Текст книги "Столкновение у Балансира"
Автор книги: Роджер Аллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Но перегрузка цепи обратной связи уничтожит репульсоры!
– А столкновение с Селонией их не уничтожит? – бросил Хэн на своем хромающем селонианском. – Как только моя затея провалится, сможешь высказать свои предложения, если они у тебя есть, конечно. А пока держись за что-нибудь.
– Идея действительно была сумасшедшей – и Хэн понимал это. Но еще большим сумасшествием было бы сидеть сложа руки в ожидании летального исхода. Даже расклад один-на-миллион был куда лучше, чем нулевой.
Он поглядывал на дисплей, сообщавший об уровне накопленной мощности в цепи обратной связи. Чем больше мощности, тем выше шансы перезапустить двигатели – если только он не перестарается с накоплением и репульсоры не рассыплются в пыль на лету. Чем ближе корабль подбирался к планете, тем больше сопротивления встречали репульсоры, тем быстрее шло накопление энергии. Но было верно и обратное: чем глубже они падали, тем меньше у них оставалось времени запустить торможение, если двигатели вообще соизволят заработать.
Но Хэн прекрасно понимал, что даже максимум накопленной мощности при всем везении позволит ему лишь на самую малость преодолеть ту минимальную граничную отметку, с которой можно запускать досветовые двигатели. Но он не собирался упускать своего единственного шанса. И независимо от того, сработает ли его уловка или нет, это, несомненно, выведет из строя как репульсоры с аккумулятором обратной связи, так и еще половину корабельных систем.
Хэн бросил взгляд на высотомер, оценивая, сколько им еще лететь до назначенной цели. Приблизительно двадцать секунд – и уже должны показаться верхние слои атмосферы – хотя у них есть отвратительное свойство никогда не оказываться там, где они нужны: опускаться или подниматься в зависимости от штормов, приливов или уровня солнечной активности. Но двадцать секунд – это край, дольше он ждать не может. Расплавленные репульсоры вряд ли смогут снабдить аккумулятор каким-то лишним зарядом.
Трудная задачка, все равно что пролезть в игольное ушко.
Хэн глянул на показания высоты и ускорения. Конус с каждой секундой неуклонно набирал скорость. Даже если ему удастся-таки оживить двигатели – у него все равно может не хватить времени на то, чтобы замедлить падение.
– Уважаемый Соло! Температура корпуса повышается! – вскрикнула Салкулд– Ага, значит, атмосфера появилась слишком рано! – констатировал Хэн. – Держитесь! Сейчас попробуем завестись и посмотрим, что из этого выйдет.
Один шанс, сказал он себе. Всего один шанс. На какой-то миг перед его глазами пронесся образ Лейи, наблюдающей за его потугами с <Пламени Джейд> не в силах помочь. Своих трех детей, скрывающихся где-то на Дралле под опекой Эбрихима и Чубакки. Нет. Ни за что. Он не имеет права умирать. Не сейчас, когда все так сильно в нем нуждаются. Один шанс. Корабль взбрыкнул и задрожал: атмосферные слои тряхнули его так, что даже инерционные компенсаторы оказались бесполезными. Один шанс.
Хэн прождал столько, насколько хватило его наглости. А потом еще чуть-чуть. И только тогда…
Он вдавил что есть силы переключатель, подав разом всю энергию обратной связи на стартовый коллектор двигателей. Почти мгновенно он вонзил палец в кнопку запуска… и его ужасающе замутило – корабль от носа до основания содрогнулся от взрыва ужасающей силы. Должно быть, репульсоры не выдержали перегрузок. В течение следующих нескольких томительных секунд ничего не происходило. А затем внезапно зажегся индикатор: ДВИГАТЕЛИ РАБОТАЮТ СТАБИЛЬНО, и у Хэна под рукой оказалось три функционирующих двигателя.
Три? Не четыре? Четвертый, видимо пострадал от атаки легкого истребителя. Хэн боялся этого. Ну и ладно – пусть у него меньше двигателей, чем он надеялся, зато больше, чем вообще можно было ожидать в подобных обстоятельствах.
Забыв о своих собственных измышлениях, он завел движок на полную. Не было времени нянчиться с двигателями. Они держались с жутким скрипом, со шквалом вибрации, прокатившимся вдоль по всему кораблю, но держались. Пока держались.
Хэн пробежался взглядом по показаниям ускорения, скорости и высоты, не слишком на них полагаясь, особенно на последнее. На его счастье, эти дисплеи были стандартизованы, хотя могли быть выполнены в каком-то невразумительном селонианском формате, о котором он не имел ни малейшего представления.
Но представшая перед ним картина не слишком обнадеживала. Он имел достаточно опыта полетов в атмосфере, чтобы понимать: их неприятности только начинаются. Лучшее, на что они были сейчас способны, – это управляемое столкновение с землей. Хэн рискнул бросить взгляд в иллюминатор и успел разглядеть <Пламя Джейд>, которое каким-то образом умудрялось сохранять с ними минимальный разрыв. Что и говорить; Мара была первоклассным пилотом.
Теперь только бы еще видеть, куда они летят. К несчастью, корабль мчался к планете кормой вперед, а кормовая камера, которая могла хоть чем-то облегчить его задачу, окончательно вышла из строя во время всей этой круговерти.
Впрочем, удавалось разглядеть и положительные стороны происходящего. Сопротивление воздуха стало замедлять их осевое вращение. Вскоре корабль окончательно прекратил вращаться, что совсем чуточку, но облегчило пилотирование. Как раз самое время для того, чтобы хоть что-то здесь стало полегче.
Хэн поглядывал на показатели скорости и высоты, понимая, со сколькими еще трудностями ему предстоит столкнуться. Нужно еще сбросить скорость. Обязательно. И был способ это сделать, но, как и все, он имел свою собственную изнанку. И реализовать этот замысел без маневровых двигателей было крайне проблематично. Ему придется ловко орудовать главными двигателями, не забывая при этом, что те уже и так направлены на то, чтобы компенсировать отсутствие четвертого. И все же… план выполним Возможно.
Он чуть ослабил подачу мощности на двигатель номер три, и корабль-конус начал медленно клониться набок, пока не достиг угла в сорок пять градусов к горизонтали. Он все еще падал строго вниз, но теперь его нос был отклонен от вертикальной оси на восьмую часть оборота. Если Хэн не ошибался в расчетах, в таком положении корабль должен был начать вырабатывать некое подобие аэродинамической подъемкой силы. Движение корабля стало не только отвесным – появилась также и горизонтальная составляющая; теперь корабль отклонялся от вертикали с каждым пройденным сантиметром.
Судно яростно затрясло, но причиной всего этого грохота и треска во. многом был чрезмерный расход избыточной энергии.
– Уважаемый Соло! – протестующе заверещала Дракмус, перекрывая своим голосом внешние шумы. – Корабль стал смещаться вбок! Куда вы нас заведете?
– Понятия не имею! – честно ответил Хэн. – Нам нужно выровнять полет, иначе мы не сумеем сбросить скорость.
– Но вдруг мы приземлимся за пределами владений моего логова?!
– Тогда и будем решать, что делать, – рявкнул Хэн. Дракмус промолчала, но в ее словах была логика.
Было не слишком разумно приземляться наугад на планету, раздираемую гражданской войной.
Хэн выбросил это из головы. В данную секунду его заботило одно: приземлиться в целости, а не по кусочкам. Куда приземляться – вопрос второстепенный.
Он проверил приборы. Корабль по-прежнему падал, словно камень, – но теперь это был уже более медленный, планирующий камень. А температура на обшивке даже понизилась – на самую малость, но и то неплохо. Возможно, у них даже есть шанс выйти из этой передряги живыми.
Естественно, осуществлять посадку на досветовых двигателях вместо ныне почивших репульсоров, да еше и вслепую – тоже задачка не из легких. Можно даже начинать беспокоиться, как решить ее, – но не раньше, чем через полторы минуты.
Он вновь бросил взгляд на приборы. Трюк с боковым падением замедлял их, но этого было явно недостаточно. При таких условиях лучшее, на что они могут надеяться: перед падением снизиться до скорости звука.
Ему больше ничего не оставалось, кроме как попытаться выжать из двигателей еще немножко. Да что же там с^этим четвертым, почему он отказался работать? Может, была всего лишь разрушена перемычка пускового механизма? Может, сам двигатель в порядке, просто надо придумать, как до него достучаться? А что, если он попробует параллельный запуск? Поскольку все прочие двигатели в норме, он может позаимствовать частичку их выходной мощности для запуска четвертого. Такое могло сработать. Хэн перенаправил пять процентов энергетического потенциала двигателя номер два через устройство запуска на четвертый двигатель. Резким движением он вдавил кнопку, надпись над которой гласила: НАЖАТИЕ ЭТОЙ КНОПКИ ПРИВЕДЁТ К ЗА-ПУСКУ ДВИГАТЕЛЯ НОМЕР ЧЕТЫРЕ.
Неестественный и пронзительный скрежет прорезался сквозь неистовый рев, наполнявший рубку, и корабль-конус бешено затрясся в такт вспыхивающему и гаснущему индикатору работы двигателя. Индикатор снова вспыхнул, а на дисплее засветилось: ДВИГАТЕЛЬ НОМЕР ЧЕТЫРЕ РАБОТАЕТ СТАБИЛЬНО, – но затем погас снова, и это повторилось еще раз, прежде чем он вновь зажегся и больше не мерк.
Четыре двигателя. Теперь у него есть четыре рабочих двигателя. Все-таки шанс на то, чтобы выжить, еще не потерян. Но после того как он взглянул на высотомер, в его душу вновь закрались сомнения. До земли оставалось всего три километра. Хэн осознал, что ему придется немедленно погасить горизонтальную составляющую, если он все еще хочет совершить посадку. Он еще сильнее накренил корабль, развернув его параллельно земле. В иллюминаторе возник горизонт планеты и тут же начал исчезать, так как корабль разворачивало все дальше: и вот уже Хэн летит вверх тормашками, носом к земле и пятками к небу. Он завел все двигатели на максимум, а потом добавил еще немножко. Наконец он добился того, что земля перестала метаться у него перед глазами, зато теперь она неслась прямо на него. Горизонтальная составляющая скорости вконец приблизилась к нулю.
Зато вертикальная никуда не делась. Хэн еще раз развернул конус, так чтобы его нос смотрел вертикально вверх, и убедился, что двигатели функционируют на полную катушку. Больше он ничего предпринять не мог.
– Держитесь! – заорал он на селонианском. – Пристегнитесь и вцепитесь во что-нибудь. Мягкой посадки не предвидится!
Зеленые огоньки замерцали на панели состояния двигателей. Для большинства кораблей это было бы добрым знаком, но только не для данного летающего гроба. Для любого селонианина зеленый цвет означал угрозу, опасность. Двигатели уже работали на пределе, а то и за пределом своих возможностей. Хэну отчаянно захотелось выяснить, а не сможет ли он выжать из них еще капельку, но он не посмел. Не будет ничего хорошего в том, что он, пройдя такой длинный путь, разнесет свой корабль на куски в полукилометре над землей.
Ну, вполне возможно, им уже удалось достаточно замедлиться для того, чтобы выжить при крушении. Хэн убрал подачу энергии на все системы и перевел ее всю на инерционные компенсаторы. Компенсаторы никак не могли поглотить всю энергию удара, но с какой-то ее частью они точно могли сладить. А вдруг, если их перевести на максимум, этого хватит, чтобы остаться в живых?
На этом все. Больше у него в запасе трюков не осталось. Только держаться за то, что есть под руками, и следить за неумолимым обратным отсчетом на высотомере. Хэн не имел ни малейшего понятия, куда они приземлятся. Его единственного короткого взгляда в иллюминатор было мало, чтобы определить их местоположение. Он видел воду, видел плоскую поверхность суши, видел небольшую высокогорную гряду. Куда они в итоге упадут, он определить не мог.
До земли остался километр. Восемьсот метров. Семьсот. Пятьсот. Четыреста. Триста пятьдесят. Эх, если бы у него работали репульсоры. Как все-таки жаль, что ему пришлось поджарить их ради запуска двигателей. Три сотни. А вообще, насколько точен высотомер? Две сотни. Сто пятьдесят. Всего сто метров. Семьдесят пять. Пятьдесят. Хэн вжался в кресло, готовясь к столкновению, и преодолел стремление зажмуриться. Ноль.
Минус десять метров. Нет, все-таки не точен. Правда, какую роль могли сыграть эти лишние метры? Мощности двигателей все равно не хватало, чтобы замедлить корабль. Минус двадцать. Минут пятьдесят…
ШМЯК!! Словно сотня взбешенных бант разом прыгнула на грудь Хэна, вдавив его в спинку пилотского кресла. Дракмус пронзительно взвыла. С жутким металлическим скрежетом в какой-то из частей конуса прорвалась обшивка, и мгновением спустя одновременно не меньше дюжины сирен огласило корабль своим воем. Иллюминатор над головой каким-то образом остался цел, и Хэн мог видеть, как небесный свод наполняется дымом, паром… и грязью. Огромные комья влажной земли брызнули в иллюминатор, залепив его почти целиком.
Хэн отрубил сигналы тревоги и был поражен неожиданно возникшей тишиной. Ну, почти тишиной, нарушаемой лишь всхлипываниями Дракмус и булькаюши-ми звуками, сопровождавшими приземление последних комьев грязи на корпус корабля. Они сумели посадить корабль и остались живы. Внезапный водяной шквал тонкой пеленой накрыл судно, смыв часть грязи с иллюминатора.
Хэн выбрался из кресла и сделал несколько весьма неуверенных шагов.
– Это было слишком близко, – буркнул он на общегалактическом, больше для себя, чем для окружающих. – Пойдем, – продолжил он по-селониански. – Надо выбираться. Может возникнуть… – он запнулся.
Похоже, вместе с ударом из его головы вылетела как минимум половина его селонианского словарного запаса. Хотя после таких переделок одно только то, что он может вспомнить свое собственное имя, уже можно считать чудом. Но он так и не вспомнил, как сказать по-селониански <возгорание>, <утечка топлива> или <короткое замыкание>.
– Могут возникнуть неприятности, – сказал он наконец. – Неприятности… с кораблем. Нужно уходить немедленно.
Обе селонианки, очевидно, находились в полуобморочном состоянии, но все же поднялись на ноги и последовали за Хэном по лестнице на нижнюю палубу к главному входному люку. Хэн вдавил кнопку открытия дверей и ни чуточки не удивился, когда ничего не произошло. Корабль, ради приземления которого они рисковали жизнями, корабль, в котором так отчаянно нуждались хунчузуки, теперь напоминал груду металлолома. Пустое место. Опустившись на корточки, Хэн стал возиться с панелью доступа к механизму ручного отпирания дверей. Отогнув крышку, он повернул нужную рукоятку. Дверца стала с неохотой растворяться; дважды заедала, прежде чем распахнуться настолько, чтобы они смогли выбраться наружу. Хэн для начала высунул голову и огляделся.
Они приземлились ровно посередине мелководного озера – и столкновение корабля с поверхностью осушило его: на дне оставалось лишь несколько крошечных лужиц. Из влажной земли шел пар – в воздух уходило тепло, произведенное ударом судна о поверхность. А на дворе был ясный весенний денек. Каким-то образом живописные луга и подлс-ски, окружавшие враз осушенное озеро, заставляли всю эту грязь, топь, месиво, образовавшееся на месте посадки, казаться чем-то нелепым, чуждым для этого места При посадке корабль-конус по меньшей мере на полметра зарылся в мягкое озерное дно. Привычное расстояние от люка до земли – полтора метра – теперь заметно сократилось. Хэн присел на краешек входного люка и одним махом съехал вниз – чтобы тут же уйти по щиколотки в вязкую грязь. Он выдернул из жижи свою левую ступню, едва не потеряв в процессе ботинок, и, прежде чем попытаться вытянуть ступню правую, сделал очень широкий шаг.
Он захлюпал по вязкому дну озера в направлении твердой земли. На которой неожиданно для себя он узрел пожилую селонианку с седеющим темно-коричневым мехом и угрюмым лицом.
– Это ведь конус хунчузуков, не так ли? – осведомилась селонианка, наблюдая за тем, как Дракмус и Салкулд выкарабкиваются из корабельного люка.
– Точно, – немного растерянно ответил Хэн, проталкиваясь сквозь грязь. Вот они, селониане, во всей красе. Звездолет падает с неба прямо в озеро, и какова реакция? Ни шока, ни удивления, ни испуга. Ни тебе <здрасьте>, ни <какое чудо, что вы спаслись!>, ни <с вами все в порядке?>. Сперва обязательно должны побеспокоиться, с каким логовом имеют дело.
– Гм… – сказала селонианка. – Это земля чанзари. Мы – прореспубликанцы, стало быть, союзники хунчу-зуков.
– Замечательно, – отозвался Хэн, все еше пытаясь доползти до берега. – Рад это слышать.
Хэн выкарабкался (а скорее, выполз) из грязи и замер на мгновение. Пожилая селонианка обвела взглядом корабль и покачала головой.
– Конуса, – насмешливо пробурчала она, – Хунчу-зуки слишком безрассудны. Селонианам нечего делать в космосе.
Хэн задержал взгляд на селонианке.
– Знаете, – наконец вымолвил он. – Я только что сам в этом убедился. – Он повернулся спиной к конусу и нетвердой походкой двинулся к дальнему краю пустыря, где <Пламя Джейд> осуществляло ровную, гладкую, исполненную достоинства посадку.
3. У ИСТОЧНИКА
Сидя в пилотском кресле корабля под названием <Знатный гость>, Тендра Рисант размышляла над тем, все ли у нее сложится удачно, и если да, то каким образом. Она сделала все от нее зависящее, но сделанное казалось ей недостаточным. Если смотреть объективно, то все шло вполне успешно. Она воспользовалась радиопередатчиком, чтобы послать Ландо предупреждение о флоте, затаившемся у Сакоррии. Ее друзья узнали обо всем, и эти сведения могли оказаться для них жизненно важными. И она была уверена, что Ландо все еще жив и находится в пределах системы.
Но сама она застряла здесь, посреди пустоты, и добраться до нее не мог никто. Она разглядывала в иллюминаторе яркую звезду Корелл, висевшую у нее прямо под носом – только руку протяни и достанешь. Но пока не будет отключено поле заграждения, ей понадобятся месяцы, чтобы покрыть расстояние отсюда и до звезды.
Она прекрасно понимала: дело стоит того. Более чем вероятно, что своими действиями она спасет жизни, много жизней – возможно, даже жизнь самого Ландо. Но мысль о том, что придется провести в одиночестве на этом корабле еще не один месяц, угнетала.
И все же бакурианцы – люди, с которыми теперь был Ландо, – просили ее не прекращать передачи. Она могла сообщить им немногое – помимо того, что она уже им сообщила, – но она должна была постараться рассказать им обо всем, о чем могла. Она включила радиопередатчик и принялась за работу.
* * *
Бакурианский легкий крейсер <Нарушитель> трижды дал залп из носовой турболазерной батареи, и три патрульных мини-катера разлетелись в щепки.
– Великолепно, – проронил адмирал Хортел Осси-ледж. – Можете прекратить огонь. Переведите турбо-лазеры в походное положение и обесточьте их. И убедитесь, что наши <друзья> видят, что мы творим. Мы показали им, как больно мы кусаемся. Теперь мы предлагаем им лететь своей дорогой. Так что давайте поглядим, нормально ли у них с головой и понимают ли они намеки.
Разумная тактика, признал Люк Скайуокер, хоть сам и был от нее не в большом восторге. Да, демонстрация силы, несомненно, заставит тех, кто остался в живых, отступить. Собственно, много ли было шансов у горстки истребителей одолеть в бою <Нарушитель>, да еще при поддержке <Стража> и <Защитника> и летных звеньев, что базировались у них на борту?
С другой стороны, повстанцы сами не раз оказывались в такой ситуации в войне с Империей, и все равно выходили из нее победителями. Хорошая подготовка, сильная мотивация, высококлассное вооружение и разведка – плюс немного удачи – и любой несчастливый расклад оказывался бит. В войне нельзя быть ни в чем уверенным на сто процентов.
Люк Скайуокер стоял бок о бок с адмиралом Осси-леджем на капитанском мостике <Нарушителя>. Как и прежде, когда он признавал правоту этого человека, он чувствовал себя не вполне уютно. Люк бросил взгляд на Ландо Калриссиана, стоявшего по другую сторону от адмирала: застывший на его лице взгляд поведал Люку, что Ландо разделяет его опасения. Тактика была избитой, можно даже сказать, консервативной. Силы противника состояли из чуть более двадцати ПМК: было абсолютно бессмысленно вырезать под корень всю эту честную компанию. Зато, если заставить их отступить, не подвергнув свои собственные силы ненужному риску, – тогда совсем другое дело.
Чрезвычайно разумно и осмотрительно. Да только никак это не вязалось с тем, что сам Оссиледж – командующий флотом – отнюдь не отличался осмотрительностью. Люк подозревал, что видит лишь ширму для следующего шага – дерзкого и безрассудного. Оссиледж уже не раз доказывал, что скорее рискнет, чем решит перестраховаться. Когда он затевал какую-то консервативную игру, можно было с легкостью ставить на то, что она выльется в крайне рискованное предприятие. Или все же гибель <Часового> от выстрела селониан-ского планетарного репульсора действительно вымотала ему все нервы? Оссиледж был маленьким, жилистым человечком, обожавшим белоснежные мундиры, которые были увешаны коллекциями медалей и орденских ленточек. Это был суховатый, преисполненный собственного достоинства мужчина, проявлявший чрезмерное нетерпение ко всему, что его окружало. Он выглядел, словно карикатура на адмирала в театре комедии, – но Люк еще никогда не встречал на своем пути такого бескомпромиссного и хладнокровного вояку. И в присутствии адмирала Оссиледжа никто не мог позволить себе даже секунды самоуспокоенности.
Хотя при виде непомерной громады Балансирной станции, заслонившей в иллюминаторах полнеба, Люк ощущал бы себя немного на взводе даже без уничтожения <Часового>.
– Ага, а вот и они, – объявил Ландо, указывая на облачко крошечных точек, взмывающих с одного из посадочных причалов Балансира и несущихся прочь; истребители, оборонявшие станцию, отступали. – Видимо, решили, что мы им не по зубям.
– Или решили, что нам и так не удастся нанести Балансиру ни малейшего вреда, – заметил Оссиледж. – Мудрый тактик отступит от непригодной для обороны позиции, чтобы сохранить войско. Но тот же мудрый тактик не станет попусту расходовать войска, если знает, что его твердыня и так неприступна.
– О чем вы говорите? – поинтересовался Люк. Оссиледж указал на станцию.
– Мы позволяем противнику уйти, поскольку наши силы слишком неравны. Но и мы соответственно кажемся мелкой сошкой в сравнении с Балансиром. Не стоит забывать, что именно Балансир является тем источником энергии, который окутал всю планетарную систему заграждающим полем. Какие еще секреты в нем таятся?
– Понятия не имею, – буркнул Ландо. – Единственное, на что мы можем здесь рассчитывать – это сюрпризы. Сомневаюсь, что приятные.
В это мгновение на мостике показался один из служебных дроидов: подойдя к ним со спины, он обогнул адмирала и двух его собеседников и встал непосредственно перед Ландо.
– А вот и один из сюрпризов, – пробурчал Калрис-сиан. – Да, в чем дело? – обратился он к дроиду.
– Прошу прощения, сэр, но лейтенант Календа хочет видеть вас, сэр, и мастера Скайуокера. Получено новое донесение от Источника Т.
Ландо бросил обеспокоенный взгляд на Люка.
– По логике, я бы должен обрадоваться, – сказал он. – Но есть у меня подозрение, что она звонит не просто, чтобы поболтать. – Он повернулся к служебному дроиду. – Только после вас.
Источником Т была Тендра Рисант. Ландо и Люк познакомились с ней на Сакоррии, ее родной планете, одном из так называемых <окраинных миров> Кореллианского сектора. Местные власти депортировали Люка и Ландо с Сакоррии почти сразу после их свидания с Тендрой.
Следуя за дроидом вниз по коридорам крейсера на станцию связи, Ландо не в первый раз за эти дни пришла мысль о том, как развеселилась бы Тендра, узнав, какое напыщенное прозвище дали ей парни из бакури-анской военной разведки – Источник Т.
Ландо впервые встретил Тендру во время своего беспрецедентного тура по Галактике в поисках богатой невесты. Тендра была вполне состоятельна, чтобы квалифицировать ее как богатую, и можно было бы предположить, что она станет для Ландо хорошей партией – при условии, что им повезет оказаться в одном и том же месте в одно и то же время и пробыть там достаточно долго, чтобы получше узнать друг друга.
Но хоть они и не успели за отведенное им время влюбиться друг в друга до умопомрачения, они определенно установили некую связь, заложили прочный фундамент отношений. Отношений, которые они когда-нибудь смогут развить, если вселенная подарит им такой шанс.
Насколько он понял, Тендра каким-то образом обнаружила, что в Сакоррианской системе затевается нечто недоброе – там полным ходом шло наращивание военного флота. Связав это с возникновением заграждающего поля, она, по-видимому, посчитала себя обязанной сообщить об этом Ландо. Стало быть, она добыла себе корабль, выбралась с Сакоррии – очевидно, путем подкупа должностных лиц, – после чего нарвалась на кореллианское заграждающее поле.
Но все ее усилия пошли бы прахом, не будь Ландо столь предусмотрительным и не снабди он ее устройством для радиосвязи. Радиопередатчик не пользовался в своей работе частотами стандартных комлинков, – вместо этого он посылал и принимал сообщения на модулированном несущем колебании в радиочастотах электромагнитного спектра. Радиосигналы были совершенно неуязвимы для стандартных постановщиков помех, а кроме того, их невозможно было засечь при помощи современных комлинковых систем связи. Главным недостатком являлось то, что, как и все прочие формы электромагнитного излучения – инфракрасное, видимый свет, ультрафиолетовое, гамма-, рентгеновское и так далее, – радиоволны распространялись не быстрее скорости света. Вот и ползли послания Тендры и его ответы с этой самой скоростью света, да еще были чувствительны к любым формам искажений, что встречали по дороге.
Она по-прежнему ютилась на своем корабле, <Знатном госте>, на самой окраине Кореллианской системы, и корабль размеренно плелся в глубь системы на досветовой скорости. Проходили долгие часы, прежде чем ее сообщения добирались до Ландо, – значит, понадобятся долгие, утомительные месяцы, чтобы покрыть то же самое расстояние ей самой..
Если, конечно, бакурианский флот не отключит заграждающее поле. Ведь именно за этим он сюда и прибыл. Они наконец добрались до станции связи. Ландо и Люк помедлили, ожидая, пока служебный дроид достанет карту данных и вставит ее в гнездо безопасности. Принадлежавшее Ландо радиопередающее устройство попрежнему оставалось на борту его корабля <Госпожи удачи>, но у техперсонала <Нарушителя> не возникло трудностей в том, чтобы собрать свой собственный прибор по чертежам и спецификациям, которые также имелись у Ландо; техники даже умудрились сделать свой передатчик более мощным, а приемник – более чувствительным.
Но сейчас на уме у Ландо была вовсе не радиоэлектроника. Его беспокоила Тендра.
Как будто проблем и без того не хватало, так ведь еще и с той информацией, которой она делилась с Ландо, возникали такие заморочки, что ребята из разведки просто сходили с ума.
Раздался звуковой сигнал, подтвердивший доступ, и входная дверца скользнула в сторону. Прежде чем войти, Ландо заглянул внутрь и позволил себе легкий вздох разочарования. Стоило только вспомнить о наличии офицеров разведки, и они появлялись тут как тут. Лейтенант Белинди Календа из Разведывательного управления Новой Республики ожидала их в каюте, и настроение у нее было отнюдь не безоблачным.
– Неужели никто так и не научил эту вашу знакомую дамочку считать?! – воскликнула она в тот момент, когда дверца захлопнулась. Календа и так никогда не была расположена к светским беседам, а сейчас она была просто-таки на грани срыва.
– Что теперь у нас плохого, лейтенант Календа? – устало поинтересовался Ландо.
– То же, что и прежде. Цифры – вот в чем беда, – бросила Календа, На вид это была довольно эксцентричная молодая женщина. Взгляд ее широко посаженных, стекловидных, почти молочного цвета глаз как будто беспорядочно бегал в разные стороны. Ее можно было бы назвать косоглазой – правда, с некоторыми оговорками. Ее кожа была чуть темнее, чем у Ландо, а черная копна волос была увита в косу и туго стянута на макушке. Ходили слухи, что она обладала некоторыми зачаточными навыками в вопросах использования Силы, но эту информацию трудно было назвать достоверной. А вот о чем можно было говорить наверняка – интуиция у нее действительно была на высоте. Ее прогнозы сбывались с завидным постоянством, и казалось, будто она способна предвидеть гораздо больше обычных людей – В любом случае, у нее имелась неприятная привычка смотреть не на собеседника, а ему через плечо, словно кто-то стоит у него за спиной, – чем она прямо сейчас и занималась.
– Цифры. Мы по-прежнему не имеем ни малейшего понятия, сколько всего кораблей прячется у Сакоррии.
– Если бы не госпожа Тендра, мы бы вообще не узнали об этих кораблях, – отрезал Ландо. – Может быть, оперативники РУНР на Сакоррии получше осведомлены в этих вопросах, но кто-нибудь из них взял на себя смелость рвануть прямо в Кореллианскую систему и доложить нам?
Календа тупо уставилась на Ландо.
– Я никогда не говорила вам, что у РУНР есть агенты на Сакоррии, – осторожно обмолвилась она.
– Ля вам никогда не рассказывал, что одно время был контрабандистом, но вы и так об этом знаете, – отрезал Калриссиан. – Не надо принимать меня за дурачка. Если у вас там нет агентов, значит, кто-то очень плохо делает свою работу.
– Давайте вернемся к насущному, – предложил Люк, пытаясь немного снизить накал страстей. – Что не так с сообщением госпожа Тендры?
– Мы последовательно отправили ей три запроса на детали по типам, размерам и количеству увиденных ею кораблей. Ее последнее сообщение было более развернутым, чем предыдущие, но если отбросить все красивые речевые обороты, которыми так изобилуют ее послания, мы вновь получим не более, чем самые приблизительные оценки.
– Она не скажет вам больше, чем знает сама, – заявил Ландо, размышляя над тем, сколько раз ему придется долбить это Календе, прежде чем она поверит ему. Или когда он устанет досадовать на то, что команда из разведки читает сообщения, адресованные ему, – и читает их раньше него самого!
– Но нам нужно знать больше! – вспыхнула Календа. – Чьи это корабли? Сколько их там и как хорошо они экипированы? Кто командует ими, каковы их намерения? Вам придется отправить ей новый запрос.
– Нет, не стану, – резко сказал Ландо. – И мне плевать, что говорят ваши психоаналитики относительно содержания ее донесений. Она сообщила вам все, что знает, и я не собираюсь помогать вам донимать ее и дальше.
– Но нам нужно больше…
– Да дело в том, что нет у нее больше, – огрызнулся он. – Вы получили все детали, с которыми вам предстоит иметь дело. Вы что, думаете, что Тендра сможет сообщить вам второе имя главнокомандующего этим флотом, просто разглядывая корабли в макробинокль? Она отправила нам предупреждение, причем очень ценное. Она передала нам все, что знала. И потом, ну есть же все-таки правила хорошего тона.
