Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Глава 58

8 июля 1941 г. Небольшое село в 10 километрах от Старого Быхово.

Передовые части 24-го немецкого танкового корпуса пополняли боекомплект и горючее. Большой дом в центре села.

– Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь! – несколько секунд надрывался телефон у окна. – Дзинь! Дзинь! Дзинь!

– Думаю, это вас дорогой майор, – усмехнулся генерал, видя на лице вошедшего явное нежелание брать трубку. – Берите, берите, это точно из вашего ведомства. Они уже несколько раз о вас справлялись.

Фон Либенштейн, в этот раз выглядевший еще хуже чем в прошлый, нерешительно дотронулся до телефона. Форма вновь висела на нем клоками, на лице появилось еще несколько глубоких царапин.

– Я слушаю, – наконец, решился он. – Так точно! Как я докладывал… Нет! Все было совершенно иначе! Господин профессор просто не владеет полной информацией! Что? Так точно!

Генерал на время отложил все свои дела. Разворачивающая перед ним картина была настолько занимательной, что доставляла ему огромное удовольствие. Что говорить, он не каждый день видел, как «снимают стружку» с таких высокомерных штабистов, «ни разу не нюхавших пороху», каким по мнению генерала, был фон Либентштейн.

Майор сначала побагровел, потом так же стремительно побледнел.

– Так точно! Есть исполнить и доложить! – не смотря на телефонный разгром майору удалось справиться с собой. – Есть двое суток!

Телефонная трубка со щелчком легла на место. Не торопясь, Вилли ослабил ворот кителя и глазами поискал воду.

– Мне дали двое суток, – хрипло проговорил он, обращаясь к генералу. – За двое суток я должен дать результат или его дадут другие!

В его голосе прозвучала такая обреченность, что фон Гейер не выдержал:

– Это связано с недавним нападением на наш гарнизон? Так что-ли?

Тот кивнул.

– Вам то какая в этом забота? Пусть тыловики разбираются! Это их работа! Не все же время на толстой заднице сидеть, жрать шпик и пить французское вино.

– Господин генерал, простите меня за грубость! – майор с яростью одернул рванину кителя. – Это уже не просто моя забота! Это, дьявол его победи, наша общая забота! Мне порекомендовали обратиться к вам за полноценной помощью! – теперь пришла его очередь улыбаться, наблюдая как вытягивается лицо фон Гейера. – Думаю через пару минут позвонят и вам…

Действительно, информация полностью подтвердилась.

– Господин генерал, я не могу вам всего рассказать, – начал рассказывать майор, дав время им обоим несколько спустить пар. – Поймите, я связан тайнами своей службы… Сообщу лишь самый минимум, который вам необходимо знать. Мне необходимо попасть в один лесной район, который, как выяснилось, практически полностью контролируется большевистскими бандитами, и забрать некоторые материалы. Я сейчас не знаю точно, что это может быть – документы, человек или, чем бог не шутит, животное! Не важно! Нужно обеспечить беспрепятственный доступ в данный район мне и еще паре моих людей…

Командир танковой группы, части которой готовились со дня на день форсировать Днепр, кривил губы.

– По-видимому, нужна настоящая войсковая операция, с применением танков и минометов. Возможно, понадобиться и авиация. Все будет зависеть от обстановки, – не обращая внимание на нарастающее раздражение генерала, продолжал Вилли. – Господин генерал, совершенно определенно, что понадобятся опытные солдаты. Меня не устроит всякий сброд – обозники, повара и остальные… Только солдаты с опытом, толковые офицеры…

Вдруг, со стороны фон Гейера послышался язвительный смех, резко прервавший монолог майора.

– В преддверии наступления вы требуете организовать войсковую операцию. И где? В тылу! Вы понимаете о чем говорите?! Танки, авиация, опытные солдаты?! – он с силой ударил по столу. – В эти несколько недель решается судьба всей восточной кампании! В течении самого короткого времени мы должны разгромить основные силы русских! Вам ясно?! В какие-то несколько недель! Выбить всю живую силу противника! Вот здесь и здесь! – расположены крупные опорные пункты русских, защищающие наиболее удобные подступы к Днепру. Это настоящие крепости, если вы еще не знаете! О каком отвлечении танков можно говорить в такой момент?! Какая к черту авиация?! Она вся работает в прифронтовой полосе! Единственное на что вы еще можете рассчитывать, это тыловики, усиленные моторизованными частями… Все!

Несколько секунд они сверлили друг друга яростными взглядами. Первым сдался Вилли, который все продолжал выступать в роли просителя.

– Хорошо, господин генерал, я погорячился. Прошу меня извинить, – судя по небольшому проявившемуся заиканию, что-то подобное он произносил впервые. – Тогда я просто вынужден вам все рассказать… Уверен, что только услышав это, вы поможете мне… Все началось несколько недель назад, буквально с первых дней восточной кампании. Моему шефу попались на глаза неоднократные сообщения о странном поведении сначала мелких и крупных животных, а потом и людей на оккупированной территории. Случаи были настолько многочисленными и крайне странными, что была заподозрена целенаправленно организованная русскими эпидемия. Едва изучив первые донесения, наши аналитики высказали следующее предположение… Мол, русские, отступая, разрывали старые скотомогильники и разбрасывали остатки скота по местам, которые были наиболее приспособлены для немецких гарнизонов. В принципе, все было достаточно логично, если не одно но! Среди людей были заражены лишь немецкие солдаты… Этот факт больше говорил в пользу не просто об специальным образом организованной эпидемии, а о целенаправленном применении неизвестного химического оружия.

Едва прозвучали последние слова, генералу стало плохо. Человеку, пережившему газовые атаки 1916 г, сразу же привиделись корчившиеся от боли люди, стаскивавшие бесполезные противогазы вместе с лоскутами кожи.

– Бог мой! – вырвало у него. – Русские пошли на это?!

– Господин генерал, мы еще в начале пути, – продолжил майор. – Многие факты говорят об этом. И самый главный из них, это ожесточенное сопротивление русских в этом чертовом районе! Как вы знаете, не так давно я потерял там всю свою группу. Мне почти удалось добыть образец, но, проклятье, все сорвалось! На нас напали настоящие асы. Если я не ошибся, то в диверсионной группе были и азиаты. Это настоящие звери! У нас вообще не было ни шанса!

Фон Гейер был потрясен. Конечно, защита от химических атак в германской армии была давно уже налажена – созданы соответствующие службы, солдаты получили необходимое обмундирование, регулярно проводились учения. Но, боже, как это все усложнит!

– Об этом же надо срочно сообщить в подразделения! – он был готов вскочить и бежать. – Нужно принимать меры! Кто еще знает? Почему до нас этого не довели? Мы же на острие атаки… Если большевики нанесут неожиданный удар, у могут быть огромные проблемы. Вы понимаете это?

– Спокойно, господин генерал, – успокаивающе проговорил фон Либенштейн. – На эту информацию наложен гриф «совершенно секретно». Никто, вплоть до особого распоряжения, ни должен ничего знать! Мы должны быть абсолютно уверены! Вы сами осознаете, что будет если германские войска первыми применят химические оружие?! У Советов столько этой гадости, что просто берет ужас… Нас просто затопят!

– Нет, нет, – отрицательно замотал головой генерал. – Совершенно очевидно, что ваше предположение не подтвердиться! После тех ужасов, что натерпелся мир в 1916 г. никто не пойдет на применение химического оружия… Даже фюрер неоднократно заявлял, что в условиях превосходства германской тактики и немецкого оружия воспользоваться химическим оружием на поле боя было бы полным безумием. Вряд ли русские придерживаются иного мнения.

Вилли некоторое время задумчиво смотрел в окно, словно в ночной темноте что-то можно было увидеть.

– Я помню совместные учения 1934 г., – вдруг он начал рассказывать что-то совершенно не относящееся к предыдущей теме разговора. – Ваши подразделения, уверен, тоже были задействованы. Не так ли? Одним вечером мы сильно напились. Не знаю, что мы тогда пили, но это было просто оглушающе. Хотя это совершенно не важно! Главное другое… Один капитан, его фамилия совершенно вылетела из головы, рассказал, что лет десять назад, то есть в 20-е гг. они подавляли кулацкое восстание в восточной губернии. Вот тогда, господин генерал, им было использовано химическое оружие. Во время целой войсковой операции, с применением танков и авиации, они вылили на восставших целое море всякой дряни… Вы понимаете куда я клоню?! Против своих же! И это не была ошибка, небрежность или предательство! Нет! Это был прямой приказ с самого верха! Ха! Вы думаете, с нами они поступят лучше? Испугаются? Загнанный в угол зверь может броситься и на охотника… Лучше готовиться к худшему, что обрадоваться лучшему…

Глава 59

Днем ранее.

Центральная площадь небольшого городишки, выбранная в качестве места показательно казни.

Комендатура продолжала гореть. Огромные черные клубы дыма окутали невысокое двухэтажное здание. С пустеющей на глазах улице непрерывно раздавались выстрелы.

– Срочно штаб! – орал перемазанный в саже Вилли на скорчившегося офицера связи. – Дай мне связь со штабом!

Тот забился по стол, откуда торчали лишь подметки его сапог и тихо скулил. Бах! Бах! Бах! Кто-то настойчиво стрелял по окнам здания. Пули цокали по кирпичной кладке и отлетали в разные стороны.

– Ах ты крыса, срочно мне связи! – пнул со всей силы майор, пытаясь одновременно пригнуться. – Пристрелю! Поднялся! Бегом!

Со стороны двери кто-то яро отстреливался. «Похоже, пулемет, – с облегчением вдохнул Вилли, садясь у стены. – Кто-то закрепился у входа… Там узко. Пройти не должны. Так, где еще патроны? Черт!». Пулемет замолк.

– Ej, nemzura, wihodi s podnjtimi rukami, – с улицы раздался чей-то звонкий голос. – Polosil ja washego pulemetzika! Hande hoch!

– Сволочь, сдаться предлагает, – пробормотал майор, осторожно выглядывая в коридор. – Точно, грохнули пулеметчика… Но как? Там же близко не подобраться! Смотри-ка, бегут, – из окна было видно, как к комендатуре бежали человек десять гражданских с оружием. – Еще немного и возьмут в клещи… Эй, профессор, ты здесь? Его не должны захватить в плен.

В ответ никто не отозвался. Эта часть здания казалась совершенно вымершей. По просторной комнате ветер гонял невесомые бумажные листки с готическим шрифтом. С одной из стен прямо на разбитые окна воодушевленно смотрел Гитлер, всем своим видом должный внушать неизбежность победы арийского духа над всеми недочеловеками.

– Что-то не помогает, – рассмеялся фон Либентштейн, подмигивая портрету. – О! Вот это сокровище…, – за шкафом, возле которого он так удачно присел лежал ящик с гранатами; по-видимому, убрать еще не успели. – К счастью, не успели! Это мы еще повоюем! Эй, ты, мешок дерьма, здесь есть еще выход? – вопрос он сопроводил смачным ударом по едва виднеющейся фигуре офицера. – Что? Громче! Туда! Дерьмо!

– Nemzura, nu kak, reshil sdawatsj? – голос с улицы не унимался, видимо, предлагая сдаться. – Wihodi, padla!

– Иди и возьми меня, большевистская мразь! – со смехом заорал майор, вставляя новую обойму в автомат. – Я жду тебя!

– Ah, ti kosel! – в ответ грянул выстрел, сделавший еще одну дырку в портрете фюрера.

– Все, пора! – решился Вилли, делая бросок в коридор. – Держи, подарок из Германии! – в сторону выхода один за другим полетели две гранаты.

Не дожидаясь взрыва майор бросился в обратную сторону коридора. Где-то там должен был находиться еще один вход, который для него мог стать спасительным выходом.

– Stojt, padla! – гремел ему вслед злой голос. – Wse rawno ne ujdesh! Ej, Abaj, on k tebe idet! Prinimaj!

Даже не оборачиваясь, он дал в сторону голоса очередь из автомата. «Кажется, здесь, – грохот выстрелов отдавался ему в виски. – Лестница! Вниз! Вот! Замок, черт!». Не останавливаясь, Вилли пинает дверь ногой, от чего ее вышибает наружу. Свобода!

– Sdorowa, nemezkij zelowek! – он буквально налетел на что-то невысокое, но тяжелое, словно хороший немецкий шкаф. – Moj powelitelniza Aal Luuk Mae dawno use sdet tebj!

Сбитый с ног майор, снизу вверх, смотрел на стоявшего перед ним невысокого человека, голова которого была укрыта капюшоном. Темно-зеленая ткань в грязных разводах медленно сползла на плечи и на офицера глянули темные, почти чернильные глаза. Азиат!

– Aal Luuk Mae! Aal Luuk Mae! – глаза горели каким-то фанатичным блеском, а губы шептали чье-то имя. – Aal Luuk Mae!

Но главное были даже не глаза! Нет! Глаза майора были прикованы к рукам, которые держали клинок перед его глазами. Это были обычные руки! Совершенно обычные руки, если бы не иссиня черные пруты, которые плотно обвивали пальцы и ладони человека. Они казались живыми, потому что легонько пульсировали и дергались…. Длинные черви, ожившие чтобы грызть плоть! Клинок и руки медленно начали приближаться к его голове!

– Aal Luuk Mae, primi etogo zeloweka k sebe! – губы расплылись в безумной улыбке, обнажая желтые выщербленные зубы. – Eto nastojsij wrag! Eto nastojsaj krow!

Вилли покрылся холодным потом. Он попытался отодвинуться назад, но уткнулся в остатки висевшей двери.

Eto nastojsij wrag! Eto nastojsaj krow! – человек продолжал что-то говорить. – Aal Luuk Mae! Aal Luuk Mae! A-a-a-a-a!

Бах! Бах! Бах! Майор вздрогнул! Азиат что-то зашипел…, глаза закатились и он рухнул прямо на Вилли.

– Это, я, Шпанер! – кто-то тормошил майора, пытаясь привести его в чувства. – Да поднимайтесь же скорее! Сейчас здесь появятся эти бандиты! Нам надо срочно уходить!

– Сейчас, профессор, – мотая головой, бормотал Вилли. – Признаюсь, вы появились очень вовремя… Но подождите пару минут. Мне надо посмотреть этого азиата. Да, знаю! Сейчас!

Шпаннер изломанно дергал головой по сторонам, опасаясь партизан. Майор тем временем брезгливо приподнял капюшон и сразу же отбросил ткань.

– Боже мой что это такое? – его пальцы вновь ухватились за край ткани и потянули вверх. – Это же то, что мы ищем! Профессор, дери вас за ногу! Смотрите, видите это! Да, смотрите на черные жгуты. Видите! Они до сих пор сокращаются! Бог мой! Сколько раз вы в него стрельнули? Два – три! Вы же попали… Но он до сих пор жив!

– Не может быть! Три раза! Я три раза нажал на курок…, – шептал профессор. – Этот варвар не может выжить после такого.

Зеленая ткань с треском порвалась на груди азиата. Майор сразу же отдернул руки от тела, со страхом уставившись вниз. Обнажилось что-то светлое. «Кожа! – подумал фон Либенштейн, пытаясь унять пробившую его дрожью. – А что это такое? Боже! Это же выходное отверстие…». Потом с чавканьем что-то брызнуло в сторону.

– Пуля! – изумленно прошептал Вилли, не веря своим глазам. – Это же ваша пуля… Смотрите, профессор! У вас ведь вальтер? Так? Точно! Его организм не принимает железо! Он регенерируется! Боже мой!

На светлой коже, где несколько минут назад виднелись отверстия от пуль, остались лишь едва заметные шрамики. Ткань в области сердца вновь приподнялась и опустилась, а потом опять приподнялась и опустилась… Было похоже, что одежда азиата живет своей собственной жизнью, которая никому не подвластна.

– Это наш шанс, – быстро заговорил майор, цепляя свой выроненный ранее автомат. – Мы должны его взять с сбой, к нашим… Профессор, это же наш билет туда, на самый верх! Это будет настоящий переворот! Мы, с вами профессор, навороти такого, что не снилось и самому богу!

Вдруг в коридоре кто-то хлопнул дверью и со злостью заорал:

– Usel, gad! Usel! Abaj, gde ti? Gde tebj nosit, zert poberi!

Сразу с другой стороны начал ритмично что-то выстукивать пулемет. Было совершенно не понятно, кто и где находится. Профессор заметался, а пистолет в его руке ходил ходуном.

– Да, уберите вы пистолет. Пристрелите еще не дай бог, меня! – прошептал майор. – Хватайте его и тащите! Я с автоматом прикрою! Хватит! Тащите! Без него нас там не ждут! О, черт!

Шаги приближались. Доски противно скрипели. Напряжение нарастало.

– Ладно, бросайте его! Иначе не уйдем! – Вилли передернул затвор и направил ствол автомата на выход из здания. – Давайте, к тому проходу. Я кажется знаю этот проулок. Здесь дворами можно выйти к посту, где, если нам повезет, еще есть солдаты…

Едва они скрылись за углом здания, как за спиной раздалась чья-то ругань.

– Urod! Wonuzij urod! Stoj! Stoj!

– Не останавливайтесь, профессор, а то догонят! – тяжело дыша, хрипел майор. – Еще немного! У вас еще есть патроны? Мои почти кончились…

Наконец, Шпаннер остановился и рухнул на кучу булыжников у стены. Он с хрустом разорвал на груди рубаху, пытаясь отдышаться. Грудь тяжело поднималась и опускалась.

– Поднимайтесь, рано еще отдыхать! – Вилли развернулся в сторону противника и приготовился стрелять. – Давай, давай, профессор. Еще пара шагов. О, боже! Профессор, отойдите от этого чертова окна! Быстрее! Да, шевелитесь же, наконец!

Со вздохом Шпаннер повернулся назад и застыл. Из-за кучи булыжников, которые были навалены возле подвального окна, торчало что-то совершенно инородное. Темное, влажное, склизкое, шевелящееся!

На него навалил ступор! Тело сковало! Работало лишь сознание… «Это же прекрасно, – кровь бешено пульсировала по воздействием гигантских порций адреналина. – Пульсирующая масса, немного напоминающая вспенивающиеся дрожжи… Явно тяжелая, скорее всего содержит много жидкости. Что же это такое? Определенно, не животное! Ни в коем разе! А почему именно живое? Если это какое-то химическое вещество дает такой эффект?!».

Его глаза дергались, фиксируя каждый бугорок и впадинку на выползающей из подвального окна субстанции.

– Чертов старик! – Шпаннера кто-то резко дергает за шиворот и тащит в противоположную сторону. – Чтоб ты сдох! Позже! Сам! Очнись же наконец!

Раздался треск ткани.

Глава 60

Берлин. Неприметный особняк на Пюклерштрассе. 11 июля 1941 г.

– Посмотрим, посмотрим, что же нам прислал малыш Вилли, – пробурчал полноватый старичок с лихо закрученными усиками, открывая запечатанный бумажный пакет. – Надеюсь, он все сделал правильно.

Массивный стол из мореного дуба, за которым он сидел, располагался в нескольких метрах от зажженного камина. Вальтер Грайте, возглавлявший исследовательский отдел биологии Аненербе, любил смотреть на огонь и слушать треск сгоравших дров. Вот сейчас, получив пакет с документами от своего сотрудника, он не стал сразу же читать то, что в нем было. Сначала оберточная бумага лоскутами полетела в огонь, где мгновенно вспыхнула, и лишь после этого, давно сложившегося ритуала, Грайтер взял первый листок.

– О чем это он пишет? – он едва успел вникнуть в первые строки, как сразу же начал ворчать. – …Первоначальное предположение не подтвердилось. Следы испытания или применения химического оружия обнаружить не удалось… Почему, не удалось? Значит, плохо искал! Мальчишка!

Грайте скомкал листок и кинул его в камин.

– Такой шанс! Такой шанс, – шептал он, вновь склоняясь над бумагами. – Подумать только… я лично мог сообщить фюреру о том, что русские тайно применяют химическое оружие… Тогда… Тогда, я бы не копался в в этих чертовых тушках!

Его взгляд с ненавистью прошелся по стенам кабинета, где висели искусно выполненные чучела экзотических животных и птиц. Они разевали свои пасти и клювы, сверкали искусственными глазами, словно насмехаясь над очередной неудачей когда-то подавшего блестящие надежды ученого.

– Кому это все нужно? – от разбиравшей его злобы глаза никак не могли сконцентрироваться на тексте. – Вымершие птицы, ископаемые животные… Тьфу! Это не дело для настоящего ученого! Вот человек… постойте-ка, постойте-ка… Что тут у нас такое? Любопытно, очень даже любопытно… Может быть это даже и лучше.

Пальцы, мгновения назад пытавшие скомкать и выбросить и этот листок, бережно разгладили его перегнутые края и поднесли ближе к глазам.

«… В ходе поиска следов применения химического оружия была четко очерчена территория, где чаще всего фиксировались источники заражения германских солдат и офицеров. Исходя из этого была организована зона изоляции с охватом более пятидесяти километров площади… Значительного эффекта карантинные мероприятия не дали: по-прежнему, около ста солдат и офицеров остаются в спецлагере под наблюдением… Продолжается приток зараженных…

Медицинская служба оказалась не в состоянии точно идентифицировать источник заражения. Были высказаны предположения, что таковым может быть неизвестный науке гриб с аномально быстрой приспособляемостью к новым условиям среды обитания. Грибница такого гриба, по мнению части врачей, способна в рекордно короткие сроки поражать человеческие ткани, пронизывая кожу, мышцы и костное вещество».

Старик крутанул один ус, отчего тот еще более задрался вверх.

– Где же это было? – продолжал бормотать он, шевеля губами. – Кажется, вот…

Текст письма ближе к концу стал совершенно неровным. Буквы потеря свою готическую строгость и начали напоминать, как показалось Грайте, какие-то азиатские каракули. «Черт разберешь, – подумалось ему, пока его палец скользил вдоль строчек. – Ну разве можно так относиться к своим обязанностям… Хотя… если это не он?! Подмена?! Часть письма написал кто-то другой?».

«… Здесь нет никакого химического оружия! Сейчас, в этой чертовой землянке, в грязи и поту, меня пробирает смех от того, что мы могли поверить в этот бред. Какое здесь может быть химическое оружие? Практически около границы, да еще в непосредственной близости от крупных поселений?». Этот абзац писавший несколько раз жирно подчеркнул, явно желая привлечь нему внимание.

«… Но не это главное! Тут мне пришлось встретиться с таким, что все мои знания и навыки оказались совершенно ненужными… Представляю, как вы читаете эти строки и гадаете, а не спятил ли старина Вилли в этой чертовой России?! Могу вас заверить, что хотя и и пишу как псих, да и выгляжу не лучше, но с моим рассудком все в полном порядке…Просто, эти чертовы русские здесь занимались тем, о чем мы даже не могли подумать. Вы представляете, пока наши ученые оформляли свои умозрительные теории о превосходстве арийского духа, большевики уже начали делать первые, а может и вторые шаги по созданию сверхлюдей…».

– Вот это место, – с трудом оторвался он от чтения, делая пометку на полях. – Я то подумал, что мне показалось.

«… Моя группа не раз сталкивалась с ними. К несчастью, русские добились феноменальных успехов. Моя команда (вы несомненно помните тех, кто со мной отправился в этот чертов край) легла полностью в этих поганых лесах. Вы понимаете, полностью? Отлично подготовленные и экипированные, оказались полностью беспомощными перед проклятыми азиатами… Кстати, я ведь еще не рассказывал, что напавшие на нас суперсолдаты были настоящими азиатами…».

– Кажется, у него сдают нервы, – с неудовольствием пробормотал Грайте, протягивая руку за новым листком. – Очень жаль, очень жаль… Такой перспективный экземпляр. Из него мог бы получиться настоящий внук Одина…, – последнюю фразы он почти проглотил.

Новый лист был полной противоположностью предыдущему. По белоснежному бумажному полю располагались практически идеальные строки – шеренги точно выверенных букв. Чувствовалось, автор писал этот отрывок чуть попозже и его состояние почти пришло в норму.

«При нашей последней встрече, я видел этого человека очень близко. Скажу сразу, я выпустил в него четыре пули. Все попали в цель – в грудь. Вы знаете, в таких вопросах я не ошибаюсь… Разворотил ему всю грудь! Было много крови! Но, черт меня побери, через пять – шесть минут у него вновь появился пульс. К сожалению, мне не удалось сфотографировать сам процесс заживления…

… Это был низкорослый мужчина, примерно 150–160 см. На его голове росли черные прямые волосы. Форма черепа была почти идентично № 5, что может говорить о его принадлежности к северным народам. Явный монголоид..».

– Все-таки, дорогой Вилли, тебе удалось меня по настоящему удивить, – прошептал склонившийся над письмом человек. – Значит, я не зря тебя выделил из массы этих баранов! У тебя потрясающее везение. Надо же, отправиться проверить какие-то непонятные отравления и наткнуться на такое! Интересно, что же ты нам еще такое приготовил?

«… Его кожа был буквально изгрызана небольшими отверстиями, через которые выглядывали черные жгутики. Взять образец не удалось. Все это было очень похоже на хирургическое вмешательство по вживлению в человека каких-то материалов. Каких выяснить не удалось! По внешним признаком это не было металлом или минералом, возможно это что-то было растительного происхождения… Однако, полной уверенности нет».

Потом Грайте встал и подошел к небольшой черной крутящейся доске и после некоторой неподвижности начал что-тописать.

– Информации много и одновременно мало, даже скажем очень мало, что делать какой-то основательный вывод. Однако, разложить все по полочкам все же придется, так как без этого она совершенно не удобоварима.

Что из всего этого следует? Во-первых, этот район русским крайне интересен, хотя не понятно чем. Он и интересен настолько, что здесь, как сообщил майор, действуют их специальные агенты. В принципе, одно это может говорить об очень многом. Иначе, чем могла заинтересовать Москву, а кого же еще, одна из сотен совершенно одинаковых оккупированных деревень? Ответ понятен. Что-то рядом с ней было или есть крайне важное. Это может быть какой-то секретный полигон, особая часть, лаборатория или что-то еще…

Теперь второе. Чем занимались эти кто-то? Поправка! Чем настолько важным они занимались? Вот тут я бы не бы столь категоричен, как фон Либентштейн. Хотя, о чем это я говорю, ведь юности свойственен максимализм… У нас есть эпидемиологическая ситуация с совершенно неизвестными ранее симптомами у заболевших и переносчиком заразы. Еще мы имеем крайне странного монголоида с просто фанатическими физическими данными.

Темная доска оказалась покрыта разными значками, обрывками слов, монограммами и аббревиатурами, которые были соединены между собой разнокалиберными стрелками и черточками.

– Что мы имеет в итоге? – он удовлетворенно окинул взглядом свои писанину. – Кто-то, прямо в подбрюшье у нашей наступающей армии проводит опыты по увеличению живучести солдата… Если конечно, Вилил не подводит зрение и, надеюсь, мозги, то речь идет просто о феноменальных успехах Советов…. Конечно, не помешал бы хоть какой-то экземпляр.

Итогом, всех этих размышлений явилось предписание официально продолжить расследование заражения немецких военнослужащих, концентрирую на самом деле все свои усилия на основной миссии – поиск и захват материалов по лаборатории русских с последующей отправкой всего добытого в стены Аненербо.