Текст книги "Реквием"

Автор книги: Робин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

27

Замок Винсеннес, королевство Франция 4 марта 1305 года от Р.Х.

Медленно поднимаясь по лестнице со свертком ароматных трав, Роуз ненадолго остановилась у высокого сводчатого окна погреться в золотистых лучах солнца, которое только показалось из облаков. Затем, собравшись с силами, продолжила путь.

В покоях королевы было темно. Дневной свет не пропускали бархатные шторы, спущенные на окнах. Все запахи здесь перебивала острая вонь от ночного горшка у кровати. Роуз положила травы на стол, рядом с гребнями и притираниями королевы, и, неслышным шагом приблизившись в окну, чуть раздвинула шторы, чтобы ветерок немного освежил покои. От постели послышался стон. Затем одеяла пошевелились. Жанна перевернулась, морщась от дневного света.

– Чем это пахнет? – спросила она жалобно.

– Розмарином, рутой и тысячелистником, мадам. Я принесла их для вашей ванны.

Припухшие от сна глаза королевы остановились на Роуз.

– А где Маргарита?

Роуз помолчала.

– В Париже, мадам. Вспомните, она захворала и осталась, когда мы вчера уезжали.

Жанна попробовала сесть, и Роуз поспешила подложить ей под спину подушки. Лицо королевы было пепельным.

– Может быть, мне позвать лекаря? – предложила Роуз, встревоженная забывчивостью королевы. А вдруг это какой-то новый симптом недуга?

– Нет, я чувствую себя прекрасно. Просто устала.

Роуз остановилась у постели, ожидая распоряжений. В вязкой тишине послышались шаги. Через минуту в покои вошли множество слуг с кувшинами и направились к камину, где стояла ванна королевы, чтобы наполнить ее водой.

Когда слуги ушли, Жанна с трудом встала с постели и, подняв ночную рубашку, присела на горшок. Роуз отвела глаза, дожидаясь, когда королева со стонами опорожнит мочевой пузырь.

– Где Бланш?

– Король Филипп послал ее с остальными камеристками собирать травы для ваших снадобий. Его величество хотел, чтобы их было достаточно, пока он будет в отъезде.

– Я хочу, чтобы меня мыла Бланш, – пробормотала королева, направляясь к ванне. Ее рука оставалась прижатой к спине. – Я всегда принимала ванну только с Бланш.

– Она придет попозже. – Стиснув зубы, Роуз направилась накрыть туалетный горшок. Красноватый оттенок в нем теперь стал много заметнее. Так продолжалось уже последние несколько дней. – Вы же не хотите, чтобы вода остыла, мадам? – Она растерла пучок трав, наслаждаясь их горьким ароматом, и, закатав рукава, окунула в ванну, как учил лекарь. Вода остыла, пока ее несли с кухни, и сделалась чуть теплой. Зато камин слуги растопили, в покоях жарко. – Вам станет лучше, – мягко проговорила Роуз, закончив полоскать травы. С королевой теперь приходилось разговаривать как с ребенком. – А после купания я принесу вам еще снадобий и разведенного в воде вина. Вы почувствуете облегчение.

Насупившись, Жанна позволила Роуз снять с нее ночную рубашку и помочь влезть в ванну. Роуз много раз видела королеву обнаженной, но никогда так близко. Одевали и купали ее всегда Маргарита и Бланш. Это была их привилегия. Трудно было оторвать взгляд от тела королевы, так не похожего на ее собственное. Округлые бедра, оливковая кожа, повсюду черные пушистые волоски, переплетенный паутиной лиловых морщин массивный живот, выносивший семерых детей, крупные груди с полными темными сосками, покачивающиеся, когда она наклонилась, собираясь сесть в воду, волосистый черный треугольник внизу. Передернув плечами, Жанна легла на спину.

Взяв лоскут ткани, Роуз зашла с головы и начала медленно промокать лоб Жанны. Некоторое время королева мерно дышала, затем поморщилась и схватилась за живот.

– Почему это не проходит? Снадобья не помогают. Там внутри у меня все горит. И не проходит.

– Я уверена, скоро вам полегчает. – Роуз потянулась, чтобы потереть ниже, но Жанна неожиданно села, всколыхнув воду.

– Не прикасайся ко мне!

Роуз присела на корточки.

– Что, мадам?

Жанна повернула к ней черные блестящие глаза.

– Это твои проделки. Ты наколдовала. Признавайся. – Она поднялась. Вода стекала у нее между грудями и капала с волос. Веточка розмарина прилипла к внутренней стороне бедра.

Роуз смотрела на королеву в изумлении, лишившись дара речи.

– Ты заворожила меня своими улыбками, обольстила. Мне следовало тебя выгнать немедленно в тот момент, когда я узнала, что ты возжелала моего супруга. – Жанна вылезла из ванны, возвысившись над Роуз. – Что ты со мной сделала, ведьма?

– Мадам, я не…

– В чем дело?

Жанна и Роуз повернулись. В дверях покоев стоял Филипп. Он ринулся к Жанне, и она упала в его объятия.

– Передай мне ее халат, – приказал король, показывая на кровать, где лежал красный бархатный халат.

Роуз метнулась к постели и протянула его Филиппу. Когда он брал халат, его пальцы погладили ее пальцы. Она отпрянула, словно обжегшись. Король, казалось, ничего не заметил. Он накинул халат на плечи супруги и осторожно повел ее к постели.

– Так что тут случилось?

– Королева чувствует, словно у нее внутри все горит, – ответила Роуз, следуя за ними. – Затем она начала говорить… Она сказала, будто я… – Роуз замолкла, увидев, что королева плачет.

Филипп кивнул, помог супруге лечь в постель и накрыл ее одеялами.

– Лекарь сказал, у нее горячка. – Король говорил, обращаясь к Роуз. – Я пришлю его снова.

– Нет! – Жанна схватила его руку. – Когда он прикасается, мне больно. Я не хочу. Пожалуйста, Филипп, побудь со мной.

Он прижал ее к себе и начал нежно качать, поглаживая волосы.

– Все пройдет, любовь моя. Скоро пройдет.

– Останься, – бормотала Жанна, сжимая его тунику. – Не оставляй меня.

– Мне нужно идти, – тихо сказал Филипп. – Есть неотложное дело. Но я уйду ненадолго. – Он наклонился и поцеловал ее лоб. – Когда я вернусь, тебе будет лучше.

Жанна засопела, подняв на супруга покрасневшие глаза.

– Ты обещаешь?

– Обещаю.

На лестнице послышались шаги. Это вернулись Бланш и другие камеристки с травами. С ними появилась дочь королевы Изабелла с букетом ярких цветов. Она протянула цветы матери, и Жанна их взяла. Ее лицо смягчилось. Филипп со смехом поднял девочку на руки, шутя, какой тяжелой она становится. Камеристки засуетились вокруг королевской четы, а Роуз пятилась, пока не прижалась спиной к дальней стене.

После того как ее тайна стала известна Жанне, она запрятала свое чувство глубоко внутрь, насколько возможно. Редко разговаривала с королем, только отвечала на вопросы, и всегда в его присутствии держала голову опущенной, боясь посмотреть и чем-то себя выдать. Она выполняла все приказания, не чуралась никакой работы и была самой послушной и тихой из всей обслуги королевы. Только по ночам, оставшись одна, Роуз позволяла ожить своим желаниям. Теперь, в сумрачных покоях, освеженных запахами цветов и трав, Роуз с ужасом вспоминала, сколько раз она воображала внезапную болезнь и смерть королевы.

У ворот Темпла, Париж 5 марта 1305 года от Р.Х.

– Скажи, ради Бога, почему ты скрывал это все от меня?

Робер пытался поймать взгляд Уилла, но тот смотрел на поля, простирающиеся за прицепторием.

– И почему сказал сейчас? Почему не продолжил сражаться один, как положено наемнику?

– Я думал, все закончилось. Ногаре отравил Бонифация, на папский престол сел Бенедикт, и я ждал дальнейшего развития событий. Потом, узнав о неповиновении Бенедикта, я решил – теперь у короля с Темплом ничего не получится. Мне и в голову не приходило, что первый министр зайдет так далеко. – Уилл покачал головой. – Бонифаций являлся личным врагом короля, представлял опасность для Франции. Но Бенедикт…

– Ты наверняка знаешь, что его убил королевский министр? – резко спросил Робер.

– Нет. Но думаю, это не совпадение, что папа умер во время визита Ногаре, если учесть обстоятельства кончины Бонифация и их планы на Темпл.

К воротам с грохотом подъехала повозка. Они ушли с дороги.

– Не могу поверить, что король решился на такое, – сказал Робер.

– Филипп пойдет на все, лишь бы добыть денег для своих планов. Он ограбил духовенство, иудеев, Гасконию и Фландрию, но его сундуки по-прежнему пусты, а планы возвращения величия Франции остаются незавершенными. Среди подданных зреет недовольство. Неурожаи, повышение налогов. В Гиени и Фландрии тоже неспокойно. Филиппу спешно требуется себя проявить, но для этого нужны деньги. Понимаешь, Робер, на своем пути к святости король не погнушается никаким грязным злодейством.

– Пойдем к Гуго и все ему расскажем.

– Нет. Он ничего не должен знать.

– Но это несерьезно, Уилл. Нам двоим с такой угрозой не справиться. Если король Франции намеревается уничтожить Темпл, весь орден должен быть поднят по тревоге. – Робер замолк. – Нужно вызвать с Кипра великого магистра и всех старейшин.

– И что тогда? Ну соберутся Жак де Моле, Гуго и старейшины, и что они будут делать? Пойдут штурмовать дворец? Попытаются убить короля?

– Они встретятся с ним. Урезонят. Ты сам сказал: подданные короля недовольны. А тут представь, что будет, если он пойдет на Темпл? Поднимутся бунты.

– Какие бунты? – Уилл покачал головой. – Робер, ты рыцарь и смотришь на Темпл изнутри. А со стороны он совсем другой. Для большинства людей тамплиеры преисполнены гордыни и корысти. Они богатые и могущественные, высокомерные и неприкасаемые. Стоят над законом и всегда ведут свои дела втайне. Их цели неизвестны.

– И ты так думаешь?

– Я говорю тебе о мыслях других людей. Темпл продолжает прятаться за высокими стенами своих прицепториев, оставаясь в стороне от любых проблем, если они его не касаются. И теперь уже никто не верит в Крестовый поход великого магистра. Ты это сам знаешь. Темпл сбился с пути. – Уилл вздохнул. – Несмотря на все усилия братства.

– Спасти Акру мы не смогли, – тихо произнес Робер, провожая взглядом торжественную процессию монахов из бенедиктинского монастыря Сен-Мартин-де-Шампс. За ними следовала шумная ватага мальчишек.

– Акру нам было суждено потерять. Илайя просветил меня насчет этого. Нельзя было примирить христиан и мусульман, не осудив Крестовые походы. Мы пришли туда как завоеватели и должны были уйти. Поэтому Жак де Моле не прав. И мы обязаны помочь ему выйти на правильный путь.

– Мы? – мрачно спросил Робер. – Ты же нас покинул, Уилл.

– Я покинул Темпл, но не его душу. – Уилл повернулся к Роберу. – Да, причиной моего бегства из ордена стало желание отомстить Эдуарду. Оно и сейчас не угасло, но что-то переменилось. Я понял, что мой долг возродить «Анима Темпли». Я дал клятву посвятить жизнь целям братства и не вправе ее нарушать. «Анима Темпли» нужно спасать.

– Спасать от чего?

– Прежде всего от Гуго де Пейро. После моего бегства он назначил себя его главой, и я бы не возражал, если бы у него было хоть какое-то понимание задач братства. Ты сам говорил, «Анима Темпли» бездействует. Гуго в него не верит. Если бы верил, не пошел бы на поводу у человека, который нас предал. Он заставил наших рыцарей воевать в Шотландии. И гибнуть. Возможно Гуго был единственный, кто мог отговорить великого магистра де Моле от его затей, но он не захотел. Гуго мне не враг, Робер, но и не союзник. С ним братство не восстановишь, а без этого мы защитить Темпл от посягательств короля Филиппа не сможем.

– Не понимаю, как мы сумеем это сделать одни.

– Не одни. Филипп рассказал мне не все. Но я сам доискался, несмотря на скрытность Ногаре. Они собрались сделать папой архиепископа Бертрана де Гота. Думаю, Священная коллегия за него проголосует. Месяц назад Ногаре послал группу гвардейцев следить за архиепископом, и те, видимо, что-то раскопали – какие-то прегрешения, которыми можно ему угрожать. А вчера король и его первый министр покинули замок Винсеннес – отправились на встречу с Бертраном де Готом.

– Твои предложения?

– Я знаком с Готом. Он представляется мне разумным человеком. Сейчас, как архиепископ, он обладает большой властью, а если станет папой, она расширится беспредельно. Филипп собрался сделать его покорным, а мы должны постараться ему помочь. Тогда Гот будет нам обязан и, в свою очередь, поможет защитить орден. Без поддержки папы мы ничего сделать не сумеем, и Филиппу тоже без его поддержки совладать с Темплом не удастся. Наш союзник папа способен также остановить Эдуарда – заставить прекратить войну в Шотландии раз и навсегда.

– А не получится ли так, – задумчиво спросил Робер, – что, как только в Шотландии что-то начнется, ты сразу помчишься сокрушать своего врага? Ты сам только что признался, что по-прежнему мечтаешь отомстить.

– Нет, Робер. В Шотландии я больше сражаться не буду. Мне надо спасать Темпл и братство. Я очень хочу, чтобы ты был со мной. Но даже если ты откажешься, я все равно от цели не отступлюсь и не позволю Филиппу и Ногаре сломать Темпл, которому до самой смерти служили мой отец и Эврар. Решай, ты со мной или с Гуго?

28

Собор Бордо, королевство Франция 20 марта 1305 года от Р.Х.

Бертран де Гот ходил между столами, с довольной улыбкой наблюдая за юными школярами, прилежно трудившимися над перепиской рукописей. В комнате стоял густой запах изготовленных из дубильного ореха чернил.

– Они делают успехи, ваша милость, – прошептал шагавший рядом каноник. – Полагаю, многие скоро начнут помогать в службах.

– Какой отрывок вы дали им переписывать? – Архиепископ остановился и заглянул через плечо школяра.

– Один из ваших любимых, ваша милость.

– О да, – мягко произнес Бертран, глядя на аккуратные черные строчки. Затем прикрыл глаза. – Ликуй от радости, дщерь Сиона! Торжествуй, дщерь Иерусалима! – Он возвысил голос, и юноши повернулись, застыв в благоговении. – Се Царь твой грядет к тебе. Праведный и спасающий. Кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной.

Двери скриптория отворились, и к Бертрану, стуча башмаками по каменному полу, поспешил другой каноник.

– Ваша милость!

– Тихо! – Бертран бросил на него укоризненный взгляд и приложил к губам палец.

Каноник понизил голос:

– Извините, что прервал вас, ваша милость, но там прибыли господа. Желают вас видеть. Я предложил им подождать, но они… – Услышав в коридоре стук кованых сапог, он испуганно повернулся.

В скрипториум вошли десять королевских гвардейцев в кольчугах и алых туниках. Одиннадцатый, среди них, был невысокий, худощавый, в черном одеянии.

– Министр де Ногаре, – пробормотал архиепископ, превозмогая неожиданно возникшую сухость во рту. Скрип перьев сзади прекратился, школяры с любопытством глазели на удивительных гостей. – Продолжайте урок, – приказал Бертран канонику и поспешил к Ногаре. – Министр! Чем обязан столь неожиданному визиту? – Он старался, чтобы его улыбка выглядела натуральной.

– Прошу вас поехать со мной, – ответил Ногаре, не удосужившись приветствовать архиепископа как подобает.

Улыбка Бертрана растаяла. Он насупился.

– Что-то случилась?

– Не случится, если вы поедете со мной.

Бертран помрачнел еще сильнее.

– Но я занят. У меня сегодня важная встреча с епископами. Они провели в пути несколько дней, и я не могу отбыть без важной причины.

– Причина важная, архиепископ Гот. С вами желает говорить король. По неотложному делу.

– Король?

– Король Филипп ждет вас здесь неподалеку, за стенами города. – Ногаре сделал жест к открытой двери. – Пойдемте же.

Бертран оглядел гвардейцев, которые расступились, пропуская его, чуть помедлил и последовал за министром.

Спустя полчаса после мучительной тряской езды в крытой повозке, где, кроме него, сидели два молчаливых гвардейца, Бертрана высадили в широком зеленом поле, далеко за городскими стенами. Впереди возвышался великолепный шатер из алой ткани. Нескончаемая боль в желудке, преследовавшая его уже несколько лет, усилилась. Такое случалось всегда, когда он тревожился. Ни слова не говоря, Ногаре повел архиепископа в шатер, где его ждал король Филипп.

Собор Бордо, королевство Франция 23 марта 1305 года от Р.Х.

– Нет. Его милость нельзя беспокоить.

– Но мне необходимо поговорить.

– Придите завтра, испросите аудиенции.

Дверь захлопнулась. Уилл отошел, недовольно глядя на Робера, грызущего у стены яблоко.

– Сказал бы что-нибудь. Поддержал меня.

Робер вышел из тени, вытирая рот. Бросил огрызок на пустынную площадь.

– Я же говорил: нас не пустят. Уже поздно. Он, наверное, спит.

– Сейчас только закончилось вечернее богослужение, – ответил Уилл, спускаясь по ступенькам. При лунном свете стены величественного собора были совершенно белые. Горгульи и ангелы примостились на своих цоколях как призраки. По темному небу плыли клочья облаков. – Ну что ж, попробуем иначе.

Робер осторожно последовал за ним. Они были облачены в кольчуги, скрывавшие надетые поверх туники и шерстяные плащи.

Уилл прошел вдоль собора и остановился у калитки в стене, за которой, возможно, находился сад или двор.

– Вход для слуг, – пробормотал он, поворачиваясь к Роберу. Затем осторожно повернул железное кольцо. Оно скрипнуло, но дверь не пошевелилась. – Заперто.

– Найдем ли мы там архиепископа? Откуда ты знаешь, что он живет здесь? Сейчас многие епископы имеют жилище за пределами церквей.

– Наш приятель сказал, его нельзя беспокоить. – Уилл отошел и внимательно осмотрел стену. – Он там, я уверен.

– Давай подождем до утра. Несколько часов, какая разница. – Робер тоже оглядел стену снизу доверху. – Уилл, нам уже не по пятнадцать.

– Что, струсил? – Уилл вспыхнул улыбкой, затем разбежался и ударил плечом в дверь.

Робер тихо выругался, когда из голубятни взлетела пара белых голубей. Уилл ударил снова. На третий раз замок не выдержал и дверь распахнулась. Он успел придержать ее, прежде чем она хлопнула, и быстро вошел, потирая ушибленное плечо. Во дворе выхватил меч. К зданию, стоявшему позади собора, вела дорожка, обложенная по краям крупными камнями. Во дворе находилось еще несколько строений, но это было самое большое.

Робер аккуратно прикрыл за собой дверь и с мечом в руке последовал за Уиллом.

– Ты его так и не починил?

– Что? – рассеянно пробормотал Уилл.

– Свой старый меч.

Они неслышно двигались по проходу. Уилл бросил взгляд на меч. Сломанный фальчион лежал в комоде его опочивальни в королевском дворце, завернутый в старую рубаху. Он давно хотел отнести его оружейнику, но так и не собрался. Что-то мешало ему это сделать. Он не мог понять причину, пока не осмотрел меч внимательно еще раз, не так давно, и не заметил въевшиеся в рукоятку частички высохшей крови. Сдирая их ногтем, он догадался – это кровь неведомого тамплиера, убитого им в Фолкерке. Пусть фальчион остается сломанным. Ему захотелось объяснить все Роберу, но впереди послышались быстрые шаги.

Появился служка в серой сутане. С факелом в руке он направлялся к сломанной двери. Уилл преградил ему путь.

Служка вскрикнул и уронил факел.

– Отведи нас к архиепископу Готу, – приказал Уилл, прижимая к его горлу лезвие меча. – Быстро!

Служка развернулся и нетвердой походкой направился назад. Уилл шел сзади, прижимая острие меча к его спине. Робер двигался рядом. Они пересекли омываемую лунным светом лужайку и вошли в здание. Было уже поздно, все спали перед службой полуночия. [24]24
  Служба полуночия – примерно в три часа ночи.


[Закрыть]Кто-то мелькнул в коридоре впереди, и служка остановился, но Уилл поощрил его легким толчком острия, и он двинулся дальше. Наконец они остановились у массивной резной двери на верхнем этаже.

– Прошу вас, – взмолился служка. – Не надо.

– Пошли.

Дрожащей рукой тот толкнул дверь.

В покоях было темно и пахло ладаном. Неизвестно откуда доносился шепот. Взгляд Уилла двинулся по комнате. Смятая постель, один комод, другой, высокие серебряные подсвечники, черная занавесь со множеством вышитых золотых крестов. Он подошел, и шепот сделался громче. Оставив Робера сторожить пленника, Уилл раздвинул занавесь.

Кто-то негромко вскрикнул и повернулся к нему лицом. Бертран де Гот преклонял колени перед небольшим алтарем, драпированным белой тканью. Рядом с Библией в черном кожаном переплете находилась дымящаяся кадильница. Луч луны высветил тонзуру архиепископа. Он испуганно смотрел на пришельцев.

– Извините меня, ваша милость, – простонал служка, падая на колени. – Эти разбойники заставили меня привести их сюда.

Бертран поднялся, оправил длинную ночную рубашку и взялся за висевший на груди большой крест, инкрустированный драгоценными камнями.

– Возьмите это. – Бертран протянул крест Уиллу. – Он стоит целое состояние. Берите все, что хотите!

– Мы не воры, – хрипло проговорил Уилл. – Мы пришли с вами поговорить. И не намерены причинить вред.

Пытаясь успокоить Бертрана, Уилл вложил меч в ножны.

– Верно ли, что недавно вас посетил король Филипп?

Испуг в глазах архиепископа усилился.

– Кто вы?

– Друзья, стремящиеся помочь вам в противоборстве с королем.

Бертран с трудом сглотнул и повернулся к служке.

– Оставь нас, Пьер.

Служка поднялся на ноги.

– Но, ваша милость…

– Обо мне не тревожься.

Как бы в подтверждение этих слов Робер ободряюще похлопал его по спине. Служка неохотно развернулся и покинул покои. Его шаги затихли в галерее.

Бертран направился к постели, взял лежащую там бархатную сутану и накинул на плечи.

– Объяснитесь. Откуда вы узнали о визите короля? – Он вгляделся в лицо Уилла при голубом сиянии луны. – Мы встречались?

– Да. Примерно десять лет назад я присутствовал на совете в лондонском Темпле и потом видел вас несколько раз в королевском дворце в Париже.

– Так вы служите Филиппу? – Бертран туже запахнул сутану. – Чего еще ему от меня нужно?

– Нет, ваша милость, я не служу королю. Я пришел вам помочь.

– Каким образом? – Бертран отвернулся, закусив губу. – Я в полном смятении и не знаю, как быть.

– Зачем приезжал король?

Бертран долго молчал, затем устало опустился на постель.

– Он хочет сделать меня папой. Его союзники в Перудже уже готовят мое избрание.

– Филипп сказал вам, зачем ему это нужно?

– Он сказал, что, став папой, я должен буду выполнить пять условий.

– Какие? – спросил Уилл.

– Отменить анафему, наложенную на Гийома де Ногаре; назначить в Священную коллегию кардиналов – сторонников Филиппа и Франции; давать из своей казны деньги на его войны с королем Эдуардом и гильдиями ремесленников Фландрии; официально объявить папу Бонифация еретиком.

Архиепископ погрузился в молчание.

– Вы перечислили четыре условия, ваша милость, – подал голос Робер.

Бертран поднял глаза.

– И распустить орден тамплиеров, чтобы все его богатства перешли Филиппу и наследникам.

– Боже, – пробормотал Робер.

По тону рыцаря Уилл понял – тот до сих пор не верил в реальность таких планов.

– И какой был ваш ответ? – спросил он.

– Я отказался, – произнес Бертран, неожиданно разозлившись. – Сказал, что не стану осквернять Святой престол, что не распущу Темпл – ведь его рыцари единственные еще сражаются за возвращение Иерусалима. – Он опустил голову. – Но в ответ мне было сказано – если я не повинуюсь воле короля, они убьют моего сына. – Его лицо скривилось. – Боже милостивый, они захватили моего сына! Проклятые ублюдки похитили его!

Друзья обменялись ошеломленными взглядами. Затем Уилл подошел к архиепископу, спрятавшему лицо в ладони.

– Где они его держат, ваша милость?

– В доме, который я для него купил, недалеко отсюда. – Бертран в отчаянии сжал руку Уилла. – Мой дорогой мальчик! Разве я могу им пожертвовать?! Боже! Не могу!

– И что было потом, когда они вам это сказали?

Бертран тяжело вздохнул.

– Они заставили меня подписать соглашение и обещали возвратить сына, когда я стану папой.

Уилл ненадолго задумался.

– Мы вам поможем. А потом вы окажете услугу нам. Когда придет время, вы не должны выполнять требования короля. Вы не только не распустите Темпл, но и будете его защищать. Кроме вас, это сделать некому.

– Нет! – Бертран ничего не соображал от ужаса и все повторял имя сына. Снаружи зазвонил колокол, слишком рано для службы полуночия. Видимо, служка поднял тревогу.

– Послушайте меня, ваша милость. – Уилл согнулся, заставив архиепископа посмотреть на него. – Раулю не причинят вреда. Вы будете вести себя так, чтобы Филипп ничего не заподозрил. А затем, когда сядете на трон, мы освободим вашего сына и король потеряет над вами власть.

– Вы освободите моего сына? – В глазах Бертрана вспыхнула надежда. – Вы можете это сделать? Так освободите его сейчас!

– Нет. Филипп должен быть спокоен. Рауль получит свободу, когда вы сядете на трон и станете полноправным понтификом. Тогда король уже ничему не сможет помешать.

– А Ногаре? – выдохнул Бертран, рывком поднимаясь на ноги, когда в коридоре послышались возбужденные голоса. Робер поспешно задвинул на двери засов. Через секунду в нее начали колотить кулаками. Бертран посмотрел на Уилла. – Я слышал, папа Бонифаций умер от расстройства после бунта в Ананьи, который устроил министр. И ходят темные слухи, будто к смерти папы Бенедикта тоже приложил руку Ногаре. Он способен проделать то же самое и со мной.

– Доверьтесь мне, ваша милость. И я спасу вашего сына.

– Хорошо, – пробормотал Бертран. – Хорошо.

Дверь в его покои с шумом распахнулась.