Текст книги "Реквием"

Автор книги: Робин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

25

Королевский дворец, Париж 20 ноября 1303 года от Р.Х.

– Нам не следовало связываться с Колонна.

– Теперь я это вижу, – ответил Ногаре, следя за лицом короля.

Они шли по саду, где слуги сгребали в кучи опавшие листья и жгли костры. Пахло морозной свежестью и дымом. В небе холодно сияла полярная звезда.

Министр пожал плечами:

– Но в конце концов, сир, все прошло как мы задумали. Бонифаций, обвиненный в ереси, не перенес позора. Так думают все. Его тело доставлено в Рим. Нас поддержали многие кардиналы Священной коллегии. Папой избрали Никколо Боккассино.

– Я бы предпочел сам выбрать кандидата, – обронил Филипп, направляясь по лужайке к клеткам с птицами.

– К сожалению, это не удалось. В Священной коллегии хотели быстро заменить Бонифация. Я просто не успел бы приехать к вам за советом.

– А мы можем быть уверенными в покладистости нового папы? – Филипп остановился и повернулся к министру. – Ногаре, не хочу больше конфликтовать с Римом. Пусть все станет на свои места. – Он двинулся дальше. – Я хочу поскорее обо всем забыть. – Он помолчал, сложив руки, как будто собрался молиться. – Хотя действовал во благо христианства.

– Бенедикт Одиннадцатый, – так он себя назвал – человек очень хворый. Наши союзники в Священной коллегии решили, что с ним легче будет сговориться. И он уже отменил много установлений Бонифация относительно Франции.

– Но отказался отменить анафему Скьяре Колонна.

Ногаре поморщился.

– К сожалению, кардинал Боккассино находился тогда в Ананьи, а потому считает, что бунт горожан спровоцировали я и Колонна. Но, думаю, со временем он смягчится.

– А Кемпбелл? – спросил Филипп, наклоняя голову, собираясь войти через сводчатый проход во двор. – Как вел себя он?

Они двинулись вдоль клеток. Большинство насестов были пустые, птицы находились внутри. Вдали, у дома, где жил сокольничий Генри, мерцали факелы.

– Он делал что положено, – ответил Ногаре, – но я все равно ему не доверяю.

– Тамплиеры?

– Мы явились арестовать папу и застали его в окружении рыцарей. Вряд ли это случайность.

– Если Бонифаций что-то подозревал, то у кого еще он стал бы просить защиты? Только у тамплиеров или госпитальеров. У вас есть доказательства причастности Кемпбелла к их прибытию? Есть основания его подозревать?

– Нет, – признался Ногаре.

– Он исполнял все приказы? Сражался вместе с вами против рыцарей?

– Сир, я не ведаю, какую пользу вы намерены извлечь, используя его против Темпла, но зачем рисковать? В чем тут необходимость? Я бы посоветовал вам отослать его обратно в Шотландию вместе с дочерью. Девушка безумно влюблена в вас, и, как говорят, уже довольно давно. Перед отъездом в Италию я разговаривал с королевой. Она обеспокоена и…

– Отвечайте на мой вопрос.

– Да, – неохотно произнес Ногаре. – Он сражался вместе с нами, но это не… – Министр замолк. Им навстречу вышел главный королевский сокольничий Генри.

– Я желаю говорить с Кемпбеллом, – сказал Филипп. – Приведите его.

– Сейчас?

– Да, сейчас, Ногаре. – Филипп повернулся и весело воскликнул: – Сэр Генри! Мейден еще бодрствует?

– Да, сир. Желаете ее покормить?

– Конечно. – Филипп показал матерчатую сумку. – Я велел дворцовым поварам отложить для нее мяса.

Король последовал за сокольничим к клетке Мейден, а Ногаре пришлось отправляться выполнять его волю.

Уилл стоял у двери опочивальни, не решаясь постучать. Он поднял руку, но, увидев в коридоре слуг, опустил. Подождал, пока они скроются из виду, затем снова поднял. И опять не решился. Наконец, разозленный своими колебаниями, он собрался постучать, но его окликнул резкий голос. Оглянувшись, Уилл увидел в конце коридора Гийома де Ногаре.

– Король желает вас видеть.

Бросив взгляд на дверь Роуз, Уилл направился к министру. Они прибыли в Париж сегодня днем, и он ожидал вызова короля для беседы, но что-то в тоне Ногаре и в выражении его лица говорило ему, что это не просто вызов.

Они прошли по двору в королевский сад, мимо костров, чье пламя ветер вздымал высоко в темноту. Филипп стоял у соколиных клеток. Восседавшая на его рукавице Мейден разрывала клювом куриную ножку.

Уилл поклонился.

Филипп не замечал его какое-то время, наблюдая за трапезой соколихи. Ногаре остановился рядом. Уилл мог чувствовать исходящее от него напряжение.

– Я полагаю, Кемпбелл, – произнес наконец король, – у вас есть вопросы относительно событий в Италии. Относительно их причин.

– Признаюсь, сир, – медленно ответил Уилл, – кое-что мне непонятно.

Филипп задумчиво насупился.

– Вы верите, что цель оправдывает средства? Что иногда приходится для пользы государства совершать немыслимые поступки?

– Думаю, все зависит от обстоятельств, сир. Сражаясь на Святой земле, я сознавал – во имя добра порой следует совершать зло.

Филипп кивнул. В тишине Мейден стала долбить клювом кость, чтобы добыть костный мозг.

– Опасность Бонифация усугублялась тем, что Господь лишил его разума. Он вознамерился погубить меня, а вместе со мной и Францию. Вас послали его арестовать, но теперь я могу признаться – нашей целью было убить его. – Филипп вздохнул и поднял глаза к небу. – Я этого не хотел, но он меня вынудил. Пришлось пожертвовать Бонифацием во благо Франции, что, в свою очередь, будет благом для всего христианского мира. Включая ваше отечество. – Он посмотрел на Уилла. – Мне пришли вести из ваших краев. Король Эдуард задумал новую войну на севере. Победы, одержанные сэром Уильямом Уоллесом, не дают ему покоя. Он теперь называет себя Молотом Шотландцев.

Уилл с горечью подумал о том, насколько далеко сейчас его отечество, где заклятый враг опять поднял голову.

– Я могу помочь вашему королевству, но только если у меня будут необходимые средства. Любой король в христианском мире скажет вам то же самое. Без денег никуда не двинешься. Воюя во Фландрии против Эдуарда и его союзников, я помогал вашей стране, будучи сильно ограниченным в средствах. Я завладел имуществом иудеев, но наполнить сундуки до краев не удалось. А как тут поможешь Шотландии, если собственные подданные бедствуют. И вот, надеюсь, теперь на папском троне сидит более сговорчивый человек и можно будет начать приводить в действие план, который мы с Ногаре замыслили несколько месяцев назад. – Он замолк, дожидаясь, когда Мейден проглотит остатки еды. – Я намерен уничтожить Темпл и завладеть его богатствами. Тем самым я обеспечу будущее Франции и сделаю наше королевство снова великим, каким оно являлось во времена Людовика Святого.

Уилл чувствовал на себе взгляд Ногаре и знал – первый министр ему не доверяет, но и в пристальном взгляде Филиппа ощущалось подозрение. Возможно, Ногаре удалось убедить короля. Возможно, его проверяют. И разумеется, если он не пройдет проверку, его ждет смерть. Он даже чувствовал, как рука Ногаре сжала рукоятку меча. И все тревоги куда-то улетучились. Уилл успокоился, придя в знакомое ему состояние духа перед битвой. Все метания закончились. Он снова вышел на путь, давно им потерянный.

Саймон был прав тогда, уже давно, в Селкеркском лесу. Война в Шотландии не его война. Это война Уоллеса, Грея и Дэвида. А он призван сражаться за Темпл, за братство, защищать его от врагов, как внутренних, так и внешних, как предписывали данные им клятвы. Призраки внутри затихли, погрузились в молчаливое ожидание, опасаясь, что он передумает.

– Вам понадобится поддержка папы, – произнес он. – Вот единственный путь завладеть богатствами ордена.

– Но ведь вы выросли в Темпле, – быстро произнес Ногаре. – Там наверняка остались друзья. Разве вас это не смущает?

Уилл повернулся, твердо встретив его взгляд.

– После того как тамплиеры пошли на службу Эдуарду, я покинул орден навсегда. И у меня там нет никаких друзей.

– Вы могли бы нам помочь, – сказал Филипп. – Как командору вам должно быть известно все внутреннее устройство ордена, оборона, имущество, казна. Вы согласны служить мне?

Уилл перевел взгляд с Ногаре на короля.

– При условии, что вы разорвете договор с Эдуардом. Я согласен помочь вам свалить Темпл, а вы помогите защитить Шотландию.

В глазах Филиппа погасли последние искры подозрения, и Уилл понял – проверку он прошел.

– Я говорил вам и прежде, Кемпбелл, мир с Эдуардом временный. Даю вам слово: как только Темпл падет, Шотландия станет свободной.

Темпл, Париж 20 ноября 1303 года от Р.Х.

Робер постучал еще раз и подождал. Из солара по-прежнему никто не отозвался, но под дверью виднелась узкая полоска света. Он толкнул дверь и вошел.

Поленья в камине превратились в красные тлеющие угольки, а на заваленном свитками столе инспектора ярко горели три свечи. Робер нерешительно остановился, разглядев фигуру Гуго, который спал, положив голову на стол между бумагами. На мгновение он испугался, подумав, что он мертвый, но затем успокоился. Инспектор сопел, бока его вздымались и опускались.

Робер улыбнулся и подошел. Среди свитков на столе лежали карты. Карта Пруссии была частично развернута. Рядом с ней он увидел пергамент, украшенный символом тевтонского ордена – белый крестом на черном. На другом пергаменте была символика госпитальеров. Остальные свитки скрепляла большая печать Темпла – два рыцаря на одном коне. Робер успел прочитать начало рапорта о положении на острове Родос, но неудачно переступил с ноги на ногу, и скрипнула половица.

Гуго вздрогнул и проснулся, сразу начав приводить в порядок свитки на столе.

Робер кинулся ему помогать.

– Извини. Я не хотел тебя будить.

Гуго помолчал, разглядывая карты.

– Зачем ты пришел?

– Нужно поговорить. – Робера удивил тон старого товарища и недовольство во взгляде.

– Уже поздно.

– Да, но я увидел свет в твоем окне и решил, что ты не спишь. – Робер помолчал, наблюдая, как Гуго раскладывает бумаги, переворачивая их надписями вниз. – Тебя очень трудно застать одного.

Гуго бросил взгляд на Робера.

– Понимаешь, трудно управлять орденом одному.

– Есть вести от великого магистра? – спросил Робер.

– Когда пал Руад, – проговорил Гуго с горечью, – я молился, чтобы на этом закончился его бесплодный Крестовый поход, но он по-прежнему сидит на Кипре и каждый месяц просит посылать рыцарей, коней и денег. Все для его войны. – Инспектор возвысил голос. – Я не устаю ему повторять, что мне здесь тоже требуются люди. Как он не видит этого? Англия и Шотландия все воюют, и во Франции положение тревожное: бунты, стычки, вражда с Римом. Я писал ему – мне тоже нужны люди и деньги, иначе нас просто раздавят. Почему он не понимает? – Гуго опомнился, что сказал лишнее, и резко замолк. Затем устало проговорил: – Послушай, брат, сейчас поздно. Давай скорее закончим. Что у тебя?

– Я хотел узнать, – осторожно ответил Робер, – занимался ли ты делом, о котором я говорил тебе в начале года? – О слухах, связанных с посвящением в рыцари.

Гуго тяжело вздохнул.

– Я еще тогда сказал тебе – скорее всего это просто праздные домыслы сержантов.

– Все равно, я думаю, надо проверить. Слухи тревожные и должны быть прекращены. И без того о Темпле в народе ходят разные фантастические выдумки. И насчет посвящения в рыцари – тоже. Зачем нужно давать повод думать о нас что-то нехорошее.

– Ты прав, и твоя бдительность заслуживает похвалы. Но я все проверил и ничего не нашел.

– Совсем ничего? Откуда же тогда слухи?

– Брат, у меня действительно дел по горло. Неужели я должен заниматься такими пустяками? Мало ли кто что болтает! – Робер собрался возразить, но Гуго поднял руку. – Все, разговор окончен. Я еще немного поработаю.

– Но может быть, если ты позволишь мне…

– Я сказал – все! – рявкнул Гуго, стукнув кулаком по столу. – Теперь оставь меня!

Стиснув зубы, Робер поклонился и покинул покои инспектора. Гуго не хочет с этим возиться, а у него самого возможностей было мало. По дороге к себе в солар, ежась под холодным ночным ветром, он почти убедил себя в правоте инспектора. Нельзя же относиться серьезно к выдумкам сержантов.

26

В окрестностях Бордо, королевство Франция 11 февраля 1305 года от Р.Х.

С Гаронны дул сильный ветер. Обжигающий и неприятный. Королевский гвардеец отвернул лицо.

– Еще долго, Жиль?

– Спускайся, Понсар, – проворчал командир и пнул товарища по ноге, заставляя спрыгнуть. – Ты что, хочешь, чтобы тебя увидели?

– Как они могут оттуда увидеть?

– Да не они, идиот. – Жиль сердито показал на купу деревьев вдалеке, где два коня щипали тронутую морозом траву. Рядом человек ходил по кругу, видимо, пытаясь согреться. – Он.

Понсар перевел взгляд с человека на небольшой белый домик на холме.

– Мы сидим здесь уже бог знает сколько. Зачем? Может, он навещает какого-то дальнего родственника? – Гвардеец недовольно вскинул широкие плечи. – У него их полно здесь в округе.

– Тогда почему тайком? Почему никто, у кого мы спрашивали, не знает, к кому он туда ходит? – Жиль сосредоточенно вгляделся в дом на холме. – Нет, он что-то скрывает.

Понсар улыбнулся:

– Ты догадываешься что?

– Есть подозрения.

– Смотри. – Понсар толкнул локтем Жиля. – Это он?

Жиль кивнул:

– Думаю, да.

Человек в черной сутане вышел, недолго поговорил с кем-то стоявшим на пороге и, отворачиваясь от ветра, начал спускаться по дорожке к тому месту, где паслись кони. Здесь он с помощью слуги взобрался в седло.

Жиль повернулся.

– Зови остальных. Пойдем посмотрим, кого там прячет архиепископ.

Пятеро гвардейцев подождали, пока Бертран де Гот исчезнет из виду, и незаметно подкрались к дому. Жиль выхватил меч.

– Вы, двое, оставайтесь здесь. Следите, чтобы никто не выскочил.

Гвардейцы встали на страже, а Жиль направился к входной двери. Сзади Понсар и еще один. Чуть помедлив, он постучал.

В доме раздались шаги, скрипнул засов дверь отворилась. В проходе показалась миловидная девушка. Жиль улыбнулся, его подозрения подтвердились. Девушка удивленно уставилась на его ярко-голубую тунику, выглядывавшую из-под плаща, затем на меч, и ее глаза расширились от страха. Жиль пихнул ногой дверь, оттолкнув девушку назад, и она с криком упала на пол. Жиль быстро ее поднял и, схватив за горло, притянул к себе.

– Да. Он с тобой наверняка чувствует себя на седьмом небе и… – Жиль не закончил. В прихожей появилась еще одна женщина. Полная и немолодая.

– Кто ты, и что тебе нужно? – твердо спросила женщина без страха в голосе.

– Я пришел спросить, – ответил Жиль, – зачем архиепископ Гот ездит в дом у черта на рогах. С кем из вас он спит? Может быть, с обеими?

Широкое лицо женщина покраснело.

– Как ты смеешь! Архиепископ Гот благородный, уважаемый человек. Он знает мою семью многие годы. Я хвораю уже несколько лет, и падре по доброте своей приходит сюда слушать мои исповеди.

Жиль грубо рассмеялся.

– А ты горазда врать, старуха. – Он сильнее сжал горло девушки. – Говори, с кем он здесь видится! Говори правду, или я сломаю тебе шею.

– С мадам Элоизой! – выпалила несчастная девушка тонким сдавленным голоском. – С мадам Элоизой.

– Молчи, Мари!

– Нет, Мари, продолжай, – потребовал Жиль, не отпуская ее горло. – Где эта Элоиза?

– Умерла, мсье. Умерла много лет назад.

Жиля окликнул один из гвардейцев, оставшихся сторожить во дворе. Под мышками он нес двух брыкающихся мальчиков.

– Вот, убегали, и мы их поймали.

– Нет! – Полная женщина ринулась вперед с искаженным ужасом лицом.

Жиль повернулся к ней.

– Почему Гот приходит сюда? Отвечай!

Мальчики завопили во все горло.

– Повидаться с сыном, – выпалила женщина, падая на колени. – Прошу тебя! Не обижай их!

Жиль внимательно рассмотрел плачущих детей и сразу отверг коренастого постарше, явно похожего на полную женщину. А вот другой, темноволосый, до странности напоминал архиепископа.

Глаза Жиля засияли. Он повернулся к двум гвардейцам.

– Отправляйтесь в Париж немедля. Скажите министру де Ногаре – мы нашли то, что он ищет.

Королевский дворец, Париж 2 марта 1305 года от Р.Х.

Ногаре спешил по коридорам дворца, не обращая внимания на почтительные поклоны как слуг, так и придворных. Внутри он ликовал – еще бы, его долгие поиски привели наконец к какому-то успеху, – но, приближаясь к королевским покоям, старался сделать лицо серьезным.

Филипп с покрасневшими глазами и носом сидел за столом, покачивая в руке миску с дымящимся супом. Король хворал уже несколько недель, из-за чего постоянно пребывал в дурном расположении духа. Он хмуро посмотрел на Ногаре.

– Найден ключ, откроющий нам Темпл, сир.

– Что? – Филипп поставил миску.

– Да, у нас наконец появился нужный кандидат на папский трон.

– И кто же это?

Ногаре подавил горячее желание усмехнуться.

– Бертран де Гот.

– Архиепископ Бордо? – Филипп встал, отодвинул миску с нетронутым супом и подошел к сильно натопленному камину. – И какие же у него нашли прегрешения?

– Он тайно прижил сына.

Филипп резко повернулся.

– Вы уверены?

– Мальчик сейчас в руках у наших гвардейцев. Как выяснилось, семь лет назад у Гота была любовная связь со знатной женщиной. Она умерла при родах, и он содержит ребенка. За счет церковных денег, – добавил Ногаре с удовольствием.

Филипп задумался.

– Разумеется, архиепископ как огня боится, как бы его тайна не раскрылась. Его не только лишат сана, но и могут заточить в тюрьму или даже хуже. Но как мы можем это использовать? – Филипп посмотрел на Ногаре. – Никак. Ну, расправится с ним Священная коллегия, а нам-то что?

– Сир, мы можем использовать ребенка. – Ногаре подошел к Филиппу. – Будем держать мальчика у себя, и Гот выполнит все, что мы ему скажем. Он любит сына. Иначе бы не рисковал своим положением и даже жизнью, тайно его посещая. Одна мысль об угрозе мальчику вызовет у него страдания. Я в этом уверен.

Филипп отрицательно покачал головой:

– Нет. Я не позволю губить невинное дитя. – Он поежился. – И так уже пролито много крови. Слишком много, Ногаре. Когда это кончится? Боже! – Король поднес дрожащую руку ко лбу. – Когда это кончится?

– Мы поступили так по необходимости, сир, – пробормотал Ногаре. – И в любом случае вы здесь ни при чем.

– Разве лук не принимает участия в полете стрелы?

– Бонифаций мог погубить Францию, – настаивал Ногаре. – Безумец, еретик, безжалостный убийца, он заслуживал смерти. Мы осчастливили мир.

– Вы что, министр, начинаете верить собственным выдумкам? – тихо проговорил Филипп. – А папа Бенедикт? Вы будете говорить мне, будто немощный старик тоже заслуживал смерти, хотя его единственной виной стал отказ моим просьбам? – Король опустился в кресло, сложил руки на груди и закрыл глаза. – Я не перестаю думать о том, как душа Бенедикта шепчет у Врат Небесных мое имя.

– На вас вины нет, сир. Если его душа и шепчет чье-то имя, так это мое.

Филипп раскрыл глаза.

– Почему вы это сделали, Ногаре? Почему? Я требовал только склонить его к покорности. – Он поднялся. – Боже, вас следует казнить за такое злодейство.

– Вы просили папу Бенедикта отменить мою анафему, но он отказался. Вы предложил ему объявить Бонифация еретиком и осудить посмертно. Папа и тут отказался. Старик обнаружил более твердый нрав, чем полагали наши сторонники в Священной коллегии. Ничего бы мы от этого папы не добились, и, уж конечно, он не позволил бы нам тронуть Темпл. Я это понял при первой встрече и действовал в ваших интересах, сир. Ваших и вашего королевства. Свидетельств убийства нет. Его святейшество лакомился фигами. Когда он покинул меня на короткое время, я успел насыпать в них яду. Как известно, Бенедикт давно состарился и часто хворал, и его смерть никого не удивила. Правду знают только двое – вы и я.

– Нет! – бросил Филипп. – Правду знают трое: вы, я и Бог. – Он обошел министра. – И что дальше? Священная коллегия скоро изберет нового папу. Выходит, вам придется сидеть в Перудже и травить понтификов по очереди, пока коллегия не выберет такого, кто подчинится нашей воле?

– Этого не потребуется, сир. Нас поддерживают в коллегии очень многие. Мы не зря старались в прошлом году при избрании архиепископов и кардиналов. Теперь Священная коллегия разделилась. Одна половина поддерживает Францию, другая – Рим. Наши кардиналы выберут того, кого укажете вы, сир. – Ногаре позволил себе возвысить голос. – Вернуть Франции былое величие непросто. Вы верите, сир, что во имя этого ваш дед никогда не проливал кровь и не нарушал закон? Вы король Божьей милостью и стоите выше закона! Людовик был сильным королем и потому стал святым. Он пошел в Крестовый поход, положил сотни жизней, изгнал иудеев, повысил налоги. И все ради своего королевства, своих подданных. Чем раньше вы это осознаете, сир, тем больше станете похожим на него.

Филипп несколько минут пристально разглядывал первого министра, затем сел.

– Все, Ногаре, больше никаких убийств. – Он поднял глаза. – Если вы снова меня ослушаетесь, я без колебаний повелю вас повесить. Ребенка держите в неге и холе и пошлите весть нашим сторонникам в Священной коллегии о наличии у нас нужного кандидата.

– Не забудьте, сир, – добавил Ногаре, – Гот имеет связи с королем Эдуардом, что делает его полезным и в других отношениях. – Он испытывал удовлетворение – король опять готов действовать.

– А если большинство кардиналов проголосуют против?

Ногаре отрицательно покачал головой:

– Затянувшееся междуцарствие не нравится никому. У Бертрана мало врагов. Я думаю, он устроит всех.

– Да, – согласился Филипп, – прежних понтификов, Бонифация и Бенедикта, поддерживали многие кардиналы. Надеюсь, нам больше не понадобится проливать кровь. А ребенка мы используем лишь как инструмент давления на Гота. Мальчик ни в коей мере не должен пострадать. Вам понятно?

– Конечно, сир.

– Мы встретимся с Готом немедленно. Я хочу убедиться в надежности такого пути. Надеюсь, мы сможем с его помощью повернуть ключ.