Текст книги "Взрыв. Приговор приведен в исполнение. Чужое оружие"

Автор книги: Ростислав Самбук

Соавторы: Владимир Кашин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

Ажур, порядок, фирма…

Так выглядит и майор уголовного розыска, и подпольный бизнесмен, только в кошельке у Хаблака восемнадцать рублей с мелочью, капля в сравнении с деньгами, которыми бросаются «деловые» люди.

Хаблак расположился возле стойки и заказал легкий коктейль. Бармен, высокий молодой человек с темными, казалось бы, равнодушными, но острыми глазами, встряхивал шейкер. Майор, потягивая через соломинку сладкую, холодную и довольно вкусную жидкость, наблюдал за ним краешком глаза и, когда бармен приблизился к нему, спросил, как у старого знакомого:

– Саня, ты Инессу знаешь?

Бармен не удивился и не обиделся на такую фамильярность, верно, он никогда не удивлялся и не обижался, неуязвимость стала его второй натурой, без нее он не выдержал бы тут долго. Искоса посмотрел на Хаблака и ответил коротко:

– Знаю.

– Она сейчас тут?

Бармен не поинтересовался, кто этот незнакомец и для чего ему Инесса, в конце концов, и так было ясно.И все же нагловатая улыбка мелькнула на его лице, но Хаблак спокойно проглотил эту пилюлю. Был на работе, и никакие догадки бармена не могли выбить его из колеи.

Саня снова взялся за шейкер и объяснил:

– Второй столик справа – под окном. В черной кофте.

Хаблак поблагодарил легким наклоном головы, взял свой коктейль и направился в зал. Инесса сидела за столиком в одиночестве. Хаблак нерешительно остановился рядом, будто наткнулся на что-то. Девушка подняла на него глаза – большие, светлые и наивные, она умела производить впечатление. Хаблак оценил это сразу, сделал вид, что колеблется, ц спросил:

– Можно возле вас?

Инесса опустила ресницы. Не ответила, но и не возразила, только усмехнулась и едва заметно пожала плечами: мол, решай сам, никто тебе не навязывается.

Хаблак сел напротив Инессы, разгадав ее тактику:она то предлагала себя,тот, кто предлагает, всегда проигрывает, а умный должен выжидать.

Девушка, не поднимая глаз, занялась стаканом с пепсиколой, а Хаблак тем временем разглядывал ее.Она поправилась ему, и, если бы не недвусмысленная характеристика тети Нины, никогда бы не подумал о ней ничего плохого. Рассчитывал увидеть размалеванную Соню из Иванкова, которая вертелась постоянно в отелях, барах, и сидела перед ним девушка изящная, правда, веки подкрашены темнее, чем нужно, и зачем-то наклеила искусственные ресницы. Черные распущенные волосы падали на плечи, черная блузка оттеняла белизну кожи.И всяона была какая-то утонченная и нежная, даже беззащитная. Однако вдруг уставилась на Хаблака – внимательна и холодно, и майор понял, насколько ошибочны бывают иногда первые впечатления.

Хаблак достал пачку, вытянул сигарету, закурил и спросил коротко:

– Ты – Инесса?

Девушка снова опустила глаза и чуть отодвинулась от стола, как будто вопрос этот вовсе и не адресован ей, а навязчивый молодой человек зря теряет время, заигрывая с ней. Но тут же заученным жестом поправила блузку на груди, искоса взглянула на Хаблака, секунды или двух ей хватило, чтоб оценить майора и принять решение. Ответила совсем не то, чего мог ожидать Хаблак, – слова ее так не гармонировали с присущим ее внешности изяществом или, пожалуй, даже изысканностью:

– Чего тебе надо?

Хаблак вздохнул облегченно. Куда только делся внешний блеск, и разговаривать с Инессой стало до смешного просто. По крайней мере, Хаблак имел некоторый опыт бесед с такими особами.

– Тебе привет от Михаила, – сказал он.

Инесса бесцеремонно вытянула сигарету из его пачки:

– Какого Михаила?

– Из Одессы.

Девушка оживилась. Вероятно, воспоминание было ив самом деле приятным, так как улыбнулась Хаблаку нежно.Майор понял, что обязан этим щедротам Манжулы.

– Как он там? – поинтересовалась девушка.

– Хорошо. – Хаблак подумал: Инесса не очень бы огорчилась, узнав правду. – Он говорил, что с тобой а Киеве будет весело.

Глаза у Инессы сузились и потемнели.

– Это зависит не только от меня.

– Намек понял.

– Догадливый, значит…

Хаблак пренебрежительно ткнул пальцем в бутылку пепси, стоявшую перед Инессой, спросил:

– Коктейль заказать?

– Лучше шампанского.

«Ну и ну, – едва заметно покрутил головой Хаблак, – половина моих капиталов…»

Но молча поднялся и принес бутылку, извлеченную Саней из холодильника. Несомненно знал, что клиенты, интересующиеся Инессой, не ходят с пустыми карманами и соответственно требуют внимания.

Инесса жадно выпила сразу пол фужера, постучала по стеклу красно-черными ногтями и спросила:

– Миша ничего не передал мне?

За этим вопросом таился подводный риф, но Хаблак обошел его.

– Мы встретились случайно. Я спешил па самолет… Михаил сказал, что скоро возвратится в Киев. – Хаблак смерил Инессу взглядом и многозначительно добавил: – Теперь я начинаю понимать – почему.

Девушка допила шампанское и снова налила полный фужер.

– Тебе? – спросила.

Хаблак решительно покачал головой.

– Через два часа у меня важное деловое свидание. Но зато вечером… Если не возражаешь, могли бы что-нибудь придумать.

Инесса сделала вид, что колеблется.

– А что именно?

– Отпраздновать наше знакомство.

– Ты где остановился?

Хаблак показал глазами на потолок.

– Девятый этаж.

– В люксе?

– Не вышло.

– Но ведь номер отдельный?

Хаблак не стал ее разочаровывать.

– Поужинаем в ресторане? – предложил он.

– Вообще-то вечер у меня сегодня свободный;.»

– Значит, составишь мне компанию. Кстати, ты лучше, чем я себе представлял.

– Чем же?

– Девушка моей мечты! – Хаблак шел напролом, справедливо считая, что особые дипломатические хитромудрости с Инессой не нужны.

Девушка утолила жажду и пила теперь шампанское маленькими глотками. Немного опьянела, глаза у нее заблестели и щеки порозовели.

– Твоей мечты? – переспросила. – И ты мне нравишься.

– Из нас выйдет неплохая пара.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась она.

– Ты стройная и высокая, и я парень что надо…

– Мне нравятся высокие.

– И Михаил?

– Миша – чудо.

– Говорил: хорошо повеселились. И еще, что ты – класс…

– Нам было клево.

– Да, Михаил – компанейский товарищ. А ты любишь компании?

– Когда больше народу, веселее.

– И я так считаю. Тебя Михаил с кем познакомил?

– А у него в Киеве никого нет. Один Бублик.

– Это тот —высокий и лысый?С перебитым носом? Кажется, бывший боксер?

– Бублик – боксер? Да ты что?

– Я был уверен…

– Хоть видел его?

– Нет, но Михаил говорил: свой парень.

– Свой – это точно.

– Подожди, это у него «Волга»? Вишневая?

– Шикарная машина. С холодильником.

Хаблак замер, боясь спугнуть миг удачи. Еще один вопрос, один короткий, небольшой вопрос:

– А кто же он, Бублик?

Однако сегодня фортуна и так уже побаловала его.

– Какая-то шишка, – ответила Инесса, – из обслуживания.

– Ну-ну, – подзадорил ее Хаблак, – это меня очень интересует. По моей линии…

Если бы эта Соня знала, насколько Бублик интересует Хаблака! Если бы была немного наблюдательнее, обязательно поняла бы. Но сейчас Бублик был ей ни к чему, глотнула шампанского и покрутила фужер, чтоб Хаблак полюбовался ее маникюром.

– Объявится, – махнула рукой. – Бублик всегда объявляется. Без приглашения.

«Появлялся, – мысленно поправил ее Хаблак, – а теперь – черта лысого…»

– Бублик… – процедил презрительно, – Имя хоть имеет? Как его фамилия?

– Не знаю. Михаил его Бубликом называл. И я также.

Хаблак понимал, что его любопытство чрезмерно, но остановиться не мог, тем более что Инесса вроде бы не усматривала в его настырности ничего удивительного.

– Слушай, – сказал Хаблак, – а как нам найти Бублика? Мне нужен человек именно из сферы обслуживания. Он телефон не оставлял?

– Нет.

– А какой он внешне? Я тут многих знаю, может, мы с ним и знакомы?

– Толстый. Ему – за сорок. Мужчина денежный.

– Такой низенький?

– Не очень, немного ниже Миши, но я же говорю—толстый. Брюнет, круглолицый, ничего себе, еще хорошо сохранился, и щедрый. У него в машине всегда коньяк и закуска в холодильнике. Класс.

– И холодное шампанское?

– Точно, Бублик умеет жить.

– И куда же вы ездили?

– В лес за Броварами.

– А потом?

Привез сюда.

– В гараж не заезжали?

– Ну тебя, расспрашиваешь, как милиционер.

– Скажешь!.. Просто мы с Бубликом одно дельце обтяпали бы.

Инесса пошевелила кончиками пальцев:

– Такое?

– Догадливая. Вот покутили бы…

– Объявится, – сказала уверенно. – Никуда он не денется.

– А где Бублик живет? Не знаешь?

– Скорее всего на Сырце.

– Сам говорил?

– Нет, Михаил. Когда из леса возвратились, Бублик к нам в номер хотел попасть, чтоб выпить, а Миша не пустил. Сказал: тебе еще до Сырца добираться, а и так уже клюкнул.

Информация не очень точная: у Бублика могли быть дела на Сырце или держал там машину. Хаблак подумал немного и спросил:

– А номер его «Волги» помнишь?

– Зачем это мне?

– Может, случайно…

– Нет.

– Жаль.

– А ты Мише в Одессу позвони. Он и скажет, как найти Бублика.

– Точно! – притворился, что обрадовался, Хаблак. – И как я сразу не допетрил. – Поднялся, так как вытянул из Инессы все, что мог. – Пойду закажу разговор.

– До вечера?

– Тут, в восемь. – Хаблак ушел, зная, что Инессе придется долго ждать, но совесть не очень мучила его,вряд ли она будет скучать в одиночестве.

12

Президент сидел в мягком кресле-качалке в лоджии высотного кооперативного дома на набережной, видел, как на Днепре за Гидропарком резал воду белый теплоход, как садилось солнце у Лавры, вызолотив ее купола, – видел и не видел, во всяком случае, ни теплоход, ни днепровские склоны не радовали его, просто не придавал всему этому никакого значения – был человеком деловым, и красоты природы редко восхищали его.

Слева от Президента за столиком на колесиках сидел полный круглолицый человек. Удивительно, как од ухитрился поместиться на пуфике, и при этом еще улыбался, угодливо наблюдая, с каким удовольствием Президент закусывает коньяк лимоном, слегка покачиваясь в кресле.

– Дальше! – приказал Президент. – Итак, приехали в Одессу, остановились у Майки…

– В гостиницу не рискнули.

– Правильно, – похвалил Президент, – липший след…

– Позвонили тому фрайеру, не отвечает. Послали Майку, чтоб разнюхала. А что там нюхать: двери закрыты, в окнах не светится – усек, что к чему, и дал деру.

Президент поморщился.

– Надо же такое! – раздраженно махнул рукой. – Невезение… Взрыв в воздухе – и с концами. Никаких следов и красиво!

– Взрыв вы придумали здорово! – польстил толстый. – И сделали мы все так, что не подкопаешься. Он сам чемодан упаковывал, потом Рукавичка его в соседнюю комнату для разговора позвал, я мину и подложил. Сам завел и проверил. Плюс-минус пять минут, даже учел, что рейс может немного задержаться. Перед Одессой должны были взорваться.

– А скажи мне, Бублик, – вдруг хитро прищурился Президент, – тебе не жаль было?

– Манжулу?

– Нет, ведь самолет полон…

– На всех жалости не хватит.

– Вот-вот, – согласился Президент. – О себе должны заботиться, на всех прочих начхать.

– И наплевать. Так слушайте же дальше. Какая-то бабусенция сказала Майке, что сестра Михаила неподалеку в газетном киоске сидит. Ну мы не лопухи, позвонили на завод секретарше, она нам все и выложила: фамилию, имя и отчество директора, себя тоже назвала. Майка и подалась к киоску. А та бабка уши и развесила, все чин чинарем, мы его и выследили. На морском берегу и взяли.

Президент заметил:

– Не нравится… Как хочешь, Бублик, а это мне не нравится. Днем и на берегу – могли вас засечь.

– Нет, – возразил Бублик, – не волнуйтесь. Место там пустынное, никто не шатается, дачники за полкилометра на пляже…

– А как же он с вами пошел?

– Не хотел, – недовольно покрутил головой Бублик, – догадывался, что плохо ему будет, и не хотел. Не шёл, пока Рукавичка ему нож не предъявил. Даже уколол немного. Тогда пошел…

– Ну-ну…

– А дальше все как по маслу. Берег крутой, обрыв, и камни внизу. Он удрал бы, да посредине шел. Я впереди, а за ним – Рукавичка. Рукавичка и подтолкнул его…

– И никто не видел?

– Там пляж, повторяю, место совсем безлюдное.

Президент потянулся к бутылке, и Бублик увидел, как

дрожат у шефа пальцы. Улыбнулся снисходительно и сам

наполнил рюмки. Президент выпил поспешно и жадно. Коньяк успокоил его, откинулся на спинку кресла и сказал умиротворенно:

– Все хорошо, что хорошо кончается.

– Падло! – свирепо воскликнул Бублик. – Он полез и наш карман. Сколько, вы говорили, заграбастал?

– Пятьдесят, не меньше. Чистых пятьдесят тысяч, а может, и больше.

– Разве можно простить?

Президент закрыл глаза, подставив лицо солнечным лучам. Сказал рассудительно:

– Можно, даже это можно простить, Бублик, ну, вытащил Манжула из твоего кармана десять кусков… Ты бы не умер…

– Так почему же вы распорядились?..

Победная улыбка засияла на лице Президента.

– Потому, Бублик, что наследил он. Деньги мы с тобой имеем и будем иметь, а из-за Манжулы на нас бы вышли.

– Откуда знаете?

– Господь бог анонимку подкинул.

– Ну вы и даете!

– Милиция ему на хвост села, в Карпатах где-то оступился, обэхээсовцы в Манжулу и вцепились.

– Вот оно что! А я думал…

– И правильно думал, Бублик. Ты у меня разумный. Так будет с каждым, кто захочет обмануть Президента. – Это прозвучало несколько патетично, да и не совпадало с предыдущим заявлением Президента о том, что из-за десяти тысяч они не умерли бы.

Однако Бублику было не до психологических наблюдений. Сказал, потирая руки:

– Теперь оближутся… Манжула уже ничего не скажет.

Президент не ответил. Посидел немного с закрытыми глазами и наконец спросил, будто и некстати:

– Ты когда машину перекрасил?

– На вишневую?

– Ага.

– Прошлым летом.

– А инспекцию поставил в известность?

– Что перекрасил?

– Ну да.

– Зачем?

– Завтра отдашь Лазарю. Пусть снова сделает белой.

– Но мне же больше нравится вишневая.

– Скажите, пожалуйста, – преувеличенно вежливо, даже с издевательскими нотками сказал Президент, – а нравится ли вам это? – Скрестил пальцы обеих рук.

– Нет! – Бублик не заметил иронии. – Не нравится.

– А если не нравится, делай как сказано.

– Лазарь за срочную покраску знаете сколько сдерет? – сделал последнюю попытку отбиться Бублик. – Пять сотен.

– А свою голову во сколько оцениваешь?

Бублик с уважением похлопал себя по лбу:

– Пока что тут кое-что есть…

– Нет, если вшивых пять сотен считаешь. А ты подумал: кто-то в Одессе или там, ну на берегу моря, увидел вишневую «Волгу»? Убит человек – и «Волга» неподалеку…

– Нет, – уверенно ответил Бублик, – милиция у нас… Кому на себя убийство вешать хочется? Спишут на несчастный случай. Мы с Манжулы даже часы не сняли, а у него японские, никто его не грабил и не убивал, шел тропинкой над обрывом и споткнулся…

– Я сказал!

– Сегодня загоню машину к Лазарю.

– И поменяешь скаты.

– Но ведь совсем новые еще…

– А эти сожги где-нибудь в лесу.

– Еще ездить и ездить на них…

– Камеры можешь оставить, если уж такой жадный, И запаску.

– Сделаем.

– Рукавичке скажешь, чтоб слинял из Киева. На месяц.

– Денег потребует.

– Дашь пять сотенных.

– Пол куска Рукавичке хватит, – согласился Бублик. – Еще какие будут указания?

– Позвони Леониду. Вечером хочу с ним встретиться.

– Где?

– Скажешь Валере, чтоб оставил столик.

– К восьми.

– Приблизительно.

– Девушки?

– Без них. Разговор деловой. Если понадобятся, Валера найдет.

– Да, у Валеры всегда есть кто-то на подхвате.

Президент еще раз наполнил рюмки, они выпили и закусили дольками лимона, посыпанными кофе и сахаром – закуска, изобретенная, как узнал Президент, самим царем Николаем Вторым, а он ценил и уважал как старинные титулы, так и мишуру, связанную с ними. Любил носить дома приобретенную в комиссионке атласную стеганую куртку, в передней повесил зеркало в бронзовой раме и заставил сервант саксонским фарфором. Правда, рядом с изящными статуэтками стоял вульгарный хрустальный сервиз для крюшона. Крюшона у Президента не пили и в ближайшем будущем не собирались вить, однако сервиз занимал в серванте целое отделение и должен был свидетельствовать о респектабельности и финансовых возможностях хозяина.

– Можешь идти, – сказал Президент бесцеремонно.

Но Бублик не обиделся. Наоборот, поднялся с облегчением, так как пуфик уже успел надоесть ему. Незаметно потер ягодицу и все же, перед тем как исчезнуть, спросил:

– Пятьсот для Рукавички?..

Президент вытянул из кармана куртки пачку денег:

– Тут кусок. На машину и для Рукавички.

Бублик засунул деньги в задний карман джинсов. Хотел сказать, что и скаты недешево стоят, но не осмелился, в конце концов, решил, за шефом не пропадет.

Бублик ушел, а Президент, сняв куртку, в которой он немного вспотел, направился в комнату и растянулся на диване. Включил стереомагнитофон. Мирей Матье пела что-то меланхолическое. Президент любил энергичные ритмы, поменял бобину, теперь пел немецкий вокально– инструментальный ансамбль, и Президент, возбужденный коньяком и лимоном с кофе, подрыгивал в такт музыке голой ногой. Начал даже подпевать, немецкого, не знал, просто повторял отдельные слова, и на душе было приятно и легко. Правда, если бы знал, кто именно в этот момент шагает по набережной под окнами его дома, вероятно, не напевал бы так беззаботно, но откуда Президенту было знать, что майор Хаблак, который Только сегодня услышал о Бублике, едва не столкнулся с ним на станции «Левобережная»? И что этот самый майор живет тут же на набережной, через один дом? И что теперь их пути чуть ли не все время будут незримо перекрещиваться?

Но каждому свое. Хаблак, пообедав дома, что мог разрешить себе далеко не всегда, поехал в прокуратуру, чтоб сообщить Дробахе о встрече с Инессой, а Президент, утомившись от музыки, выключил магнитофон и задремал. Да и почему не поспать? С женой разошелся, дети не докучают, на работу спешить не нужно…

Вообще Президент с презрением относился к тем, кто был обременен хоть какой бы то ни было должностью, то есть должен был в определенное время занимать свое место где-либо за столом, станком или даже в отдельном кабинете, Хотя когда-то такой образ жизни приходилось вести и ему, но, слава богу, это было давно, пока он не выбился в люди, точнее, в «деловые» люди. Вот тогда и купил справку об инвалидности, даже получал пенсию, слезы, не пенсию, шестьдесят восемь рублей, столько стоят две бутылки марочного коньяка в ресторане.

Президент проспал до семи часов, принял душ, надел легкий летний костюм и поймал па набережной такси. Скорее было бы доехать автобусом до метро, а там всего несколько минут до ресторана, но Президент редко пользовался общественным транспортом, считая, что это унижает его достоинство. В дальние поездки его возил Бублик, с тем же Бубликом выезжал в обществе девушек за город – на пляж или в лес, были еще знакомые с машинами, но собственной Президент не заводил. Хотя и научился ездить. Мог приобрести почти новую или совсем новую «Волгу», Бублик сватал несколько раз, но, поразмыслив, Президент отказывался: еще не время.

«Волга» бросается в глаза. Не приведи господь, кто-нибудь из соседей глянет недобрым оком, сообщит кому следует, что скромный пенсионер (который, кстати, один занимает трехкомнатную кооперативную квартиру) за свои ежемесячные шестьдесят восемь рублей умудрился купить «Волгу». Боже сохрани, кому нужна такая реклама!

Правда, машину можно оформить на подставное лицо, хотя бы на того же Рукавичку. В последнее время Президент начал склоняться к такому варианту, однако окончательного решения так и не принял.

Он медленно поднялся по ступенькам в зал, где расхаживал Валера, отдавая какие-то распоряжения, постоял с минуту в холле за стеклянной дверью, этого оказалось достаточно, чтоб метр заметил его и поспешил, приветливо улыбаясь, навстречу.

Метр проводил Президента к его месту, отодвинул для него стул, откупорил бутылку холодной минеральной воды и наполнил фужер.

Президент поблагодарил легким наклоном головы, точно так, как благодарят официантов миллионеры в заграничных фильмах. Эти фильмы Президент смотрел почти все, особенно о шикарной жизни бизнесменов, дипломатов и кинозвезд – они были для него эталоном, на них он равнялся и мечтал о такой жизни, когда можно будет ездить улицами освещенного неоновой рекламой города с роскошными девушками в не менее роскошном автомобиле, не таясь и не боясь никого.

– Что закажете, Геннадий Зиновьевич? – Метр наклонился над столиком, поправляя и так безукоризненные салфетки.

– Сообрази сам, Валера.

– На сколько персон?

– Будем вдвоем. Я и еще один.

– Мужская компания? Не соскучитесь?

– Соскучимся, тебя кликнем.

– Сделаем, Геннадий Зиновьевич, для вас все будет по высшему разряду.

Президент подумал: попробовал бы ты не организовать!.. Правда, Валера – его фамилия, кажется, Лапский – не знает точно, кого именно обслуживает. Считает, одного из «деловых», и даже в голову ему не приходит, что самого Президента.

– Кто из официантов? – спросил Президент.

– Вася.

– Это тот, беленький?

– Вы остались довольны им.

– «Арарат» есть?

– Для вас найдется.

– Две бутылки. Сначала одну.

– Заметано.

– А если заметано… – Президент покрутил фужер на тонкой ножке, наблюдая, как играют в нем воздушные пузырьки. – Так скажи Васе, чтоб не тянул кота за хвост.

Валера поклонился и скользнул между столиками. Президент не без удовольствия проводил его взглядом и посмотрел на стеклянные двери холла, где уже появился Леонид Павлович Гудзий, или просто Ленька. Но так могли называть его лишь сам он, Президент, и Бублик.

Для всех остальных Леонид Павлович – человек уважаемый, начальник отдела главка.

Президент помахал рукой над головой. Леонид Павлович заметил и направился к нему, солидный, еще молодой, но уже несколько отяжелевший мужчина – от дел и забот, как любил говорить в кругу товарищей по службе, или от просиживания штанов, об этом более категорично и правдиво заявлял после нескольких рюмок в ресторане.

Правда, в кругу «деловых» не пил никогда. Президент оберегал Леонида Павловича и позволял только себе, и то нечасто, поседеть с Гудзием – попробуй отыскать еще такого Леньку! Он – на переднем крае, с него да Гаврилы Климентиевича, непосредственного шефа Гудзия, заместителя начальника главка, начинались их дела, и дай боже, чтобы так было всегда!

Где еще откопаешь таких людей? Эти уже подкормлены, знают таксу за услуги, а к другим еще надо было бы искать подход, и неизвестно, найдешь ли…

Леонид Павлович сел напротив Президента, белоснежной салфеткой вытер вспотевшее лицо и потянулся к фужеру, наполненному Валерой.

«Хамье! – неприязненно подумал Президент. – Разве так ведут себя в изысканном обществе?»

Но Гудзию, вероятно, было наплевать на все изысканные общества мира – осушил фужер и заявил:

– Голоден как черт. Уже начало девятого, а я не ужинал. И домой не зашел, задержался в главке.

– Несут, – не без торжества промолвил Президент, – уже несут, и сейчас все будет.

Увидев «Арарат», Леонид Павлович с уважением посмотрел на Президента, однако сразу же забыл о нем и стал накладывать в тарелку салат. Подцепил вилкой кусок жирного балыка, намазал маслом ломоть белого хлеба и лишь тогда выжидательно посмотрел на Президента. Тот взял рюмку.

– Будем, – сказал коротко. Не любил долгих тостов, Тосты нужны для девушек, слушают и раскисают, а «деловые» люди потому и называются «деловыми», что умеют делать дела, а не болтают.

– Будем, – повторил Леонид Павлович, и они выпили. Гудзий сразу жадно набросился на еду, а Президент поковырял вилкой салат, пососал маслину и налил по второй.

– Куда гонишь? – запротестовал Леонид Павлович, то Президент отмахнулся: не хочешь, не пей, а сам сделал маленький глоток, – Ты уже заказал горячее? – спросил, жуя, Леонид Павлович. – Я бы не возражал против вырезки.

Президент кивнул и повернулся к дверям, где стоял официант. Тот сразу заметил это движение и скользнул к их столику. Наклонился к плечу Президента и слушал внимательно.

– Кто сегодня на кухне, Вася? – спросил Президент.

– Шеф?

– Я бы на твоем месте не задавал глупых вопросов.

– Извините – Платон Кондратьевич.

– Передай Платоше бутылку шампанского, – приказал Президент. – И скажи: мы не против вырезки.

– Сейчас обязательно передам… – буквально расцвел в улыбке официант.

Он поспешил на кухню, а Президент поучительно сказал Леониду Павловичу:

– Что официант? Пешка, от него, почти ничего не зависит. Ему на поднос поставят – принесет. А ты шефу угоди – он тебе в вырезку душу вложит, не говоря уж о приправах. Вот увидишь, Платоша нам сегодня такой соус выдаст, пальчики оближешь.

К вырезке официант принес вторую бутылку коньяка, и Президент решил, что Леонид Павлович созрел для разговора. Потому, когда Гудзий потянулся к «Арарату», Президент перехватил его руку.

– Подожди, Леня, – сказал, – ешь это Платошино творение и слушай меня как следует.

Гудзий положил вилку. Знал: в ресторан позвали недаром, вот и начинается настоящая беседа. И нужно взвешивать каждое слово, иначе этот тип обведет вокруг пальца, – главное, мера риска и плата, важно не продешевить.

– Ешь, Леня, – продолжал Президент чуть ли не нежно, будто имел дело с капризным ребенком, но Гудзий решительно покачал головой.

– Говорите, что надо. – Глаза у него напряглись.

– Ничего особенного. Во-первых, дела с металлом пока что прекращаем. До лучших времен.

– Что-то случилось? – Леонид Павлович испугался.

– Ничего особенного, Манжула наследил… – не хотел Президент сообщать об этом, но в последний момент решил, что нужно: немного постращать этого министерского гуся не мешает – станет осторожнее и будет знать, что именно ждет его в случае отступничества. Потому и добавил угрожающе: – Наследил Манжула и погиб. На тот свет унес все тайны.

– Михаил Никитич? – не поверил Гудзий.

– Да. Манжула, – подтвердил Президент и продолжал, зная, что делает ошибку, однако был не в силах остановиться, все же коньяк ударил ему в голову и развязал язык: – Слишком умным оказался Михаил, деньги за последний вагон себе в карман положил, к тому же милиция на него вышла, сам в этом признался, вот и пришлось убрать.

Убить? – ужаснулся Гудзий.

– Называй это как хочешь, Леня, но нет больше Михаила Манжулы. И не будет никогда.

Леонид Павлович невольно отшатнулся от стола и спросил испуганно:

– Вы?

– Ну что ты, дорогуша, есть разные способы. – Вдруг врожденная осторожность взяла верх, и Президент объяснил: – Я к этому не имею отношения. Нет Михаила так и нет, и пусть земля будет ему пухом.

– Как он погиб?

– Не все ли равно? Шел по берегу моря, оступился, не удержался, упал с высоты на камни. Несчастный случай.

– Так я и поверил…

– Говорю: несчастный случай, и должен верить. Но сам понимаешь – с металлом теперь опасно. Что милиции известно, за что уцепились – мы не знаем. Еще один вагон – и должны переждать. До конца года.

Леонид Павлович разгладил на столе смятую салфетку. Сказал, глядя на Президента исподлобья:

– Все это правильно, береженого и бог бережет, но я рассчитывал… И жена договорилась насчет нового гарнитура…

– Сколько? – спросил, будто гавкнул, Президент.

Гудзий хотел сказать: три, однако вовремя запнулся и

с трудом выдавил из себя:

– Пять тысяч. Знаете, мебель подорожала.

– Получишь.

– Благодарю. – Леонид Павлович вздохнул с облегчением и наполнил рюмки.

Но Президент помахал указательным пальцем:

– Погоди! Эти пять кусков надо заработать.

– Считаю, что мой вклад… Я уже не говорю о Гавриле Климентиевиче! Что вы без нас?

– А что ты без меня?! – рассвирепел Президент.

– Хорошо, – попятился Гудзий, – что нужно?

– Мелочь… Подпись товарища… – Назвал фамилию начальника главка. – Это из вашего же министерства, и должен найти ход.

Гудзий покачал головой:

– Но в том главке у меня никого нет.

– А ты подумай. Гарнитур стоит того.

Леонид Павлович оперся локтями о стол. Почувствовал, как вкусно пахнет вырезка, и подумал: сегодня они пропьют в ресторане половину его зарплаты. Роскошная жизнь, и когда он еще позволит себе такой коньяк? Но, в конце концов, Он может ограничить себя, перейти на обычную водку в буфете за квартал от главка – бутылка па троих и приятный разговор в обществе коллег, – с этим можно смириться. Однако жена уже договорилась насчет гарнитура, и он сказал, что деньги будут…

А попробуй заработать пять тысяч! Полутора годовая его, Гудзия, зарплата…

– Что нужно подписать? – поинтересовался он.

– Полиэтиленовая крошка. Двести тонн сырья для одного завода. И все, точка.

Леонид Павлович быстро прикинул варианты. Когда– то встречался с одним деятелем из того главка. Приблизительно его, Гудзия, ранга. Начальник отдела. Может, он? Нет, сильно идейный, такому только намекни, побежит в партком…

Неужели никого нет?

Леонид Павлович хотел уже признать свою несостоятельность, когда вдруг вспомнил Лиду. Улыбнулся, обрадовавшись. Да, Лида сделает это шутя и играя. Ну, в общем, без особых трудностей. Работает в плановом отделе, подсунет начальству на подпись бумажку среди прочих – кто обратит на нее внимание? Впрочем, есть еще шанс, он научит Лиду, знает, как это делается: надо уже после подписи добавить в документе цифру, – может, только во втором экземпляре, – и пошла бумажка, кто ее заметит в огромном потоке входящих и исходящих?

А Лидочке за это две сотни па новые сапожки. От заинтересованного человека, мол, друг там па заводе работает, с планом у них тяжело, вот и попросил помочь.

Сапожки же – так, игрушка, премия, мелочишка…

Леонид Павлович поднял рюмку и пообещал:

– Сделаем. Я знаю там одну девушку. Попробуем

организовать, Геннадий Зиновьевич, думаю, будет порядок.

Президент выпил с облегчением. Собственно, ради этой полиэтиленовой крошки и пригласил Гудзия в ресторан и потратился на марочный коньяк. Если бы не крошка, на черта ему этот самоуверенный индюк!

Президент посмотрел, как энергично жует Леонид Павлович, вспомнил, как тот пять минут назад пытался задрать хвост, выказал непокорность. Подождите, как же он сказал? Кажется: «Что вы без нас?» То есть без него, Гудзия, и еще его вечно надутого шефа – заместителя начальника главка… Обнаглели. Надо поставить на место. Иначе потом будет хуже.

Президент выпил стакан минеральной и начал вкрадчиво:

– Ты, Леня, послушай меня внимательно. Это там, в главке, ты и твой шеф – начальники, а тут, – похлопал ладонью по столу, – придется быть помягче. Ведь мы теперь с вами одной веревочкой связаны и в таком виде над пропастью ходим. Если один оступится, все упадем, усек?

Но Леонид Павлович наслаждался вырезкой под воистину божественным соусом, а коньяк вскружил ему голову. Он не обратил особого внимания на слова Президента и отмахнулся:

– Что это вас потянуло на такой разговор? Все под богом ходим, что кому выпадет, то и получит. – Вдруг суть сказанного дошла до него, и Гудзий, сразу протрезвев, перегнулся через стол и выдохнул в лицо Президенту: – Нет, не пройдет! Вы меня в свою компанию не зачисляйте. Вы – особая статья и на дно меня не потянете. Ясно? В случае чего – я ни при чем и вас впервые вижу…