Текст книги "Маршал Шапошников. Военный советник вождя"

Автор книги: Рудольф Баландин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

ДОСЬЕ ЭПОХИ-

МЕЖДОУСОБИЦА

В Приволжском военном округе Шапошникову не пришлось работать. Во второй половине мая его назначили на должность помощника начальника отдела Оперативного управления Высшего Военного Совета Республики (ВВСР), находящегося в Москве. Это учреждение было создано в марте 1918 года с целью формирования кадровой Красной Армии и организации обороны молодого Советского государства.

ВВСР явился, в сущности, возрожденной Ставкой Верховного главнокомандующего. В него входили: военный руководитель, его помощник, генерал-квартирмейстер с помощниками по оперативной части, разведке и др. Шапошников не случайно оказался на ответственном посту фактически без проверки, испытательного срока. Дело в том, что в руководстве ВВСР находились люди, знавшие его лично.

Военным руководителем был генерал-лейтенант Генштаба (царской армии) Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Он первым из крупных военачальников перешел на сторону Советской власти. Ничего удивительного: его младший брат Владимир в молодости стал марксистом, организатором подпольной печати, активно работал в Российской социал-демократической рабочей партии, примкнул к большевикам, был соратником Ленина и управляющим делами Совета Народных Комиссаров. Михаил Дмитриевич преподавал в Академии Генштаба, когда там учился Шапошников и одно время был у него руководителем группы.

Сокурсник Бориса Михайловича – Николай Александрович Сулейман, генерал-майор старой армии – занимал в ВВСР пост начальника Оперативного управления. Это он «степенный армеец», по характеристике Шапошникова, своим отличным докладом в академии посрамил другого выступающего – барона Врангеля.

В 1915 году, когда Борис Михайлович несколько месяцев служил в штабе Северо-Западного фронта штаб-офицером при управлении генерал-квартирмейстера, его начальником был Бонч-Бруевич. Сулейман тогда состоял при начальнике снабжения в том же штабе.

Помощником М.Д. Бонч-Бруевича на правах начальника штаба был Сергей Георгиевич Лукирский, бывший генерал-майор. С ним Шапошников был знаком с довоенного времени: тогда полковник

132

Лукирский возглавлял разведывательное отделение в штабе Варшавского округа.

Так уж получилось, что в руководстве Красной Армии очень быстро сформировалась группа высококвалифицированных опытных военных специалистов, готовых служить не за страх, а за совесть и более или менее хорошо знавших друг друга.

Несмотря на старания внутренней и внешней контрреволюции, в конце 1917-го и начале 1918 года никак не удавалось развязать крупномасштабную Гражданскую войну. Проходили только отдельные вооруженные выступления белогвардейцев. Советская власть укреплялась, боролась с хаосом в стране, наводила порядок. Она не собиралась упразднять государственную структуру и, как известно, приступила к созданию регулярной Красной Армии под руководством профессиональных военных.

И тут свою весомую лепту в разжигании кровавой междоусобицы внес Лев Троцкий, которого недаром называли «демоном революции». Конечно же, он был не одинок. Многие экстремисты из левых партий, в том числе марксисты, грезили о мировой пролетарской революции, вдохновленные ее победой в России, а также поддержкой трудящихся Запада.

Весной 1918 года едва ли не единственной пороховой бочкой, способной взорвать ситуацию и начать всеобщую смуту, был Чехословацкий корпус. Сформированный еще в царское время из австро-венгерских пленных чехов и словаков, желавших бороться за независимость своей родины, этот корпус после заключения Брестского мира погрузился в эшелоны и двинулся к Владивостоку, чтобы оттуда отправиться в Западную Европу и принять участие в военных действиях на стороне Антанты.

Полностью разоружиться этот корпус не пожелал. Совнарком пошел на уступки и передал через И.В. Сталина: «Чехословаки продвигаются не как боевая единица, а как группа свободных граждан, везущая с собой известное количество оружия для защиты от покушений со стороны контрреволюционеров».

И вдруг 21 мая многие Советы территорий, через которые продвигались чехословацкие эшелоны, получили телеграмму начальника оперативного отдела Наркомвоенмора С.И. Аралова: «По приказанию Троцкого предлагаю вам предложить чехословакам, находящимся в эшелонах, организоваться в рабочие артели по специальности или вступить в ряды советской Красной Армии». Затем последовало более решительное указание: «Предлагаю немед-

133

ленно принять срочные меры к задержке, к разоружению и расформированию всех эшелонов и частей чехословацкого корпуса».

Однако еще раньше чехословацкое руководство провозгласило корпус «составной частью чехословацкого войска, состоящего в ведении Верховного главнокомандования Франции» и его переход на содержание западных союзников. Тем самым Троцкий помимо всего прочего обострял отношения России с Францией, в то время как в апреле японцы высадили десант во Владивостоке.

Секретные приказы Троцкого стали каким-то образом известны командованию чехословацкого корпуса, которое приняло решение – оружия не сдавать, а при необходимости пробиваться на восток с боем. А Троцкий 25 мая издал приказ № 377, согласно которому все Советы были обязаны немедленно разоружить чехословаков под угрозой расстрела.

Подчеркивалось, что если в одном из эшелонов окажется хотя бы один вооруженный, все должны быть выгружены из вагонов и заключены в лагерь для военнопленных. (И это секретное распоряжение тут же стало известно чехословакам.)

28 мая Аралов направил Омскому военному комиссару телеграмму: «Троцкий приказал, его приказ по отношению к чехословакам привести в исполнение. Вам посылаются бронированные поезда из Москвы». Но и тогда Гражданской войны еще не было. Историк В. Лебедев писал: «Началась она с сызранского предательства». Под влиянием рабочих сызранский большевистский Совдеп пропустил через Сызрань эшелоны, заключив с ними договор. Но из Москвы летели грозные телеграммы Троцкого, и из Сызрани в тыл пропущенным чехословацким эшелонам был направлен сызранский гарнизон, усиленный подошедшими подкреплениями. Из Самары навстречу им шли сосредоточенные там многочисленные красные войска. Чехословаки попали в настоящую ловушку. Разбив в неравном бою под Липягами большевиков, чехословаки вступили в Самару». Там при их поддержке было создано правоэсеровское правительство – Комитет Учредительного собрания. Правоэсеровские крестьянские дружины окружили Ижевск и Златоуст, где начались антисоветские восстания. Активизировались уральские белоказаки Толстова, оживились разбитые большевиками оренбургские казаки Дутова. Деникин двинулся на Северный Кавказ. Краснов атаковал красных с юга. Был создан единый антисоветский фронт. Началась крупномасштабная Гражданская война.

В телеграмме, направленной Совнаркому 30 мая 1918 года, чехословаки справедливо возлагали ответственность за вооруженный

134

конфликт на Советскую власть, которая «в лице военного комиссара Троцкого вела переговоры с чехословаками неискренним способом, обещая делегациям чехословаков одно и отдавая местным Совдепам тайные распоряжения совсем другого рода».

Троцкий продолжал настаивать на своем, подчеркивая, что «остается во всей силе приказ о расстреле застигнутых с оружием в руках».

Для чего же он упорно способствовал разжиганию крупномасштабной Гражданской войны? Авантюрист и честолюбец, охваченный угаром вождизма и упоенный властью, он вел очень крупную политическую игру. Ему нужна была широкая арена для своих действий, в идеале – вся Евразия или даже весь земной шар. Пусть эта арена будет залита кровью и слезами, но зато она даст проявить во всем блеске его несомненные ораторские, публицистические и организаторские способности!

Правда, и в этом случае не исключены какие-то иные, потаенные причины.

Приходится уделять много внимания деятельности Троцкого: ведь он был с 14 марта 1918 по 30 декабря 1922 года наркомом по военным и морским делам, председателем Реввоенсовета РСФСР. В последние годы ему приписывают победу Красной Армии в Гражданской войне. Действительно, он тогда развил бурную деятельность. Его комфортабельный поезд, оснащенный типографией, постоянно передвигался по фронтам. Он осуществлял функции верховного комиссара, отчасти и прокурора: агитацию, пропаганду, надзор, жестокую расправу с провинившимися. За срыв военной операции, отступление с поля боя, а тем более бегство он порой приговаривал к расстрелу сотни человек.

Но разрабатывали планы военных действий, направляли движение всех войск, решали стратегические задачи штабные работники, военспецы, офицеры и генералы старой российской армии, а не он. На одном лишь энтузиазме войну не выиграешь.

Вот и Борис Михайлович Шапошников был среди тех, кто направлял действия Красной Армии, предугадывая маневры противника, по всем правилам военного искусства. Эта работа приобрела решающее значение начиная с лета 1918 года, когда Гражданская война разгорелась в полную силу.

Конечно, для кровопролитной междоусобицы созрели к тому времени объективные обстоятельства. В официальной советской историографии основной упор делали на внутреннюю контрреволюцию (выражавшую интересы буржуазии, помещиков, кулаков, круп-

135

ных промышленников и финансистов), подстрекаемую извне руководителями капиталистических держав. В антисоветской пропаганде звучат другие мотивы: мол, истинные патриоты России, отстаивали вековые устои, традиции, культуру Отечества. Они поднялись против «красной чумы», внедренной с Запада (припоминаются запломбированные вагоны с «германскими агентами»).

На мой взгляд, решающую роль в гражданской войне играет народ. Во всяком случае, так было у нас в России. Никакие призывы к восстанию, исходящие от марксистов-ленинцев, не нашли бы отклика в массах, если бы не сложилась революционная ситуация. Она определялась в значительной степени свержением самодержавия и развалом армии в результате Февральской буржуазной революции, «усталости» народа от войны и неприятия политики Временного правительства. Когда оно было свергнуто и установилась власть Советов, казалось бы, народ добился желаемого: самоуправления (отчасти анархического толка) при централизованном руководстве обновленной государственной системой.

Через несколько месяцев и выяснилось, что никакого улучшения жизни не произошло. Многие предприятия были закрыты, в городах ощущалась все более нехватка продовольствия. Назревали хлебные бунты. Город не мог предоставить деревне изделия легкой промышленности, технику или хотя бы твердую валюту в обмен на продукты питания. А менять их на сомнительные бумажные деньги, точнее денежные суррогаты, крестьяне не желали; предпочитали хранить излишки зерна до лучших времен.

Вот какое объяснение дано в фундаментальной энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (М., 1983; главный редактор С.С. Хромов):

«В условиях разрухи и продовольственного кризиса саботаж кулаков срывал государственные заготовки хлеба и приводил к голоду в городах. Поэтому Советское правительство ввело продовольственную диктатуру. С конца мая началось массовое создание продотрядов из рабочих, которые посылались в деревню за хлебом. В конце мая СНК принял Постановление о введении по всей стране военного положения и мобилизации всех надёжных частей армии “для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива”.

25—26 мая начался подготовленный Антантой Чехословацкого корпуса мятеж 1918(примерно 30 тысяч человек. – Авт.), в связи с которым активизировались все антисоветские силы. Меньшевики, эсеры и буржуазные националисты выступили в роли прямых по-

136

собников белогвардейцев. Гражданская война, снова вспыхнувшая благодаря прямому вмешательству Антанты, приобрела огромный размах, охватила всю территорию Советской России».

И все-таки корень зла, как мне представляется, не в происках Антанты, саботаже кулаков и активизации пособников белогвардейцев. Главное – народное разочарование в советской власти, неверие в ее возможности. Только этим можно объяснить гигантские масштабы российской междоусобицы. Она происходила на фоне глубочайшего морального и экономического кризиса. О нем можно судить уже по тому факту, что за годы Гражданской войны абсолютная убыль населения составила порядка 20 миллионов, из которых менее десятой части погибло в боевых действиях.

Вновь сошлемся на В.Б. Станкевича: «Масса вообще никем не руководится, она живет своими законами и ощущениями, которые не укладываются ни в одну идеологию, ни в одну организацию, которые вообще против всякой идеологии и организации». Добавим: существуют законы стихийной самоорганизации масс. О них писал ученый и мыслитель, князь и анархист П.А. Кропоткин в труде «Великая французская революция 1789—1793». В некоторые моменты этим неписаным законам более или менее соответствует определенная идеология. Этим объясняется успех большевиков, Ленина. Но когда политика правящей партии начинает вступать в противоречие с настроением масс, они восстают, бунтуют.

Итак, разгар Гражданской войны в России, судя по всему, объясняется прежде всего недовольством значительной части народа большевистской властью. Ну а пороха в огонь подсыпали и поборники мировой революции (типа Троцкого), и представители свергнутых «эксплуататорских классов», и зарубежные капиталисты, а также все те, кого не устраивала великая Россия в любых обличьях.

Так уж вышло, что летом 1918 года перед Шапошниковым снова встал вопрос: чью сторону принять? Правда, он уже присягнул на верность советской власти. Но, может быть, это – роковая ошибка, которую еще не поздно исправить? Был еще один очень важный аспект: он работал с многочисленными секретными и совершенно секретными документами; ему полностью доверяли большевики, но наверняка и тайно присматривали за ним как за «классово чуждым элементом». Хотя главным для него стало, по-видимому, неприятие идеологии Белого движения, поддержанного иностранными державами.

Жизнь убедительно доказала, что ни Ленин, ни большевики в целом не являются германскими агентами. Считать их ставленника-

137

ми международного сионизма тоже не было веских оснований. То, что в советском руководстве избыток евреев, объяснялось просто: в царской России их относили как бы к людям «второго сорта», определяли черту оседлости. Многих из них это оскорбляло, возмущало, а потому они с энтузиазмом поддержали революцию. К тому же у них ярко выражена национальная солидарность, характерная для малого народа.

Не исключено, конечно, что часть из них заражена национализмом и поддержана мировым сионизмом. Но даже в таком случае они вынуждены считаться с волей русского народа – иначе он их сметет. И дело тут не в антисемитизме, а в инстинкте самосохранения и свободы великой нации, еще не утратившей чувства собственного достоинства.

Примерно так, пожалуй, рассуждал Шапошников, окончательно решив служить в Красной Армии, навсегда отбросив всякие сомнения.

ПОЛЕВОЙ ШТАБ РЕВВОЕНСОВЕТА

Первыми восстали против Советской власти донские казаки. В царское время они находились на особом, привилегированном положении: за воинскую службу (до 36-летнего возраста) получали 30 десятин земли. А в условиях плодородного юга России это немалое богатство. В отличие от большинства крестьян многие казаки были зажиточными хозяевами.

Сразу же после Октябрьского переворота 1917 года генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин (выпускник Академии Генштаба, участник 1-й мировой войны), избранный атаманом Донского казачества, поднял мятеж. Его поддержали приехавшие на Дон видные военачальники генералы от инфантерии (высший пехотный чин) Михаил Васильевич Алексеев и Лавр Георгиевич Корнилов. В декабре 1917-го они объединились в «триумвират», возглавив Донской гражданский совет. Сравнительно легко им удалось захватить почти весь юг Европейской России. Однако так же быстро их войска потерпели поражение.

Советская власть была восстановлена почти на всей данной территории. В конце января 1918 года Каледин сложил свои полномочия и застрелился.

Безусловно, руководители мятежа просчитались, надеясь на поддержку значительного числа казаков Дона и Кубани, а также

–Тзв"– бывших царских офицеров. Казалось бы, у них для этого были все основания. Во время мировой войны донское казачество выставило 60 конных полков, 126 отдельных конских сотен, 6 пеших батальонов, 37 батарей, 5 запасных полков – свыше 100 тысяч человек. Царская армия в 1917 году насчитывала 133 тысячи офицеров. Если бы половина вооруженных казаков и царских офицеров присоединились к мятежникам, им удалось бы разгромить большевиков.

Однако Добровольческая армия, состоявшая в основном из офицеров, в ту пору насчитывала не более 3 тысяч человек. Казаков тоже было сравнительно немного. Как позже признал Алексеев: «Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков».

Ситуация изменилась весной 1918 года. Казаки убедились, что Советская власть вовсе не гарантирует им полную самостоятельность и материальное благополучие. Теперь уже богатых казаков поддержали середняки. В апреле началось новое, более крупное восстание. Генерала Краснова избрали атаманом Всевеликого войска Донского. Немцы, захватившие «независимую» Украину (гетман П.П. Скоропадский был лишь формальным правителем «Украинской державы»), обеспечивали эту армию оружием.

Вскоре Советская Россия оказалась в труднейшем положении. На западе, юге, востоке начались боевые действия. Но и внутренняя обстановка внушала тревогу. Как пишет французский историк Н. Верт:

«По официальным советским данным, летом 1918 года в районах, находившихся под контролем большевиков, из-за политики продразверстки, которая велась продовольственными отрядами и комитетами крестьянской бедноты, созданными в июле, произошло 108 “кулацких бунтов”.

Разворачивалась настоящая партизанская война, свидетельствующая о возобновлении вечного конфликта между двумя общественными силами, на которые делилась русская нация: деревня выступила против города, а город – против деревни. После революции было столько же крестьянских бунтов, сколько и до Октября.

Силы, оппозиционные большевикам, были очень неоднородны. Они боролись как с большевиками, так и между собой. Левые эсеры не имели ничего общего со сторонниками Савинкова, а самарский Комуч (Комитет членов Учредительного собрания. – Авт.) — с царскими офицерами, собиравшимися свергнуть омское правительство. Тем не менее летом 1918 г. оппозиционные группы, казалось, объединились и стали реальной угрозой большевистской власти, под чьим контролем осталась только территория вокруг

139

Москвы. Украину захватили немцы, Дон и Кубань – Краснов и Деникин, Ярославль – Савинков. Армия русского народа, собранная Комучем, занимала территорию вплоть до Казани, белочехи перерезали Транссибирскую магистраль. 30 августа террористическая группа (савинковского толка) убила председателя петроградской ЧК Урицкого, а правая эсерка Каплан тяжело ранила Ленина. К внутренней оппозиции прибавилась вскоре иностранная интервенция».

В столь тяжелое время Шапошников продолжал напряженно работать в штабе Высшего Военного Совета Республики, который в начале июня перебрался в Муром. 6—7 июля в Москве произошел мятеж левых эсеров. «Одновременно белогвардейцы пытались захватить Муром, – писал маршал Советского Союза М.В. Захаров. – Разоружив немногочисленную охрану штаба, собрали всех сотрудников. Они говорили красивые слова о священном долге офицерства, о спасении гибнущей России, но ни сочувствия, ни поддержки не встретили. Сулейман, Шапошников и их коллеги категорически отказались присоединиться к ним, сообщив лишь, что генерал Бонч-Бруевич выехал в Москву и высылает сюда войсковую часть. Главари муромских мятежников, испугавшись возмездия, поспешили покинуть город, а местные их приверженцы попрятались в купеческих домах».

Мне не удалось обнаружить документальные данные об этом событии. Возможно, это была попытка образумить профессиональных военных, вставших в ряды Красной Армии, показать опасность и безнадежность их положения. Не исключено, что акцией руководили те, кто лично знал Шапошникова и Сулеймана. Мятежники вряд ли, конечно, попрятались в купеческих домах, где их легко было арестовать. Скорее всего они не беспокоились о том, что бывшие царские офицеры выдадут их властям.

Тем временем все антисоветские силы готовились к решающим сражениям. На восточном фронте предполагались сокрушительные удары по трем основным направлениям: из Екатеринбурга на Пермь и Вятку; Поволжская армия, захватив Казань и Нижний Новгород, должна была соединиться с северной группой, а также с войсками Антанты и двинуться на Москву. Ударами на Вольск и Саратов устанавливалась связь с донскими белоказаками.

Подобные планы, казалось бы, могли реализоваться лишь при участии огромных воинских формирований. А с обеих сторон действовали армии, насчитывавшие всего лишь десятки тысяч штыков и сабель, не более двухсот орудий. И это на фронте общей протя-

140

женностью около 2000 км! В таких условиях было особенно важно располагать данными разведки о передислокации, передвижении, численности войск противника и предусматривать его намерения.

На первом этапе августовских сражений преимущество оказалось на стороне белых, которые нанесли красным упреждающий удар. Им удалось 7 августа взять Казань, где находилась половина золотого запаса Советской Республики. Ситуация в тылу красных резко осложнилась, когда в тот же день в Ижевске и Воткинске под руководством бывших офицеров «Союза фронтовиков» вспыхнул мятеж. Силы у мятежников были немалые: около 25 тысяч штыков и сабель, 25 орудий, свыше 100 пулеметов.

Обострение военных действий против молодой Российской республики и создание регулярной Красной Армии потребовали более оперативного командования и организации чего-то подобного бывшему Генеральному штабу. Высший Военный Совет был преобразован в Революционный Военный Совет Республики. Находившемуся при нем полевому штабу требовалось решать целый комплекс ответственных задач:

составление стратегических планов по заданиям Главного командования, разработка директив и оперативных заданий фронтам, передача в войска распоряжений Главкома, обеспечение управления войсками, руководство эксплуатации железных дорог театра военных действий;

составление периодических докладов о стратегическом положении на фронтах, ежедневных оперативных сводок;

учет вооруженных сил и группировки их на фронтах; сбор и обработка сведений о вооруженных силах противника; разрешение морских оперативных вопросов; разработка заданий по военно-топографическим съемкам, сбор и систематизация военно-статистического и географического материала;

составление и издание обзоров военных действий; ведение переписки с НКИД по дипломатическим вопросам.

Шапошников до ноября возглавлял в Полевом штабе РВСР отделение разведки. К нему поступало множество сведений разной степени достоверности со всех фронтов, перехваченные сообщения неприятеля. Требовалось понять замыслы противника и с предельной точностью определить расположение его главных сил и резервов, огневую мощь, передислокацию частей.

По многим литературным произведениям, документальным и художественным фильмам, воспоминаниям современников Гражданская война выглядит, как стихийные столкновения отдельных

141

подразделений кавалерийских лавин. Красная Армия представлена именно как рабоче-крестьянская, где главную роль играли народные вожди, лихие рубаки, самородки типа Чапаева, Котовского, Будённого, Ворошилова. Но когда просматриваешь архивные материалы Полевого штаба РВСР, то складывается другое впечатление.

Не знаю, как в лагере белых, а в штабе красных разрабатывали стратегические планы военных операций на основе анализа разведданных, представленных в виде оперативных сводок. В них на специальных бланках приведены с указанием конкретных дат сведения о противнике на каждом фронте. Оценена степень достоверности информации: основана ли она на точно установленных фактах или на слухах.

В ряде случаев, когда предполагается вмешательство иностранных войск (например, белофиннов или белополяков), приведены данные о них, а также об экономической и политической ситуации в этих странах. Судя по всему, такая структура оперативных разведсводок была установлена по инициативе Б.М. Шапошникова. Подобные документы с приложением соответствующих карт служили важнейшим исходным материалом для планирования военных действий.

В ноябре того же года его назначили старшим помощником заведующего особым делопроизводством военного отдела Высшей военной инспекции РСФСР. Это было понижение по службе (с поста начальника разведывательного управления Полевого штаба республики). Скорее всего у него не сложились деловые отношения с Нар-комвоенмором Л. Троцким. У Шапошникова был принцип: не вступать в пререкания с начальником, стараясь доходчиво объяснить ему свою точку зрения. В том случае, когда от его рекомендаций отмахивались, он просил перевести его на другую работу.

Новое место службы не соответствовало его квалификации и военной специализации. Поэтому в марте 1919 года его перевели в штаб Наркомвоенмора Украины Н.И. Подвойского – первым помощником начальника. Тогда он сотрудничал с К.Е. Ворошиловым, который входил в состав украинского правительства, командовал войсками Харьковского военного округа, руководил военными действиями – вместе с А.Я. Пархоменко – против банд Н.А. Григорьева.

Этот главарь контрреволюции на Украине (бывший штабс-капитан, участник Первой мировой войны) служил у гетмана Скоро-падского, а в конце 1918 года присоединился к петлюровцам. Когда они 2 февраля 1918 года потерпели поражение, он перешел на сто-

14?,

рону Красной Армии, участвовал в освобождении Николаева, Херсона и Одессы от интервентов.

Идеология большевиков, а также дисциплина, укреплявшаяся в Красной Армии, его не устраивали. Ему по нраву была вольница типа махновской. Возможно, он полагал: время советской власти заканчивается, близка в Великороссии победа белогвардейцев, поэтому на Украине пора наводить свой порядок. В мае 1919 года он возглавил контрреволюционные выступления под лозунгами: «Власть Советам народа Украины без коммунистов», «Украина для украинцев», «Свобода торговле хлебом» и т.п. У него была целая армия: 20 тысяч человек, 700 пулеметов, свыше 50 орудий, 6 бронепоездов. Они захватили значительную часть Херсонской и Екатеринославс-кой губерний.

Против них приходилось вести крупномасштабные боевые действия. Опыт Шапошникова, досконально знающего штабную работу, оказался как нельзя кстати. Летом армия Григорьева потерпела сокрушительное поражение. Сказалось и то, что григорьевцы развязали террор, грабили склады, проводили массовые репрессии, погромы, расстрелы. В этом отношении махновцы были значительно дисциплинированнее, умели сохранять хорошие отношения с местными жителями, не грешили тупым национализмом (у них были две еврейские роты).

В июле с Григорьевым было покончено. Однако этот успех был локальным. Воспользовавшись тем, что на разгром григорьевщины были отвлечены значительные силы Красной Армии, Деникин овладел Крымом, взял Царицын. Началась подготовка наступления на Москву. Чтобы сорвать его, руководство Красной Армии запланировало контрнаступление.

Деникинская разведка тоже не дремала. Она получила сведения об этих планах. 10 августа началась дерзкая операция. 4-й Донской конный корпус генерала К. К. Мамонтова (6 тысяч сабель, 3 тысячи штыков, 12 орудий, 7 бронепоездов, 3 бронеавтомобиля) прорвал фронт обороны красных и двинулся в рейд по их тылам. Вскоре белоказаки захватили Тамбов, затем Козлов.

На этот раз главный штаб белой армии оказался оперативней и прозорливей, чем Полевой штаб РВСР, где как раз шла смена кадров. Вместо М.Д. Бонч-Бруевича назначили Павла Павловича Лебедева – из дворян, участника Первой мировой войны, генерал-майора, вступившего добровольно в Красную Армию. В мае-июле 1919 года он был начальником, а затем временно исполнял обязанности командующего войсками Восточного фронта, разра-

143

батывал и проводил операции по разгрому войск Колчака. Главнокомандующим вооруженными силами республики стал Сергей Сергеевич Каменев (участник Первой мировой войны, полковник Генштаба, также добровольно перешедший на сторону народовластия).

По их инициативе Б.М. Шапошникова в августе вернули в Полевой штаб в Разведывательное отделение. Тем временем продолжался рейд бригады Мамонтова по тылам красных; белогвардейцы готовились к решающему наступлению, согласованному с представителями Антанты.

Директиву о походе на Москву Деникин отдал 3 июля. Он решил нанести главный удар по линии Курск—Орел—Тула. Рейд Мамонтова проходил на восточном фланге – от Урюпинска на север с поворотом на запад. По-видимому, такой маневр имел основной целью дезориентировать руководство Красной Армии, заставить его направить крупные армейские силы на разгром вторгшейся группировки. Тогда был бы обеспечен успех в направлении главного удара.

Отчасти замысел удался. Правда, против Мамонтова действовали в основном специально организованные части. В середине сентября в его корпусе из 9 тысяч человек осталось лишь 2 тысячи. Тем не менее Добровольческая армия Деникина перешла в наступление и вклинилась далеко на север.

6 октября конный корпус генерала А.Г. Шкуро занял Воронеж; через неделю пал Орел. Но для дальнейшего наступления уже не хватало сил. Инициатива постепенно переходила к Красной Армии. В Полевом штабе учли «передовой опыт» белогвардейцев, активно использовавших кавалерию для крупного рейда в тылу противника. Еще 14 сентября был сформирован конно-сводный корпус под командованием Б.М. Думенко. А два месяца спустя была создана Первая конная армия С.М. Будённого.

В октябре 1919 года Шапошникова назначили начальником Оперативного управления. В связи с этим обратим внимание на такой факт: 12 декабря в Полевом штабе образовано информационно-историческое отделение. Судя по всему, сказалась инициатива Бориса Михайловича. Хотя основная его работа была непосредственно связана с проведением боевых операций.

«Едва ли нужно доказывать, – писал М.В. Захаров, – как много дел было у начальника Оперативного управления и какая требовалась выдержка, чтобы в тревожное время трезво оценивать поступающие с фронта донесения, деловито взвешивать все “за” и

144

“против”, находить правильные предложения для оперативных директив, приказов, распоряжений, налаживать контроль за их выполнением. Шапошников сохранял спокойствие и работал самозабвенно».