Текст книги "Техасские ведьмы (ЛП)"
Автор книги: Розмари Клемент-Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Как скажешь.
И конечно, я тут же укололась огромной колючкой. Зашипев от боли, выругалась и сжала губы.
– Ты что-то сказала? – излишне вежливо переспросил Бен, словно не расслышал.
Стиснув зубы, я отошла от кустарника, не обращая внимания на боль в руке и на того, кто стал болью в заднице. Вернее, не обращала бы, не стой он на моем пути так, что обойти его можно было, только отодвинув одну из веток мескитового дерева и рискнув получить еще одну царапину. Как будто я и так недостаточно рассердилась, все, что мне так понравилось – и чем я восхищаться не хотела, – теперь стало видно еще лучше. И дело не в том, что Бен оказался мускулистым и загорелым, с широкими плечами и большими руками с длинными пальцами. А в том, что я видела его скачущим на лошади и знала – его мускулы не показушные. В его силе было нечто реальное и правдоподобное, отчего внутри все трепетало крайне раздражающим образом.
«Успокойся, Ами. Ты не одна из этих восторженных девчонок».
Возможно, дело в разнице. Я встречалась лишь со школьниками, хотя и флиртовала со студентом юрфака, бариста из моего любимого кафе. Он обещал сводить меня куда-нибудь после выпускного, вот только Фин притащила меня сюда, поэтому это она виновата, что меня так потрясла потрясающая не-школьность Бена Маккалоха.
– Ты не ответила но мой вопрос, – произнес Бен, глядя на меня сверху вниз с довольно близкого расстояния. И глаза у него оказались не ярко-голубыми, а, скорее, стальными. Так даже лучше, яркие ему бы не пошли. Я строго сказала себе, что мой любимый кофевар и будущий юрист наверняка гораздо умнее, а я ценю именно ум.
– Нет, я ничего не говорила, – ответила я, уставившись на Маккаллоха. Ей богу, он ведь даже не настолько высокий. Он просто казался таким, когда стоял так близко. Очень близко.
Бен поджал губы, словно пытался не рассмеяться над моим упрямством.
– Я имел в виду, что ты здесь делаешь? Или в вашей семье все суют свой нос в чужие дела?
Вообще-то, да. Мои тетушки и кузины постоянно вмешивались в дела друг друга. Но я не собиралась об этом сообщать.
– А кому бы не было любопытно? Ты ведешь себя так, словно на твоих дальних сорока акрах раскопали Ноев Ковчег.
Бен покосился на меня:
– Считаешь, это возможно?
Я ответила красноречивым взглядом, и ковбой поднял руки вверх, словно сдаваясь, хотя, безусловно, делать этого не собирался.
– Без обид! У вас, Гуднайтов, репутация назойливых чудаков.
Я скрестила руки на груди. Спокойно, так, словно мы просто болтали.
– Знаешь, Фин рассказывала, что в городе ходят слухи о привидении. Это старая история, которая всплыла благодаря тому, что ваши же строители откопали череп. Не могу понять, где логика в твоих обвинениях в адрес тетушки Гиацинты.
Бен фыркнул, но не так грубо, как вчера.
– Во всем, что касается вашей семьи, нет ничего логичного.
– Ты нас даже не знаешь, – возразила я, решительно настроенная не потерять сегодня самообладания.
– Я знаю, что для твоего присутствия здесь нет никаких причин, кроме нездорового любопытства.
Несмотря ни на что, меня разобрал смех.
– Черт побери, Маккаллох, а разве этого мало? Я ведь не единственная поклонница канала Дискавери. Это словно судебно-детективное шоу на моем заднем дворе.
Он, казалось, удивился моему смеху, и должна признать, до этого момента я точно не вела себя как завзятая хохотушка. После долгой паузы, будто подыскивал остроумный ответ, Бен почти весело поправил:
– Вообще-то, на моем заднем дворе.
– Ладно. Я нарушила границу владений. – Я опустила руки, снова наполнила собачью миску и закрыла бутылку. – Если собираешься выставить нас отсюда, могу я по крайней мере сначала взглянуть, что они там отрыли?
– Клянешься, что ты здесь только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство? – спросил он с некоторым сомнением в голосе.
Я начертила на груди Х и подняла правую руку, следя за каждым словом, потому что у клятв есть последствия:
– Мои побуждения чисты.
Если я и лгала кому-нибудь, то только себе. Я не хотела иметь ничего общего ни с охотой на призрака, ни со слухами о призраках, но привидение, его протянутая рука и открытый рот никак не желали исчезать из памяти. Только передвинулись в тот уголок моего разума, куда не доставало утреннее солнышко.
Бен казался удовлетворенным. Он отступил назад и позволил мне пройти. Что я и сделала – игнорируя покалывание в том месте, где наши плечи соприкоснулись, – а затем без всякой причины добавила:
– Но не могу обещать, что моей сестре не взбредет в голову поэкспериментировать с воскрешением мертвецов.
Маккаллох насупил брови. Они у него действительно очень выразительные.
– Ты даже близко не такая смешная, как о себе думаешь.
– А кто шутит? – произнесла я, направившись в сторону раскопа и открытой могилы у реки.
Глава 8
Мы с Беном направились к холму, откуда я могла видеть болтающих Фин и Марка. О том, как бы не пропустить чего-нибудь интересного, я волновалась едва ли не больше, чем о том, что Фин может ляпнуть что-нибудь эдакое. В конце концов, я и сама только что ляпнула, будто сестра умеет воскрешать мертвецов. Видимо, образ жизни Гуднайтов и на мне сказался.
Место раскопок представляло из себя квадратную яму размером два на два метра, поделенную на меньшие квадраты. Несколько человек стояло на четвереньках вокруг котлована, прочесывая его с совочками и щеточками. Кроме того кучка студентов просеивала почву, которую вывалил бульдозер. Просеивала в буквальном смысле этого слова. У каждого студента имелась квадратная, напоминающая решето рама с проволочной сеткой.
Мы уже почти подошли к расчищенному участку, когда звук мотора заставил нас остановиться и обернуться. Позади внедорожника, брошенного Фин посреди дороги, затормозил пикап. И будь я эксцентричным человеком, то сказала бы, что дизельный двигатель грузовика издал раздраженное ворчание, когда ему пришлось объезжать машину Фин по траве.
Пикап припарковался возле остальных грузовиков, на которых, откинув задние борты кузовов, сидели наемные работники. Некоторые из них курили, другие наблюдали за раскопками, но никто не работал. Из подъехавшего автомобиля вылез рыжеволосый человек, одетый в обычный ковбойский наряд: джинсы и твиловую рубашку с закатанными рукавами, в распахнутом вороте которой виднелся краешек футболки. Из-за загорелой и обветренной кожи новоприбывшего определить его возраст оказалось затруднительно, хотя выглядел незнакомец достаточно взрослым, и вполне мог быть отцом Бена. Но любопытство все же заставило меня остаться на месте.
Парень из грузовика шагнул к Бену; вид у гостя был измотанный.
– Сообщили, что нужно починить ограду с северной стороны ранчо. Если костеискатели собираются рыться здесь весь день, тогда я заберу ребят, – он кивнул на бездельников у грузовиков, – и мы отправимся туда. Нечего им тут прохлаждаться.
Бен кивнул, весь такой деловой:
– Ступайте. Профессор сказала, что сегодня они закончат, но не знаю, когда именно. Забор необходимо починить, а тебе в любом случае потребуется около часа, чтобы туда добраться
Мужчина, подбоченившись, уставился на реку, словно та нанесла ему личное оскорбление.
– И Бог свидетель, после вчерашней ночи мы больше никогда никого не заставим работать допоздна. Черт бы побрал эту бабу Гуднайт и ее россказни. Осложняет жизнь, даже находясь на другой стороне планеты.
Стоя там, всеми игнорируемая, я выяснила две вещи. Во-первых, Бен Маккаллох, похоже, был старшим – по крайней мере условно, – несмотря на разницу в их возрасте. А во-вторых, парня из грузовика я невзлюбила даже больше, чем Бена Маккаллоха, которому, по крайней мере, хватило такта или благоразумия, чтобы сразу же после неосторожной фразы гостя принять очень огорченный вид.
Бен прочистил горло. Парень из грузовика скользнул по мне взглядом, и я поняла: он или только сейчас меня заметил, или принял за одну из группы антропологов. Нахал явно осознал свою ошибку – боже, тут что, вода какая-то особенная, раз все так и норовят что-нибудь ляпнуть? – потому что поспешно выудил из кармана солнечные очки и нацепил их на нос, пряча глаза.
Бен, казалось, взвешивал шансы, но потом понял, что выход у него только один, и начал ровным голосом:
– Стив, это Ами Гуднайт. Они с сестрой остановились на ферме, пока миссис Гуднайт в отъезде. Ами, это Стив Спаркс, управляющий нашего ранчо.
Мистер Спаркс прикинул, есть ли у него выбор, и остановился на кивке, легком прикосновении к полям шляпы (ну прямо кадр из вестерна), и официальном обращении:
– Мисс Гуднайт.
– Рада знакомству, мистер Спаркс, – холодно поприветствовала я в ответ.
– И как вам, девочкам, живется на ферме? – Вопрос меня удивил, пока Спаркс не добавил, удлиняя протяжное произношение долей сарказма: – Надеюсь, призраки не докучают?
– Да не особо, – ответила я с приторной «да-пошел-ты» улыбочкой. В конце концов, вежливой я обязана быть только со своими старшими родственниками.
С меньшей неловкостью, чем можно было ожидать, Бен бросил на меня быстрый взгляд и поторопил своего управляющего:
– Спасибо, Стив. Сегодня нужно закончить с оградой, а завтра, надеюсь, мы сможем продолжить работу здесь. Я позвоню тебе, когда уедут университетские.
– Договорились!
Спаркс коротко кивнул Бену, затем мне, и направился к грузовикам. Казалось, он остался недоволен тем, что его отослали, но я не могла точно определить, крылась ли причина в том, что поручение исходило от кого-то намного моложе его самого, или в том, что управляющий выставил себя придурком. Подозреваю, что первое. И, возможно, я была несправедлива, когда думала, что Бен единственный, кто мог посоветовать помощнику шерифа Келли нанести нам с сестрой визит.
Так или иначе, Спаркс пронзительно свистнул, а затем махнул рукой, и слонявшиеся без дела рабочие покинули свои насесты и присоединились к нему.
Я повернулась к Бену:
– Вот это да. Какие же вы здесь все очаровательные.
– Амариллис, не начинай.
В одно это мое жуткое имя Бен вложил свое отношение к моей семье, и я решила уступить. Не мне в него камни кидать, кто бы говорил, ну и все в таком духе. Вот только моя-то семья действительно завораживала. Иногда в буквальном смысле.
Кроме того, у меня имелись более важные вопросы. В той статье из «Техас-Монтли» говорилось, что у Маккаллохов большой участок земли. Но я не учла, насколько большой он в действительности, пока Бен не упомянул о времени.
– Чтобы доехать к северной ограде, потребуется около часа?
Он немного натянул стетсон на глаза, скрывая их выражение.
– Ну, это в том случае, когда приходится искать способ пересечь реку. – В его вежливом тоне послышалось обвинение.
Другими словами, еще одна проблема, в которой виновата тетушка Гиацинта.
– Похоже, вам уже давно нужен мост, – произнесла я, – и просто не повезло, что вы решили построить его прямо на безымянной могиле какой-то бедной души.
От собственных слов меня на мгновение бросило в дрожь, но Бен этого не заметил.
– Мы предложили установить мост у излучины реки Гуднайтов, – ответил он. В его голосе вовсе не чувствовалось холодности – как раз наоборот. – Развернуть строительство там было бы намного проще. Получи мы разрешение, то полностью оплатили бы работы. Но твоя тетя отказалась.
Я не стала пояснять, что если моей тетушке мост ни к чему, то предложение соседей вовсе не такое уж щедрое. С другой стороны, казалось странным, что тетя Гиацинта поступила так не по-добрососедски.
– Уверена, у нее были свои причины.
Острый взгляд Бена сказал мне все, что он об этих причинах думал.
– В итоге это заняло гораздо больше времени, чем необходимо, – продолжил он, – еще до того, как стало походить на эпизод из сериала «Исследователи костей»[9].
– Черт возьми, – деланно возмутилась я, – это и правда так нелюбезно с чьей-то стороны умереть там, где вам приспичило построить мост. Может, призрак, о котором все говорят, просто хочет извиниться за то, что испортил вам лето?
– Нет никакого призрака. Это сумасшедшие соседи разносят о нем слухи, усложняя мне жизнь.
Снова услышав это слово, я уколола Маккаллоха в ответ:
– Должно быть, неприятно, когда есть что-то, чем ты не можешь командовать. Разве у тебя нет родителей?
Он колебался лишь долю секунды, но напряженность, казалось, пронизывала его молчание. Невозможно было не заметить, как быстро Бен стиснул челюсти, прежде чем попытался скрыть свои эмоции под маской раздражения.
– Конечно, у меня есть родители. Господи, ну ты и назойливая.
Похоже, он говорил правду. В журнальной статье упоминались его родители. Но в этой заминке чувствовалась какая-то тоска. Это и заставило меня невольно произнести:
– Прости.
Маккаллох остановился и посмотрел на меня. В его взгляде читались одновременно и замешательство, и замкнутость, и настороженность, и я поняла, что задела его за живое. Не зацепила что-то очевидное, а влезла гораздо глубже, вышла за рамки. И мне действительно было очень жаль.
Я ожидала, что он скажет не лезть в его дела – как личные, так и касающиеся ранчо, – да и вообще отвалить. Но единственное, что Бен произнес, оторвав свой взгляд от моего, было:
– У тебя кровь.
– Что?
– Твоя рука.
Я согнула ее, чтобы посмотреть поближе. Темно-красные капельки медленно сочились из ранки, которую я получила, поцарапавшись о мескитовое дерево. Кровь собралась в хилую струйку, и одинокая капля упала с локтя на землю, образуя крошечное пятнышко в известняковой пыли.
Кровь быстро впиталась в землю и выглядела как ржавая дождевая капля, превратившая бледную почву в темно-коричневую. Всего лишь капля с царапины, которая больше не болела. И непонятно почему, мое зрение затуманилось и все вокруг стало расплываться.
Лишь на секунду. Но вполне достаточно, чтобы последний, перед кем я бы хотела проявить слабость, эту самую слабость заметил.
– Ты в порядке?
В голосе Бена чувствовалось беспокойство, и это, как ни глупо, меня раздражало.
– Да, – ответила я и затерла ботинком пятно, образовавшееся на земле между нами, смешивая свою кровь с землей. От этого движения я потеряла равновесие и пейзаж накренился влево.
Бен схватил меня за локоть, слишком близко к царапине, и руку пронзила резкая боль, которая привела меня в чувство и помогла удержаться на ногах так же, как и поддержка ковбоя.
– Наверное, тебе лучше присесть.
– Нет! Черт, я в порядке.
– Угу. – Недоверие в его голосе было очевидным. – Понятно. Ты одна из таких девушек.
От его тона я выпрямилась, отпрянула, и мир вокруг наконец-то вернулся на свое место.
– Я не одна из них. – Я не эмоциональная. И не нервная. Мне порядочно доставалось на футбольном поле, и именно я латала всех родных, когда простого пластыря было недостаточно, а без больницы ещё можно обойтись. В конце концов, ради бога, я поступила на медицинский!
– Как скажешь. – Маккаллох поднял руки, и я увидела на них немного своей крови, смешанной с пылью и грязью.
– Погоди, – сказала я прежде, чем он успел сделать хоть шаг. – Кто-то может подумать, что мы тут препирались не только на словах.
Порывшись в сумке, под почти пустой бутылкой воды, тюбиком солнцезащитного крема и бальзамом для губ я нашла, что хотела: маленькую пластиковую бутылочку с этикеткой фермы Гуднайтов. А когда открыла крышку большим пальцем, Бен отступил назад.
– Что это? – спросил он, со смесью сарказма и подозрения в голосе. – Какое-то зелье?
Я повернула бутылку так, чтобы он смог прочитать этикетку.
– Антибактериальный гель. В основном спирт, лаванда и масло чайного дерева.
– В основном?
– Перестань вести себя как ребенок. – Я жестом попросила Бена вытянуть руку так, чтобы я смогла выдавить на нее гель.
– Поверь, – произнес он, – я работаю со скотом и езжу на лошадях. И немного крови – не самое мерзкое, в чем я пачкался.
– Но это человеческая кровь. – Я подозревала, что он упрямится из принципа. – Хочешь подхватить какую-нибудь заразу?
Маккаллох выгнул бровь:
– А ты чем-то больна?
– Нет! Конечно, нет. – Я схватила его за запястье и заставила подойти ко мне, затем перевернула и сдавила бутылочку. Огромный шарик геля шлепнулся Бену на ладонь с отвратительным звуком. Высший класс.
Пальцы у пациента оказались грязными, и грязь смешалась с гелем, когда я стала втирать его в ладонь, пока ковбой так и стоял, застывший и растерянный. Лишний гель – а его было слишком много – покрывал мои руки и капал на землю. Мы с Маккаллохом находились так близко друг к другу; я чувствовала невероятный контраст между его горячей кожей под моими пальцами и холодящим спиртом. Прохладный и бодрящий острый аромат с явственной ноткой лаванды поднимался вверх и ударял в голову.
Под влиянием запаха я невольно замедлила движение и уставилась на свои пальцы. Они были в грязи – грязи Маккаллоха, – смешанной с моей кровью и травами, которые добавила тетушка Гиацинта, потому что они обладали антисептическими свойствами и хорошо пахли. Но подозреваю, у них имелось и несколько иное назначение. И сейчас я была в этом уверена как никогда. Потому что любопытство, которое снедало меня все утро, превратилось в щекочущее нервное возбуждение где-то в животе.
И это точно не предвещало ничего хорошего. Даже если чувствовала я себя весьма неплохо.
Бен прочистил горло, и я поняла, что все еще держу его за руку. Поспешно ее отпустила, но увидела, что ковбой пристально уставился на меня, отряхивая пальцы от геля. Мне стало любопытно, почувствовал ли он что-нибудь тоже, но затем Бен спросил, подчеркивая свое техасское протяжное произношение:
– Так как получилось, что тебя оставили отвечать за ферму? Потому что, как по мне, выбор твоей тети не очень-то свидетельствует о ее здравомыслии.
Томность момента как ветром сдуло.
– Вообще-то, я девушка ответственная, – произнесла я, как ни удивительно, нормальным голосом.
– Ага, – протянул Бен, но я не могла определить, сказал он это с иронией или нет. – Оно и видно.
Я убрала гель и резко закрыла сумку, стянув шнурок. Затем закинула ее себе на плечо, притворившись, что на меня совершенно не подействовало прикосновение к руке Маккаллоха. Ну, или что там вообще только что произошло.
– Пошли.
Я уже видела с холма установленный рядом с местом раскопок навес, где Фин и Марк сейчас болтали с женщиной, похожей на ученого. Я посмотрела на часы, надеясь, что не пропустила слишком много. Казалось, будто мы с Беном проговорили целый час, в действительности же прошло всего несколько минут.
– Ты где пропадала? – спросила Фин, как только мы ступили в тень.
– Нужно было привязать собак, – ответила я, надеясь, что никто не заметил, как мы с Маккаллохом держались за руки посреди поля. И благодарная провидению за то, что сидевшие на кузовах грузовиков мужчины залезли в кабины и последовали за мистером Спарксом к северной стороне ранчо – ну, или куда там они собирались.
– А мне нужно было поговорить с управляющим, – добавил Бен.
Женщина постарше, стоявшая возле Марка, одарила Маккаллоха лукавым взглядом, в котором одновременно читалось и раздражение, и веселье.
– Я же сказала ему вчера: мы закончим, когда закончим.
Бен сохранял нейтральное выражение лица, но я уже набралась достаточно опыта, чтобы разбираться в степенях его недовольства, отслеживая пошаговое поднятие бровей.
– Есть какие-нибудь предположения, когда это случится, доктор?
Незнакомка, смягчившись, слегка улыбнулась. Она была красива – суровое лицо с точеными чертами, оливковая кожа, явно видевшая немало солнца. Темные с проседью волосы заплетены в косу, простая и удобная одежда: поношенные штаны с множеством карманов, туристские ботинки, джинсовая рубашка.
– К концу дня мы уберемся отсюда, так что уже утром ваши бульдозеры смогут вновь приступить к работе.
Грустная улыбка Бена подтвердила его нетерпение.
– Спасибо, доктор Дуглас. Я понимаю, что ваше дело спешки не терпит.
– Ну да. – Она весело и чуть сердито оглядела нас с Фин. – Хотя, конечно, точное время завершения работ зависит от того, сколько еще гостей Марк пригласил на огонек.
Я поморщилась, понимая, что наше с сестрой появление отвлекло всеобщее внимание от раскопок. «А может, появление Бена», – поправила я себя, поймав пристальный взгляд одной из девушек. Наши глаза встретились, и, прежде чем вернуться к работе, она одарила меня почти заговорщицкой застенчивой улыбкой. Девушка сидела в яме, вокруг которой сгрудились все студенты. И откуда открывался слишком хороший вид на обтянутую джинсами задницу Маккаллоха.
Марк добродушно извинился перед профессором:
– Я просто решил, раз Фин и Ами студентки Техасского университета, а их ранчо отсюда на расстоянии вытянутой руки…
– И Ами большая фанатка канала Дискавери, – поддразнил Бен монотонным голосом.
Доктор Дуглас приняла его замечание за чистую монету, не обратив никакого внимания на мой свирепый взгляд, обращенный на ковбоя.
– Ладно, – сказала она. – Поскольку они друзья Маккаллохов.
Я насторожилась, но Бен просто зацепил большие пальцы рук за карманы джинсов и промолчал, не опровергая сказанного. Я подумала, что если бы он действительно хотел, чтобы мы ушли, то уже отправил бы нас собираться.
– Что там происходит? – спросила я, указывая в сторону рабочих столов, где девушка ставила номер на стеклянной банке, в которой, похоже, находился – но я очень надеялась, что ошибаюсь – какой-то огромный черный волосатый паук.
Доктор Дуглас жестом велела Марку дать объяснение.
– Дженни маркирует и заносит в каталог все найденные среди костей экспонаты.
Фин наклонилась поближе.
– Это что, ткань?
– Да, – ответила Дженни. – Мы точно не знаем, какая именно, пока не отправим ее в лабораторию. Но она очень старая.
Теперь и я увидела: это был изодранный клочок материи, толстые нити затвердели и стали хрупкими.
– Старая, как ваша бабушка или как Техасская революция[10]? – спросила Фин.
– Ну, это зависит от многих факторов. – Дженни, казалось, не обиделась на такой допрос с пристрастием. Она выглядела не намного старше нас. У нее было круглое, дружелюбное лицо и светло-каштановые волосы, заплетенные в две косички, которые в действительности не очень ей шли. – Почва, климат, влажность. Вернувшись в Остин, мы сделаем тесты.
Фин озвучила одно из своих неоднозначных «хм-м», будто обдумывая, какие тесты сделала бы сама, имейся у нее возможность. Я решила не спускать глаз с рук и карманов сестры.
– Посмотри на это, – сказал Марк, подняв подписанную коробку так, чтобы я могла в нее заглянуть.
– Наконечник стрелы? – Это прозвучало как вопрос, хотя форма камня сомнений не вызывала.
– Угу. Такими стрелами здесь двести лет назад пользовались коренные американцы.
– Может, это и убило нашего парня? – спросила я.
– Точно сказать нельзя, но, возможно, мы что-нибудь обнаружим, когда исследуем кости...
– В лаборатории. – Повторила Фин их обычный ответ, и Марк усмехнулся. А вот доктор Дуглас не улыбалась.
– Как насчет возраста скелета? – заговорила я немного поспешно, чтобы отвлечь внимание от сестры. – Вы можете хоть приблизительно сказать, он такой же старый, как и наконечник?
– Я не строю предположений, – ответила профессор. – Я уверена только в том, что он пролежал здесь намного больше ста лет. На это указывают корни растений, которые росли вокруг могилы. Подойди и посмотри.
Она повела нас к краю выкопанной площадки. Над нами высился бульдозер, а два студента, перебирающие землю в яме, прекратили работать, увидев наше приближение.
Марк указал на студентов и их деревянные поддоны с проволочным дном:
– Это Дуэйн и Лукас. Они просеивают вырытую бульдозером землю в поисках каких-нибудь других фрагментов костей или экспонатов, которые мы, возможно, пропустили. А Кейтлин и Эмери раскапывают могилу.
Кейтлин оказалась той самой девушкой, которую я поймала за оцениванием задницы Бена. Ее волосы были собраны наверх и выпущены через заднюю часть черно-красной бейсболки, и по шее сбегала струйка пота, пока Кейтлин работала. Она и тощий парнишка – ее напарник – выкопали уже около полуметра. Именно такой толщины был верхний глинистый слой почвы, а под ним уже начиналась каменистая земля. Потому местность так и подходила для выращивания винограда, лекарственных трав и выпаса крупного рогатого скота. Для других целей она непригодна.
Доктор Дуглас указала на наполовину вывернутый из земли – вероятно, бульдозером – куст вербены.
– Корни проросли сквозь ребра скелета, – сказала профессор. – Студенты работают вокруг них, чтобы осторожно извлечь кости.
Кейтлин, орудуя жесткой кисточкой, миллиметр за миллиметром освобождала от грязи ряд позвонков. Они не сияли белизной и чистотой как те скелеты, которые я видела в музеях. И было несколько тревожно наблюдать, как из грязи показывается легко узнаваемая форма позвоночника.
– Сколько от скелета вы обнаружили? – спросила я.
– Чаще всего в таких неглубоких захоронениях почти ничего не остается, – принялся объяснять Марк. – Останки часто оказываются на поверхности в результате действий животных или непогоды.
– Ты хочешь сказать, падальщики вытаскивают куски, чтобы поесть. – Фин не особо заботилась о деликатности формулировки.
– Мы стараемся отдать останкам хоть какую-то дань уважения, – неодобрительно заметила доктор Дуглас. – В конце концов, когда-то это был человек.
Я уставилась на позвоночник, развалившийся, словно куча кубиков, и задумалась: сохранилась ли хоть частичка человеческой энергии, связанная с этим местом, с этими останками? Волоски на затылке встали дыбом – может, из-за какого-то подсознательного отрицания напоминания о смерти, а может, еще из-за чего.
Я пыталась не думать о призраке в моей комнате, но чем больше я старалась, тем сильнее в груди скручивался узел страха, до сих пор полностью не отпустивший меня с прошлой ночи.
– У вас есть какие-нибудь предположения, кто это может быть или как он умер? – спросила я.
– Если на костях нет повреждений, – ответила доктор Дуглас, – невозможно установить причину смерти. А после того, как он столько времени пролежал в земле, очень трудно оценить масштабы исходных повреждений.
– По бедному парню еще и бульдозер проехал, – произнес Марк.
Доктор Дуглас с печальным неодобрением покачала головой:
– Какая жалость.
Бен издал многострадальный вздох, будто уже слышал это раньше:
– Мы же не знали, что он здесь.
– Да, – подтвердила профессор, хотя все еще походила на огорченного родителя. – Думаю, ничего нельзя было поделать.
Марк, у которого лучше получалось не отвлекаться от темы разговора, обратился ко мне:
– Когда вернемся на факультет, то изучим найденные кусочки ткани и узнаем, что это за материал. Это может дать нам какую-нибудь подсказку.
– А вы можете по структуре черепа определить, был ли он англо-, латино– или коренным американцем? – Спросила Фин, и мне стало интересно, о чем же она думает.
– Да, – ответила доктор Дуглас. – Но такие измерения мы проводим в лаборатории или в морге.
Сестра многозначительно вздохнула, услышав знакомый ответ. Глаза профессора сузились, словно Фин находилась на верхней строчке ее «студенты-на-исключение-дайте-мне-только-шанс» списка. Должна заметить, по телевизору некоторые вещи казались немного увлекательнее, или по крайней мере более уместными.
Словно оказывая огромную услугу, профессор продолжила:
– Я провела измерения бедра, которое нашел Марк. Судя по костям, мужчина был небольшого роста. Примерно сто пятьдесят семь сантиметров. Это указывает на более старое происхождение. За последние столетия, благодаря современному питанию, средний рост людей существенно увеличился.
Там, в яме, кости выглядели так одиноко. Я задумалась: если собрать все кусочки в холодной стерильной лаборатории, станет ли она лучшим местом упокоения, чем теплая земля Техаса? Кем он был? Иммигрантом или поселенцем? Коренным американцем? Века, много веков, – это огромный период времени.
В мои глубокие мысли просочился знакомый шум, возвращая меня обратно в двадцать первый век. Я поняла, что лаял Медведь. И Сэди тоже, поднимая хриплую собачью тревогу.
– Что за… – начала доктор Дуглас.
– Простите, – сказала я, уже начав обходить выкопанную яму с намерением успокоить питомцев. Но натолкнулась на Бена, а затем отлетела на Марка. Мы натыкались друг на друга как герои фильма «Три балбеса», пытаясь во что бы то ни стало добраться до собак. Когда мы расцепились, я застыла в ужасе от увиденного.
Лила не гавкала с остальными. Она была слишком занята собственными собачьими раскопками: комья земли разлетались в разные стороны, а Медведь с Сэди поощряли подружку радостным лаем.
О черт.
Я освободилась от Бена и Марка и побежала, слишком быстро, чтобы разобраться с ощущениями в моем животе: злость на собак, беспокойство о том, что из-за них нас выставят с участка, и кое-что другое. Какое-то необъяснимое внутреннее напряжение, вот только оно меня так подгоняло, что я без проблем неслась наравне с парнями.
– Лила, стой! – закричала я.
Никакой реакции.
– Брось это! – попробовала снова, но теперь менее испуганно и тоном альфы стаи.
На этот раз псина повиновалась, отступила назад и чопорно уселась, натянув поводок, который все еще был привязан к мескитовому дереву. Когда мы подбежали, Лила усмехнулась нам, гордясь выполненной работой и демонстрируя покрытые грязью морду и лапы.
Все четверо – Бен, Марк, я и собака – уставились на вырытую яму, в то время как остальные спешили к холму.
– Возможно, это кролик, – произнес Марк, хотя в его голосе слышалась надежда на что-то более скверное.
Это не кролик.
Мое сердце колотилось не только от бега. Адреналин пошел на спад, оставляя нечто другое, какое-то звенящее волнение, вибрировавшее внутри. Я никогда не была чувствительной, не говоря уже о телепатических способностях, но именно сейчас у меня возникло такое предчувствие, что вы и не поверите.
Опустившись на колени, я изучила вырытую Лилой в рыхлой черно-серой земле яму. Глубина сантиметров тридцать, а на дне виднеется что-то гладкое. Я разглядела дразняще торчавший кусочек находки размером с монету.
Погрузив пальцы в почву, зачерпнула ладонями землю и выбросила ее за пределы ямы. Я быстро расширила яму до конической формы, расчищая изогнутую куполообразную кость, которая затем приняла безошибочные очертания…
– Держи. – Марк вручил мне щетку вроде той, что использовала Кэйтлин для работы с костями, вырытыми бульдозером. – Попробуй ею.
– Спасибо. – Я взяла инструмент и сменила положение, чтобы лечь на живот. Марк сделал то же самое, но с другой стороны, и, когда я останавливалась, убирал землю. Казалось, земля не хотела отпускать то, что мы нашли.
Судя по гулу голосов, нас окружили люди. Я слышала скуление собак и видела туфли Фин рядом с несколькими парами обуви, которые не узнала. Они стояли чуть поодаль, поскольку в яме могли поместиться только четыре руки.
