Текст книги "Столкновение у Балансира"
Автор книги: Роджер Аллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
– Один момент, – возвестила Сонсен. – Мы должны протянуть кабину через воздушный шлюз. Разница давлений. И… ах, что-то случилось с подачей воздуха в конечной точке нашего маршрута. – Она повозилась с настройками управления, и кабина проковыляла на несколько метров вперед, после чего задние ворота шлюза с громким треском захлопнулись. Послышалось жужжание воздушных насосов; в переднем иллюминаторе можно было проследить за открытием еще одних ворот.
Сонсен утопила другую кнопку, и кабина пришла в движение – не вверх и не вниз, а прямо. Озаряемый лишь внешней иллюминацией турболифта, тоннель, по которому они продвигались, имел форму круга в поперечном сечении и темно-розовый окрас. И никакого света в своем конце. Люк ощущал себя так, будто его заглотил какой-то гигантский зверь и принялся медленно засасывать по пищеводу в свой желудок.
– Если хотите, можем начать с Полого города, – предложила Дженика. – Все наши гости в первую очередь желают попасть именно туда.
– Полого города? – переспросил Ландо.
После секунды неловкого молчания Сонсен поинтересовалась: – Вас разве не ввели в курс дела?
– По правде говоря, все произошло слишком стремительно, – заметил Люк. – У нас просто не было времени.
– Мне следовало бы догадаться. Ну что ж, начнем с нуля. Полый город – это открытое пространство точно в самом центре сферы, Представляет собой сферическую полость приблизительно шестидесяти километров в диаметре. Место, где вы сели, находится как раз на стыке между Северным полюсом (Северный и Южный полюса – местное обозначение цилиндров) и центральной сферой. Сейчас мы движемся параллельно оси вращения в направлении Полого города. Сперва нам предстоит преодолеть около двадцати километров палуб и остовов. Остовом мы называем палубу с высоким потолком, где-то порядка двадцати метров высотой. Всего на станции около двух тысяч уровней. Сейчас мы ускоряемся, причем гораздо быстрее, чем вы можете себе представить. Мы достигнем Полого города в пределах пяти минут и дальше двинемся под гору, к зонам повышенной гравитации. Естественно, чем дальше мы от оси вращения, тем воздействие гравитации сильнее.
– Должно быть, вращение причиняет вам массу неудобств, – заметила Календа, – Почему вы не перешли на стандартную искусственную гравитацию?
– Мы подумывали над этим. В БКС… простите, в Бюро капитального строительства было разработано с полдюжины проектов по остановке вращения станции и переходу на стандартный артиграв.
В последнем слове Люк сумел распознать <искусственную гравитацию> и одобрительно кивнул.
– Так что же стало с этими проектами?
– Слишком дорогостоящи, чересчур замысловаты и потенциально опасны. Слишком много неизвестных. Конструкция станции может не выдержать таких потрясений. Но теперь это уже ваши проблемы. Если хотите, можете остановить ее вращение.
– Полагаю, сами вы хотите поскорее убраться отсюда, – заметил Люк.
– А как же. Когда была первая вспышка, я порядочно струхнула. Даже начала отсчитывать дни до своей преждевременной кончины – на пальцах одной руки. А потом… ну, остальное вам известно.
– Плохой инструктаж, вы забыли? – напомнил Ландо.
– Постойте. Вы что, ребята, не знаете даже о вспышках?
– Впервые о них слышим, – проронил Люк. – Мы всего несколько дней назад пробились сквозь заграждающее поле системы.
Сонсен тихо присвистнула.
– Прорвали заграждающее поле? Это уже что-то, скажу я вам. Те парни, что создали это поле, вряд ли обрадуются такому повороту.
Календа нахмурилась.
– Стоп. Это же вы создаете поле.
– Что? О чем вы говорите?
– Поле. Его источник находится здесь, на станции. Балансир генерирует заграждающее поле. И кстати, если уж на то пошло, помехи в системах связи тоже.
– Пылающие звезды! Это действительно так?
– Вы не знали об этом, – произнес Ландо. Это был не вопрос, скорее утверждение.
– Нет, конечно. Никто из нас не знал. Похоже, и со мной провели неважный инструктаж.
С каждой минутой Люк чувствовал себя все более и более растерянным. Как так могло случиться, что персонал станции не знал о том, что поле генерируется Балансиром? И о каких таких вспышках толковала эта Сон-сен?
На поверку все выходило не так, как чудилось на первый взгляд. При этом ситуация с каждой минутой становилась все более и более запутанной.
– Кажется, нам нужно кое о чем потолковать, – проговорил Люк.
Турболифт плавно подъезжал к Полому городу.
6. ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ
Об этом месте вам нужно уяснить одно: никто не может, да и не пытается постичь его тайны, – поведала Сонсен. – Мы просто здесь живем. Оно существует, мы существуем вместе с ним, вот и все. Никто из нас никогда не задумывался, почему здесь все устроено так:, а не иначе. Мы не пытаемся определить мотивы Балансира, мы видим лишь результаты его деятельности. И понимаем их. Понимали. До последнего времени. Пока не объявились террористы и не начали творить свои темные делишки.
– Вот мы и добрались до сути, – заметил Ландо. – Что за террористы?
Сонсен покачала головой.
– Хотела бы я знать ответ. На нас совершались нападения – весьма безжалостные. Но никто не брал на себя ответственность и не выдвигал никаких требований. Все до невозможности анонимно. У нас есть подозрения: это могут быть парни из ОсвоТраТа, Двойных миров или откуда-то еще, но все они категорически отрицают свое участие. К тому же, если бы они могли творить такое с Балансиром, они бы не тратили свое время на угрозы. Они бы просто пришли и взяли свое. Конечно, со времен начала информационной блокады станция отрезана от внешнего мира. Так что, вполне возможно, эта проблема уже давным-давно решилась сама собой, а мы просто об этом не знаем.
Люк сделал предположение, что ОсвоТраТа – это что-то вроде партии Освобождения Тралуса и Талуса, а вторая упомянутая организация – сторонники образования отдельного правительства на каждом из миров. Такие догадки были вполне логичными. Он понимал, что имела в виду Сонсен, и интуиция подсказывала ему, что все упомянутые группировки здесь совершенно ни при чем – Расскажите нам о самих нападениях.
Сонсен подошла к обзорному окну кабины турбо-лифта.
– Через минуту-другую вы сами все увидите. Полый город когда-то был замечательным местом. Он производил достаточно продовольствия, чтобы прокормить всю станцию, даже с излишком. Тут были парки и дома, озера и реки. Все такое яркое, сине-зеленое, просто восхитительное. А потом кто-то стал баловаться с Заревом.
– Зарево – это у вас вроде искусственного солнца? – уточнил Люк.
– Точно, – подтвердила Сонсен. – С ним-то и начались беды.
– А кто обычно управляет Заревом? – спросил Ландо.
– Никто, разумеется, – девушка ответила таким тоном, будто Ландо спросил ее, где тут у них хранится рубильник, отключающий вращение Галактики. – Как я уже говорила, оно просто есть, как и вся станция. Мы не сооружали его. Оно уже было, когда пришли мы.
– Зарево просто есть, – повторил Ландо. – А кто-нибудь знает, как оно работает? За счет чего производит свет и тепло?
– Есть разные гипотезы. Одна из них утверждает, что Зарево черпает свою энергию прямо из гравитационных потоков Талуса и Тралуса, Но никто так и не смог экспериментально подтвердить это.
– Вы не знаете, как работает источник энергии, за счет которого вы получаете половину своего продовольствия? – уточнила Гаэриэль.
– Нет. А вы знаете, за счет чего работают гипердвигатели, на которых вы сюда прилетели?
Люк не смог сдержать улыбку. Дженика Сонсен попала в самую точку. Вряд ли нашелся бы хоть один человек, который до самых мелочей разбирался бы в тонкостях технологий, применяемых им в повседневной жизни. То же можно было сказать и об обитателях Балансира, – Как бы там ни было, мы приближаемся к Полому городу. Если есть желание, можете на него взглянуть.
Пассажиры присоединились к девушке у обзорного окна турболифта, оставив двух дроидов позади. На горизонте, в самом конце тоннеля стала лучиться светом какая-то яркая точка, – Это Зарево, – пояснила Сонсен. – Сейчас оно вернулось к своему нормальному состоянию. Таким оно было все то время, пока мы здесь жили.
Кабина турболифта все ближе подбиралась к концу тоннеля, создавая иллюзию, будто ускоряется с каждым пройденным метром. Пассажиры зажмурились, противостоя внезапному повышению яркости.
Через мгновение, показавшееся вечностью, турбо-лифт вырвался из жерла тоннеля и, жутко накренившись, покатил вниз по наклонной. Но никто из пассажиров даже не заметил смены направления: все были так заворожены открывшимся перед ними видом Полого города.
Вернее, видом того, что от него осталось. Зарево оказалось именно тем, чем они его себе и представляли: светящейся точкой, подвешенной в воздухе в самой середине сферической камеры. По всем признакам оно напоминало миниатюрное солнце: яркое, теплое, приносящее комфорт и уют. Но пейзаж под ним ничем не напоминал о тепле и уюте.
Полый город был выжжен дотла; все окружающее пространство было скрыто под почерневшим пепельным покровом. Повсюду витали грязно-серые облака пыли. Сквозь дымку Люк смог разглядеть скелетообразные остовы сожженных зданий, ровные рядки опаленных пламенем пней, бывшие когда-то аккуратно ухоженными фруктовыми садами. Осушенное озеро и каркасы прогулочных яхт, словно детские игрушки, выброшенные на дно ванной, из которой спустили всю воду.
Это было жуткое зрелище, словно вышедшее из ночного кошмара, и оно казалось еще более ужасным, если знать, с какой любовью это место было взращено и ухожено.
– Первая вспышка случилась порядка тридцати-сорока стандартных дней назад, – поведала Сонсен, ее вид внезапно стал изможденным и унылым. – До той поры все, что вы здесь видите, было парками, фермерскими угодьями и роскошными поместьями. Все было так прекрасно – Зарево светило, не прекращая, фермеры применяли теневые экраны, чтобы имитировать смену времен года. Стоило изменить настройки, и под экраном становилось светло или темно по вашему выбору. Снаружи эти экраны походили на обычные тени, или серебристые купола, или золотые квадраты – в зависимости от изначальной установки. Люди украшали их всевозможными способами. Тут было особое чувство – осознание того, что ты можешь найти свой собственный укромный уголок ночи, когда вокруг беспрестанный день. А теперь всего этого нет, УШЛО. УШЛО вместе с первой вспышкой.
– Но все это произошло до начала информационной блокады. Как раз в это время я прилетела в систему, – заявила Календа. – И ничего не слышала о вспышках. Хотя о событиях такого масштаба наверняка должны были бы трубить по всем каналам.
– Мы старались не высовываться, – пояснила Сонсен. – Правительство ФДМ и так слишком безвольно, а все, что нужно террористам – побольше гласности. Федераты опасались, что, если это выскользнет наружу, может подняться паника или, не дай бог, мятеж – Подозреваю, что они были правы в своих опасениях. Мы могли бы удержать в узде распространение новостей обо всем этом, – жестом руки она обвела картину разрушения за окном, – но беженцы были вынуждены переселиться на Талус и на Тралус. Слух просочился наружу, и мы дождались наших мятежей. Одного на Талусе, двух на Тралусе. Одна из повстанческих группировок – я даже не знаю точно, которая – некоторое время назад посадила свои истребители в районе Южного полюса и объявила станцию своей собственностью. – Сонсен пожала плечами. – Что я должна была делать? Взять бластер и пойти на сечу в одиночку? Я делала вид, что их тут нет, а они в ответ делали вид, что нет меня. Потом вы их прогнали.
– Что вы подразумеваете под словами <в одиночку>? – осведомилась Гаэриэль. – Вы что – единственная, кто остался на станции?
Сонсен покачала головой.
– Нет, конечно. Станция велика. Мы старались эвакуировать всех, но кто-то наверняка остался. Я пока никого не встретила, но это не значит, что никого нет.
– Вы все время говорите о первой вспышке, – встрял Ландо. – А сколько их всего было?
– Еще одна. Всего две. Вторая случилась примерно за день до возникновения заграждающего поля и начала информационной блокады. Но только не спрашивайте меня, какой толк в атаке террористов, если больше некого терроризировать.
– Угу, – немного рассеянно буркнул Ландо. – А ведь станция – это средоточие, непосредственный барицентр Талуса и Тралуса, так?
– Так, – подтвердила Сонсен, наградив Ландо очередным странноватым взглядом исподлобья. – Вас, ребята, что, вообще не инструктировали?
– Нет, это я и так знал, – отмахнулся Калрисси-ан. – Просто хотел удостовериться. Зарево – оно ведь непосредственно в центре Полого города? А Полый город в самом центре станции?
– Ну, может, и смещен на сантиметр-два. Если хотите узнать точно, берите линейку, не стесняйтесь.
Ландо проигнорировал сарказм Он ткнул пальцем в какую-то точку, расположенную на дальней стороне оси вращения, а затем запрокинул голову и устремил взгляд куда-то ввысь, сквозь смотровое окошко в потолке.
– А вот эти конические структуры, прорастающие прямо из Южного и Северного полюсов, ровно на оси вращения. Что вы можете о них сказать?
Люк тоже бросил взгляд в верхнее смотровое окно, а затем вернулся к созерцанию вида в переднем. Буквально секунду назад они подобрались достаточно близко к одному из кластеров конусов, чтобы можно было его различить, в то время как другой кластер растворился в сиянии Зарева. Но от острого глаза Ландо скопления конусов не ускользнули – как будто он ожидал их там увидеть. Оба кластера, вероятно, ничем не отличались друг от друга: большой центральный конус в окружении шести конусов поменьше; зато сохранялись пропорции по ширине и высоте.
Сонсен немного театрально пожала плечами.
– Могу лишь сказать, что одно скопление именуют Южными Коническими горами, а другое – Северными. Надеюсь, что догадались, какие из них какие. Однажды некие авантюристы попытались вскарабкаться на них, но им ничего не удалось – не помогла даже нулевая сила тяжести на оси вращения. Еше что-нибудь представляет жизненно-важный интерес? Названия прогулочных яхт на дне пересохшего озера?
– Нет, – отозвался Ландо, явно озабоченный чем-то своим. – Это все, что я хотел узнать.
– Прекрасно, – буркнула Сонсен. – Когда-нибудь и я попробую узнать все самое важное о вашей родной планете ровно за пять минут.
– Гм… Что? О нет-нет. Простите. Я имел в виду совсем другое. Мне кажется, я понял, что здесь в действительности произошло.
– За пять минут? Без обид, но парни из РТО ломают над этим головы уже немного дольше, но так до сих пор и не пришли ни к чему вразумительному.
– РТО? – переспросил Люк.
– Полагаю, в данном контексте была упомянута служба Разведки и Технического Оценивания, – услужливо подсказал Ц-ЗПО.
– Не сомневаюсь в компетенции ваших людей, – произнес Ландо. – И простите, если мои слова прозвучали излишне грубо или снисходительно. Просто вы всегда рассматривали эти события через призму собственного образа жизни, а мне повезло взглянуть на все это со стороны и…
В следующую секунду Р2Д2 гулко и весьма встревожено прогудел Его единственный <глаз> метнулся вверх, окинул взглядом пейзаж над головой, после чего вновь уставился на Ц-ЗПО. Далее последовала серия гудков, слишком стремительная, чтобы Люк успел уловить их значение.
– Ладно, Р2, я спрошу. Но вмешиваться в чужой разговор – некультурно. – Ц-ЗПО развернулся лицом к Дженике Сонсен. – Простите, что прерываю вас, администратор Сонсен, но мой коллега желает знать, причем безотлагательно: две предыдущие вспышки Зарева произошли внезапно или же его яркость накапливалась постепенно?
Судя по виду девушки, с каждой секундой поведение гостей становилось для нее все большей и большей загадкой.
– Занятные у вас дроиды, – заметила она, не обращаясь ни к кому конкретно. – Насколько мы смогли определить, яркость действительно накапливалась постепенно в течение примерно получаса. Точно сказать не могу: для этого кто-то должен был отследить процесс до конца и после этого остаться в живых. А все записывающие устройства, естественно, погибли в огне.
Р2 заметался взад-вперед на своих маленьких колесиках и настойчиво засвиристел, непрерывно вращая полусферическим куполом.
– О, господи! – воскликнул Ц-ЗПО. – Я полностью согласен. Нам надо выбираться отсюда как можно скорее.
– Что? – встрепенулся Ландо. – Почему мы должны выбираться? Что происходит?
Дроид весьма чопорно повернулся к Калриссиану и уставился на него в удивлении.
– А вы не заметили? О! Ну конечно. Мои извинения. Ваши глаза так легко приспосабливаются к изменениям в освещенности, что вы просто неспособны уловить эти изменения. Любопытная демонстрация различий в наших восприятиях.
Взгляд Ландо прожигал протокольного дроида насквозь.
– Ц-ЗПО, – проговорил Калриссиан безупречно ровным голосом. – Если ты сейчас же не объяснишь, что происходит, я тебя выключу и навсегда демонтирую твой речевой модуль. Ну, в чем дело?
Ц-ЗПО приготовился протестовать, да вовремя передумал.
– Все очень просто, капитан Калриссиан. За последние пять минут интенсивность излучения Зарева увеличилась ровно на шесть процентов.
– Анакин! – Джейсен ощущал присутствие младшего брата неподалеку и был полностью убежден, что и Анакин ощущает его, Джейсена, присутствие.
Но даже знание всего на свете не принесло бы ему сейчас никакой пользы. Джейсен ощущал, что Анакин напуган и что его гложет чувство вины за то, что он натворил.
Это был в известном смысле удивительный парадокс. Если бы в истории Галактики и существовал такой ребенок, который заслуживал бы подобной участи, то им определенно мог быть только Анакин, именно здесь и именно сейчас. Как-никак они хотели сохранить свое убежище в секрете. Чего уж тут говорить: Анакин в этом плане здорово <услужил>.
Но при всех масштабах содеянного просто невозможно было возложить ответственность за это на его хрупкие плечи. Скорее всего, Анакин просто не понимал, что творит, иначе бы он никогда не сделал ничего подобного. Он просто был еще маленьким ребенком, обожающим играть с <машинками>, Джейсену на память пришло несколько эпизодов из его собственной жизни, когда, как ему казалось, он отделался легче, чем того заслуживал. Масштаб, конечно, был не тот, но все равно. Раньше Джейсен считал, что в те моменты ему просто везло. Сейчас он уже был не так уверен. Возможно, слепая удача была тут совсем ни при чем, просто ему достались понимающие родители.
– Анакин! Все в порядке! Никто не зол на тебя. – Тут он, конечно, слукавил. Чубакка был весь на нервах, да и тетя Марча вряд ли обрадовалась, потеряв ховермо-биль и получив свежий порез на виске. А если когда-нибудь удастся починить К9-Х2, то и он не факт, что станет выражать Анакину свою признательность. Но в бешенство никто впадать не собирался. А если кто и сердился, то не очень сильно. – Выходи! – Джейсен прекрасно понимал, что ничего не добьется, если станет гоняться за младшим братом. Малыш просто убежит. И снова спрячется. А Джейсен хотел, чтобы брат явился к нему по собственной воле.
– Я лучше останусь здесь! – донесся голос Анакина. Что ж, уже неплохо, как бы странно это ни звучало.
Джейсен отлично знал брата, чтобы уяснить для себя одно: малыш добивается того, чтобы его принялись отговаривать от безумной затеи.
– Пойдем, Анакин, – окликнул его Джейсен. – Ты не можешь прятаться там вечно.
– А я попробую!
– Но уже темнеет. – По каким-то известным только создателям этой камеры причинам, той идеальной круглосуточной системы освещения, что радовала глаз путников все эти дни, теперь, когда они оказались под открытым небом, не существовало и в помине. И на них спускалась ночь.
– А как насчет еды? – зашел с другого бока Джейсен. – Разве ты не голоден?
– Ну, если только чуть-чуть.
– А по-моему, ты сильно голоден, – заметил Джейсен. – Знаешь, что я тебе скажу? Почему бы тебе не выйти и не взять что-нибудь поесть, а потом ты можешь вернуться и снова прятаться, сколько влезет. – Предложение не имело ни малейшего смысла и тем не менее подходило для данной ситуации идеально. Оно давало Анакину возможность сохранить лицо, иметь пространство для отступления.
На довольно долгий промежуток времени повисла пауза – и это тоже было добрым знаком. Анакин обдумывал предложение. Джейсен выждал минуту и решил повторить попытку.
– Анакин? Пойдем со мной в лагерь… э-э… на корабль, и там возьмем тебе немного еды. – Пригласить его в лагерь Джейсен не мог физически. Не так-то много осталось от лагеря. Если еще точнее, то все, что находилось за пределами <Сокола>, было выжжено дотла, – И я правда смогу потом вернуться и продолжить прятаться, если захочу? – спросил Анакин.
– Все, что захочешь, – пообещал Джейсен, понимая, как легко ему будет сдержать это обещание. Как-никак Анакину не требовалось разрешение, чтобы сбежать из лагеря и спрятаться в первый раз. Не понадобится оно и впредь, разве что они приставят к малышу круглосуточную охрану или запрут его где-нибудь и накрепко заварят дверь. Да и то, Джейсен сомневался, что удастся удержать его младшего брата от побега даже такими способами.
– Ну… ну, хорошо. Погоди секунду. – Буквально через мгновение Анакин показался у входа в коридор. Но на пороге застыл и поднял взгляд на брата.
– Все в порядке, Анакин, правда. – Тут Джейсен опять покривил душой, потому что о порядке им приходилось только мечтать, но Анакин понял, о чем он. Малыш зашагал в его направлении, сначала медленно, но потом внезапно рванул с места и побежал. Он потянулся руками к брату, и Джейсен обнял его.
– Прости, Джейсен. Я не хотел, чтобы так вышло. Честно.
– Знаю, знаю. Но очень часто гораздо важнее становится не то, что ты хотел, а то, что у тебя получилось. – Джейсен буквально слышал, как те же слова назидательно говорит ему отец. И внезапно он осознал, что думает отнюдь не о том, что могли бы ему сказать отец или мать, – он просто думает о них. Наверное, они тоже где-то попали в беду. Последнее, что он знал, – что родители остались в <Короне>, очутились в ловушке, в то время как Чубакка посадил троих детей, К9 и Эбрихима на <Сокол> и увез подальше от всех бед. Там ли они до сих пор? Или кузен отца Тракен запер их где-то еще? Или они все-таки сумели улизнуть на свободу? На Джейсена внезапно нахлынуло резко обострившееся чувство вины. Почему он так мало думал о них, так мало беспокоился?
– Я скучаю по маме с папой, – заявил Анакин, прижавшись лицом к плечу брата, отчего его голос звучал слегка приглушенно.
Джейсен был немного удивлен слышать из уст брата подобные слова. Похоже, у них с Анакином было гораздо больше общего, чем казалось Джейсену.
– Как и я, – произнес Джейсен. – Как и я. Пойдем. Давай вернемся к остальным.
* * *
Рука об руку, оба мальчика вышли на простор огромной репульсорной камеры. Анакин медленно приходил в себя и теперь с интересом озирался по сторонам. Подняв взгляд, он увидел, что вместо конической вершины над ними теперь чистое небо.
– Ого! – заметил он. – Как тут все изменилось.
– Это точно, – согласился Джейсен. Он сам поднял голову и в который раз принялся в изумлении разглядывать застывшую перед его глазами картину.
Небеса темнели, темнело и внутри их камеры, правда, ее серебристые стены отражали тот небольшой свет, что еще успел сохраниться, а потому мрак нельзя было назвать кромешным Предположительно, приближался закат, но выяснить это точно не представлялось возможным. Со дна камеры вид открывался лишь на округлую кромку темного неба, прямо в зените, у них над головами, да еще остроконечные силуэты семи ослепительно серебристых конусов, пронзающих ночь. То там, то сям в хмурых небесах стали загораться звезды.
Братья не спеша подбирались к <Соколу>, осмотрительно прокладывая себе путь сквозь груды обгоревших пожитков. Все, что оказалось за пределами корабля в момент катаклизма, превратилось в лужи расплавленной материи и горстки пепла. Джейсен и Анакин еще раз остановились, чтобы осмотреть <Сокола>.
– Корабль опять сломан, – заявил Анакин. Это был не вопрос, а утверждение.
– Ну да. Похоже, двигатели полетели прежде, чем Чубакка успел поднять щиты.
Анакин осторожно кивнул.
– Это нехорошо, – изрек он.
Джейсен посмотрел строго вверх, туда, где через километр или два стенки камеры обрывались и можно было выбраться наррку. Пока Чубакка не починит корабль или пока кто-нибудь не обнаружит способ, как вскарабкаться по необычайно гладкой, лоснящейся отвесной стене, они могут считать себя пленниками репульсора, – Так и есть, – подтвердил Джейсен. – Пойдем. – Он чуть было не добавил <все уже заждались>, но вовремя сообразил, что подобные слова вряд ли станут для его маленького братца хорошим стимулом к послушанию. – Давай поднимемся на корабль.
Настроение у герцогини Марчи Мастигофорус, сидевшей в кают-компании <Тысячелетнего сокола>, было не в пример мрачным. И общество, в котором она находилось, не слишком воодушевляло ее. Племянник Эбрихим уныло перекидывался каргами с Джейной; тот факт, что девочка уже успела проиграть несколько раундов сабакка, говорил лишь о ее подавленном настроении. К9, а вернее то, что от него осталось, грудой валялся у дальней переборки отсека. Он чем-то напоминал Марче мумифицированный труп, который никто не удосркился похоронить.
Сама она испытывала жуткую головную боль, хотя и понимала, что еще легко отделалась, чтобы жаловаться на такие мелочи. Им всем повезло, что никто из них не погиб. Ну, К9 можно считать погибшим. По крайней мере, до тех пор, пока Чубакка не починит его.
Правда, теперь, вполне возможно, уже не имеет значение, кто погиб, а кто остался в живых. Они оказались в ловушке здесь, внутри камеры, все их полевые рационы остались снаружи. – они были сложены в ховермобиле и ящиках, выставленных вдоль борта <Сокола>, чтобы обеспечить больше свободного пространства на самом корабле. Неприкосновенных запасов <Сокола> им должно хватить на время, но это ненадолго. По наиболее оптимистичным подсчетам Марчи, которыми она ни с кем не собиралась делиться, воды у них оставалось на шесть дней, а еды – дней на десять.
И все равно они могут считать себя везунчиками, раз умудрились прожить достаточно долго, чтобы беспокоиться о подобных вещах. Она была согласна с мнением Чубакки, что ярость пробудившегося репульсора почти наверняка избавила Галактику от целой шайки драллистов, вставших лагерем прямо над ними, и поделом им, но кто-то же должен был находиться на безопасном расстоянии отсюда и заметить вспышку.
Она видела тут две вероятности. Ученые на Дралле могли зарегистрировать сейсмические колебания, электрические аномалии или что-нибудь в этом роде и заявиться посмотреть поближе. Но такой вариант развития событий казался в некоторой степени маловероятным, поскольку на Дралле шла война, большинство государственных учреждений было прикрыто и действовали ограничения на передвижение. Как ни горько это было осознавать, но более вероятным казался вариант, при котором некая военная группировка, имеющая при себе оборудование для обнаружения репуль-сорной активности, могла засечь энергетический выброс репульсора и начать расследование.
В данных обстоятельствах не стоило слишком надеяться на то, что эта группировка окажется дружественной. А если не принимать в расчет такой пустяк, как возможное неадекватное обращение с пленными гражданскими лицами со стороны этой самой группировки, то стоило задуматься хотя бы над тем, как эта группировка поступит со всей той невероятной мощью, которая попадет ей в руки. Слишком долгое время орды совсем непривлекательных личностей рыскали по системе в поисках репульсоров – Марча понятия не имела, зачем им это нужно, но уж точно понимала, что не ради благих целей. А еще она была прекрасно осведомлена, насколько жизненно важными кажутся эти репульсо-ры противнику. Не исключено, что, невольно передав эту махину в руки врага, Анакин мог в одиночку решить исход всей войны.
Но все эти мысли она тоже держала при себе. У них и так было проблем по горло, не стоило лишний раз усугублять то, что и так хуже некуда.
Похоже, их единственная надежда крепилась на том, что Чубакке удастся восстановить двигательные системы корабля. Буки трудился не покладая рук, окопавшись под панелями доступа, по колено в проводах и всевозможных обгоревших деталях. Даже отсюда она могла слышать его утробный рык и грохот оборудования. Вне всяких сомнений, он старался изо всех сил, но Марча сильно сомневалась, что его затея увенчается успехом. Очень похоже, что их вывел из строя самый первый, массированный выброс энергии репульсора, закоротив разомкнутые контуры. По всей вероятности, аналогичный электромагнитный импульс разрушил цепи К9.
Нет, ситуация была не из приятных. Нисколечко. И измениться она могла, скорее всего, только в худшую сторону.
Она заслышала шум приближающихся шагов на выдвижном трапе <Сокола> и, подняв голову, увидела, как Джейсен и Анакин заходят в кают-компанию. Эб-рихим и Джейна тоже оторвались от игры, чтобы посмотреть на них. Кажется, и Чубакка заслышал об их появлении, потому как он буквально через секунду возник в дверном проеме и принялся наблюдать за приближением мальчиков.
– Всем привет, – заговорил Анакин. – Я вернулся. Я… мне очень жаль, что так вышло. Я не хотел никому причинить вреда, но… причинил. Я сожалею.
Да, получилось не очень, и это еще мягко сказано. То, что натворил ребенок, могло обречь миллионы людей на жизнь под гнетом тирании. Марча легко могла прокрутить в голове сценарий, при котором потеря репульсора означала проигрыш Новой Республикой войны, потерю ее престижа, который и так уже упал ниже некуда. Слишком много, чтобы возложить это на хрупкие плечи маленького ребенка.
Марча обменялась взглядами с племянником, потом с вуки. Кажется, никто из них не был в настроении изливать банальности. Правда, иногда банальности – это единственное, что остается в жизни. И бывают случаи, когда абсолютно беспочвенный, необоснованный оптимизм просто необходим как воздух.
– Конечно, все будет хорошо, – услышала она свой собственный голос. При этом она поднялась с места и сделала несколько шагов в направлении мальчика. – Иди сюда, Анакин.
Внезапно ребенок залился слезами, бросился к ней и обвил руками ее плечи.
– Ну-ну, будет, – говорила она, крепко обнимая его. – Будет тебе.
Если бы она только знала, что она имела в виду, говоря эти слова утешения, возможно, утешилась бы и сама.
7. ПРИ ВИДЕ СВЕТА…
Подозреваю, если я спрошу, может ли эта колымага двигаться чуть быстрее, ваш ответ меня не обрадует, – изрек Ландо. Кабина турболифта продолжала свой размеренный спуск вниз по склону в направлении экваториальной линии Полого города и ближайшего пути наружу. Не успели они преодолеть и половину спуска, как Зарево начало прямо на глазах накапливать свою яркость.
