Текст книги "Реквием"

Автор книги: Робин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– Не хочу об этом говорить. – Он повернулся к последовавшему за ним Роберу. – Поверь мне, я терплю общество Филиппа только ради дела. И с большим трудом сдерживаюсь, чтобы не задушить этого подонка во сне.

– Почему ты не увезешь ее из Парижа? – тихо спросил Робер.

– Этим я ничего не добьюсь. – Уилл наклонился, вытащил из грязи камень и бросил в реку. – Если я заберу Роуз из дворца против ее воли, то потеряю дочь навсегда. Поэтому мне нужно оставаться во дворце. Наверное, это глупо, но я по-прежнему верю – когда-нибудь стану ей нужен. И хочу быть рядом, когда такой час наступит.

– А что Роберт Брюс? – рискнул спросить Робер. – Теперь, когда он стал королем Шотландии, у твоего отечества наконец появилась надежда.

– Последние вести оттуда неутешительные. Брюс со своими сторонниками поспешно отступил. Вначале они побеждали, но Эдуард опять послал на север огромное войско, несмотря на увещевания Климента. Если ничего не случится, к осени новый король Шотландии будет смотреть на Темзу с шеста.

Робер понаблюдал, как двое мальчиков гоняются по грязи друг за другом, затем перевел взгляд на парящих над ними птиц.

– Какими мы были наивными, когда возвращались со Святой земли. Думали, здесь все будет проще. Возможно ли вообще убедить людей жить в мире?

– Я все больше склоняюсь к отрицательному ответу. Но затем вспоминаю Эврара, моего отца, Калавуна и всех остальных, которые верили в это. Верили настолько, что отдали за это все, что имели. Я надеюсь… – Уилл замолк и покачал головой. – А, ладно, сейчас не важно. Если король Филипп добьется своего, желания и надежды любого из нас не будут иметь значения. Ты говорил с Гуго?

– Нет. Он еще в Англии.

– Ты веришь, будто он имеет какое-то отношение к делу Флойрана?

– Я не могу представить, что это так, – ответил Робер.

– Но приказ заключить приора в тюрьму был скреплен печатью инспектора?

– Думаю, я доказал, что печать Гуго возможно использовать без его ведома.

– Возможно-то возможно, но рассказ Эскена поразительно повторяет описания в «Книге Грааля». Окутанное тайной посвящение, когда новообращенный пьет кровь братьев рыцарей. Плюет на крест. Там это все есть.

– Пьет кровь?

– «Книга Грааля» написана по повелению тогдашнего великого магистра Армана де Пейро, который также являлся членом и «Анима Темпли». По словам Эврара, великий магистр был одержим рассказами о Персивале и короле Артуре и намеревался ввести особый обряд посвящения в тайное братство, который будет отличаться от ритуала посвящения в Темпле. Эврар написал «Книгу Грааля» как наставление для Армана.

– Я кое-что об этом слышал, – сказал Робер.

Уилл кивнул.

– Как и в других романах о Граале, здесь тоже изобиловали необычные, даже богохульные образы, но на страницах «Книги Грааля» также излагались цели и кредо братства. Как нам известно, они весьма нетрадиционные. После смерти Армана в тюрьме у мамлюков «Книга Грааля» потеряла значение, но продолжала таить в себе опасность. Конечно, Эврар использовал только аллегории, обозначил символ братства. Он и не предполагал, что кто-то будет пить чью-то кровь. Опасность «Книги Грааля», помимо ее еретического содержания, состояла также и в том, что она свидетельствовала о нашем существовании. Вот почему ее похитили госпитальеры, надеясь разоблачить и разрушить Темпл. По той же причине завладеть ею пожелал и Эдуард. Он рассчитывал угрожать нам разоблачением и вымогать деньги. Эврар не переставал жалеть, что не уничтожил ее после смерти Армана.

– Но кто еще мог знать о ней? Ведь Эврар сжег «Книгу Грааля», когда ты ее возвратил. Он умер несколько десятилетий назад, и после твоего ухода в братстве почти никого не осталось.

– Кроме одного, – ответил Уилл.

Робер резко повернулся.

– Мы оба с тобой знаем Гуго с детства.

– Перед падением Акры я послал ему писания Эврара. Он мог все узнать оттуда.

– Неужели ты можешь поверить, будто он способен убить невинного человека, а другого бросить в тюрьму? – Не дождавшись ответа, Робер тяжело вздохнул. – Ты не видел Мерлан, Уилл. Гуго на такое злодейство не способен.

Замок Карлайл 11 марта 1307 года от Р.Х.

Паж ввел Гуго де Пейро в темные королевские покои. Расписанные ставни на окнах были закрыты, и инспектору потребовалось время, чтобы разглядеть Эдуарда, лежащего в огромной постели, освещенной лишь бушевавшим в камине пламенем. Король кивнул, паж попятился к двери и тихо закрыл ее за собой.

– Приветствую вас, милорд, – произнес Гуго с поклоном. Его потрясло, каким старым стал король. Старым и болезненным. За годы, прошедшие с их последней встречи, седые волосы Эдуарда сильно поредели, лицо осунулось, глаза запали еще глубже. Он выглядел много старше своих шестидесяти семи.

– Подойдите ближе, – потребовал Эдуард.

Голос звучал слабо, но по-прежнему повелительно, и Гуго поспешил приблизиться.

– Я огорчен застать вас хворающим, милорд.

– Всего лишь лихорадка, инспектор Пейро, – коротко бросил Эдуард. – Наконец-то я дождался, когда вы сподобитесь меня посетить.

Гуго замялся. Он начал потеть – от камина шел ужасный жар.

– Очень жаль, милорд, но моя поездка по владениям Темпла в Британии заняла много времени. И я рад нашей встрече, милорд, поскольку давно имел желание с вами поговорить.

Эдуард пристально посмотрел на него из-под сморщенных век.

– О чем же?

– Последние годы были тяжелыми для нас обоих, милорд. Вы сражались с мятежниками в Шотландии, я пытался найти для Темпла новые базы. Когда мы договаривались помогать друг другу в наших делах, я не думал, что пройдут годы, а проблемы останутся. Однако осмелюсь напомнить вашему величеству: свою часть соглашения я выполнил. Тамплиеры сражались в вашем войске в двух битвах, где мы потеряли наших лучших рыцарей. – Гуго напрягся. – Несмотря на мои настоятельные просьбы вернуться к насущным нуждам ордена, великий магистр Моле продолжает пребывать на Кипре и намерен там оставаться, пока не завершит свой Крестовый поход. Недавно я получил весть – папа Климент одобрил намерение госпитальеров устроить постоянную базу на острове Родос. Их великий магистр поклялся начать войну с сарацинами, как только получит остров в свое владение.

– Не вижу, какое отношение это имеет ко мне, – произнес Эдуард бесстрастным голосом.

Гуго скрипнул зубами.

– Я надеялся, милорд, вы выделите на своих землях базу для Темпла. Как предусмотрено нашим соглашением.

– Что за чушь! Я лежу тут больной, моя казна пуста, мои подданные проливают кровь в сражениях, а вы имеете наглость обращаться ко мне с такими просьбами. – Эдуард сел в постели, вперив в него свои блеклые глаза. – Вы забываетесь, де Пейро.

– Но мы заключили соглашение, милорд, – промямлил Гуго.

– Вот еще. – Эдуард откинулся на подушки и закашлялся. – Соглашение я заключил с вами до того, как мое королевство разорил сукин сын Уоллес со своими ублюдками. А теперь, когда против меня выступил Роберт Брюс, я не имею ни намерений, ни времени вам помогать. – Он прищурился, вглядываясь в огонь. – Я поставлю шотландцев на колени во что бы то ни стало. За долгие годы войны я успел потерять жену и большинство детей. Остался лишь один сын, слабый и телом, и умом. Кто после моей смерти возьмет в руки молот, выкованный мной? Мне некому его передать. Я все должен закончить сам. Иначе восемнадцать лет моего правления были потрачены напрасно.

– То есть вы отказываетесь нам помочь, милорд?

Король погрузился в молчание. В камине треснуло полено, выбросив в воздух сноп искр.

– Не отказываюсь, а не могу. Сейчас не могу. – Он помолчал. – Но если сокрушу Брюса, вы получите что хотите.

– Базу? – быстро спросил Гуго.

– Да. Я дарую Темплу небольшой участок в Шотландии, но только если война с Брюсом закончится успешно. И у меня есть еще условие. Вообще-то я пригласил вас именно из-за него.

Гуго ждал.

– Если я одержу в Шотландии победу, мне понадобится помощь не только баронов и подданных, но и Церкви, с которой я намереваюсь взимать подать. Это может оказаться трудным, поскольку Уильяма Уоллеса сильно привечал папа Бонифаций, мой неизменный хулитель. А с недавних пор так себя повел и новый папа Климент. Когда я послал его святейшеству гонцов с ответом на его послания, они обнаружили там кое-что весьма интересное. Папа, кажется, попал под влияние моего заклятого врага. Как они сдружились, мне не ведомо, да и не важно. Главное – эта дружба должна поскорее закончиться. Вот здесь мне требуется ваша помощь.

– Вы хотите, чтобы мы уничтожили вашего врага? – спросил Гуго, нахмурившись.

– Нет. Лишь схватите его и привезите ко мне.

– Милорд, неужели у вас нет возможности захватить этого человека без нашей…

– Он сейчас в Париже. То ли гостит у короля Филиппа, то ли ему служит. Не сомневаюсь, он замышляет против меня очередную пакость. Имя его – Уильям Кемпбелл. – Эдуард впился взглядом в Гуго, затем кивнул. – По вашему лицу видно, что это явилось для вас сюрпризом. А я все гадал, знаете вы или нет.

– Я думал, он давно мертв, – пробормотал Гуго.

– Много лет назад я захватил его в плен в Стирлинге, но он сбежал. Тогда Кемпбелл значил для меня немногим больше надоедливой осы: раздражал, и только, – но теперь его жало начало меня жалить. Он должен умереть. Но убью его я, вы меня поняли? – Эдуард ткнул костлявым пальцем в Гуго. – Привезите мне Кемпбелла, тамплиер, и получите свой участок земли.

34

Францисканский монастырь, Пуатье 8 апреля 1307 года от Р.Х.

Гийом де Ногаре задержался у зеркала, вглядываясь в свое блеклое лицо. Наконец, удовлетворившись видом, он пригладил редеющие волосы и надел ермолку. Затем накинул на плечи чистый дорожный плащ. В дверь постучали. На пороге появился церковный служка с покрытой тканью корзиной, от которой исходил крепкий запах сыра.

– Его святейшество повелел приготовить вам провизию для вашего обратного путешествия в Париж, министр. – Служка протянул корзинку.

– Отдай моему слуге. И скажи, пусть готовит и седлает коня. Мы отбываем.

Служка с поклоном удалился, а министр, закончив укладывать в кожаную сумку вещи, направился на выход. Из часовни доносились звуки молитвы. Там шла утренняя служба. Ногаре улыбнулся, осознав, что впервые молитвы его не раздражают. Впрочем, дело тут было не в молитвах братьев-монахов, а в том, что он наконец-то встал на путь к своей цели.

Однако радоваться рано. Сделан лишь первый шаг. Папа выслушал свидетельства Эскена де Флойрана с возрастающей тревогой и сразу написал послание великому магистру Темпла. Правда, здесь его пришлось убеждать. Теперь, возвратясь в Париж, надо будет обдумать следующие шаги.

Двигаясь вдоль длинной галереи, окаймляющей внутренний двор, Ногаре вдалеке увидел троих. Они шли навстречу, занятые разговором. Брат-монах в серой сутане и двое в дорожных плащах. Одного Ногаре узнал немедленно и чуть не окликнул, но вовремя спохватился и, толкнув ближайшую дверь, оказался в пустой комнате, заставленной столами для письма. Прислушавшись, он уловил лишь обрывок фразы.

– …вам дозволено подождать…

Голоса затихли, шаги удалились. Ногаре осторожно выглянул. Трое свернули за угол и скрылись из виду. В глубокой задумчивости он двинулся дальше и чуть не столкнулся со служкой, торопливо идущим навстречу.

Ногаре схватил его за руку.

– Вон там прошли люди. Один из братьев и еще двое. – Он показал пальцем в сторону, где они скрылись. – Иди и узнай, кто они и почему здесь.

– Но…

– Давай, – потребовал первый министр и сильнее сжал руку служки, заставив поморщиться. – И будь осторожен. Я не хочу, чтобы они знали, что я о них спрашивал. Ты меня понял?

Служка быстро кивнул:

– Да, министр.

– Я буду в конюшне.

Молодой человек отошел, потирая руку, а Ногаре двинулся дальше.

У конюшни его ждал слуга. Корзины с монастырскими дарами уже погрузили на коней. Приказав слуге ждать, Ногаре осмотрелся. Конюхи снимали седла с двух усталых жеребцов. Пегого он узнал. Другой конь был боевой, с дорогой сбруей. О всадниках конюхи ничего не знали.

Наконец вернулся служка.

– Ну? – спросил Ногаре.

– Я говорил с братом Аланом, министр. Он сказал, эти люди интересовались Эскеном де Флойраном, а затем испросили аудиенции у его святейшества.

– Ты узнал их имена?

– Уильям Кемпбелл и мессир Робер де Пари.

– Пари?

– Да.

Ногаре прошагал к своему коню. Махнул слуге и вскочил в седло. Затем строго посмотрел на церковного служку.

– Никому не сообщай о моих расспросах. Это повеление короля.

– Повинуюсь, министр.

Молодой человек поспешил открыть ворота. Ногаре быстро оглянулся на здания монастыря.

«Несомненно, Кемпбелл скоро обнаружит, что я побывал здесь, но это не имеет значения. Они наверняка задержатся в монастыре. Климент несколько дней никого не принимал. К тому времени, когда они покинут Пуатье, я уже буду подъезжать к Парижу».

Выехав за ворота, министр пришпорил коня, довольный, что доверился интуиции и не окликнул шотландца. Вначале он подумал, что Кемпбелла, возможно, прислал сюда король с новыми наставлениями для папы. Но его насторожил спутник Кемпбелла, незнакомый ему. Ну и, конечно, давнее недоверие к шотландцу.

Теперь, кажется, недоверие себя оправдало. Затем он вдруг вспомнил: Робер де Пари – тот самый тамплиер, который освободил Эскена де Флойрана из тюрьмы, и все встало на свои места – и то, как Кемпбелл старательно втирался в доверие короля, и неожиданное появление у Бонифация в Ананьи тамплиеров, и освобождение сына Климента, и убийство королевских гвардейцев. Вот, значит, каков на самом деле этот Кемпбелл.

Францисканский монастырь, Пуатье 23 апреля 1307 года от Р.Х.

– У вас время до вечерни.

Брат-монах закрыл дверь за Уиллом и Робером. Они приблизились к креслу у окна, где сидел изможденный человек с пепельной кожей.

Вид папы смягчил нетерпение Уилла, терзавшее его уже две недели. Климент выглядел как на пороге смерти. С бледным, почти прозрачным лицом.

– Меня глубоко огорчила весть о вашей болезни, ваше святейшество, – произнес он совершенно искренне. Ведь Климент теперь стал ему почти другом.

– Худшее миновало, – ответил папа измученным голосом. В руке он держал тряпичный мешочек, источающий терпкий аромат трав. – Слава Всевышнему. – Он пошевелился, как будто желая подняться, затем со вздохом опустился. – Хотя я еще слаб. – Климент поднес мешочек к лицу, втянул носом и поморщился. – Лекарь говорит, это облегчит хворь, но я опасаюсь, как бы не стало хуже. – Он остановил на Уилле покрасневшие глаза. – Братья известили меня о вашем прибытии. Я полагаю, причина та же самая, что и у королевского министра?

Уилл подошел ближе.

– Где Эскен де Флойран, ваше святейшество?

– Я беседовал с ним несколько недель назад, еще до того как меня свалила болезнь. Его привез Ногаре и забрал сразу, как мы закончили. Обещал поместить Флойрана в безопасное место, но не доверился мне настолько, чтобы сказать куда. Хотя я настаивал. В любом случае это недалеко отсюда, ведь он вернулся в тот же день. Вряд ли Ногаре доверил своим людям доставку на место такого важного свидетеля.

– О чем он вам рассказал?

– Что в Темпле есть еретики. Они бросили его в тюрьму, а племянника убили.

– Вы ему поверили?

– Его слова звучали убедительно. – Климент замолк. – Но все равно свидетельства одного человека недостаточно. К тому же он одержим жаждой отмщения.

– Вы приняли какое-то решение?

Климент поднялся, опираясь на кресло.

– Это серьезное обвинение. Я вынужден действовать.

– Но вы понимаете, почему его срочно доставили к вам? – Уилл бросил тревожный взгляд на Робера. – Король и его первый министр ухватились за возможность использовать лжесвидетеля, чтобы начать наступление на Темпл.

– Лжесвидетеля? – Голос Климента стал тверже. – Вы можете доказать, что слова Флойрана ложь?

– Ваше святейшество, – вмешался Робер, – лжет он или говорит правду, это должен расследовать Темпл. С момента основания ордена старейшины сами судили и наказывали рыцарей, капелланов и сержантов за проступки. Это внутреннее дело Темпла.

– Вот именно, – ответил папа. – Поэтому я направил послание на Кипр. Жак де Моле должен явиться сюда.

– Этого требовал Ногаре? – спросил Уилл.

– Так решил я сам. Что касательно ереси, окончательное решение всегда остается за мной.

По раздраженному тону папы Уилл понял – королевский министр на него сильно надавил.

– Великий магистр Моле и его старейшины помогут мне разобраться, – продолжил Климент. – Мы вместе дознаемся, где в свидетельствах Флойрана правда, а где ложь. Пусть король со своим министром видят в этом возможность начать наступление на Темпл, но я обещаю вам не допустить против ордена никаких враждебных действий, пока не сочту это необходимым. Кроме того, я давно желаю поговорить с великим магистром. Мы обсудим планы Крестового похода, а также что могу сделать я для его поддержки. – Он слабо улыбнулся. – Как видите, ничего дурного в появлении Флойрана нет. По крайней мере пока.

Уилл молчал. От речей папы его тревога только усилилась. Прежде он не обращал внимания на разговоры Климента о Крестовом походе, надеясь, что его охладят неудачи Жака на Востоке и нежелание правителей Запада, особенно Эдуарда и Филиппа, сражаться за Святую землю. Но теперь, кажется, события приняли другой оборот. Встреча папы с великим магистром может иметь трагические последствия. Он подумал о том, чтобы отправиться на Кипр и предупредить Жака, но послание папы было отправлено две недели назад, и они наверняка с Жаком разминутся. Великий магистр не станет медлить. Ведь он не может ослушаться, если его призывает понтифик.

– А теперь, Кемпбелл, скажите, удалось вам что-нибудь раскопать на Гийома де Ногаре? Появились ли какие-нибудь свидетельства его причастности к смерти Бенедикта? – Своим тоном Климент давал понять, что дальше обсуждать вопрос ереси в Темпле не намерен.

– К сожалению, нет, – ответил Уилл. – Ногаре встреч со мной избегает, а король после смерти супруги замкнулся в себе до такой степени, что редко допускает даже самых доверенных советников.

– Вам нужно поторопиться, – задумчиво отозвался Климент. – А то эта змея успеет нас всех отравить своим ядом.

Королевский дворец, Париж 14 мая 1307 года от Р.Х.

В дверь опочивальни Уилла постучали, но очень тихо. Он услышал только со второго раза. Направляясь открыть, Уилл прокручивал в уме объяснение своего отсутствия. Если нежданным гостем окажется Ногаре, придется сказать, будто он ездил в Англию.

На пороге стояла Роуз. Появление столь неожиданной гостьи лишило Уилла дара речи. Ни разу за все годы его пребывания во дворце дочь сюда не приходила. Он подавил в себе прилив радости, не осмеливаясь надеяться на какое-то изменение в их отношение.

Роуз хотела что-то сказать, но затем ее лицо болезненно сморщилась и она поспешила прочь по коридору.

– Погоди! – Уилл догнал ее и завел к себе.

Закрыв за собой дверь, он перенес с кровати на комод дорожный плащ и меч.

– Я только что вернулся.

Она примостилась на краю кровати, положив руки по обе стороны. Такая маленькая в широком синем плаще.

– Я не знала о твоем отъезде.

Уилла поразило отчаяние в ее тоне. Он вздохнул.

– Знаешь, мне даже в голову не пришло сообщать тебе о нем. Не думал, что это тебе интересно.

Роуз что-то пробормотала, уткнувшись взглядом в пол. Затем подняла глаза.

– Я пришла поговорить.

Уилл сел рядом и осторожно взял ее руку в свои.

– Я слушаю.

– Понимаешь, Филипп…

Роуз осеклась и долго молчала. Уилл решил, что она вообще больше ничего не скажет, но дочь вдруг быстро и сбивчиво заговорила:

– Он и я… мы… мы… у нас любовная связь… – Закончив, она посмотрела на него. Ему показалось, даже с каким-то вызовом. Не дождавшись от отца реакции, Роуз продолжила: – Но в последние месяцы он изменился. Стал холоден… – Она быстро отвела глаза. – И груб.

Уилл сжал ее руку, не представляя, что тут можно посоветовать.

– Но я здесь не из-за этого. Отец, они с Гийомом де Ногаре замыслили погубить Темпл и забрать в казну его богатства. Я слышала своими ушами.

– У них ничего не выйдет.

– Тебе об этом известно?

– Да. И я не позволю ему погубить Темпл.

Роуз покачала головой:

– Ты не знаешь, на что он способен. – Она прикусила губу. – Внутри этого человека скопилось много злобы. Он меня пугает.

– Тогда почему ты с ним?

Роуз вырвала руку и встала.

– Как я могу отказать королю?

Уилл тоже поднялся на ноги, боясь, что она выбежит за дверь и все опять пойдет как прежде.

– Извини, мне не следовало так говорить. – Он сжал ее плечи. – Ты права, Роуз. Права. Филиппа надо бояться. Он мстительный, бездушный и жестокий, не щадящий никого и ничего, что мешает воплощению его честолюбивых замыслов. Но я понимаю твое… – Он замялся. – …увлечение, поскольку знаю: он может быть очень обаятельным. Я сам был им очарован несколько лет, прежде чем мои глаза раскрылись на его жестокосердие. – Уилл улыбнулся и провел пальцем по ее щеке. – Не тужи, я помогу тебе скрыться там, где он тебя не достанет.

– Где? – тихо спросила она.

– В Шотландии. У моих сестер, Изенды и Иды.

– А ты?

Уилл молчал. Больше всего сейчас он хотел немедленно отправиться с дочерью в конюшню, увести оттуда двух коней и быстрее ветра помчаться к гавани. Там они найдут какой-нибудь купеческий корабль и к июню смогут добраться до Шотландии.

– Я должен остаться, – произнес он с огромным трудом. – Надо спасать Темпл от короля и Ногаре.

– Как?

– У меня доверительные отношения с папой. – Уилл подошел к комоду и надел пояс с мечом. – Он поможет.

Роуз посмотрела на него с тревогой.

– Куда ты собрался?

– У меня назначена встреча с Робером у прицептория. Он должен был поговорить с инспектором по неотложному делу. Потом я попрошу его вызвать Саймона: он поможет тебе добраться до Шотландии. – Уилл подошел к ней. – А сейчас иди к себе в опочивальню, собери вещи и жди. Я вернусь за тобой через несколько часов. Потерпи, скоро твои мучения закончатся.

Они вышли в коридор. Роуз проводила отца глазами, пока тот не скрылся из виду. Ей очень хотелось его окликнуть, но страх победил, и она направилась по тускло освещенным коридорам обратно в королевские апартаменты, залитые бронзовым сиянием закатного солнца.

При ее появлении Ногаре нетерпеливо встал.

– Что? – холодно спросил Филипп, откинувшись на спинку кресла.

Роуз отвернулась, не в силах перенести их взгляды. Она чувствовала, как в ней горячей волной поднимаются стыд и боль. Перед ней стояло лицо отца, его преисполненные любовью и заботой глаза. Она уже забыла, что это такое, когда на тебя так смотрят. Это было в очень далеком детстве, в Акре. Чувствуя подступающую тошноту, Роуз быстро подняла глаза на Филиппа, встретив в его взгляде одно лишь черствое высокомерие. Она прежде не могла представить, насколько бесчувствен король. Даже занимаясь с ней любовью, он сдерживал свою страсть, оставаясь холодным. Быть с ним в постели – все равно что лежать со статуей.

– Говори! – бросил Ногаре, заставив ее вздрогнуть. – Почему ты молчишь?

– Ему известно о вашем желании завладеть богатствами Темпла, – пробормотала она. Слова застревали у нее в горле.

Филипп встал и направился к ней.

– Это мы знаем. Что еще он сказал? – Король сжал ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Говори, Рози, что еще сказал твой отец? Он мой враг? Пытается сорвать мои планы? Он в союзе с папой?

– Отпустите. Вы делаете мне больно.

Филипп смягчил тон, но захвата не ослабил.

– Подумай, Рози, кто тебе дороже: отец, давным-давно от тебя отказавшийся, или твой король? – Он распахнул полы ее синего плаща и положил ладонь на живот. – Который позаботится о тебе.

Роуз скосила глаза вниз на его руку, обхватившую ее живот, который уже начинал увеличиваться, и тяжело вздохнула.

Когда Роуз закончила говорить, Филипп ее отпустил, и она скользнула мимо него в свою опочивальню, закрыв за собой дверь. Через секунду до них донеслись ее всхлипывания.

Ногаре заходил туда-сюда по комнате. Его лицо горело яростью.

– Коварный подонок! С него надо живьем содрать кожу!

Филипп вгляделся в окно.

– Нужно в точности выяснить, какой вред он нам нанес. Знает ли еще кто-то в Темпле о нашем плане, кроме Пари, и как давно Кемпбелл в доверии у Климента. – Он повернул голову к министру. – И действительно ли отправлено послание Жаку де Моле.

– Отправлено, – заверил его Ногаре, продолжая возбужденно ходить. – Для надежности я послал с папским гонцом гвардейца. – Он подошел к Филиппу и понизил голос. – По крайней мере, сир, вы теперь избавились от двух проблем. – Он жестом показал на смежную дверь, за которой по-прежнему слышались всхлипывания Роуз. – От предателя и его дочери.

Филипп посмотрел на него.

– Нет, ее мы еще можем использовать. Как стимул, если Кемпбелл откажется говорить.

– О, этот висельник заговорит, сир. Еще как заговорит. – Глаза Ногаре сузились. – А вот его дочь и вынашиваемый ею ублюдок вам сейчас совершенно не нужны. В конце концов она родит, и что тогда? Связь с ней еще можно объяснить вашей тоской по усопшей супруге, но ребенок…

– Довольно! – оборвал его Филипп. – Доставьте мне Кемпбелла! Немедленно. Он отправился в Темпл, а значит, не мог далеко уйти. Возьмите дворцовых стражей, пусть его перехватят.

– Кемпбелл вряд ли расскажет нам что-либо существенное, сир. Как мы будем действовать дальше, после того как расправимся с ним?

– Дальше? – Голубые глаза Филиппа вспыхнули. – Подождем приезда Жака де Моле. А тем временем обнародуем свидетельства Эскена де Флойрана. Принудим Климента к действиям. Ему придется начать дознание, какие бы чувства его ни переполняли. Народ потребует. Сразу, как разберетесь с Кемпбеллом, начинайте готовить аресты великого магистра и его старейшин. Обвинения будут основаны на свидетельствах Флойрана, но мы не должны забывать, с кем имеем дело. Орден тамплиеров существует два столетия. Их мантия является символом чистоты и благородства. Они воины Христа и овеяны ореолом славы и святости. Против них должны быть выдвинуты серьезные обвинения.

– Не беспокойтесь, сир, – тихо произнес Ногаре. – Я не забыл, в чем обвиняли моих отца и мать. [25]25
  Гийом де Ногаре был родом из Тулузы, и его семья пострадала от преследований, потому что его дед и родители были катарами; видимо, этим объясняется его ненависть к тамплиерам и папской власти.


[Закрыть]