Текст книги "Хранители (СИ)"

Автор книги: Руслан Шабельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 3.

Скучая, Баалин наблюдал, как двое Стоящих у Алтаря, измазывая в пыли, паутине, ржавчине и черт знает в чем пурпурные мантии, расшвыривали кучу хлама, загораживающую неказистую деревянную дверь.

Рядом крутился и мешал старик-священник.

Вспомнилось… из детства. Сказка, кажется… там тоже была потайная дверь с очагом, а за ней… Баалин нахмурил лоб. Он никак не мог вспомнить, что же такого находилось за той дверью.

Вообще детские книги читать ему не давали. Едва мальчик начал понимать, радивые учителя принялись вбивать в светлую голову Мессии тексты святых Пророчеств, жития Святых Мучеников и еще многое, многое другое… Для детских историй просто не нашлось места.

Эту сказку, или как там ее, с потайной дверью, читал Баалину один из наставников… Как же его звали… Кажется, потом он изгнал наставника из Храма… за что-то…

Баалин недовольно скривил губы. Он никак не мог вспомнить, что же там было за дверью…

***

Баалин разглядывал дверь. Маленькая. Неказистая. Рядом шумно дышали Стоящие у Алтаря, и кудахтал местный лидер духовенства.

Он должен, обязан зайти внутрь. Иначе, зачем было прилетать.

Или не должен.

Он никому и ничего не должен…

Ладонь, словно обретя собственную жизнь, потянулась к ручке…

– Земля, – нихонец ковырнул землю носком ботинка. – Та самая? Планета-прародительница. С чего вы взяли?

– Я не совсем уверен, но эти деревья, солнце… Однажды мне довелось побывать на Земле. Если это и не она, то очень похожа.

– Земля, не Земля, – отмахнулся от назойливого насекомого Рип, – какая разница. Мы здесь и теперь нам надо выработать план действий. Не зря же Тай-Суй забросил нас сюда.

– Прежде чем что-то вырабатывать, предлагаю сделать привал, – Эйсай сбросил на землю мешок с амуницией. – И вообще, начиная любое дело, нужно как следует перекусить, не знаю, как вы, а у меня утром совсем не было времени.

– Это чем же ты занимался? – съязвил Рип, но нихонец уже сосредоточенно выуживал из рюкзака все съестное.

– Присоединяйтесь, или так и будете торчать посреди поля?

Не придумав ничего лучше, Рип с императором опустились на траву.

– Обожаю такие пикники, – крышка с хлопком отлетела с банки тушенки. – Свежий воздух, природа, чего еще…

Рот так и не закрылся, фраза оборвалась, а остекленевшие глаза Эйсая уставились за спины спутников.

– Привидение увидел? – Рип помахал ладонью перед лицом нихонца.

После того, как тот не отреагировал, Рип обернулся сам.

Они взялись ниоткуда, из воздуха, хотя, похоже, существа летать не могли. Еще секунду назад их не было, а сейчас переминаясь с одной пары ног на другую, они стояли и рассматривали путешественников.

Их было пятеро, нет, шестеро. Совсем человеческие лица с длинными спутанными волосами, широкие плечи и мускулистые руки. До пояса они были как люди, как любой человек, но ниже…

От талии человеческое тело переходило в лошадиное. Также самое обычное. Мощный круп, четыре ноги с копытами и роскошный – цвета волос на голове – хвост, нетерпеливо хлеставший по лошадиным бокам.

Они были вооружены. У четверых через плечо висели луки, и у всех на поясе (если подходить со стороны человека), или на шее (со стороны лошади) болтались средней длины мечи в кожаных ножнах.

Две группы молча рассматривали друг друга. Сколько не приходилось путешествовать, Винклер первый раз в жизни видел таких существ. Более того, он даже ни разу не слышал, ни о чем подобном.

Неожиданные пришельцы рассматривали людей без особой симпатии. Растолкав сородичей, один из них вырвался вперед,

– Да что мы смотрим на этих подлых Лапифов! Убить их!

– Кажется у нас небольшие неприятности, – не торопясь, Эйсай расстегнул висевшую на поясе кобуру с парализатором. – Мечами не заколют, так затопчут.

– Мы мирные путники, – попытался перекричать конеподобных Таманэмон. – Сидим, отдыхаем, не сделали вам ничего плохого.

– Вы Лапифы и этого достаточно, не будь я Эвритион.

– Вы нас с кем-то спутали, мы не Лапифы.

– Ага, вы нимфы, только немного пообтрепались в дороге! – дружный гогот поддержал Эвритиона. – Вы такие же трусы, как наш братец, этот ваш царек Пирифой. Быстрый как струя, ха, нельзя точнее подобрать имя. Он как струя убегает с поля боя! – конеподобные вновь заржали (совсем по человечески). – Говорят, у него скоро свадьба, не забыл бы пригласить родственничков по папаше, тоже, тот еще – великий покрыватель туч… Ну что, братья, – мускулистая рука выхватила меч, – развлечемся с людишками!

Ухмыляясь, его спутники, также вытянув мечи, окружили путешественников.

Эйсай оставил парализатор и вытянул бластер, преспокойно поставив оружие на максимальную мощность. Рип сделал то же самое.

Император попытался разрядить обстановку.

– Постойте, все проблемы можно решить миром.

– Только не наши. Смерть Лапифам!!

– Смерть! Смерть!

Эйсай с Рипом подняли оружие, и… в этот момент, словно вихрь ворвался в стан врага.

– Остановитесь, человечье племя! Вы что, с ума посходили!

На сцене появилось еще одно действующее лицо. Конеподобный абориген, такой же, как и их агрессивные противники, но новичок был намного крупнее самого большого из них, и старше. Длинная седая борода развевалась на ветру.

– Эвритион, Камен, Перий! Как вы могли! Ваши сварки с людьми только распаляют ненависть и выгодны нашим врагам!

– Но, Хирон…

– Заткнись! – здоровяк хлестнул его рукой по лицу. – Мальчишка! Крови ему захотелось! А ты подумал, что потом люди придут к нам. Мстить. Погибнут десятки невинных. Подумал? Ваша вражда с Лапифами и так перешла все границы.

– Но мы… – попытался оправдаться один из компании. – Только припугнуть…

Старик смерил его уничтожающим взглядом. Затем повернулся к местным спиной, лицом к людям.

– Я прошу вас простить моих неразумных сородичей. Они еще слишком молоды и горячи, надеюсь, вы поймете и не затаите зла.

Император откашлялся.

– Мы благодарны вам, к сожалению, не знаю вашего имени, за столь своевременное вмешательство и извиняем эти молодых людей.

– Хирон, мое имя Хирон, – представился здоровяк.

– Таманэмон Дэнтедайси, а это мои спутники: Рип Винклер и Эйсай Кободаси.

Конеподобный почесал ручищей бороду.

– Однако странные у вас имена, первый раз слышу такие, да и внешность… Ни разу не видел подобных людей.

– Верно, мы не отсюда, мы путешественники.

– Что ж, добро пожаловать в Фессалию. В знак примирения, и дабы загладить вину моих вспыльчивых сородичей, приглашаю вас к себе. У меня сегодня на обед замечательный молодой олененок и еще завалялся кувшинчик красного фиванского, думаю, не откажете вознести славу Дионису-Бассарею.

Император кинул взгляд на Рипа с Эйсаем.

– Еще никто не отвергал приглашения, произнесенного от чистого сердца. Мы как раз собирались перекусить и благодарны провидению за то, что оно подарило нам столь радушного хозяина.

– На том и порешим, – Хирон повернулся к притихшим сородичам. – Бегите в пещеру, предупредите Хариклу, что у нас сегодня гости. И быстро!

Воинственные конеподобные, стаей шелудивых собак после грозного рыка хозяина, кинулись выполнять команду.

– Теперь вы переменили свое мнение, что мы на Земле? – наклонился к императору Рип.

– Напротив, укрепился.

– Да вы что! Не хотите же вы сказать, что на Земле жили такие существа.

– Кентавры, – поправил его император. – Они называются кентавры, и они действительно жили. Очень давно. Впрочем, до сегодняшнего дня, я, как и все человечество, считал их мифом.

Аромат начавшего покрываться корочкой мяса под аккомпанемент дружно бурчащих животов, разносился по окрестностям.

Друзья сидели у входа небольшой пещеры. Напротив них хлопотали над обедом хозяева.

Было странно видеть гигантского кентавра рядом с невысокой в возрасте, но все еще довольно привлекательной женщиной.

Харикло – жена Хирона, оказалась гостеприимной хозяйкой и с радостью встретила появление гостей. Они были странной парой – существо из мифов – симбиоз человека с животным и совсем земная женщина. Но они любили друг друга. Это было видно по взглядам, кидаемым Харикло на мужа, по тому, как он смущенно топтался рядом… Но когда он, подобно мальчишке, пытался отщипнуть от мяса наиболее зажаренные кусочки, женщина не упускала случая хлопнуть мужа по объемистому лошадиному крупу.

– Кентавры, – задумчиво сказал Рип. – Теперь и я что-то припоминаю. Кажется, учили в школе, хотя это было так давно… Таманэмон-сан, а откуда вы про них знаете?

– Представь себе, я тоже учился в школе. По правде сказать, когда-то я серьезно увлекался греческой мифологией. Теперь, правда, многое забылось, а жаль, нам сейчас пригодились бы любые знания.

– Зачем, – сплюнул Эйсай. – Мифы, они и есть мифы. Сказки, сочиненные взрослыми. Что Греческие, что Нихонские.

– Как сказал один мудрец древности, живший то ли в двадцатом, то ли в девятнадцатом веке на Земле: “Без того фундамента, который был заложен Грецией и Римом, не было бы и современной Европы”. А значит, и нашего сегодняшнего мира.

Хирон подошел к гостям,

– Жаркое готово, прошу, – он указал на место в тени раскидистого дерева, где Харикло уже начала разделывать жаренную тушку. – А у меня небольшое дополнение, – и хозяин скрылся в пещере.

Вскоре довольный кентавр появился, победно сжимая кувшин, в котором что-то аппетитно плескалось.

Жена укоризненно посмотрела на мужа, но смолчала. Прижимая кувшин к широкой груди – как величайшее сокровище, Хирон приблизился к супруге.

– Я только глоточек, – стараясь не смотреть на нее, сообщил гигант.

Когда вино разлилось по кубкам и не замедлило перекочевать в желудок, куда сотрапезники не без удовольствия добавили и мяса, разговор пошел более откровенный.

– Так куда вы путь держите? – несмотря на хмурящую брови жену, в очередной раз мужественно наполнил бокал Хирон.

– На север, – неопределенно ответил император.

– Куда на север, в Ахайю, Лаконику, или может быть аж на Крит? – Хирон заговорщицки подмигнул гостям захмелевшим глазом. – Слыхали последние слухи про царя Миноса?

– Неа, – Эйсай вгрызался в жесткую лопатку.

Голос хозяина перешел на шепот.

– Жена его, Пасифая, вроде как с морским быком путалась.

– Хирон! – строго посмотрела на мужа Харикло.

– А что! Об этом вся Эллада треплется. Так вот, вроде от быка, роился у Пасифаи ребеночек. Я не видел, но те, кто видел, так говорят, что тело у него человечье, а голова от папаши. Минотавром назвали. Представляете, урод-то какой! Когда голова человеческая, а ниже животного – вот как у меня, или у Сфинкс – это я понимаю, это правильно, но чтоб наоборот… О, Аполлон-Тюдайос, куда мир катится. Тварей расплодилось: Минотавр, Алфито, на авентинском холме Как бесчинствует. В лесах возле Фив Медуза объявилась – летает, на голове змеи, а все тело чешуей укрыто, утверждает: одна из Горгон. Всю жизнь была одна Горгона и жила далеко от Фив, а теперь сестра нарисовалась. Ужас. Или вот в той же Эфиопии, так там чудовище какое-то из моря повадилось вылезать и людей жрать, царь тамошний – Кефей, совсем с ума сошел – дочь свою отдавать собрался, так де оракул сказал. Не верю я этим оракулам, хоть ты тресни. Вот прорицатели, другое дело. Это у них от богов. Взять хотя бы того же Тиресия, хоть и слепой, а всю правду вещает, – голос человекоконя вновь перешел на шепот. – А знаете, почему он ослеп?

– Хирон!

Охмелевший гигант отмахнулся от жены.

– Молчи женщина, когда сын великого Кроноса разговаривает! – он громко икнул. – Тиресий вроде подсмотрел, как купается сама Афина, – он опять икнул. – Представляет, богиню… Голой!! Да за такое не то что глаза… Тем более, Тиресий все равно получил дар предвидения и долгую жизнь. Так что, если вопросы есть, не идите ни к каким оракулам, особенно к этому, Дельфийскому, – кентавр смачно сплюнул. – Жулье одно! А Тиресий, это да, это я понимаю. Все расскажет… Афину и голой… вот бы… одним глазком… – осоловевшие глаза мечтательно закатились к небу.

Императора заинтересовал рассказ о слепом прорицателе.

– И что этот Тиресий может рассказать все что угодно, даже где найти ту, или иную вещь?

– Он еще спрашивает! Да он тебе лепту на базарной площади отыщет! Кто как не Тиресий предсказал сопливому Алкиду великое будущее, а? Я вас спрашиваю? Кентавр поднялся на нетвердых ногах и упер руки в бока. – Да я за Тиресия… – ноги не выдержали.

Император едва успел отскочить от рухнувшей туши.

Не пытаясь снова подняться, Хирон подсунулся к императору.

– Т-ты меня уважаешь? – и, не дожидаясь ответа, загорланил:

Из-за острова на стрежень!

Н-на п-простор морской волны!

Силой и аппетитом господь его не обделил, а вот слухом… Сотрапезники, включая и жену певца, дружно поморщились.

– Как нам найти Тиресия? – император сделал попытку отвлечь горлопана.

– В-выплывают расписные, аргонавтские челны!

– Как найти Тиресия! – перекричать Хирона было трудно.

– А ты скажи, что меня уважаешь.

– Уважаю.

Белобородое лицо расплылось в широкой улыбке.

– И я тебя, и тебя, – он сгреб в охапку Рипа и Таманэмона, – и те… – Эйсай стремительно ретировался под спасительное плечо Харикло. – Вы ребята, что надо… оставайтесь жить у меня. Куда вам идти. Веселиться будем, я тут одну рощу знаю, там нимфочки прямо…

– Гм!

Предупреждение жены подействовало.

– Какие нимфы, не знаю я никаких нимф. Да чтобы я и нимфа, они же с сатирами путаются…

– Как насчет Тиресия, – напомнил император.

– Тиресий, – Хирон часто моргал. – Какой Тиресий, и Тиресия никакого не знаю, я вообще ничего…

– Прорицатель, ты говорил!

– Ах, этот Тиресий, дык все прорицатели лгуны, как на подбор, а Тиресий наиглавнейший из них. Жулик! Ни черта предсказать не может, даже когда Алкида к нему привели – славный был мальчик – и тогда ничего толком не напророчил. Нет, если вам чего надо, так это к оракулам. Это да, это я понимаю, особенно Дельфийский…

Император беспомощно развел руками.

– Сколько раз убеждалась, что пить ему вообще нельзя, – вздохнула Харикло. – Старый, а ума… Не обращайте внимания на его болтовню. Сейчас я его уложу, да и вы ложитесь, а завтра поговорите. Утро оно, мудренее.

Женщина подошла к мужу. Тот как раз открыл рот для очередной песни.

– Пойдем.

– Куда, – рот закрылся. – Никуда я не пойду! Мы только начали, такая компания, и вообще, женщина, твое место… у очага…

– Хирон! – Харикло не повысила голос, но кентавр сник.

– Хорошо, – буркнул он.

У входа в пещеру, на заплетающихся ногах, он обернулся к друзьям.

– Не женитесь… никогда! – пинок пониже спины втолкнул его в жилище.

Утро оказалось действительно мудрее вечера. Едва взошло солнце, император выбрался из пещеры, подальше от громового храпа пьяного кентавра. Из-за этого храпа Таманэмону за всю ночь так и не удалось сомкнуть глаз.

Невдалеке, на траве уже сидели Рип и Эйсай.

– Как отдохнули? – старик подошел к ним.

– Он еще спит? – скривился Рип.

Таманэмон кивнул.

– С пол ночи сижу здесь, – зевнул юноша. – Не представляю, как вы выдержали до утра.

– Мы тут с Рипом как раз мозговали, что дальше делать. Ваше мнение, Таманэмон-сан.

– Думаю, надо идти к Тересию.

– И вы поверили болтовне выпившего человека-зверя? Или настолько верите пророкам? В большинстве, что у нас, что тогда, вернее, здесь – это чистой воды шарлатаны.

– Я в курсе, но Тиресий… я слышал о нем. Это действительно легендарный прорицатель, по преданиям получивший свой дар от богов. В мифах говорится, что он понимал язык птиц, а также имел жизнь равную то ли семи, то ли девяти человеческим. Древнегреческие легенды пестрят его пророчествами, и не было случая, чтобы они не сбылись. Я понимаю, что нельзя верить легендам, но не может быть, чтобы в веках осталось имя шарлатана, тем более в такой области, как предсказание будущего.

– В такой деликатной области, как предсказание будущего, жуликов как раз больше всего, – стоял на своем Эйсай.

– Хорошо, что вы предлагаете? – зевнул Таманэмон.

– Собственно… ничего.

– Значит, идем к Тиресию. Если ничего не узнаем, то, по крайней мере, по Земле погуляем. Кто знает, когда еще подвернется случай. Наше путешествие настоящий рай для историка, и…

Ушераздирающий храп, неожиданно прервался. Через некоторое время из пещеры показалась всклокоченная голова с узкими со сна глазами и растрепанной бородой. За головой показались упирающиеся в землю руки и туловище.

Двигался Хирон полузавалившись на бок, волоча массивное тело и беспорядочно совая ногами.

Мутные глаза обвели поляну, безразлично скользнув по притихшим друзьям.

– М-м-м! – глаза засверкали, когда в фокус попал глиняный кувшин еще вчера наполненный великолепным фиванским.

Вновь издав утробное мычание, Хирон смешно загребая ногами, пополз к нему. Секунда, и мускулистая рука сомкнулась вокруг горлышка. Он перевернул кувшин и широко раскрыл пасть. Друзья с интересом наблюдали за манипуляциями хозяина. Прошла секунда, другая, десять… ничего не изменилось. Кувшин был пуст.

Дрожащей рукой кентавр зашвырнул презренный сосуд. Незабываемая картина – кентавр, мучающийся похмельем. Боттичелли, наверняка, отдал бы правый глаз.

На входе появилась Харикло.

– Очухался? – голос был отнюдь не сочувствующий.

– М-м-м, – Хирон виновато посмотрел на жену, а затем обвинительно ткнул пальцем в гостей. – М-м-м!

– Ладно, на! – женщина скрылась в жилище и вскоре показалась, сжимая миску с чем-то мутным, весьма напоминающим рассол. – Алкоголик!

Схватив драгоценный сосуд, человекоконь припал к нему, как страждущий к святым мощам.

После того, как миска опустела, могучие руки расслабились и на друзей посмотрели более осмысленные глаза.

– Д-доброе ут-тро, – кентавр поднялся на дрожащие ноги и осторожно потянулся. – Славно мы вчера погуляли… хоть и не помню… – глазки Хирона забегали. – А, я вчера ничего такого…

– Нет.

– Хвала Зевсу-Олимпийскому, а то, иногда, как выпью не совсем… отвечаю за себя. Помню один раз даже…

– Вы нам вчера рассказывали про прорицателя Тиресия, – напомнил император.

– И что?

– Он хороший прорицатель?

– Обычный, есть и Мопс, и Калхант.

– Не слышал, пожалуй, лучше Тиресий. Как нам до него добраться?

– Просто. Он в Кадмеи, тьфу, в Фивах живет, об этом все знают. Видать, вы шибко издалека.

– Далеко ли отсюда до Фив?

– Да стадиев тыщи полторы с гаком будет.

– Далеко, – в ответ на недоуменные взгляды друзей, перевел Таманэмон.

– Так вы что, в Фивы собрались? – воспрял духом Хирон. – Знаете что, я вас провожу. Плюну на все и пойду в Фивы. Давно собирался, а что, чем я себе не хозяин! Вам и защита в дороге понадобиться и поддержка.

– Ну, ну, – на пороге появилась Харикло.

– Или не пойду, – тут же затараторил кентавр. – Вообще-то мне и здесь…

– Вы нам только расскажите, а мы уж сами как-нибудь доберемся, – предложил Винклер.

– Дорогу я покажу, да я бы и сам не прочь… – он кинул опасливый взгляд в сторону пещеры, где скрылась жена, – но хозяйство… кентавры опять же без меня распоясаются… О! – человекоконь поднял указующий перст. – Сделаем лучше. Есть у меня на примете один паренек, как раз собирался на юг. Шустрый такой. Его и дам в провожатые. Спрошу у ребят, если Персей еще здесь, пойдете вместе. Согласны?

– Не знаю, как нам и благодарить, – чистосердечно ответил Таманэмон.

– Пустое, – отмахнулся смущенный человекоконь. – Только вот с мальчишкой будьте настороже. Он всего дней пять как в наших местах и за это время уже трижды пытался чего-нибудь стянуть. Словом, я вас предупредил.

Персей оказался шестнадцатилетним тощим созданием со смуглой кожей, неухоженными черными космами и бегающими глазками.

Из потрепанного облачения подростка более-менее приличной вещью был плоский петас, который он, а-ля Гермес, залихватски сдвигал на затылок.

Поставив провожатого перед друзьями, Хирон строго посмотрел на недоросля.

– Вот, – кентавр сжал огромный кулак и повертел им перед носом сорванца, – Это мои друзья, они идут в Фивы. Доведешь их. Понял!

Мальчуган вздернул голову.

– Я сын самого громовержца и внук царя, и мне никто не имеет права указывать… – голос, вопреки словам, был неуверенный.

Хирон занес кулак,

– Вот я тебе сейчас! Сын громовержца…

– Ой, ой, дедушка Хирон, не бейте, – тут же заскулил подросток, разом растеряв всю спесь.

– То-то, – остыл воспитатель косматого поколения. – Ишь, моду взяли, куда не плюнь трудно не попасть в отпрысков Зевса. Можно подумать, громовержцу больше делать нечего. И что интересно – напропалую все внуки царей.

– Когда я вырасту, – изрек Персей, размазывая сопли. – Я свергну своего деда и сам стану царем.

– Станешь, конечно станешь, ну а пока ты не царь, я могу надавать тебе подзатыльников. И гляди у меня, головой отвечаешь, случись что, я тебя и у Аида достану.

– Да понял я, понял, сделаю.

– Так-то оно лучше, ишь, сын Зевса. А сейчас, беги, завтра выступаете.

Мальчонка припустил к лесу.

– Постреленок, – смотрел ему вслед Хирон. – Хотя как раз такие, если их не остановить, и добиваются всего в жизни.

– Фивы. Семивратные Фивы. Город, построенный легендарным Кадмом, сыном дочерилюбивого Агенора, и пятью спартами – единственными, кто выжил из зубов Дракона. Сейчас там царствует Пенфей. Говорят, Кадма и его жену боги перенесли в Элизиум, где живут любимые богами. Когда-нибудь я тоже попаду в Элизиум, обязательно попаду… – всю дорогу до Фив, а она немалая, Персей трескотал без умолку. Он рассказал последние сплетни, блуждающие по Элладе – в основном они касались наставления рогов благоверным не без помощи обитателей Олимпа. Мальчик знал, чуть ли не все сказания, начиная с появления Мирового яйца, чем немало заинтересовал императора. С юношеской непосредственностью он также выложил свои мечты и планы на будущее. А именно: А – спасти принцессу, предпочтительно от чудовища, но не очень большого и кровожадного, чтобы, не приведи Лахесис, оно не сожрало самого спасающего; Б – жениться на ней; В – стать царем, попутно совершив еще с десяток (никак не меньше) подвигов, завоевать соседние королевства, покрыть себя неувядающей славой и, наконец, не дожидаясь смерти, вознестись в Элизиум, где бить баклуши совместно с сонмом прочих бессмертных героев.

От бесконечной трескотни словообильного отрока дорога до семивратных оказалась не очень легкой.

Наконец показались Фивы. Они вошли в город через Юго-восточные ворота, которые охранялись парой караульщиков, один с ввалившейся переносицей, второй – мальчонка, не старше Персея. Оба воина надулись от собственной важности и кидали на входящих начальственные взгляды, оно понятно – охрана ворот, не ногтями клопов давить.

Тиресия в Фивах знали, дорогу к неопрятному дому, у которого гудела толпа жаждущих пророчества эллинов, путешественникам указали сразу.

Выстояв положенное и то и дело отбиваясь от многочисленных торговцев во всю проворачивающих коммерцию у двора прорицателя, друзья ступили под прохладную сень гадательного салона.

На разостланной на земляном полу циновке, скрестив толстые ноги, сидел старик с закрытыми глазами. Одежда на прорицателе была далеко не первой свежести – может грязь каким-то образом увеличивала точность пророчеств.

По одну сторону от Тиресия лежала крючковатая палка, Персей не удержался и поведал, что это есть знаменитый посох, указывающий дорогу; по другую умостился молодой юноша – секретарь или ученик. Юноша – зрячий – держал свиток пергамента, в который он, вероятно, записывал пророческие катрены. Как выяснилось позже, юноша выполнял и функции кассира, принимая и старательно пересчитывая даваемые за предсказания деньги.

– Мы путники, прослышав о вашей славе… – начал император, но старик на полу остановил его нетерпеливым жестом.

– Все это не важно, – зевнув, перевел секретарь, – переходите к сути вопроса.

– Мы ищем в ва… – император осекся, едва не сказав: «в вашем мире», – вашей стране одну вещь. У меня на родине ее называют Тай-Суй, в другом месте Текруптнга, иногда она выступает как машина времени, впрочем, это всего лишь названия, придуманные людьми, и здесь ее могут именовать по другому. Возможно, даже ее могут принять за дар богов… – император замолчал, потому что старик на полу странно задергался, седая голова откинулась, рот открылся.

Испуганный секретарь едва успел подхватить завалившееся на бок тело. Он укоризненно посмотрел на просителей,

– За сегодня с ним это второй раз. Обычно бывает не чаще одного раза в десять дней.

– Но что с ним? – Рип склонился над больным. Старика начала бить мелкая дрожь.

– Пророческий припадок, – пояснил секретарь. – Жуть как не люблю, когда случается. Тиресий тоже, но говорит, что управлять этим не может.

– Интересное дело, а как же люди за дверью, им он что, предсказывает без транса. Лишь бы что?

– Да большинству вопросов и не нужно никакого транса. Этому ответь, изменяла ли ему жена и если да, то давай полный список любовников. Тому пророчествуй станет ли его сынок великим героем, а сын за дверью топчется – вымахал подесов семь, а ума не больше чем у той же двери. Следующей зелье приворотное дай, вроде мы делаем, еще кому-то бородавку выведи… тьфу! – от новых перечислений юношу избавил спокойный ровный голос.

Путники не сразу сообразили, что это говорит Тиресий, настолько звучавшее не соответствовало облику пускающего слюну старика.

– Я вижу, вы издалека. У двоих из вас великая потеря, а одному предстоит великое потрясение. Враг ваш могуч, но уязвим. Вы не знаете его, и он не знает вас. Но в скором времени вы встретитесь. То, что ищите, находится в Дельфах, в храме Аполлона-Пифийского. Ступайте в Дельфы, там будут ответы на вопросы, даже на незаданные. Идите в Дельфы… – последние слова голос произнес едва слышно.

Старик в руках ученика перестал дергаться, тело расслабилось. Неожиданно остро запахло мочой, по всей видимости, после припадка у прорицателя расслабился сфинктер.

– И что это значит? – буркнул Эйсай. – Бред сумасшедшего эпилептика?

Секретарь укоризненно посмотрел на него.

– Вам же ясно сказали, идите в Дельфы.

– А как насчет, великая потеря, великое потрясение? Кто это объяснит? Так и я могу пророчествовать, причем значительно дешевле.

– Хотите верьте, хотите нет, но если вы желаете найти ответы на ваши вопросы, следуйте его словам. Не было еще ни одного случая, чтобы произнесенное в трансе не сбылось. А что до непонятного, когда придет время, вы все поймете, слова станут на свои места, и вы вспомните Тиресия.

Путешественники переглянулись.

– Похоже, нам опять не оставили выбора.

– Пророки, храмы, – вздохнул Эйсай. – То ли дело у слоноголовых. Пришел, увидел, победил и машина в кармане.

– Пошли отсюда, – повернулся император. То зачем приходили, мы узнали, а ему, – правитель кивнул на убаюкиваемого старика, – мы ничем помочь не сможем.

– Скажите тем, за дверью, – окликнул их секретарь. – Сегодня приема не будет. Пусть катятся в Тартар вместе со своими проблемами. Два припадка за день – это слишком, даже для Тиресия.

По дороге в Дельфы, ночь застала путников в лесу, невдалеке от покинутых Фив.

Рядом возвышалась заросшая тем же лесом гора, и путешественники расположились на небольшой поляне под звездным небом Эллады.

Обычно они питались припасенными еще в Нихонии концентратами, даже Персею понравились диковинные таблетки. Впрочем, иногда Эйсай – самый заядлый из троицы охотник, вооружившись парализатором, баловал компаньонов местной дичью. Жилистое, пропитанное адреналином мясо диких животных с большой натяжкой можно было назвать нормальной едой, но оно вносило разнообразие в опостылевший рацион.

Вот и сейчас, путники расположились вокруг пускающего искры костра, а молодой нихонец заправским следопытом полез в лес.

– Персей, – Винклер подкинул ветвь в огонь, отчего в небо полетели сотни искрящихся огоньков. – Я уже не раз слышал эти слова: Дельфы, Дельфийский оракул, и от Хирона, и от тебя, вот еще и от Тиресия. Что он из себя представляет, почему так важен для вас?

Мальчик поплотнее закутался в гиматий – серую, шерстяную накидку.

– Предания рассказывают, что давным-давно на том месте стояло святилище древнейшей богини земли Геи – первой отделившейся от Хаоса, матери Титанов, Киклопов, Гекатонхейров. Но она передала его своему правнуку – молодому Аполлону, не добровольно, конечно… – мальчик замолчал, прислушиваясь.

Винклер и сам навострил уши. Сквозь звуки ночного леса до него донеслось долгое, вторимое множеством голосов:

– Вакх! Эвое!

Даже в темноте было видно, как побелели губы юноши.

– Вакханки! – с трудом выдавил он из себя. В голосе слышался животный страх.

– Кто? – не понял Рип.

В этот момент на поляну ввалился перепуганный Эйсай.

– Там, – дрожащая рука с парализатором указывала в направлении звуков. – Женщины, много… Я такого еще никогда в жизни не видел…

– Пошли, посмотрим, – на ходу Рип надел портупею с оружием.

– Я с вами, – поднялся Таманэмон.

– Не оставляйте меня одного! – побитым щенком, взвизгнул Персей. – А лучше, давайте здесь останемся. Только самоубийца может полезть к шествующим Менадам.

– Чем же так страшны эти женщины?

– Они справляют ритуал служения богу Дионису-Бассарею. Богу простолюдинов, обучившему людей виноделию. Бассаридами могут быть только женщины. Они надевают шкуры животных, а вместо поясов берут мертвых змей, потом идут по лесу и горе несчастному животному, которое попадется на пути бассарид, оно будет растерзано, а кровь его выпита.

– Похоже, ты сам веришь тому, что рассказываешь.

– Это правда! – глаза мальчугана расширились. В Дее менады растерзали певца Орфея, а его музыка укрощала даже диких зверей. Не идите, они убьют вас.

– Ты еще больше заинтриговал меня. Не прощу себе, если своими глазами не увижу этих чудо-женщин.

Между тем голоса заметно приблизились и путники, забросав костер, кинулись в заросли. Им не пришлось искать вакханок – они пришли сами.

Сначала между деревьев показалась одна женщина с распущенными волосами – маленькая, пухлая, уже в возрасте, она больше походила на добрую няню, нежели на кровожадного убийцу, за ней появилась другая, потом еще и еще… всего их оказалось около трех десятков. Растрепанные, с горящими глазами – совсем молодые девушки и почтенные матери семейства. Наверняка, перед шествием они приняли какой-то наркотик, или другое психотропное средство, наподобие настойки мухоморов, что принимали перед боем древние скандинавы, становясь неустрашимыми и безжалостными воинами-берсерками. Во всяком случае, от одного вина до подобного состояния дойти было невозможно.

На некоторых из женщин, действительно были пятнистые шкуры животных, наброшенные поверх одеяния. Волосы и шею каждой обвивало какое-то вьющееся растение, а руки сжимали короткую палку, увитую тем же растением с шишкой на конце.

– Это тирс, – тут же зашептал Персей. – Если им ударить о землю, то из этого места забьет фонтан вина… или молока.