Текст книги "Бег в золотом тумане"

Автор книги: Руслан Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

   ***

   Лейла, Лейла – я восхищен тобою! Юная богиня любви и красоты... Я мечтаю коснуться тебя, насладиться твоим естеством! Прости меня, но чувства мои пока далеки от любви – этого безумного состояния полного единения Души и Тела!

   Ты для меня – прекрасная Песня на чужом языке... И предмет безумного и непреодолимого влечения. Знай, моё сердце всегда открыто для любви. Женщины находили в нём бури, затишья, страсть и нежность. Их нельзя было назвать совершенными красавицами, но все они были женственны, добры и умны...

   Моя страсть быстро проходила, уступая место отчуждению...

   Я успокаивался, но мои глаза! О, эти ненасытные глаза! Они начинали искать новую жертву...

   ***

   Я возлежал, охваченный этими приятно – сумбурными мыслями, а в сознании крутилось одно: "Когда, наконец, эта дверь откроется и впорхнёт моя Птичка?" И она вошла, но поздним вечером, уже после ужина. Я сразу отметил, что она не просто грустна, а подавлена.

   Чтобы как-то отвлечь ее от неприятных мыслей, я решил обучать ее русским словам и выражениям. Лейла неплохо знала английский язык, и мы стали использовать его для своих занятий. Мне всегда было легче учить, чем учиться и мы быстро освоили основные глаголы. Играя, словно дети, мы называли все предметы сначала на русском языке, потом на фарси. Когда я всё перечислил, пришлось обратить свой взор на губы, глаза, зубки, сердце. Я медленно очерчивал кончиком указательного пальца ее нежный животик. А потом повторял: "живот, живот, животик"...

Когда палец опускался в очаровательное углубление посередине, я шептал – «пупок, пупок, пупочек»...

   ***

   Я уже предвкушал прелесть освоения более интимной лексики, как меня неожиданно охватил сон... Проснувшись на следующий день ни свет, ни заря, я сразу же попытался восстановить в памяти события предыдущего вечера. Я вспомнил, что опять неожиданно уснул, и мне снилась Лейла: я прикасался к ней, но мои руки не могли вспомнить нежности ее кожи. Ее милый образ за гранью бодрствования темнел и превращался в нечто неопределенное. Возможно, несоответствие возникало из-за того, что в моем подсознании гнездились тревожные мысли о будущем. Может быть, именно поэтому воспоминание о Ночи Любви с хрупкой девушкой было каким-то необъяснимо странным. И почему так неожиданно, на самом интересном месте я засыпаю? Слабость? А может быть, мне что-то подмешивают в питье? Надо проверить!

   ***

   В полдень Фатима принесла мне небольшой телевизор, и я целый день

переключал каналы, в надежде найти что-нибудь стоящее. Чаще всего

показывали выступления исламских ортодоксов, митинги, шествия с

плакатами, осуждающими американский империализм вкупе с израильским сионизмом и нравоучительные художественные фильмы. Если бы не бороды, не завернутые в черное женщины и не регулярные заунывные молитвы, можно было вообразить себя в Союзе на рубеже перехода к строительству социализма.

   В конце концов, я остановился на телефильме, где показывали, как надо правильно отряхивать финиковые пальмы. Разлегшись на подушках, я стал готовиться к подвигу. Мне надо было собрать волю в кулак, чтобы вечером отказаться, о боже, от спиртного!

   В тот момент, когда собранные финики начали ссыпать в ящики, мне пришла в голову мысль, что мне не стоит отказываться от вина. Надо просто его припрятать. Пригодится, да и отказ может вызвать подозрения у хозяйки. А для этого необходимо срочно найти какую-нибудь посудину, куда можно было бы слить любимый напиток Бахуса.

   Захваченный идеей спасения спиртного, я немедленно вскочил с кровати и приступил к поискам. Такая посудина, высокая с узким горлышком фарфоровая вазочка, нашлась в небольшом, резном буфете. Оставалось найти пробку. Не найдя ничего подходящего, я решил сделать её из хлебного мякиша.

   Незаметно наступил вечер. Поужинал я скромно. Вино припрятал и, довольный своими действиями, стал ждать Лейлу. Она появилась, и мы продолжили наши занятия по русскому языку. Однако всё это время я не мог смириться с мыслью, что на самом интересном месте мне придется бессовестно "заснуть". Но наклонности экспериментатора взяли верх над наклонностями сластолюбца и, как только моя рука коснулась узкой полоски ткани, разделяющей внутренние поверхности бедер девушки, я отвалился на подушку и засопел.

   Через некоторое время Лейла легким движением одернула прекрасное прозрачное платье, нежно провела ладонью по моей голове и застыла в позе ожидания и смирения.

   Неожиданно скрипнула дверь. Мощно "всхрапнув", я перевернулся на бок, лицом к двери и приоткрыл один глаз.

Сквозь ресницы я увидел, стоящую в проеме двери, Фатиму. Она грозно смотрела на Лейлу. Под тяжестью ее взгляда моя голубка прошла к двери с опущенной головой и исчезла. Хозяйка же выключила свет, сначала верхний, затем нижний, и затихла. Я стал дожидаться скрипа двери, подтверждающего ее уход, но вместо него услышал шорох: Фатима раздевалась!!!

   Ее грузное тело проступало в сумраке расплывчатым белым пятном. Через секунду оно надвинулось на меня и легло рядом. Крепкий запах духов не мог скрыть запаха плоти полной женщины. Я попытался отодвинуться к стене, но Фатима, неожиданно ловко, обхватила меня руками и жадно притянула к своей обнаженной груди. Я, как загнанный зверь, стал лягаться и, брызжа слюной, повторять: "Нет! Нет! Нет!"

   Но она продолжала молча гладить и целовать меня... Я кое-как

вырвался, встал, перешагнул через ее извивающееся в экстазе тело и бросился к выключателю. Вспыхнул свет. На том самом месте кровати, где обычно сидела Лейла, лежала Фатима!

   Её сумасшедший, застывший, желтый взгляд выражал ненависть и страх! Её белокожий, бугристый торс с обвислыми грудями был безобразен! Мгновение мы с ужасом смотрели друг на друга! Затем она вскочила, бросилась ко мне, извергая незнакомые, бранные слова. Наконец плюнула в ноги и, хлопнув дверью, убежала.

   Нервная дрожь охватила меня. Я бегал по комнате, бил, ломал все, что встречалось на пути. Но очень скоро в моих руках оказалась высокая, с узким горлышком, фарфоровая вазочка... Я выпил почти половину её содержимого. К счастью, виски был крепкий и содержал так необходимое мне сейчас снотворно-наркотическое вещество. Захмелев, я сбросил оскверненную простыню с кровати и улегся. Под кроватью в пределах досягаемости стояла ваза с виски. Время от времени я отхлебывал из неё, пока не забылся крепким сном.

   ***

   А когда очнулся, понял, что совершил нечто непростительное. Я лежал в чулане! Дневной свет еле пробивался через крошечное оконце. Все изощрения цивилизации находились здесь же. На полу стояла миска, из каких обычно кормят собак. В ней было немного воды. Прошло двое суток. Лишь в начале третьих, под дверью появилась немытая жестянка из-под брынзы. В ней лежал кусочек лепёшки. На четвертый день на минуту появилась Фатима. Она подошла ко мне вплотную и выкрикнула на фарси громко и решительно:

   – Есть Фатима – есть Лейла! И добавила по-английски,

показав сначала на себя, а потом в сторону двери:

   – Будешь заниматься со мной любовью, выйдешь отсюда!

   Догадавшись, что до меня дошёл смысл, сказанного ею, она развернулась и вышла.

   Что же мне делать? Судя по всему, сам, не ведая того, я дважды занимался с Фатимой сексом, и мне всего лишь предлагается продолжить общение по отработанной схеме. В обмен я получу совершенно необходимую для меня возможность видеть Лейлу...

А если я откажусь? Получу яд в пищу? Или меня выдадут полиции, как

грабителя или контрабандиста? Удавкин, наверное, постарался, и меня ищут.

   Итак: Лейла – вечером, Фатима – ночью: "Спокойной ночи, дорогая Лейла, с добрым утром, милая Фатима..." Или: "Дорогой, мама уехала в Забол за виски и уступила мне свою очередь!"

   Но вероятнее всего: "Лейла заболела, и целую неделю ты будешь мой!" Куда не кинь, везде клин! Выхода нет!

Кстати, о выходе! Я, попав в «гарем», ни разу не подумал о попытке выхода из комнаты через дверь.

   Что со мной? Мозг расплавился? Прочь наваждение!

Фатиму по тыкве и в ковер. А сам на волю! Устроил себе райскую жизнь: дыни с вишнями, девочки на сладкое. Попки, стройные бедра, божественные губки... «Одиссей» хренов!

   А вообще-то, иранская тюрьма, наверное, похуже будет, И. говорят, в ней долго не сидят... Так, может быть, поселиться здесь навечно? Фатима станет старшей женой, Лейла – любимой, а там, смотришь, и третью заведу! Здешние законы это разрешают. Детей я люблю, да и они ко мне всегда тянулись. Открою лавку, заведу верблюда, назову его Васькой и буду молоком из блюдечка поить и ездить по улицам Захедана на вечернюю молитву в окружении двенадцати детишек...

   Как сказал бы Сашок Свитнев: "Сон в летнюю ночь"!! И никуда, видимо, от этого не денешься. Только в тюрьму или к стенке.

   Как бы сдаться достойно? Спустить на тормозах. Поломаться немного, потом согласится...

   Лишь бы не передумали эту гадость в вино подливать!

И тут из меня полез непричёсанный сюр.

   "Если Фатиму одеть по моему вкусу... Бельишко кружевное – черное или красное... Чулки на поясе... Черные, в мелкую сеточку... И красные туфли сорок первого размера с изящными каблуками в двенадцать сантиметров...

Очень эротично получиться! Живот, правда, немного бугрится. Ничего! Посадим на жёсткую диету! Литр воды и одна лепёшка в сутки! Осталось придумать, какой на неё надеть бюстгальтер.

Конечно Чёрный! Из кожи! С красными кружевами по периметру! В области сосков сделать отверстия и накрасить их помадой алого цвета! Недурно! Следующий этап преображения – боевая раскраска! Главное, не путать вечерний макияж с дневным! И ночной с вечерним!

   Яркие губы, серебристые тени, длинные ресницы, брови – вразлёт, скулы тронуты шоколадными румянами...

   Не забыть выжечь родинку, как у Мэрэлин Монро и обесцветить волосы! Усы завить, как у Пуаро, выпить бутылку крепкого вина и:

   "Если вся моя родня будет ей не рада,

Не пеняйте на меня – я уйду из стада!"

   Как правильно сказал один умник: "Некрасивых женщин нет! Есть мужчины со скудной фантазией!"

Господи! Самец, какой самец! Рядом Лейла – юная, земная, неповторимая"...

   ***

   Успокаивает одно. У всех есть "Серебряный Ключ"! Даже у юных

   школьниц, не говоря уже о бледных монашках. О мужчинах и женщинах, прошедших "университеты" Брака и говорить не стоит... "Золотой Ключ" держал в руке каждый...

   Помню, водителю Женьке понадобился срочный ремонт машины. База

находилась в Ташкенте. Моя жёнушка Ксения изъявила желание его

сопровождать: «Нельзя одного шофера через два перевала отпускать!»

   Ну и до свидания! Пару дней я повздыхал, а на третий – с закадычным дружком Борей Бочкаренко пошел к Сонечке, подруге Ксении. А куда деваться, если законная супруга больше беспокоится о шофёре...

Софи – стройная, ладненькая, всё французское, всё на месте, ну прямо

«сахарная тростиночка, кто тебя первый сорвет!»

   Бомонд проходил на самом высоком уровне! Мы были "Джентльмены", а хозяйка – "Леди".

Как мы попали в Борькину квартиру, – я не помню, так как у Сони много и долго пили. У Бори добавили нечто, напоминающее домашнее вино. На чём настоянное, – уже было неважно!

Потом мы помогли Сонечке взгромоздиться на столик... Танец живота в

костюме праматери Евы был бесподобен! Красноречиво играющие бёдра и трепещущая попка, оставили в моём сердце след на всю оставшуюся жизнь!

   Потом мы дружно, втроём упали в постель. Но орудие сладострастия моё и друга Бори "почило в бозе"...

   Отчаяние охватило нас и подняло до невиданных высот, в употреблении ненормативной лексики... А наша дама, периодически проверяя соответствующие места, хохотала до поросячьего визга. Банановый ликер с шампанским сделали своё черное дело...

Когда пришло время расходиться, выяснилось, что у Софи пропала нижняя часть интимного туалета. Искали везде. Только что собак не звали...

На следующий день, жена Бори обнаружила эту деталь в щели между матрасом и спинкой кровати. Я точно помню, что искал там.

   Что можно сказать?

Обычная шутка свободной женщины – «расписаться» в семейном гнезде своего бой – френда!

***

   "Разврат, так разврат... – подумал я и решил сдаться обстоятельствам,

Поплаваю пока в этой мутной водичке! Со временем можно будет оценить обстановку в доме и решить, что делать дальше. Хотя, честно говоря, у меня совсем не было желания оставаться в этом омуте. Интересно, мужики у них есть или нет? Что за пламенная страсть к чужаку? А Лейла-то на иранку совсем не похожа!

Столько вопросов и не одного ответа!

   Интересно, думают меня кормить в этом "пансионе" или нет?

Я начал биться в дверь кричать:

   – Эй! Ты, жирная индюшка! Иди ко мне! Не бойся!

На этом эпитете дверь отворилась, и я увидел Фатиму. Несколько секунд она удовлетворённо созерцала меня, затем поджала губы и предложила следовать за ней.

По застланному коврами коридору мы прошли в богатую беломраморную ванную комнату. Все было знакомо... Да, похоже, именно отсюда, я начал свое вхождение в плотские радости и муки. Вокруг были зеркала, по углам стояли вазы с прекрасными цветами. Фатима царственным жестом указала мне на необыкновенно широкую ванну, больше похожую на бассейн, и вышла.

Я разделся и плюхнулся в воду. Пока она была чистой, я глотнул

немного. Вкус оказался бесподобным! Вероятно, вода была из местного источника.

Неожиданно, словно облачки, ко мне «вплыли» три девушки в прозрачных голубых шароварах и рубашках. Лейлы среди них не было. Да простит меня, радость моих глаз, но я скоро забыл о ней! Девицы окружили меня и начали совершать омовение.

Довольно быстро я освоился и стал легкомысленно заигрывать с ними:

   брызгать водой на одежды, шлёпать по попкам, касаться прелестных

маленьких грудок, и затащил сначала одну, а затем и остальных в воду.

И конечно, мой организм адекватно прореагировал на

происходящее...

   Девочек "это" привело в неописуемый восторг, и они начали что-то шептать, указывая пальчиками на то, что я пытался прикрыть от их пытливых взоров. По их виду нетрудно было понять, что они уговаривают друг друга познакомиться со мной поближе. "Эти румяные яблочки недалеко от яблони попадали" – томно подумал я и улыбнулся. Наконец, одна из них, брызнув мне в лицо водой, устремила прелестную ручку в воду и неожиданно для меня, ловко схватила "предмет моей гордости" за основание и медленно заскользила пальчиками к узлу сплетения моих нервных окончаний.

«Хорошее не может продолжаться долго», – подумал я, и тотчас дверь

ванной комнаты распахнулась...

   Перед нашей развеселившейся компанией маячила зловещая фигура Фатимы – единственной владычицы моего фаллического "столпа"!

   И тут меня понесло:

   – Подлая, ненасытная тварь! Ты что, думаешь, я продамся за кусок лепёшки?

   Ведьма молчала. А до меня дошло, что она ничего не поняла, и решил изменить тактику своего поведения.

Шлепнув, ближайшую девушку по уже застывшей попке, я вылез из ванны и в чем был, не торопясь, пошёл в свою комнату... Она сверкала чистотой. Я бросился на тщательно застланную постель и отдался мыслям:

   "Не готов я бежать! Куда? Как?! Да! В штольне было всё ясно!"

   Жаль, рассказать будет некому. А ведь в этом вся соль! Влипнешь

куда-нибудь, выскочишь, не знамо как, и балдеешь потом, рассказывая о приключениях, чуть не сведших тебя в могилу. Может быть, и сейчас выберусь. Главное – не отчаиваться!

Я хмыкнул. «Нашлись бы придурки лечь на мое место! Ха-ха!»

Мои размышления были прерваны нежным прикосновением чьей-то ручки. Я раскрыл глаза и увидел рассерженное лицо Лейлы. Её очи сверкали словно угли...

   "Да не ревнуешь ли ты? – пришло мне в голову. Ну и ну! На "Поле брани" вступают Юность и Красота Газели против Хитрости и Похотливости старой Крысы! Что же мне делать? Надо просто отдаться в руки Его Величество Случая – решил я. А пока я буду взирать на их бой с высоты своего ложа! Вперед, моя дорогая девочка!"

   Лейла, уловив мои мысли, несколько раз больно толкнула меня

кулачком в бок, заплакала и убежала.

Я многое повидал на своем веку и потому многое воспринимаю холодно, если не равнодушно. Я могу хладнокровно взирать на растерзанную человеческую плоть, часто равнодушен к чужой боли, чужому горю, но тихие женские слезы берут меня за душу цепко и глубоко.

   Вечером, после ужина, Лейла не пришла. Я лежал, переваривая обильный ужин, запитый бутылкой апельсинового ликера. Мысли о причине замены "тюремной администрацией" виски на дамский напиток – будили во мне противление злу. Я медленно выпил остаток ликёра и заснул. Ночью ко мне пришла грузная женщина, и я зло и быстро изнасиловал ее...

   7. Подготовка к побегу.

   Проснувшись, я сразу же сел за дверью в засаду. Как только она приоткрылась, и я увидел ненавистную черную фигуру, вся злость, накопившаяся к этой женщине, бросила меня вперед. Я схватил, бешено сопротивлявшуюся Фатиму за жирные плечи, втащил в комнату и толкнул на пол. Она хотела подняться, но я пнул ее в мягкий зад и потом с огромным удовольствием, но не сильно – в пах. Трофей тут же успокоился и, жалобно всхлипывая, распростерся у моих ног.

   Как только мой взгляд, блуждающий от перевозбуждения, остановился на желтых глазах Фатимы, у меня зачесались руки! Собрав волю в кулак, я с ненавистью хлопнул её по жирным щекам. Её взгляд взаимно выражал ненасытное желание сию минуту выпить мою кровь, а тело расчленить на мелкие кусочки! Подумав, чем бы достать Хозяйку, я с наслаждением заткнул ей рот своим носком! А когда она начала, словно змея, извиваться, я с чувством глубокого удовлетворения закатал толстуху в пушистый персидский ковер!

Кокон с Фатимой оказался большим, поэтому я изрядно попотел, пряча его под кровать. Случайно взглянув в зеркало, я подмигнул своему двойнику, и вышел из комнаты в поисках Лейлы.

   В коридоре я сразу же столкнулся с ней. Она в безотчетном порыве

   подалась ко мне, обняла нежно и страстно поцеловала в губы.

   Не медля ни секунды, мы вернулись в комнату.

   Увидев под кроватью сверток, с торчащими из него ногами матери, она подошла и, взявшись за массивную резную спинку ложа, качнула несколько раз.

   Свёрток взвизгнул, хрюкнул и затих. Лейла озорно улыбнулась, взяла меня за руки и мы, любуясь, друг другом, опустились на кровать. Под ней раздались какие-то нечленораздельные звуки, но мы не тратили на них своё драгоценное внимание.

   Мы прилегли на подушки. Я боялся ее целовать – одно прикосновение ее губ – и я надолго забуду обо всем на свете. Расслабиться даже на минуту я не имел права. Надо бежать скорее из этого дома! Вполне возможно, что сёстры Фатимы уже вызвали полицию.

   – Кто еще живет в доме? Кроме тех, кого я знаю? – смущенно отстранившись от Лейлы, спросил я по-русски.

   – Ти, я, систерс, мой мама, её систерс, – перечислила Лейла, загибая свои

маленькие розовые пальчики.

   – Мой мама болеть. Она любить европейский мужчина. И брать их в дом. Все мой сестра иметь белый папа. Мой папа быть франсмэн. Он искать ойл. Мама брать папа в Тегеран.

   – Ну и ну... Женщина – Дракула!

   – А кто здесь бывает, кто еще?

   – Брат Шахрияр. Он любить меня. Он ходить ночь твой офис и брать твой паспорт.

   – Шахрияр? Наш рабочий? – удивленно спросил я.

Этот высокий, крупный парень, младший сын богатого и

плодовитого полу-белуджа, полу-иранца был хорошо мне знаком. Он иногда подменял шофера в маршрутах. Любил

приезжать утром на работу на белом отцовском «Мерседесе».

Покоренный красотой Индии, Шахрияр мечтал там жить и учиться. Но отец пока не давал ему денег. Считал эту затею несерьёзной.

   – Шахрияр, Шахрияр! Ты знать его хорошо. Надо бежать отсюда. В Россия. Здесь тебя... – подбирая слово, запнулась Лейла и не найдя его, склонила головку к плечу и жестом изобразила веревку.

   – Бежать? – воскликнул я и показал бег, быстро двигая указательным и средним пальцами. – Как? На всех ваших дорогах стоят солдаты. Меня схватят на перовом же посту. Она весело и чуть презрительно засмеялась. В действительности, местные мафиози давно отработали способы нелегального перемещения по стране. Мне рассказывали о проселочных дорогах, по которым можно попасть куда угодно, хоть в Тегеран.

   Ночью, не зажигая фар, по ним с бешеной скоростью мчатся контрабандисты и поставщики дешевой афганской рабочей силы. В Иране на крупных заводах не хватает рабочих рук.

   Нелегалы и контрабандисты безбоязненно перемещаются даже днем – на рейсовых автобусах. Шофер останавливает автобус в километре от контрольно-пропускного пункта, высаживает нелегалов и едет дальше.

   Проверка на пунктах длится не меньше часа. За это время высаженные джентльмены успевают, не спеша, обойти КПП и вовремя прибыть на посадку к заранее условленному месту.

   Однажды, близ Ираншахра, славного пальмово-духанного городка, я наблюдал любопытное зрелище. Наша машина сломалась – лопнул картер, и мой отряд в течение двух часов любовался красотами расстилающегося вокруг Джаз – Муриана, одной из самых жарких пустынь мира. Мимо нас на большой скорости проносились машины. Одна из них – "Тойота" с кузовом, полным людей – остановилась на минуту, не больше, в сорока метрах от нас, над водосбросной трубой. Люди в пуштунских головных уборах быстро оставили

машину, спустились с насыпи и... скрылись в этой самой трубе. Сидели они в ней, не вылезая, около получаса. Потом приехала та же самая машина и увезла их.

   – На заправку ездила. Там всегда солдаты – объяснил мне Фархад.

К слову сказать, в том же Ираншахре, мне приходилось близко видеть и

неудачливых "гастарбайтеров " – под дулом автоматов афганцев вели в комендатуру. Весёлых рабочих – среди них не было.

   Посмеявшись вволю, Лейла придвинулась ко мне, обняла и поцеловала в губы.

   – Я буду прятать тебя сюда, – игриво показала она себе за пазуху и нежно улыбнулась.

   – Там я готов сидеть всю жизнь, – ответил я и чмокнул ее в шею.

– Но трус никогда там не будет!!!

   – Вот как? Это меняет дело... За это можно все отдать, как сказала одна наша замечательная певица. Ну а ты что? Мать ведь тебе не простит, а?

   –Я пойти и ты пойти!

   – Ты хочешь бежать со мной!? Да я – бич! Авантюрист поневоле! Ты

пропадешь со мной! Я ничего не имею!

   – Ты иметь я!

   – Ну, ну! Я привыкну "дышать" тобой, а ты исчезнешь! Ты такая красавица! Да и лет тебе – всего восемнадцать. А самое главное – не пройдет и месяца, как ты, вместе со мной попадёшь в какую-нибудь историю и пожалеешь, что на свет родилась...

   – Иншалла!

   – Ну, ты даешь! А виза, загранпаспорт? Да тебя схватят на границе. А меня шлепнут или в тюрьму запакуют.

   – Мы идти Мешхед. Я все делать сама. Ты смотреть я.

Я смотреть ты. Я любить ты.

Ты ничего не знать. Тебя давно искать полис.

   И сбивчиво, переходя с одного языка на другой. Лейла передала мне рассказ Шахрияра.

   Оказывается, задолго до того, как контрабандисты подкатили ко мне с просьбой переправлять через приграничные районы опиум, Удавкин не имел мужества отказаться от подобного предложения, и сделал несколько рейсов. Он быстро привык к легким деньгам. Когда же меня похитили, Фархад сказал своим боссам, что я связался с наркодельцами, что-то не поделил, и меня шлепнули.

   Боссы предположили, что я работаю на контрабандистов, переполошились, надавили на Сергея Егоровича, и тот раскололся. Вместе они придумали идти в администрацию провинции с тем, чтобы сдать меня, как они думали, мертвого. Так они рассчитывали укрыть связи Удавкина с наркомафией, и попытаться спасти многомиллионный контракт, с правительством провинции!

   В конце своего сбивчивого повествования Лейла всхлипнула и уткнулась мне в грудь лицом. И что-то окутало нас. Нахлынувший прилив необычайной нежности отражался в наших глазах. Мы ласкали её, как некое восхитительное существо, которое своей энергией потеснило все наши страхи и заботы. Каждая миллиметр моей кожи стремился вновь и вновь соприкоснуться с Лейлой, чтобы восторженно воспламениться в бесконечном узнавании...

Прошла вечность, прежде чем мы оторвались друг от друга. Полчаса мы приходили в себя, распластавшись на полу...

"Чувство двоих не терпит привыкания, – думал я, прислушиваясь к учащённому дыханию Лейлы.

Оно не должно распыляться в Пространстве и Времени. Сжавшись под воздействием Взаимного тяготения в крошечную Звезду, оно светит двум бьющимся Сердцам, и не даёт угаснуть Пламени, дающему начало Новой Жизни!

   Звонкий смех прервал мои грустные мысли. Это моя птичка вспомнила о матери! Вдвоем мы вытащили рулон с бедняжкой из-под кровати и перенесли в другую комнату.

   Я развернул ковер и "бедная, несчастная" женщина предстала перед нашими глазами... Лейла со слезами бросилась к ней, обняла и начала гладить своими маленькими ладошками ее голову, плечи, утерла выступившие материнские слезы. Потом, поцеловав ее в лоб, поднялась и, взяв меня за руку, повела из комнаты.

   По дороге в садик она, не спеша, изложила наши дальнейшие планы. На их семейном "Лендровере" мы должны ухать в Мешхед. До приграничного с Туркменией города надо ехать около двадцати часов. С нами поедет Шахрияр. Он будет сопровождать меня в обходах. В тот момент, когда мы обсуждали возможные нештатные ситуации, появилась одна из сводных сестричек новоиспечённого "Колобка" . Она принесла одежду – широкие штаны и длинную рубаху с разрезами по бокам. Облачившись во всё белое, и покрасовавшись перед зеркалом, я твёрдо решил прогуляться в этом наряде по Москве. Однако через пару секунд добавил вслух: "Если буду жив..."

Вечером, перед тем как лечь спать, Лейла решила попрощаться с матерью. Я увязался за ней и, как оказалось, не напрасно. Лишь только мы вошли в комнату, на меня бросилась Фатима. В её руках сверкал длинный кривой нож. Если бы Лейла не оттолкнула мать в сторону, исход оказался плачевным. Вырвав нож, я крепко выругался, сорвал портьеру и связал злодейку.

   – Вот дрянь! Если бы я не пошел за тобой, она убила бы тебя!

   – Она больной! Многа лекарства нада! – лепетала моя возлюбленная.

   – Понятно! Капли от бешенства гениталий ей надо! Три раза в день.

   Тут Фатима, лежавшая у нас под ногами, жалобно застонала и открыла глаза. Они остановились на мне и вспыхнули ненавистью.

   – Я убью тебя, все равно убью! – Брызжа слюной, зашипела она на привычной для моего уха смеси трёх языков.

   – Ты не уйдешь от меня, не спрячешься! Я найду тебя, везде найду!

   Укрыв Фатиму одеялом, мы ушли в мою комнату. Ночь пролетела, как одно мгновение...

   ***

   8. Побег. Ведьма на колесах. Прощай, Белуджистан!

   Ранним утром следующего дня нас разбудил, доносившийся из гостиной, голос Шахрияра. Лейла быстро поднялась и побежала умываться. Я тоже вышел к её брату. Он похлопал меня по плечу своей громадной ладонью и повел завтракать. К восьми часам мы были готовы к отъезду.

   За руль села Лейла, мы же с Шахрияром разместились на заднем сиденье. Первый КПП был в десяти минутах езды. Он стоял на дороге Захедан – Забол, и мы объехали его задворками. Со вторым КПП было сложнее, так как он располагался на выезде из Захедана.

   Невысокие хребты гор были разделены широкой долиной. Нам с Шахрияром пришлось идти туда. На протяжении всего пути мы хорошо видели КПП с огневыми точками, шлагбаумом и

   вереницей машин по обе его стороны. Белуджистанская башня с крупнокалиберным пулеметом белела далеко в отрогах противоположного хребта. Может быть, сейчас оттуда молодой

   иранский солдат, наблюдая наш маневр в бинокль, спрашивает своего командира о необходимости сообщения этого факта на КПП. Но телефона, скорее всего, у них нет, рации тоже – и это обнадёживало.

   "Конечно, построили эту башню не зря!" – подумал я и вспомнил, что около месяца назад проезжал мимо аналогичного чуда местной фортификации: Большой четырехугольный мешочный редут с башенками по углам. В пустыне, вдалеке от больших дорог и населенных пунктов. Мираж, да и только...

   Крепости и башни мгновенно растаяли в знойном воздухе, и я увидел, что наша машина преодолела блок-пост. Но, не доехав до намеченного ранее места встречи около полутора километров, неожиданно остановилась. Немного погодя из нее вышла Лейла, Она открыла капот и начала копаться в моторе.

   – Вот этого нам не хватало! – вырвалось у меня.

   Не успев добавить к сказанному волшебные слова: "...Твою мать!".

   я услышал у себя за спиной взволнованный голос Шахрияра:

   – Руслан! – Но я уже и сам видел, как с КПП к нашей машине рванули два джипа, полные людей в военной форме.

   Подъехав, солдаты высыпали из машины и окружили Лейлу. Через минуту трое солдат уже что-то делали, погрузив руки во чрево "Лендровера". Лейла в стороне о чем-то болтала с офицером. На первый раз все обошлось, и через полчаса мы мчались к свободе со скоростью 120 километров в час.

Дороги в Иране всегда вызывали у меня зависть. 120 – 150 километров выжимаются хорошей машиной без напряжения. В придорожных лавочках всегда в наличии полагающиеся дорожные и придорожные аксессуары и косметика. А если трассу решено обновить или отремонтировать, то старую не закрывают. Просто рядом прокладывают новую. Правда, практически нет придорожных шашлычных и мест, где можно «побыть» одному...

   Хотя в старину эти заведения явно были. Довольно часто нам встречались живописные развалины караван-сараев. Глиняные, с размытыми дождём крышами, они напоминали о том, что не всегда транспорт двигался с нынешней скоростью. По обе стороны дороги расстилалась пустыня. Лишь вдали виднелись густо рассеченные темными и красноватыми гранитами, причудливые складки гор.

Я, забыв обо всем, не мог оторвать глаз от этого чуда природы. Шахрияр вывел меня из геологического экстаза, предложив совершить очередную прогулку вокруг КПП. Мы удачно проделали этот привычный уже «ход конем» и ушли в сторону от больших дорог.

После прогулки за баранку сел Шахрияр. Было видно, что ему хорошо известны эти места: он уверенно вел машину по петляющей грунтовке и раздумий сворачивал на развилках. Дорога во многих местах была засыпана песком. Рядом, на северо-западе простирался Дашти-Лут – пустыня, славящаяся своими бурями.

Мы сидели с Лейлой, обнявшись, и она рассказывала мне об отце.

Он был геологом – нефтяником и работал по контракту с известной иранской фирмой. Мать познакомилась с ним в Тегеране, на приеме у одного из родственников. Когда их роман был в самом разгаре, грянула Исламская революция. Фатима, старшая дочь богатого торговца, не приняла перемен. Слишком многого они ее лишили: ежегодных поездок на фешенебельные западные курорты Майами, Ниццы, Рио-де-Жанейро, ночных увеселений в барах и ресторанах Тегерана, приемов в шахском дворце, где она демонстрировала немыслимо дорогие наряды и драгоценности.