Текст книги "Реквием"

Автор книги: Робин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Наконец из-за стены сообщили ответ папы Бонифация. Он не покорится. Скьяра это не удивило, и он начал готовиться к штурму.

Когда группа его воинов, прикрыв головы щитами, с огромным бревном направилась к воротам, один из гвардейцев спросил Ногаре:

– А почему все решили, будто папа во дворце? Если его предупредили о вторжении, он вполне мог сбежать.

– Вряд ли, – ответил министр, не отрывая взгляда от работающих тараном воинов. – Бусса уверен – у Бонифация не было возможности скрыться незамеченным. Будем надеяться, он еще там. Но в любом случае мы должны войти первыми.

Со стены воинов у ворот обстреливали лучники. Одному стрела впилась в ногу. Он вскрикнул и повалился на землю. Другая ударила в плечо, и, наконец, третья его прикончила. На место погибшего тут же из укрытия ринулся другой воин. Лучники били метко, но они занимали позицию довольно далеко от ворот, и потому таран продолжал делать свое дело. Ворота качались и трещали.

– Мессир!

Ногаре повернулся. К нему спешил гвардеец.

– Я был в отхожем месте, – сказал он, переводя дух, – и увидел воинов Колонна с той стороны, на холме за стеной.

– Сколько их?

– Человек примерно сорок.

Ногаре быстро направился к Скьяре.

– Колонна, вы послали группу на ту сторону?

Скьяра посмотрел на него, сузив глаза.

– Да. Они попытаются войти с тыла. Бусса считает, с той стороны ворота защищены слабее.

– А почему не сказали мне?

Итальянец помрачнел.

– Вы позвали меня как воина. Вот я и делаю свое дело.

– Но я же говорил вам, что должен войти туда первым.

– Вот и входите, – зло ответил Скьяра, делая жест в сторону ворот, где уже лежали пронзенные стрелами защитников дворца двое его воинов. Остальные продолжали упорно долбить бревном ворота, в центре которых образовалась большая щель.

Ногаре прошагал обратно к Уиллу и гвардейцам.

– Садитесь на коней и будьте готовы. – Он бросил на Колонна яростный взгляд. – Я не позволю ему расправиться с Бонифацием раньше меня.

Гвардейцы поспешили к коновязи, а Уилл задержался. Последние слова Ногаре его озадачили.

Министр заметил его колебание и осознал, что проговорился.

– Чего вы ждете, Кемпбелл? – бросил он.

Уилл хотел что-то ответить, но в тот момент за стеной среди защитников дворца поднялись крики. С противоположной стороны во двор прорвались рыцари Колонна.

Началась суматоха. Загремели приказы командиров, рыцари начали вскакивать в седла, выхватывая у оруженосцев щиты и мечи. Ожидающие в тени воины устремились вперед. Ворота были готовы вот-вот рухнуть под ударами тарана. Со стены перестали лететь стрелы, и воины, отбросив щиты, заработали бревном с удвоенным пылом. Уилл влез в седло и пустил коня к гвардейцам. Ногаре поспешил к своему коню. Неожиданно ворота со скрежетом отворились, и в створе появились лица рыцарей Скьяра. Воины бросили бревно и ринулись во двор. За ними вошла вся группа.

С той стороны на бойнице были видны несколько мертвых лучников. Остальные валялись внизу, зарубленные рыцарями Колонна. И после смерти они продолжали сжимать луки в застывших руках. Некоторые защитники по балконам скрылись во внутренних покоях. Со стороны собора доносился лязг мечей. Там шло настоящее сражение. Из ворот воины сразу ринулись к домам родственников папы и взялись рубить топорами расписные ставни на нижних этажах. Другие копьями пробивали двери и врывались внутрь. Вскоре оттуда раздались крики.

Уилл ворвался в ворота в первых рядах конников. Ногаре и гвардейцы остались позади. Щели в шлеме сильно ограничивали поле зрения. Впереди мелькали спины воинов, сверкали на солнце мечи и щиты. У входа во дворец Скьяра спешился и приказал воинам поджечь факелами двери. Через несколько минут рыцари их повалили. Задыхаясь от дыма, Уилл пробился вслед за ними в широкий коридор. Здесь все разбежались в разных направлениях. Каждому хотелось найти папу первым.

Скьяра направился прямо к лестнице в конце коридора. Он знал, куда идти. Уилл последовал за ним, но итальянец, много моложе и проворнее, быстро исчез из виду. Отовсюду раздавался лязг оружия. Уилл стремительно поднялся по винтовой лестнице в отделанный мрамором коридор и побежал. Впереди Скьяра со вскинутым мечом направлялся к двери в окружении своих рыцарей.

– Помоги мне, Христос, – прошептал Уилл, вбегая вслед за ними в папские покои.

Здесь все остановились.

На троне восседал папа Бонифаций в изысканном белом одеянии с драгоценной тиарой на голове. В одной руке он держал массивный золотой крест, в другой – меч с хрустальной рукоятью. Широкое морщинистое лицо понтифика было усталым и встревоженным, но преисполненным решимости, что не удивительно, поскольку папа был не один. Его окружали двадцать семь тамплиеров в белых мантиях, с обнаженными мечами.

24

Ананьи, Италия 7 сентября 1303 года от Р.Х.

Уилла охватила радость. Они успели.

Ему очень хотелось перейти на сторону тамплиеров, но, хотя внутри у него все протестовало, он заставил себя наставить на них острие меча вместе с другими. Со двора доносились звуки битвы – лязг мечей, крики, треск досок, звон разбитого стекла.

Скьяра сорвал с головы шлем и с силой швырнул на пол.

Бонифаций поднялся.

– Чего ты медлишь, Колонна? Вот моя шея! Вот голова!

Сжимая рукоять меча, Скьяра сделал шаг вперед и оглянулся на своих рыцарей. Они все напряглись, готовые к бою.

– Где папа? – Из дверей донесся запыхавшийся голос Ногаре. – Дайте пройти!

Воины неохотно расступились, пропуская министра. Он стянул шлем и резко остановился, увидев окруживших папу тамплиеров. Шок тут же сменила ярость.

– Что это?

– Отойдите, Ногаре, – прохрипел Скьяра. – Он мой.

Снаружи крики стали громче. В воздухе запахло дымом.

– Ко мне явился сам Гийом де Ногаре? – произнес папа бесстрастным голосом. – Вот, значит, как выглядит змея, вливавшая яд в уши молодому королю? Вот он, враг Церкви! – Глаза Бонифация блеснули. – Гнусный богохульник, тебя следовало сжечь на костре вместе с отцом и матерью!

Ногаре двинулся вперед с искаженным ненавистью лицом. Двое воинов Скьяры, приняв это за сигнал к атаке, ринулись на тамплиеров. Скьяра крикнул, но поздно. Два рыцаря пошли им навстречу. Один увернулся от удара, а затем всадил меч в бок нападающему. Другой рыцарь резким движением отбил меч противника и следующим пронзил его насквозь. Оставив воинов на мраморном полу истекать кровью, тамплиеры вернулись к папе. Потрясенный схваткой Бонифаций тяжело опустился на трон. Следующим потрясением для него стало появление в тронном зале Годфри Бусса.

Лицо капитана папской гвардии покрывала бледность, и он зажимал рану на руке. Между пальцами у него сочилась кровь. Он направился к Скьяре и проговорил сквозь стиснутые зубы:

– Горожане бунтуют. Они уже во дворе. Их очень много.

– Годфри? – пробормотал папа, вставая. – Тамплиеры говорили мне о предателе среди местных, но я не представлял, что им окажешься ты. – Лицо Бонифация отвердело. – А я еще тревожился за тебя, когда мои ворота пробивали тараном. Сколько же тебе заплатили?

В коридоре послышались шум и крики. Через несколько секунд стоявших у дверей воинов впихнула внутрь разъяренная толпа. Жители Ананьи пришли за добычей. Разграбив палаццо кардиналов, напившись вина, они теперь явились сюда. Многие держали мечи, отобранные у воинов, которых они поубивали во дворе. Другие вооружились булавами и камнями. Сразу завязалась схватка. В тесноте воины Колонна не могли как следует развернуться, и горожане их одолевали.

Тамплиеры сняли папу с трона и понесли к двери в дальнем конце зала. Увидев это, Скьяра зарычал от гнева и отчаянно ринулся за ними. Вместе с Ногаре. Несколько тамплиеров повернулись. Уилл увидел, как министр схватился с рыцарем, но его тут же загородили беснующиеся горожане. Тронный зал быстро наполнялся дымом: здание напротив пылало. На Уилла, размахивая булавой, пошел здоровяк, и ему пришлось защищаться.

Добраться до папы Скьяре так и не удалось. С эскортом тамплиеров он скрылся во дворцовой башне. Колонна убил одного из рыцарей и с багровым от напряжения лицом сражался с другим. Ногаре вскрикнул, получив от тамплиера удар мечом в плечо. Рыцарь замахнулся обрушить на голову министра второй удар, но его отпихнули горожане. Все пытались протиснуться к трону, где остался массивный золотой крест Бонифация и меч с хрустальной рукоятью.

Уилл увернулся от неуклюжего удара булавой и саданул нападавшего плашмя мечом по голове. Тем временем в тронный зал набивалось все больше и больше жаждущих сокровищ.

– Уходим! – крикнул кто-то. – Уходим!

Воины Скьяры начали прорубать себе путь на выход. Гвардейцы вели раненого Ногаре. Уилл убирал людей с дороги кулаками и рукоятью меча.

Когда Скьяра вывел войско из сломанных ворот, наступил уже янтарный вечер. А жители Ананьи остались срывать со стен бесценные гобелены, драться друг с другом из-за серебряных тарелок, отыскивать реликвии и до поздней ночи с жадностью пить церковное вино.

Палестрина, Италия 8 сентября 1303 года от Р.Х.

Отставшие устало тащились по неровной дороге. Потные, перепачканные кровью, с наспех перевязанными ранами. Они с жадностью пили воду из бурдюков, затем переворачивали их над головой и, закрыв глаза, лили. Коней существенно поубавилось. При ночном бегстве из Ананьи всех раненых животных пришлось прикончить.

Уилл наблюдал за ними, откинувшись спиной на потрескавшуюся стену. Ему по крайней мере удалось отдохнуть, он прибыл в разрушенную крепость на несколько часов раньше. Пока здесь собралась лишь половина группы. Никто не знал, где Райнальд и воины из Ферентино. После прорыва во дворец они исчезли. Скьяра, Годфри Бусса и Ногаре были на месте. Правда, министр потерял двух своих гвардейцев, а Бусса лежал в тени с серым от потери крови лицом.

В небе парили несколько орлов. Недовольные вторжением в свои владения хищники оглашали окрестности пронзительными криками. Эта крепость, разрушенная повелением Бонифация, вот уже несколько лет стояла брошенной, а природа, как известно, не терпит пустоты. Руины все были перевиты вьюнами, заросли травой и кустарником. Единственным напоминанием о людях служила часовня. Но и здесь корни деревьев пробились в щели, пол покрывала корка из помета летучих мышей, в воздухе висела густая паутина.

Поначалу Уиллу казалось странным, почему Скьяра привел их сюда. Видимо, в знакомой обстановке ему было легче и безопаснее зализывать раны и подсчитывать потери. Ведь он не примирился с поражением.

Сверху на Уилла упала тень. Он поднял глаза. Над ним возвышался Ногаре с окровавленной повязкой на плече.

– Вы не ранены. – Слова Ногаре прозвучали как утверждение.

– Бог миловал, – отозвался Уилл. – Ссадины не в счет.

– Наша миссия провалилась.

Уилл заставил себя подняться. Он был почти на голову выше Ногаре, но тот продолжал с вызовом смотреть ему в глаза.

– Не следовало вовлекать в наше дело горожан. – Уилл бросил взгляд на Колонна, сидевшего сгорбившись под деревом у часовни. – Мне доводилось видеть прежде, что может натворить толпа черни. Очень скоро она превращается в орду озверевших грабителей и убийц. Это опасное оружие всегда неожиданно может выйти из подчинения.

– Мы тут встретились с еще одной неожиданностью, Кемпбелл. – В голосе министра Уилл ощутил угрожающие нотки. – Ее явили спасители папы в белых мантиях. – Теперь уже Ногаре не скрывал злобы. – Тут много непонятного. Во-первых, откуда Бонифаций узнал? Предательство Бусса папу шокировало, это было очевидно. Значит, никто из гвардейцев предупредить его не мог. Наоборот, мы все слышали, как он сказал, что о предательстве ему сообщили тамплиеры. А они откуда узнали?

– Не знаю. – Уилл спокойно смотрел в глаза министру, словно не замечая подозрения. – Бусса сказал, папу предупредили верные ему гвардейцы. Возможно, он послал весть в Рим тамплиерам, прося защиты.

– Едва ли. Если бы Бонифаций знал о нападении, он бы немедленно покинул Ананьи.

Уилл пожал плечами:

– Может быть, папа не воспринял угрозу серьезно и попросил у рыцарей защиты просто из предосторожности. А возможно даже, в Темпле что-то об этом пронюхали и сами прислали рыцарей. – Он покачал головой. – Вряд ли нам удастся что-то прояснить.

– Конечно, конечно, – пробормотал Ногаре.

Их разговор прервал шум. В разрушенный город въехала группа всадников – Райнальд и его воины из Ферентино. Скьяра направился их встретить.

– Я боялся, вам не удалось выбраться из Ананьи. – Он стиснул руку коменданта крепости.

– Нам пришлось разделиться. Добирались кто как смог.

Скьяра кивнул.

– А Бонифаций? Что с ним? Я послал людей разузнать, но пока еще никто не вернулся.

– Один из них передал мне весть для тебя. С первыми лучами тамплиеры собирались повезти папу в Рим. – Райнальд глянул на солнце. – Думаю, они уже в пути.

Лицо Скьяры расплылось в улыбке.

– Как я и надеялся.

Теперь Уиллу стало ясно, почему итальянец отступил в разрушенный город. Палестрина лежала на пути к Риму. Все складывалось весьма символично. Скьяра Колонна собирался отомстить врагу у своего родного города, который тот разрушил.

Кто-то протянул Райнальду бурдюк, и он с жадностью к нему припал, а Ногаре схватил Скьяру за руку.

– Пошли поговорим.

Скьяра вырвал руку, но настойчивый взгляд Ногаре преследовал его. Он кивнул Райнальду и последовал за министром в часовню.

Никто на них не смотрел. Все внимание обратилось на прибывших, а те, пустив коней пастись, с жадностью набросились на еду, рассказывая о пережитых приключениях.

Уилл вспомнил слова Ногаре. «Я не позволю ему расправиться с Бонифацием раньше меня». Не означает ли это… Он взял пустой бурдюк и глянул на сидящего рядом гвардейца.

– Пойду принесу воды.

Тот равнодушно кивнул.

Осмотревшись и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Уилл прокрался вдоль стены часовни и вскоре нашел подходящую трещину, откуда было хорошо видно.

Ногаре остановился у хорового нефа.

– Так зачем ты меня сюда позвал? – нетерпеливо спросил Скьяра.

Министр неожиданно повернулся и влепил ему пощечину.

– Идиот!

Скьяра пошатнулся. Его рука двинулась к щеке, но остановилась на полдороге и выхватила из ножен меч.

Острие меча в нескольких дюймах от горла Ногаре ничуть не смутило.

– Скьяра, если за твою родню возьмется король Филипп, Бонифаций покажется тебе ангелом. Они ведь теперь все нашли пристанище во Франции? Смотри, как бы эта земля не стала их могилой.

Итальянец чуть покачнул меч, но не опустил. Его щека горела.

– На меня угрозы не действуют.

– Кто сказал, что это угрозы?

Скьяра помедлил и опустил меч.

– Ты все испортил, – прошипел Ногаре. – Мы собирались отвезти папу в Париж, где он, униженный, предстал бы перед судом!

– Я не мог его выпустить из дворца живым, – признался Скьяра тихим голосом. – Ты знаешь, сколько зла он нам сделал? Знаешь, как остро мы его ненавидим? И я не хочу, чтобы он дожидался в роскоши, пока законники решат его судьбу. Бонифаций должен умереть.

– Так и мы этого хотим, – бросил Ногаре, повернувшись. – Папа не доехал бы до Парижа. Я бы отравил его в пути.

– Так почему ты не сказал мне? – потрясенно воскликнул Скьяра.

– Король взял с меня клятву молчать. Даже с моими людьми. Свидетельств убийства никто бы не раскопал. Народу сказали бы, что папа умер, не выдержав позора. – Ногаре прислонился к облупленной колонне. – А теперь из-за твоего безрассудства все пропало. Как только папа окажется в Риме, он немедленно предаст анафеме короля Филиппа и всех нас. Если, конечно, уже не сделал этого.

– Еще не все потеряно, – буркнул Скьяра, помолчав. – Он скоро будет здесь.

Ногаре покачал головой:

– Но тогда все раскроется. Будет ясно, что произошло убийство и даже кто убил.

– Без свидетелей ясно не будет. А воинов у нас много больше, чем тамплиеров. Мы всех их перебьем. Бунт в Ананьи пойдет нам на руку. Все будут думать, что папа просто сбежал и, возможно, убит обезумевшей толпой. – Скьяра задумался. – А что, если тело папы доставят в Рим люди Буссы? Никто не станет думать, будто его предали собственные гвардейцы. Им поверят.

– А тамплиеры? Даже если мы их всех убьем, в ордене знают, куда они отправились и зачем.

– Ну и пусть ищут, – спокойно ответил Скьяра. – Они здесь ничего не найдут. Папские гвардейцы подтвердят, что тамплиеры все погибли, защищая Бонифация. Да и кто о них станет горевать, кроме своих?

Дорога на Рим, Италия 8 сентября 1303 года от Р.Х.

Бонифаций сидел в фургоне, съежившись на подушках. Каждый раз, когда колеса подскакивали на неровной дороге, он болезненно морщился и хватался за бок. Вечернее солнце просвечивало покрывавшую фургон красную ткань, делая ее почти прозрачной. Бонифаций испытывал странное тревожное чувство, как будто он находится в животе какого-то чудовища, ковыляющего по дороге в Рим. Рядом мерно стучали копыта коней тамплиеров. Эти звуки отражались в его голове барабанным боем. Бонифаций потер лоб. Праведный гнев, взорвавший его при виде этого гада Колонна, уже давно прошел. Теперь папа был просто напуганным стариком, оскорбленным и преданным своими гвардейцами.

Его дворец в Ананьи почти весь разграбили. Почти, потому что вскоре после бегства отряда Скьяры бунт затих. Горожане опомнились, к ним вернулся разум. Папа произнес страстную речь с балкона дворца, и бунтовщики, видя его окруженного тамплиерами, побросали оружие. Некоторые даже вернули украденные ценности. Во время нападения погибло много слуг и стражников; чудо, что не убили никого из его родственников. Если бы не рыцари, он бы наверняка сейчас был или мертв, или в плену у еретика Ногаре.

Бонифаций опустил дрожащую руку на колено. Неожиданно рядом раздался хриплый возглас, затем тревожно заржали кони, и фургон стремительно понесло. Папа опрокинулся назад. Его кидало из стороны в сторону, а сзади доносился конский топот, крики, звон оружия и глухие удары падавших на землю всадников.

Спустя минуту ему удалось кое-как на четвереньках пробраться в конец фургона и ухватиться за полог. Но тут фургон подскочил на рытвине, едва не перевернувшись, и он со стоном повалился на бок, больно ударившись о деревянную стойку. Полежав, Бонифаций повторил попытку и наконец сквозь облака пыли увидел, что с ближайших холмов на тамплиеров с криками устремились сотни воинов. Среди них Бонифаций различил Колонна. Охранять фургон остались лишь четверо рыцарей. Остальные вступили в неравную схватку с разбойниками. В фургон со свистом полетела черная стрела. Бонифаций в ужасе отпрянул, но она была нацелена не в него. Стрела впилась в круп коренника, и тот повалился, резко развернув фургон. Другая угодила в возницу, и он слетел с сиденья. Фургон выехал на поросшее белыми цветами поле и остановился. Бонифаций ударился головой о стоявший сбоку ящик и остался лежать, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Рядом ржали обессиленные кони.

Прошло немного времени. Полог откинулся, и в фургон кто-то влез. Через секунду папа увидел Ногаре. Лицо министра сияло торжеством. В руке он держал кинжал.

– Поди от меня прочь! – вскрикнул Бонифаций. – Побойся Бога!

Ногаре двинулся к нему. Его темные глаза зловеще блестели.

– Как ты осмелился тронуть Божьего наместника? – завопил Бонифаций. – Преемника святого Петра!

– Наместник? – Ногаре зло усмехнулся. – Нет, ты просто старый дурак, цепляющийся за власть. Твоей Церкви приходит конец. Очень скоро вся власть перейдет королям и правителям. Люди будут верить им, а не вашим фантазиям.

– Почему? – выдохнул Бонифаций. – Почему ты этого хочешь?

– Потому что вы все растленны, – бросил Ногаре. – И прежде всего ты, святоша и лицемер. Расправляешься со своими врагами, прикрываясь Божьим именем. Используешь веру для оправдания любого злодеяния. Так что сейчас я очищаю мир от скверны.

– Ногаре, я неповинен в гибели твоих родственников на костре, – пробормотал Бонифаций, с трудом поднимаясь на колени. – Позволь мне отпустить им грехи… и тебе тоже.

Ногаре отрицательно мотнул головой.

– Я отменю решение об отлучении всех вас от Церкви. – Бонифаций простер к министру руки. – Я сделаю это сегодня же, только не убивай.

Ногаре наклонился над папой, загораживая солнце. Снаружи звуки сражения начали затихать.

– Это сделает другой папа, который сменит тебя! – рявкнул он, взмахнув кинжалом.

Бонифаций вскрикнул, и, воспользовавшись этим, Ногаре с силой прижал к его рту флакон, который держал в свободной руке. В горло старика полилась горькая жидкость. Задыхаясь, он схватил запястье Ногаре, попытался отвернуть голову, но поздно. Яд уже проник к нему внутрь. Подъехавшие всадники испугали запряженных в фургон коней, те дернули, и Бонифаций в предсмертных конвульсиях ударил Ногаре ногой в живот. Министр качнулся назад и выпал из фургона спиной на траву.

Уилл в отчаянии вскрикнул, увидев, как Ногаре забирается в фургон. Он увернулся от преградившего ему путь тамплиера и пришпорил коня, но рыцарь, несмотря на молодость, оказался умелым бойцом. Большинство тамплиеров уже лежали мертвыми вдоль дороги, и только несколько, как этот храбрый юноша, продолжали отважно сражаться. Отчаянный крик из фургона отвлек Уилла всего лишь на секунду. Но рыцарь воспользовался ею. Он смог выбить из руки Уилла меч и замахнуться своим. Но не ударил. В горло юноши вонзилась стрела. Он выронил оружие и свалился в пыль.

К Уиллу подскакал королевский гвардеец с луком в руке, и они оба увидели, как из фургона вывалился Ногаре. Фургон катился, пока его не остановил кто-то из воинов Скьяры. Когда Ногаре поднялся и неспешно направился к фургону, Уилл понял – все кончено. Он посмотрел на молодого тамплиера, в открытых глазах которого отражалось темнеющее небо, и его душу сжало отчаяние.

Церковь Сен-Жюльен-ле-Повр, Париж 20 ноября 1303 года от Р.Х.

Дверь церкви скрипнула. Эскен де Флойран обернулся и, увидев племянника, облегченно вздохнул, но тут же нахмурился: Мартин был в коричневом плаще слуги, с котомкой на спине. Свечи у алтаря осветили его лицо, объятое страхом.

Эскен запахнул потуже плащ, желая скрыть белую мантию. Лучше, если священник не будет знать, кто он такой.

– Мартин, что это? – Эскен показал на котомку.

– Я покидаю орден и еду с тобой в Монфокон.

– Так нельзя! – гневно возразил Эскен. – Разве мы с твоим отцом учили тебя сдаваться перед первыми трудностями? Я пришел сюда помочь тебе их преодолеть, а не бежать.

Мартин сбросил котомку с плеча и опустился на колени. Тяжело вздохнув, Эскен опустился рядом.

– Ну, Мартин, рассказывай. – Он молился, чтобы не подтвердились его самые худшие опасения. Ходили слухи, будто в некоторых прицепториях приоры злоупотребляют своим положением самым презренным способом, и страшился, что именно это вызвало отчаяние племянника. – Кто-то из старейшин обращается с тобой плохо? Или делает нечто… неприличное?

Мартин метнул на него взгляд, казалось, подтверждавший мысли Эскена. Того замутило. Он молчал, не в силах вымолвить ни слова, но племянник заговорил сам:

– Я не хотел так поступать. Не хотел, клянусь. Но я думал… – Он замялся. – …именно так происходит посвящение. Думал, ты и отец тоже через это прошли. Решив узнать наверняка, я спросил нескольких своих приятелей рыцарей. – Лицо Мартина скривилось. – Они сказали, что никогда такого не делали.

– Чего? – с нетерпением спросил Эскен. – Чего не делали?

– Мне сказали, я вступаю в братство, призванное изменить орден. Сказали… так нужно. Что это правильно, хорошо. – Мартин повысил голос. – Но как это может быть хорошо? Меня заставляли пить кровь, выбирать путь, но я думал, они проверяют мои силы и терпение. А потом… – Он опустил голову, снова вспомнив, как все происходило. – …потом меня заставили плюнуть на крест.

Эскен в изумлении смотрел на племянника, не в силах поверить услышанному. Люди, о которых шла речь, были тамплиеры, воины Христа. Христиане. Но глаза юноши застилало отчаяние.

– Кто заставлял тебя это делать? Кто тебя посвящал? Какой магистр?

– На нем была маска в виде черепа, – ответил Мартин хриплым голосом. Его руки сжимали котомку. – На остальных то же самое. – Он вскинул глаза на дядю. – На них на всех были маски. И потом, когда посвящали в рыцари других, я тоже надевал маску. Разве я мог отказаться! – Он прижал ладони к лицу. – Я так мечтал стать рыцарем. А теперь все время слышу Божий голос. Он говорит, что я проклят, что продал душу Сатане, стал пособником его слуг, дал клятву на крови им служить. – Мартин схватил руку Эскена. – Дядя, пожалуйста, скажи: что мне делать?

Эскен сжал его плечи.

– Кто это был, Мартин? Какие люди?

– Не нужна ли вам моя помощь?

Эскен оглянулся. К ним направлялся священник.

– Спасибо. Мы хотим просто поговорить в уединении.

Неожиданно пламя свечей у алтаря затрепетало от порыва ветра. Священник оглянулся на дверь и побледнел.

– Боже милостивый! – Он нащупал висящий на шее деревянный крест.

Эскен тоже обернулся и увидел входивших в церковь людей в белых мантиях. Их насчитывалось не меньше двадцати. На всех маски в виде белых оленьих голов. Последний закрыл за собой дверь, натягивая маску на ходу, и Эскен на мгновение успел увидеть его лицо: квадратная челюсть, аккуратно подстриженная черная борода. Шедшие впереди обнажили мечи.

Мартин вскочил на ноги и прижался спиной к колонне.

Священник исчез, а Эскен выхватил меч и загородил собой племянника.

– Не подходите! Не подходите!

– Наш магистр опасается твоего предательства, Мартин, – произнес один из вошедших. – Но я о тебе лучшего мнения. Думаю, ты человек чести, и останешься верен своей клятве.

– Честь? – прорычал Эскен. – Как ты смеешь говорить о чести? Я знаю, каким извращениям вы заставляли его предаваться, губить душу! Неужели наш орден настолько пал, что в нем появились такие люди, как вы, сеющие заразу? Вы все будете гореть в аду!

– Ты ничего не понимаешь, – спокойно отозвался человек в маске. – Но скоро поймешь. – Он показал мечом на Мартина. – Взять его.

– Беги, Мартин! – успел крикнуть Эскен и ринулся на человека в маске.

Тот легко отбил его удар.

– Не будь глупцом, де Флойран. Положи оружие.

Эскен сделал выпад. Человек в маске увернулся, схватил его за руку и ударил коленом в живот. Эскен уронил меч и, хрипя, опустился на колени. Ему сразу надели на голову черный мешок.

– Не причиняйте де Флойрану вреда, – предупредил вожак в маске. – Наш магистр хочет допросить его. А предателя убейте.

Мартин вбежал в ризницу, захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Задыхаясь от страха, подтащил комод к двери и в отчаянии осмотрелся. За вешалкой, с которой свисали несколько сутан, он увидел небольшую дверь из почерневшего от времени дерева. Казалось, ее не открывали много лет. До него донесся слабый вскрик дяди, затем тяжелые шаги. Они быстро приближались. Дверь затрещала, и Мартин отодвинул вешалку, но ключа от запертой задней двери нигде не было видно. Он ударил дверь плечом. Она содрогнулась, но не поддалась. Услышав, что рыцари пробивают себе путь скамьей, Мартин разбежался и изо всех сил ринулся на черную дверь. Гнилое дерево не выдержало. Мартин вылетел на улицу в узкий проход, как раз когда засов на двери ризницы сломался.

По скользкой грязи он рванул вперед, распугивая суетливых крыс, и бежал в исступлении до тех пор, пока не увидел впереди мерцание факелов. Спасения не было. Рыцари обошли церковь и ждали его. Он повернулся и, увидев, что нему идут рыцари из ризницы, упал на колени и вскинул голову к небесам. В прямоугольнике синего вечернего неба сияла первая звезда.

Мартин молитвенно сложил руки и закрыл глаза от взметнувшихся над ним мечей.

– Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою… [23]23
  Мартин начал читать молитву «Аве Мария», вошедшую в широкое употребление в христианском мире с XI в.; далее там следуют слова «…благословенна Ты между женами, и благословенен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь».


[Закрыть]