Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Глава 29

Этот двухэтажный дом с шестиколонным портиком на Зубовской площади в Москве привлекал чиновников многих наркоматов своим расположением и планировкой комнат. Однако, несмотря на высокие потолки, цетральное отопление и все остальное великолепие здания редко кто отваживался даже подумать об это… Этот особняк занимало Разведуправления генерального штаба Красной Армии, бывшее 5-ое Управление Наркомата обороны Советского Союза.

– Идет война, а сюда присылают непонятно что! – буркнулкапитан Смирнов, пытаясь разобраться в очередном, с его точки зрения, не совсем вменяемом развед донесении. – Воевал себе, воевал, и на тебе… послали…

Смирнов Игорь Владимирович, бывший начальник штаба 21 стрелковой дивизии… несколько дней назад, как и десяток его коллег, был в спешном порядке переведен в Москву в целях укрепления кадров.

До 1941 г. включительно Разведуправление Красной Армии не могло оправиться от масштабных репрессий 1937–1938 гг., коснувшихся прежде всего среднего и высшего звена организации. За несколько лет было физически уничтожено руководство военной разведки и все начальники отделов: один армейский комиссар 2-го ранга, два комкора, четыре корпусных комиссара, три комдива и два дивизионных комиссара, 12 комбригов и бригкомиссаров, 15 полковников и полковых комиссаров.

– Чего же он тут наворотил? – бормотал про себя новоиспеченный сотрудник внешней разведки, с ужасом оценивая масштаб предстоящей работы. – … Гималаи настоящие!

Массивный стол, своими размерами немного не дотягивавщий до небольшого аэродрома, был завален бумагой – папками с личными делами, какими-то обрывками с буквенными и цифровыми кодами, приказами и распоряжениями. Эти горы, несмотря на ужасающие размеры, необходимо было срочно разобрать и доложить начальству обо всем, что могло его заинтересовать.

– Ладно, надо хоть как-то начать, – капитан потянулся за дальней в стопке папкой, чем-то ему особенно приглянувшейся. – Вот с этой что-ли…

Содержание папки оказалось ему знакомо. Десятки документов с разведывательными сообщениями из Германии и Венгрии были аккуратно сброшюрованы и пронумерованы. Недовольно морщась, капитан начал медленно переворачивать листок за листком, пытаясь не упустить что-нибудь важное…

– Февраль 1941 г., опять февраль 1941 г., – шептал он, вновь слюнявя палец. – Снова февраль, так потом пошел март…, и опять март. Здесь сам черт ногу сломит! Бляха муха, немцы в сотне километров от Москвы, а тут бумажки февральские перебирай! Чего тольку-то! Все уже, поздно! Кому это все надо? Бывшему начальнику отдела? Ха-ха-ха-ха! Да, насрал он на все это старье!

– Так, что у нас тут… Сообщение “Арнольда” из Берлина от 27.02.1941 г. начальнику Разведуправления Красной Армии… О новом формирование 40 мотодивизий у меня данных нет, но сейчас идет штатно-организационная перестройка большого числа пехотнхы дивизий в сторону увеличения их мотомеханизации. В чем конкретно выражается реорганизация и каков новый облик дивизий, пока сказать не могу… Часть танковых дивизий также реорганизуется. В их выборке принимает участие генерал-майор Функ – командир дивизии, находящийся в Ливии…

– И это что, кому-нибудь может потребоваться? – наливался он злобой, переворачивая очередную страницы. – А, это…

– Сообщение “Марса” из Будапешта от 14.03.1941 г… По моим сведениям в Румынии и Болгарии на 14 марта немецких войск имеется около 550 тыс. Человек, из которых около 300000 в Болгарии. Всего переброшено 26–30 дивизий, из них 15 в Болгарию. Немцы сосредоточили в районе Лютца, Радомир около 7 дивизий… О, Боже!

С резким хлопком он закрыл папку и кинул ее в сторону дивана.

– Может в этой что-то другое?! – с надеждой в голосе Смирнов выцепил какой-то небольшой бумажный сверток. – Что тут у нас? Какие-то обрезки…

Упавшие на пол веревки раскрыли пакет, из которого на стол посыпались маленького размера бумажки серого цвета. При ближайшем рассмотрении они оказались выжимкой из перехваченных, довольно свежих, немецких радиограмм. Последняя, как убедился капитан, вытянув последний обрезок, была датирована прошлой средой, то есть буквально неделю назад.

– Интересненько получается, – бодро протянул он, изгоняя из своего голоса недовольство. – Центральное направление… Зона ответственности… г. Брест. Так, это район Бресткой крепости… Что же у нас здесь такое?

Капитан поднес документ ближе к окну, так как в одном из мест шрифт не очень хорошо пропечатался. Содержание разведывательных донесений оказалось довольно странным, что требовало самого пристального внимания к документам всей этой папки.

– Вот, кажется, еще что-то эдакое, – он отложил в сторону один кусок и взял следующий. – Был объявлены карантин… Осуществлены массовые карантинные мероприятия. Более 12 тысяч человек изолированы в местах своей постоянной дислокации… Так! И что ж у нас это такое? Уж не понос ли прошиб немчуру с наших продуктов? – хохотнул капитан, представляя себе картину многотысячной срущей толпы немцев. – Было бы неплохо… Ха-ха-ха-ха! Что же это такое?

Вытаскивая очередной документ, Смирнов ожидал, что вот сейчас все разрешиться и станет ясно. Однако, с каждым новым донесением ситуация становилась все более туманной.

– … Источники заражения не выявлены, – читал он, начиная делать краткие пометки в своем блокноте. – Созданы специальные команды… Так, здесь у нас численность, структура, вооружение… И что? Основная задача – уничтожение домашних животных у местного населения! Ничего себе! Уничтожение!

Вырисовывалось что-то совершенно противоречивое. В зоне наступления одной из дивизий возникла и начала странным образом распространятся неизвестная эпидемия. Откуда, в чем ее особенности, как поражает – десятки возникающих вопросов разведка так и оставила без ответа.

– … Отмечаются случаи нападения диких животных. Бешенство, что-ли?! – оживился капитан, делая очередную пометку. – Карантин. Массовые патрули… Общевойсковые костюмы противохимической защиты… Стоп, стоп…, – в голове зашевелился страшный червячок прозрения. – Химическое оружие! Да, нет! Не может быть! Кто отдал такой приказ?! Не может быть!

Откинувшись на старинный стул с высокой резной спинкой, сотрудник Разведуправления задумался: “Что-то здесь не чисто! Если бы немцы применили химическое оружие, то об этом было бы уже давно известно… Все бы уже стояли на ушах! Но ведь все тихо… Никто не трубит и не чешется. Значит, кто-то из наших?.. И кто тогда? Ладно! Это похоже уже не важно! Главное, докладывать или нет?! Ничего толком не ясно… Откуда все это не понятно. Бывший хозяин кабинет, кажется, уже не вернется вообще… С кого теперь спрашивать, хрен знает!”.

Он встал о начал мерить кабинет длинными шагами. При ходьбе ему всегда хорошо думалось.

– Нужен источник, – еле слышно бормотал он, засунув руки в карманы. – Откуда поступали эти разведданные? Разведка какого фронта? Кто перехватывал, обрабатывал? Что-нибудь уже предприняли или нет? Решено! Доложить придется, и как можно быстрее!

Аккуратно собрав развалившийся сверток, Смирнов вышел из кабинете и поднялся на второй этаж, где и располагался Петр Иванович Орлов, заместитель начальника Разведуправления Красной Армии.

– Что там стряслось, Игорь Владимирович? – Орлов, несмотря на долгий срок работы в разведке, обладал крайне располагающей к общению внешностью. – Вы уже разобрались с делами своего предшественника? Нет! Плохо! Надо бы поднапрячься! Время, дорогой товарищ, как вы знаете, работает ни на нас, а против нас! Пока мы на шаг, нет, на два, а то и три шага, позади немцев!

По тону чувствовалось, что заместитель начальника с трудом осваивался на новом месте.

– С чем говоришь, пришел? – наконец, он сделал паузу.

– Товарищ подполковник, разбирая бумаги, наткнулся на странный архив разведывательных сообщений, – сразу же выдал капитан, выкладывая сверток на стол. – Их источник пока неизвестен, но содержание заставляет задуматься… Здесь (кивок в сторону документов) сообщается, что в районе г. Брест немецким командованием был введен карантин, в ходе которого было изолировано около дивизии солдат и офицеров противника. По сообщениям разведки в целях противодействия распространяющей эпидемии неизвестного происхождения немцами были организованы специальные команды, которые осуществляют уничтожение домашних животных местных жителей. Противником активно применяются огнеметы… Выжигаются целые деревни… В целом, масштабы эпидемии не известны, характер не известен, происхождение не известно, обстановка на сегодняшний день неизвестна!

– Вот тебе на! Раскопал!…! – не сдержался подполковник. – Эпидемия! Район Бреста… Дивизия в карантине, – опытный разведчик мгновенно расставил приоритеты над преподнесенной информацией. – Но, откуда? Подожди-ка… Садись! Надо позвонить, кое-что проверить…

Он выцепил телефонную трубку:

– Девушка, центральный госпиталь, пожалуйста… Да… Подожду! (через пару минут) Алло! Михаил Натанович! Орлов вас беспокоит! Да, я! Нет… в Москве уже как с неделю. Сейчас не могу! Служба! Михаил Натанович, просьба к вам есть одна! Не поможете?! Вы случайно не помните, за пару месяцев до войны в Белорусской АССР под Брестом ничего такого не было? Ну, может инфекции какие? Много заболевших? Что? Вот черт, плохо слышно!

По-видимому, их прервали. Что-то с линией.

– Девушка, госпиталь мне! Да, прервали! И что? А мне наплевать! Госпиталь! Вот бардак! Михаил Натанович! Что?! Так было что-нибудь или нет?! Нет! Так, ясно! Хорошо! Спасибо за информацию, Михаил Натанович…

Положив трубку, Смирнов некоторое время молчал. Его карандаш с синим стержнем что-то чертил на листке бумаги.

– Медицина докладывает, что эпидемий там сроду не было! – наконец, заговорил он. – Мы с ним давно знакомы… Мужик правильный, врать не будет!

– Товарищ подполковник, есть одно предположение, – вклинился капитан. – В сообщениях не раз мелькало, что специальные команды экипированы исключительно в общевойсковые костюмы химической защиты… Понимаете?! А вдруг химическое оружие?

Карандаш замер, не дорисовав кривую. Хряк! Длинный остро отточенный кончик хрустнул и оставил после себя некрасивую загогулину.

– Химическое оружие, думаешь? – Орлов бросил взгляд на капитана. – Знаешь, что такое химическое оружие для нас сейчас? Воот… Оно может стать не просто проблемой, оно может стать Проблемой с большой буквы! Надо бы разобраться в этом во всем…

Несколько секунд он задумчиво разглядывал карту Советского Союза, висевшую за спиной капитана.

– А ты семейный, капитан? – неожиданной спросил подполковник. – Дети есть?

Глава 30

Отступление 4.

Реальная история.

В практике СССР 40-х гг. XX в. применялись как правило три категории секретности архивной информации: “секретные”, “совершенно секретные” и “особой важности”. Однако мало кто знает, что существовал и еще один уровень секретности, к счастью применяемый довольно редко. Это – “в архивах отсутствует”.

Категория документа – “особой важности”. Дата 1941 г. Ведомственная принадлежность: Разведуправление Красной Армии. Внизу пометка с тремя визами и огромной гербовой печатью – категория документа – “в архивах не значится”. Дата – 1943 г.

“Директива Начальника Разведуправления Генерального штаба Красной Армии Голикова Ф.И… об организации работы по формированию и отправке особой группы военнослужащих Красной Армии и гражданских специалистов в район… во исполнение приказа НКО Советского Союза №… от 21.04.1941 г.

Приказываю:

1. Назначить руководителем особой группы капитана Смирнова Игоря Владимировича.

Включить в состав особой группы специалистов Центрального госпиталя г. Москвы…

***

… Партизанский лагерь “Смерть фашистским оккупантам”.

– Пашка! Сукин сын! – закричал старшина, вылезая из шалаша. – Пашка Вихров! А ну подь сюды!

Пацан, который сам себя назначил ординарцем командира, как обычно, появился неожиданно, словно джин. Эта удивительная способность появляться будто из пустоты всякий раз до глубины души поражала Голованко, заставляя его поминать нечистого.

– Вот бисов сын! – вздрогнул старшина. – Где же ты был? Только что же никого не было! А?!

– Товарищ командир партизанского отряда, докладывает…, – звонко и четко начал докладывать Пашка, одновременно косясь куда-то в сторону. – О! Товарищ командир, смотрите…

Готовясь вновь на него прикрикнуть, Голованко не сразу среагировал на эти слова.

– Что? Куда? – он повернул голову в сторону той части лагеря, которая граничила с болотом. – Матерь божья! – непроизвольно вырвалось у него от увиденного. – Вода! Так… Пашка, давай мухой по шалашам! Чтоб через пятнадцать минут здесь никого не было! Давай, давай!

Высокий холм, закрывавший от остального лагеря угрюмый вид на покрытую зеленоватой ряской воду и уже давно ставший частью привычногопейзажа, медленно оплывал.

– Твою…, – шептал старшина, припустивший в сторону холма. – Как же так?

На покрытый мелкой травой пригорке с кое-где выглядывавшим песочком то там то здесь появлялись глубокие провалы, в которых неприятно бурлила болотная жижа.

– Вот, черт, – попытавшись перепрыгнуть через небольшой ров, он вдруг оступился и провалился по пояс. – Устроились называется… Лагерь! Приходи и бери тепленькими…

Сапоги через голенища мигом наполнились водой. Однако это было не самым страшным… Старшина переступил с ноги на ногу, примериваясь вылезтииз ямы.

– Какого черта? – болото решило поторопиться, и старшина начал медленно погружаться. – Эй!

– Братки, хватай его! – две пары рук вцепились в него и с единым уханьем вытянули матерившегося командира. – Вот и все…

Еще недавно лагерь, сморенный июльской жарой, почти не подавал признаков жизни, а теперь… Небольшая поляна полностью покрылась водой и превратилась в крошечное озеро с островками, на которых метались женщины и дети.

– Вода слишком быстро пребывает, – пробормотал старшина, окинув взглядом бывший лагерь. – Бойцы, слушай приказ. Женщин и детей переправить к старому хутору… Там высоко, вода не должна дойти. Потом оружие! Вот, черт!

Время стремительно убывало. Вода добралась уже до шалашей и ее уровень продолжал повышаться. То здесь то там возникали водовороты, жадно хватавшие всякий мусор. “Мы здесь времени-то с гулькин нос, а мусора – то сколько! – автоматически отметил Голованко, ставя ногу на очередную кочку. – Говорил ведь, чтобы все закапывали! Нет! Чего только не плывет? Ветки, какие-то тряпки…”.

– Какие к лешему, тряпки? – вдруг опешил старшина, опуская с плеч ящик с патронами – в воронке судорожно метался узорчатый кусок ткани. – Упал что-ли кто? Ба, девка!

– Леська! Дочка! – вдруг прорезал воздух отчаянный крик. – Доченька! Леська! Помогите! Леська!

– Стоять! Куда лезешь? Иди, иди отсюда! – резко замахал рукой командир, заметив метавшуюся у воды женщину. – Сама утопнешь! Иди отсюда!

Снимая на ходу гимнастерку, он бросился в воду.

– Командир, вон она! – кричал кто-то со спины. – На право! К дереву!

Бух! В воду еще кто-то прыгнул! Брызги накрыли старшину, на мгновение ушедшего под воды. Глубоко! До дна не достать!

– Еще ближе! Туда! – кричали уже с другой стороны. – Под воду ушла!

Где-то с боку мелькнуло что-то красное… Она! Мощный поток подхватил старшину и понес куда-то в сторону. “Сносит, – проносилось в его голове. – Не вытяну! Слишком сильное течение! Надо нырять!”. Глоток воздуха и он ушел под воду.

Темнота! Руки с растопыренными пальцами судорожно загребали воду… Какая-то взвесь обволакивала открытые части тела, оставляя после себя неприятное чувство чьего-то прикосновения. «Где же эта девка? – начинал задыхаться старшина, делая еще один рывок вперед. – А! Вот! Что-то есть!». Правая рука по чему-то провела. Он метнулся туда! Нет! Пусто! … Опять! Уже что-то прошлось по ногам… «Не то! Наверх надо! – изогнулся Голованко, пытаясь всплыть. – Черт! Зацепился!». Правую ступню чем-то зажало. В висках отчетливо заломило! Бум! Бум! Бум! «Нож! – мелькнуло у него. – Нож! За голенищем!». Цепкие пальцы вытянули нож и стали кромсать воду… Какой-то корень! «Опять корень! – уж не соображал он. – Одни корни кругом!».

– Держи его! Да, за ногу! Утянет, сейчас! – сознание с трудом возвращалось в тело. – Сюда его тащи! Вот! Ватник подложи!

Старшина чувствовал, как кто-то рвет на нем майку. Потом его перевернули на живот и он опять отключился.

– Тетя Агнешка, он глаза открыл! – Яркий свет ударил по глазам, заставляя веки зажмуриться.

– Дурак! Он закрыл глаза! – другим голосом закричали уже в другое ухо. – Смотри, видишь?! А! Тетя Агнешка, а Пашка дерется! Тетя Агнешка!

Веки осторожно приоткрылись.

– Где я? – Голованко попытался приподнять головы, но резкая боль свалила его обратно. – У-у-у!

«Определенно, я в лесу, – кося глазами по сторонам, размышлял старшина. – Пацан – это Пашка! Так! Маузер мой, паскудник взял! … А это еще кто? А, Агнешка». Недалеко от его лежака стояла молодая женщина, строго что-то выговаривая мальчишке. Рядом с ней, крепко вцепившись в длинную юбку, с довольным видом стояла кроха в потрепанном платьице.

– Тетя Агнешка, смотрите, – вдруг девочка заметила открывшего глаза старшину. – Смотрите! Я первая увидела! Я первая!

Женщина вздрогнула и с надеждой посмотрела на него. «Что-то случилось, – отчетливо засосало у старшины под ложечкой – таким взглядом смотрят только тогда, когда случается что-то очень плохое. – Точно…».

– Товарищ командир! Товарищ командир! – первым долетел до него обрадованный пацан с маузером, кобура которого свисала через его плечо. – Вот! Видите! Сохранил для вас! Вы прыгнули в воду…, а я вижу… Валяется! Спас пистолет!

– Паша, подожди, – на этот раз на необычный польский акцент старшина совершенно не обратил внимания. – Товарищ старшина, здесь такое… твориться… Дети, идите позовите дядю Сергея! Давайте, давайте!

Проводив взглядом побежавших детей, она испуганно зашептала:

– Это просто ужас какой-то! Сначала вода пошла… Дети напугались! Вон, малышку еле успели спасти! Я так испугалась! Матка Боска! Вода! Кругом вода! Дети кричат!

– Всех спасли? – еле слышно пробормотал он, смотря ей прямо в глаза. – Эту девочку вытащили? Ну, ту, за которой я прыгнул?! Спасли?

Неожиданно она разрыдалась, положив голову на его грудь. Опешивший старшина даже шевельнуться не успел, как женщина его обняла.

– Товарищ старшина, что будем делать? – сразу же взял быка за рога, прибежавший Сергей. – Жрачки нет – вся утонула! Оружие спасли только то, что на нас было… Да, троих не нашли. Утопли, наверное! И девчонка ваша, тоже, того… утонула!

Было видно, что это происшествие совершенно выбило его из колеи. Прежний балагур и шутник испарился – вместо него остался дерганный и хмурый человек.

– Утопла, значит? – Агнешка смущено шмыгнув носиком, оторвалась от старшины. – Мать ее где? Фекла жива?

– Вон она, – нахмурился Сергей, кивая головой. – Похоже, совсем головой тронулась… На коленях стоит да молиться! О дочери словно забыла… Все о сыне своем талдычет. Говорит, что старуха ей какая-то сказала идти сюда… Мол, сын ее здесь! Черт, умалишенных нам только сейчас не хватало! Вон, слышишь командир? Завывает?!

– Приподними-ка. Точно, словно воет кто-то…, – пробормотал Голованко, всматриваясь в подлесок. – Убивается.

… Прямо в грязи на коленях стояла женщина со странным остановившимся взглядом. Не мигая, она смотрела куда-то вдаль и все это время еле слышно бормотала:

– Андрей-ка, сыночек… Где же ты, родненький мой! Что же с тобой приключилось?! Это мамка твоя! Мамка тебя кличет… Сынок, где ты!

Ее руки без устали накладывали накладывали крест. Один за другим, один за другим!

– Андрюшечка…, – шептала она, всхлипывая время от времени. – Сыночек, отзовись! Сынок! Что же с тобой?!

Около ее босых ног, наполовину погруженных в грязевую жижу, шевельнулся мохнатый мох. Длинные волосики, с приставшими к ним кусочками земли, разошлись в стороны и из под земли выглянул тонюсенький корешок. Словно осторожный хорек, он качнулся из стороны в сторону и скользнул к исцарапанной ветками светлой лодыжке…

«Вот-вот! – предвкушение расправы затопило его сознание. – Больше никто из вас не причинит вреда моему лесу… Никто!». Следом за крошечным корешком, из самых глубин земли тянулись узловатые влажные корни.

Глава 31

Отступление 5.

Реальная история

Сообщение Совинформбюро от … июня 1941 г.

«В течение дня наши войска на Шауляйском, Вильненском и Барановичском направлениях продолжали отход на подготовленные для обороны позиции, задерживаясь для боя на промежуточных рубежах.

Боевые действия наших войск на этих направлениях носили характер ожесточённых столкновений. На отдельных направлениях и участках наши части переходили в контратаки, нанося противнику большое поражение.

На Луцком и Львовском направлениях день 27 июня прошёл в упорных и напряжённых боях. Противник на этих направлениях ввёл в бой крупные танковые соединения в стремлении прорваться через наше расположение, но действиями наших войск все попытки противника прорваться были пресечены с большими для него потерями. В боях взято значительное количество пленных и трофеев…».

***

– Вот она, товарищ командир, – прошептал Сергей, кивая на стоявшую на коленях женщину. – С самого утра так стоит и рыдает. Голову ломаем, что с ней теперь делать. Вставать не хочет, кричать сразу начинает… На вопросы тоже не отвечает, а нам скоро на новое место уходить.

Старшина с кряхтением присел на поваленное дерево и стал с любопытством наблюдать за женщиной. На шепот своего товарища он не обращал никакого внимания, словно его совсем и не существовало.

– … Я вот и предлагаю, – продолжал что-то говорить голос где-то там далеко-далеко. – Может хоть руки ей что-ли скрутить, а то случиться чего?! А? Выделить все равно ей никого не сможем… Нету у нас никого лишнего! Все бабы с детишками возятся. Откуда еще человека возьмем?

– Помолчи, – неожиданно дернул его командир за рукав, усаживая рядом с собой. – Что-то разговорился не к месту. Мне вот тут подумалось кое-что… Посмотри-ка на нее повнимательнее!

Опешивший от такого поворота Сергей, опустился на бревно и в очередной раз окинул взглядом истово молящегося человека.

– Товарищ командир, чего на нее любоваться? – в недоумении спросил он, ерзая на месте. – Мы только время теряем! Надо срочно что-то делать… Хоть новое место лагеря что-ли поискать?! Командир, слышишь?

Тот опять замолчал, продолжая смотреть вперед.

– Знаешь, – вдруг Голованко очнулся. – Что-то меня гложет такое, а что, понять не могу… Где-то тут оно – совсем близко, а как его ухватить?!

– Что? – на секунду в голосе старшины мелькнули какие-то странный нотки.

– Говорю, мы что-то важное из виду упустили, – словно его и не прерывали, начал говорить командир. – Что-то, Сережа, очень важное! Ты понимаешь, мы забыли очень важное, что может изменить все это! Продукты, оружие, медикаменты – даже это кажется не таким важным… И я ни как не могу понять, что?

Все это время Фекла была в полной прострации и для нее не существовал окружающий мир с его странными наводнениями, земляными провалами и исчезающими людьми. В этот момент для нее существовало лишь одно – ее пропавший сын! Андрей, первенец, долгожданный в семье ребенок, которого любили сильнее чем дочь, – стал тем центром, вокруг которой остановился ее мир.

– … Что же ты, сыночек, совсем забыл свою матушку, – причитала она, устремив взгляд в никуда. – А я тебя не забыла! Уж сколько я слез выплакала, одному только богу известно! Уж сколько я ночей не спала и не вспомнить… Сыночек, что же ты молчишь?! Вот здесь, я… Пришла к тебе, а тебя то и нет! Андрюшечка, ненаглядный мой, отзовись! Дитятко ты мое, Андрюшечка!

Вдруг, старшина начал медленно сползать с бревна. «Этого еще не хватало, – схватил его за руку Сергей. – И этого что-ли стукнуло!».

– Вот, дурья башка-то! Вот дурак-то, – еле слышно забормотал старшина, пытаясь нащупать свой кисет. – Забыл… Надо же, такое забыть… Сергей! – на заросшем лице, кажется впервые за последние несколько дней, появилась улыбка. – Вспомнил я! Вспомнил! Знаешь, кто это?! – кивок в стороны женщины. – Ха! Это же мать Андрея! Андрея! Понимаешь, про какого Андрея я говорю?! Про того самого Андрея! Это его мама! Такого совпадения просто не может быть!

Стряхнув руку, старшина решительно встал на ноги.

– Гражданка! – громко проговорил он, стараясь не касаться молящейся фигуры. – Гражданка! Извините… Черт! Как сказать то? Э! Гражданка, я знаю где ваш сын!

Бормотание прекратилось и установилась тишина. Фекла стояла неподвижно: ее босые ноги по-прежнему утопали в черной жиже из грязи, а руки были скрещены на груди. Казалось, она глубоко задумалась и не слышала эти важные для нее слова.

– Ты знаешь, где мой сын, человек с оружием? – голос прозвучал неожиданно глухо, словно из огромной трубы. – Откуда тебе это знать?

Наконец, она повернулась к ним лицом. Немного вытянутое, с длинным, тонким носом и большими карими глазами, лицо смотрело на него с надеждой и недоверием. Это даже не надо было озвучивать – оба вопроса читались без всякого труда: где же он, где, говори скорее и не мучай сердце матери и не обманешь ли ты тех, кто доверился?

– Я, гражданка, старшина Голованко, – как-то сразу же смутился всегда бравый и уверенный в себе командир. – Мы сына вашего, Андрея Ковальских, знаем… Давно уж, знаем. Ковальских ведь его фамилия? Вот… Как сказать то? Здесь он! Где-то… Здесь, это точно! Он нам помог даже как-то…

Говорил то он все правильно, но что-то у него не получалось сказать главное. Выходили какие-то несвязные слова… А глаза смотрели на него не отрываясь, выворачивая на изнанку душу.

– Да чего тут политесы разводить, – буркнул Сергей, увидев, как поплыл командир. – Видели мы все тут Андрюху вашего! И, точно, помог он нам! Иначе не выжили бы! Да, вон посмотрите вокруг! Вот это и есть Андрей ваш…

Ничего не понимая, Фекла перевела взгляд в сторону. Потом посмотрела назад.

– Андрей…, – как-то беспомощно прошептала она, вновь оглядываясь вокруг. – Сыночек… Где?

Она осторожно словно слепая подошла к ближайшему дереву, толстенным стволом закрывавшим пол неба.

– Андрюшечка, – бормотала женщина, нежно касаясь рваной поверхности коры. – Где же ты?

– Ты, головой то думай! – выразительно прошипел старшина. – Что говоришь? Надо как-то тихо… По-другому что-ли… Вы, это… гражданка, не пугайтесь! Мы точно с ним разговаривали! Как есть говорю! Разговаривали с ним, как с вами сейчас… Только он лесом стал… Ну там деревом, кустиком, травкой… Бог мой, что я такое говорю?!

После этих слов, вырвавшихся наконец-то на волю, оба мужика напряглись, словно перед прыжкомопасного зверя. Они ожидали от нее чего угодно – бешеных метаний, бесконечных слез и ужасной истерики, но никак не этого… Невесомая фигура оторвалась от дерева и повернулась к ним. По ее лицу текли слезы…

– Знаю, я все, знаю…, – устало проговорила она. – Все я про своего Андрюшечку знаю. Здесь он, рядышком со мной, – ее ладонь опять прикоснулась к стволу и медленно погладила узловатую морщину. – Он и тут в дереве, – вдруг женщина присела и столь же ласково коснулась толстого корня, выглянувшего из под земли. – И тут в корешке… Андрейка говорит со мной…

Сделав круглые от удивления глаза, Сергей с намеком покрутил пальцем около своего виска. В ответ командир незаметно показал ему кулак.

– А что он про нас говорит, – старшина в этот момент был готов поверить во что угодно. – Что нам-то делать? А? Ты, мать, спроси его… Черт задери, я не знаю что происходит? Мне непонятно, что вокруг твориться? Это не война, а какое-то сумасшествие! Спроси, мать, спроси, Андрея.

Еще звучала просьба и слова висели в воздухе, а Фекла уже присела на корточки и боком прислонилась к основанию дерева. Ее руки прикоснулись к коре… Она словно читала какие-то письмена, скрытые от всех и понятные только ей одной. Губы беззвучно шевелились, чутко реагирую на каждую шероховатость поверхности…

– Плохо ему совсем! Совсем свою матушку не узнает, – наконец, она оторвалась от дерева. – Что же ты сынка, таким стал? Али забыл как я тебя баюкала? Ночами не спала?!…

– Что?! – чуть не заорал Сергей, все это время завороженно наблюдавший за женщиной. – Плохо? Не узнает? Да хрен с ним! Уходить надо нам! Только, куда? На старую балку, что-ли? Или к заброшенному хутору?

– Уходить всем надо, – вдруг прошептала женщина, настороженно посматривая по сторонам. – Из леса! Все вон, из леса! Вон! – в голосе стали прорезаться истерические нотки; голова дергалась рывками, чутко реагируя на каждый шорох. – … Лес стал для нас чужим! Андрейка совсем меня не слышит! Всем бежать из Леса!

Ее рука, до этого касавшаяся дерева, вдруг резко дернулась, словно на нее капнули кипятком. Тело будто подбросило!

– Надо уходить, уходить отсюда! – пальцы с хрустом крепко вцепились в гимнастерку, а безумные, с влажным блеском глаза, близко приблизились к лицу старшины. – Уходим, товарищ командир… Уходим…

– Гражданка, – с испугом пробормотал старшина, осторожно хватая ее за запястья и пытаясь отцепить. – Ну что вы такое говорите? Как это так, уходить из леса? Это же наш главный защитник, наш кормилец и поилец! Куда мы без него?! Нас же враз немчура найдет… Да, что вы рыдаете… Ну зачем… Все будет нормально! Сейчас, потихоньку соберемся и всем женским табором, спокойно, без всяких истерик и рыданий, пойдем в другое место! Хорошо?! Заварим травки?! Давайте, держитесь за меня. Вот, так…Да, да, за руку… Осторожно, тут какая-то коряга, – он перенес ее через небольшой ров, из которого выглядывали какие-то полусгнившие ветки. – Так, а теперь и я… Сейчас. Раз и… Черт! Что же это такое, опять на голом месте навернуться?! И хватит ржать!

Однако, выражение лица, протягивавшего ему руку Сергея, было совсем не веселым, как показалось поначалу старшине.

– Думал, решил над стариком посмеяться, – пробормотал было Голованко, хватаясь за руку. – Ты что это? Что?

Глаза приготовившегося партизана расширились от удивления. Румяное лицо мгновенно покрылось белизной, а рот скривился в непонятной гримасе.

– Чего кривишься? Тащи! – буркнул старшина, напрягая руку. – Да, за руку, не за шею же! Сергей!

Что-то влажное, совсем как в тот раз – в воде, скользнуло между его лопаток. Он аж вздрогнул! Дальше протянулось вдоль шеи и медленно заерзало…

– …! – засипел старшина, левой рукой нащупывая какой-то шнур на шее. – Нож! Нож, дай!