Текст книги "Маршал Шапошников. Военный советник вождя"

Автор книги: Рудольф Баландин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Ситуация усугубилась: к экономическому добавился духовный тоталитаризм. Современные психотехнологии позволяют осуществлять через электронные средства массовой информации террор особого рода, калечащий души многих и многих миллионов людей.

Конечно, элементы духовного гнета в той или иной степени присутствуют в любом обществе, осуществляются в любом государстве. Были они и в Советском Союзе. Вопрос только в том, во имя чего осуществлялся диктат, или ради сохранения власти и материального процветания меньшинства, порой ничтожного (и количественно, и качественно), или ради процветания страны и улучшения жизни народа.

Борис Михайлович Шапошников посвятил свою жизнь служению Отечеству. В Гражданскую войну он сражался на стороне народа. Не жалея сил участвовал в становлении и укреплении Красной Армии. Многое сделал для победы СССР над фашистами в Великую Отечественную войну.

А потому в 60-ю годовщину нашей великой Победы с горечью приходится признавать: в мирное время, в пропагандистской войне Советский Союз потерпел сокрушительное поражение. Его номенклатурное руководство, разные социальные слои оказались пораженными злокачественными метастазами, жаждой максимума материальных благ, комфорта и богатства. Главная причина распада страны – духовная пагуба, интеллектуальное и моральное вырождение многих граждан, прежде всего из числа служащих, работников науки и культуры.

33

ДОСЬЕ ЭПОХИ-

ПЕРЕРОЖДЕНЦЫ

Так почему же враги не существующего СССР и давно умершего Сталина продолжают изливать потоки клеветы на него? Вновь и вновь повторяют его имя, а значит, невольно вызывают интерес к нему. Неужели они этого не понимают?

Безусловно – понимают. Но у них за фигурой Сталина определенно маячит более крупная и важная цель: Россия. Торжествующе празднуют расчленение СССР, вымирание русских наши враги. Они стремятся окончательно низвести наш народ до уровня именно рабски покорного, пресмыкающегося перед богатством, отягощенного комплексом вины и неполноценности.

Во времена Сталина – и я тому свидетель – советский народ внушал уважение всем странам. Тем и объясняется поистине всемирная слава Иосифа Виссарионовича. Даже самые непримиримые враги СССР не позволяли себе таких высказываний, которые ныне слышишь с экрана телевизора или по радио, прочтешь в газетах, журналах, книгах. Цель – опозорить, унизить русский народ, лишив его будущего, добить Россию.

В конце 2004 года я получил еще одно письмо из Кёльна от

А. Тринкера. Он вновь подчеркнул: «В любой западной исторической литературе преувеличиваются заслуги англо-американских “освободителей” и преуменьшаются заслуги Красной Армии, ни слова о нашем Генштабе, строчек 20 о Жукове. Зато очень много_о Черчилле, Рузвельте, обо всех немецких генералах и о немецкой военной технике. Выпячиваются заслуги второ– и третьеразрядных деятелей. И конечно, Сталин показан негативно: вспомнили и поляков в Катыни, и раздел Польши. Даже не могли вспомнить, что в сентябре 1939 г. Сталин вывез из Польши и спас жизни 0,5 млн евреев, потом спас миллионы людей в Европе и миллионы людей во всем мире освободились от рабства колониального!»

К письму приложена вырезка из местной газеты на русском языке «Районка»: интервью с неким Владимиром Семеновичем Батшевым, среди книг которого – «Поколение с перебитыми ногами», «Записки тунеядца». К юбилею Победы немецкое издательство выпустило очередной его опус: «Власов. Опыт литературного исследования гражданской войны в СССР в 1941 – 1945 годах». Он утверждает, что эта война не была ни великой, ни отечественной. Вот некоторые высказывания этого, судя по словам и внешности, ярого русофоба: «Примером для меня был “Ар-

34

хипелаг ГУЛАГ” А.И. Солженицына, и я шел по намеченной им дороге. Не зря в моей книге так много ссылок на Александра Исаевича.

Тема советско-германской войны – последнее, что осталось у нынешнего российского идеологического аппарата из советских мифов, и развенчание этих идеологем – серьезный удар по советской мифологии. И тут я не первый. На Шлет раньше по ним ударил своим «Ледоколом» (простите за каламбур) Виктор Суворов.

Что же касается Андрея Андреевича (Власова. – Лет.), то он был не предателем, а великим русским патриотом. Он вместе с немецкими офицерами-заговорщиками вел свою, самостоятельную линию. Всем бы нам быть такими!

Я писал не “советский народ”, а “население СССР ненавидело коммунистический режим”. И приход немцев – а не фашистов! – был встречен, как приход освободителей.

Не хотел народ воевать! Не хотел! За что? За колхозы и НКВД? За людоеда Сталина? В каждой третьей семье были репрессированные, 18 миллионов крестьян были раскулачены. И эти люди хотели воевать за советскую власть? Не смешите меня.

Моя цель – развеять туман идеологических мифов, связанных с советско-германской войной. Повторяю: она не была ни великой, ни отечественной. И мне жаль тех, кто не хочет знать правды. Это – духовно убогие люди. Такими их сделала советская власть».

Безусловно, далеко не все наши воины шли умирать за существовавшую тогда официальную идеологию, не все любили Сталина. Но все они сражались и умирали за Родину. А она у них была одна-единственная: Советская Россия. Никакой другой Родины у них не было. Это нынешние трусы и предатели глаголют о какой-то иной России, «которую мы потеряли». Пора бы понять: у тех, кто ценой собственной крови добывал Победу, даже родившихся в царское время и служивших в царской армии, родиной был Советский Союз.

Власов оказался просто шкурником и подлецом. Он сдался в плен после разгрома своей армии – вовсе не из каких-то идейных соображений. В записях Геббельса 7 марта 1945 года приведен его разговор с Власовым. Этот бывший советский генерал утверждал, будто русский народ мечтает сбросить сталинское иго – надо лишь нанести Красной Армии сокрушительный удар.

Геббельс проницательно отметил: «Когда Власов заявляет, что Сталин – самый ненавистный человек в России, то это, конечно, говорится ради собственного оправдания».

35

Действительно, существует, скажем так, синдром предателя. Тот, кому по каким-то соображением или обстоятельствам приходится нарушать присягу, отказываться от партии, в которую вступал добровольно, резко менять идеологическую установку, вынужден оправдываться, прежде всего перед самим собой (если он не законченный подлец). Поэтому он начинает выпячивать, преувеличивать многократно недостатки преданного им государства и его руководителей. Никому не нравится клеймо предателя, а потому надо выставить себя идейным противником, борцом за демократию, права человека и пр.

Итак, в год юбилея славной победы советского народа под руководством Сталина надо четко осознать: были и остаются Герои Советского Союза. Но были, есть и торжествуют предатели Советского Союза. Многих из них следует считать трижды предателями: СССР, великой России, Коммунистической партии. Они вынуждены выдавать себя за идейных врагов коммунизма, марксизма, ленинизма, сталинизма и еще невесть чего. Но все это лишь маскирует горькую правду: они вольно или невольно стали врагами советского народа, России, русской культуры.

Есть среди них – слишком много! – оболваненные антисоветской пропагандой, мнящие себя монархистами (без царя не только в голове, но и в реальности) и патриотами (без Родины, ибо она у нас всех одна – СССР). Удивительным образом подобные монархисты и патриоты оказались в одних рядах с ненавистниками России. Ведь во всем мире Советский Союз называли Россией, а его граждан – русскими. На этом и зиждется современная антисоветская пропаганда.

Развязав ее у себя в Отечестве, руководители страны так и не поняли, что позорят, уничижают собственное государство, да и себя самих тоже. Вот когда удалось сделать нынешний русский народ жалкими рабами и приспособленцами.

Судите сами: капиталы в руках абрамовичей, энергетикой заведуют Чубайсы, экономикой – Грефы, пропагандой и «культурой» – многочисленные швондеры. Русским предоставлена роль шариковых, прислуживающих тем, кто их ограбил, оболванил и продолжает унижать.

Горько писать об этом. Однако правду необходимо знать всем нам для того, чтобы сохранился наш народ, не распалась и не сгинула навсегда Россия. И дело тут не только в патриотических чувствах, любви к Родине. В XXI веке человечество оказалось в тупике, без ориентиров, достойных разумных существ, без высоких ду-

36

ховных идеалов, без великих свершений. Вот почему нам надо вновь и вновь обращаться к недавнему героическому прошлому, вспоминать замечательных людей того времени, осмысливать их жизненный путь и деяния.

...Героические эпохи справедливо сопоставляют с бурями, ураганами, землетрясениями. Происходит нечто подобное природной катастрофе. Буйство социальных стихий подчас бывает пострашней того, что случается даже во время великих потопов, увековеченных в памяти поколений в виде сказок и мифов или даже преданий, вошедших в священные писания (Веды, Библия, Коран, а значительно раньше – эпос о Гильгамеше). Во время таких социальных бурь качества любой человеческой личности проявляются в полной мере. (Так было и с главным героем нашего повествования.)

Во время социальных конфликтов сталкиваются в беспощадной борьбе идеологии, порой облеченные в яркие демагогические наряды, выступающие под светлыми знаменами, хотя в основе своей сохраняющие нечто совсем иное. Как писал М. Волошин:

Одни возносят на плакатах Свой бред о буржуазном зле,

О светлых пролетариатах,

Мещанском рае на земле...

В других весь цвет, вся гниль Империй,

Всё золото, весь тлен идей,

Блеск всех великих фетишей И всех научных суеверий.

Но в их борьбе в конечном счете победителями оказываются другие – те, кто не рискует жизнью ради идеи. Они скрытны, шустры и неистребимы, как тараканы; умеют приспособиться к любому государственному устройству:

А вслед героям и вождям Крадется хищник стаей жадной,

Чтоб мощь России неоглядной Размыкать и продать врагам!

Сгноить ее пшеницы груды,

Её бесчестить небеса,

Пожрать богатства, сжечь леса И высосать моря и руды.

37

Эта готовность паразитировать на ослабленном общественном организме – характерная черта определенной категории людей в благоприятной для них исторической ситуации. Как бы мы ни превозносили или ни кляли революции, они сродни кризису в период тяжелой болезни. Если общественный организм сможет оправиться от такого потрясения, значит, нашлись какие-то силы, сумевшие преодолеть, перебороть, подавить хищные инстинкты беспринципного собственника, озабоченного только личными интересами.

Такие силы в русском обществе нашлись после Гражданской войны. Но их не оказалось во времена брежневско-горбачевско-ельцинские; да и путинское в этом отношении мало чем от них отличается к лучшему.

В этом принципиальная разница между двумя революционными периодами XX века. Первый был кровавый, разрушительный, принесший огромное количество жертв и разруху. Однако последствия его были созидательными: в стране был установлен жесткий государственный порядок, не позволивший паразитическим группам и прослойкам присваивать национальные богатства.

Вновь хочется обратиться к свидетельству мудрого, чуткого и честного поэта Максимилиана Волошина, который в августе 1919-го так охарактеризовал этот подвид человека – падальщика, спекулянта, паразита:

Кишеть на всех путях, вползать сквозь все затворы,

Менять все облики, все масти, все оттенки,

Быть торгашом, попом и офицером,

То русским, то германцем, то евреем,

При всех режимах быть неистребимым,

Всепроникающим, всеядным, вездесущим,

Жонглировать то совестью, то ситцем,

То спинками, то родиной, то мылом,

Творить известия и зажигать пожары,

Бунты и паники; одним прикосновеньем Удорожать в четыре, в сорок, во сто,

Пускать под небо цены, как ракеты...

Пресуществлять за трапезой вино и хлеб Мильонами пудов и тысячами бочек —

В озера крови, в груды смрадной плоти;

В два года распродать империю,

Замызгать, заплевать, загадить, опозорить,

Кишеть как червь в ее разверстом теле...

38

Устремления таких людей были подавлены после Гражданской войны благодаря установлению суровой диктатуры партии большевиков. И хотя в самой партии копошилось немало паразитических элементов, они вынуждены были подчиняться суровой партийной дисциплине. Им приходилось юлить, притворяться, приспосабливаться, и от этого они становились едва ли не самыми убежденными, хотя и скрытыми, врагами советской власти.

Второй революционный период «Горбачева—Ельцина» был сравнительно мирным, почти бескровным, сам по себе не сопровождавшийся миллионами жертв и разрухой. Однако последствия его оказались губительными для общества. Потому что в стране власть захватили казнокрады, предатели, спекулянты, воры в законе и вне закона, мошенники от финансов и от политики...

Все это осуществлялось под дымовыми завесами борьбы за свободу предпринимательства и прессы, за права человека, гуманистические идеалы и цивилизованную страну. Возникло государство, все устои которого разъедены «лжой, как ржой». Честные предприниматели оказались банкротами, пресса – продажной, народ – бесправным, государство – криминальным. И это – не эмоциональные характеристики. Каждую из них можно подтвердить огромным множеством фактов.

...Вспоминаю 22 августа 1991 года, бурное ликование московской интеллигенции по случаю победы ельцинистов (ельциников?). Были радостные митинги и демонстрации по случаю свершившейся бескровной революции.

Утром того дня я оказался свидетелем символического эпизода. В одну из частных лавочек вошел молодой человек и громко сказал скучавшей продавщице:

– Мы победили!

Да, они победили.

«Между тем обреченная на гибель русская интеллигенция торжествовала Революцию, как свершение всех своих исторических чаяний. Происходило трагическое недоразумение: вестника гибели встречали цветами и плясками, принимая его за избавителя. Русское общество, уже много десятилетий жившее ожиданием революции, приняло внешние признаки... за сущность события и радовалось симптомам гангрены, считая их предвестниками исцеления. Эти месяцы были вопиющим и трагическим противоречием между всеобщим ликованием и трагической действительностью. Все дифирамбы в честь свободы и демократии – все митинговые речи и газетные статьи того времени – были нестерпимой ложью».

39

Это уже выдержка из записей М. Волошина, относящихся приблизительно к началу 1918 года. И в те давние, и в недавние времена наименее понятливой частью общества оказалась интеллигенция. Она привыкла питаться иллюзиями, заниматься самообманом, хотя не забывала прислуживать имущим власть и капиталы. В первом случае (февраль 1917-го) внешними признаками, ее обманувшими, Волошин назвал такие: «падение династии, отречение, провозглашение республики». Во втором (август 1991-го) это были: падение КПСС, свержение правительства СССР. К власти пришли демагоги, казнокрады и дельцы теневой экономики – буржуазные элементы в партийной номенклатуре и вне ее.

СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ

Казалось бы, мы слишком отдалились от главной темы книги. Но без подобных отступлений вряд ли есть смысл углубляться в конкретные эпизоды жизни и деятельности сталинского соратника, маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова.

Вспоминать прошлое необходимо, чтобы надежней ориентироваться в калейдоскопе текущих событий, отчетливей понимать современность и точнее предвидеть будущее.

Для этого совершенно недостаточно подобрать соответствующие сведения и расставить их в хронологическом порядке. Надо работать с фактами осмысленно, имея определенную концепцию (иначе она проявится подспудно, создавая у автора иллюзию объективности). Вот почему нам придется время от времени отступать от пересказа биографии Шапошникова, давать общий обзор, не скрывая своего отношения к происходившему тогда и происходящему ныне. Ведь речь в конечном счете идет о нас, нашей родине, нашей общей – включая предков и потомков – судьбе.

К Б.М. Шапошникову в полной мере относится известное изречение поэта-философа Федора Тютчева:

Счастлив, кто посетил сей мир В его минуты роковые:

Его призвали Всеблагие,

Как собеседника на пир;

Он их высоких зрелищ зритель,

Он в их совет допущен был,

40

И заживо, как небожитель,

Из чаши их бессмертье пил.

Его имя действительно достойно бессмертия. Ведь он был не только свидетелем, но и активным участником ключевых событий первой половины XX века, сыгравших решающую роль в судьбе России: Первой мировой и Гражданской войн, возрождения страны, сражений на Дальнем Востоке и в Финляндии, Великой Отечественной войны. Он жил в героическую эпоху и был героем.

Но есть ли что-либо общее между веком нынешним и минувшим? Чем может помочь нам опыт России—СССР? Разве мы не существуем в мирной стране, избавленной от пут тоталитаризма и ужасов террора? (Впрочем, о терроризме лучше помолчать.)

Увы, не все так просто и гладко. Нынешний экономический и духовный тоталитаризм, сковывающий разум, куда страшней и разрушительней для народа, чем политический, утверждающий власть одной партии (вопрос лишь в том, какая она, кому служит, какие цели преследует и какими методами).

С той эпохой, когда жил и трудился, не щадя своей жизни, Борис Михайлович Шапошников, нас объединяет тревожное, трагичное обстоятельство: сейчас, как тогда, Отечество наше находится в опасности. С полным основанием можно повторить слова Тютчева полуторавековой давности:

Теперь тебе не до стихов,

О слово русское, родное!

Созрела жатва, жнец готов,

Настало время не земное...

<...>

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

Тебе они готовят плен,

Тебе пророчат посрашенье, —

Ты – лучших, будущих времен Глагол, и жизнь, и просвещенье!

О, в этом испытанье строгом, В последней, роковой борьбе,

41

Не измени же ты себе И оправдайся перед Богом...

Борис Михайлович и многие-многие наши соотечественники в те роковые моменты первой половины прошлого столетия не изменили себе и Родине. Они стали победителями и оправдались перед Богом. Удастся ли это нам?

Глава 2

СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Только то в человеке прочно и надежно, что всосалось в природу его в первую пору жизни.

Ян Коменский, XVII в.

Воспитание человека начинается с его рождения; он еще не говорит, еще не слушает, но уже учится. Опыт предшествует обучению.

Жан Жак Руссо, XVIII в.

РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА

Книга воспоминаний Бориса Михайловича, написанная главным образом в последний год его жизни, когда завершалась Великая Отечественная война, начинается так:

«Таинственный, величавый в своем спокойствии Южный Урал, составлявший часть так называемой кондовой Руси, является моей родиной. Уверенный в себе, крепкий и привычный к перенесению невзгод, трудолюбивый и смотрящий прямо в глаза опасностям, свято оберегающий старинные обычаи – таков облик тогдашнего жителя Урала. Многие из этих черт, сохранившись до сих пор, славят уральцев, входивших в коренное ядро русского населения необъятной России».

Можно не согласиться с его характеристикой уральцев, слишком тесно связывающей географическое положение и духовные качества населения. Однако такова самооценка автора. Невольно он распространяет на многих те качества, которые приобрел в детстве.

Повторим: уверенный в себе, крепкий и привычный к перенесению невзгод, трудолюбивый и смотрящий прямо в глаза опасностям, свято оберегающий старинные обычаи. Еще он добавил: «И в наши дни уральцы полны энергии, решительны в поступ-

43

ках, упорны в труде и отважны в схватках с врагами нашего государства».

Нет ли тут элементов самовосхваления?

Вряд ли. Ознакомившись с его мемуарами, убеждаешься, что ничего подобного в его характере не было. Есть еще одно обстоятельство, заставляющее с полным доверием относиться к его записям под общим заглавием «Пройденный путь». На первой тетради он сделал пометку: «Публикуется через 20 лет после моей смерти». Тем самым он не дает нам усомниться в предельной объективности автора, не желающего извлекать для себя какую-то пользу от этих материалов, оставляющего их, как говорится, в назидание потомству.

По некоторым сведениям, часть своих воспоминаний (по-видимому, о годах Гражданской войны) он сжег. В них могли быть важные свидетельства. Кроме того, его текст при позднейшем редактировании был сокращен «за счет наименее значительных бытовых деталей». Но для понимания становления личности порой подобные детали очень важны. Вот и приходится оперировать преимущественно формальными данными. Впрочем, они тоже существенны.

Борис Михайлович родился 20 сентября 1882 года в городе Златоусте Уфимской губернии в семье служащего, то есть представителя мещанского сословия. Такое происхождение нехарактерно для человека, ставшего в царское время подполковником, а в советское – маршалом. Как известно, крупные военачальники при большевиках были почти исключительно либо потомственные военные (из дворян), либо выходцы из рабоче-крестьянских «низов» (маршал А.М. Василевский – еще одно исключение – был сыном священника).

Социальное происхождение, судя по всему, наложило определенный отпечаток на характер Бориса Михайловича, его отношение к окружающим. Он был напрочь лишен каких-либо классовых предрассудков; относился одинаково корректно и к высшему начальству, и к подчиненным; судил о любом человеке по его личным качествам, а не чинам, титулам и званиям; не страдал комплексом неполноценности. На личном опыте он имел возможность убедиться, что нередко чванливые «благородные» дворяне оказывались пошлыми и подленькими людьми, а «темный» пролетариат мог служить примером благородства. Все зависит не столько от социальной принадлежности, сколько от особенностей воспитания, образа жизни, идеалов.

44

Отец его, Михаил Петрович Шапошников, родившийся в 1837 году, окончил Новочеркасское городское училище, служил сначала писцом, а затем, когда семья переехала в Уфимскую губернию, управляющим винокуренным заводом богатых купцов и предпринимателей Злоказовых. У Шапошниковых было свое подсобное хозяйство (коровы, овцы, птица), за которым следила мать. Отец получал 100 рублей жалованья в месяц при готовой квартире, что считалось немалым достатком.

Злоказовы из «тысячников» стали «миллионщиками». Их сыновья делили богатства семьи, занимали высшие должности. Шапошникова в 1894 году понизили до заведующего винным складом. Работал он (с перерывом на обед) по 18 часов, получал все те же деньги, а за двадцатипятилетнюю службу был награжден семейным альбомом Злоказовых.

Семья Михаила Петровича по обычаю тех времен была многодетной. В первом браке у него были три сына и дочь. Когда супруга умерла, он женился вторично. Однако через год и ее унесла смерть. Третья жена, Пелагея Ледомская, дочь уфимского служащего, рано лишилась отца, жила небогато, работала учительницей в начальной школе. Замуж за Шапошникова вышла в 1881 году, в 23 года. Несмотря на значительную разницу в возрасте (или благодаря ей?), жили дружно. К пасынкам и падчерице относилась как к родным, и они ее любили. Пелагея Кузьминична родила семеро детей (первенец – Борис), из которых трое умерло в младенчестве.

Огромная детская смертность была характерна для России того периода. Прежде всего это объяснялось острой нехваткой медицинского персонала. Так, на Петропавловском заводе не было ни врача, ни даже фельдшера. Борис Шапошников, не отличавшийся крепким здоровьем, часто болел и считался нервным, впечатлительным ребенком. Чтобы он находился под наблюдением врачей, его оставили у бабушки в Златоусте. (Позже туда переехала и вся семья: отец на накопленные 3 тысячи рублей купил здесь двухэтажный домик.)

В уездном городке Златоусте было 17 тысяч жителей, два ружейных завода, немало питейных заведений и ни одного – среднего учебного. Первое ремесленное училище открыли в 1890 году. Тем не менее образованная часть горожан была достаточно сплоченной и общительной: часто ходили друг к другу в гости, давали званые вечера и обеды, а по большим праздникам – на Рождество и Пасху – наносили множество визитов. Дома Боря помогал своей бабушке по хозяйству. Принимал гостей. Он был общительным и де-

45

ликатным мальчиком. Бабушка считала, что из него выйдет светский молодой человек или священник.

У него рано сложилась своя духовная жизнь. Больше всего его увлекало чтение. Нравилось не только переноситься воображением в мир литературных персонажей и вымышленных обстоятельств. У него слово и дело были нераздельны. Читая повесть Пушкина «Дубровский», он проникся благородными идеями главного героя, решив стать разбойником, борцом за справедливость, грозой и ужасом для помещиков-самодуров и мироедов.

Ясно, что одному не справиться, нужно организовать группу лихих бродяг. На примете пока был только один: близкий приятель Коля Мышкин. Тот ничего не слышал о Дубровском. Пришлось рассказать ему историю благородного разбойника. Колю увлекла идея Шапошникова. Обдумали организацию отряда (пока из двух человек). На первые дни нужны были порох и сухари. У дяди Михаила Кузьмича Борис предполагал взять охотничье ружье и два кинжала.

Подготовка шла неплохо. Начали копить сухари. Порох Борис купил у знакомого лавочника, якобы по поручению дяди. Наконец все было готово. Назначили день побега: когда Коля с матерью приедет к бабушке и Боре в гости. И тут произошла катастрофа. Колина мать пришла в слезах, ведя за руку зареванного сына. Оказывается, он признался ей, что собирается стать разбойником у атамана Бориса Шапошникова.

В этот день незадачливый «Дубровский» выслушал немало горьких сетований и гневных отповедей от бабушки (хотя, пожалуй, не следовало бы принимать случившееся всерьез). Борис дал честное слово, что подобных авантюр не будет больше пытаться совершить. Карательных мер не последовало (больше всего он боялся, что ему запретят пользоваться библиотекой). Его честного слова для старших было вполне достаточно.

Лето он проводил у родителей на Петропавловском заводе – в сорока километрах от Златоуста, в предгорьях Уральского хребта. Живописные холмы, смешанный лес, речки Ай и Арша. Здесь, в отличие от города, много времени бывали на воздухе: играли с местными ребятишками, ходили со взрослыми по ягоды и грибы, катались на лодках. Разрешалось отводить лошадей в ночное: верхом ехали два-три километра, до заливных лугов, а возвращались пешком. Помогали матери по хозяйству.

Иногда отец брал Бориса на башкирский праздник сабантуй. На поле съезжалось много жителей окрестных деревень. Устраивали по-

46

единки борцов, скачки, хороводы. Победителей чествовали и угощали лучшими мослами конины. Бориса увлекали такие массовые гулянья, состязания, когда односельчане криками подбадривают своих наездников, бегут и подталкивают усталых коней.

Башкиры уважали Михаила Петровича Шапошникова, он отвечал им тем же. Его сын Борис с тех пор без предубеждения относился к представителям других национальностей или религий. Живя среди башкир, немного усвоил их язык (позже, когда он служил в Туркестане, это помогло ему общаться с местными жителями).

Что могло предопределить военную карьеру Бориса Шапошникова? Его дед по отцу – из донских казаков – в армии не служил, как и другие близкие родственники. Правда, Борис любил военные игры (подобно другим детям), а в углу своей комнаты повесил лубочные картинки о Русско-турецкой войне 1877—1878 годов и портреты ее героев. Большое впечатление на подростка производил пожилой полковник. Он наносил визиты Шапошниковым в полной парадной форме, с шашкой – подтянутый, молодцеватый, с большими усами.

Борис, отправляясь с ответным визитом к полковнику, надевал новый костюм, а к поясу подвешивал охотничий кинжал, который по такому случаю ему предоставлял дядя. Полковник встречал его приветливо, расспрашивал о жизни и учебе, интересовался, какие книги ему нравятся и какие военные игры увлекают мальчика. Обращение полковника – «голубчик» – он запомнил на всю жизнь; много позже, став начальником, нередко его употреблял.

Остались у него в памяти и другие воспоминания. В конце 1890 года в Златоуст сослали несколько сот рабочих за участие в забастовке на каком-то заводе в центре России. Их поселили в бараках, на питание выдавали 10 копеек в день. Прожить на такую сумму было трудно. На работу их не брали, а воровать они не желали, к властям относились неприязненно.

Однажды зимой Борис из окна наблюдал, как по улице движется толпа рабочих, направляясь в полицейское управление. Что там происходило, сказать трудно, однако под яростные крики рабочих исправник выбежал из участка, вскочил в пролетку извозчика и поскакал в центр города. За ним гнались ссыльные, размахивая поленьями. Вскоре все стихло. А затем опять послышались крики. Это рабочие бежали от полиции и роты солдат с винтовками наперевес.

Рассказывали потом, что ссыльные разгромили участок. Их били прикладами, ранили шашками и штыками, бросили в тюрь-

47

му, а затем куда-то вывезли из города. Бабушка, женщина религиозная, говорила, что с рабочими поступили не по-христиански. В семье симпатии были на стороне ссыльных, а действия полиции порицали.

РЕАЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ

Когда встал вопрос, в какое среднее учебное заведение отдавать Бориса, мнения разделились. Бабушке казалось, что добрый, отзывчивый, впечатлительный и начитанный мальчик мог бы стать хорошим священником, получив духовное образование. Мать считала, что для него лучше всего – окончить Уфимскую гимназию.

Однако отец рассудил иначе. Он знал: учеба в гимназии обошлась бы в 70 рублей ежегодно, плюс содержание на квартире. Зато в Красноуфимском промышленном училище плата не превышала 15 рублей, да и квартира дешевая. Все это и определило решение отца. Бориса с матерью отправили в Красноуфимск – небольшой уездный городок, похожий больше на село.

Реальное училище готовило юношей к поступлению в высшие технические учебные заведения. Главный упор делался на естественные науки, математику, физику, химию, черчение. Во дворе училища находилось двухэтажное лабораторное здание. Преподавание было поставлено неплохо.

С первых же месяцев учебы Борис Шапошников ощутил демократический дух, царивший здесь. Он узнал, что на окраине городка у кузницы в 1836 году арестовали старца Федора Кузьмича, говорили, что в действительности это был бывший император Александр I. Он косвенно стал соучастником убийства отца, Павла I, и, как полагали многие, всегда это переживал и решил искупить свою вину перед Богом.

Бориса устроили на квартиру с пансионом вместе еще с десятью учениками. Прощаясь, мать и он горько плакали.