Текст книги "Бег в золотом тумане"

Автор книги: Руслан Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

   В общем, в конце разговора я понял, что "веников он не вязал". Навёл справки в геологических фондах, поспрашивал знающих людей. И теперь даже штольню знает и место в ней, где золото сидит! По крайней мере, мне так сказал... По всем приметам он вышел на Уч-Кадо!

   – И что Абдурахман, в конце концов, решил? – негромко, но отчетливо спросил Житник, внимательно рассматривая свои ногти.

   – Пусть тебе Черный ответит. Он уже, наверное, догадался, – встрял Лёшка.

   – А чего тут гадать? – я криво усмехнулся.

   – Зарплаты сейчас маленькие, и их давно не платят. Тимур решил оставить закрома Родины без золотого пайка.

– Не угадал! Он придумал план, достойный Великого Джузеппе Калиостро:

   "Расходы – ваши, золото – наше!"

Быстренько состряпал проектик по разведке запасов сурьмы, и снарядил экспедицию в Ягнобскую долину. Нанял Ми-четверку за счёт государственных средств и полетел к предполагаемому месторождению...

   – Ну, я пошел! – Житник с шумом отодвинул от себя жалобно

скрипнувший столик. – Прощевайте, братаны! Дел навалом. А я тут с вами груши хреном околачиваю...

   – Но вертушка на полпути забарахлила, – спокойно продолжил Кивелиди,

  – и они едва до Вистонской вертолетной площадки дотянули.

Там, когда чинились, на них кто-то наехал, и пришлось им на

неисправной машине смываться на метровой высоте. Один из них, который взлет прикрывал, там остался, ничего о нем не знают.

   Недалеко от Кальтуча, их занесло на провода высоковольтной линии. Наскребли на свой хребет! Одного из них в этом полете

инфаркт ударил. Он умер через три часа после посадки в Душанбе. А через день, другого золотоискателя, кто – то ограбил и на «таз» посадил. Позвоночник повреждён. Умрет через день, другой, точно.

***

   Житник, скрипнув столиком, сел. Стало тихо. Все смотрели на сине-зеленую муху, которая билась о стекло в поисках свободы...

   – Этот золото проклятый, – вдруг нарушил тишину тревожный голос Лейлы. – Оно погубить всех!

   – Проклятый, не проклятый... Вы гадайте, сколько

хотите, презрительно прервал наметившуюся паузу Юрка.

   – А я непременно хочу своими глазами посмотреть, кто кого погубит, или нет!

   – Ты, Юр, знаешь... – медленно произнес Сергей,

   – Держись пока к нам поближе. Я тебе не угрожаю, не в моих правилах. Но пока мы не "решим это Дело", каждый будет поступать так, как все решат. Понял Юрий Львович?

   – Понял, начальник... – ответил Житник и спрятал колючие глазки.

   – В общем. Тимур предложил мне работу, продолжил рассказ Сергей.

   – Тридцать процентов предложил. Я сделал вид, что не поверил ни единому его слову и стал плакаться о своем радикулите, болезни матери, обещал подумать и через пару дней ответить.

Он задумался на минуту, потом так на меня посмотрел! Пристально, тяжело, как на врага. Я понял, что если откажусь, точно закажет! Или до матушки доберется. Он хорошо знает, где она живет. Мне приятель один недавно о нем рассказывал:

   Говорил, что Абдурахман ни перед чем не остановится.

Особенно сейчас, когда если не ты, то тебя в унитаз спустят!

Недавно братва какая-то изуродовала возможного претендента на место главного геолога Управы. Глаза выкололи. И тот, которому позвоночник "сделали'' – его рук дело!

Утечку информации пресекал! Так вот, смотрю я ему в

глаза и думаю, как выкрутиться? И тут вспомнил, как ты, Черный, в былые времена жену свою дурачил...

   – Серый! – повысил я голос, быстро оглянувшись в сторону кухни, где по моим расчётам хлопотала Лейла.

   Я жил тогда по кодексу строителя коммунизма и всегда

был честным семьянином. И никогда никого не обманывал! Жалеть случалось, ненавидеть – тоже! Но обманывать! Извините!

   – Так вот, дорогие товарищи! Этот почетный "строитель

светлого будущего" часто жалел одиноких девушек! Естественно, чтобы их «успокоить» надо затратить время! А дома красавица жена, волновать которую, также не в характере нашего, извиняюсь, «передовика»!

  – Как только Ксюха открывала ему дверь, трезвому, как

стёклышко, потому как, сами понимаете, в постели с девушкой Строитель – джентльмен водку не пьет...

  – Серый! Да тише ты! Если Лейла услышит, ты сменишь профессию!

   – Не понял! – загоготал Кивелиди.

   – Сейчас поясню! Ты будешь сурдопереводчиком для тех, у кого немота и глухота от рождения. Ты лишишься своего орудия чёса в жестокой схватке со мной!

   – Ну, в общем, – продолжил Сергей, понизив голос, – как только дверь открывалась, Черный со стоном и закатившимися глазами бросался мимо подбоченившейся жены в туалет и часа два смачно "извергался в унитаз". А утром она его спрашивала:

   "С кем ты, милый, так надрался? С Бочкоренкой или Кивелиди?"

   – Так вот, со второй "Пшеничной" я начал алкаша изображать.

Потом взял третью бутылку и после первого же стакана

целоваться начал. Накоплю слюны во рту и лезу, целуюсь.

Когда он оттолкнул меня и по-таджикски отца моего собакой назвал, я плакать начал за жизнь свою паскудную. Классно, скажу я вам, повеселился! Потом на пол упал и отрубился! Благо всю ночь не спал и утром три стакана выпил.

   – И все? Неубедительно! Надо было описаться, – съехидничал я.

   – Извини, Черный, не получилось! Нет опыта, как у тебя! Я ведь и в самом деле заснул. А когда утром всё вспомнил, не поверите, – плакал от злости, что Абдурахманов наскребёт людей и отправится в экспедицию на наше место!

  – Не боись, Серый, – тронул его коленку Суворов.

  – Не найдет он тебя. Мы понарошку устроим твои похороны. Слухи в Управе распустим. Некролог во все газеты дадим. На первой полосе:

   "Такого-то июня, средь бела дня, в помещении пивного бара, внезапно лопнул выдающийся спортсмен, талантливый геолог, Мичуринец с большой буквы -Кивелиди Сергей. Не приходя в сознание, – он скончался! Соседи, Друзья и Родственники скорбят по невозвращенным долгам. Покойный, за день до трагедии, завещал себя завялить и подать на поминках к пиву. Прощание с остатками тела состоятся на месте кончины. Язвенников, трезвенников и завистников просим не беспокоиться! Друзья".

   – Некролог – это всегда можно, – улыбнулся Житник. – Но есть у меня один вопросик к тебе, Серый. Почему ты нам все это рассказал? И почему ты отказался? Ты ведь мог с ним лететь на вертушке и отхватить треть или больше. В зависимости от сообразительности! А в нашей компании тебе

светит... – Юрка обвёл нас взглядом – максимум двадцать процентов? А?

   – Я, конечно, думал об этом, – улыбнулся Кивелиди.

   – Но я ведь умный. Я знал, что Черный трепанется Суворову, а Суворов – тебе. А от путешествия с тобой, дорогой, я никак не мог отказаться! А если серьезно...

   – Во-первых, если бы я сказал Абдурахманову о Черном, Лейле и Феде, а не сказать бы я не мог, то появились бы вариации на тему:

   "...Комсомольское сердце пробито..." А во-вторых, в горах замыкающим лучше Чёрного иметь, чем Абдурахмана. Надеюсь, что теперь всем всё предельно ясно.

   – Слышишь, Черный? – повернул ко мне лоснящееся лицо Житник. – Кивелиди хочет тебя иметь!

   – Резвишься, – спокойно констатировал я и,

посмотрев Житнику в глаза, продолжил:

   – А что ты так расстроился? Никто тебя не хочет? Или клянёшь судьбу, что она – злодейка, Серегу столкнула с Абдурахмановым, а не тебя?

   – А что такого? – Недоумённо пожал плечами Юрик.

Нормальное явление.

   – Ладно, хватит лирики, – выпив стакан "Памира", я подвёл черту:

  – Короче, если я все правильно понял, мы должны собраться за пару дней. Если, конечно, хотим успеть к раздаче пирожков!

Помнишь? Серый, как мы на природу с ночевкой выезжали?

Сергей впервые за день улыбнулся и начал рассказывать, обращаясь преимущественно к Лейле, только что появившейся из кухни и стоявшей у меня за спиной:

  – Мы целую неделю готовились к походу в Варзобское ущелье, а когда на место приехали, обнаружилось, что на семь человек взяли тридцать одну бутылку спиртного, полкило колбасы и буханку хлеба...

   Хорошо, что Черный прихватил с собой одноклассницу

   Нинку Волчкову. Не подумай чего-нибудь! В далекие и

   прекрасные дни своей юности он исповедовал платонические

   отношения между людьми...

   От мук голода нас спасло содержимое ее сумки...

Лейла сдержанно посмеялась и предложила ужинать. Она подала жареную картошку, салат из помидоров и огурцов, пучок зелени. Лешка достал сало и, получив разрешение девушки, нарезал его тоненькими ломтиками.

Сергей откупорил оставшиеся бутылки. Молча, не говоря ни слова, мы выпили и, не издав ни одного междометия, поели.

   Вкусный обед и вино немного взбодрили.

   Поблагодарив Лейлу, мы дружно закурили. Молчание становилось гнетущим, и я решил разрядить обстановку: Сел рядом с Федей и начал:

   – Вот, скажи мне Фёдор, как ты собираешься потратить денежку, о которой мечтал восемь долгих лет?

Он посмотрел на меня удивлённо и промолчал, но в глазках – буравчиках был лёд. Я поразился его сдержанности. Ещё вчера этот человек, словно вулкан, извергал эмоции, а сегодня передо мной сидел совсем другой, странный Федя. Я решил, что он в шоке от Серёгиного рассказа и начал делать долгосрочный прогноз Фединого будущего:

   " Ну, купишь ты себе дом, ну найдёшь девочку по своему утончённому вкусу, ну будешь её в рестораны водить, пока перо в бок не получишь..."

   – Ну, скажи, что я не прав!

  – Сука ты, Черный, – трудно выдавил из себя Фредди.

   За кого ты меня держишь? За фраера казённого? Ты маракуй, как свои финики спускать будешь! Если только будешь!

   Мне не понравился Федин тон, была в нём какая – то загадка, но я не стал ломать себе голову, а поспешил исправить положение:

   – Ну, ну, успокойся, – я, слегка похлопал его по плечу.

Правильно, каждый из нас будет ломать голову, как превратить золото в красивую жизнь. Процесс этот

сложный, но что самое интересное – он провоцирует применение к неопытным фокусникам некоторых статей уголовного кодекса!

   Вот я, поверь, всегда мечтал о необыкновенной жизни! Но, как видишь, ещё не настал этот исторический момент!

   Торопиться не буду. Пусть всё идёт своим чередом! Запомни, деньги и власть – это не самое главное! Хотя, каюсь, было время, – тянуло и меня сесть в " красный эшелон". Я пытался! Но каждый раз срывался! А почему? Очень простой ответ, Фёдор! Ты его знаешь! " Не вышел ростом и лицом..." Так ведь поёт наш Учитель, Отец и Брат – Володя Высоцкий?

   Со временем это желание прошло. Может быть потому, что приходилось не раз сталкиваться со многими из тех, кто достиг каких – либо высот. Вы удивитесь, но у "сытых" людей тоже есть неприятности! Они усиленно борются с ними. Между их и нашими чаяниями – пропасть!

   – Не пойму, зачем тебе золото, юродивый ты наш!? Хочешь познакомиться с пулей – дурой? – Лешка был на удивление прямолинеен, поэтому я тоже ответил честно:

  – Свинец в спину я ещё успею получить! Мне нужны деньги, чтобы нормально жить с любимой женщиной. Тебе, чтобы вылечится, Житнику, чтобы обзавестись хозяйством...

   Рога, копыта, мясо, шкурки...

   – Нарываешься, Черномырдин! – Сострил Юрка.

   – Да нет, Жирик! Ты неправильно меня понял. Это однозначно!

От тебя будет большая польза! Я думаю, тебя наградят медалью «За трудовую Доблесть»! Ты же будешь кормить народ!

– Не таких ли идиотов, как ты, Черный? – У будущего

орденоносца зачесались кулаки.

   – Поздравляю! Ты попал в точку! Это говорит о том, что твоя головка иногда варит!

  – Эй, Махновец! Сгоняй-ка лучше за пивом, – прервал меня Кивелиди, кинув на стол мятые деньги. – Лешка, дай ему какую-нибудь ёмкость...

   ***

   ...Некоторое время мы сидели молча, понимая, что за стенами барака "бушует Торнадо". А мы – "застигнутые непогодой, несчастные бродячие актеришки, играем фарс, который в любую минуту может превратиться в трагедию... Сценарий написан, декорации "нарисованы". Репетиция нашего эксклюзивного Шоу идёт полным ходом. Каждый из нас лицедействует, не жалея сил..."

   ... Минут через пять моё общение с духом Лукреция грубо прервали, сунув в руки полиэтиленовый пакет с двумя трёхлитровыми банками.

   ***

   Идти было недалеко. Заветное место находилось на перекрестке улицы Дзержинского и улицы Кирова. Бочку только что привезли, жаждущие давно были на месте, и мне пришлось с полчаса стоять в очереди. На стене дома, в тени которого пряталась желтая пивная емкость, большими коричневыми буквами было выведено: "КАШТАНКА СУКА". Надпись поразила меня своим

реализмом и многозначительностью. Глядя на нее, я вспомнил другую, подмосковную, более определенную: «РИЭЛТЕР ВАРЛАМОВ из города ЮБИЛЕЙНЫЙ – ЖУЛИК». Этот выстраданный текст, старательно и многократно был написан на задних стенках гаражей, выстроившихся вдоль Ярославской железной дороги...

   Потом память выдернула еще один перл: " Теплый летний вечер. Взявшись за руки с Верой и Полинкой, мы прогуливаемся по тенистым переулочкам. Идём в сторону Клязьмы и видим покосившийся, зеленый забор ветеринарной лечебницы с надписью – клеймом: "ЧИФЕР – ПАДЛА".

   ***

   Я вспомнил, как поразил меня приговор неизвестного "судьи"! Было в словосочетании что– то знакомое, но тогда у меня не нашлось времени поразмышлять над значением слов. Немного порывшись в памяти, я вспомнил, что падшего ангела звали Люцифер. Если отбросить слог `Лю', то останется – `цифер'. Почти Чифер! Слово `падла' и `падший' – однокоренные.

Тот, кто выводил эти слова, явно хотел напомнить людям, о чём не следует забывать! Это было ясно – как божий день!

   Но ещё более ясно мне было другое: "Семьи нет. Страны нет. Денег нет. Кто даст ответ? Бог, Человек, Дьявол, Чифер"?..

   ***

   Когда подошла моя очередь, я подал деньги, и в банку весело побежало пиво.

Внезапно со стороны дороги раздались выстрелы из автоматов. Стуча и звеня банками и бидонами, пивная очередь дружно попадала на землю. «Автобус 201! В него стреляют!» – услышал я уверенный голос моего соседа сзади.

Я поднял голову и успел увидеть желтый «Икарус», быстро уходящий в сторону улицы Ленина. Посередине дороги стояли два таджика с автоматами и строчили ему вслед. Расстреляв рожки, они, озираясь, пробежали мимо нас к прятавшемуся в переулке новенькому «Жигуленку» и уехали в сторону памятника Победы.

   Я поднялся на ноги первым и сразу же увидел, что моя банка успела переполниться. Пиво бежало в неглубокую посудину, предназначенную для пены. Туда же изо рта продавца стекала кровь.

   – Пулю прямо в рот схлопотал! Смотри, затылок как разнесло! – Мужик, стоявший в очереди за мной, был почти спокоен.

   – Вижу! Так это... его мозги у Вас на лице?

   – Наверно! А ты что раззявился? Бери пиво и мотай отсюда! .

   – Так у меня две банки.

  – Давай, набирай. Да быстрей! Эти могут опять приехать. Хотя, погоди, кран для скорости выбить надо Братва! – встрепенувшись, обратился он к очереди.

   – Давайте отнесём Каштанку к стене, – мешается он!

   Один из дюжих парней схватил продавца со странным прозвищем

под мышки и перетащил к стене с поразившей меня надписью. Остальные, мгновенно выбив камни из-под бочечных колес, быстро покатили емкость в переулок, в котором только что пряталась машина террористов.

Раздумывая о происходящем с позиций УК, я медленно побрел следом за бочкой, потому что имел полное право заполнить вторую банку. Когда подошёл, сосед по очереди уже деловито тюкал по крану булыжником. Вскоре краник, подхваченный мощной струёй, пенящегося пива, со стуком упал на клеенку с выцветшими вишенками. Мужичок быстро заткнул образовавшуюся дырку тряпочкой и подозвал меня...

Забрав пиво, я отошел в сторону и стал закрывать банки крышками. Закончив, я взглянул на толпу, окружившую бочку, и с удивлением заметил, что мужики набирают пиво не в банки, а в обычные пластиковые сумки. Недолго думая,

предварительно надув и проверив, на отсутствие дырок пятикилограммовый

пакет с Самантой Смит, я опять врезался в толпу,

***

   К бочке со всех сторон спешили люди с банками. Некоторые задерживались около лежащего на дороге мужичка. Он уже шёл домой и предвкушал, как утолит свою жажду.

   Но его сразила шальная пуля террористов. Из раны медленно текла кровь. На земле она смешивалась с пивом, вытекающим из простреленной канистры...

   Нагрузившись под завязку, я нырнул в первый же переулок, так как где-то поблизости уже урчал бронетранспортёр.

   Выслушав рассказ о происшедшем, Сергей тяжел вздохнул:

   – Мы уже ко всему привыкли. Знаешь, бывает такая стрельба, что сбитыми ветками весь асфальт усыпан. Интересно, конечно. Что говорить? Где такое увидишь? По телевизору, брат, не те эмоции! Да ты теперь и сам знаешь!

Потом мы пили пиво, с высохшим, до стеклянного состояния лещом, одновременно решая финансово-организационные вопросы. Деньги отдали обстоятельному даже в мелочах Юрке. Он обещал достать ещё сто баксов, вертикалку двенадцатого калибра и того же калибра обрез с навинчивающимся стволом. Патроны к ним надеялся сделать убойными для вертолета.

Раздобыл хирургический набор. Катетеры, скальпели, ножнички, пинцет, пила...

   После краткого обсуждения маршрута экспедиции, мы пришли к

   решению, что возвращаться в Душанбе будем через Варзобское ущелье.

   Дважды мозолить глаза жителям Сардаймионской долины и ментам на КПП нам не хотелось.

   Суворова мы обязали дожидаться нас в зиддинской чайхане, конечном пункте пешей части нашего Золотого кольца. Перед тем, как "поселиться" в чайхане, он должен будет провести тщательную разведку обстановки от Душанбе до Зиддинского перевала и подготовить пути и варианты отхода.

   Лешка с радостью согласился и тут же, войдя в роль Штирлица, выложил нам уже имеющиеся у него данные. Оказывается, сегодня утром он узнал от знакомого рыбака, что в Рамите нет армейского блок – поста, как и шлагбаума перед въездом в заповедник.

   Проехав через него, водители притормаживали, запускали левую руку за сидение, нашаривали там припасенную бутылку портвейна и, раскрутив содержимое, водоворотом выливали в горло. Пассажиры, в основном это были буровики и проходчики,

   к этому времени давно уже были склонны к песнопениям и бурно выражали свой восторг по поводу присоединения шофера к их веселой компании.

   – Все это хорошо, – выслушав Суворова, сказал я.

   – Но давайте предположим, что есть там и блок-посты и

шлагбаум. Кстати, они могут быть и по дороге в Рамит. Надо послать Юрку на разведку. На мотоцикле с удочкой, пусть половит рыбу. После его возвращения решим, как и когда ехать.

***

   Через два дня все было готово. Закуплены продукты, заготовлено снаряжение. Правда, Сашку Кучкина мы не нашли, да и особо не искали и потому остались без карабина. В Шахринаусском садвинсовхозе Суворов задешево достал канистру коньячного спирта. Сергей принёс откуда-то два спальника. Большой

мешок получили мы с Лейлой, второй, поменьше, туристический, был отдан Феде. Кстати, он оказался проворным малым. Притащил откуда-то два карбидных светильника и пару килограммов карбида. Житник нашел «Газ-66». Старенький, но хорошо сохранившийся.

   Разведданные, собранные Юркой, мы обмозговали, и решили ехать в середине дня. Ночью в долине неспокойно, а утром на всех перекрестках пасётся местная милиция. Днем же, в самый пик жары, дорога пустует.

   Мы упаковали продукты в два баула. Запаслись на две недели. Мои вещи решили поместить в большую черно-белую сумку. Остальным нашли рюкзаки. Обувь – сапоги резиновые и кирзовые. В запасе – кроссовки и ботинки. Сделали две удочки. Житник вооружился сачком для ловли бабочек.

Наша одежда и аксессуары должны были ввести в заблуждение всякого встречного в истинных мотивах путешествия. Моя идея – изобразить отдыхающих горожан, воплотилась в жизнь лишь благодаря Фредди. Он, видимо, мечтал о сачке с детства и рассчитывал в будущем отнять его у Житника. Лейле решено было закрыть лицо до глаз, потому что её красота могла привлечь нездоровый интерес кого бы то не было Но от этого она стала таинственной и ещё более красивой!

   Перед дорогой мы присели и по старинному обычаю приняли на посошок.

Я налил каждому по двести граммов прекрасного марочного вина, также добытого Лешкой. Он бурно потребовал двойной дозы, и все с этим согласились.

Оставалось вспомнить какую-нибудь песню – например: « Смело, товарищи, ногу...» и бодро зашагать навстречу Неизвестности...

   3. Поехали...

   Машина, Газ-бб прибыла на час позже. За это время вино незаметно перекочевало из оплетенной трехлитровой бутыли в нашу кровь. Я видел, как Лёха страдал, но ничем не мог помочь!

   Саид, водитель машины, был родом из Рамита. Он часто ездил в

Душанбе и хорошо знал места, где «паслась» милиция. Парень поверил, что мы едем на недельку в верховья Сардай-Мионы, чтобы отдохнуть и вспомнить места, где я провёл своё детство и юность.

Лейлу ему представили, как мою супругу, отданную мне в жены её отцом за спасение от неминуемой гибели в Белуджистанской пустыне.

   Это его вторая, любимая жена! – со значением сказал Федя. Первая осталась в Москве.

   Лейла, согласно разработанному плану движения сквозь милицейские заслоны, сразу же устроилась в кабине. Наш улыбчивый красавец – шофер был этому рад несказанно. Он время от времени украдкой поглядывал на девушку, вызывая у меня чувства, очень похожие на ревность.

Не прошло и нескольких минут, как они оживленно принялись обсуждать климатические особенности Северного Ирана и положение современной женщины в постсоветском Таджикистане. Разговор велся на фарси, и меня это задевало...

   – Хохотушка у него широкая, – с пониманием улыбнулся Серёга, перехватив мой косой взгляд. Смотри, не прозевай девчонку! Умыкнёт и фамилию твою не спросит!

   Мельком увидев мою хмурую физиономию, Лейла поняла, какие чувства меня обуревают.

   Она нежно взглянула в мои глаза, и я сразу успокоился.

   ***

   Наконец мы тронулись! На скамейке у правого борта уселись Сергей и Юрка.

   Напротив – мы с Федей. Между нами лежали рюкзаки, сумки,

удочки и сачок.

   Первый блок-пост был на Оржабадской развилке. Приблизившись, мы увидели двух милиционеров, пивших чай под тутовым деревом. На столе, рядом с облупленным фарфоровым чайником, лежали автоматы. Как и было задумано, Саид остановился сам. Сережка и я, не спеша, подошли, поздоровались и стали спрашивать, нет ли каких-нибудь запретов, и сможем ли мы проехать до Нагза.

   – Зачем Нагз едешь? – подозрительно спросил один из милиционеров,

   – Зачем в горы идут? Рыбка ловить, водка пить, – ответил я, коверкая слова. Там мой друг живет – Бабек. Давно в гости звал.

   – Бабек? Маленький такой? – страж порядка показал ладонью рост, обидный даже для лилипута и засмеялся.

   – Мой родственник.

Очень белый девочка любит, ха-ха-ха! Ладно, езжай. Там, на Ёсе стоят наши. Постовой жадный очень. Есть у тебя пятьдесят тысяч? Дай ему. Только мелкими бумажками. Крупные увидит, подумает, что богачи и все перевернет. Что хочет возьмет и назад отправит. Привет от меня передай. Скажи, что я – твой друг. Ахмедов моя фамилия. Откуда такой красивый девочка? – заинтересованно кивнул он в сторону кабины.

   – Его жена, – одобрительно похлопал меня по плечу Сергей, – из Ирана привез, Хомейни – его тесть. Милиционер с недоверием посмотрел на меня, потом понимающе улыбнулся и махнул рукой на прощание,

   Река Еся впадает в Кафирниган там, где широкая Гиссарская долина превращается в довольно узкое ущелье. Езды до нее было минут тридцать. Забравшись в кузов, мы рассовали предназначенную для взятки мелочь по ближним карманам, и с хмурым видом поехали знакомиться с местным Иваном Калитой.

Но, к нашей всеобщей радости, оно не состоялось. Блок-пост был пуст. Мы, чуть замедлив ход, пронеслись мимо него по узкой, застланной маревом дороге в твердой уверенности, что жизнь прекрасна и удивительна.

   Круто вверх уходили рыжие, опаленные летом горы. Внизу, под шоссе, бухтел и пенился голубой Кафирниган. Впереди, на слиянии рек Сорво и Сардай – Мионы, раскинулся Рамит.

   Когда мы бесповоротно поверили, что удача на нашей стороне, где-то вверху, слева и чуть сзади, послышалось характерное вертолетное тарахтение. Оно, притягивая наши глаза и уши, сопровождало нас с небольшими перерывами целых десять минут. Этих бесконечных минут хватило с лихвой, чтобы наш

оптимизм растаял, в ослепившей нас голубизне неба. И только перед Кальтучем мы, наконец, увидели злополучную тарахтелку. Это была бело-голубая Ми-восьмерка.

   – Ну, братцы, у меня душа в пятки ушла! – с улыбкой признался сразу повеселевший Сергей. Это не Абдурахманов. Живем, братцы!

   – Они ушли на север. Туда, где наши вертолетчики всегда сворачивали, уходя на Кумарх... – покачал я головой.

   – А что касается Ми-восьмерки, скажу прямо; У Абдурахманова нет выхода. Пилот Ми – четверки сам мог найти другую машину...

   – Сейчас в душанбинском вертолетном отряде штук десять вертушек, – вступил в разговор Житник.

   – И все они летают каждый день. Слабонервные падут на поле брани сами, без вмешательства Абдурахмана.

   – Юрка прав, – сказал я, потирая шею,– Если мы перестанем сканировать небосвод, то наши шеи и всё остальное будет целее. Я уже не говорю о психике каждого из нас...

   Мы въехали в Рамит ровно в три часа дня. Без остановки промчались мимо продовольственного магазина, последнего на трассе Душанбе – Кумарх. Пока он не скрылся за поворотом, я провожал его глазами как старого доброго знакомого... В эпоху расцвета геологоразведочных работ кодекс полевого люда предписывал оставлять в его винном отделе последнюю копейку, или точнее, последние три – шестьдесят два, или рубль – двадцать семь.

Еще пара поворотов и мы выскочили прямо к шлагбауму.

Простреленный в нескольких местах, он вызывал противоречивые чувства.

Около него стоял человек и смотрел на нашу приближающуюся машину. Когда мы подъехали, мужичок заулыбался и жестами стал приглашать нас к чаю. Мы вошли в домик, уселись на широкую – от стены до стены – тахту.

На дастархане лежал обычный чайный набор: сушеный урюк, пропыленный сахар-рафинад, дешевая карамель. Мы добавили к

этому «изобилию» пачку печенья, кружок копченой колбасы, несколько помидоров, огурцов и буханку городского хлеба.

В какой-то момент мои глаза встретились с глазами Сергея и Житника.

После треволнений дороги надо было слегка оттянуться и я пошёл за спиртом. Нашему знакомому этот поворот событий понравился. Выпив, он стал предлагать остаться на ночь:

   – Баран режем, плов делаем, дутар играем, – сказал он, достав из-под тахты горячо любимый таджиками музыкальный инструмент. Очень хорошо играет! Всю ночь слушаем, песня поем!

   Мы, естественно, вежливо отказались. Все, что нам здесь было нужно – это узнать о нынешнем положении дел в долине и ее ближайших окрестностях.

Еще он сказал, что каждый переворот в городе приводил в эти края новых людей в маскировочной форме. Да и понятно. Ведь через Сорво и далее по горным тропам отсюда легко попасть в Гарм, в Дарваз и Памир. А через долину Сардай-Мионы проходят тропы к Ягнобской и Зеравшанской долинам – к Самарканду и Ходженгу. Часть из этих пришлых людей осела в горных кишлаках к неудовольствию местных жителей и

духовенства.

   Рамитский мулла политикой не интересуется и поэтому пользуется всеобщим уважением. Благодаря его миротворческим усилиям, психи с автоматами и пьяными выходками, здесь долго не задерживаются. Сейчас в долине остался лишь один из них. Резвон его зовут. К нашему огорчению он терроризировал именно Нагз.

Бободжон не советовал нам туда ехать:

   Савсем больной он, в голова масла нет, полкишлак убежал. Лучше

Сорво иди. Кишлак Каняз-Поён знаешь? Там люди хороший, шир-

мохи, гуль-мохи много есть.

   После этого сообщения наше настроение резко упало, и мы распрощались, немного посидев, для приличия.

   Проехав чуть меньше километра по разбитой каменистой дороге, мы поняли, что надо остановиться и продумать наше положение. Саид нашёл живописную полянку, окруженную ореховыми деревьями, и ловко притормозил, поразив своей виртуозностью Лейлу.

Серега сразу же попенял мне, что я забыл спросить Бободжона о Бабеке. Я ответил ему тем же. Говорить о ждущих нас впереди приключениях никто не спешил. Мы, так и не начав прения, надолго замолчали...

И без разговоров всем было ясно, что совет, в общем-то, и не нужен – обратной дороги для нас нет! До злополучного Нагза оставалось всего пять километров. С каждой минутой он притягивал нас все больше. В конце концов было решено остановиться на этом месте, чтобы отдохнуть, поужинать, а ночью попытаться прорваться, по возможности не применяя

оружия. Чем все это закончится – никто не знал. Настроение у всех моих спутников, кроме Саида, оставалось подавленным. Лейла, видя, что я раздражен и едва сдерживаюсь, старалась

держаться вне моего поля зрения, но я чувствовал ее либо спиной, либо мое боковое зрение угадывало ее черный силуэт.

Понемногу каждый из нас нашел себе занятие. Житник, казавшийся наиболее спокойным, неторопливо приводил в порядок ружья. Закончив, он надвинул на

лицо армейскую шляпу и улегся спать под кустами алычи и барбариса. Саид с Лейлой, истощив, наконец, тематику творчества Хафиза и Хайяма, занялись приготовлением ужина.

   Я же пошел к реке. Под крутым берегом, поросшим плакучими ивами, сидел Сергей и, казалось, бездумно бросал в воду камешки. Я сел рядом с ним и занялся тем же.

   – Послушай, ты недавно мне что-то о Чечне говорил, –спросил меня Сергей, не оборачиваясь. – Что ты там забыл?

   – Смеяться будешь! Я специализировался на поиске редких металлов, а потом золотом увлёкся. Точнее, увлекли...

Однажды Дудаев по ТВ сказал, что в Чечне золота полно. Сейф, говорит, вон тот, за моей спиной забит самородками. А у меня был один знакомый чеченец. Позвонил он, как-то летом 92-го, как раз после той телепередач и предложил на пару недель слетать на вертолёте в какой-то там район и золото поискать.

   Я поехал. Приняли хорошо. На следующий день в вертушку посадили и в горы отвезли. Красиво у них там – башни пустые, высокие, прямые! Покосившиеся могильники, забитые полумумиями, полускелетами. Огляделся я, и сразу понял: – золота здесь нет, и в ближайшие геологические периоды не будет. Ну, думаю, хоть "ваньку повалять" надо, жаль ребят огорчать. Начал я шлихи мыть. Тружусь, как муравей, а рядом четыре автоматчика. От скуки в деревья стреляют. Их интересовало, с какого расстояния можно прострелить берёзу диаметром в полтора метра. А я отмыл десяток шлихов, достаю лупу и им к глазам: – смотрите – есть металл!

   Они на блёстки слюды пялятся, языками цокают, сетуют, что очень мелкие камешки...

   Мне этот цирк очень скоро надоел. В речке форель плещется, в кармане леска с крючком на палочку намотана, а я золото "ищу"!