Текст книги "Поющая кровь"

Автор книги: Робин Уэйн Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– В «Крысиную Нору», – коротко бросила Стужа. – А теперь заткнись и не отставай. И держись покрепче за свой кошелек.

Улицы становились все уже, людей – все меньше. Те немногие, что попадались на пути, имели подозрительный вид, их бегающие глазки так и шарили вокруг. Но вскоре даже они исчезли, и только звук их собственных шагов продолжал раздаваться в тишине ночи.

Стужа шла, то и дело сворачивая в переулки – язык не поворачивался назвать их просто грязными. Страшная вонь от мусора и отбросов стояла в воздухе. Из полумрака донеслось рычание собаки. Стужа знала этот путь наизусть, и еще ни разу у нее не было неприятностей по дороге. Тем не менее она сжимала в кулаке обнаженный кинжал. В таких темных закоулках могут прятаться не только собаки.

– Эта часть Кира – самая старая, – шепнула она своему попутчику. – Здесь живут очень бедные люди или преступники, которые скрываются от закона. Даже при свете дня не многие солдаты решатся прийти сюда.

Терлик наклонился к ней, она почувствовала его теплое дыхание на шее.

– В таком случае, что мы здесь делаем?

Ее губы растянулись в тонкой улыбке.

– Я здесь живу, – ответила она. – Не всем же купаться в роларофской роскоши.

Она еще раз повернула. Этот переулок был совершенно темным. Ни одно окошко не горело. Ни одна звездочка не пробивалась сквозь мрак. Улица была немощеной, и башмаки утонули в слизи и нечистотах.

– Ну и вонища, – пробормотал Терлик, держась за нос.

– Запах нищеты, – произнесла Стужа, шлепнув его по руке, заставляя вдыхать тяжелый, ядреный запах. – Держу пари, этот аромат тебе незнаком.

Он что-то буркнул, вдохнул еще раз и снова зажал нос. Она невесело хихикнула. Когда они подошли к какому-то месту, где скрещивались два переулка, она остановилась.

– Заблудилась? – Его голос прозвучал насмешливо.

Она не ответила ему. Каждую ночь «Крысиная Нора» оказывалась в другом месте. То – в переулке справа от нее. В другую ночь – слева. А иногда она находилась прямо перед ней.

– Жди здесь, – приказала она и пошла направо. Пройдя шагов десять, она снова замедлила шаг и, выставив руки вперед, осторожно пошарила в воздухе. Ничего. Прошла еще немного, опять помахала руками и вернулась обратно. Не говоря Терлику ни слова, она выбрала переулок, который был впереди. Как и в первый раз, она сделала несколько шагов, остановилась, медленно поразмахивала руками и ничего не обнаружила. Как всегда, в самом последнем! – с негодованием подумала она.

– Нам сюда, – сказала она роларофцу, беря его за руку, – только очень медленно, пока я не скажу.

Они двинулись налево – туда, где она еще не ходила. Через восемь шагов она пихнула Терлика, чтобы он шел позади нее. Сделала девятый шаг и собралась делать десятый. Что-то толкнуло ее изнутри, это был какой-то безотчетный сигнал. Она подняла руку и нащупала проволоку, которая и должна была быть там. Проволока находилась всего на расстоянии вытянутого пальца от глаз. Она отступила назад и подозвала Терлика.

– Пощупай, – велела она ему тихим голосом. Подвела его руку к проволоке. Он слегка потрогал ее, чувствуя, что по всей длине торчат острые как бритва шипы. Проволока была натянута поперек всего переулка на такой высоте и с таким расчетом, чтобы полоснуть человека по горлу.

– А теперь наклонись, – сказала она, указывая на еще одну такую же ловушку из проволоки, но теперь уже на высоте, угрожавшей голени и лодыжке. На концах обеих проволок позвякивали маленькие колокольчики.

– Никто из посторонних не может прийти в «Крысиную Нору» один, – сообщила она. – И никто не приходит сюда в спешке. Здесь не место гоняться друг за другом.

– Невелика ловушка, – шепнул он со скрытым пренебрежением.

Она улыбнулась про себя, но ничего не сказала. Возможно, он просто не представляет себе, что может сделать колючая проволока с бегущим человеком. Не хотелось бы ей, чтобы он попался в эту ловушку или даже просто увидел ее в действии, как это с ней случилось однажды, когда один на редкость глупый вор попытался обокрасть кого-то в «Крысиной Норе» и сбежал, совсем позабыв о проволоке. Глупец, ну и месиво же получилось…

Она шагнула между натянутыми тросами и подождала, пока Терлик сделает то же самое. В конце переулка она свернула в последний раз. В темноте казалось, что они зашли в тупик. И только тот, кто уже бывал в этом переулке, знал, что между двумя домами, преграждавшими путь, находится щель, куда боком может проскользнуть человек. Конечно, и здесь тоже была натянута проволока.

У входа было темно, лишь из-под старой деревянной двери просачивался слабый свет. Стужа легонько стукнула костяшками пальцев и подождала. Дверь со скрипом отворилась, яркий желтый свет пролился в узкую улочку, заставив ее зажмуриться. Седой человек выглянул и, рассмотрев их, распахнул дверь.

Громкий голос завопил на всю таверну:

– Капитан! Кого я вижу! Просим, просим! Да ты, как погляжу, и друга привела. При деньгах, надеюсь?

Дверь за ними бесшумно закрылась. Стужа приподняла подолы своих юбок и вернула кинжал в ножны. Здесь все были ее знакомыми, едва ли не друзьями, она доверяла им точно так же, как и любому в Кире. Она распрямилась и увидела улыбающуюся рожу старого мошенника с бакенбардами, которому принадлежал громкий голос. Одной рукой он держал кружку, другой обнимал грязную, но зато весьма грудастую девицу. Он был пьян и сидел развалившись на массивном, вырезанном из дерева стуле, который прежде вполне мог принадлежать более богатому господину.

– Дромен Невезучий, – сказала она хриплым голосом, – брось эту милую шлюшку, подойди и поцелуй настоящую женщину.

Невезучий схватился за живот и затрясся от смеха. Затем он шлепнул девицу по заду, отослав в угол, вскочил на ноги и хлопнул в ладоши.

– Ну, Капитан, – застонал он, явно разыгрывая представление перед Терликом, – тебе ль не знать – нельзя целоваться со своим офицером, старшим по званию, а уж тем более мне, который по чину ниже всех.

Она уперла руки в бока и окинула его строгим, изучающим взглядом, как если бы перед ней был солдат, на котором криво сидит форма. Он тут же встал по стойке «смирно» или, по крайней мере, попытался встать и изобразил, как подобает случаю, испуг.

Она потерла подбородок:

– Что ж, судя по запаху, ты не мылся уже с месяц, а посему на этот раз мы воздержимся от поцелуев.

Довольно долго они разглядывали друг друга. Затем оба расхохотались, бросились обниматься и обменялись поцелуями в кончики носов.

– Женщина, я чертовски рад тебя видеть! – с присвистом произнес Невезучий, высвобождаясь из объятий. Он схватился за грудь, как будто на долю секунды ему стало трудно дышать. Но затем он выпрямился и улыбнулся как ни в чем не бывало. – Я скучал по тебе! – добавил он.

Она знала, какая-то болезнь точит его силы, но он отказывался говорить об этом. Для нее он оставался все тем же сильным здоровяком, каким был много лет назад, когда она впервые встретила его. Тот прежний его облик хранился в ее памяти. Это помогало ей улыбаться и смеяться вместе с ним.

– Я тоже скучала по тебе, Дромен, – призналась она. – Тебя не было гораздо дольше, чем я думала.

– Все мы на службе у своего Капитана. – Он с важным видом поклонился, вздохнул и вернулся в свое кресло. Девица снова заняла свое место рядом с ним, а он сделал глоток из кружки, которую так и не выпустил из рук. – Но сперва выпей-ка со мной. – Он погрозил пальцем. – А ведь дружка своего ты так и не представила, это, черт подери, невежливо!

Стужа повернулась к Терлику, и ее губы искривились в улыбке. Роларофец сжимал рукоять меча. Он то и дело обводил глазами таверну. Взгляд его был вызывающим и предостерегающим одновременно. Она тоже осмотрелась.

«Крысиную Нору» можно назвать тем местом, закрытым и тайным, где собираются известные в городе преступники. Для многих из них просто опасно появляться на людях, где при свете ламп их могут увидеть солдаты. Эти люди принадлежат темноте, и свет для них – явный враг. Когда им хочется вина или женщин, когда становится невмоготу и не терпится услышать дружеский человеческий голос, они приходят сюда или в одну из двух других «Крысиных Нор», чтобы побыть с такими же, как они сами.

И вид у них у всех, конечно же, гнусный. Здесь не так людно, как в «Сломанном Мече», но угроза, витающая в воздухе, намного ощутимее. За столами, придвинутыми к стенам, она насчитала еще девять человек. Они смотрели на Терлика с жадным блеском в глазах, поглаживая свои клинки, но то, что он пришел с нею, удерживало их на расстоянии. За это нужно благодарить Дромена с его рассказами. Здесь же находились еще три женщины кроме той, которую обнимал старик. Они подавали пиво и вино, а также использовались в других целях.

Ей повезло в тот день, когда Дромен нашел ее. Она изображала ясновидящую и сильно разозлила местных попрошаек, которые решили, что эта женщина покушается на их территорию. Они пожаловались Дромену. Старик к тому времени уже давно заправлял всем этим преступным сбродом. И каково же было его удивление, когда он с парой своих головорезов столкнулся с ней на улице!

Одна из женщин вложила ей в руки чашу с вином. Другая обслужила Терлика. Стужа пригубила вина и кивнула:

– Отличное вино. Откуда стащил?

Невезучий захихикал нетрезво и подмигнул:

– Из гарнизонного погреба, откуда ж еще. У поганых офицеров самое лучшее вино. – Он еще раз подмигнул. – Поэтому я и беру его там.

– Ну да, конечно. – Она не стала спорить и подняла чашу, приветствуя его слова. Отпив еще вина, она указала на Терлика, стоявшего рядом: – Моего приятеля зовут Терлик, Властелин Рольфа, а прежде Шазада. Он роларофец, но обещай, что простишь его за это. Ему просто не повезло при рождении, и он в этом не виноват. – Она слегка подтолкнула локтем в бок смущенного дворянина. – К тому же он мой старый приятель.

Терлик кланяться не стал, но хотя бы наконец убрал руку с оружия.

– А это, – продолжила Стужа, величественно размахивая рукой, – Солнце Преступного Мира, Повелитель Обманщиков и Князь Воров…

Невезучий возмущенно затопал ногами:

– Всего лишь князь?

Его рев быстро сменился очередным приступом смеха.

– Прости, – поправилась она, – Король Воров. Ни одна монета не покинет пределы города, если не будет на то его великодушной милости. – Она сделала большой глоток вина и громко причмокнула губами. – Это и есть Император Крыс, который правит в «Крысиной Норе». – Она снова приподняла чашу с вином, отвесила поклон, а затем добавила с деланным пренебрежением: – А еще он мой бывший сержант-снабженец, Дромен Невезучий. – Она допила вино и, улыбаясь, швырнула пустую чашу к ногам старика.

Невезучий изобразил поцелуй.

– Почему тебя зовут Невезучим? – бестактно поинтересовался Терлик.

– Потому, что тебе не повезет, если перейдешь ему дорогу, приятель.

Стужа обернулась к тому, кто ответил на вопрос, это был довольно симпатичный юноша, который сидел между двумя лампами. Пару дней назад он заколол двух стражников в уличной драке.

– Вечер добрый, Рауль, – вежливо поприветствовала его она. – Как твои жены?

Он ухмыльнулся над краем глиняной чарки с вином, обнажив сломанный зуб.

– Это в прошлом, – неспешно ответил он. – Я с ними развелся. – Поднял чарку, и хлюпающий звук разнесся по всей комнате.

– Со всеми? – Стужа испустила долгий вздох. – Примета времени. В этом мире совсем не осталось примеров супружеской верности.

Терлик потрогал ее за плечо. Ему было не по себе. Он явно хотел убраться отсюда. Это немного забавляло ее. Терлик был воином, но он также был богачом, хозяином своих земель. К тому же он, похоже, был еще и вполне добропорядочным, а значит, за всю свою безбедную жизнь ему не приходилось бывать в подобных местах. «Впрочем, – думала она, оглядывая таверну еще разок, – понять его отвращение можно». Ей только странно, почему ее такие места больше не раздражают.

– Может, Капитан рассказывала тебе, как мы служили вместе в войсках прикрытия в Коркире? – завел Невезучий разговор с Терликом. – Она была моим командиром, перед тем как отправилась охранять юную королеву. Спала прямо с нами в казармах, представь себе. Лучше ее никто не фехтовал. Что она вытворяла с клинком!

– Дромен служил моим сержантом-снабженцем, – подхватила Стужа. – Все, что было необходимо нашему отряду, он доставал хоть из-под земли. При этом мог надуть кого угодно. – Она еще раз шутливо поклонилась: – Уже тогда ты знал свое дело, Дромен. Даже если нужно было остричь овцу, у тебя в кармане находились ножницы.

– Ни один мужчина не мог с ней сравниться! – воскликнул Невезучий. – Она была подобна дьяволице или ведьме!

Неожиданно он повалился вперед, проливая вино. В горле его забулькало, глаза полезли из орбит, полные ужаса и догадки, что это смерть медленно подбирается к нему.

Но, видно, время его еще не пришло. Отказавшие легкие наконец-то раскрылись, живительный воздух наполнил грудь, и старик откинулся на спинку стула. Сидевшая рядом с ним девица изо всех сил старалась скрыть тревогу на лице. Конечно же, ее благополучие зависело от здоровья Дромена. Кто будет заботиться о ней, если он умрет? Она кончиками пальцев погладила его по лбу, желая утешить.

Невезучий оттолкнул ее руку и снова выдвинулся вперед. Капли пота блестели в уголках его глаз, но, видно, приступ уже прошел.

– Ты снова собралась воевать, не так ли, Капитан? – Он указал на нее пальцем, и этот палец стал медленно обводить в воздухе значки, как будто выписывал какие-то слова. – Но на этот раз нам не скакать рядом, Капитан. – Он бросил тяжелый взгляд на Терлика: – Ты отправишься с ней, роларофец, и ты позаботишься о ней. Дьявол, скорее она позаботится о тебе, вот увидишь. И запомни, что я тебе скажу. Если с ней что-нибудь случится – я достану тебя, где бы ты ни был. – Его глаза слегка блеснули и неожиданно затуманились. – Ты теперь стала старше, женщина. – Он говорил негромко, но с пылким жаром. – Ты сказала, что слишком долго жила на одном месте. Без сражений, без тяжких скитаний. Но теперь слушай сюда. – Он поднялся на ноги и выпрямился во весь свой огромный рост, как бывало прежде. – Все возвращается. Все легко возвращается, если только позволить ему вернуться. – Он улыбнулся, и глаза его снова заблестели, прояснившись. – Это точно. Прошлый месяц я был в отлучке и выяснил тут кое-что для тебя. Так вот, все возвращается – все старые привычки, все прежние навыки. Это как вкус мяса – никогда не забывается.

Она подошла к нему вплотную, взяла его руки в свои:

– Скафлок сказал, у тебя есть новость для меня.

– Я же твой сержант-снабженец, – напомнил он ей, в очередной раз хитро подмигнув. – Я ведь ни разу тебя не подвел, так? – Он стиснул ее руки. Она вцепилась в него, выжидая. – Завтра ночью мятежники нападут на Соушейн. Твой сын поведет их. – Дромен резко повернулся и раздраженно бросил: – Сядь, Рауль, и выпей еще вина. Я уже продал эти данные начальству гарнизона.

Рауль кинул в его сторону сердитый взгляд, но вернулся на свое место.

Она выдернула руки:

– Ты продал моего сына?

– Почему бы и нет, – откровенно признался тот. – Хорошо заработал на этом. Все равно мои источники собирались сделать то же самое. Я просто их опередил. – Он замолчал, сглотнул и тихо продолжил: – Соушейн – мирный городок, в основном крестьяне. Мятежникам незачем нападать на него, так ведь они еще и сожгут его, по своему обыкновению. Незачем, женщина, просто бессмысленно.

Они пристально смотрели друг на друга. Его доводы понятны. Но он выдал эти сведения гарнизонному начальству, и теперь она не знает, сможет ли простить его за это. За пригоршню монет он продал ее сына. Более того, он продал ее саму.

Нельзя терять ни минуты. Завтра ночью она встретится с Келом.

– Это все твои новости? – холодно спросила она.

Дромен пожал плечами:

– Странные разговоры ходят о мятежниках. Происходят ужасные события. Говорят, за всем этим скрывается какой-то колдун.

– И это все?

Старик снова пожал плечами.

Она повернулась к Терлику:

– Отдай ему свой кошелек.

– Что?

– Отдай ему свой кошелек. Он заработал свое золото. Заплати ему, и пойдем отсюда.

Терлик нахмурился, но высвободил конец своего пояса и швырнул позвякивающий кожаный мешочек к ногам Невезучего. Его девица плавным, но быстрым движением сгребла кошелек.

Уже в дверях Стужа обернулась и посмотрела на человека, которого когда-то называла своим другом. Ничто не шевельну, лось в ней. Дромена Невезучего больше не существует в этом мире, и все золото Кира неспособно воскресить его для нее даже на один день. Она сощурилась и отправилась навстречу темноте вслед за Терликом.

– У нас ведь бывали славные времена, разве нет, женщина? – услышала она обращенные к ней слова старика, когда закрывала за собой дверь.

Глава 7

Высокие остроконечные травы шелестели, послушные порывистому дыханию ветра, над широкой степью. Рваные тучи, черные и грозные, низко летели на потемневшем небе, сквозь них то здесь, то там мелькал дразнящий свет мерцающих звезд и проглядывало сияние узкой бледной луны. Воздух был напоен необыкновенным душистым запахом цветочной пыльцы и меткой пыли.

В Соушейне, вдали от того места на невысоком холме, где расположилась Стужа, в окнах зажигались огоньки, из печей бесшумно поднимался вверх дым. Трудно увидеть что-то еще, когда опустилась ночь.

Внезапно заржал конь. Стужа устало приподнялась на локте посмотреть, что встревожило животное. Гнедой Терлика стоял спокойно рядом с великолепным вороным, которого он приобрел для нее на деньги из второго, потайного, кошелька. Это боевые кони: их не нужно ни стреноживать, ни привязывать. Они стояли под седлами и терпеливо ждали.

– Ничего особенного, – успокоил ее Терлик, и она снова прилегла.

Для того чтобы добраться вовремя до Соушейна, им причлось проскакать целую ночь, весь долгий жаркий день до самых сумерек. За все это время они не сомкнули глаз. И вот теперь ветер убаюкивал ее, а мягкий шелест травы звучал как колыбельная. Растянувшись на земле, согретой ее разгоряченным телом, она с трудом открывала слипавшиеся глаза. Лишь разговор отгонял сон, но и тот мог превратиться в негромкий, опасно монотонный шум.

– Дважды перебралась? – сказал Терлик. Он повернулся на спину и смотрел, как мчатся тучи. – Тебе повезло, что ты не утонула. Лите – широкая река.

– Я почти утонула, – призналась она. – Я думала, что тону.

Она замолчала, грызя кончик большого пальца, вспоминая, как холодная вода сомкнулась над ее головой, как огромная усталость сковала тогда все ее члены.

– Я в самом деле думала, что умираю. – Она снова умолкла. Терлик, не говоря ни слова, ждал, когда она продолжит. – Я помню, что перестала бороться с водой и сдалась. – Она не отрываясь смотрела на далекий горизонт за Соушейном. – И тогда я увидела моего мужа, который обращался ко мне. Я подумала, что оказалась в девяти кругах ада. – На ее губах показалась слабая улыбка. – Ну или в одном из них по крайней мере. Он все звал и звал меня по имени. Помню, как отчаянно мне хотелось пойти к нему навстречу, и я все же нашла в себе силы, чтобы откликнуться на зов. Я начала двигаться на звук его голоса, но мне казалось, что, как я ни старайся, все равно не удастся добраться до него самого. – Она приподняла голову, чувствуя озноб. – Я, должно быть, потеряла сознание. Очнулась уже на берегу. Конечно же, мужа там не оказалось. Это было просто видение.

– Да, разум может вытворять с нами странные шутки в минуту опасности. – Он протянул руку и сорванной травинкой пощекотал ей нос.

Она взглянула на него с внезапно нахлынувшей тоской. Он так сильно напоминал ей Кимона. Вдруг, осознав, что смотрит на него не отрываясь, она отвела взгляд. Мысли о муже все еще причиняли ей боль, а роларофец своим присутствием еще сильнее бередил эту незаживающую рану.

– А что твой сын, Кел? – спросил Терлик. – Как он оказался во главе мятежников? – Он опять коснулся травинкой ее носа, затем уха.

Она отодвинула его руку.

– Я не знаю, – призналась она. – Я многого не знаю о Келе. Он сбежал из дому очень давно. Несколько месяцев тому назад он наконец объявился, а за ним, оказывается, уже гнались воины Риотамуса. – Она прикусила губу. – Вот тогда-то я впервые и узнала о восстании.

Он удивленно поднял бровь;

– Видно, ты и в самом деле жила обособленно. Ведь даже до нас в Роларофе доходили слухи. Правда, без подробностей, просто слышали о небольших столкновениях, которые означали, что, возможно, затевается что-то крупное.

– Мне не казалось, что я живу обособленно, – сказала она, как будто оправдываясь. – Я просто думала, что я… – она подбирала подходящие слова, – довольна жизнью.

Она замолчала. Больше рассказывать не о чем. Или все-таки есть? Терлик снова лег на спину, чтобы наблюдать за облаками. Стужа устремила свой взгляд на свет в окнах Соушейна, пытаясь представить себе жизнь, протекавшую за сдвинутыми занавесками и запертыми дверями. Что делают там мужчины и женщины – ужинают или уже приготовились ко сну? Чем они занимаются, эти крестьяне, лавочники и пастухи? Довольны ли жизнью или прозябают в одиночестве и невежестве?

Ей самой никогда больше не сидеть перед камином тихими вечерами. Подобные времена остались позади, она знала об этом в глубине души. Печально покачала головой. Когда-то ее жизнь состояла из рискованных приключений и ужасных событий, которые повлияли на нее, сформировали ее характер; она считала тогда, что сила оружия – это единственное, чему стоит поклоняться.

Но потом, уже рядом с Кимоном, понятие безгрешности вновь обрело для нее значение: та ничтожная, скрытая часть ее души, что не потонула в потоках крови и устояла под натиском событий, искала чистоты. Живя в своей таверне вместе с мужем и детьми, она холила и лелеяла спасшуюся часть своей души, давая ей разрастись, пока почти не позабыла о себе прежней.

Она нашарила рукой меч, который лежал на земле рядом с ней. Холодный на ощупь, меч таил в себе угрозу и ждал своего часа. Он знал о своем предназначении.

Какой я была прежде, – подумала она мрачно, – такой же стала и снова.

Ей было больно осознавать, что она утратила свою чистоту. Намного тяжелее терять во второй раз, ведь она с таким трудом обрела ее.

– Взгляни! – прервал ход ее мыслей Терлик. Он уже перевернулся на живот. Она посмотрела туда, куда он указывал.

На востоке, у самой земли, слабая вспышка длинной фиолетовой молнии осветила низкие тучи. Стон вырвался из ее груди. Уже два месяца не было дождя. И вот теперь она снова под открытым небом, и спрятаться негде. На этот раз у нее нет с собой даже плаща.

Терлик поднялся и сел.

– А что если Невезучий солгал тебе? – спросил он. – Или ошибся?

Ее пальцы вонзились в прохладную влажную землю. Стужа катала на ладони кусочки земли, бросала вверх и смотрела, как ветер уносит их за собой.

– Дромен служил мне верой и правдой во время Коркиранских войн, – ответила она. – Не думаю, что он солгал.

– Но ведь он продал свои сведения гарнизонному начальству, – напомнил ей Терлик.

– Я заплатила ему только за то, чтобы он нашел моего сына, – пояснила она, – а не за то, чтобы он никому не рассказывал об этом. Здесь я ошиблась. Дромен воспринимает все слишком буквально.

Терлик скрестил нога и молча стал рвать траву.

– Скажи, зачем ты это делаешь? – вымолвил он наконец. – Зачем гоняешься за Келом? Когда ты говоришь о нем, в твоем голосе слышится столько горечи.

Она прикрыла глаза, охваченная воспоминаниями. Тонкая язвительная улыбка тронула ее губы.

– Давай я расскажу тебе, как все было. – Она резко села рядом с ним, очень близко, чуть не касаясь коленями. – Еще до того, как я вышла замуж за Кимона, мы с ним стали участниками событий, когда нам пришлось вступить в союз со старым магом и его демоном-хранителем. Незадолго до того, как все закончилось, демон расторг свой договор с магом и покинул наше сообщество. – Она замолчала и посмотрела прямо в черные глаза Терлика. – Но прежде… – плечи ее приподнялись и обмякли, – прежде он изнасиловал меня. Вскоре после этого я уже носила в чреве его отродье, которого не желала. К счастью, сам Оркос – повелитель смерти увидел, что этот ребенок не имел к демону никакого отношения.

Терлик начал было что-то говорить, но она помахала, чтобы он молчал. Ей и так было трудно рассказывать, а уж отвечать на вопросы и подавно.

– Когда родился Кел, Кимон настоял на том, чтобы самому дать ему имя. Я всегда думала, что он назвал его так, сократив слово Келед-Зарем, как будто этим хотел подчеркнуть нашу привязанность к новой родине.

– Кел, – повторил вслух Терлик. – Похоже, что так.

Она прикусила губу:

– Но Кимон всегда отличался особым чувством юмора. Знаешь, как звали того демона, о котором я тебе рассказывала? Его имя было Гел. Кимон еще дразнил меня, когда говорил, что назвал ребенка в честь демона. – В ее голосе сквозили горечь и боль. – И в самом деле, когда Кел вел себя неподобающе, Кимон часто утверждал, что какая-то часть семени демона выжила и проникла в нашего ребенка. – Она уперла руки позади себя и откинулась. – За последние несколько месяцев мне часто приходила в голову мысль: а что если он был прав? – Она встряхнула головой и снова закрыла глаза.

Роларофец сорвал очередную травинку и провел ею по ее колену.

– Но ведь это не объясняет того, почему мы сидим здесь, среди этой сорной травы.

Она смотрела на тучи. Они неслись наперегонки по ночному небу, видоизменяясь и принимая причудливые формы. В просветах вспыхивали и гасли звезды, как будто подмигивали ей. Изредка выглядывала бледная луна.

Что-то этот разговор о демонах воспалил мое воображение, – едко подумала она о себе. Все эти тучи казались ей тенями заблудших душ. Они неистово мчались, стремясь обрести покой после смерти.

Долгая изумрудно-зеленая вспышка осветила небо на западе. Несколько мгновений спустя вдалеке прогремел гром.

– Я больше не узнаю своего сына, – призналась она. – Что-то произошло с ним, заставило превратиться в жестокое подобие моего Кела. – Она снова встретилась взглядом с Терликом и села ровно. – Мне нужно знать, может, я сделала что-то не так, – решительно произнесла она. – Или, напротив, чего-то не сделала. Или что-то сделало с ним неподобное. – Крепко сжав пальцы в кулаки, она потирала ими колени. – Я должна поговорить с ним, – подчеркнула она. – Я должна знать.

Терлик усмехнулся:

– Думаешь, что сможешь изменить его? – Он отбросил травинку через плечо. Ветер подхватил ее и, завертев, унес прочь. – Женщина, даже не пытайся. Так уж случается, что люди просто катятся под гору, и ничего с этим не поделаешь. Ты ведь видела моих братьев – Тана и Чейви.

– Но есть еще кое-что, – сказала она, наклонившись к нему так близко, что их лица почти соприкоснулись. – Четыре пальца, отрезанные с руки Кимона. Только колдун, знающий некромантию, способен на такое. А Кел как раз связан с каким-то колдуном по имени Ороладиан. По всеобщему мнению, именно они вдвоем возглавляют мятеж.

– Твоего мужа мог убить и простой сумасшедший, – возразил роларофец. – Я видал немало жестокостей, не имевших никакого отношения к магии.

– А я бывала в землях, – задумчиво произнесла она, – где воины в качестве трофея срезают что-нибудь с тел убитых ими людей. Кусок скальпа с головы, мочку уха или еще кое-что. – Она отодвинулась от него, преодолевая напряжение, что сковало плечи. – Но то, с чем я столкнулась на горе Ша-Накаре, было чистейшей магией. Кто-то украл то, что принадлежит мне. В моем тайнике устроили мистическую ловушку, что под силу лишь тому, кто искушен в деле и обладает немалыми способностями.

Терлик выдрал из земли пучок травы. Песок, приставший к корням, обсыпал их обоих, когда он выпустил траву из рук.

– И ты хочешь противостоять этим силам?

Стужа опустила руку под тунику и достала небольшой кожаный мешочек, что висел на ремешке вокруг шеи.

– Я не показывала тебе это, – прошептала она. – Уж больно неважно выглядит.

Она раскрыла мешочек и полезла в него двумя пальцами – большим и указательным. Терлик придвинулся ближе, но тут же с отвращением отшатнулся.

То, что она показала ему, было пальцем. Отрубленным между первым и вторым суставами. Даже в ночной темноте отчетливо виднелись кость и разорванные сосуды. От него исходил очень слабый запах, несмотря на то что палец казался почти окаменевшим.

– Боги, – простонал он. – И ты носишь это с собой?

– Я думаю, это палец Кимона, – ответила она. – После того как я очнулась на берегу реки Лите, я снова взобралась на вершину Ша-Накаре. При свете дня я нашла это в той самой яме, где когда-то давно закопала свой ларец. Пустой ларец был все еще там, а под ним было это.

– Может, это и не Кимона, – заметил Терлик.

Теперь настал ее черед усмехнуться.

– Я думаю, колдун, с которым связан Кел, каким-то образом использовал палец, чтобы найти то, что я спрятала на этой горе. – Она отвернулась, чувствуя, как ее пробирает холод. – Ты и представить себе не можешь, – с благоговейным трепетом в голосе объясняла она, – что могут вытворять колдуны-некроманты, используя части трупов. – Ее рука нашарила рукоять меча. Она положила клинок на колени, провела пальцем вдоль лезвия. – Я думаю, этот Ороладиан убил моего Кимона, а затем, имея в своем распоряжении его пальцы, колдун приказал духу моего мужа выдать местонахождение кинжала.

– Кинжала? – перебил ее роларофец. – И это все, что ты прятала?

Чуть не ослепив их, с треском сверкнула багровая молния, прочертив на небе устрашающий след. Гром сотряс равнину. Ветер завыл и сделался еще более порывистым. Стужа почувствовала, как поднялись волосы за ее спиной и пыль обожгла ей глаза.

– Не важно, что я там прятала, – огрызнулась она. – Это была моя собственность!

Внезапно ветер затих, и все вокруг неожиданно замерло. Стужа на мгновение прислушалась и затем продолжила говорить, понизив голос:

– Я хочу найти своего сына. Он приходил в тот день ко мне в таверну, чтобы выпросить кинжал. Это не случайность. – Ее губы сжались в тонкую напряженную линию. – А затем я хочу найти Ороладиана. – Она снова посмотрела вверх на несущиеся облака. – Это души, блуждающие в поисках покоя после смерти. – Подобная мысль уже посещала ее, и этот образ по-прежнему ее впечатлял. – В конце концов я сделаю так, чтобы дух Кимона обрел покой.

– Ты хочешь отомстить? – догадался Терлик.

– Да, отомстить, – бесстрастным голосом подтвердила она.

Он откинулся на спину и слегка потянулся, но глаза его были прикованы к ней.

– Жажда мести отравила моего отца, – напомнил он. – Она снедала его до самого последнего дня, когда он умирал, проклиная женщину, которую так и не нашел.

Она положила палец обратно в кожаный мешочек и спрятала его под туникой. Руки ее снова опустились на меч. Казалось, он живет своей собственной жизнью и жаждет действий.