Текст книги "Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Андрей Николаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 78 страниц)

Глава 9

Вторая неделя полета подходила к концу. Корабль жил походной жизнью – сменялись вахты, проводились плановые учения, Полубой ежедневно изматывал свою команду тренингами чтобы, по его выражению, кровь в жилах веселей бежала. Касьян со своим помощником – лейтенантом Андреем Старгородским, который был штатным командиром взвода, принимали пищу в кают-компании «Дерзкого» на первой палубе и успели перезнакомиться со всеми офицерами корабля. Темы, обсуждаемые в кают-компании, были типичны для мужчин, на неопределенный срок оторванных от благ цивилизации и вынужденных общаться только друг с другом. В основном обсуждались спорт, проблемы флота, знакомые женщины, проявлявшие благосклонность к холостым офицерам. Реже поднимались темы искусства, еще реже – политики, которую почитали делом грязным и недостойным обсуждения. Флот всегда находился в несколько привилегированном положении относительно армии – здесь было вполне позволительно «пройтись» по начальству вплоть до министра обороны и даже обсуждение особ императорской фамилии было в порядке вещей. Исключение составляли единственно Его Императорское Величество и члены его семьи – императрица София, наследник престола царевич Владимир и княжны Мария и Наталия… Нет, и в армии тоже считалось, что «дворянин всегда может высказать свое суждение о другом дворянине», но большинство армейских офицеров были дворянами первого, так сказать, поколения, получившими дворянство вместе с первым офицерским чином. И потому подсознательно испытывали некоторый излишний пиетет перед большими чинами (во всяком случае изначально). А флот всегда был заповедником аристократии. Специальной дискриминации в этом не было, просто для поступления во флотские училища всегда нужно было быть чуть лучше, там всегда были чуть сложнее экзамены, чуть выше проходные баллы. То есть подготовка рядового школьника для поступления во флотские училища всегда стоила заметно дороже и не всем была по карману. Либо надо было быть выпускником какой-нибудь элитарной школы, в которую, опять же, не все могли поступить. Так что, сыновья фермеров, инженеров и менеджеров среднего звена, бредящие военной службой, встречались во флотских училищах заметно реже, чем в армейских…

Небогатов, если не был на вахте, также участвовал в разговорах в кают-компани, однако здесь ни звание, ни должность не давали ему преимущества – его мнение выслушивалось, принималось к сведению, но и только. Оспорить его высказывания позволяли себе даже лейтенанты Титов и Ковалев, и было это, как понял Полубой, в порядке вещей. Сначала его это несколько коробило, однако когда он высказал свое недоумение Кириллу, тот пожал плечами.

– Флот всегда отличало некоторое фрондерство. А кают-компания в этом отношении вообще заповедник. Ну как в войсках офицерское собрание. И это единственное помещение на корабле, где официально хозяин не капитан, а старпом. Причем даже не хозяин, а скорее распорядитель… Просто в войсках в офицерское собрание приходят не каждый день, поскольку и так есть куда пойти, а мы здесь все в одной железной банке…

– Да уж, – хмыкнул Касьян, – в банке… Как те самые, как их… скорпионы. Геннадий Никифорыч, вообще ядом уже не плюется, а дышит.

Кирилл усмехнулся.

– Ну Сергей Александрович (корабельный врач), как-то при всей честной компании после очередного эскапе заявил, что даже без всяких анализов может диагностировать у него несварение желудка, воспаление желчного пузыря и систематические запоры. Полубой гулко расхохотался.

– Но при этом специалист он первоклассный и человек чести. И заметь, при всей критике, которую ты слышишь, при всей язвительности формулировок и замечаний, никто из офицеров не позволит себе критиковать решения государя или подвергнуть сомнению существующий порядок вещей, в том числе и государственный строй. Либералы неуместны в армии и на флоте.

За время полета произошел только один инцидент: комендор первого класса старшина второй статьи Снегирев заявил сержанту Умарову, что морская пехота на эсминце суть пассажиры, а потому нечего тут строить из себя крутых парней. Сержант мигом доказал свою крутость, что стоило старшине Снегиреву подбитого глаза, после чего оба смогли продолжить дискуссию на гауптвахте, роль которой на эсминце выполнял так называемый «канатный ящик». Канатов, естественно, там никаких не было, но крохотное, едва отапливаемое помещение на корме «Дерзкого», выделенное боцманом Опанасенко для всякого рода дебоширов, и «трехразовое питание» (т. е. пища выдавалась только в понедельник среду и пятницу, а все остальное время только вода), быстро примирили спорщиков.

Полубою была предоставлена каюта, тогда как лейтенант Старгородский, ввиду отсутствия свободного места, жил с остальными морпехами, которым выделили два кубрика на второй палубе, где жили матросы и старшины и находились вспомогательные службы. Энергетическая установка, реактор, накопители и ангары для ботов и разведчиков занимали третью палубу.

Поддерживая крейсерскую скорость эсминец двигался к точке, по достижению которой Небогатов должен был получить указания, относительно конечного пункта – зоны барражирования вблизи района, контролируемого гетайрами. С чем была связана подобная необходимость: с повышенной секретностью задания или разведка окончательно еще не определила район операции, было неизвестно ни Кириллу, ни, тем более, Полубою. В два тридцать по корабельному времени Небогатов сдал вахту Гаркуше, сделал обязательный обход боевых постов и уже направился к своей каюте, когда его срочно вызвали на мостик. Вряд ли первый помощник стал беспокоить командира по таким пустякам, как обнаружение грузового или пассажирского лайнера – эсминец шел, используя всю мощность поля отражения и был невидим для встречных кораблей, за исключением разведывательных, и капитан первого ранга поспешил вернуться в рубку.

– Приняли «SOS», – коротко доложил Гаркуша, – транспортник под флагом Лиги терпит бедствие – после отказы системы предупреждения попали под удар метеорита, возможен взрыв реактора. Они успели сбросить накопители плазмы, но рубка управления разрушена, жизнеобеспечение отказало. Могут продержаться около четырех часов. Масса покоя транспорта около трехсот тысяч тонн, команда – шестьдесят человек.

– Где они находятся?

– Вблизи Тантала, это дельта Медузы. На полном ходу мы будем возле него через полтора часа.

– Меняем курс. Поддерживайте с ними связь, меня разбудить, когда будем на подходе. Приготовить все, что есть, для снятия экипажа: посадочные модули, абордажные боты и «кречеты», – распорядился Небогатов, – поле отражения поднять до максимума – может, обойдемся помощью в ремонте, а демаскироваться не хотелось бы.

Шагая по направлению к каюте Полубоя, он ощутил, как дрогнул пол – «Дерзкий» набирал скорость.

Касьян спал, по обыкновению вольготно раскинувшись на койке. Кирилл только наклонился, как Полубой мгновенно открыл глаза и посмотрел на него, будто и не спал вовсе.

– Что?

– Мы сменили курс. Транспортник терпит бедствие. Будем на месте через полтора часа. Возможно, понадобится помощь твоих ребят – там может быть много раненых.

– Понял, сделаем, – коротко сказал Полубой и отвернулся на другой бок, – но еще часок мой…

В четыре часа Касьян проснулся, привел себя в порядок и направился в кубрик к своим бойцам. По дороге он заглянул на камбуз и попросил кока заварить на всех кофе покрепче и через десять минут принести его в кубрик.

Пехотинцы поднялись как по тревоге – знали, что командир просто так среди ночи будить не будет. Полубой спокойно объяснил, что тревога не учебная, но и не боевая, а тут и кофе подоспел.

– Значит, так, – буднично, почти по семейному, Касьян расположился на чьей-то койке с кружкой в руке, – мы идем на помощь транспортнику. Насколько я понял капитана Небогатова – придется высаживаться, потому что там могут быть раненые. Андрей, ты и сержант Умаров пилотируете боты. Пойдете без второго номера, чтобы взять побольше людей. Остальные высаживаются на транспорт, эвакуируют пострадавших. Если там паника – пресекать сразу, в зародыше, но без стрельбы. Все понятно?

– Все, – ответил за всех Старгородский. – Это, помню, летел я на…

– После твои байки послушаем. Броню со скафандров снять, из оружия – только личное. Заодно еще разок отрепетируем абордаж. Готовьтесь. – Полубой допил кофе и вышел из кубрика.

Обзорные экраны пестрели пометками обломков скал и астероидов, большинство из которых не уступали размерами эсминцу, а многие превосходили. «Дерзкий» снизил ход. Транспортник удалось обнаружить не сразу, что объяснялось составом вещества, из которых состояли астероиды – это был своего рода космический рудник, в котором наряду с железом присутствовали и редкие металлы. Команда «Дерзкого» несла вахту, согласно ордеру «к терпящему бедствие».

Полубой присоединился к Небогатову на мостике как раз, когда лейтенанту Титову удалось нащупать датчиками висевший без хода корабль.

– Поле отражения фрагментарное, силовое поле соответствует третьему классу, задействовано на сорок процентов. Странно, я не вижу повреждений, – пробормотал лейтенант, закончив доклад.

– Подойдем поближе – увидим, – сказал Гаркуша, – помехи мешают. Связь есть?

– Видео нет, – ответил оператор, – они говорят, что команда сосредоточена возле грузового трюма, просят выслать спасательные партии. Запрашивают, какого класса корабль.

– Передай – класс корабля как раз подходит для их спасения. Или они будут ждать кого-то другого?

До терпящего бедствие судна было не более десяти миль. Небогатов обернулся к Полубою.

– Твои смогут подойти?

Полубой нахмурился, разглядывая картинку на экране. В пространстве хаотически перемещались обломки скал, то и дело закрывая подходы к транспорту. Эсминцу они не причинили бы вреда, но боты и модули могли пострадать.

– Можно попробовать, – с сомнением сказал Касьян.

– Готовь команду. Титов, отсканируй его, – Небогатов кивнул на экран, – интересно, что он перевозил и для чего забрался в такую глушь.

Полубой связался с лейтенантом Старгородским и приказал грузиться в боты.

Титов, сосредоточенно бегал пальцами по сенсорам, морщился, переключал режимы сканирования и наконец недоуменно взглянул на капитана первого ранга.

– Не могу отсканировать. То ли внешние помехи, то ли м-м… они ставят.

– Кто?

– Транспорт.

– В каком состоянии их энергетическая установка, можешь проверить?

– Могу.

– К выходу готовы, – раздался в рубке голос Старгородского.

Полубой предупредил его, что на подходе к транспорту много обломков, на что лейтенант ответил, что не впервой, и Касьян кивнул Небогатову.

– Снять силовое поле, – распорядился Кирилл, – команде спасателей – выход.

– Есть сканирование, – радостно доложил Титов, – энергетическая установка в норме, работает в режиме холостого хода, готовность к запуску – ноль. Господин капитан первого ранга, – в голосе лейтенанта прозвучало недоумение, – у них шесть «скорпионов», десять «единорогов», силовое поле третьего класса. Все в норме. Повреждений не обнаружено.

Небогатов с проклятием ударил по ярко красному грибку кнопки «боевая тревога». Баззеры взорвали тишину.

– Команде спасения – отставить выход, силовое поле на максимум, орудия к бою. Цель – транспорт.

Приказ запоздал на десятые доли секунды. Залп шести «скорпионов» будто кувалдой ударил по эсминцу. Пол вздыбился под ногами, заливисто запищали датчики герметичности. Застучали падающие в пазы переборки, отсекая поврежденные отсеки. Полубоя отбросило на переборку, сбило с ног.

– Огонь! – крикнул Небогатов.

По кораблю пронесся низкий гул – в дело вступили «онагры» «Дерзкого».

Операторы наперебой докладывали о повреждениях, векторах сближения с целью и еще десятках параметров. Полубой ошалело вертел головой, не понимая, как в этом бедламе Кирилл мог командовать кораблем.

Гравитационный удар «онагров» пробил в плавающих скалах между эсминцем и фальшивым транспортником широкий коридор и обрушился на неизвестное судно. Противник явно не ожидал, что заманит в ловушку боевой корабль, и это ему дорого обошлось.

Главный калибр сделал свое дело – транспорт, смятый посередине корпуса и ставший похожим на песочные часы, доживал последние мгновения. Пар окутывал судно, на мгновения скрывая его от глаз наблюдателей, внутренние взрывы рвали обшивку, выбрасывая в пространство трупы экипажа.

Голос Титова перекрыл общую скороговорку.

– Шестьдесят градусов по корме, 12–37, атакующий корабль, класс – корвет. Готовится открыть огонь. Приоритет цели – единица.

Небогатов довернул эсминец, чтобы ударить по противнику всем бортом. Вновь по кораблю пронесся гул.

– Есть накрытие!

– Огонь на уничтожение.

Корвет не рассчитал свои силы – «онагры» прошили его силовое поле, как ветхую ткань, взломали корпус, раздирая переборки, превращая в пар оборудование и людей.

Полубой подобрался к обзорному экрану, над которым навис капитан третьего ранга Гаркуша.

– Что случилось-то?

– Пираты, – буркнул первый помощник.

– А сигнал бедствия? «SOS»? Они что же, подманивали нас? Разве так можно?

– Как видите – можно. Вряд ли они ждали боевой корабль. Отстаньте, майор, не до вас. Господин капитан, они выбрасывают спасательные капсулы.

– Добивайте, – угрюмо скомандовал Небогатов. – Помимо того, что это – бандиты, они еще и идентифицировали нас.

Через двадцать минут все было кончено – от двух пиратских кораблей остались жалкие обломки, рассеянные в радиусе десятков миль от места схватки.

Выслушав доклад о полученных повреждениях, Небогатов выругался, врезал кулаком но приборной напели и свирепо посмотрел на Полубоя, который счел за благо не соваться с расспросами.

Небогатов включил громкую связь.

Офицерам корабля собраться в кают-компании.

Глава 10

К назначенному Небогатовым времени офицеры собрались в кают-компании. Длинный стол, за которым обедали свободные от вахты офицеры, был пуст, стулья с высокими спинками придвинуты вплотную к столу – все ждали появления командира.

Негромкие разговоры велись в основном вокруг прошедшего боя с засадой пиратов. Судно-ловушка «Дерзкому» попалось впервые, хотя учения по отражению внезапного нападения противника, замаскированного под терпящие бедствие транспорты, проводились регулярно. «Дед» – это прозвище по традиции перешло от механиков морского флота к офицеру, отвечающему за энергетическую установку космических кораблей, капитан-лейтенант Трегубов, багровый от возмущения, нападал на артиллеристов.

– Если темнит, значит – враг! Врезал бы ему раз-другой, а потом разговоры разговаривай!

– Петрович, тебя послушать, так сначала я должен был раздолбить его на отсеки, а потом смотреть: грузовик это или ловушка, – отбивался старший лейтенант Краснов. – Кирилл ждал, пока он проявит себя, а если за кормой не уследили, так это вон кому претензии предъявляй. – Краснов указал на командира постов обнаружения и целеуказания капитан-лейтенанта Голубовича.

– Господа офицеры! – прервал спор первый помощник – в кают-компанию, в сопровождении Полубоя, вошел Небогатов.

– Присаживайтесь, господа, – предложил капитан первого ранга, – о чем речь?

– Вот, Григорий Петрович виноватых ищет, – сдерживая улыбку, сказал Краснов и искоса посмотрел на Трегубова.

– Виноватых нет, господин капитан-лейтенант. А ваш юмор, Сергей Александрович, считаю неуместным. Под угрозой выполнение нашей основной задачи, и давайте будем шутить после возвращения на базу. Так, прежде всего: Аркадий Вадимович, что у вас?

Лейтенант Вайнштейн, начальник медицинской службы эсминца, поднялся на ноги, задумчиво пригладил ногтем тонкие усики и лишь потом заговорил. Так же неспешно, как делал все – он по натуре был нетороплив, но, как ни странно, успевал следить за всем: проверять продукты, проводить обследование экипажа, следить за сменой дыхательных и биозащитных фильтров в скафандрах. За что Небогатов его и ценил.

– Ничего серьезного, Кирилл Владимирович. – Вайнштейн и Небогатов знали друг друга не один год и медик мог себе позволить обращаться к капитану первого ранга по имени-отчеству, – два перелома рук, ребра, ссадины, ушибы. В основном в двигательном отсеке.

– Ну это понятно, – кивнул Небогатов. – Григорий Петрович, теперь вы. Что скажете о состоянии двигателей и энергетической установки? Только без этих ваших терминов.

Трегубов поднялся с места, обвел всех из-под нахмуренных бровей суровым взглядом, задержавшись на Краснове и, по привычке шмыгнув носом, приступил к докладу.

– Реактор в порядке, но в установке первичного нагнетания произошли смещения по осям «z», «j», «r» и «w». Если добавить микротрещины в малой камере…

Офицеры потупились, скрывая улыбки. «Дед» все-таки сел на любимого конька – о двигателях и энергетической установке эсминца он мог говорить даже сам с собой в отсутствии слушателей и исключительно понятными ему одному словами.

Небогатов значительно кашлянул, и Трегубов осекся, непонимающе взглянул на него, потом просветлел лицом.

– Вот я и говорю: двигатели в порядке, но энергетическая установка может выдать едва половину мощности без угрозы неуправляемой реакции. Следовательно, потеря пятидесяти процентов тяги, силового поля и поля отражения. Если вас устроят пятьдесят процентов скорости…

– Ни в коей мере не устроят, – отрезал Небогатов.

– Тогда не знаю, что и делать…

– Паруса ставь, – подсказал Краснов.

– Господин старший лейтенант! – повысил голос Небогатов. – Рекомендую оставить шутки до более подходящего случая. Продолжайте, Григорий Петрович.

– Ну-у… В принципе ремонт пустячный, господин капитан первого ранга, и в условиях дока займет не более трех-четырех суток.

– Док исключается. Что мы можем сделать сейчас, не заходя в порт?

Трегубов моргнул раз-другой и беспомощно развел руками.

– Э-э… мало что. Видите ли, какое дело: придется снимать…

Небогатов прервал его движением руки, потер подбородок, будто проверяя, хорошо ли выбрит, и, поднявшись, двинулся вдоль стола.

Полубой, с комфортом устроившись в углу кают-компании, лениво наблюдал за ним. Эти посиделки в кают-компании казались ему бессмысленными – решать должен командир. То ли дело в морской пехоте! Там, пока будешь созывать совет да выслушивать всех, кто пожелает высказаться, мигом голову снимут и в футбол ею сыграют.

В задумчивости обойдя стол по кругу, Небогатов вернулся к своему месту, но присаживаться не стал.

– Положение серьезное, господа. Мы не могли игнорировать просьбу о помощи с терпящего бедствие судна, однако я должен был предвидеть подобный оборот событий. Подумаем, что мы можем сделать в сложившейся ситуации. У нас есть два варианта: следовать в указанный район, попытавшись силами экипажа устранить неисправности, и как альтернатива – зайти в ближайший порт для ремонта. Командование оставило вопрос о вариантах продолжения операции на мое усмотрение. Выполнение боевой задачи по поддержке группы «Бешеных медведей» майора Полубоя с теми повреждениями, которые имеются, я считаю проблематичным. С другой стороны: секретность нашей миссии вызовет определенные трудности при заходе в любой порт и породит вполне объяснимый интерес. Власти уместно озаботятся, например, таким вопросом: что может делать одиночный эскадренный миноносец вдали от района базирования? Теперь, господа, прошу высказываться за и против одного из двух вариантов. По традиции начнем с младшего офицера. Прошу вас, Алексей Андреевич.

Лейтенант Титов был командиром первого поста целеуказания, расположенного на юте. Он был румян, светловолос, за словом к карман не лез и был способен на неуместные, с точки зрения своего начальника, капитан-лейтенанта Голубовича, мальчишеские выходки. Однажды его однокашник по офицерскому училищу и закадычный приятель лейтенант Коваленко на свою беду разыграл его, сообщив, что Титову за отличные показатели на учениях присвоено внеочередное офицерское звание. Титов сделал несколько голографических снимков в парадной форме с погонами старшего лейтенанта и послал помолвленной с ним девушке. Шутка была неудачная – помолвка едва не была расторгнута, поскольку девица посчитала ниже своего достоинства общаться с пустохвалом. Возмездие настигло Коваленко на очередных учениях. После поступления вводной об отказе электронной оптики и автоматической наводки орудий, лейтенант Коваленко, в присутствии проверяющего, контр-адмирала из штаба Северного флота, откинул защитные шторки с утопленного в пульт экрана наведения и резко склонился к нему. Тут же рубку потряс дикий крик и лейтенант Коваленко грохнулся в обморок. Причина выяснилась мгновенно – в гнезде экрана лежала здоровенная дохлая крыса с голым мерзким хвостом и размозженной головой. Небогатов, естественно, понял, кто виновник диверсии, однако наказывать никого не стал, полагая, что молодые офицеры разберутся между собой сами. Тем более что вопль Коваленко и труп грызуна произвел на контр-адмирала странное впечатление: он поставил «зачет» всему экипажу и резво удалился, отказавшись от обеда в кают-компании.

Титов вздернул подбородок, показывая, что собственное мнение он будет отстаивать, невзирая на чины и звания.

– Господин капитан первого ранга, господа офицеры! – начал он звонким голосом. – Считаю, что приоритетным перед всеми решениями должно быть то, которое обеспечит скорейшее выполнение задания командования. И дело не в вопросах, которые возникнут при заходе в порт: право властей задавать вопросы, а наше право – отвечать или нет, поскольку проход «Дерзкого» через сектор, подконтрольный Содружеству, согласован с министерством обороны САК. Дело чести нашего экипажа… – Титов сбился, сообразив, что слишком уж выспренно начал изъясняться в кругу сослуживцев, – в общем, задача ясна, и ее надо выполнить любой ценой. Я считаю любое промедление неоправданным.

– Устами младенца глаголет истина, – одобрительно прогудел Полубой, – чего тут обсуждать. Я всегда говорил: есть приказ и…

– Господин майор, – перебил его Небогатов, – в кают-компании вы не имеете права голоса. Извольте не мешать.

Полубой набычился и побагровел, однако промолчал, пообещав себе, что припомнит Кириллу его слова.

Лейтенант опустился на стул, быстро смахнув выступившую испарину – все-таки, выступая перед офицерами, которые имели за плечами боевой опыт, он чувствовал себя не слишком уверенно.

Дальше высказывались все присутствующие. Коваленко поддержал приятеля безоговорочно, однако потом мнения разделились. Первый помощник, капитан третьего ранга Гаркуша, подытожил аргументы сторонников ремонта эсминца в порту:

– Господа, не забывайте, что мы можем столкнуться с превосходящими силами гетайров и тогда нам понадобится вся скорость и вся мощность силового поля. Отказавшись от ремонта, мы рискуем не только не выполнить задание, но и ставим под угрозу корабль и экипаж. Что касается секретности, то есть много возможностей обеспечить ее, вплоть до отмены увольнений на берег. – Коротко поклонившись в знак того, что закончил, он сел на свое место рядом с Небогатовым.

– Итак, я внимательно выслушал ваше мнение, господа. За последствия этого решения перед командованием, государем и собственной совестью отвечаю только я. Приказываю: навигатору проложить курс к ближайшей звездной системе, в пределах которой возможно осуществить ремонт корабля. Все свободны. Господин майор, прошу остаться, – добавил Небогатов.

Офицеры задвигали стульями, направляясь к выходу и вполголоса разговаривая. Приказ никто не обсуждал – время обсуждения и обмена мнениями прошло, задача была поставлена, и теперь каждый мог думать, как лучше ее решать.

Кирилл Владимирович дождался, пока последний из присутствующих на собрании выйдет и дверь скользнет в пазы, после чего подошел к Полубою и присел на край стола напротив него. Касьян сделал вид, что сильно заинтересован заусеницей на среднем пальце. Он даже попытался ухватить ее зубами.

– Ты что, голоден? – спросил Небогатов.

– Нет, – удивился Полубой, – с чего ты взял?

– Тогда прекрати глодать пальцы и слушай: пока что ты – пассажир. На этом корабле я царь и Бог. Вот ты строишь обиженную физиономию, а между прочим, если бы я не поставил тебя на место, то потерял бы часть своего авторитета среди офицеров. Да-да, мой милый господин майор. Ты должен знать, что на совещании в кают-компании имеют право высказываться только офицеры корабля. Если, конечно, тебе не предложат выступить. Тебе предлагали?

Полубой сконфуженно кашлянул.

– Ну ладно тебе… ишь, как обернул! Я же еще и виноват оказался.

– Авторитет командира нарабатывается не один день, не один месяц, а может, и не один год. У вас что, не так? То-то и оно. Ладно, проехали. Давай лучше подумаем, как соблюсти секретность. Может и вправду, отменить увольнительные?

– Нет, – Полубой покачал головой, – вот тогда и возникнут вопросы: почему экипаж не отпускают на берег? Чего боится капитан Небогатов? Поговори со старшинами – они личный состав знают лучше офицеров, и тех моряков, которые могут себе позволить лишнего, – Касьян прищелкнул пальцем по горлу, – придержи на борту. С остальными придется провести душеспасительную беседу о соблюдении секретности, но это уже мелочи.

– Добро. А вот насчет твоих ребят у меня есть отдельное соображение. Помнишь историю морского права?

– Откуда, – удивился Полубой, – столько лет прошло.

– А я вот помню. Был такой указ Петра Первого, и касался он, как мне теперь представляется, таких же парней, как твои. Небогатов прикрыл глаза, делая вид, что вспоминает. – Ага, вот как он звучит: «Морских служивых людишек, кои окажутся по роду службы в иноземных портах, на берег не списывать. Ибо эта чернь слова доброго не скажет, а драку учинит незамедлительно».

– Ну… ты… – от возмущения Полубой потерял дар речи, – да мои орлы…

Небогатов расхохотался, хлопая себя по коленям.

– Купил… как я тебя купил, а? – он отсмеялся, вытер выступившие слезы и посерьезнел. – Нет, дело, конечно, не в указе Петра Великого. Просто уж очень сильно твои «медведи» отличаются от моряков. Достаточно внимательный взгляд сразу определит, кто есть кто. Ну а так как пассажиров на борту эскадренного миноносца не бывает по определению, то уж извини – придется тебе с ребятами куковать на борту.

– Да, не повезло, – согласился Полубой, – а хоть в какой порт идем, скажешь?

– Пойдем ко мне в каюту, – Небогатов поднялся и прошел к двери, – прежде всего – доклад адмиралу.