Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Глава 41

Возможное будущее.

Небольшой, утопающий в зелени городок, где-то в центре Сибири. Устремленное в высоту белое здание венчала строгая информационная табличка – НИИ проблем психо– физио– механотехнологий.

– Уважаемые коллеги, слово имеет профессор …, доктор …, почетный член … Академии … Скополопус Загиад Амвросиевич, – разнеслось по просторному залу, потолки которого терялись где-то высоко над головами собравшихся. – Заявленная тема выступления «К вопросу о специфических особенностях зарождения и эволюции разума в рамках негуманоидных форм жизни». Заранее отмечу, что тема уважаемым профессором была изменена буквально в последнюю минуту.

В этот момент откуда-то с середины зала поднялся древний старичок с задорно выпяченной вперед бородкой и бодро зашагал в сторону кафедры. По мере его движения в зале нарастал еле слышный недовольный шум, в котором ближе к передним рядам даже можно было разобрать отдельные выкрики.

– Сколько же это можно? – громко шептал чей-то тонюсенький голосок, сопровождаемый громким стуком по сидению кресла. – Этот старый маразматик опять начнет болтать про свою безумную теорию!

– Нет, а как же выступление о психотехнологической природе разума? – пытался перекричать первого кто-то со второго ряда. – Вот же в программке написано черным по белому?!

– Коллеги, я прошу вас, соблюдайте тишину! – вновь пронесся по залу немного раздраженный голос, казалось докатившийся до самых потаенных уголков. – Вам же сообщали, что тема была профессором изменена.

Наконец, в микрофоне что-то покряхтело и зашипело, словно подавало голос невиданное животное.

– Как вам и сообщили тема моего выступления – К вопросу о специфических особенностях зарождения и эволюции разума в рамках негуманоидных форм жизни, – в конце концов профессору удалось справиться смикрофоном и начать свой доклад. – Тема без всякого сомнения интересная и полезная, в особенности неким псевдоученным-керраитам…

После этой фразы какой-то мужчина с первого ряда возмущенно зашипел и попытался вскочить, однако был остановлен своими менее возбужденными соседями.

– … Неокрепшему разуму любой формы жизни, за исключением коллективной, в первый период своего существования жизненно необходимо общение с себе подобными. Я уверен, что это утверждение вряд ли будет кем-нибудь оспорено в силу своей законченности и безусловности!

С первого ряда вновь послушался возмущенный шум и тот же самый человек опять попытался прорваться к трибуне. Однако, как и в первый раз, ему это не удалось.

– Давайте с вами представим такую, естественно, чисто гипотетическую ситуацию, когда некий разум развивается в условиях отсутствия себе подобных. Вы только представьте, что вокруг нет тех, с кого бы он мог брать пример, у кого бы мог что-то спросить… Вы можете спросить, а в чем здесь опасность для такого сознания? Вы ведь хотите спросить, уважаемый доктор Раапе?

Вопрос был задан столь провокационным тоном, что кого-то вновь чуть удар не хватил!

– Да, держите его, лучше! – прорычал кто-то. – Вырывается ведь!

– Здоровый больно! – донеслось в ответ, словно в оправдание. – Такого разве удержишь?!

– Так вот…, – ухмыльнулся профессор, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть покрасневшее лицо своего извечного оппонента. – Без подобного общения, пусть даже виртуального, разум будет вынужден сам для себя вырабатывать жизнеутверждающие безусловные установки, то есть некие правила своей жизни! Вот прошу, уважаемое сообщество, обратить свое внимание на схемку, которую я вам приготовил.

В воздухе возникла огромная голограмма, наполненная значительным числом каких-то знаков, пиктограмм, стрелок, кружочков и иных обозначений.

– Для некоторых коллег, которые страдают ограниченностью научного кругозора и фантазии, я поясню, что здесь изображено, – ехидным голосом начал Загиад Амвросиевич. – Здесь изображены те связи, которые жизненно необходимы разуму для его гармоничного развития…

В первых рядах кто-то продолжал хрипеть. Время от времени оттуда же доносилось какое-то глухое хлопанье.

– Далее, – профессор вновь взялся за микрофон. – Добавим еще один штрих к нашей картине! Пусть у разума будет неограниченный доступ к фактической информации. Как в таких условиях он будет развиваться? – он, по-видимому, хотел добавить что-то обидное, но, увидев лицо оппонента, сдержался. – Уверен, что это будет крайне хаотичный процесс!

Он взмахнул рукой и разноцветная диаграмма исчезла. На ее месте появилась новая схема, которая, судя по ровным рядках цифр, отображала результаты каких-то опытов.

– Нами были проведены ряд экспериментов. Смею заметить, удивительных экспериментов, ни чета тем, которые осуществляются некоторыми, – укоризненный взгляд в сторону недовольного булькания. – Результаты оказались очень необычными! Существо с зачатками разума в условиях изоляции и доступа к информации демонстрировало крайне противоречивое развитие… Хаос наблюдался практически во всем – в поведении, в реакциях на внешние и внутренние раздражители и т. д. Вы понимаете к чему я клоню?

– Бред! – наконец-то, человек с первого ряда, оказавшийся доктором Раапе, смог освободиться. – Все это самый настоящий бред! Что это за разум такой, который развивается в естественной изоляции? Чушь! Разум сам по себе не возникает и чисто физически требует… Да, отпустите меня! Прочь! Пошли прочь!

Некоторые повскакивали с мест, чтобы насладиться этим бесплатным спектаклем.

– Ну, вот и хорошо! Пока наш уважаемый доктор нашел достойных собеседников, мы с вами продолжим, – удовлетворенно хмыкнул профессор. – В таким, я повторяю гипотетических условиях, разум всякий раз принимает очередной поток информации за окончательный и объективный, а все предыдущее за устаревшее и неправильное! Он раз за разом меняет вектор своего развития! Понимаете, уважаемые коллеги?! Вот в чем истоки хаоса в его развитии… Существо в таких условиях не способно самостоятельно выработать для себя некие устойчивые рамки поведения. Всякая новая информация, которая так или иначе касается его, может спровоцировать его на совершенно иное, подчас и противоположное поведение!

– Да, профессор, сегодня вы превзошли сами себя! – доктор Раапе подбежал к трибуне и попытался вырвать у первого микрофон. – Подобный бред я не слышал даже из уст зеленых первокурсников!

Глава 42

Рука в телячьей перчатке небрежно коснулась плеча водителя. Знак был истолкован верно – штабной «Хорьх», проехав пару метров, застыл. Следом, соблюдая дистанцию, приткнулся грузовик, из которого посыпалось с десяток солдат.

Майор Вилли фон Либентштейн некоторое время раздумывал, а что это его толкнуло остановить машину. Возле окон уже маячил лейтенант из приданного сопровождения, всем своим видом выражая недоумение по поводу незапланированной остановки. «Действительно, что это я? – лениво подумалось ему. – Ехали и ехали бы себе дальше…». Его рука потянулась было к водителю, но остановилась на полпути. Майор был суеверен и привык полагаться на свои ощущения.

– Если я остановился, значит само провидение меня заставило сделать это, – пробормотал он, хватаясь за ручку двери. – Да, и пара поразмять ноги! Вперед!

Увидев выходящее начальство, незнакомый офицер скомандовал что-то солдатам и те рассредоточились. Передовое охранение расположило мотоциклы так, чтобы пулеметы контролировали заросшую лесом балку.

– Неплохо, – не мог не отметить военную сноровку солдат майор. – А теперь, посмотрим, что это ха русский лес такой?

На дороге было, пожалуй, еще более жарко, чем в автомобиле. Майор хотел было расслабить ворот кителя, но сразу же передумал.

– Фриц ….э …, – майор вопросительно посмотрел на стоявшего рядом лейтенанта с покрытым оспинами лицом. – Э…

– Зауэр! Фриц Зауэр, господин майор! – мгновенно сориентировался тот, вытягиваясь перед офицером. – Господин майор, а почему мы остановились?

Спокойно проигнорировав вопрос, фон Либентштейн кивнул в сторону леса.

– Значит, Зауэр?! Хорошо! – покровительственно пробурчал майор. – А что вы думаете о русском лесе, лейтенант?

Лейтенант несколько секунд молчал, сбитый с толку неожиданным вопросом. Его взгляд пару раз остановился на высокой стене деревьев, выходящих к дороге, потом – на редко стоявших молодых березках с другой стороны дороги.

– Господин майор, он другой, – наконец, проговорил он. – У нас он совершенно другой! Здесь все по другому!

– Хм, заладил «другой», «другой»…, – сквозь зубы выдал майор, демонстрируя, как ему тяжело общаться с такими людьми. – Понятно, что другой! Меня беспокоит вот, что… Птиц я не слышу. Они что вымерли что-ли?

Лес, действительно, поражал тишиной. Это была какая-то необычная тишина, чем-то похожая на предгрозовое состояние природы… Деревья стояли замерев, вытянув свои неподвижные ветки. Не колыхалась высокая трава, щедрыми пучками растущая на солнечных полянах. Пропал даже тот еле слышный шорох, который всегда слышится в лесу… Было просто неестественно тихо!

– Что не нравлюсь? – вдруг зло проговорил майор, внимательно всматриваясь в просветы между деревьями. – Лейтенант, дай-ка пару очередей по центру… Пусть попробуют немецкий гостинец!

Коротко пролаяла команда и, шедший в середине колонны, танк открыл стрельбу. 20-миллиметровое орудие с грохотом выпустило с пару снарядов, улетевших куда-то в чащу.

– Болван, из пулемета! – заорал майор, окончательно убедившись в тупости своих подчиненных. – Все, хватит! По машинам! До этого чертова поселения еще ехать и ехать… Будь проклята эта страна с ее гигантскими расстояниями!

Его отвратительное настроение так и не улучшилось до самого села.

– Что это такое? – недоуменно пробормотал он при въезде в село. – Где оцепление? Это же место возможного… Черт! Что за бездарности? Куда? Какого…? Только в спецкостюмах! Стоять!

На вылезающих из грузовика солдат он чуть не сорвал голос. Еще больше досталось лейтенанту, который вообще первый раз слышал о таком приказе.

– Да, господин майор! Так точно, господин майор! – привычная стойка и четкая речь выручили его и на этот раз. – Есть, раздать обмундирование! Есть, обеспечить оцепление!

Майор сорвал ошейник с бульдога. По крайней мере именно такое впечатление вырисовывалось при виде того, как яростно лейтенант распекал своих подчиненных, которые также первый раз слышали о таком приказе.

– Чертовы застежки, – бормотал фон Либентштейн, натягивая прорезиненную ткань костюма. – Бог мой, в такую жару! Так… Где чемоданчик? Карл? Где тебя носит? Чемоданчик с инструментами? Где? Что? Почему? Я же приказал положить его вместе с костюмом!

Черная кожа, огромные натертые до блеска медные накладки… Чемодан производил крайне солидное впечатление, за что он и ценился. Мягкий щелчок, и майор осторожно провел рукой по аккуратно сложенным хромированным инструментам. Внутренности чемодана демонстрировали идеальный порядок, который больше приличествовал патентованному хирургу, чем военному. Каждый инструмент был ярко надраен, надежно закреплен и обязательно пронумерован. Словом, это был тот самый пресловутый немецкий порядок!

– Зауэр, живо мне двоих солдат! – полностью экипированный майор почти ни чем не отличался от обступивших его солдат – он был в таком же мышиного цвета костюме и обтягивающими руки и голенища ремнями. – Повторяю еще раз, выставить оцепление. Ничего не трогать, не брать! Полная осторожность! Всех посторонних задерживать! Я к штабу! По описанию это вон тот дом…

Дорога к приметному зданию оказалась далеко не простой. Село пару недель назад занимаемое немецкой частью и населением сейчас выглядело так, словно его покинули несколько месяцев назад. В недавнем прошлом крепкие, добротные дома сейчас зияли разбитый окнами, покосившимися крышами. Практически все без исключения заборы ввалились внутрь. Лишь кое-где словно часовые стояли ворота, с мотавшимися на ветре створками.

– Гляди, гляди…, – раздался шепот слева. – Это же колодец! Точно… Я в Померании видел такие же. Говорю тебе, это колодец!

Оглянувшись, майор обнаружил споривших солдат и источник их спора – небольшой – метр на метр – развалившийся сруб.

– Занимательно, – пробормотал майор, автоматически меняя направление движения. – Похоже, на колодец…

На первый взгляд, колодцем не пользовались уже лет тридцать. Больно уж все выглядело таким заброшенным. Однако, бревна, металлическая цепь, деревянная кадушка выглядели на удивление хорошо. Он даже не удержался и с силой ударил ногой по кадке. Крепкое дерево легко выдержало удар.

– Хватит, забудьте! – рявкнул майор на продолжавших шептаться солдат. – Приготовить оружие! Проверить костюмы! Напомню еще раз, от герметичности вашего костюма зависит, прежде всего, ваша жизнь! Мы уже у дома… Ты первый. Ничего не трогать!

Он зашел в дом почти сразу же вслед за нырнувшим внутрь солдатом. С первых же шагов открывалась сюрреалистическая картина… Широкий коридор, в конце которого застыл настороженный пехотинец, был завален каким-то хламом. Под ногами хрустели глиняные и стеклянные черепки, расщепленные обломки деревянной лавки.

– Брр! Мерзость, – прошептал майор, осторожно переступая через какое-то промасленное тряпье. – Как же здесь они могли жить-то?! Это самый настоящий хлев! Да, нет, какой там хлев? Это помойка… Что там?

Прямо на него, выпучив безумные глаза, шел солдат, что попал в дом первым. Его ноги подгибались, казалось, что вот-вот и он упадет… Скрючившиеся пальцы пытались расстегнуть ворот кителя, но тугая пуговица никак им не поддавалась. Наконец, его перегнуло по пополам.

– Сволочь! Куда? – серо-зеленый поток рвоты тугой струей пронесся в нескольких сантиметрах от командирских сапог. – Пошел вон! Вон! Ждать меня на улице! Бегом!

Прежде чем перешагнуть порог комнаты, Вилли расстегнул кобуру и взял чемоданчик в левую руку.

– Посмотрим, чего же это его так скрутило? – прошептал он, делая шаг вперед. – О, мой бог! – непроизвольно вырвалось у него. – Что это?

Прямо у стены огромной комнаты, залитой потоками света из приоткрытых окон, лежали части человеческого тела. Майор ухватился за косяк, что-то ему тоже стало нехорошо… «Словно в разделочной у мясника, – мелькало в его голове, пока он пытался сдержать рвоту. – Боже, его же вывернуло на изнанку!».

Первое тело, которого майор все же заставил себя коснуться, принадлежало судя по погонам офицеру. От человека осталась лишь верхняя половинка, да и то не вся.

– Это нелюди какие-то, – бормотал он, тыкая скальпелем в крупную резанную рану на животе трупа. – О, черт, здесь настоящая мешанина… Мышцы, кусочки костей… Уу!

Полоска остро заточенной стали неосторожно коснулась кишечника и сразу же по комнате поплыли отвратительные миазмы.

– Нет, это уже слишком! – вырвалось у него. – Боже, воздуха!

С силой ударив по расшатанной оконной раме, майор почти по пояс высунулся на улицу и с шумом вдохнул.

– Что расселись, олухи? – сразу же взъярился он, едва ему на глаза попались усевшиеся в тенечке солдаты. – Проверить вокруг дома! Мигом!

За те несколько часов осмотра, которые ему показались вечностью, проведенной в аду, фон Либентштейн составил примерную картину произошедшего… Несмотря на то, что она получалась довольно стройной и логичной, в нее совершенно не верилось!

– Бред! Это совершеннейший бред! – вырисовывавшаяся перед ним картина попахивала чем-то невообразимым. – Их же можно было просто застрелить! Банально, взять и перестрелять! Эти олухи все равно слишком расслабились на войне… Но так… Человек не может такое сотворить.

Прямо перед ним на широком столе, сколоченном из крепких дубовых досок, лежало несколько листов бумаги – результат его осмотра тел… Его майора вновь и вновь останавливался на некоторых абзацах, содержание которых опровергало все мыслимые и немыслимые устои.

«… Характер нанесенных ранений позволяет предположить, что они были нанесены диким зверем… Брюшная полость вывернута наружу… Множественные переломы ребер. Отсутствуют некоторые жизненно важные органы – сердце, печень, почки».

Он тихо застонал.

«Ценные вещи не тронуты… Серебряный портсигар с красным камнем в центре лежал на столе на видном месте… Крупная сумма денег… Личное оружие находилось в кобуре (застегнута)… По-видимому, нападение было внезапным».

– Все равно, ни черта не ясно! – отвернулся от от стола и нервно стал мерить комнату шагами. – Что тогда с полом? Древесные черви?! Что это за странные отверстия?

Перед его глазами продолжали стоять разорванные тела, части которых беспорядочным месивом наполняли комнату.

Глава 43

Отчетливое шуршание донеслось со стороны дверного проема. Абай, еще секунду назад внимательно всматривавшийся в окно, неуловимым движением переместился к выходу и приготовил финку. Вслед за ним прижались к стенам и остальные.

– Илья Петрович, – шуршание прервал чей-то встревоженный голос. – Илья Петрович, это я! Где вы там? Уходить надо!

Из-за бревен показалась голова с всклоченными волосами, на которой едва держалась помятая шапка с поцарапанной звездой.

– Здесь я, здесь, Сергей, – негромко проговорил старшина, высунувшись на свет. – Спокойно… Я не один. Здесь наши…

Высунувшийся на мгновение обрез с неровно обрезанным стволом, застыл в его руках.

– Опусти оружие! – вновь прошипел он, закрывая собой остальных. – Говорю же, наши…

Успокоенный партизан засунул обрез за пояс и, настороженно зыркнув в темноту, сказал:

– Немцы, командир. Несколько грузовиков… Закрыты тентом. Сколько солдат непонятно. Еще броневик… Со стороны моста заехали. Надо уходить.

– Подожди, не спеши, – хлопнул его по плечу старшина и кивнул в полумрак. – Видишь, не вас одних интересует эта деревня… Слушай, Сергей, они оцепление уже выставили или еще нет?

– Выставили, но оцепление не сплошное… Засек пару патрулей по два человека. Один у мельницы, а второй, вроде, в сторону МТС пошел… Да, вот еще что… Не знаю даже и как сказать. Они как-то странно одеты были.

Из темноты показались заинтересованные лица.

– Такие светлые комбинезоны. Вот с такенными карманами, как у клоунов! – партизан слегка улыбнулся. – И совсем забыл… У них были большие чемоданы.

– Вот видишь, наука, – пробормотал один из разведчиков второму, рыхлому здоровяку. – Солдаты определенно экипированы не совсем обычно! Это специальные костюмы, возможно, ОКД-4 или даже пятерка. А противогазы были? Вот такие изолирующие маски?

– Знаю, знаю, видел в школе, – махнул рукой Сергей. – Были противогазы. Только не у всех…

– Понятно…, – прошептал первый разведчик и осторожно подошел к оконному проему. – Уходить категорически нельзя! Нам просто сказочно повезло оказаться в самом центре событий… Такое может больше не повториться… Старшина, слышишь, это наш шанс!

Оба командира молча уставились друг на друга. Несколько минут продолжалась игра в молчанку. Наконец, партизан с кряхтением приподнялся и, затянув ремень потуже, сказал:

– Хорошо. Давай разведка, выкладывай диспозицию и покумекаем, что и как нам делать…

– Вот и славно, – выдохнул капитан, кивая в сторону низкорослого бойца. – Тогда, Абай, давай на часы и гляди в оба.

В следующие несколько минут земляной пол дома превратился схематичную карту местности, где с помощью партизан были выставлены основные ориентиры в деревне.

– Вот это здание правления колхоза, – тыкая пальцем в крупную железяку, вольготно расположившуюся несколько левее центра, проговорил старшина. – Был я там несколько раз. Добротное здание, кирпичная кладка. Если выставить пару пулеметов по окнам, хрен кого мы оттуда выкурим. Вот так-то!

– А они туда и пошли! – вставил «свои пять копеек» Сергей. – В комбинезонах своих, с автоматами.

Поглаживая пробивающуюся щетину, капитан задумчиво ткнул чуть в сторону.

– А тут что? Может отсюда зайдем?

Быстро переглянувшись, партизаны синхронно замотали головами.

– Нет, разведка, тут голо все, – категорично пробормотал старшина. – Мы тут как на ладони будем! Вот, если со стороны колхозной бани попробовать…Вот тута!

Практически черный от въевшейся копоти и гари, палец описал дугу и замер напротив небольшой вытянутой деревяшки, символизирующей баню.

– Летом тута бурьяну бывает видимо-невидимо, – продолжил он. – Сейчас поди-ка там вообще не пройти…

– Думаешь, старшина, пройдем? – с некоторым сомнением в голосе спросил капитан. – Днем все-таки идем, да и профессор с нами. Вона увалень какой! Как бы чего не было.

– А что я? – вдруг начал ворчать, молчавший до этого врач. – Да, я профессор, и не обучен там всяким вашим штучкам! Хожу я видите ли шумно, дышу – громко, может, извините за присказку, и испражняюсь тоже не так, как все! Я сугубо гражданский человек и мне сложно за вами угнаться!

– Ну, полноте, Карл Генрихович, – начал успокаивать его капитан. – Никто даже в мыслях не хотел посмеяться над вами… Мы все прекрасно понимаем., что в своей профессии вы царь и бог, а мы в своей… Ладно, хватит! Повторим! Абай, мухой сюда!

Наша главная задача – это скрытный сбор информации! В этот раз никаких пленных и показательных казней! Я понятно говорю, Абай! – Тот лишь хмуро кивнул в ответ. – Наше дело обнаружить искомое… Дальше Карл Генрихович, наступает ваше время. Каковы ваши действия, напомните для наших товарищей, чтобы потом не было никаких проблем.

Поправив круглые очки на носу, тот невозмутимо, с непоколебимым чувством собственного достоинства, начал рассказывать:

– Моя задача идентифицировать найденный объект или вещество. С помощью принесенных с нами реактивов, я произведу ряд несложных манипуляций и получу ответ на вопрос – что это такое? Хорошо бы и документацию захватить…

– Война план покажет, – прервал его лекцию капитан и начал проверять оружие.

Глядя на него, оружием занялись и остальные. Исключением был врач, который, открыв черный саквояж, с благоговением перебирал разного размера и цвета флакончики.

– Вот и отлично, – встал капитан. – Абай идешь первым. Дальше старшина, потом ты, Сергей. За ними профессор идете вы. Замыкающим я. Все, вперед.

Никакого оцепления, действительно не оказалось. По периметру довольно крупного села были обнаружены лишь несколько патрулей, которые оседлали единственную дорогу.

– Смотри-ка, глазастый, – буркнул капитан, высматривая двух приткнувшихся возле пулемета немцев. – Точно, ведь село почти не прикрыто. Странно, как-то это все… Оружие испытывают, а охраны практически и нет! У нас бы за такое разгильдяйство точно головы полетели, а тут смотри-ка, пусто! Вот, черт! Куда прешь! Абай! Абай!

Возле покосившегося забора какой-то потемневшей халупы врач принялся с диким энтузиазмом отрывать длинную доску.

– Убью! – прошипел капитан, с ужасом наблюдая за расположившимся метрах в ста немцами. – Урод! Сказал, ведь, ни звука! Ну, какого черта тебе там понадобилось!?

Пистолет словно живой сам прыгнул ему в руку. Распластавшись, он осторожно пополз в сторону патруля. «Вот падла! – раскаленными молоточками билось в его мозгу. – Только бы не услышали! Только бы не услышали! Услышат и все, хана! Тут дистанция аховая, дошколенок не промахнется… Убью, падлу!».

У края дома, от которого до немцев было рукой подать, капитан услышал какой-то приглушенный звук и сразу же обернулся. Глаза успели поймать лишь смазанный силуэт, исчезнувший в том самом месте, где с таким неистовством ломал забор врач.

– Все, амба, обнаружили! – прошептал он и, позабыв про осторожность, сиганул через кучу дров.

Оказавшись во дворе, он уже не скрываясь ломанулся в сторону своих товарищей.

– Командир, командир, все в порядке, – среагировал на перекошенное от злости лицо капитана Абай. – Я успокоил его. Хорошо далеко не ушел.

Возле невысокого шалаша, скрывавшего погреб, на корточках сидел весь его новоиспеченный отряд. Правда, как сразу же отметил наметанный глаз командира, один все же не сидел, а лежал. Врач лежал, широко раскинув руки словно пловец.

– Вот, гнида, чуть все не погубил, – ни как не мог успокоиться разведчик. – Старшина, плесни-ка на него воды немного, послушать хочу … И связать надо, а то рыпнется, пристрелить придется.

Несколько капель воды, упавшие на лицо врача, оказали на него просто магическое действие. Он сразу же открыл круглые от боли глаза и застонал.

– Рот, рот, ему закройте! – рукав чей-то рубахи сразу же запихнули ему рот. – Заорет ведь!

– Что же ты, дорогой Карл Генрихович, так плохо себя ведешь? – склонился над ним капитан. – Нехорошо! Говоришь, что русак, а сам к немцам хотел бежать…

– Товарищ майор, да что с ним говорить? – вклинился в монолог Сергей, ненавидящим взглядом впившись в связанного. – Шлепнуть его и все дела! Он же нас немцам сдать хотел.

Медик побагровел, а его и без того круглые глаза норовили совсем выскочить из орбит. Он в отчаянии мотал головой и издавал просительные мычащие звуки.

– Только тихо и по порядку, – капитан приложил палец к губам. – Не обмани меня, Карл Генрихович.

Несколько секунд врач быстро как рыба, выброшенная на сушу, глотал воздух.

– Я же свой, советский…, – жалостливо бормотал он, бегая глазами. – Вы что?

– Вот же гад! – коротко, почти без замаха, старшина ударил его по лицу. – Свой, советский? Да твоего стука по забору только глухие не слушали! Гнида, ты, а не свой, советский! Понял!

– Это какое-тол недоразумение… Я же за баллоном полез, – шевеля разбитыми губами, шептал врач. – Там, за забором, баллон лежал с какими-то надписями. Надо было лишь прочитать, что там написано. Вы понимаете, я же хотел подойти поближе?!

Разведчик с силой провел ладонью по лицу и с чувством выругался. Потом развернулся и скрылся в траве.

– Этот что ли? – бросил он что-то блестящее к ногам врача, когда вернулся. – Вон там надписи какие-то… Читай, наука, пока не шлепнули, как дезертира!

Пока врач разбирал немецкий шрифт, все молчали, стараясь не смотреть на друг на друга. Наконец, тишину прервал шепелявый голос.

– Это, несомненно, кислород, – блестящий баллон в крупных ладонях доктора выглядел эдаким недоросшим поросенком, которого оценивали покупатели. – Вот маркировка. Доставлен со складов кригсмарине. Он достаточно свежий и судя по манометру использован почти полностью.

– И? – не выдержал капитан.

– Находка таких баллонов определенно говорит в пользу версии об испытании химического оружия. Однако, это лишь один из кирпичиков… Нужно больше сведений!