Текст книги "Маршал Шапошников. Военный советник вождя"

Автор книги: Рудольф Баландин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Я не уверен, – сказал Сталин, – что оно состоится. Но усилия в этом направлении мы предпринимаем. Многое зависит от обстановки на Дальнем Востоке. Как ее расценивает Генеральный штаб?

Сталин имел свои донесения от собственной зарубежной агентуры, внешней разведки, наркомата иностранных дел. К нему сходились все сведения. Только он владел разнообразной, порой противоречивой информацией. Он имел возможность оценивать сведения, поступающие из независимых источников. Великолепная память, натренированная в семинарии, позволяла ему держать в голове огромную массу данных в четком порядке.

Шапошников никогда не стремился угадывать мнение вождя и подлаживаться к нему. Сталин знал это, а потому и ценил Бориса Михайловича. Достаточно и того, что на Политбюро предложения вождя принимались чаще всего безоговорочно или с робкими возражениями. Сила авторитета в одних случаях помогает сохранять единство, но в других – затрудняет объективно оценить обстановку и принять верное решение.

– Ситуация напряженная. Не исключены новые провокации японцев. У них в Маньчжурии находятся боеспособные части. К со-

279

жалению, данные разведки очень скупы. Пролеты нашей авиации пресекаются японцами. Возможно, они попытаются провести разведку боем в более уязвимом, чем у озера Хасан, районе, например на монгольской границе. Но, я полагаю, на серьезную военную операцию они не решатся. У них немало проблем в Китае и возможен в связи с этим конфликт с Англией.

– А я имею на этот счет несколько другие сведения, – Сталин с удовольствием подчеркнул это. Ворошилов слегка улыбнулся. По-видимому, он уже знал, что собирается сказать Сталин.

Оказывается, по данным заслуживающего доверия источника, японцы концентрируют силы в Северной Маньчжурии. Возможно, готовят нападение на Монголию, рассчитывая на слабость монгольской армии и отдаленность от советской границы. Англия, как предполагается, не собирается препятствовать оккупации японцами Китая. Не исключено, что западные империалисты не прочь натравить самураев на Советский Союз, рассчитывая, что тогда Гитлер двинется на Восток. Поэтому, завершил Сталин, необходимо быть готовыми преподать японцам жесточайший урок и отбить надолго охоту посягать на союзную нам Монголию, а значит, и на СССР.

Однако дать такое общее указание нетрудно, а выполнить практически невозможно. Вряд ли японцы решатся воевать близ советской границы, где проходит Транссибирская железная дорога, по которой постоянно могут поступать наши резервы. Не зная направление возможного удара, нет смысла проводить передислокацию войск. Самураи могут провести отвлекающие маневры и провокации в одном месте, а организовать прорыв в другом. Хотя, исходя из общей обстановки, наиболее подходящий для нападения участок – южней и юго-западней города Хайлар.

Впрочем, подготовка к отражению японской агрессии в Монголию началась еще раньше. На забайкальские аэродромы перегнали новейшие двухмоторные бомбардировщики «СБ» со скоростью свыше 400 км/ч. За ними не угонятся лучшие японские истребители. Многие летчики уже освоили новую машину и отзывались о ней с восторгом. По сравнению с привычным тяжелым «ТБ-3» она была не только маневренна, но и удобна, даже комфортна (моторы – в несколько раз менее шумные). В общем, в Забайкалье постепенно концентрировался мощный боевой кулак.

Один японский самолет-разведчик пересек нашу границу и произвел аэрофотосъемку нескольких военных объектов. Сбить его не удалось. Но на обратном пути, не преодолев встречного ветра, он израсходовал все горючее и приземлился на нашей стороне. Летчиков взяли в плен. Правда, никаких секретных сведений они не сообщили, однако по отснятой ими пленке было видно, что японцев очень интересуют районы южней Читы вдоль реки Онон и восточнее у станции Борзя. Границу Монголии они нарушали постоянно. Вопрос лишь в том, насколько серьезны их намерения, решатся ли развязать военный конфликт.

Ситуация стала проясняться в январе—апреле 1939 года: японцы стали часто обстреливать пограничные заставы, небольшими группами на машинах и легких танкетках вторгались на несколько километров вглубь монгольской территории. Это было похоже на разведку боем или на отвлекающие маневры. Наконец в мае, после усиленной боевой разведки, они начали наступление в районе реки Халхин-Гол.

В Генштаб пришло сообщение: в наступлении принимают участие не только японская пехота и конница, но танки и бронемашины при поддержке артиллерии и авиации. Стало ясно, что противник пытается, во всяком случае на первом этапе, отбросить наши пограничные войска на левый западный берег реки. При успехе могут попытаться «отхватить» весь восточный выступ монгольской территории, который вдается в Маньчжурию. Тем более что в том районе близ границы на японской стороне находится город Ханда-гай, куда проведена железная дорога, – прекрасная возможность оперативно доставлять боеприпасы, технику, подкрепления. С монгольской стороны ничего подобного нет. В этом отношении преимущество, очевидно, имеют японцы.

После первых тревожных сообщений 28 мая последовал звонок от командующего округом В.Ф. Яковлева и члена Военсовета Д.А. Гапановича. Они доложили: из района Тамцак-Булака, где расположен штаб 57-го особого корпуса, к месту боев прибыли дополнительные войска, которые отбросили противника.

И все-таки более конкретных сведений узнать не удалось. Оказалось, что никто из руководства округа не знает деталей операции и не может толком объяснить намерения японцев – то ли они нанесли отвлекающий удар, то ли глубокую разведку боем перед решительным наступлением. Следовало направить туда смелого и решительного комкора, способного оценить обстановку и произвести необходимую подготовку к возможному сражению.

Прежде чем сделать доклад Ворошилову, Шапошников со своим заместителем Иваном Васильевичем Смородиновым продумал возможную кандидатуру. В то время Шапошников был занят подготовкой к совещанию военных делегаций Великобритании, Фран-

ции и СССР по вопросам организации совместной обороны против агрессии в Европе. А тут еще – угроза японского вторжения. На Дальнем Востоке необходимо иметь самостоятельного, инициативного и опытного военачальника, способного оперативно командовать моторизованными частями и кавалерией.

Среди кандидатур был назван Георгий Константинович Жуков. Шапошников помнил его умелое руководство 6-м кавалерийским корпусом на крупных маневрах войск Белорусского военного округа осенью 1937 года. Через год Жукова назначили заместителем командующего округом, отвечающего за боевую подготовку конницы и отдельных танковых бригад. И с этой работой он справлялся отлично.

1 июня на совещании у наркома обороны Шапошников, доложив обстановку на Халхин-Голе, подчеркнул, что она остается тревожной и неопределенной. Для оперативного руководства войсками Генеральный штаб предложил кандидатуру Жукова. Ворошилов после недолгого раздумья согласился.

В тот же день, ближе к полуночи, Ворошилов, Шапошников, Кулик, Локтионов, Агальцов были в Кремле у Сталина. Нарком обороны доложил ему о ситуации на Дальнем Востоке и о решении направить туда комкора Жукова. Сталин вновь отметил: необходимо отбить охоту японским оккупантам и их маньчжурским пособникам вступать в бой с Красной Армией. Есть сведения, что они пользуются негласной поддержкой не только США, но и Великобритании. Продолжаются американские поставки стратегических материалов в Японию. По-видимому, правительства Англии и Франции делают все возможное, чтобы Гитлер двинулся на восток, а не на запад.

Сталин напомнил слова Гитлера британскому премьеру Чемберлену перед его отлетом из Мюнхена: «Для нападения на Советский Союз у вас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах». Откровенное заявление!

Врагам надо подтолкнуть Японию к нападению на СССР. Ради этого Англия готова пожертвовать своими интересами в Китае. Что касается Японии, то она, как видно, реализует так называемый «Меморандум Танаки», предполагающий завоевание Китая, установление контроля над Маньчжурией и Монголией.

Конфликт на озере Хасан был первой пробой сил. Успокоятся ли на этом японские милитаристы? Есть сведения, что не успокоятся. Более того, некоторые корреспонденты фашистской Германии, а также Италии, военные атташе получили приглашение посетить

Маньчжурию якобы для наблюдения за военными учениями. Что это означает? Это означает, что надо ожидать крупного наступления войск Японии. Что может сказать по этому поводу Генеральный штаб? Достаточно ли имеется сил, чтобы не только отразить нападение, но и наголову разбить противника?

Шапошников ответил: будут подтянуты дополнительные резервы со всеми мерами предосторожности, чтобы противник не предусмотрел возможного контрудара.

Сталин счел нужным еще раз подчеркнуть: нельзя допустить, чтобы противник усомнился в силе Красной Армии. Чем дольше будет длиться конфликт на Дальнем Востоке, тем больше будет у Германии желания напасть на Советский Союз. С другой стороны, у империалистических держав постоянно обостряются внутренние противоречия. В интересах Советского Союза, чтобы такие противоречия, в частности между Японией и США на Дальнем Востоке, еще больше обострялись. Получив отпор в Монголии, Япония может направить свою агрессию на страны Юго-Восточной Азии, где столкнется с интересами не только США, но и Англии и Франции.

Было ясно: неудачи на Дальневосточном фронте быть не должно ни в коем случае. Вопрос лишь в том, какие силы сконцентрировали японцы и не нанесут ли они неожиданный удар в стороне от Халхин-Гола, предприняв какой-либо хитрый маневр. Впрочем, наиболее удобного и хорошо изученного района им не найти.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ХАЛХИН-ГОЛЕ

Утром 2 июня Жуков вошел в кабинет наркома обороны. Узнав от него общую обстановку в районе Халхин-Гола и получив необходимые наставления, он в тот же день с небольшой группой офицеров отбыл к новому месту назначения. В Чите, в штабе округа узнал, что японская авиация проникает далеко на территорию Монгольской Народной Республики. Судя по всему, готовилось серьезное наступление противника.

Однако ни здесь, ни в штабе 57-го особого корпуса, расположенного в поселке Тамцак-Булак, ничего конкретного не было известно: командовали по телефону. Близ района действий не оборудовали командный пункт, не протянули туда линий телефона и телеграфа. Побывав там и оценив на месте обстановку, Жуков сообщил наркому обороны о своих выводах: необходимо укрепить плац-

283

дарм на правом берегу Халхин-Гола, где можно ожидать нападения противника, и одновременно подготовить контрудар из глубины. После недолгого совещания с Шапошниковым, Ворошилов принял эту программу действий, отдав приказ о назначении командиром корпуса Г.К. Жукова вместо Н.В. Фекленко.

В следующей телеграмме наркому Жуков просил усилить авиационные части и артиллерию, а также выдвинуть ближе к границе три стрелковых дивизии и одну танковую бригаду. Ворошилов передал запрос на рассмотрение в Генштаб. Все предложения были приняты. Шапошников не сомневался, что превосходство японцев в воздухе может сыграть решающую роль в предстоящем конфликте. В юго-восточной части Монголии преобладают степные просторы, полупустыня. Любые передвижения наших войск, особенно днем, без труда может контролировать авиация противника, уничтожая людей и технику на марше. А на подходе к границе частям Красной Армии надо форсировать реку, а все переправы японцы смогут беспрепятственно бомбить, если им это позволить. Одной лишь противовоздушной обороной тут не обойдешься.

Учитывая все это, Шапошников распорядился направить в район ожидаемых боев крупные авиационные части, включающие модернизованные И-16 и «Чайки», а также группу опытнейших летчиков, среди которых было более двадцати Героев Советского Союза, отличившихся в сражениях в Испании.

22 июня Жуков сообщил: над монгольской территорией произошел воздушный бой. Появилось более ста японских самолетов. Наши летчики встретили их достойно. Попытка бомбить позиции пограничников и провести глубокую разведку была сорвана. Через день японцы повторили массированный налет и снова были вынуждены бесславно покинуть поле боя.

По-видимому, проходила проверка сил Красной Армии перед крупной наземной операцией. 26 июня северо-восточнее поселка Тамцан-Булак у озера Буир-Нур вновь десятки японских самолетов попытались взять реванш за предыдущие поражения. На этот раз их пилоты были более опытными. Однако успеха и они не добились.

Казалось, на этом участке границы противник должен отказаться от нападения. Но, судя по всему, японское командование решило, что монгольские и советские войска готовятся к обороне, используя лишь истребители для противодействия их авиации. Сведения о передислокации советских войск к ним не поступили. Японцы рассчитывали на слабость монгольских частей, малочисленность по-

ш

граничников и отдаленность Транссибирской магистрали, откуда могли прибыть подкрепления.

В ночь на 3 июля японские войска форсировали Халхин-Гол и с севера, проделав 10-километровый переход, внезапно напали на 6-й монгольский кавалерийский дивизион, занимавший позиции на горе Баин-Цаган. Застигнутые врасплох монгольские части пытались оказать сопротивление. Но подходили все новые японские войска, силы были неравны.

Основная группа советско-монгольских войск находилась южнее и восточнее горы. Однако японцы не рискнули продвигаться дальше. Возможно, они надеялись, что под угрозой окружения начнется отвод наших войск. И стали готовиться к дальнейшему наступлению.

Жуков решил их опередить. Тут-то и пригодились навыки, приобретенные во время оперативных военных игр. Оценив обстановку, он не стал дожидаться указаний из Генштаба: приказал поднять по тревоге все резервы, двинуться к горе, занятой японцами, и атаковать с ходу. Для корректировки огня 185-го артиллерийского полка у горы Баин-Цаган были заранее установлены наблюдательные пункты. Здесь же срочно оборудовали командный пункт, куда прибыл Жуков. Артиллерии, расположенной на другом берегу реки, был дан приказ открыть огонь по противнику.

В 7 часов утра в бой вступила первая группа наших бомбардировщиков и истребителей. Под артобстрелом и ударами с воздуха находилась не только захваченная японцами высота, но и переправа через реку, откуда подходили к ним резервы. Пока преимущество в людях и технике было на стороне врага: около десяти тысяч солдат (у нас – примерно втрое меньше) и сто орудий (против наших пятидесяти). Однако с нашей стороны действовала тяжелая артиллерия, имевшая конкретные цели, тогда как японцы не видели перед собой противника. Их лошади рвались из упряжи, напуганные взрывами и ревом самолетов. Немало солдат было деморализовано. Начальство, рассчитывавшее на эффект внезапности и на растерянность противника, не знало, что предпринять, получив неожиданный отпор.

Тем временем стали подходить наши бронетанковые и моторизованные части. На открытой местности они были заметны издалека. Японцы открыли по ним огонь. Разворачиваться к атаке пришлось под обстрелом. Но и врагам было несладко: вся наша авиация обрушила на них бомбовые удары, пулеметный огонь. В 10 часов 45 минут главные силы танковой бригады двинулись в бой.

285

Японцы отчаянно сопротивлялись. Однако против бронетанковых сил они выстоять не могли. Их окопы и траншеи были оборудованы наспех. К тому же солдаты были измучены и ошеломлены бомбежками и артобстрелами. Хотя и сдаваться они не желали, думая, что русские зверски мучают пленных, прежде чем убить (так убеждала японская пропаганда).

Командующий вторгшейся армией генерал Камацубара в ночь на 4 августа бежал со всем штабом в тыл, на свой берег. После этого мост взорвали японские саперы. Генерал опасался, что советские танки, пробившиеся к переправе, двинутся дальше. Многие японцы бросались в воду и тонули. Склоны горы были усеяны тысячами трупов людей и лошадей, раздавленных танками пулеметов, минометов, орудий, машин. За два дня было сбито 45 японских самолетов.

Генштаб одобрил действия Жукова и предупредил о возможности новых крупных акций со стороны японцев. Группировку советских войск преобразовали в Первую армейскую группу. Непосредственное руководство возлагалось на комкора Г.К. Жукова, дивизионного комиссара М.С. Никишева. А всю фронтовую группу возглавил Герой Советского Союза командарм 2-го ранга Г.М. Штерн.

Шапошников провел в Генштабе обсуждение возможных действий японцев. Предположим, противник решил вновь захватить часть монгольской территории. Что следовало бы сделать в таком случае? Вновь перейти реку? Нет, здесь новая крупная операция обречена на провал: теперь невозможно использовать даже эффект внезапности. Другое дело – прорвать нашу оборону на восточном берегу Халхин-Гола и дойти до реки – естественного рубежа. Для этого придется захватить господствующие высоты и закрепиться там. Правда, территория невелика – около ста квадратных километров. Но даже такое приобретение может на первое время удовлетворить аппетит агрессора. Японское командование непременно попытается взять реванш за разгром у горы Баин-Цаган. Тем более что, как свидетельствуют данные нашей разведки и концентрация крупных авиационных сил японцев, надо ожидать в скором времени нового наступления.

Жукову было дано указание во что бы то ни стало держать оборону на восточном берегу Халхин-Гола и готовить сокрушительный ответный удар с помощью дополнительных сил, направленных к району боевых действий.

Ситуация осложнялась скудностью сведений о противнике. Отчасти поэтому японцам удалось 12 августа после недолгой бомбар-

286

дировки и артобстрела прорвать нашу оборону на южном участке, разгромить 22-й монгольский кавалерийский полк и захватить высоту Большие Пески. Однако развивать наступление они не стали, по-видимому, опасаясь встречного удара нашей бронетехники, уже доказавшей свою мощь. Теперь японцы решили прежде всего укрепиться на достигнутых рубежах, приступить к инженерным оборонительным работам.

По мнению Жукова, у нас для наступательной операции все еще было недостаточно техники и пехоты. Требовалось значительное превосходство над противником, а пока сохранялось примерное равенство сил, если не считать нашего явного перевеса в танках и бронемашинах. Нам было необходимо большое количество снарядов, бомб, горюче-смазочных материалов, продовольствия. Согласно подсчетам, общее количество груза превышало 50 тысяч тонн. Его требовалось доставить по грунтовым дорогам на расстояние в 650 километров. Кроме того, надо было скрытно подвести крупные резервы к району боев.

Судя по всему, японцы полагали, что за короткий срок подобную операцию провести невозможно. Наши части постоянно беспокоили их центральную группу войск. Поэтому именно здесь они особенно тщательно укрепляли свои оборонительные рубежи.

Главная и наиболее трудная задача наших войск – подготовить наступление не только быстро, но и скрытно. Для этого проводили имитацию укрепления обороны, а все передвижения войск тщательно маскировались. Генеральное наступление было назначено на воскресенье 20 августа.

К тому времени соотношение сил по всем родам войск и видам техники (за исключением минометов) было в нашу пользу. Особенно важным было подавляющее преимущество в мобильных бронетанковых подразделениях. Это позволяло осуществлять быструю передислокацию войск и вводить в бой резервы, нанося стремительные неожиданные удары. Так было предусмотрено планом операции. Центральной группе ставилась задача сковывать и отвлекать главные силы противника. Северная и южная группы должны были с флангов проникнуть в глубину японской обороны, расчленить и окружить их войска, а затем уничтожить.

«Гладко было на бумаге», – тревожился Шапошников. Упорные самураи будут сражаться до последнего. Не исключена их подготовка к нашему наступлению именно по такому плану. Тогда они могут скрытно сосредоточить крупные резервы на флангах и отсечь наши наступающие части. Хотя, как показывают данные

аэроразведки, крупных моторизованных бригад у японцев в данном районе нет.

Рано утром 20 августа наша артиллерия обрушила шквал огня на японские позиции, прежде всего по выявленным ранее зенитным частям. Дымовыми снарядами обстреляли объекты, предназначенные для бомбардировки. К этому моменту подошла авиация – около 250 машин.

На японцев накатывались новые и новые огненные валы. С восьми утра артиллерия и минометы всех калибров усилили обстрел до предела. Затем вернулись наши самолеты с новым грузом бомб. В 8 часов 45 минут красные ракеты оповестили о начале общего наступления.

Как позже выяснилось, расчет на внезапность полностью оправдался. На воскресенье многие японские старшие офицеры и генералы отправились отдыхать в ближайшие города и поселки. К тому же почти все командные и наблюдательные пункты противника были повреждены или уничтожены нашим огнем. Японская артиллерия в первые полтора часа молчала. Однако, несмотря ни на что, японские солдаты и офицеры оказали упорнейшее сопротивление. Жуков решил ввести в бой часть резервов.

Прибывший на командный пункт из Читы Г.М. Штерн как более высокий начальник, отвечающий за весь Забайкальский фронт, высказал свои сомнения. Зачем рисковать? Лучше остановиться на достигнутых рубежах. Мы несем большие потери, операция замедлилась. По-видимому, оборона противника более прочная, чем предполагалось. За два-три дня, когда подоспеют дополнительные резервы, можно будет развернуть массированное наступление, окружить, раздробить и уничтожить силы противника. Не надо зарываться, рисковать.

Жуков возразил. По его словам, промедление будет выгодно прежде всего японцам. Они придут в себя, соберутся с силами, укрепят оборону. К ним смогут подтянуться резервы и ударить с флангов по нашим частям, так и не замкнувшим кольцо окружения. А сейчас японцы находятся в замешательстве, они на грани паники. Нельзя давать им опомниться.

Штерн не согласился с его доводами. Он напомнил слова Сталина о людях – ценнейшем нашем достоянии, которое необходимо беречь. Не исключено, что японцы под угрозой окружения запросят мира или попробуют отступить на прежние рубежи.

– Война без потерь не бывает, – отрезал Жуков. – И они через два дня могут возрасти в несколько раз. Японцы – серьезный и

?м

ожесточенный враг, будут сражаться до конца. Надо вводить резервы и атаковать.

– Ты меня не убедил. Излишняя поспешность может сорвать всю операцию. А это чревато серьезнейшими последствиями.

– Если вы мне приказываете, – насупился комдив, – то напишите письменный приказ. Но предупреждаю. Я его опротестую. Пусть тогда решает Москва.

– Приказ я писать не буду. Я не приказываю, а рекомендую. Но ответственность за твои действия брать на себя не собираюсь.

– Вот и хорошо. Войска доверены мне. Вам поручено обеспечивать мне тыловую поддержку.

– Не забывай, что общее руководство Забайкальским фронтом поручено мне!

– А здесь командую я и несу ответственность за свои приказы. Прошу мне не мешать.

Штерн резко повернулся и вышел из комнаты, где они были вдвоем. Жуков вызвал помощника и комиссара, отдал приказ о подготовке к наступлению.

Через некоторое время вернулся Штерн. Он был спокоен:

– Ну что же, пожалуй, ты прав. Я снимаю свои рекомендации.

Штерн успел позвонить в Москву, в Генеральный штаб, и переговорить с Шапошниковым. Борис Михайлович, выслушав его сообщение о разногласиях с Жуковым, подумал, попросил уточнить обстановку и ответил, что в данной ситуации Георгий Константинович остается наиболее компетентным командиром и руководит операцией. Единоначалие – важнейший принцип организации армии и конкретных боевых действий.

Возможно, для Штерна было важно сообщить в Москву о своей рекомендации для того, чтобы в случае провала операции или больших потерь избежать ответственности. Жуков действительно рисковал, сыпучие пески, рытвины и глубокие котловины затрудняли движение танков, да и пехоте и кавалерии приходилось двигаться медленно. Однако преимущество было на нашей стороне не только в числе и технике, но и моральное. Японцы отбивались с отчаянием обреченных.

Через шесть дней после начала операции японская Шестая армия была окружена и разбита на несколько групп. Монгольские кавалерийские дивизии защищали наши фланги. На южном участке японцы, как ожидалось, попытались деблокировать окруженных, но были отброшены нашими мотобригадами.

ЯЯ9

К концу августа все японские войска, вторгшиеся в Монголию, были уничтожены или отступили. На поле боя осталось около 25 тысяч японцев. Наши потери – 9824 человека. Если учесть, что мы были атакующей стороной, соотношение потерь удивительное. Оно показывает, насколько умело, уверенно, собранно, эффективно действовали наши войска, руководимые Г.К. Жуковым. И, конечно же, оперативное руководство Генеральным штабом было отличным.

В начале сентября японцы попытались возобновить сражение, но быстро осознали бесперспективность войны с Красной Армией. Эта победа оказалась как нельзя кстати. Ведь московское совещание военных миссий СССР, Англии и Франции, проходившее в эти дни, закончилось безрезультатно. Советский Союз оставался один против двух самых агрессивных держав мира.

ПЕРЕГОВОРЫ ВОЕННЫХ МИССИЙ

Об отношении к этим переговорам заинтересованных правительств можно судить по рангу представленных лиц. От Англии и Франции – второразрядные военные деятели без каких-либо серьезных полномочий. От СССР – нарком обороны и член Политбюро, а также крупные военачальники.

Примечательна «Инструкция для британской делегации». Это демонстрация изначальных ориентиров на «прощупывание» позиции русских, не раскрывая своих возможностей и намерений; нежелание связывать себя серьезными обязательствами. Все указывает на то, что продвижение Гитлера на восток вплоть до советской границы признается нежелательным главным образом для СССР, но не для Великобритании и Франции.

Итак, вот что, в частности, содержится в первой части документа от 2 августа 1939 года, посвященной общей политике:

«1. В наши намерения входит, чтобы обе делегации работали как единая делегация, хотя они и не называются так. Следует, разумеется, иметь в виду, что делегаты должны действовать лишь как лица, ведущие переговоры, и что окончательное согласие относительно любой военной конвенции должно исходить от правительств Франции и Великобритании. <...>

4. Делегация должна хорошо понимать, что политическое соглашение, так же как и военное соглашение, должно относиться только к Европе и не должно включать Дальний Восток. Любая

290

информация, которую русские дали бы нам по поводу своих планов или намерений в отношении Дальнего Востока, должна тщательно учитываться, однако миссия должна категорически уклоняться от обсуждения или сообщения намерений и планов союзников в этой зоне. <...>

14. Раскрытие русским в начале переговоров технических деталей, касающихся нашего вооружения, представляется невозможным, а обмен мнениями относительно тактической подготовки – если нельзя будет избежать совсем – должен быть ограничен общими местами на начальной стадии переговоров. Раскрытие русским технических деталей вооружения может оказаться необходимым на дальнейшей стадии, однако и тогда каждый вопрос должен тщательно взвешиваться, и, прежде чем раскрывать что-либо, должны быть запрошены инструкции.

15. Британское правительство не желает быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое могло бы связать нам руки при любых обстоятельствах. Поэтому в отношении военного соглашения следует стремиться к тому, чтобы ограничиваться сколь возможно более общими формулировками. Что-нибудь вроде декларации политического характера, которая была бы одобрена, отвечала бы этим условиям. Это представляется трудным, так как русские не преминут настаивать перед нашей делегацией на получении более подробной информации, и нужно будет запрашивать инструкции в тех случаях, когда возникнет сомнение относительно позиции, которую делегация должна занять.

16. России было бы весьма невыгодно, если бы Германия могла непосредственно достигнуть русской границы или получить доступ к Черному морю, не встретив серьезного сопротивления. Следовательно, в интересах России иметь заранее выработанные планы, с тем чтобы прийти на помощь одновременно Польше и Румынии в случае, если бы эти две страны подверглись вторжению. Если русские потребуют, чтобы французское и британское правительства сделали Польше, Румынии или Прибалтийским государствам предложения, которые повлекли бы за собой сотрудничество с Советским правительством или его Генеральным штабом, делегация не должна брать на себя каких-либо обязательств, а должна доложить об этом в Лондон. Делегация не должна вести переговоры по вопросу обороны Прибалтийских государств, поскольку ни Великобритания, ни Франция не давали гарантий этим государствам, а если этот вопрос будет поставлен перед ней, она должна будет запросить инструкции из Лондона.

291

17. Как это вытекает из части второй, наиболее желательным является, чтобы Россия могла оказать помощь Польше и Румынии путем доставки боеприпасов и сырья. Весьма возможно, что Россия согласится на это при условии, что Франция и Великобритания сделают все необходимое в отношении поляков и румын.

18. Имеются признаки, свидетельствующие о том, что русские действительно желают одновременного заключения как политических, так и военных соглашений».

Фрагменты из части второй «Стратегических замечаний»:

«28. Главным преимуществом, которым располагали бы Франция и Великобритания в результате союза с Румынией и Польшей, явилась бы необходимость для Германии сражаться на двух фронтах. Это преимущество зависело бы, однако, от поддержания солидарности с восточноевропейским фронтом.

29. Как мы видели выше, степень использования русского вооружения и военных материалов должна была бы в начале военных действий обусловить силу и длительность сопротивления этих двух держав. Имея в лице России противника, Германия окажется на востоке перед лицом значительно более трудной ситуации. Глубина фронта возрастет при этом почти до бесконечности, и Германия не сможет надеяться на развязку на востоке в результате одной только оккупации Румынии и значительной части Польши. Чем дальше германские войска будут проникать на территорию противника, тем ближе они окажутся к России и тем более грозными окажутся те силы, против которых им придется сражаться. Прочный союз выгоден ддя России, так как дает ей уверенность в том, что Польша и Румыния будут служить буфером между нею и Германией.