Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

– Хорошо, – наконец, он решился. – Я согласен… Знаете, мне тоже уже надоела эта крысиная грызня между разными ведомствами. Это не идет на пользу делу, скорее даже наоборот, чрезвычайно вредит.

Было видно, что его собеседник удивился такой быстрой победе. «Что, думал, я буду строить упертого викинга? – со злорадством подумал Вилли. – Нет уж! Владея такой информацией не надо суетиться… а то можно попасть под поезд».

– Давайте карту, – капитан вновь приподнялся. – Их лагерь почти у самого болота. Где-то вот здесь, – он чертил пальцем довольно обширный кусок леса. – Очень грамотно черти устроились. С двух сторон, тут и тут, лагерь прикрывают глубокие овраги с водой. Берега крутые, обрывистые. Шею легко можно сломать… Конечно если вдруг приспичит, то попытаться пройти можно, но небольшими силами. Если они выставят там пару человек, то там вряд ли кто вообще пройдет. С тыла их прикрывают болота… Гибельные места! Я с дуру хотел проверить пару мест, чуть не утонул. Насколько удалось узнать, проходов через него нет…, – капитан на несколько секунд замолчал, а потом задумчиво продолжил. – Чувствую, чтобез специалистов здесь не обошлось. Очень уж неплохо они устроились. Кругом болота и густые леса… Их брать можно только пехотой.

Радостно потирая руки, майор подвинул карту к себе. Несколько минут он наносил известные только ему обозначения.

– Наконец-то, я этот чирей вырву, – рассмеялся он, разваливаясь в кресле. – А теперь, дорогой Вилли, – он сделал многообещающую паузу, от которой у капитана неприятно заныло под ложечкой. – Давайте мы с вами поговорим о сверхсолдатах… Ха-ха-ха! Не ожидали?! Я же говорил, что здесь все под моим контролем. И спецсвязь не исключение… Кроме того, я тут недавно с вашим знакомым разговаривал. Если я не ошибаюсь его звали Шпаннер. Вам ведь знакомо это имя? Ну, давайте не будем играть в прятки. Я честно обещаю, что все лавры мы с вами поделим по полам. Неужто вы думаете, что фюрер достойно не наградит тех, кто подарит ему секрет создания сверхсолдат… Он очень, я повторяю очень, внимательно следит за такого рода исследованиями, – майор встал с кресла и, вытащив из стола небольшую бутылочку коньяка, плеснул на донышко в бокалы. – Берите, берите, Вилли… И давайте выпьем за детей Одина.

«А коньяк-то у этой скотины хорошо. Французский! – с горечью отметил капитан. – Сволочь! Что-то много он знает…».

– Вряд ли у них здесь стационарная исследовательская база, – глухим голосом начал фон Либентштейн, внимательно смотря на собеседника. – я не нашел ни бункера, ни зданий. Ни чего! Почти уверен, что все это у них не здесь… Возможно, в Минске, или даже Киеве, но никак не здесь. Единственное, что мне приходит на ум, это полевая экспедиция, во время которой происходит проверка образцов… По-видимому, незадолго до начала войны здесь проводились испытания сверхсолдат. Вы помните мои донесения о деревня Береза, где сначала были уничтожены несколько десятков солдат ремонтно-восстановительной роты, а потом легла почти вся моя группа? Мы-то думали, что большевики испытывали новое оружие, химию какую-нибудь, а все оказалось гораздо интереснее…

– Нет, дорогой Вилли, мы нисколько не ошибались, – вдруг прервал его майор, еще добавляя коньяку. – Это действительно было испытание нового оружия. Сверхсолдат, обладающий такими способностями, это не просто солдат, это новое совершенное оружие! – майор пригубил янтарный напиток, распаляясь еще больше. – Мне это напоминает, как мать тигрица обучает охотиться своего малыша… Сначала он играет с раненной добычей, не зная что с ней делать. Он кружит вокруг нее, и несильно кусает ее, а потом… Он распробует вкус крови и все начнется по новой. Боже мой, это же ясно, как день! Вот откуда на солдатах рваные раны, оторванные конечности. Они же только учатся убивать по настоящему…

«Учатся, учатся убивать, – Вилли пробормотал несколько раз это слово, словно пробуя его на вкус и с каждым повторением оно начинало приобретать более мерзкий вкус. – Это же были чистые звери…».

– В лагере я несколько раз видел врача из Москвы, – продолжил рассказывать капитан. – Настоящий фанатик! Я таких знаю, не раз встречался… Им ничего не надо в жизни, кроме своего интереса. Они скорее подохнут от голода или жажды но не бросят своего… Там мне кое-что про него рассказывали… Говорят, он девчонку раненную на живую препарировал, хотел что-то у нее вырезать. Еле отбили…, – капитан расстегнул ворот кителя. – Это точно экспериментальная команда. Врач в группе, пара боевиков для сопровождения… Скорее всего, опыты у них продолжаются. Я в лесу наткнулся на небольшое кладбище. Одну из могил разрыл – там точно был один из таких… Видимо неудачный эксперимент.

Майор внимательно слушал, не переставая чиркать карандашом по бумаге. Судя по его глазам, здесь уже пахло не только рыцарским крестом, но серьезным повышением по службе.

– … И еще, майор, они проводят какие-то обряды, – последнее Вилли добавил как-то нехотя, словно считал эту информацию не нужной. – Танцуют вокруг костра, деревьев. Потом что-то поют… Знаешь, когда-то давно, кажется уже очень давно, я был в Марокко. Местные аборигены точно также прыгали и завывали вокруг своих каменных идолов… Черт, мы здесь все сходим с ума!

Глава 72

Партизанский отряд «Смерть фашистским оккупантам». Раннее утро.

Осенняя прохлада вместе с висевшими в воздухе капельками влаги делали выход из землянок крайне трудным делом. Возле командирской землянки стоял заспанный мальчишка в кепке с небольшой красной повязкой. Он то и дело потирал глаза, стараясь окончательно проснуться.

– Пашка, чего там решили? – спросил его один из проходящих мимо бойцов. – Скоро что ли из леса вылезем?

– Тссс! – зашипел змеей пацан, ловя еле слышные голоса из землянки. – Что все тут заладили, когда да когда? Скоро! Как скажут, так и выйдем…

– Боец Вихров, отставить балаган! – донесся из под земли недовольный бас.

Внизу проходило бурное обсуждение, местами переходящее на личности. Пожалуй именно так сегодня можно было толерантно обозначить разговор партизан, составляющих костяк отряда.

– Нееет, Степаныч! – недовольно протянул высокий детина, один из бывших пограничников, за выразительное лицо прозванный Хмурым. – Ты тут не прав! Какой он к лешему свой? Ты его раньше знал? А?

Его раскрасневшийся лицо казалось настоящей лампочкой, которая по яркости могла поспорить с коптившей катюшой.

– Ты чего разорался? – старшина постучал по своей голове и выразительно ткнул глазами куда-то в сторону верха. – Совсем что-ли с башкой не дружишь? Говори толком.

После этих, вроде бы и не сильно грозных слов, случилось очень характерное явление, которое многим известно, как «сдулся человек». Партизан мгновенно несколько уменьшился в объемах и сбавил тон.

– Говорю, на кой нам все эти бирюльки? – спросил он, с вызов глядя на сидевших рядом с ним. – Костер, деревья… Попрыгал рядом с ними, песни поорал. Скоро, что нам деревья рубить нельзя будет? Или может молиться ему станем? Старшина, все это попахивает нехорошим… Ты сам знаешь, что случается с такими.

Тема, действительно, была неприятной и командир прекрасно осознавал это без всяких подсказок. В отряде уже давно шли тихие разговоры о том, что в лесу много странностей и оттуда несет какой-то чертовщиной. Масла в огонь подливали, как их называл сам Голованко, некоторые несознательные личности – женщины средних лет, которые, наслушавшись таких разговоров, вообще отказывались отходить далеко от лагеря. Успокаивало одно – таких было меньшинство… Остальные же, наоборот, воспринимали все эти странности в качестве чуда.

– Коль, ты сам ведь из Самары? Так ведь? – вдруг спросил командир хмурого бойца. – Образование? Девятилетка… Вот! Образованный. Книжки разные умные читал наверное… Да?! Слова хитрые знаешь. А они, посмотри, вокруг! – рукой он махнул куда-то в сторону. – Эти места еще недавно были под панской Польшей и вот, они все, что по деревням сидят, батрачили там или сами батраков нанимали… Тут большинство может только свое имя написать на бумажке и прочитать его потом по слогам. Почти поголовно верующие. Понимаешь обстановку? Да, им эти сказки, как ты их называешь, как манна небесная! Это чудо! Кругом убивают, насилуют и грабят, а вот тут, рядом, чудо! Доходит до тебя, дубовая башка, или нет?! Они же теперь на Лес молятся, который их спасает и укрывает, а не к врагу сдаваться идут?

Старшина сам от себя не ожидал такой речи. В этот момент он просто хотел высказать все то, что у него накипело… И про невыносимую горечь от осознания того, что он тут с ними живой и здоровый, а его его отряд почти весь лег там, на холме… И про страшную жалось, охватывавшую его при виде еле передвигающихся от голода детей, жадно грызущих протянутую им корку хлеба… И про бессилие, которое он, здоровый мужик, ощущал, когда вновь и вновь слышал от разведчиков о казнях мирных жителей. Ведь это его, конкретно его, Голованко Ильи Степановича, вина в том, что враг прошел через границу.

– Не уж-то и вы не понимаете? – стукнув кулаком по толстой доске, изображавшей стол, прорычал он. – Он же нам помогает! И к черту все сомнения! Да, мы все не сделали даже четверти того, что наворотил он… Андрюхе не не то что молиться, памятник ему ставить надо! – На него оторопело уставились спутники. – Он же надежду людям дал! Понимаете – НА-ДЕЖ-ДУ! Им, обычным людям… Вон Пашке, что один как перст на свете остался; Агнешке, у которой всю семью сожгли… Их же все бросили, забыли, оставили, а он нет! Он заступился!

Люди сидели нахмурившись. Обидные слова жгли их словно жаркие угли. Все было честно! Никакой патетики. За столом звучало одно – куда же вы смотрели, где же вы были, пока ваши жены и дети страдали и умирали…

– Так, что бросьте мне это все, – неожиданно снизил накал старшина. – Ладно, думаю мы все поняли друг друга… Собрались мы здесь не для этого, – сидящие насторожились, ничего хорошего не ожидая от такого быстрого перехода от ярости к спокойствию. – Мне тут сообщили новость одну… Да, да, это он сообщил… Вокруг нашего района какое-то шевеление наметилось. Серега, клади-ка карту на стол.

Сергей, неизменный ординарец командира, вытащил из-за пазухи планшетку и выложил на доски.

– Смотрите, хлопцы, – вооружившись карандашом, пробормотал старшина. – В округе есть три крупных населенных пункта – Воложин, Уздаш и Корель, где немец начинает наращивать силы, – карандаш обвел три круга и замкнул их в треугольник. – Сюда еще позавчера подвезли почти роту пехоты. Похоже гнали на восток, а тут мы им подвернулись. Здесь какое-то отребье собирают. Говорят, наши это! Падлы! Это, кто добровольно согласился служить! Тоже десятков пять – шесть набирается… Уже не мало.

– Да, это че…, – попытался было вставить слово Семен, хмурое выражение лица которого в этот раз озарилось презрительной улыбкой. – Нас тут полком брать надо, не меньше. Да и то, если только мы все спать будем.

Остальные тоже заулыбались, видимо, разделяя высказанное мнение.

– Я бы не стал разделять ваш оптимизм, – встрял в разговор врач, до этого молчавший как рыба. – У нас много нестроевых – женщин, детей, раненных. Я бы рекомендовал избежать боя, если это возможно.

– Поддерживаю доктора, – угрюмо проговорил Сергей, поднимая вверх руку. – Здесь удобно обороняться, но это настоящий мешок. Если немчура будет действовать по-энергичнее и подтянет артиллерию, то нам несдобровать… И потом, с оружием дело обстоит не самым лучшим образом. Сколько у нас пулеметов, Сень? Три! А с ними кто обращаться умеет? Чего молчишь? Один! Один у нас толковый пулеметчик… и все! Гранат мало, а винтарей хватает, этого добра завались. Можно даже Пашу вооружить… Я вот что думаю, нельзя нам сейчас воевать. Уходить надо дальше, в другой район. Вроде там немцы по спокойнее…

– Опять, – буркнул кто-то. – Хватит уж бегать от них. Врезать им надо как следует!

– Хватит уж, врезали, – буркнул Голованко, потирая кулак. – Так врезали, что до сих пор катимся! Тут мозгом нужно думать, а не чем другим…

– Может с ним поговорить, – вдруг предложил врач, кивая головой куда-то в сторону. – Он же… Он же может такое, что…, – ему, казалось, не хватает слов, чтобы выразить то, о чем думали в этот момент многие. – Он же может их всех растоптать! Как тараканов! В пыль! Вы помните Абая? Вы же там были, вы же все видели? На нем же живого места не было… С такими ранениями не то что не бегают, не дышат! А он заткнул этот чертов пулемет в комендатуре и и потом своим ходом дошел до лагеря!

– А я смотрю, мы тут хорошо устроились, – невесело усмехнулся старшина, в ответ на такое предложение. – Чуть не дома себе выстроили, женщины…, – он яростно посмотрел на сидевшего с краю Сергея. – Сытно… А воевать за нас должен значит дядя?! Лес! Он, значит, большой! Ему можно! Та что-ли?

– Да, вы меня не так поняли, – сразу же запротестовал Завалов, взмахивая руками. – Что вы! Я же хотел сказать, что… ну, его возможности огромны. Он бы мог нам помочь.

– Он и так готов помочь. Ну, хватит, а то мы тут договоримся до черт знает чего, – скривился старшина. – Довести до остальных мой приказ – рано утром основная часть отряда выступает на запад, в сторону старых укрепрайонов. Пойдем через мцынские болота. Сергей, твой взвод останется и прикроет остальных. Есть вопросы?

Командиры подразделений зашевелились, начиная подниматься с места. Всем уже надоела это долгое сидение и, полученный приказ, был воспринят с облегчением.

– Тогда, всем готовиться! – закончил импровизированное совещание командир. – Сергей, тормозни-ка… Помнишь, Маркина, которого Пашка в секрете встретил и потом привел? – спросил он, когда все в землянке остались только они одни. – Семен? Кучерявый такой, черненький? Гнидой он оказался! Видели его в городе, возле комендатуры…, – старшина тяжело вздохнул. – Короче, вся наша схема обороны теперь ни к черту! Думать надо, что делать.

– Чего тут думать? – буркнул помрачневший ординарец. – Придется на фланги наблюдателей ставить. Вон Пашку и пошлем, пусть за дружка своего посидит там.

Через некоторое время схема обороны начала вырисовываться.

– … Здесь все равно нужно оборудовать пару запасных позиций, – тыкал пальце командир в сторону оврага. – И лучше бы пару мин поставить в проходах. Сам знаешь склоны заросли, да и на верху деревьев много. От пулемета может быть мало толку.

Карта местности, выстроенная на столе с помощью кусочков дерева, песка и десятка разнокалиберных патронов, пополнилась новым элементом.

– Командир, а эти, ну… новые с нами пойдут, или в резерв? – неожиданно шепотом спросил Сергей, наклоняясь над столом. – Если со мной, то как бы чего не вышло… Помните, как Абай то себя вел с капитаном? А у нас бой будет.

– Что ты к ним прицепился? – недовольно проговорил старшина. – Я же тебе говорил, что это наши новые бойцы и обычные советские люди, которые ни чем от остальных не отличаются. Почти ни чем… Они не подведут.

– Степаныч, а правильно ли это? – он говорил все равно шепотом. – Это же как-то нехорошо, что-ли… Были люди и тут стали непонятно кем. Чего это там он с ними делает, черт его знает. Не правильно все это, по моему! Ты сам, как хочешь, а я бы их…

– Сергей, – Голованко, смахнув крошки махорки из кисета, начал сворачивать цигарку. – Ты оглянись вокруг. Посмотри, что твориться… Идет война, страшная, беспощадная. Это настоящий лесной пожар, который никого не пощадит. От него не спрячешься за чьей-то спиной, не отсидишься в яме и погребе. Она все равно к тебе придет и схватит за шею не тебя, так твоего ребенка, твою мать или твою жену… А ты говоришь, правильно – не правильно, честно – не честно…

Наконец, не послушные пальцыскрутили небольшой цилиндрик из немецко листовки.

– Я ведь тоже часто думаю о том, правильно ли или не правильно поступаю, – задумчиво продолжил он. – Думаю, так что аж башка раскалывается… Только вот, в такие моменты я вспоминаю заставу нашу…

Он глубоко затянулся и с силой растер рукой свое лицо. Клубы дыма потянулись в сторону выхода.

– Меня командир послал с донесением, а я из леса смотрел потом…, – говорил он еле слышно. – Все они там лежали. Кто в щели, засыпанные землей после минометного обстрела; кто в окопе… Они к каждому подходили и штыком его, – еще клуб дыма растянулся в воздухе, сквозь который блестели глаза старшины. – … Он его так ткнет, а лейтенант руками схватит за штык и тянет, тянет… Понимаешь, голыми руками держит штук и упирается! Вот так вот! – здоровенные ручищи легли на стол и сжались в кулаки. – Этот скалится, падла! Смешно ему было… Он опять поднимет карабин и снова опустит туда же, и смотрит внимательно, – Голованко уже не скрывал слез. – В рану тычет и тычет… Лейтенант-то зеленый совсем, необмятый. У нас только вторую неделю на заставе. Воробышком его кликали хлопцы меж собой…

Он громко вздохнул и шавкой вытер лицо, а потом неожиданно схватил за шиворот ординарца и прошипел ему прямо в лицо:

– Чтобы больше я ни каких правильно – не правильно не слышал! Здесь тебе не детский сад! Горло должен грызть своими зубами врагу! Грызть так, чтобы кровь прямо в глотку текла. Понял?

Глава 73

Отступление 14.

Реальная история.

Кинохроника допроса майора Отто Шеера, занимавшего в августе 1942 г. должность начальника 17 особого рабочего лагеря Зоны «А» Рейхскомиссариата Остланд.

Камера крупным планом показывает усталое лицо довольно молодого человека, который светлым платком вытирает струившийся с лица пот.

– Гражданин Шеер, 12 августа 1942 г. вами был отдан приказ на провести показательный расстрел жителей поселка Борки, где были обстреляны охранники вашего лагеря, – раскрывает материалы дела обвинитель – высокий мужчина в строгом темном костюме. – Вот копия приказа, здесь заявления вашего непосредственного подчиненного…

Камера отъехала чуть назад, захватив объективом большой зал с несколькими сотнями людей.

– … Команда могильщиков получила лопаты лишь на месте расстрела, благодаря чему население осталось в неведении о расстреле, – Шеер не переставая протирал лицо платком. – Расстрел начался утром, часов девять и закончился примерно к восемнадцати. Я точно не помню, сколько было уничтожено… Может 500 человек, может чуть больше…

– Раз вы затрудняетесь с некоторыми подробностями, я вам помогу, – вновь подает голос обвинитель после разрешающего кивка судьи. – Из 809 согнанных было расстреляно 705 человек, из них мужчин – 203, женщин – 372, детей.

– … Я просто выполнял приказ, – через силу отвечал бывший лейтенант. – Мой долг солдата – честно выполнять отдаваемые мне приказы. В чем я виноват? Я же старался все делать правильно…

***

Населенный пункт Корель. Самое восточное поселение рейхскомиссариата Остланд. Бывшая Западная Белоруссия.

– Господин лейтенант, Петр Краевич, охранная команда № 49, – перед Отто Шеером вытянулся коренастый солдат из вспомогательной полиции. – Прибыли из Слонима.

– Располагайтесь возле церкви, – лениво козырнул лейтенант, с долей презрения рассматривая стоявшего перед ним предателя. – Скоро выступаем. Нас ждет много работы вахтмистер. Вы готовы?

Казалось больше тянуться было просто физически не возможно, но полицаю это удалось. Массивная фигура буквально устремилась ввысь.

– Охранная команда, господин лейтенант, готова выполнить любой приказ, – рявкнул он. – У нас с большевиками старые счеты! Будьте спокойны, господин лейтенант!

Махнув рукой, Шеер отпустил фахтмистра и задумался. «Отребье… – смотрел он ему вслед. – Настоящее отребье! Фюрер был совершенно прав! Это действительно неполноценные расы, которые только занимают жизненное пространство истинных арийцев… Мы будем использовать их до тех пор, пока они нам нужны. Таких, как этот Краевич, а потом… потом…».

Лейтенант Шеер не был настоящим кровожадным маньяком, который получал от крови, пыток и смерти настоящее наслаждение. Отнюдь, нет! Просто, на все это он смотрел как на самые обыкновенные сопутствующие войне вещи. Это была его работа! Грязная, кровавая, тяжелая, но обыкновенная работа по чистке земли от неполноценных рас! И как настоящий немец, он старался делать свою работу со всей ответственностью и скрупулезностью четко следуя всем отмеченным в приказе деталям.

– Лейтенант! – громкий уверенный голос раздался над улицей. – Шеер! К майору!

Царившее на душе Отто радостное нетерпение мгновенно сменилось беспокойством. «Говорят, этот чертов Либби жуткий зануда, – поднимая пыль сапогами, он несся к дому. – Вот же послал бог командира…». Распахнув дверь, он буквально влетел внутрь, резко остановился.

– Что за вид, господин лейтенант? – прямо на него смотрели большие немного на выкате глаза. – Вы не во Франции и здесь не надо демонстрировать свой залихватский вид! Потрудитесь привести себя в порядок! Вы германский офицер, а не заполнивший эти места сброд.

Громко сглотнув, Шеер стал судорожно застегивать ворот.

– Садитесь, – аккуратно сколоченная табуретка, тихо скрипнула под его весом. – Под ваше командование переходит рота вспомогательной полиции, три минометных расчета. От себя добавлю взвод «Grunwald» четвертого батальона; там почти все ветераны французской компании, – он передвинул к нему пачку листов. – Здесь приметы тех лиц, которые должны быть взяты живыми. Слышите меня Шеер, обязательно живыми! Запомните и передайте этим недоумкам из местных, что если хоть один волос упадет с головы человека из этого списка, то виновный сильно об этом пожалеет, – майор продолжал сверлить взглядом Отто, словно его подчиненные уже провинились перед ним. – Ваше подразделение будет наступать через этот проход. Он на карте обозначен штрихами. Смотрите, здесь еще осталась заброшенная проселочная дорога с черт знает каких времен. Он конечно заросла, но минометы можно доставить без проблем.

Склонившийся над картой лейтенант делал пометки у себя в блокноте, исписывая очередную страницу.

– Вы должны создать видимость основного удара именно на этом направлении. Здесь самый удобный проход, – речь майора, несмотря на его брезгливый тон, была четкой и понятной; он все раскладывал по полочкам, не забывая даже о мелочах. – Местность сильно лесистая, пулеметный огонь может быть не совсем эффективным. И все же нужно дать больше огня, чтобы они и головы поднять не могли. Пока ты будешь давить, мои нащупают проходы с флангов…, – наконец, фон Либентштейн встал из-за стола и подошел к окну. – Кстати, Шеер, ты раньше никого не видел из этих лиц, – майор продолжал рассматривать что-то за окном. – Посмотри по-внимательнее…

Отложив в сторону блокнот, Отто взял первый листок, в углу которого была приклеена небольшая фотокарточка. Расположившийся на ней мужчина имел крупное лицо с большим носом и короткой прической. «Вылитый Бурмайер, – подумал Шеер, едва только увидел фотографию. – Еще бы эти дурацкие очки, что вечно спадали у него с ушей, то сходство было бы просто идеальным… Надо же немецкий булочник так похож на русского бандита… Может родственник?».

«Голованко Илья Степанович. Особые приметы. На вид около тридцати пяти – сорока лет. Волосы короткие, темные. Лицо круглое, нос крупный. Может носить небольшую бороду. Среднего роста – от 160 до 175 см.».

– Нет, господин майор, – лейтенант отложил документы. – Этих людей я не встречал.

– Надеюсь встретишь, – проговорил фон Либентштейн. – Эти троих обязательно надо брать живыми. Еще, вы Шеер, должны знать, что все, найденные в лагере непонятные приборы, вещи должны быть тщательно отобраны и складированы под охраной…, – потом он добавил, особо подчеркнув это голосом. – После захвата лагеря пленных и пальцем не трогать! Всех! Шеер, все, кого вы обнаружите в лагере, начала должны быть допрошены и лишь потом … остальное. Все понятно?

Тот вместо бодрого утвердительного ответа, многозначительно молчал.

– Что еще? – буркнул майор.

– Господин майор, не понимаю одного, к чему такие сложности? – искренне удивился Отто. – Во Франции мы тоже проводили операции против маки, но там не было всего этого… Это же обыкновенные бандиты, не регулярные войска. Бывало было достаточно несколько раз стрельнуть в воздух, как из своих нор вылезало несколько десятков этих крестьян с дедовскими ружьями… Здесь же разворачивается целая войсковая операция! Почти батальон привлекается! Целый батальон!

Майор выверенным движением поправил ремень и тяжело вздохнул. «Желторотый птенец! – с раздражением подумал он. – Видимо, придется ему все объяснять на пальцах… Одно хорошо – не тупоголовый баран, умеющий только орать «так точно, господин майор, так точно, господин майор. Пытается думать».

– Шеер, вы еще не поняли, что здесь идет совершенно другая война? – начал говорить фон Либентштейн, обернувшись в сторону окна. – Хотя, вы еще не были тона передовой… Слушайте, дам вам совет. Забудьте французскую компанию! Выбросьте из головы этих чертовых маки!… Вы еще не слышали новую поговорку, которую сложили гренадеры в госпитале? Нет? Так вот. Одна компания в России стоит трех французских.

В какой-то момент до Шеера начало доходить, что майор рассказывает о совершенно невероятных вещах.

– Поверьте моему чутью, гренадеры совершенно правы. Времена, когда танковая рота в день проходила 79–80 км., прошли… Если тогда мы могли себе позволить роскошь быть несколько расхлябанными и часто отходить от военной науки, то теперь любой так шаг нам может слишком дорого обойтись, – его хриплый голос звучал пророчески, что одновременно завораживало и пугало. – Соберись, Вилли. Именно сейчас нужно быть серьезным как никогда!

– Но, господин майор, что вы такое говорите? – воспользовавшись паузой, спросил Шеер. – Мы рвемся словно стая волков все дальше и дальше на восток. Сейчас сентябрь, прошло всего пару месяцев с начала компании, а наши войска уже у стен Ленинграда и Москвы. Разве все это не доказывает наше превосходство? Вы только подумайте, еще один рывок и враг будет окончательно разбит…

Он раскраснелся от возбуждения. Глаза блестели. Казалось еще несколько минут и он вскочит с места, чтобы бежать на передовую. «Черт побери, – ойкнуло в груди майора. – Этот восторженный gringorn может спутать мне все карты…. Вот послал же бог подчиненного… Этот недоумок может бросить на пулеметы всех своих людей. Ладно сам сдохнет, так ведь солдат положит». Фон Либентштейн смотрел на собеседника и понимал, что того сейчас вряд ли что переубедит. В таком состоянии – опьянении силой, властью и уверенностью в себе, этот мальчишка ни к чему не прислушается. Ему бесполезно рассказывать о том, что коммуникации армии безнадежно растянуты и горючее, боеприпасы, пополнение едва успевает; что солдаты до сих пор воюют в летнем обмундировании, а по утрам уже отмечаются заморозки; что стремительный удар бронированным танковым кулаком начинает вязнуть в обороне русских… И таких «если» и «что» майор мог привести ему множество.

– Поэтому мне совершенно непонятны и более того неприятны ваши слова, господин майор, – донеслось до погруженного в себя майора. – Это не более чем сброд, возомнивший себе, что оружие сделает его настоящими воинами! Наши солдаты разметают их по кустам, я в этом совершенно не сомневаюсь!

***

В эти октябрьские ночи Москва выглядела тяжело больным человеком, переживающим острейший кризис. Регулярные ночные налеты бомбардировочной авиации были сродни мощнейшим перепадам температуры, которая заставляла великий город метаться в жарком пламени пожаров и поту неимоверных человеческих усилий. Неприятными мурашками по телу столицы сновали по улицам и закоулкам многочисленные патрули, выискивавшие диверсантов и сигнальщиков.

– Проезжай, проезжай! – устало подгонял колонну замотанный боец. – Не задерживай… Огни! Вашу… Огни выключить! – вдруг хлопнул он по капоту первой легковушки. – Давай, давай!

Пять автомобилей с потушенными огнями осторожно маневрировали в небольшом дворе госпиталя, который на несколько часов превратился в сердце города.

– Показывайте свое хозяйство, уважаемый профессор, – узнаваемый голос заставил профессора Вишневского вздрогнуть и подскочить к автомобилю. – А то мы с товарищами все спорили, успеете вы или нет приготовиться к нашему приезду. Вот Лаврентий Павлович уверен, что будет не все готово.

Стоявший за его правым плечом нарком блеснул стеклами круглых очков, бросая в пот и без того нервничавшего врача.

– Товарищ Сталин, прошу вас, сюда, – руководитель Особого Московского клинического госпиталя. – Оба пациента у нас здесь лежат…, – длинный коридор, ведущий палатам, был был практически пуст. – Чувствуют себя хорошо. Поели недавно… И знаете товарищ Сталин аппетит у них ого-го! – чувствовалось, что Вишневский немного оттаял, когда официальные лица попали в его епархию. – Я даже такого не ожидал.

– Ну-ну, – поощрительно пробормотал Верховный следуя за врачом, который направился к крайней палате. – Вот и поглядим, что это нам такое подсунуть хотели.

Палата их встретила закрытой дверью, которая оказалась неожиданно массивной, что разительно ее отличало от остальных. Судя по свежему цвету ее буквально недавно поставили. Сколоченный мощные доски блестели ровным слоем белой краски, за которой еще угадывались приподнявшиеся древесные волокна.

– Надежно, – одобрительно пробормотал Верховный, переступая порог.

Их встретили тишина и запах, тот самый больничный, который сопровождает практически любое помещение госпиталя.

– Здравия желаем, товарищ Верховный…, – пациенты практически синхронно дернулись, намереваясь вытянуться в струнку, но были остановлены взмахом руки.

В палате вновь установилась тишина, нарушать которую никто из присутствующих не хотел. Все ждали, что скажет Сам…

– Как себя чувствуем товарищи, – негромко спросил он, подходя ближе к кроватям. – Справляетесь с пилюлями?

Всех после этого словно прорвало.

– Хорошо, хорошо, товарищ Верховный Главнокомандующий, – в унисон ответили пациенты. – Кормят, ухаживают.

Чувствовалось, что Сталин был доволен. «Значит, это не был яд, – размышлял он, наблюдал он за суетившимися врачами. – Неужели все это правда? – то чувство бесконечного удивления, крепко замешанное на обыденном понимании мира, уже прошло и на его смену вернулся уже ставший привычным скептицизм и недоверие. – Неужели это действительно может существовать? Говорящие деревья… Бог ты мой!». Бывший семинарист, мать которого была глубоко верующим человеком, впервые за много лет вспомнил о Боге.

– … Обратите внимание, товарищ Сталин, у них на порядок возросла мускульная сила, – профессор закатал рукав у одного из пациентов, демонстрирую обычную руку с немного увеличенными лимфатическим узлами. – Кисть демонстрирует усилие почти в 300 кг! Это почти в 5 раз выше, чем у среднестатистического человека! Поразительно…