Текст книги "Перелом"
Автор книги: Робин Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Робин Кук
«Перелом»
Эта книга посвящается врачам, настоящим профессионалам, которые следуют заветам клятвы Гиппократа. Я надеюсь, что именно такие специалисты будут окружать нас каждый день, профессионализм пустит корни и расцветет.
Вперед, целители!
Законы совести, которые, как мы утверждаем, рождены природой, на самом деле – дети обычая.
Монтень
ПРОЛОГ
8 сентября 2005 года
Осень – великолепная пора, несмотря на то, что ассоциируется с увяданием природы, ее смертью. В мире вряд ли найдется еще такое место, где краски осени бушуют так же буйно и жизнеутверждающе, как на северо-востоке США. Уже в начале сентября на смену жарким, влажным, подернутым дымкой летним дням постепенно приходят прохладные, с чистым, сухим воздухом и прозрачным как хрусталь лазурным небом. И восьмое сентября 2005 года выдалось именно таким великолепным днем. На всем пространстве от штата Мэн до штата Нью-Джерси небо оставалось голубым. Даже в лабиринте улиц центрального Бостона и в бетонном Нью-Йорке температура воздуха не превышала 21 градуса по Цельсию.
День близился к концу. И случилось так, что два врача, живущих в этих городах, одновременно и крайне неохотно извлекли из закрепленных на брючных ремнях футляров подающие сигналы сотовые телефоны. Ни тому ни другому это не понравилось, потому что они знали, что этот мелодичный звук может быть сигналом кризисной ситуации, требующей их профессионального внимания и личного присутствия. А момент для этого был крайне неподходящий, так как оба врача рассчитывали приятно провести этот вечер.
Интуиция их не обманула. Врачу в Бостоне сообщали о находящемся при смерти человеке – острая боль в груди, затрудненное дыхание и сильная слабость. Врачу из Нью-Йорка сообщили об уже умершем человеке. Оба прискорбных события требовали немедленного вмешательства медиков, и им пришлось отложить свои личные планы. Доктора же не знали, что один из звонков вызовет цепь событий, которые самым серьезным образом отразятся на них, поставив их жизнь под угрозу и превратив в злейших врагов. Не ведали они и того, что второй звонок в конечном итоге даст совсем иной оборот тому делу, которое породил первый.
Бостон, штат Массачусетс
19.10
Чтобы снять боль в мышцах предплечья, доктор Крэг Бауман на несколько минут расслабленно опустил руки вдоль тела. Стоя перед зеркалом дверцы шкафа, он тщетно пытался укрепить строгий галстук-бабочку. За всю жизнь влезать в смокинг ему пришлось всего несколько раз. Впервые это случилось на выпускном балу в школе, а в последний раз – на собственной свадьбе. Раньше его вполне устраивал галстук на резинке, который прилагался к взятому напрокат смокингу. Но теперь ему требовались только эксклюзивные вещи. Он купил великолепный смокинг, и накладной галстук был бы просто неуместен. Проблема состояла в том, что доктор понятия не имел, что с ним делать, а спросить у продавца он постеснялся, считая, что справиться с галстуком почти то же самое, что завязать шнурки на ботинках.
Оказалось, что обе процедуры коренным образом отличались одна от другой, и он пытался нацепить эту проклятую штуковину вот уже десять минут. К счастью, Леона – его новый секретарь двадцати трех лет и новая пассия – была поглощена макияжем в ванной комнате. В крайнем случае ему придется попросить помощи у нее. Хотя ему не очень этого хотелось – Крэг предпочитал, чтобы она видела в нем искушенного светского льва. Доктор опасался, что потом Леона будет поучать его без конца. Девушка в избытке обладала свойством, которое секретарь-регистратор и медицинская сестра (обе питали к доктору материнские чувства) называли «длинным языком». И тактичность никогда не была ее сильной стороной.
Крэг бросил взгляд на Леону. Дверь в ванну была распахнута, и он видел ее обтянутую блестящим розовым шелком округлую попку. Чтобы быть ближе к зеркалу, Леона встала на цыпочки и наклонилась над раковиной. По лицу Крэга проскользнула мимолетная самодовольная улыбка, когда он представил, как они вечером прошествуют по залу филармонии. Именно поэтому они так заботились о своей внешности. У Леоны, вне сомнения, был длинный язычок, но этот недостаток с лихвой компенсировался ее шармом. Леона была настоящей красоткой – особенно в платье с глубоким декольте, купленном ими недавно в «Нейман Маркус». Крэг не сомневался, что в ее сторону повернется множество голов, а на него с завистью будут смотреть его сорокапятилетние ровесники. Крэг понимал, что эти мысли, мягко говоря, наивны, но он не испытывал ничего подобного с тех пор, когда в первый раз надел смокинг.
Улыбка Крэга исчезла, когда он подумал о том, что на вечере он может встретить своих друзей или друзей жены. Он, естественно, не хотел кого-то унизить или, не дай Бог, оскорбить. Впрочем, вряд ли он встретит кого-то из знакомых – ни он, ни его жена не увлекались симфонической музыкой. Никогда не посещали филармонию и большинство их друзей. В основном друзья, как и он, были трудягами-врачами, и прелести культурной жизни города не вписывались в их пригородное существование. Тяготы практической медицины ограничивали их возможности.
Крэг и Алексис разошлись полгода назад, хотя официального развода не было. Так что для появления подруги имелись веские основания. Разница в возрасте его не тревожила. Поскольку он завел роман с разумной девушкой уже не студенческих лет, осуждать его никто не может. Рано или поздно их все равно увидели бы вместе, учитывая тот активный образ жизни, который он ведет в последнее время. Доктор не только регулярно посещал концерты, но и стал завсегдатаем нового фитнес-центра. Он ходил в театр, полюбил балет, не пропускал светские вечеринки. Крэг теперь встречался с теми, кто ему нравился. К этому образу жизни он всегда стремился. Он даже стал членом общества спонсоров Музея изящных искусств и сейчас с нетерпением ждал открытия выставки – до этого ему никогда не доводилось бывать на вернисажах. Ему было не до развлечений, когда он тяжким трудом, без всякой поддержки пробивал себе путь к профессиональным вершинам. На это ушло десять лет. Он уходил из больницы только для того, чтобы немного поспать. Однако, став терапевтом и получив право на вожделенную «медную дощечку», где красовалось его имя, Крэг вдруг понял, что на личную жизнь – включая семейную – у него остается совсем мало времени. Он превратился в типичного провинциального трудоголика, тратившего все силы и время только на своих пациентов. Но теперь все изменилось: и старые чувства, и неудачи в супружестве – все отошло на второй план. Доктор Крэг Бауман оставил в прошлом прежнюю жизнь. Крэг прекрасно понимал, что кое-кто назовет это просто кризисом среднего возраста. Но доктор называл все происходящее с ним по-другому. Он называл это возрождением, или, точнее, пробуждением.
Весь прошедшей год Крэг с увлечением работал над собой. На письменном столе его городской квартиры лежала пачка информационных буклетов местных университетов, включая Гарвард. Ему хотелось улучшить свое образование в гуманитарной области, и он размышлял, не стоит ли позаниматься пару семестров, чтобы компенсировать пробелы прошлых лет. Но больше всего ему нравилось то, что он смог вернуться к науке, которую, став практикующим врачом, полностью забросил. Еще студентом Крэг стал соавтором нескольких статей, заслуживших одобрение научной общественности. Теперь он снова работал два раза в неделю (правда, только во второй половине дня) в лаборатории, получая от этого огромное удовольствие. Леона называла его человеком эпохи Ренессанса, а Крэг, понимая, что это звание присвоено ему несколько преждевременно, не сомневался, что через пару лет упорного труда сможет ему соответствовать.
Метаморфоза произошла столь быстро, что даже самого Крэга застала врасплох. Примерно год назад благодаря счастливому случаю его личная жизнь и врачебная практика претерпели кардинальные изменения, доставив ему двойную выгоду, – его доходы значительно возросли, а работа стала приносить ему подлинное удовлетворение. Совершенно неожиданно Крэг получил ту практику, которую видел в своих мечтах, когда учился на медицинском факультете. Тогда он мечтал о пациентах, потребности и возможности которых выходили за жесткие рамки медицинских страховок. Сейчас он мог проводить с пациентом целый час, если того требовало состояние больного, и длительность приема зависела только от его решения. Теперь для оплаты своего труда ему не приходилось сражаться с агентами страховых компаний, которые очень часто совершенно не разбирались в медицине. Он даже стал навещать пациентов, если это шло им на пользу, – поступок совершенно немыслимый в его прежней жизни.
Да, его мечты наконец сбылись. Когда на него свалилось это предложение, он ответил, что ему надо подумать. Почему он оказался таким глупым и с ходу не принял предложение? Ведь он мог упустить шанс! Но ему повезло, шанс он не упустил, и дела пошли гораздо лучше. Во всем, кроме семейной жизни. Но корни этой проблемы уходили в далекое прошлое, в те дни, когда он только начинал профессиональную карьеру. Крэг признавал, что в конечном итоге виноват он сам. Но сейчас все изменилось. Возможно, наладится и семейная жизнь. И ему удастся убедить Алексис в том, что еще не все потеряно и что им еще будет хорошо вместе. Но это в будущем. А пока он «пробуждается». Впервые в жизни на банковском счету Крэга появились свободные деньги. Когда зазвонил телефон, Крэг держал галстук за концы, стараясь их соединить. Лицо доктора помрачнело, и он бросил взгляд на часы. Десять минут восьмого. Крэг посмотрел на дисплей с высветившимся именем. Звонил Стэнхоуп.
– Черт! – с чувством пробормотал Крэг, но открыл мобильник, поднес к уху и поздоровался.
– Доктор Бауман! – произнес взволнованный, хорошо поставленный голос. – Я звоню в связи с Пейшенс. Ей стало хуже. Я думаю, что она действительно очень больна.
– Что с ней случилось, Джордан? – спросил Крэг. Он видел, что Леона, услышав сигнал телефона, обернулась. Крэг беззвучно, одними губами, прошептал имя, и девушка в ответ кивнула. Леона прекрасно понимала, что это означает, и Крэг по ее лицу догадался, что они думают об одном и том же – их выход в свет находится под вопросом. Если они опоздают в филармонию, то, для того чтобы занять места, им придется ждать антракта. И предстать во всем параде им не удастся.
– Не знаю, – ответил Джордан. – Она выглядит очень слабой. Мне кажется, что она даже не в силах сидеть.
– Какие еще симптомы, кроме общей слабости?
– Думаю, нам следовало бы вызвать «скорую» и отправить ее в больницу. Она сильно возбуждена, и это меня беспокоит.
– Джордан, если обеспокоены вы, то и я не могу не тревожиться, – успокоительным тоном произнес Крэг. – Каковы симптомы? Ведь я утром был у вас. Обычные жалобы. С тех пор произошли изменения? Если да, то какие именно?
Пейшенс Стэнхоуп была одной из тех пациентов, которых Крэг называл проблемными, и была в этой команде самой худшей. Каждый врач сталкивается с подобными людьми. Одни просто занудничали, другие говорили только о своих болячках, имевших, как правило, либо чисто психосоматический, либо фантомный характер. Этим людям нельзя было помочь даже нетрадиционной медициной. Какие бы средства ни применял Крэг, у него ничего не получалось. Как правило, такие больные находились в депрессивном состоянии, были подвержены нервным срывам и отнимали уйму времени. С появлением Интернета они стали сами определять свои болезни и проявляли поистине творческий подход к делу. Эти люди требовали длительных бесед и нежного обращения. Раньше Крэг, поняв, что имеет дело с ипохондриком, старался встречаться с ним или с ней как можно реже. Он поручал их заботам фельдшера или медицинской сестры, а в тех случаях, когда ему удавалось убедить их в необходимости серьезного лечения, – к узким специалистам. Главным образом – к психиатрам. Но сейчас, в новых условиях, прибегать к подобным уловкам стало трудно. Составляя, если верить отчетам бухгалтера, лишь три процента больных, проблемные пациенты отнимали более пятнадцати процентов его драгоценного рабочего времени. Самым ярким примером этому служила Пейшенс. Последние восемь месяцев он посещал ее раз в неделю, и чаще всего не днем, а вечером или даже ночью. Крэг жаловался своим сотрудникам, что она специально испытывает его терпение. Эти слова всегда вызывали смех.
– На сей раз все обстоит по-иному, – сказал Джордан. – Она жалуется уже не на то, на что жаловалась вчера вечером и сегодня утром.
– На что же именно? – спросил Крэг. – Не могли бы рассказать более подробно?
Он действительно хотел знать, что происходит с Пейшенс, понимая, что даже неврастеники иногда болеют по-настоящему. Главная сложность в общении с подобного рода людьми заключалась в том, что они привыкли к своему состоянию и могли не заметить серьезное заболевание. Их поведение очень напоминало аллегорию о мальчике-пастухе, постоянно кричавшем: «Волк!»
– Боль появилась в других местах.
– Хорошо. Начнем хотя бы с этого. – Чтобы утешить Леону, он демонстративно пожал плечами и жестом попросил поторопиться. В случае чего он прихватит ее с собой на вызов. – В каких же именно?
– Этим утром появились боли в прямой кишке и нижней части живота.
– Я это помню! – сказал Крэг. Разве мог он это забыть? Вздутие живота, газы, живописно обрисованные мерзкие подробности… – Где сейчас локализуется боль?
– Говорит, что в груди. Прежде она никогда не жаловалась на боль в этом месте.
– Это не совсем так, Джордан. В прошлом месяце у нас было несколько эпизодов с болями в груди. Поэтому я и провел испытание под нагрузкой.
– Вы правы! Я это забыл. Не успеваю угнаться за всеми ее симптомами.
«Как и я», – хотел сказать Крэг, но придержал язык.
– Думаю, что ее надо отправить в больницу, – повторил Джордан. – Мне кажется, чтоу нее затрудненное дыхание и что-то с речью. А еще она жаловалась на головную боль и тошноту.
– Тошнота – одно из ее обычных недомоганий, – прервал его Крэг. – Так же как и головная боль.
– Но на сей раз ее действительно вырвало. Кроме того, Пейшенс сказала, что ей кажется, будто ее тело плавает в воздухе и как бы онемело.
– Это действительно нечто новое!
– Я же говорю вам, что это совсем не похоже на то, что было.
– Боль умеренная или очень сильная? Постоянная или с перерывами?
– Не могу сказать.
– Не могли бы спросить у нее? Это очень важно.
– Хорошо, не кладите трубку.
Крэг услышал, как Джордан положил телефон. Леона вышла из ванной. Она была готова. Крэг подумал, что ее вполне можно снимать для обложки глянцевого журнала, и показал большой палец. Леона улыбнулась в ответ и прошептала:
– Что происходит?
Крэг опять пожал плечами. Не отрывая аппарат от уха, он едва слышно произнес:
– Все идет к тому, что мне предстоит домашний визит.
Леона понимающе кивнула.
– У тебя проблемы с галстуком?
Крэг неохотно согласился.
– Давай посмотрим, что можно сделать, – предложила она.
Крэг задрал подбородок, чтобы ей было удобнее, и в это время к телефону снова подошел Джордан.
– Она говорит, что боль ужасная. И повторила все ваши слова.
Это было очень не похоже на ту Пейшенс, которую Крэг успел узнать.
– Скажите, не отдается ли боль в каких-то иных местах? В шее например? Или в руке?
– О Боже! Не знаю. Может быть, опять спросить у нее?
– Пожалуйста, сделайте это.
Совершив несколько ловких маневров, Леона укрепила бабочку и отступила в сторону.
– Совсем неплохо, – объявила девушка. – Несмотря на то что это утверждаю лишь я.
Крэг взглянул в зеркало и согласился. В ее исполнении задача оказалась совсем простой.
В трубке зазвучал голос Джордана:
– Она говорит, что боль сосредоточена только в груди. Вам не кажется, доктор, что у нее инфаркт?
– Я думаю, что это исключено, Джордан, – ответил Крэг. – Вы помните, я говорил, что обследование под нагрузкой показало наличие небольших изменений? Тогда же я рекомендовал провести дополнительные анализы. Но у нее не было настроения.
– Я помню, что вы тогда об этом упоминали. Но все же ее состояние ухудшается. Мне даже кажется, что она выглядит какой-то синюшной.
– Хорошо, Джордан, я скоро буду. А пока еще один короткий вопрос. Принимала ли она тот депрессант, который я оставил ей утром?
– Неужели это так важно?
– Это может быть важным. Хотя и не похоже, что она так реагирует на лекарства, но я должен и это иметь в виду. Для нее эти таблетки новые, и именно поэтому я просил начать принимать лекарство вечером, когда она ляжет в постель. Это на тот случай, если они вызовут у нее головокружение или что-то в этом роде.
– Понятия не имею, принимала или нет. У нее куча лекарств, которые назначил доктор.
Крэг понимающе кивнул. Он прекрасно знал, что ее шкафчик для лекарств похож на аптеку в миниатюре. Доктор Этан Коэн был личным врачом Пейшенс до Крэга. Именно он передал Крэгу многих своих пациентов и стал его партнером – правда, больше в теории, чем на деле. У Коэна возникли серьезные проблемы со здоровьем, и он находился в длительном отпуске, грозившем стать постоянным. Таким образом к Крэгу перекочевали все проблемные пациенты.
– Я выезжаю, Джордан, – сказал Крэг, – а вы тем временем соберитесь с силами и постарайтесь найти маленький цилиндр с таблетками, которые я оставил ей утром. Мы их пересчитаем.
– Пойду искать, – ответил Джордан.
Крэг закрыл телефон и посмотрел на Леону.
– Да, мне придется ее осмотреть. Ты не хочешь поехать со мной? Если тревога окажется ложной, то мы сразу отправимся на концерт. Они живут недалеко от филармонии.
– Как скажешь, – весело согласилась Леона.
Крэг направился к стенному шкафу, надевая на ходу смокинг. С левой верхней полки он снял черный докторский саквояж и щелкнул запором. Этот саквояж подарила ему мама, когда он окончил учебу на медицинском факультете. Этот подарок для Крэга значил очень много – он представлял, сколько времени мама тайком от отца откладывала деньги, чтобы приобрести дорогую вещь. Это был объемистый старомодный саквояж из черной кожи с бронзовой фурнитурой. Поначалу Крэг им не пользовался, так как не был домашним врачом, однако за последний год саквояж стал его постоянным спутником.
Крэг бросил в саквояж веши, которые, как он считал, могли ему понадобиться. Среди них был и аппарат для выявления инфаркта. Раньше результатов анализа из лаборатории ждали днями, теперь же все можно было сделать, не отходя от постели больного. Что и помогало установить диагноз сразу. Затем Крэг снял с верхней полки портативный электрокардиограф и вручил его Леоне.
После разъезда с Алексис он подыскал себе квартиру в центре Бостона, на Бикон-Хилл, на четвертом этаже дома по Ревер-стрит. В солнечные дни она была залита светом, а с балкона открывался прекрасный вид на Чарлз-Ривер и Гарвард. Район отвечал всем запросам Крэга. Рядом с домом – несколько первоклассных ресторанов, а в театры можно было без труда дойти пешком. Единственной проблемой была парковка, и ему приходилось арендовать место в гараже на Чарлз-стрит в пяти минутах ходьбы от дома.
– Как ты думаешь, мы все же успеем на концерт? – спросила Леона, когда они уже мчались в его новом «порше» на запад по Сорроу-драйв.
Мотор спортивной машины громко ревел, и Крэгу пришлось повысить голос.
– Джордан считает, что ей действительно плохо. И это меня пугает. Живя под одной крышей с Пейшенс, он знает все ее особенности.
– Как он вообще может жить с ней? Ведь она как заноза, а он выглядит настоящим джентльменом, – заметила Леона, которая видела чету Стэнхоупов в офисе Крэга.
– Думаю, здесь свои скелеты в шкафу. У меня создается впечатление, что деньгами владеет именно она. Но кто знает… Личная жизнь совсем не такова, какой выглядит на поверхности. До недавнего времени это относилось и ко мне, – сказал он, легонько сжав бедро Леоны.
– Не хочу тебя обидеть, но как тебе хватает терпения общаться с подобными типами, – недоумевала Леона.
– Между нами говоря, я их не выношу. К счастью, таких, как Пейшенс, меньшинство. Меня учили заботиться о больных людях, и ипохондрики для меня не отличаются от симулянтов. Им нужны психиатры. Но если бы я хотел стать психиатром, то и учился бы на психиатра.
– Когда ты пойдешь к ним, мне придется ждать тебя в машине?
– Тебе решать, – ответил Крэг. – Я не знаю, сколько там пробуду. Иногда она держит меня на привязи по часу. Поэтому в машине ты можешь заскучать.
– Интересно взглянуть, как они живут.
– Вряд ли их можно считать типичной парой.
Стэнхоупы обитали в солидном трехэтажном кирпичном особняке георгианского стиля, стоявшем на обширном, с ухоженными деревьями участке. Участок располагался в возвышенной части Брайтона (штат Массачусетс), неподалеку от клуба «Чеснат-хилл». Объехав фонтан, Крэг остановил машину у центрального входа. Он прекрасно знал этот дом. Когда они преодолели ступени, в дверях их уже ждал Джордан. Саквояж нес Крэг, а Леона держала в руках кардиограф.
– Она наверху, в своей спальне, – поспешно сказал Джордан.
Он был облачен в темно-зеленую бархатную домашнюю куртку. Если он и удивился, увидев их парадный наряд, то вида не подал. В руке Джордан держал маленькую пластмассовую капсулу. Прежде чем провести их в дом, он передал капсулу Крэгу. Это был бесплатный образец лекарства, которое Крэг утром оставил миссис Стэнхоуп. Едва взглянув на капсулу, он сразу увидел, что одна из шести таблеток отсутствует. Она, вне сомнения, начала принимать лекарство раньше, чем советовал Крэг. Положив капсулу в карман, он пошел следом за Джорданом.
– Вы не возражаете, если к нам присоединится мой секретарь? – спросил врач. – Мне, возможно, потребуется ее помощь.
Леона не раз приходила ему на помощь, и ее инициативность и интерес к делу произвели на него впечатление задолго до того, как он в первый раз пригласил девушку в ресторан. Ему нравилось и то, с каким упорством она учится на вечерних курсах в Чарлзтауне, чтобы получить диплом медицинской сестры. В глазах Крэга это добавляло ей прелести.
– Совершенно не возражаю, – бросил через плечо Джордан и стал подниматься по лестнице, с двух сторон обрамлявшей расположенное над главным входом окно.
– Раздельные спальни, – прошептала Леона, – это ненормально. Я думала, что такое встречается только в старых кинофильмах.
Крэг не ответил. Они быстро прошли подлинному коридору в покои хозяйки, на обивку стен которых ушло не менее квадратной мили синего шелка. Пейшенс, смежив тяжелые веки, лежала в королевских размеров постели, наполовину утонув в роскошных подушках. Служанка в скромном одеянии французской горничной влажной салфеткой отирала пот со лба миссис Пейшенс. Когда они вошли, служанка выпрямилась.
Бросив короткий взгляд на Пейшенс, Крэг быстро подошел к постели, поставил саквояж рядом и стал нащупывать пульс. Затем он открыл саквояж и извлек из него тонометр и стетоскоп.
Надевая на левую руку Пейшенс манжету, он крикнул Джордану:
– Вызывайте «скорую»!
Джордан, показав легким движением бровей, что услышал приказ, подошел к стоящему на прикроватном столике телефону и набрал три цифры – 911. Потом велел горничной удалиться.
– О Боже! – воскликнул Крэг, снимая манжету. Он выдернул из-под Пейшенс подушку, и та упала на спину словно тряпичная кукла. Крэг сбросил с нее одеяло, расстегнул ночную рубашку и приложил стетоскоп к груди. Не отрываясь от стетоскопа, Крэг жестом приказал Леоне передать ему кардиограф.
– Ей будет лучше? – шепотом поинтересовалась Леона.
– Кто это знает?! – воскликнул Крэг. – У нее цианоз.
– А что такое цианоз?
– В крови недостаточно кислорода. Я не знаю почему. Или ее сердце работает слишком слабо, или возникли проблемы с дыханием. Или то и другое одновременно.
Крэг пристально смотрел на кардиограф. На экране появлялись редкие, невысокие пики. Он оторвал распечатку и стал внимательно изучать показания. Сунув ленту в карман, он начал снимать проводники с конечностей Пейшенс.
– Карета «скорой помощи» в пути, – сказал Джордан, положив на место трубку.
Крэг, едва заметно кивнув, порылся в саквояже и извлек дыхательный баллон. Наложив маску на нос и рот больной, он сжал баллон. Ее грудь высоко поднялась, что говорило о хорошей вентиляции легких.
– Ты сможешь это сделать? – спросил Крэг у Леоны, не прекращая подачу кислорода.
– Думаю, смогу, – не очень уверенно ответила девушка. Протиснувшись между спинкой кровати и Крэгом, она продолжила вентиляцию.
Показав девушке, как обеспечить плотное прилегание маски и как держать голову больной, он наклонился, чтобы проверить зрачки Пейшенс. Чрезмерно расширенные зрачки на свет не реагировали. Это был скверный знак. С помощью стетоскопа он проверил дыхание. Вентиляция действовала.
Крэг извлек из саквояжа набор для анализа биомаркеров сердца. С помощью небольшого шприца он взял немного крови из вены и капнул шесть капель на активную зону тестера. После этого он поднес прибор к свету.
– Результат позитивный, – произнес он после недолгой паузы и небрежно бросил аппарат в саквояж.
– Что же там позитивного? – спросил Джордан.
– Ее кровь дала положительную реакцию на миоглобин и тропонин, – сказал Крэг. – На простом языке это означает, что у нее инфаркт.
– Выходит, что ваше первоначальное предположение оказалось точным, – заметил Джордан.
– Не совсем, – ответил Крэг. – Должен сказать, что ее состояние гораздо хуже, чем я мог предполагать.
– Я рассказал вам по телефону все, что мог, – натянуто произнес Джордан.
– Ее состояние значительно хуже, чем представлялось, если судить по вашим словам, – сказал Крэг и достал эфедрин, атропин и флакон с жидкостью для внутривенного вливания.
– Извините, но я постоянно твердил вам, что ей с каждой минутой становится хуже.
– Вы сказали, что у нее несколько затрудненное дыхание, а на самом деле, когда мы приехали, она практически не дышала. Вам следовало мне об этом сказать. Вы говорили, что у нее синюшный вид, а я нашел ее в полном цианозе, – отрезал Крэг и занялся внутривенным вливанием.
Закрепив клейкой лентой иглу, он повесил капельницу на абажур прикроватной лампы.
– Я старался передать вам все как можно точнее, доктор.
– Я весьма высоко ценю ваши усилия, – произнес Крэг, поднимая руки в примирительном жесте. – Прошу меня извинить. Я вовсе не пытался вас осуждать. Меня просто очень обеспокоило состояние вашей супруги. Теперь нам надо как можно скорее доставить ее в больницу. Ей срочно требуются кислород и кардиостимулятор. Помимо этого, как я подозреваю, у нее ацидоз, что тоже требует немедленного врачебного вмешательства.
До их слуха долетел звук сирены приближающейся кареты «скорой помощи». Джордан спустился вниз, чтобы встретить медиков.
– Она выживет? – спросила Леона. – Мне кажется, что синюшность проходит.
– Это потому, что ты прекрасно регулируешь ее дыхание, – ответил Крэг. – Но особого оптимизма у меня нет. Видишь, зрачки не сузились, а тело слишком расслаблено. Когда ее доставят в Мемориальный госпиталь Ньютона, картина станет яснее. Ты не смогла бы повести мою машину? Я хочу ехать в «скорой» на тот случай, если произойдет остановка сердца. В случае необходимости я смогу сделать массаж.
Команда медиков работала быстро и очень эффективно. Мужчина и женщина, видимо, долго трудились бок о бок и не только понимали друг друга без слов, но и могли предугадывать действия коллеги. Они мгновенно переложили Пейшенс на медицинскую каталку, спустили вниз и загрузили в машину. Понимая всю серьезность положения, они включили сирену, а сидевшая за рулем женщина вела автомобиль на огромной скорости. Мужчина позвонил в больницу и сказал, к чему следует готовиться.
Когда они прибыли в госпиталь, сердце Пейшенс еще билось. Но билось едва-едва. В приемный покой заранее вызвали больничного кардиолога (Крэг ее давно знал), и та присутствовала при выгрузке больной. Пейшенс поспешно перевезли в операционную, и над ней начала хлопотать целая команда медиков. Крэг рассказал кардиологу о пациентке, сообщил и о результате анализа биомаркеров, подтверждающем инфаркт миокарда.
Как и предполагал Крэг, больной сразу дали стопроцентный кислород и подключили к внешнему кардиостимулятору. К сожалению, сразу выяснилось, что кардиостимулятор не помогает. На кардиограмме возникали импульсы, но сердце не отвечало на них ударами. Один из врачей вскарабкался на стол и приступил к закрытому массажу сердца. Кровообращение восстановилось, но кислотность приближалась к такому высокому уровню, которого врачи никогда не видели.
Крэг и кардиолог посмотрели друг на друга. Они по собственному опыту знали, что РЕА, даже при быстром обнаружении, ведет к гибели находящихся на стационарном лечении пациентов. Положение Пейшенс было хуже, поскольку ее доставили в карете «скорой помощи».
После нескольких часов безуспешных попыток заставить заработать сердце кардиолог отвела Крэга в сторону. Правый рукав его белоснежной сорочки был забрызган кровью, но галстук-бабочка по-прежнему оставался на месте. Смокинг болтался на подставке для капельницы в углу палаты.
– У нее обширное повреждение сердечной мышцы, – сказала кардиолог. – Все могло сложиться по-иному, если бы мы вмешались чуть раньше.
Крэг кивнул, соглашаясь. Он оглянулся и увидел, что команда медиков еще продолжает реанимировать Пейшенс. По какой-то злой иронии ее лицо под влиянием чистого кислорода и массажа сердца приобрело почти нормальный цвет. Но все средства вернуть ее к жизни были исчерпаны.
– У нее были проблемы с сердечно-сосудистой системой? – спросила кардиолог.
– Проведенный месяц назад тест под нагрузкой вызвал некоторые сомнения. Выявились небольшие отклонения, но пациентка отказалась от полного обследования.
– Чем и навредила себе, – заметила кардиолог. – К сожалению, ее зрачки не сузились, что говорит о повреждении мозга от аноксии. Имея это в виду, что вы можете предложить? Слово за вами.
Крэг глубоко вздохнул и громко выдохнул, признавая поражение.
– Думаю, что мы должны остановиться.
– Согласна на все сто, – сказала женщина и, легонько сжав в знак утешения плечо Крэга, подошла к коллегам.
Крэг надел смокинг и прошел к регистратуре приемного покоя, чтобы подписать бумаги, где говорилось, что смерть пациента произошла от остановки сердца, вызванной обширным инфарктом миокарда. Он вышел в зал ожидания и увидел, что Леона сидит в кресле и листает старые глянцевые журналы, окруженная больными и их родственниками. В своем одеянии она выглядела словно золотой самородок в куче бесцветного гравия. Когда он приблизился, девушка подняла на него глаза и по выражению его лица сразу поняла, что случилось.
– Не повезло?
Крэг покачал головой и, обведя взглядом помещение, спросил:
