Текст книги "Поющая кровь"

Автор книги: Робин Уэйн Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Это было так давно, почти в другой жизни. Как же мы меняемся с годами! – печально подумала она.

– А оно как будто совсем не меняется, – вдруг сказал Терлик.

Лишь мгновение спустя она поняла, что он не прочел ее мысли. Ее друг говорит о самом море. Он стоял на краю обрыва, околдованный, как и она, печальной магией моря Календи.

– Конечно же меняется, – возразила она. – Оно разрушает скалы и рифы, меняет линию берега, понемногу выгрызая бухты и заливы. Порой оно безмятежно, а иногда его поражает буйство. Днем его воды голубые, как сапфир, ночью – черные, как сердце убийцы, такие же черные, как сейчас. – Она снова прижалась лицом к Ашуру, когда с моря задул ветер. – Все меняется, – подтвердила она. – Все.

Оба оседлали своих животных. Узкая тропинка вилась вдоль обрыва между деревьями, которые росли у самого берега. Они молча скакали, слушая, как звонко цокают копыта по каменистому пути, как то и дело шумит и стихает морская пена внизу. Пения цикад уже не было слышно.

– Посмотри туда. – Терлик остановил свою лошадь и показал прямо пред собой.

Вдалеке возникла крепость, черная и внушительная. Она возвышалась в ночи, закрывая звезды высокими квадратными башнями, стенами с зубцами и бойницами, большими строениями с плоскими крышами. Крепость замерла на самом краю высокого обрыва, не страшась того, что бушующие волны доберутся до нее и скинут вниз. Казалось, она бросает безмолвный и зловещий вызов всему остальному миру.

Стужа сделала знак рукой, чтобы Терлик продолжил движение. Нет нужды говорить ему, кого они найдут в этом мрачном месте. Он припустил кобылу и поехал впереди, не сказав ни слова. Руку он держал на рукояти меча, что говорило само за себя.

Стужа смотрела на это древнее строение, и непонятное, необъяснимое чувство охватило ее. Что-то очень важное ускользало из ее памяти, не давало ей покоя, но как она ни старалась – не могла это ухватить. Она прислушалась к той части музыки внутри нее, что означала – Кел близко. Мелодия отчетливо звучала – резкая, скрипучая, – но не она беспокоила ее.

Казалось, сама крепость обращается к ней и стены повторяют ее имя.

Она безотчетно уронила поводья на луку седла и дальше уже гарцевала, вцепившись в гриву единорога. Ей хотелось ощутить привычные на ощупь волны гривы, просто держаться за нее – так она чувствовала себя в большей безопасности.

У внешней стены крепости тропа неожиданно повернула в лес. Им не оставалось ничего другого, как тоже свернуть. Звезды снова исчезли, скрывшись за пологом из густой листвы. И хотя они теперь не видели моря Календи, но слышали, как беспрестанно шумят волны. Тропа привела их к огромным воротам. Металл на них покрылся ржавчиной, но сквозь патину времени и тусклые пятна при слабом лунном свете поблескивали фрагменты узоров из вплавленного золота. Большую часть узоров кто-то давно уже сорвал и унес – скорее всего удачливые воры. Лес буйно разросся и вплотную подобрался к воротам. Из всех щелей и отверстий в старых каменных стенах лезли плющи и вьющиеся растения.

– Смотри, – указал Терлик.

На воротах, на самом верху, почти скрытый из глаз густыми ветвями, восседал огромный каменный ворон. Крылья его были расправлены, голова откинута в крике назад.

Короткий, сдавленный звук булькнул у Стужи в горле. Она соскользнула со спины единорога, нерешительно подкралась к воротам и прикоснулась ладонями к холодному, изъеденному ржавчиной металлу. Прижалась к нему лбом и в сердцах ударила по нему кулаками.

Теперь она поняла, почему ей казалось, что крепость взывает к ней, почему этот клич вселял в нее такой ужас, проникая в самые потаенные уголки ее души.

– Здесь был мой дом! – закричала она Терлику. – Именем пропавших богов Озера Тартар! Я проклинаю тебя, Кел, проклинаю за то, что ты привел меня сюда!

– Это дом твоего отца? – отозвался ее спутник приглушенным голосом.

Она кивнула, выпрямляясь, отбрасывая волосы с лица. Ее душил гнев, и она глубоко дышала, стараясь совладать с собой.

– Каким-то образом Кел нашел свое родовое гнездо. Это место принадлежало отцу отца моего отца. Ворон над воротами – символ нашего рода. Согласно легенде, эта земля дарована нам самим Таком – богом темных тайн, который явился в облике птицы и обещал, что женщины нашего рода будут превосходить всех в его учении.

– То есть в волшебстве?

– Истинная ведьма – это редкость, – сообщила она ему, – но в чародействе, колдовстве и во всех темных искусствах – безусловно.

Он спустился с лошади и подошел к ней. Навалился всем весом на тяжелые ворота, но – тщетно.

– Кажется, теперь в вашей семье есть и мужчина, который тоже всех превосходит, – проворчал он.

– Нет. – В голосе ее зазвучали угрожающие нотки, она знаком велела ему отступить назад. – Слово превосходить здесь не подходит. Кел очень искусен. Но скоро он поймет, что такое настоящее искусство.

Вот уже двадцать с лишним лет она прожила без своих магических способностей, которые у нее отняли. Она не знает, почему они вернулись и как они вернулись. Она даже не знает когда. По меньшей мере уже несколько недель проявлялись ее волшебные силы, а она о том даже не подозревала: когда природа отражала ее настроения или страхи, а карты правильно предсказывали будущее, когда поднялись степные ветры и раздули погребальный костер в Соушейне. Или еще раньше? Какая невероятная гроза разразилась в тот день, когда она нашла тело Кимона. А ведь это случилось около года назад. Может, та гроза тоже была из-за нее?

Теперь это не важно. Главное – к ней вернулись ее способности, все остальное не имеет значения. Эти способности развиваются в ней, наполняя живой, все возрастающей силой. Она теперь умеет управлять ими, это так же легко, как поднимать руку или сгибать палец.

Мягко отодвинув Терлика, она воспользовалась только самой малой их частью. По волшебству ворота открылись внутрь. Она ожидала услышать лязг и скрежет, скрип старых петель, но не раздалось ни звука.

Это произвело на роларофца должное впечатление. Он уставился на ворота, разинув рот, и потирал плечо, которым недавно изо всех сил давил на них. Затем перевел взгляд на Стужу. В глазах его не было испуга, он думал скорее о том, что не справился, и она поняла, что ему неловко.

Она села на Ашура и подождала, когда он взберется в свое седло.

– Кел – внутри? – с расстановкой спросил он.

– Ты же знаешь, что да, – ответила она.

Она поскакала впереди сквозь открытые ворота, не забыв взглянуть на ворона, когда находилась под ним. Прежде он был символом могущественного рода, уважаемого во всей Эсгарии. Теперь же он нависает над руинами и больше всего походит на обычную крупную птицу, насытившуюся падалью.

Широкий внутренний двор, простиравшийся за стенами, окружал крепость со всех сторон. Выложенный булыжным камнем, он порос бурьяном и ежевикой. Сразу же за воротами ветвилось юное деревце, оно выросло там, где корни леса пробили брешь в бастионе. Поодаль слева Стужа различила очертания строения – это казарма, где раньше располагалась сотня вооруженных людей. За ней должна находиться еще одна казарма, а также склад оружия и конюшни.

Двор, казалось, наполнился прежними звуками: забряцали мечи в учебных боях, заскрипели колеса телег, засмеялись дети. Она вдруг ясно услышала – как будто все эти люди здесь, рядом – голоса отца и матери, голос Бурдрака, который втайне от всех и так неразумно учил ее владеть оружием мужчин.

И еще она вспомнила брата, будь проклята его никчемная душонка, его голос тоже раздался здесь – такой же противный, полный зависти и ненависти.

Впрочем, все они мертвы, а голоса их просто ветер, который вздыхает над бурьяном и шепчет над разбитым камнем. Страшные преступления свершились здесь много лет назад: убийство, братоубийство, самоубийство. Все, должно быть, разбежались тогда в ужасе и смятении – слуги и даже солдаты, – чтобы уже никогда не вернуться сюда, решив, что сама земля эта проклята.

Может, она в самом деле проклята, – уныло подумала она, – и причина этому – я.

– Где же Кел? – взволнованно спросил Терлик.

Она не ответила. Ее глаза были прикованы к широкой лестнице, которая вела к главному входу в замок. Она остановилась у подножия и спустилась со спины Ашура. Рука ее задержалась на плече единорога, и затем Стужа с неохотой сделала первый шаг по ступеням. Терлик тоже слез с лошади и поспешил за ней. В руке его поблескивал обнаженный меч, когда они подошли к огромным резным дверям.

Они увидели еще воронов, на этот раз вырезанных на старинном дереве. Некоторые из них как бы летели на гладкой, но обветшавшей поверхности. Другие восседали на изящных ветвях в разных позах, причем каждый из них как-то по-своему расправил крылья. Краски, которыми когда-то были тщательно прорисованы все детали, с годами облупились и облезли. Прежде чем коснуться дверей, Стужа внимательно осмотрела их – не оставил ли Кел магических знаков для защиты. И только потом, взявшись за железную ручку одной из двух створок, она толкнула дверь.

Их встретил тусклый свет факела. Они тихо вошли вовнутрь и остановились. И опять Стуже пришлось унимать дрожь. Сколько раз в детстве она поднималась по этой винтовой лестнице и играла в комнатах наверху? А сколько раз она играла здесь, в этой передней?

Теперь все это выглядело чужим, чем-то из потустороннего мира.

– Он что-то затевает, – вдруг шепнула она. – Я чувствую – воздух дрожит.

Терлик приподнял меч. Пальцы, сжимавшие рукоять, побелели.

Стужа тихо пробралась через зал и задержалась перед еще одной дверью. Дотронулась кончиками пальцев. Ощущение усилилось. Она открыла эту дверь и пошла по узкому коридору. Здесь по обе стороны находились комнаты, но она не обратила на них никакого внимания и лишь ускорила шаг.

В самом конце коридора висел гобелен. Она его откинула. Здесь начиналась узкая лестница, ведшая наверх, освещаемая единственным факелом на стене. Впрочем, свет ей был ни к чему: она могла бы подняться по этой лестнице и с закрытыми глазами, так часто она бегала по ней когда-то вверх-вниз, а что находится наверху – она прекрасно знала.

– Это просто лабиринт какой-то! – шепнул Терлик, не ожидая ответа. – Кругом одни двери! – раздраженно прошипел он, когда она остановилась перед очередной дверью.

Стужа слегка прикоснулась к ней, убеждаясь в том, что обнаружила источник таинственной вибрации. Затем прислушалась к себе, и крошечная мелодия в душе подтвердила, что она нашла Кела. Стужа кивнула своему спутнику. Тот глубоко вздохнул и кивнул в ответ.

Необычное спокойствие снизошло на нее, когда она легко открыла дверь в отцовскую библиотеку. Кел стоял к ней спиной, и она тихо сказала:

– Здравствуй, сынок.

Кел, испугано вздрогнув, обернулся и побледнел. Он стоял внутри двойного круга, нарисованного мелом на деревянном полу. Символы, изображенные между двумя кругами, были ей незнакомы, они отвратительно потрескивали. Зловоние смерти и разложения наполняло комнату. В воздухе, с двух сторон от него, плавало нечто – бесформенное, видоизменяющееся. На маленьком столике перед ним лежали два черепа.

– Нет! – пронзительно от ужаса закричал Кел. – Ты не можешь быть здесь! Я еще не готов!

Прежде чем Стужа успела что-то сделать, ввалился Терлик, увидел двух шимиеров и застыл на месте. Затем, поняв, что Кел еще не успел закончить свое заклинание, он прошел через комнату и потер каблуком внешний круг, а также один из символов, смазывая их.

Кел снова завизжал.

Шимиеры издали оглушительный вопль, взметнулись к потолку, а затем бросились вниз, к полу. Они отчаянно врезались в стены и высокие книжные шкафы, переворачивая мебель, сбивая свечи, освещавшие комнату. Стужа подхватила одну из них, не дав огню попасть на шпалеры, и вжалась в угол.

Шимиеры выписывали круги быстрее и быстрее. Их черные субстанции начали таять и слились воедино, вращаясь все стремительнее с каждым ударом ее сердца, пока в середине комнаты не забурлила маленькая тугая воронка.

Стужа смотрела широко открытыми глазами, волосы дико развевались, одежды хлестали по телу. Она прикрывала свечу рукой, но буря раздувала огонь в голубое пляшущее пламя. Рядом на полу растянулся сбитый с ног Терлик, он изо всех сил сжимал меч и старался расстегнуть плащ, грозивший задушить его, так как воронка засасывала в себя красную ткань. Кела расплющило по противоположной стене, он безумно вращал глазами, выкрикивал проклятия, но слова его гасли в диком водовороте мощной энергии.

Книги и свитки летали по комнате, за ними два черепа, маленький столик – все, что могло летать, представляло собой смертельную опасность. Стужа прикрыла рукой голову и сжалась еще сильнее, дотянуться до Терлика она не могла.

Затем все закончилось, и, казалось, весь мир затаил дыхание. Воронка утратила свою силу и начала рассеиваться, а книги, кости, столы – все попадало вниз с громким шумом, с треском, хрустом и стуком. Когда улеглась буря, глазам предстала еле различимая влажная внешняя оболочка. Но и она быстро испарилась.

Стужа поднялась на ноги, поставила свечу – единственный источник света – на полку над своей головой и двинулась к сыну.

– Не подходи! – гневно завопил он, но в глазах его блестел страх. – Глупая женщина! Я знал, что ты уже близко, но не настолько. Ты со своим ручным псом, – он махнул рукой в сторону Терлика, когда роларофец встал на ноги, – вы все испортите!

Она шагнула к нему:

– Кел…

Его рука метнулась в карман платья и извлекла кольцо. Она не успела остановить его, и он надел кольцо на большой палец. Лицо его исказила исступленная ненависть, и он исчез.

Стужа рванулась вперед, но руки ее встретили лишь пустоту.

– Терлик, – крикнула она, – не дай ему уйти!

Тот сразу же, не задавая вопросов, пнул дверь. Она затряслась, с шумом хлопнув о косяк, но Стужа поняла: слишком поздно. Резко открыв дверь, она ринулась вниз по ступеням.

– Кольцо – это талисман, – бросила она на бегу. – Оно делает его невидимым для людских глаз. Вот как, оказывается, исчез он из моей таверны, когда за ним пришли солдаты Риотамуса. Наверное, точно так же он воспользовался этим кольцом и ускользнул от келедской армии, когда мы разгромили его войско у башни.

– Что же нам теперь делать? – спросил ее товарищ, бежавший следом.

– До сих пор мне не нужно было видеть его, чтобы привести нас сюда, – отвечала она. – Думаю, я и теперь смогу его найти.

Она поспешила назад тем же путем, которым они пришли, – через переднюю у главного входа и дальше во двор. Добежав до середины двора, она остановилась и схватила Терлика за руку.

– Он за воротами, – осторожно произнесла она. – Я его чувствую.

Ашур оказался рядом с ней. Кобыла же, подняв голову, только взглянула на них и продолжала щипать сорняки.

Стужа двигалась опасливо. Она чувствовала присутствие сына, но не могла определить его точное местонахождение. Он где-то там, за воротами, и двигается очень медленно.

Они задержались у ворот. Огромные створы стояли раскрытыми, как будто маня. Стужа обнажила меч, прижалась к холодному железу и очень медленно прошла через ворота. Сына нигде не было видно. Она подала знак, и Терлик с Ашуром присоединились к ней.

– Туда, – шепнула она, – но я не…

На короткое мгновение Кел обнаружил себя. Усмехнувшись, он обжег ее взглядом, повернулся и отступил за широкий ствол старого дерева.

– Он там! – закричала она и побежала вдоль крепостной стены. Но Кела за деревом не оказалось. Впрочем, он опять показался, на этот раз дальше у стены. Она бросилась догонять, лавируя между деревьями, перепрыгивая через кусты, отбрасывая в стороны ветви, так и норовившие угодить в лицо. Топот копыт Ашура раздавался за спиной. Боясь потерять из виду сына, она не решалась оглянуться назад, но знала и так, что Терлик бежит следом.

Двигаясь грациозно, как олень, Кел придерживал платье обеими руками. Внезапно он остановился и повернулся к ней лицом. Даже в темноте было видно, что глаза его горят безумием. Он запрокинул голову и дико расхохотался:

– Ты узнаешь это место, матушка? Помнишь его?

Она понимала, что нельзя слушать этот вкрадчивый, призывный голос. Нужно поразить Кела без промедления. Но это ее сын, и она опустила руку.

– Довольно игр, Кел, – резко сказала она. – Ты натворил уже столько бед.

Злобная улыбка расцвела на его губах. Он продолжал, как будто не слышал ее слов:

– Это кладбище, Самидар, моя дорогая матушка. Мы хоронили здесь своих солдат, дворецких, слуг. – Он улыбнулся еще шире. – Они по тебе очень соскучились. И хотят радушно поприветствовать тебя дома.

Он раскрыл руку. На ладони его блеснули кусочки зубов и костей. Он подбросил их, и волна загадочной силы сотрясла воздух. Ашур пронзительно закричал и вздыбился, из глаз единорога с треском вырвалось пламя. Стуже показалось, будто ледяные ножи срезают кусок за куском ее плоть. В тех местах, куда упали брошенные Келом кости, разверзлась земля.

– Обними их, матушка, – смеялся Кел. – Обними своих друзей и тех, кого любила!

Из расщелин в земле, волоча ноги, стали выбираться мертвецы. Пустые глазницы полуразложившихся трупов горели дьявольским красным огнем. Мертвецы тянули к ней руки с длинными, как лезвие кинжала, когтями. Иссохшая, сгнившая плоть и истлевшие погребальные одежды отрывались от старых костей и падали на землю при каждом их шаге. Нестерпимый смрад исходил от них.

Стужа брезгливо отшатнулась. Рот наполнился мерзким вкусом, и, к стыду своему, она обнаружила, что ее стошнило. Широко открытыми глазами она изумленно взирала на то, как чудовищный кошмар становится явью. Мертвецы, шаркая, подбирались к ней, окружали ее, в земле разверзались все новые щели, из них вылезали все новые трупы, и все они жаждали до нее добраться.

Сколько же их? – в ужасе билась ее мысль. – Сколько же всего похоронено в этих гробницах?

Прямо под ней стала оседать земля. Она невольно отпрыгнула в сторону и неловко столкнулась с единорогом, поскольку Ашур тоже отпрянул. Стужа упала лицом вниз, глотая грязь. Что-то схватило ее за щиколотку, и она пронзительно вскрикнула.

Не раздумывая, она перевернулась на спину и, сверкнув мечом, отрубила отвратительную руку, тянувшуюся к ней из дыры на том месте, где только что стояла она сама.

Этого хватило, чтобы Стужа пришла в себя. Она с трудом встала на ноги, сплюнула забившуюся в рот грязь и сокрушила голову, которая лезла из той же самой дыры. Кость раскололась с глухим треском.

Ее действия стали сигналом для Ашура. Единорог бросился в самую гущу мертвецов, разя их рогом и копытами, издавая свой удивительный боевой клич.

Слева поодаль она разглядела Терлика. Роларофец стоял, прижавшись спиной к крепостной стене. Он со свистом размахивал мечом, держа его обеими руками, не подпуская к себе чудищ.

Краем глаза Стужа заметила, как к ней потянулась костлявая рука. Пальцы сжались и ухватили ее за длинные волосы, но дернуть и свалить с ног не успели – Стужа отсекла руку. После второго удара голова отлетела от чахлых плеч, и тело рухнуло на землю.

Ее сердце заколотилось.

– Руби головы! – крикнула она, моля богов о том, чтобы Терлик услышал.

Она подскочила к ближайшему мертвецу. Справа у него обнажились ребра, а кожа с полуистлевшими волосами сползла с черепа, почти закрывая глазницы. Но он все равно продолжал тянуться к ней, судорожно сжимая костлявые пальцы, непотребно клацая гнилыми зубами.

Один точный удар – и он успокоился во второй раз. Благодарен ли он мне за это? – размышляла Стужа. – Или жизнь, пусть даже в таком извращенном виде, предпочтительнее, чем вечный ад?

Она решила не тратить время попусту на подобные мысли. Живые или мертвые, эти чудища намерены убить ее. И страх внезапно пропал. Стужа ринулась на них, с безжалостной яростью кромсая трупы на куски, разбивая черепные кости, отрубая им руки, ноги, головы. Двое из них набросились на нее сзади, увлекая вниз, но она вывернулась и с неожиданной легкостью отбросила их в стороны. Ведь даже самый свежий из них – это всего-навсего кости, обтянутые кожей. В этих телах совсем нет веса, а в хилых ударах – силы. У чудовищ есть только когти, так и норовившие подобраться поближе к глазам или горлу.

Она мельком взглянула на Кела – он стоял под древним деревом, словно какой-нибудь лесной бог или дух, и наблюдал. Его издевательский смех умолк. Мертвенно-бледное лицо дышало злобой, он был явно разочарован.

Терлика не оказалось на прежнем месте, она нигде его не видела, но зато слышала крики, проклятия, ворчливое бормотание, а за ними – ужасный хруст костей и поняла, что он в строю.

Больше всего мертвецам доставалось от Ашура. Их когти были бессильны против единорога. Он лягал нападавших на него безмозглых существ, втаптывал их своими огромными копытами обратно в землю. Правда, он не всегда попадал по черепам, но где бы ни сражался единорог, на земле под ним нелепо дергались бледные трупы.

Еще трое мертвецов, волоча ноги, двинулись на нее. Стужа решила, что просто обязана освободить их от подлого влиянии Кела и дать им возможность наконец-то обрести покой. Подняв меч, она бросилась на них, намереваясь быстро покончить с этим.

Но слишком поздно она заметила зияющую трещину и глухо вскрикнула. Она упала, ударилась головой о край ямы и, оглушенная, очутилась на самом дне. С трудом ей удалось вдохнуть и подняться на колени.

Это же могила, – с ужасом подумала она. – Я – в могиле!

Шаря в рыхлой земле, Стужа нащупала свой меч. Доставая его из грязи, она случайно обернулась через плечо и замерла.

Три трупа прыгнули сверху на нее. Не раздумывая, она выставила свой клинок и проткнула одному из них глазницу. Череп оторвался от падающего тела, но и меч снова выскочил из ее рук.

Дьявольское лицо злобно, с вожделением смотрело на нее, костлявые руки сомкнулись на шее. Хватка чудища была ледяной, Стужа с содроганием пыталась высвободиться. Но в тесной яме ей никак не удавалось скинуть его с себя. Красные глазницы нестерпимо обжигали, они вытягивали из ее тела тепло и саму жизнь.

Стужа в отчаянии подняла руки, изо всех сил стараясь разомкнуть чудовищную хватку. В это время третий труп начал рвать на ней одежду, пытаясь добраться своими когтями до ее плоти.

Она снова взметнула вверх руки, но костлявые пальцы с невероятной силой сдавливали ей шею. Казалось, убийца издевательски пялится прямо в глаза. Горло мучительно усыхало, дышать стало невозможно.

Стужа резко сунула большие пальцы в глазницы, сверкавшие красным огнем, и зацепилась за их края. Из последних сил она стала тянуть. Мышцы рук и плеч вздулись и тряслись от напряжения. Красная пелена застлала глаза, воздух наполнился ревом. В висках сильно застучало.

Рванув, она расколола череп голыми руками. Обломки посыпались на лицо. Остальная часть тела обвисла на ней, как будто непристойно предлагая себя в любовники.

Стужа отдернула ногу. Третий мертвец уже порвал ей штанину. На длиннющих когтях поблескивала темная кровь. Он скалил зубы и поднял руку, как будто любуясь своей работой. Затем сделал резкий выпад, целясь когтями в лицо.

С трудом она отшвырнула второй труп в сторону, занесла ногу и пнула третьего мертвеца со всей силы. От удара у него закачались два сломанных ребра. Она собралась было встать на ноги, как мертвяк снова повалил ее на землю.

Тогда она безудержно разъярилась. Как только пальцы впились ей в шею, она протянула руку, оторвала сломанное ребро и вывернулась. Мерзкий враг завалился на бок. Он попытался сесть ровно, и Стужа нанесла удар. Острый конец сломанного ребра, вонзившись в пустую глазницу, ударил в затылок черепа. Ребро отразило зловещий красный свет, она всем своим весом налегла на кость.

Раздался треск. Красное свечение тут же пропало. Она выпустила из руки ребро и откинулась назад, утирая пот с лица. Труп ухмылялся ей, пригвожденный к краю могилы. Он еще дергался, тянул к ней руки, но ребро крепко удерживало его.

Она нашла свой меч и вернулась. От сильного удара полетели кости и комья земли, и третий труп, лишившись головы, свалился рядом с двумя другими.

Стужа подтянулась на руках, огляделась и поняла, что дело почти все сделано. Когда она выползала из могилы, Терлик уже приканчивал двух оставшихся мертвяков. Ашур обнюхивал трупы, лежавшие на земле. Если они подергивались, единорог бил их копытами до тех пор, пока они не переставали двигаться.

Кела нигде не было видно.

Терлик приблизился к ней, все еще сжимая в руке обнаженный меч. Вне себя от ярости, он еле сдерживался. Но это еще не все. Он походил на человека, которому многое открылось, который повидал бездну и едва в нее не угодил.

– Оставь его мне, Самидар, – прорычал он сквозь стиснутые зубы. – Он мой племянник, и ты оставишь его мне!

От того, как он изменился, ей стало не по себе. Если бы глаза у него горели красным, она могла бы принять его за мертвяка. Но лицо его скрывала сгустившаяся темнота, бледные щеки ввалились. Он сердито смотрел на нее, сжимая и разжимая пустую руку.

– Оставь его мне! – повторил он, шипя почти по-змеиному.

Стужа закусила губу, не зная, что на это ответить.

– Нам надо вернуться в замок, – наконец промолвила она, уловив в душе нестройный звук, который приведет их к ее сыну. Вкладывая меч в ножны, она содрогнулась – стольких уложить, а на лезвии ни капли крови. Ашур подошел к ней, и они вернулись к крепостным воротам.

Лошадь пропала. Однако искать ее было некогда.

На этот раз они, охваченные гневом, решительно шли по двору, не таясь. Оставили Ашура внизу и стремительно поднялись по лестнице. Терлик с ревом открыл дверь ногой. Вместе они ступили в зал.

– Поосторожней с моими ценными дверями, невежественный дикарь. – Голос, зловещий в своем спокойствии, принадлежал женщине. Он разнесся по всему залу. – Уверена, подобное искусство теперь большая редкость в этом мире.

Стужа подняла голову и увидела – на вершине широкой длинной лестницы стоит женщина. Она смотрит на них сверху, прислонившись к балюстраде, руки ее вцепились в перила. У верхней ступени на стене горит факел, но лицо женщины остается в тени.

Стужа вытащила меч. Хоть к ней и вернулись ее способности ведьмы, все же с обнаженным мечом в руке спокойнее.

– Ороладиан! – Она бросила это имя, как проклятие.

Но в ответ женщина закричала на нее:

– Как смеешь ты оскорблять эти стены и нарушать традиции Эсгарии! Убери оружие мужчин прочь с моих глаз!

– Кто ты? – прокатился голос Терлика по залу. – Ты – колдунья Ороладиан? Отвечай же, разрази тебя гром!

Стужа подошла к подножию лестницы, по-прежнему с мечом в руке. Поставила ногу на первую ступень и замерла. Странное чувство охватило ее, похожее на то, что она испытала, когда впервые увидела крепость на скалах у берегов Календи.

– Кто ты? – Слова прозвучали надсадно, как пилой по дереву.

– Разве ты меня не знаешь?

Голос эхом отозвался в голове Стужи, отголоском прошлого. Он явился к ней из самых черных кошмаров, и ужас стал душить еще сильнее, чем тогда, на кладбище.

Женщина дразнила ее:

– Конечно же, ты знаешь меня, Самидар.

С легким изяществом женщина начала спускаться по лестнице, выйдя из тени на свет от факела. Стужа остолбенело уставилась на свое собственное лицо. Хотя не совсем свое. Женщина была моложе на несколько лет. И все же такое сходство открыло ей страшную правду.

– Реймут? – Стужа еле выговорила это имя после стольких лет, наполненных страданиями и горьким чувством вины. – Ты же мертва!

Женщина с ненавистью усмехнулась:

– Тебе лучше знать, Самидар. Ведь это ты убила меня.

Стужа опустила меч и выпрямилась. Она слишком долго терзала себя, виня во всем, но в конце концов примирилась. Кимон помог ей понять, что произошло тогда на самом деле, признать свою вину и не взваливать на себя чужую.

– Ты добровольно лишила себя жизни, – возразила она и наконец поверила в это сама. – Я стала причиной страшных событий, но смертоносный меч сжимала твоя рука.

Терлик коснулся ее плеча:

– О чем вы говорите? Кто она? Где Кел?

Реймут впилась глазами в роларофца, и голос ее сочился ядом:

– Чтобы добраться до Кела, северянин, вам придется пройти сквозь меня.

Ответ Терлика был столь же угрожающим:

– Как скажешь, сука, так мы и поступим. – Но затем посмотрел на Стужу: – Ты бледна. Тебе плохо?

Она покачала головой и, тяжело дыша, вложила меч в ножны.

– Что ты делаешь? – настойчиво спрашивал Терлик, хватая ее за руку. – Ороладиан она или нет?

Стужа, не сводя глаз с женщины на лестнице, кивнула.

– Тогда почему ты назвала ее Реймут?

Стужа ощутила, как пришли в движение ее магические силы. Они бились и вздымались в ней, окатывая душу, как волны Календи – скалы. Рев, наполнявший ее, звучал чистейшей музыкой.

Теперь она наконец-то поняла, почему к ней вернулись эти силы.

– Реймут – ее настоящее имя, – объяснила она своему Другу.

Терлик не скрывал своего презрения.

– И ты ее знаешь?

– Знаешь ли ты меня, Самидар? – передразнила его женщина. Она снова двинулась вниз по лестнице.

Стужа осталась стоять, но махнула Терлику, чтобы он ушел. Не глядя на него, она ответила:

– Это моя мать.