Текст книги "Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Андрей Николаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 78 страниц)

– Ахмет-Гирей.

– Ха! – Касьян откинулся на скрипнувшем стуле. – Так я его знаю. Было дело, он даже заявил, что считает себя моим вечным должником.

– Интересный расклад, – протянул Алекс, – ладно, это мы еще обмозгуем. Слушай дальше. Несколько дней назад, под восторженные вопли всей свободной прессы, султанат вывел экспедиционный корпус с планеты, а буквально несколько часов назад было объявлено, что на Акмон прибывает молодой повелитель Итиля, дабы лично выразить благодарность самому Александру Великому и его гетайрам. Слушатели же старшего курса школы Аристотеля должны были выступать в качестве почетного караула. Кстати, выпускники школы удостаиваются чести видеть Аристотеля во время церемонии посвящения в гетайры. Первый выпуск школы намечен через месяц.

– А ты его увидишь?

– Мне пока рано. Между прочим, мы изучали его труды, и лично мне они вполне нравятся. Действительно, любой человек сможет легче достичь своего счастья, если его способности и возможности будут использованы наиболее полно. И каждый обретет свою долю почета и уважения.

– Так… а ты еще говорил, что мозги тебе промыть не сумели, – заметил Полубой. – Только один вопрос: кто будет определять меру способностей и долю почета и уважения? А ну как этот кто-то ошибется? А вдруг одаренный почетом решит, что его доля несправедливо мала? Без переделки мозгов людей эту проблему никак не решить…

– Ну, в общем, ты прав, – согласился О’Доннел. «Еще бы не прав», – подумал Полубой. Все самые чудовищные преступления и все периоды самого большого мракобесия в человеческой истории начинались именно с того, что кто-то открывал совершенно точный рецепт установления среди людей царства всеобщего добра и справедливости. Ибо никто и никогда не делает ничего во имя зла. Кроме, конечно, отрицательных героев дешевых 3D боевиков, возглашающих служение злу смыслом своей жизни. Все остальные действуют во имя добра: инквизиторы, оправлявшие на костер средневековых ученых, делали это вовсе не от собственной кровожадности, а в искреннем убеждении, что спасают их погрязшую в ереси бессмертную душу. Наполеон, ввергнувший Европу в пучину великой войны, ради утверждения «свободы, равенства и братства» так же искренне считал, что несет народом именно то, что провозглашал. «Особые тройки», боровшиеся с «классово чуждым элементом» во имя торжества мировой пролетарской республики, так же были убеждены, что приближают счастие «всего трудового народа». А Гитлер, создавший чудовищную машину по уничтожению в печах крематориев евреев, цыган, славян и иных «неполноценных» рас, также сделал это не из природной предрасположенности к садизму, а во имя освобождения территорий для «совершенного человека», в необходимость создания и воцарения которого свято верил. Никто из них никогда не заявлял, что действует во имя зла. Все они совершали все свои преступления «во имя добра и справедливости».

– Ты можешь устроить мне встречу с Ахмет-Гиреем?

– Надо подумать. Делегация Итиля прибывает послезавтра. Для них освободили девятый сектор. Что ему передать?

– Скажи, что его хочет увидеть один из его знакомых археологов. Он поймет. Только предупреди, что археология для меня в прошлом и если он не покажет на людях вида, что мы знакомы, я буду ему благодарен.

– Сделаем, – Алекс помолчал, испытующе взглянул на Касьяна. – Для тебя есть еще кое-что.

– Так говори, не тяни душу.

– Тебе привет от одного твоего знакомого. Он просил передать вот такие слова, сказал, что ты поймешь: «не ходи на тот конец, не водись с ворами; рыжих не воруй колец – скуют кандалами». Любопытный текст, и звучит как предостережение.

Полубой нахмурился. Где-то он уже слышал эти рифмованные строки. Кто-то читал их или пел под гитару, с папиросой в зубах, прищурив светлые глаза…

– Костя… черт возьми, это же песня, которую…

– Спокойно, – умерил восторги Касьяна Алекс, – узнал, да?

– Сашка, – Полубой вытаращил глаза на О’Доннела, – да кто ж ты такой? Я-то думал, что ты… а ты… эх, мать честная!

– Еще он просил передать, что потомственный аристократ остался жив.

– Аристократ? Кирюха! Елки палки! – Полубоя распирало от нахлынувших чувств. – Сашок, дай я тебя поцелую… нет. После. Давай водки выпьем! Это ж такой праздник!

– Нет на Акмоне водки, Касьян, – сказал Алекс и огляделся, проверяя, не привлекли ли они внимания, – успеем еще отпраздновать, было бы что. Слушай внимательно: сегодня объединенный флот покинул место дислокации. У нас от силы неделя. Если тебе нужна информация – скажи, я достану. Я не знаю, какое у тебя задание, но меня попросили содействовать тебе во всем.

– Ну теперь мы горы свернем, – Полубой сжал кулак, – держитесь, господин граф! Ты всех гетайров видел?

– Да. Знаком почти со всеми, а что?

– Тебе не показалось, что ты кого-нибудь их них видел раньше?

– Неарх, Клит, Лисимах, Птолемей, Кассандр, – стал вспоминать О’Доннел, – а я должен кого-то был видеть раньше?

– Не исключено. Хорошо, гетайр Птолемей – это граф Кайсаров.

– Ни чего себе… – пробормотал О’Доннел, – но графа я не видел ни разу. Слышал скандал, когда Екатерина Дашкова…

– Вот именно, скандал. Но тот скандал – это просто рябь на воде, по сравнению с тем, который будет, если выяснится, что племянник императора и гетайр Птолемей – одно лицо. Мое задание было: при поддержке эсминца «Дерзкий» перехватить корабль Птолемея, взять на абордаж и вывезти в империю. Исходя из этого и давай думать, как быть дальше. Я уверен, что Ахмет-Гирей нам поможет. Он встречался с гетайрами?

– И даже с Александром. Они виделись, когда Александр предложил ему свою помощь. Ахмет-Гирей помощь принял, иначе султан Махмуд попросту уничтожил бы его. Мне кажется, Ахмет-Гирей слишком независим, чтобы плясать под чью-то дудку. Ему устраивают здесь королевский прием, организуют встречу с Аристотелем именно, чтобы он отбросил сомнения. Представляешь, насколько окрепнет Александр, если к нему присоединится целый мир? Пусть населения там немного и расположен он у черта на рогах, но каков будет политический эффект! Опять же – базы, сырье, люди. Это тебе не система Лотар, которую еще осваивать надо.

– Обязательно надо увидеться с Ахмет-Гиреем до его встречи с Аристотелем. После свидания с наставником Александра, а думаю, я знаю, кто он, перетащить на свою сторону Ахмет-Гирея будет невозможно.

– Значит, увидишься с ним до встречи с Аристотелем. Сутки Ахмет-Гирей проведет на Акмоне, а уж я постараюсь устроить вам приватную встречу.

– Договорились. А теперь извини, мне пора на корабль. Знал бы ты, сколько всего на меня свалилось: набор экипажа, закупка провизии, замена орудий… голова пухнет.

– А ты думал, командовать кораблем – это стоять на мостике и отдавать приказы? – усмехнулся Алекс. – Ничего, пока у тебя неплохо получается.

Полубой с сожалением отставил пустую кружку, кивнул Алексу и вышел из кафе.

Он еще не представлял, каким образом сможет выполнить задание, но то, что он уже не один, то, что Небогатов жив и объединенная эскадра выступила в поход, добавило уверенности в удачном завершении операции. В непременной неразберихе сражения за систему он непременно найдет способ захватить Птолемея. Или уничтожить его. Не хотелось бы, но приказ был четким.

Знакомый портье вежливо, но равнодушно кивнул Полубою, когда тот прошел к лифтам. Портье уже привык, что команда «Божьей заступницы» во главе со своим капитаном слишком занята, чтобы тратить время на увеселения. Странный капитан, что и говорить. Слишком уж деловой для капитана пиратского корабля.

Глава 38

– Господин Полубой!

– Господин Ахмет-Гирей!

Несмотря на несколько официальное приветствие и неловкость первых минут, Касьян видел, что Ахмет-Гирей рад его видеть. Алекс привел Ахмет-Гирея в номер гостиницы, которую снял еще вчера. Полубой пришел немного раньше и успел заказать в номер легкий завтрак.

Они обнялись, похлопывая друг друга по спинам, после чего присели за стол, на котором стоял пузатый чайник и несколько тончайших фарфоровых чашек.

– Нет радости большей, чем видеть дорогого друга после продолжительной разлуки, – прижав руку к сердцу, сказал Ахмет-Гирей, – сердце мое наполнено счастьем, как кувшин хрустальной водой из горного родника.

– Чем дольше разлука – тем радостнее встреча, – Полубой с некоторым усилием сложил цветистое приветствие. Все-таки у его собеседника был в этом гораздо более долгий опыт. – Душа моя поет от хм… удовольствия, а слезы на глазах – это слезы восторга.

Алекс взглянул на Касьяна, будто чтобы поверить, действительно ли тот проливает слезы, закусил губу, чтобы не улыбнуться, и разлил по чашкам ароматный чай – настоящий цейлонский, до которого Неарх был большой охотник.

Беседа потекла неспешно, как высыхающая река на выжженной солнцем равнине. Ахмет-Гирей справился о Ричарде Сандерсе. Полубой ответил, что, по слухам, Дик вышел в отставку, но не унывает, а живет в свое удовольствие, и в свою очередь осведомился, как поживает Анжела Янсен. Немного помрачнев, Ахмет-Гирей ответил, что госпожа Янсен, к сожалению, не смогла привыкнуть к его образу жизни и они расстались более года тому назад.

Выпили по одной чашке, О’Доннел налил по второй. Полубой не знал, как приступить к делу, но Ахмет, почувствовав его нетерпение, улыбнулся.

– Касьян… вы ведь позволите мне так вас называть? Спасибо. Я вижу, вы хотите что-то сказать мне. Давайте оставим эти церемонии и поговорим на волнующие вас темы. Я все-таки долго жил как европеец, и восточный этикет утомляет меня не меньше, чем вас.

– Отлично, – воскликнул Полубой, – прежде всего вопрос: многим ли вы обязаны Александру Великому и гетайрам?

– Сказать, что немногим, было бы сказать неправду. Обязан целостностью своей страны, жизнями своих подданных, да и своей тоже. Я еще не знаю, что может попросить Александр в ответ на свою услугу, но есть вещи, которыми я не поступлюсь никогда. Это независимость Итиля и моя вера.

– Боюсь, вы потеряете и то и другое, если войдете с ним в соглашение, – вступил в разговор О’Доннел.

– В таком случае соглашения не будет, – невозмутимо сказал Ахмет-Гирей.

Полубой и Алекс переглянулись. То, что они услышали, вполне их устраивало. Пора было переходить к делу.

– Это в том случае, если вы сможете отказаться, – сказал Полубой, – поверьте, у них есть очень сильное средство, чтобы убедить вас принять предложение.

Ахмет-Гирей гордо выпрямился, черные глаза его блеснули огнем, который он обычно научился скрывать, научившись у европейцев прятать свои чувства за маской невозмутимости.

– Мой род восходит к самому пророку Мухаммеду, Касьян. Никто не в силах заставить меня отказаться от заветов предков или нарушить мою клятву, а я поклялся своим подданным, что принесу народам Итиля независимость.

– Я вам охотно верю, мой дорогой друг, – постарался успокоить его Полубой, – однако есть обстоятельства, в которых человек бессилен. Я примерно могу представить, что вам предстоит. Вот послушайте…

Позже Полубой признался Алексу, что не ожидал от себя подобного красноречия. Почти ничего не скрывая, он описал Ахмет-Гирею выпавшие на его и Ричарда Сандерса долю приключения на Хлайбе. Он мог бы опустить многие подробности, но ему хотелось показать Ахмету, что ни он, ни Сандерс вовсе не мальчики для битья. Собственно, в этом Ахмет мог убедиться, когда яхту, на которой они летели на Хлайб, взяли на абордаж регуланские рейдеры, имевшие целью доставить Ахмет-Гирея к султану. Тем не менее под Развалинами, расположенными под городом Пяти Башен, они столкнулись с такой силой, которой не смогли противопоставить ничего. Оказалось бессильным оружие, потому что в голову не пришло мысли им воспользоваться, отказал даже инстинкт самосохранения – и Полубой, и Сандерс, и Лив Уиллер были готовы покончить жизнь самоубийством или перебить друг друга по приказу крылатого чудовища, подавившего их волю. Предупреждая возможный вопрос, Полубой сказал, что почти уверен: завтра на Афродите Ахмет-Гирей встретит в образе Аристотеля не умудренного жизнью старца с благородными сединами, а фиолетового монстра.

Ахмет слушал, все более хмурясь. Выслушав все, он долго молчал, задумчиво перекатывая в руке чашку с остатками чая.

– Ну а каким же образом вы справились с этим… существом? – наконец спросил он.

– Справился не я. Помните тех зверюг, которые помогли нам отбить абордаж?

– Конечно помню, – воскликнул, просияв, Ахмет, – чудесные звери! Я бы с удовольствием завел несколько штук.

– Они оказались невосприимчивы ни к визуальному, ни к акустическому, ни к экстрасенсорному воздействию чудовища. Не знаю, справились бы мы с ним своими силами, но когда мы с Диком вышли из транса, риталусы уже добивали его.

– Кстати, риталусы здесь, на Акмоне, уважаемый Ахмет-Гирей, – сказал Алекс, – и если вы захотите нам помочь… и себе в том числе, у нас будет неплохой шанс победить.

– Допустим, мы с ним справились. А что дальше? Как я понимаю, в системе несколько тысяч сторонников Александра. Нас не выпустят живыми.

– Вы в курсе, что на подходе к системе объединенная эскадра под командованием адмирала Белевича.

– Конечно, я знаю, что против гетайров образована коалиция, но кажется, между ее участниками возникли серьезные разногласия. Вы сами-то знаете, что Регул отозвал почти все корабли в связи с инцидентом над Итилем?

– Нет, мы этого не знали, – сказал Полубой, – но я знаю, что даже если русский флот останется один, он не отступит.

– Эскадра будет здесь уже завтра, – сообщил Алекс, – у меня есть возможность получать информацию с постов дальнего обнаружения, которыми гетайры наводнили пространство вокруг системы. Думаю, у нас будет возможность… да что там, я уверен, что гетайрам будет не до нас. Я знаю, что на Афродиту вы полетите с Птолемеем и Неархом. Касьян будет сопровождать вас, как будущий слушатель школы сарисфоров. В крайнем случае вы сможете отсидеться на Афродите. Думаю, в течение трех суток на планету высадится десант.

– Весь вопрос, сможете ли вы устоять перед атакой на вашу психику. Я не представляю пока, как можно защититься от ментального удара. Может быть, попытаться не слушать и не смотреть?

– У меня есть вот это, – Ахмет-Гирей достал из-за пазухи цепочку с оправленным в серебро камнем красного цвета. – Этот талисман мне дал Белый имам, который живет в неприступных горах Итиля. Он дал мне этот камень, когда я просил у него благословения, чтобы поднять восстания против султана. Молитва к Всевышнему и камень Веры помогли мне в моих начинаниях. Помогут и на этот раз.

Полубой скептически посмотрел на талисман, однако счел за нужное промолчать. У многих его знакомых в морской пехоте были талисманы, многие верили в приметы. Кому-то это помогало, кому-то нет, но то, что талисман добавлял уверенности в собственных силах, оспорить не мог никто. Если камень и молитвы помогут Ахмету продержаться до того, как подоспеет Полубой с риталусами – тем лучше.

– Мне бы не хотелось, уважаемый Ахмет-Гирей, – сказал Касьян, – полагать, что вы помогаете нам только потому, что когда-то объявили себя моим должником. Если вы…

– Ни слова больше, Касьян, – Ахмет-Гирей поднял руку, прерывая его, – мой долг перед вами вечен, но сейчас я только делаю то, что считаю нужным.

Полубой и Алекс проводили своего гостя к ожидавшей его охране. На Акмоне в ней не было необходимости, однако пока что Ахмет-Гирей выступал как союзник Александра, а не как подданный, и положенный этикет соблюдался достаточно строго.

Глядя вслед окруженному телохранителями Ахмет-Гирею, Алекс покачал головой.

– Как полагаешь, не передумает? Все-таки мы не представили ему никаких доказательств наших слов, а Александр заставил отступить самого султана Махмуда.

– Завтра увидим, – буркнул Полубой.

– Давай на всякий случай попрощаемся, что ли, – внезапно сказал О’Доннел.

Полубой недоуменно приподнял бровь.

– Ты что это?

– Всякое может случиться.

– Сашок, – вполголоса сказал Касьян, – случиться может что угодно. Главное, ты не забывай первое правило русского спецназа.

– Никогда не сдаваться, – задумчиво проговорил Алекс, – до сих пор не забывал.

– Вот и все, что нам надо помнить. А то – прощаться давай!

Глава 39

Полубой прошелся вдоль строя, заложив руки за спину и опустив глаза. Разговоры стихли, можно было начинать. Конечно, это не флотский экипаж, но он таким никогда и не будет. Не для того эти парни вышли в космос, чтобы тянуться перед кем-то, даже перед собственным капитаном. Что ж, за неимением гербовой бумаги, пишут на простой, почему-то вспомнилась старая поговорка. Эх, скомандовать бы сейчас «смирно» да поставить задачу, как положено. Были бы в экипаже хоть десяток мужиков, знающих, что такое военный приказ…

Касьян остановился, повернулся к строю и обвел всех глазами. Стоят, переминаются, смотрят с нетерпением. Давай, капитан, толкни речь, да разойдемся. Что у нас, дел нет, как только тебя слушать. Вон эскадра на подходе, на Акмоне все бегают по кабакам да по девкам, как тараканы ошпаренные, а мы даже по рюмке напоследок пропустить не можем.

– Значит так. Кто хочет сдохнуть в системе Лотар за Александра и гетайров, выйти из строя.

Во, даже дыхание затаили.

– Ты что, Убивец, издеваешься, что ли? – спросил Грег.

– Стало быть, никто, – констатировал Полубой. – А кто хочет вернуться в нормальный мир и потратить деньги, которые мы честно заработали? Кто хочет иметь виллу, девок, пить дорогой коньяк и целыми днями валяться на пляже?

Молчание. Видно, вставшая перед глазами картина настолько пришлась всем по душе, что отвечать на вопрос сочли излишним.

Наконец Ехидна-Джонс нарушил молчание.

– Убивец, кончай мудрить. Есть предложение – говори прямо, нету – пошел…

– Предложение есть. Если будете делать, как я скажу, объединенная эскадра вас не тронет.

– А ты что? Сматываешься?

– Куда я из системы смотаюсь? Спрятаться здесь не удастся – освоена одна Афродита, и через неделю десант русских выловит всех как кроликов и отправит на Лай Грызуна, на рудники. Я предлагаю вам жизнь.

– Бросить гетайров? – хмуро спросил Лэнс. – У всех у нас контракт с ними. Ты слышал когда-нибудь о таком понятии, как честь наемника?

– Контракт у вас со мной, а с гетайрами только у меня, – поправил его Полубой, – не будет у вас греха на совести. Так как?

– А ведь он прав, – сказал Мартин-Иголка.

– Ладно, говори, – разрешил Ехидна-Джонс.

– Спасибо, – поблагодарил Касьян, – только всем о том, что надо делать, знать не обязательно. Вместо меня старшим оставляю Лэнса. Помощниками – Грега, Ехидну и Мартина. Всех, кого назвал – ко мне в каюту, остальным разойтись. Чтобы не думали, будто какая измена готовится, скажу: будете прорываться из системы там, откуда идет объединенная эскадра. До орбиты внешних планет гетайры вас не тронут, а там русские помогут. Разойдись!

В каюте, пригласив всех присаживаться, Полубой встал возле двери.

– Объясняю задачу, – с места в карьер начал он, – выходите на границу системы к поясу астероидов и даете объединенной эскадре лазерную подсветку на астероиды, на которых оборудованы капониры с планетарными мортирами. Все. Ничего сложного в этом нет. После этого, не дожидаясь меня, можете катиться на все четыре стороны.

– А чегой-то ты у двери встал, – спросил Ехидна, щуря глаза, – поубиваешь, если откажемся?

– Первым залпом подсеченные мортиры размажут нас, а потом займутся эскадрой, – меланхолично сказал Мартин.

– А вот это уже твое дело, как от них уйти. Ты выдай на эскадру указание целей и мотай оттуда, как можно быстрее. Мне кажется, на астероидах будет не до вас.

– Мы выйдем из зоны поражения через сорок минут хода, – принялся вслух рассуждать Мартин, – если русские затянут с открытием огня…

– Хочу на виллу, – заявил Грег, поднимаясь, – я хоть и абордажник и в ваших навигационных делах ни хрена не смыслю, но если кто захочет мне помешать пить коньяк на пляже – укорочу на голову и глазом не моргну.

– А я тебе помогу, – сказал Лэнс. – Ну что, Убивец. Я так понимаю, что вряд ли мы еще увидимся. Космос большой. Но если захочешь – найдешь. Думаю, через пару лет спокойной жизни мне снова захочется пощекотать нервы абордажем.

– Надо же, – проворчал Ехидна, выходя из каюты, – и ни разу никого подонком не обозвал.

– Это потому, что я волнуюсь, – сказал ему вслед Полубой.

Вещи были уже собраны. Собственно, и вещей-то не было. Сабля у пояса, скафандр в скатке и все.

Он шел по жилой палубе к шлюзу, и каждый норовил по-дружески ткнуть в бок или сказать хоть одно слово на прощание. Он ответно толкал, отшучивачся, улыбался и чувствовал, что привык за несколько недель к этим грубым парням. Все-таки они стали единым экипажем. Пусть ненадолго, но стали.

Узнав о том, что Регул отзывает почти все корабли, контр-адмирал Белевич сел в кресло перед консолью командира крейсера, положил руки на подлокотники, закрыл глаза и сцепил зубы. Он очень боялся сорваться. Хватит того, что он вчера вышел из себя. Костяшки пальцев адмирала побелели, губы превратились в шрам на загорелом лице, на виске подергивалась жилка.

– Мы ведь и не рассчитывали на Регул, не так ли, Борис Самойлович? – услышал Белевич спокойный голос Дробышева.

– Да, конечно, Валерий Романович, – контр-адмирал открыл глаза и сглотнул комок ярости, стоявший в глотке. – Будьте любезны, прикажите «Мечу пророка», или как там называется тот крейсер, который они нам оставили, перейти в арьергард. На подходе к системе поднимем его над плоскостью эклиптики, и пусть оттуда наблюдает. Может, хоть отпугнет кого, когда они начнут разбегаться. И сообщите в адмиралтейство об отходе кораблей султана.

Белевич тяжело поднялся с кресла и направился к лифту. Проходя мимо командира «Измаила», он положил ладонь на руку и слегка сжал пальцы.

– Благодарю, Валерий Романович, – тихо сказал он и добавил громче, – когда начнут поступать донесения от группы Кислевского – сообщите мне. Я у себя в каюте.

– Слушаюсь, – Дробышев склонил голову, проводил взглядом командующего эскадрой и занял свое место. – Приказ на «Меч пророка»: занять позицию в арьергарде ордера. Контр-адмирал Белевич.

После первого донесения от группы фрегатов, выполняющих роль дальних разведчиков, Дробышев не стал беспокоить Белевича. Кислевский сообщал, что фрегаты вошли в зону действия датчиков слежения, чьи позывные и кодированные сигналы не поддаются идентификации. Поскольку обжитых миров, кроме системы Лотар, поблизости не было, логично было предположить, что фрегаты обнаружены гетайрами. До того как эскадра войдет в зону действия неопознанной системы слежения, было еще два часа, так что Дробышев решил дать адмиралу немного вздремнуть. Если тот, конечно, сможет закрыть глаза.

Система Лотар появилась на экранах фрегатов Кислевского почти пять часов спустя, и Дробышев вызвал на мостик контр-адмирала. Белевич явился немедленно, свежий, будто и не прилег, и благоухающий лосьоном после бритья. Это была маленькая слабость адмирала, о которой знал весь флот – он брился исключительно старомодными лезвиями, освежался любимым лосьоном «Зимний жасмин» и не признавал иных методов избавления от щетины на подбородке.

Дробышев пересел в кресло первого помощника, Белевич благодарно кивнул и вывел на экран донесения от группы фрегатов. Несколько минут он читал полученную информацию, после чего повернулся к капитану первого ранга.

– Ну-с, что скажете?

– Почти ничего нового, чего бы не было в лоциях, – пожал плечами Дробышев, – мы узнали периодичность движения астероидных полей, плотность пылевых скоплений и только ну, конечно, вот этот планетоид. – Он встал, подошел к тактической голограмме с изображением системы и отметил маркером слабую точку, увеличивая ее масштаб. – Это явно искусственное сооружение. Атаковать придется под острым углом к плоскости эклиптики. Зато по этому вектору мы выходим сначала на планетоид и сразу на Афродиту. Так… однако как неудачно расположены пояс астероидов и… одну минуту… – Он вернулся за свою консоль, услышав прерывистый звук вызова. – Так, ответ из адмиралтейства. О-о… это любопытно. Взгляните, Борис Самойлович.

Белевич склонился к экрану. Адмиралтейство давало характеристики оборонительных сооружений системы Лотар. Прочитав сообщение, контр-адмирал прищелкнул пальцами.

– Ну это уже кое-что. Хоть какая-то польза от штабных. Ваше мнение?

Дробышев, еще раз пробежал глазами по экрану.

– В общем, как мы и предполагали: оборона солидная. Придется играть с листа, как говорят музыканты. Меня беспокоят планетарные мортиры, Борис Самойлович. Даже если астероиды, оборудованные капонирами, нам подсветят, что не факт, еще надо будет выйти на дистанцию действительного огня. Если же подсветки не будет – до первого залпа мортир мы ничего не узнаем. Если они откроют огонь на предельной дистанции, то полчаса смогут безнаказанно нас расстреливать.

– Еще попасть надо, – буркнул Белевич, – но вы правы. Отводите фрегаты – не будем дразнить гусей. Давайте-ка прогоним несколько вариантов атаки. Подключайте своих офицеров: две головы хорошо, а много – лучше.

Объединенная эскадра упала на систему Лотар с двух направлений: под острым углом к плоскости эклиптики на астероидный пояс, прикрывающий Акмон и Афродиту, выходили русские тяжелые крейсера, три крейсера империи Ниппон и четыре эсминца Таира; по оси плоскости шли в атаку семь фрегатов Ниппона, пять эсминцев, все десять русских фрегатов и легкий крейсер республики Таир. Авианосец «Микадо» и четыре десантных судна с бригадой русской морской пехоты держались в тылу под охраной семи фрегатов империи Ниппон.

Все корабли уравняли размеры полей отражения, максимально затрудняя идентификацию целей артиллеристам гетайров, но эта хорошо знакомая всем уловка действовала только до того момента, когда придется открыть огонь. И группа крейсеров и группа легких кораблей шли ордером «клин», который менял острый угол на тупой по мере сближения с противником, имея конечной целью развернуться в «обратный веер», охватывая с флангов позиции планетарных мортир. Навстречу объединенной эскадре из центра системы выдвигались семь эскадр под командованием гетайров. Расчет был прост – встретить корабли Белевича в поясе астероидов, где небольшие корабли Александра будут иметь преимущество в маневре, и навязать ближний бой, а если повезет, то и абордаж.

Секунды капали с неторопливостью капели ранним мартовским утром, когда солнце еще не набрало силу. На мостике «Измаила» царило молчание, изредка прерываемое докладами с постов комендоров о меняющемся приоритете целей и операторов, уточняющих характеристики плотности пылевых облаков и орбит крупных астероидов.

– Семнадцать минут до выхода на дистанцию действительного огня.

Белевич спокойно прохаживался по мостику, посматривая на мониторы из-за спин операторов. Дробышев курил, не отводя глаз от дисплея, на который он вывел результаты обработки сканирования астероидов. Искусственный мозг «Измаила» пытался вычислить располо жение планетарных мортир, но пока шел отсев только мелочи, на которой разместить столь тяжелые орудия не представлялось возможным.

– Одиннадцать минут до выхода на дистанцию…

– А неплохие нервы у комендоров Александра, – негромко сказал Белевич.

– Или сами комендоры настолько плохи, что опасаются промазать и выдать себя раньше времени, – откликнутся Дробышев.

– Это было бы слишком хорошо.

Эскадры гетайров разделились, двигаясь соответственно к группе крейсеров и легких кораблей.

– Передать на «Сан-Себастьян»: фрегатам выдвинуться вперед и связать противника боем. Эсминцам – торпедная атака капониров на астероидах, – приказал Белевич.

– Четыре минуты до…

– У меня такое ощущение, что мортир там вообще нет, – проворчал Белевич, – больше всего не люблю, когда приходится ждать, пока противник не раскроет карты. И где, черт возьми, обещанная…

– Есть подсветка целей, – звонким от сдерживаемого ликования голосом воскликнул наводчик «онагров».

– Шесть идентифицированных целей, – тут же поддержал его комендор главного артиллерийского комплекса, – планетарные мортиры, готовность к открытию огня – минус ноль-ноль-пять. Наведение: четыре единицы – группа эсминцев, две единицы – группа кресеров.

– «Сан-Себастьяну» – группе маневр уклонения «сломанный веер», – скомандовал Белевич. – Крейсерам – готовность к открытию огня совмещенными залпами. Пары: «Измаил» – «Тверь», «Ратибор» – «Аскольд».

– Одна минута до…

– Чего они ждут? – спросил Дробышев. Белевич молча смотрел на бегущие по экрану цифры.

– Чего бы ни ждали – дождались, – с каким-то злорадством сказал он. – Огонь!

Совмещенный залп крейсеров отстал от залпа планетарных мортир на сотые доли секунды.

Окруженная зеленоватой дымкой планета занимала уже треть обзорного экрана, и Полубой невольно залюбовался ею. Примерно так же из космоса выглядел и Луковый Камень, на котором он в последний раз был около двух лет назад. Если бы не другие контуры материков, можно было бы подумать, что он возвращается домой.

Утром Касьян явился к Неарху, последовав приглашению, высказанному накануне. Гетайр не скрывал, что Полубою предстоит сопровождать на Афродиту гостя Александра Великого. Ахмет-Гирей пришел чуть позже, сопровождаемый обязательной охраной, которая проводила их до челнока, стоящего за домом гетайра. Это была тяжелая машина с хорошим ходом для внутрисистемных перелетов. Птолемей опаздывал и Касьян уже начал опасаться, что тот не придет и придется менять план на ходу, когда тот, обаятельно улыбаясь, забрался в челнок и извинился за опоздание. Он почти не изменился с тех пор, как Полубой его видел при штабе пятой эскадры, куда Кайсаров приходил по какому-то делу около трех лет назад. То же породистое лицо, щегольские усики над губой, белозубая улыбка. Полубой даже улыбнулся ему в ответ.

Полет занял около часа, когда на экранах появилась Афродита.

Неарх повел плечами, будто ему стало зябко, и, перехватив недоуменный взгляд Полубоя, улыбнулся.

– Волнуюсь, как невеста перед брачной ночью, – сказал он, – веришь ли, я неоднократно видел наставника, но каждый раз это будто впервые. Невозможно передать глубину чувств, которые он вызывает. Придет время, капитан, и ты увидишь его.

– Скорее бы, – сказал Полубой. Ахмет-Гирей, сидевший впереди вместе с Птолемеем, прищелкнул языком, выражая восторг.

– Что, красивая планета? – спросил Птолемей, он наклонился вперед и тронул за плечо пилота: – Ну-ка, дай увеличение на Элладу.

Центральный материк вырос, заполнил экран, словно наезжая на наблюдателей. Полубой различил леса, степи, песчаный берег моря. Изображение все увеличивалось, и Птолемей откинул голову, откровенно любуясь величественным зданием, построенным в сосновом лесу на берегу моря Филиппа. Здание было массивным и угловатым, и создавалось впечатление, что оно или отлито из металла, или вытесано из единого куска камня, из монолитной скалы, подавлявшей своими размерами. Сосны рядом с ним казались молодой порослью, а дюны – песчаными бугорками, насыпанными морским ветром. Не вписывалось это сооружение ни в окружающую обстановку, не подходило ни материку, названному Элладой, ни тем более планете, получившей имя богини любви.