Текст книги "Поющая кровь"

Автор книги: Робин Уэйн Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Глава 2

Его глаза зеленее бушующего моря, они поражали воображение даже больше, чем ее собственные – загадочные, полные тайн. Эти глаза, казалось, вытягивали из нее всю душу и жизненные силы. Она разглядывала его лицо – такое молодое, совсем юношеское, но успевшее огрубеть и обветриться. Он поглядывал на нее поверх кружки, отхлебывая пиво, ожидая, когда она заговорит. Она же чувствовала себя неловко, не зная, что сказать, ей хотелось дотронуться до сына, но она не решалась.

– Я скучал по тебе, – сказал он, наклонившись через стол, немного приблизив к ней свое лицо.

Она тяжело опустилась на жесткую скамью. Его дыхание было несвежим, но неприятным оно не было. Она выдавила из себя слабую улыбку в ответ на его ложь. Если бы он скучал по ней, нашел бы возможность навестить ее за эти пять лет или по крайней мере прислать весточку о себе. Он сбежал из дому совсем юным, ему тогда было столько же, сколько Кириги сейчас, – без денег, без оружия, не попрощавшись.

Ее нижняя губа дрожала от смешанного чувства гнева и радости.

– Я даже не знала, жив ты или мертв. – Она с трудом сглотнула и отвела глаза в сторону, в дальний угол, проклиная охвативший ее озноб. – Зачем ты вернулся, Кел?

Он заморгал, поставил кружку на стол.

– Конечно, чтобы увидеть тебя, матушка.

Ее взгляд бродил по всем темным местам и закоулкам таверны.

– Только меня? – спросила она. – А как же отца и твоего брата?

– Отца конечно, его я тоже хочу видеть! – Он снова отхлебнул пива. – Но Кириги мне не брат.

Она больше не избегала его взгляда, напротив, жестко посмотрела ему прямо в глаза.

– Он – твой брат! – прошипела она сдавленным голосом. – Ближе брата у тебя никогда не будет!

– Но в нас течет разная кровь! – резко возразил он, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что Кириги не слышит его слов.

– Твой отец и я полюбили его! – Она привстала, перегнувшись через стол, уцепилась побелевшими пальцами за край, чтобы не упасть. – Мы не могли больше иметь детей после тебя. Мы думали, что ты последний, но лишь до тех пор, пока Кимон не нашел Кириги.

Он швырнул кружку, расплескав содержимое.

– Разве меня вам было недостаточно? Я, по-вашему, мало любил вас? Разве вы не могли любить только меня?

Она покачала головой, касаясь своих волос:

– О, Кел, мы любили тебя всем сердцем. То, что мы взяли к себе Кириги, вовсе не ослабило нашу любовь к тебе. Он был просто одиноким брошенным мальчишкой, отставшим от каравана. В нашей жизни хватило бы места для двух сыновей.

Кел поднялся и прошел к не прикрытому ставнями окну.

– Я стал вам не нужен. Он занял мое место.

– Нет, никогда. – Она подошла к нему, положила руки ему на плечи, прижалась щекой к его широкой спине. – Он никогда не занимал твоего места, сын мой. Он занял свое место.

Кел повернулся к ней. Они обнялись, и внезапно слезы беззвучно потекли по ее лицу.

– Прости меня, – с трудом выговорила она, глядя на него снизу вверх, гладя его щеку дрожащей рукой. – Я говорила с тобой слишком резко. Теперь я понимаю, как больно тебе было; вот почему ты ушел от нас. – Она отступила назад и вытерла слезы. – Но сейчас – проявим великодушие. И давай не будем больше говорить об этом.

Она снова обняла его, радуясь тому, что может сделать это после долгих лет разлуки.

Открылась и закрылась задняя дверь. В дом влетел Кириги, сияющий и улыбающийся, принеся с собой легкий запах конюшни. Он успел одеться в короткие штаны и тунику с поясом. К подошвам его сапог прилипли соломинки и конский навоз.

– Прекрасная кобыла! – воскликнул он, обращаясь к Самидар. – Белая, как снег в горах!

Кел выдавил улыбку и спросил мать:

– Когда это он видел снег в горах?

Она пожала плечами в ответ на его улыбку.

Кириги исчез на кухне и через мгновение вернулся, неся большое блюдо с холодным мясом, несколько кусков хлеба и кувшин с прохладной водой. Он расставил все это на столе и знаком пригласил их позавтракать.

– Ну и как там, в армии? – спрашивал он Кела, запихивая в рот кусок говядины, и, брызгая слюной, продолжал. – Бьюсь об заклад, там здорово. А мы и не знали, что ты здесь служишь. Вы близко расположились? Ты сможешь приходить домой почаще?

Улыбка Кела стала еще шире. Он снисходительно посмотрел на мать, взял кусок хлеба и стал спокойно жевать, пока Самидар взглядом не призвала Кириги замолчать.

– Дай брату возможность ответить, – проворчала она.

Кел откинулся назад, тщательно прожевал то, что было у него во рту, и запил пивом.

– Риотамус – безумец, мясник, – наконец сказал Кел, – он угнетает людей. Келед-Зарем стонет под его жестоким правлением, солдаты совершают ужасные преступления его именем.

Кириги выдвинулся вперед:

– О чем ты говоришь? Ты же служишь в его армии. Как так – угнетает?

Самидар дотронулась до плеча своего младшего сына, и он снова замолк.

– Ты носишь форму солдата Риотамуса, – указала она.

– Каждому человеку хочется есть. – В его словах послышалась горечь. – Я познал голод, матушка, я испытал это, когда его челюсти терзали мой пустой желудок. Король хорошо платит своим людям. И поэтому я служу ему.

Он еще выпил и отставил пустую кружку в сторону.

– Все, что происходит в столице, нас почти не касается, – сообщила она ему. – Дашрань – тихий городок, и Риотамус по большей части даже не замечает его. Здесь уже давно нет своего гарнизона. Ворота города стоят открытыми, на стенах нет часовых. – Она посмотрела на свои руки и затем взглянула прямо ему в глаза: – Но до нас дошли тревожные слухи, да и солдаты недавно рыскали здесь.

– Искали мятежников, – поделился секретом он. – Сообщили, что их предводитель находится где-то здесь, это колдун по имени Ороладиан.

Она подняла бровь:

– Колдун?

Кел наполнил свою кружку водой из кувшина.

– Об этом предводителе известно немногое. Мы даже не знаем, как он выглядит. – Он пожал плечами. – И все равно Риотамус охотится за ним. Это просто безумие.

– Почему ты не оставишь службу? – наивно спросил Кириги, беря еще кусок мяса.

Кел посмотрел на него, сощурив глаза.

– Возможно, я скоро так и сделаю, – сказал он и припал к кружке.

– Матушка! – Рука Кириги с куском мяса застыла в воздухе. – Ты побледнела! Что случилось?

Самидар встала и, пройдя через всю комнату к двери, устремила взор на далекие горы, полностью освещенные теперь взошедшим солнцем.

– Ты сказал «колдун»?

Кел обернулся к ней со скамьи:

– Кириги прав. Ты выглядишь так, будто только что заглянула в бездну.

Она обхватила себя руками и прислонилась к косяку, крепко зажмурив глаза, охваченная смутным страхом.

– Мне приходилось заглядывать в бездну, – сказала она, – но даже тогда мне не было так страшно, как сейчас, когда ты сообщил эту новость. – Она открыла глаза и сквозь слезы пристально посмотрела на сына: – Ты не спросил о своем отце.

Кириги медленно привстал.

– Я решил, ты уже рассказала ему, – мягко произнес он. – Для этого я так надолго оставлял вас наедине.

– Рассказала о чем? – спросил Кел. – Где отец?

Время успокоило боль, но все еще оставался шрам – грубый, воспаленный и болезненный. Она ударила по стене кулаком:

– Мертв. Мы с Кириги похоронили его там. – Она указала на горы. – Он, бывало, любил там бродить или охотиться. Говорил, что это самое спокойное место на свете. Когда был чем-то расстроен, уходил туда, чтобы побыть одному. Возвращался всегда в приподнятом настроении. – Она обернулась и встретилась взглядами с Келом. – Он больше никогда не вернется. – В ее голосе послышался лед.

– Его убили, – продолжил рассказ Кириги. – Мы с матушкой отправились с повозкой в город. Нужно было починить колесо, от которого отскочил обод. – Он поднялся с места, прошел на середину комнаты и встал между двумя столами. – Мы нашли его здесь, на этом самом месте. Видишь, какие гладкие эти половицы? Я оттирал пятна несколько дней.

Он вглядывался в указанное им место, затем внезапно схватил скамейку и швырнул ее изо всех сил. Стена содрогнулась от удара.

– Кириги! – воскликнула Самидар.

Разбитая скамейка валялась на полу. Глубокая отметина на стене свидетельствовала о силе удара. Кириги дрожал всем телом, его вены и мускулы вздулись от напряжения.

– Я думал, все уже позади, – резко бросил он.

Самидар подошла к нему и взяла его за руку, но он вырвался и вернулся к своему месту за столом, где они завтракали. Мрачно уставился в кружку, не говоря ни слова.

– Я не знал, – запинаясь, произнес Кел.

– Тебя здесь не было. – Она прикусила язык. Ей вовсе не хотелось упрекать его, но слова прозвучали именно так. Она подошла к открытому окну и выглянула. Из ворот Дашрани как раз показался караван. Он должен будет проходить мимо таверны, и она поспешила закрыть дверь. Этого будет достаточно, чтобы все поняли, что здесь не обслуживают.

– Ты упомянул о колдуне, – сказала она, снова повернувшись.

– Ороладиан, – произнес Кел с некоторым раздражением. – Ты все время спрашиваешь о нем.

– С убийством твоего отца связано еще кое-что, – пояснила она стальным голосом. – Он был изуродован. На правой руке были отрезаны четыре пальца. Убийца, должно быть, забрал их с собой, так как их нигде не нашли.

– О темные боги! – Кел закрыл лицо руками.

– Возможно, – прошипела она, – это и были темные боги. Или, что более вероятно, кто-то из тех, кто служит им. Я думала об этом, но всем известно, что в этих землях нет колдунов и волшебников. И тогда я решила про себя, что это дело рук сумасшедшего, потому что из ценных вещей ничего не пропало. – Она шагала между столами и скамьями. – А теперь ты говоришь, что существует какой-то колдун.

– Но зачем ему это было нужно? – упорствовал Кел, разглядывая собственные пальцы. – Зачем кому-либо из людей совершать такое?

– Существуют обряды, – холодно ответила она, – для которых необходимы части человеческого тела. Эта магия называется «некромантия», но я не знала, что в Келед-Зареме есть те, кто практикует ее. Люди, живущие здесь, очень мало знают о волшебстве.

– Какие обряды? – продолжал расспрашивать Кел. – Откуда ты знаешь о них?

Она отвела взгляд, пряча от него глаза.

– Ты же знаешь, я – эсгарианка. И ты знаешь, что это такое.

– Но ведь ты не обладаешь подобными навыками, – настаивал он. – Ты говорила, что давно уже утратила их.

– И все же меня обучали! – Она посмотрела на него в упор. – У меня осталось знание. Я помню!

– Я убью его, – буркнул Кириги, вмешиваясь в разговор. Его голос звучал угрожающе и ожесточенно. – Этот Ороладиан достанется мне, кем бы он ни был.

– Кириги… – начала было Самидар, но юноша не стал слушать. Он поднялся и скрылся за задней дверью, не говоря ни слова.

Кел проводил его взглядом.

– Ты воспитала его несдержанным, – отметил он, когда дверь с шумом захлопнулась.

– Он похож на своего отца и брата.

Кел поднял свою кружку:

– Нет, матушка, ни на меня, ни на отца он не похож. Я сдержан и расчетлив, а отец всегда зависел от настроения: он мог быть как спокойным и нежным, так и свирепым. – Кел отпил воды. – Он похож на тебя, он твой сын.

Самидар подошла к нему сзади и стала массировать ему плечи сквозь красный шелк его туники.

– Ты тоже мой сын, Кел. – Она обняла его, обхватив руками шею, прижавшись щекой к его щеке.

– Мне трудно пить в таком положении, – наконец сказал он.

Она отпустила его:

– Прости, – обошла стол и села напротив. В первый раз за весь день она ела мясо, откусила кусок и задумчиво жевала. – Расскажи, что еще ты знаешь об этом Ороладиане.

Он покачал головой:

– Больше не о чем рассказывать. В донесениях говорится, что он возглавляет восстание, но мотивы его действий неизвестны. Его сторонники хитры, как лисы: их невозможно поймать. – Он поскреб подбородок. – По правде сказать, мы здесь находимся только из-за слухов.

Она отпила воды из кружки Кириги, затем взяла сочный кусок говядины, с которого по пальцам ее потек жир. Немного помедлив, она отложила мясо, так и не съев, и облизала пальцы. Кел отправился на кухню и снова наполнил свою кружку пивом из бочонка.

– У тебя что-то на уме, – сказала она ему, когда он вернулся на свое место.

Их глаза встретились. Глядя на него, она видела мужской вариант своего собственного лица. У него были такие же глаза и темные волосы, столь же точеные черты лица. Кел был высоким и стройным, как отец, он не был так мускулист, как Кириги. И все же за пять лет ее сын стал совсем другим человеком. В его изумрудно-зеленых глазах было нечто такое, что она никак не могла понять: в них таилась некая загадка. Она задала себе вопрос, а знает ли она этого человека на самом деле.

– Ты прежде рассказывала мне истории, – наконец произнес он, – я не помню их в точности, я был очень мал тогда. Но ты рассказывала о кинжале, у него еще было имя. – Его взгляд, казалось, прожигал ее насквозь. – Ты называла его Жало Демона.

Она села ровно, сцепив пальцы так, чтобы он не видел, что ее руки дрожат.

– Ну и что с того? Это были просто побасенки.

Он придвинулся к ней:

– Но в них была правда?

Ей хотелось отвернуться, отвести взгляд, но она понимала, что не должна этого делать. Вместо этого она изобразила снисходительную улыбку:

– Конечно же нет.

Кел приподнялся со скамьи так, что ей пришлось смотреть на него снизу вверх. Казалось, что черный ворон, вышитый на шелковой тунике, расправил свои темные крылья на его груди, подобно хищной птице. «Ирония судьбы», – поразилась она, вдруг вспомнив, что та же птица была символом ее отца много лет назад в Эсгарии и что все воины в ее семье носили эту эмблему. И вот теперь внук тоже носит изображение ворона, хоть и на эмблеме, принадлежащей далекому королю.

– Ты лжешь, матушка, – упрекнул ее Кел. Зловещая улыбка искривила его лицо, губы вытянулись в тонкую щель. – Я думаю, кинжал существовал на самом деле. И мне кажется, ты до сих пор прячешь его.

Она встала и повернулась к нему спиной.

– Ты ошибаешься, – отвечала она, сохраняя спокойствие в голосе, – Жало Демона был всего лишь вымыслом, сказкой, рассказанной маленькому ребенку, чтобы тот перестал плакать. – Самидар снова посмотрела на него: – Ты часто плакал в детстве.

Он обошел вокруг стола и неожиданно схватил ее запястье, крепко сжав его, как в тисках. Она и не подозревала, что он так силен.

– Мне нужен этот кинжал, матушка, – он безжалостно выкручивал ей руку, заставляя ее морщиться от боли, – я знаю, он у тебя.

– Нет! – выдавила она сквозь стиснутые зубы.

Он надавил еще сильнее. Боль пронзила руку от локтя и вверх до плеча. Она взглянула на заднюю дверь и подумала о том, чтобы позвать Кириги. Но если она это сделает, братья обязательно подерутся, и тогда изначальный страх Кела, его упреки, чувство того, что его вытеснил младший сын, – все это станет правдой. После подобной ссоры им уже никогда не помириться.

– Я надеялся, ты будешь разумной, – шептал Кел ей на ухо, – теперь я – воин в этой семье. Мне нужен этот клинок и его сила. Или ты хочешь передать его Кириги?

Она подняла ногу и ударила пяткой по его пальцам ног. Удар не был таким сильным, чтобы сломать кость, но Кел не ожидал его и ослабил хватку так, что ей удалось высвободить руку. Самидар вывернулась и отступила назад, сделав несколько шагов.

– Твоя ревность совсем тебя изуродовала! – вскинулась она, стараясь говорить негромко из боязни привлечь внимание младшего сына. Только теперь она узнала этот свет в его глазах, и он заставил ее содрогнуться. – Убирайся! – потребовала она. – Лучше бы я умерла прежде, чем увидела, до чего ты дошел! Уйди, пока во мне еще живы более светлые воспоминания о тебе!

Он взялся за рукоятку меча, висевшего на бедре, но вынимать оружие не стал. Однако было ясно, это угроза. Он надвигался на нее.

– Я уйду, когда кинжал будет у меня! – прорычал он. – Ты скажешь мне, где он, или я прирежу твоего драгоценного недоумка и повешу его сердце на колючках терновника!

Кровь застыла в ее жилах. Пальцы сжались в кулаки, она резко выпрямилась.

– Кел, слушай, что я тебе скажу, и уж поверь мне. – Она вперила в него глаза, шагнув ему навстречу. – Клянусь Оркосом и всеми демонами девяти кругов ада, – она потрясла кулаком перед его носом, – если ты хоть когда-нибудь причинишь вред Кириги – я у бью тебя. Он ведь даже не знает, как пользоваться мечом. Кимон никогда не учил его. – Она схватила его за ткань туники и потянула к себе, приблизив лицо. – Даже если я буду мертва и ты попытаешься ему навредить, клянусь, я встану из могилы и покараю тебя.

Кел взревел. Он что есть силы ударил ее по щеке. Она пошатнулась и упала на пол. Обнаженное лезвие меча блеснуло при слабом свете.

– Вот ты и призналась своими мерзкими устами, что любишь его больше того, кого сама и родила! Ах ты, бесплодная сука! Не могла родить мне настоящего брата!

– Его бы ты тоже ненавидел! – крикнула она ему в ответ. – Кириги бы любил тебя не меньше, чем мы с отцом любили тебя. Но ревность искалечила твое сердце, свела тебя с ума!

Меч опустился, и его острие едва не касалось ее горла. Лицо сына изменилось до неузнаваемости.

– Ты чуть не довела меня до крайности, – прохрипел он, – но твое время еще не пришло, матушка. Пока не пришло.

Острие меча двинулось ниже, оказавшись между ее грудями. Сквозь тонкую материю фартука-туники она ощутила холод стали.

– Просто отдай мне Жало Демона, и я оставлю тебя до срока.

Она выдавила улыбку:

– Говорю тебе, глупец, это была просто сказка.

Он чуть сильнее надавил на меч. Женщина почувствовала, как по коже потекла теплая струйка. Через мгновение она просочится через одежду. «Еще один шрам», – со вздохом подумала она и чуть не улыбнулась тому, что ее еще беспокоят такие нелепости.

– Не заставляй меня своей ложью делать это, – пригрозил он.

Она посмотрела вниз, туда, где кончик меча уткнулся в ее тело, провела взглядом по всей его сверкающей длине, пока их глаза снова не встретились.

– Ты знаешь, мы уже никогда не сможем быть друзьями после этого, – произнесла она с вызывающим спокойствием.

Ругательства сорвались с его уст. Меч взлетел и обрушился вниз, обрубив край стола рядом с ее головой. Это был стол, за которым они завтракали, и кружки от удара перевернулись. Одна из них покатилась, брякнулась на пол и остановилась недалеко от нее. Она подобрала кружку, провела пальцем по краю изнутри. Облизнув палец, убедилась, что это вкус пива. Поморщилась и отбросила кружку в сторону.

– Горечь, – презрительно скривилась она. – Должно быть, это твоя.

– Я найду его. – Он кипел от злости. – У меня есть такие возможности, если б ты только знала! Тебе не спрятать его от меня.

Она головой указала ему на дверь:

– Поди прочь, Кел.

Его губы искривились в желчной улыбке. Затем он запрокинул голову и рассмеялся.

– Жало Демона будет моим, – заверил он ее, овладев собой, – Я надеялся, что смогу сберечь силы, если попрошу его у тебя. Я надеялся, что ты из чувства вины за то, что отказалась от меня как мать, проявишь щедрость. Я думал, что ты станешь беспокоиться о моей безопасности, когда узнаешь, что я солдат, и отдашь мне действенное оружие. – Он вздохнул и убрал меч в ножны. – Теперь я вижу, что был глупцом, считая, что я тебе небезразличен.

Она медленно поднялась на ноги.

– Прощай, сын, – печально сказала она. – Я в самом деле любила тебя. И какая-то часть меня продолжает любить тебя даже после этого. – Она дотронулась до опухшей щеки. – Но я знаю, ты мне не веришь.

Кел широкими шагами устремился к выходу, решительно взялся за железное кольцо на двери, но вдруг замешкался. На мгновение ей показалось, что он хочет что-то сказать. Но затем его плечи опустились, голова упала на грудь. Она с трудом сдержалась, чтобы не подойти к нему: что-то в глубине души подсказывало ей, что не следует этого делать. Кел уже выбрал свой путь. И она не сможет пойти вместе с ним. Возможно, он тоже это понял и, выпрямившись, не говоря ни слова, потянул за кольцо, чтобы открыть дверь.

Снаружи послышался крик и промелькнула чья-то тень.

Кел с силой захлопнул дверь так, что затряслись стены. Быстрым уверенным движением он задвинул засов. Снова обнажил меч и ринулся к черному ходу. Но прежде чем он добежал до двери, кто-то пинком открыл ее. Солнце ослепительно сверкнуло, отражаясь от доспехов и выставленных клинков. Все ставни в таверне распахнулись, и оказалось, что дом окружен вооруженным отрядом. Входная дверь трещала в петлях и наконец разлетелась вдребезги.

Огромный солдат вырос в дверном проеме, одной ручищей он обхватил Кириги за шею, в другой держал короткий меч, приставленный к ребрам юноши. Самидар увидела за его спиной много других людей, повозки каравана, которые она наблюдала ранее. Значит, это была ловушка, спланированная засада. Но зачем?

Кел описал мечом в воздухе сияющую звенящую дугу и внезапно застыл, удерживая оружие обеими руками. Он обводил взглядом помещение. Враги – с трех сторон, позади него – кухня. Там находится еще одна дверь, но она всегда заперта на три засова. Все равно за ней наверняка тоже кто-нибудь караулит, он в этом не сомневался.

– Бросай свое оружие, разбойник, – скомандовал великан. Он сильно встряхнул Кириги. – Или ему не поздоровится.

– Матушка! – прохрипел Кириги, почти задохнувшись.

– Молчи, сынок, – быстро сказала она. – Не шевелись.

Верзила кивнул, очевидно в ответ.

– А она сообразительная, – обратился он к Келу, – давай и ты соображай. Тридцать человек окружили этот свинарник. И я знаю, ты ведь не хочешь, чтобы с твоим младшим братом что-нибудь случилось.

Улыбка на лице Кела была поистине дьявольской. Он бросил мимолетный взгляд на мать.

– Отправь его в преисподнюю, мне это понравится, – ответил он. После чего леденящий душу крик вырвался из его глотки и он бросился прямо на тех, кто стоял у черного хода.

– Держите его! – прорычал громила, и прежде чем Самидар смогла пошевелиться или крикнуть, она заметила, как напряглись мускулы руки, державшей меч. Клинок наполовину вошел между ребер Кириги. Глаза юноши крепко зажмурились, он вздрогнул и прикусил губу, по подбородку потекла кровь.

Его убийца резко высвободил клинок и отбросил мальчика в сторону.

Самидар пронзительно закричала и метнулась через комнату к своему сыну. Она опустилась рядом с ним. Кириги с трудом перевернулся. Он приподнял голову и посмотрел на нее, в глазах его стояли слезы боли и удивления.

– Сынок! – зарыдала женщина. – Не умирай, не покидай меня!

Она заключила сына в объятия, прижала его лицо к груди, стала раскачиваться из стороны в сторону.

Слабеющей рукой Кириги погладил ее по щеке.

– Матушка, – голос звучал тихо, еле слышно, – не плачь.

Он попытался глотнуть, но изо рта еще сильнее потекла кровь. Самидар вытерла ее.

– Как больно, – простонал он, – как…

Его тело обмякло в ее руках.

Она снова стала кричать изо всех сил, трясти его, приникая губами к драгоценному рту.

– Нет, нет, – стенала она, вновь и вновь целуя сына. Он смотрел на нее, но эти синие цвета моря глаза уже не видели ничего. Нежным движением она прикрыла ему веки.

Оглушенная горем, она еле различала доносившиеся звуки борьбы. В ушах стоял звон от ударов стальных клинков. Грохот переворачивающейся мебели, крики, тяжелое дыхание, вопли раненых – все это было как во сне. Кел сражался, словно демон, используя мастерство, которому с таким трудом научил его отец. Атаковавших было слишком много, но они лишь толпились, мешая друг другу. Келу оставалось просто махать во все стороны при каждом шаге.

Она не знала, скольких уже он убил. Но тот единственный, кто имел для нее значение, сейчас лежал у нее на руках.

Кел пробивал себе путь к короткому коридору, что вел к задней двери. Это имело смысл, если бы он смог добраться до конюшни, а там и до своей лошади. Но вместо этого он развернулся и исчез в маленькой спальне, принадлежавшей матери, захлопнув за собой дверь.

– Ломайте! – приказал командир-гигант, и несколько солдат стали плечами толкать дверь. – Да разбейте же ее! Не будьте слабаками! – орал он на своих людей, раззадоривая их.

– Он заперся изнутри на засов! – крикнул кто-то в ответ. Но через мгновение дерево затрещало, и дверь поддалась, сорванная с петель.

– Что за чертовщина? – воскликнул один из солдат.

– Его здесь нет! – завопил другой.

– Обыскать все вокруг! – Командир пихнул в спины своих солдат: – Вы, двое, разнесите эту хижину на куски. Здесь должна быть потайная дверь. Найдите ее! Если он сбежит, я со всех шкуры спущу!

Он оставил своих людей и направился к Самидар, пнув сломанный стул, валявшийся на пути.

– Куда он мог уйти? – яростно вопрошал он. – Покажи, как он выбрался из комнаты, или я сверну твою предательскую шею!

Она уставилась на ворона на его груди – эмблему короля Риотамуса. Будь он проклят, гореть ему в самом черном аду! Она осторожно опустила голову Кириги на пол и встала.

– Свинья! – был ее ответ. – Убийца!

Своей громадной мясистой рукой он схватил ее за волосы и резко дернул, запрокинув ей голову. Он затряс перед ее носом кулаком, в котором сжимал рукоять меча, и наклонился к ее лицу. Она услышала запах его дыхания.

– Брось верещать, ты, старая шлюха. Ты сейчас скажешь, куда делся твой сын, и все, что ты знаешь о мерзавце-бунтовщике, с которым он заодно.

– Убийца! – Она плюнула ему в лицо и изо всех сил ударила коленом. Она попала ему по внутренней части бедра, не причинив особого вреда, но зато ногти оставили три кровавые полосы на его лице около левого глаза.

– Ах ты, подлая, вероломная сука! – прорычал он. Отступил назад и вытер кровь, поплевав на рукав. Она снова налетела на него, царапаясь ногтями. Но эта схватка быстро закончилась, когда он приложился рукоятью меча к ее виску.

Последнее, что она увидела, упав наземь, было лицо Кириги, на щеках которого все еще сохранился румянец. Она протянула руку, желая коснуться сына.