Текст книги "Перелом"
Автор книги: Робин Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
Джек подробно изложил коллеге суть иска. Немного покривив душой, он сказал, что Крэг – один из самых известных в Бостоне терапевтов, несмотря на то что практикует в основном в пригороде. При этом он подчеркнул, что Крэга могут признать виновным в смерти пациентки, если тело не будет эксгумировано и не подвергнется вскрытию. Он рассчитывал на то, что ему удастся избежать бюрократической волокиты. В Нью-Йорке это было бы именно так. К сожалению, Латаша сразу его разочаровала.
– Здесь судмедэксперты не имеют права давать санкцию на эксгумацию, если у них нет серьезных оснований подозревать наличие криминальной смерти, – сказала она. – Но даже если подобные подозрения возникают, решение об эксгумации принимает окружной прокурор, который, в свою очередь, должен получить на это судебное распоряжение.
Джек едва не застонал. Бюрократия высовывала свою отвратительную голову.
– Это затяжной процесс, – продолжала Латаша. – Больше всего времени уходит на то, чтобы убедить окружного прокурора, что появились серьезные подозрения на криминал. Но если подозрений на криминал нет, то в Массачусетсе существует и иная процедура эксгумации.
– Неужели? – оживился Джек. – И в чем же она состоит?
– Вам надо всего лишь получить разрешение.
– И как его получить? – спросил Джек, почувствовав, что пульс участился.
– Его может выдать секретарь муниципалитета города. Кроме того, разрешение можно получить и здесь, в Бостонском департаменте здравоохранения. Проще всего это сделать, связавшись с директором той конторы, которая организовала похороны. Если похоронное заведение находится в том же городе, что и кладбище, то его владелец прекрасно знаком с городским секретарем или руководителем муниципального отдела здравоохранения. Если постараться, то разрешение можно получить в течение часа.
– Отличная новость, – сказал Джек.
– Если вы получите разрешение на аутопсию, то мы сможем вам помочь. Провести вскрытие здесь вы не сможете, поскольку наш офис – муниципальная собственность. Но мы можем снабдить вас емкостями для образцов и фиксирующими материалами. Кроме того, мы можем помочь вам с анализом образцов. Если потребуется, мы могли бы провести и токсикологическую экспертизу.
– Хранится ли в похоронной конторе свидетельство о смерти?
– Безусловно. Каждое захоронение тщательно регистрируется. Назовите еще раз имя покойной.
– Пейшенс Стэнхоуп. Умерла примерно девять месяцев назад.
Латаша подошла к компьютеру и через минуту вывела на экран свидетельство о смерти.
– Вот оно. Скончалась восьмого сентября 2005 года.
– Неужели? – переспросил Джек. Он подошел к девушке и посмотрел через ее плечо на экран. Получалось интересное совпадение – ведь и для него восьмое сентября 2005 года было особым днем. В этот день состоялась его помолвка с Лори в ресторане «Элиос».
– Все заботы о погребении взял на себя похоронный дом «Лэнгли и Пирсон», находящийся в Брайтоне. Если хотите, я запишу для вас адрес и номер телефона.
– Спасибо, – сказал Джек, продолжая размышлять о дате. Он не был суеверным, но это совпадение его действительно заинтриговало.
– Вы можете обозначить мне временные рамки? – спросила Латаша. – Когда вы намерены провести вскрытие?
– Если быть до конца честным, то вопрос об аутопсии пока вообще не решен, – сказал Джек. – Доктор и его жена пока раздумывают. Мне кажется, что вскрытие принесет пользу, поэтому я его и предложил и поэтому провожу на всякий случай подготовительную работу.
– Простите, но я забыла упомянуть об одном важном моменте, – словно вспомнив что-то, произнесла Латаша.
– Да? – насторожился Джек, и его энтузиазм сразу пошел на убыль.
– Вам потребуется письменное согласие ближайшего родственника.
Плечи Джека опустились. Он ругал себя, что забыл о столь очевидном факте. Ведь он, как судмедэксперт, прекрасно знал, что для эксгумации необходимо такое согласие. Но разве истец разрешит выкопать труп жены, чтобы помочь ответчику выиграть процесс? Зная, что чудеса иногда случаются, он решил идти до конца, поскольку аутопсия была единственным способом вытащить Крэга. Но в Нью-Йорке его ждала Лори. Если вскрытие состоится, ему придется задержаться в Бостоне, что очень огорчит Лори. Ситуация, как это часто бывает в жизни, оказалась более сложной, чем ему того хотелось.
Пятнадцать минут спустя Джек уже сидел в машине и барабанил пальцами по крышке подушки безопасности, размышляя о том, что делать. Он посмотрел на часы. Двенадцать двадцать пять. Вопрос о возвращении в суд автоматически отпадал, так как там был перерыв на ленч. Можно было позвонить Алексис на мобильный… И вдруг его осенило – почему бы не заехать в похоронную контору? Он развернул карту.
Выехать из Бостона было ничуть не легче, чем въехать. Но, выбравшись на набережную Чарлз-Ривер, он уже знал дальнейший маршрут. Через двадцать минут он оказался на нужной ему улице в пригороде Брайтон и еще через пять нашел похоронную контору. Она размещалась в большом белом доме с башней, где когда-то жила одна семья. Дом был построен в викторианском стиле с различными архитектурными изысками. К задней стене дома примыкала пристройка из цементных блоков. Архитектурный стиль пристройки определению не поддавался. Но больше всего Джеку понравилось то, что рядом с похоронной конторой находилась большая автостоянка.
Заперев машину, Джек прошел вдоль фасада и поднялся по ступеням на широкую, окружающую дом веранду. Мебели на веранде не было. Входная дверь была не заперта, и он вошел в холл.
В доме стояла тишина. Джеку на миг даже показалось, что он вступил под своды средневековой библиотеки. Доносящиеся из глубины приглушенные звуки григорианских песнопений вполне соответствовали общему антуражу. Слева от него были выставлены гробы. Крышки гробов были призывно распахнуты, открывая взору шелковые или бархатные внутренности последнего убежища. К каждому гробу была прикреплена картонка с названием изделия, но цены не указывались. Справа находился зал для прощания. Перед возвышением в несколько рядов располагались складные стулья, а на самом возвышении стоял пустой катафалк. В воздухе витал легкий запах благовоний, напоминавший о тибетской сувенирной лавке.
Джек замешкался, не зная, где здесь можно найти живую душу, но, прежде чем он продолжил поиск, искомая душа возникла перед ним. Возникла бесшумно, словно по мановению волшебной палочки. Джек не слышал ни звука шагов, ни скрипа двери.
– Могу ли я вам чем-то помочь? – едва слышно спросил мужской голос.
Это был высокий, аскетического вида, мужчина в черном костюме, белоснежной рубашке и с черным галстуком на шее. У него было бледное, трупного цвета, лицо, и казалось, что он сам выглядел претендентом на услуги этого заведения. Жидкие, выкрашенные в черный цвет волосы, были словно приклеены к его яйцевидному черепу. Джек с трудом подавил улыбку. Этот стереотип служащего похоронной конторы он видел в голливудском ужастике. Джек прекрасно знал, что реальность вовсе не соответствует созданному киношниками образу. В качестве судмедэксперта он часто имел дело с сотрудниками похоронных заведений, и все они были довольно жизнерадостны, ничем не напоминая стоящего перед ним человека.
– Чем я могу вам помочь? – повторил человек чуть громче, но все равно шепотом, несмотря на то что вокруг не было ни живых, ни мертвых, кого бы он мог обеспокоить. Он стоял с ханжески благочестивым видом, сложив ладони на животе и прижав локти к телу. Двигались лишь его тонкие губы.
– Я ищу директора.
– К вашим услугам. Меня зовут Гарольд Лэнгли, и данное учреждение – наш семейный бизнес.
– А я судебно-медицинский эксперт, – сказал Джек и помахал своим значком с таким расчетом, чтобы мистер Лэнгли не успел заметить, что его собеседник работает не в Массачусетсе. Гарольд заметно насторожился, опасаясь, что Джек является эмиссаром департамента профессионального лицензирования. Джек нашел его реакцию любопытной и продолжил серьезным тоном: – Вы произвели захоронение миссис Пейшенс Стэнхоуп, скончавшейся в сентябре прошлого года?
– Да, мы. Я прекрасно все помню. Мы также оказывали услуги и старшему мистеру Стэнхоупу – джентльмену в этой округе весьма известному. Мы предали земле и единственного ребенка мистера Стэнхоупа.
– Ах вот как, – произнес Джек, тут же отправив информацию в недра памяти и вернувшись к интересующему его вопросу. – В связи со смертью миссис Стэнхоуп возникли кое-какие вопросы, и в данный момент рассматривается возможность эксгумации с последующей аутопсией. Имеет ли ваша фирма опыт в этой области?
– Да, имеет, – ответил Гарольд, расслабившись. Похоже, он перестал видеть в Джеке угрозу своему семейному бизнесу. – Имеете ли вы необходимые документы, санкционирующие такую работу?
– Нет, но я надеюсь, что вы поможете мне их получить.
– Безусловно. Нам потребуется разрешение на эксгумацию, разрешение на перевозку тела и разрешение на новое погребение. Кроме того, следует получить санкцию (это чрезвычайно важно) ближайшего родственника. В данном случае ближайшим родственником является мистер Стэнхоуп. Лишь он может поставить подпись под разрешением.
– Понимаю. У вас найдутся бланки для заполнения?
– Да, насколько я помню. Если вы проследуете за мной, я вам их предоставлю.
Гарольд провел Джека через арку к лестнице, ведущей на второй этаж, но, не дойдя до нее, свернул налево, в устланный толстым ковром коридор. Стало понятно, каким образом Гарольд Лэнгли смог появиться перед Джеком так бесшумно.
– Вы сказали, что первый мистер Стэнхоуп был столпом местного общества. Каким образом он им стал?
– Он был основателем бостонского страхового агентства «Стэнхоуп». Агентство стало весьма процветающим предприятием. Мистер Стэнхоуп был состоятельным и щедрым человеком – явление для Брайтона весьма редкое. В Брайтоне в основном обитают наемные рабочие.
– Это означает, что действующий мистер Стэнхоуп тоже богатый человек?
– Вне всякого сомнения, – ответил Гарольд и провел Джека в кабинет – такой же аскетичный, как и он сам. – Биография действующего мистера Стэнхоупа весьма любопытна, – начал он. – Его настоящее имя – Станислав Йордан Ярузельский. Сын рабочих-эмигрантов, он работал сначала в агентстве мистера Стэнхоупа – после окончания местной школы. Он был толковым парнишкой. Даже не закончив колледж, он смог пройти весь путь от мальчика на побегушках до управляющего. Когда старик ушел в мир иной, он женился на вдове, вызвав этим разного рода мрачные предположения. Станислав Ярузельский даже сменил фамилию.
Хотя за стенами дома сиял солнечный июньский день, в кабинете Гарольда было так темно и мрачно, что пришлось зажечь не только настольную лампу, но и торшер. Окна кабинета скрывали тяжелые занавеси из зеленого бархата. Закончив сагу о действующем мистере Стэнхоупе, Гарольд подошел к отделанному черным деревом шкафу и извлек из верхнего ящика – всего их было четыре – какую-то папку. Из папки он достал три листка и вручил один из них Джеку. Два других Гарольд положил на стол. Прежде чем сесть на стул с высокой спинкой, он жестом предложил Джеку занять место в одном из обитых бархатом кресел.
– Это разрешение на эксгумацию, – сказал он. – Там есть место для подписи мистера Стэнхоупа, если он даст свое согласие.
Джек уселся в кресло и взял лист.
– Кто заполнит документ, когда мистер Стэнхоуп поставит свой автограф? – спросил он.
– Это сделаю я. В какой день вы намерены эксгумировать тело?
– Сразу после того как будет принято решение об аутопсии.
– В таком случае поставьте меня в известность как можно скорее. Мне предстоит договориться с могильщиками и заказать грузовик.
– Можно ли будет провести вскрытие в этом здании?
– Да. В комнате для бальзамирования, когда она будет свободна. Единственная проблема – у нас нет всех нужных вам инструментов. В частности, черепной пилы.
– Инструменты я смогу раздобыть.
Гарольд произвел на него сильное впечатление. Несмотря на свой жутковатый вид, он оказался информированным и весьма эффективным менеджером.
– Должен упомянуть, что мероприятие связано с большими затратами.
– О какой сумме идет речь?
– Нам придется платить транспортной компании и могильщикам. Лица, обеспечивающие сохранность склепов и памятников, также потребуют вознаграждения. Кроме того, гонорар за получение разрешения, контроль и пользование комнатой для бальзамирования.
– Не могли бы вы назвать хотя бы примерную цифру?
– По меньшей мере несколько тысяч долларов.
Джек слегка присвистнул, делая вид, что считает сумму слишком большой, хотя на самом деле она оказалась меньше, чем он предполагал.
– Скажите, я могу вам позвонить в нерабочее время?
– Я дам вам номер своего сотового телефона.
– Потрясающе! – восхитился Джек. – Вы и адрес Стэнхоупов знаете?
– Естественно. Их дом знают все. Он достопримечательность Брайтона.
Через несколько минут Джек уже сидел в автомобиле и барабанил пальцами – на сей раз по рулю. Он снова размышлял о том, что делать дальше. Шел третий час. Ехать в суд он не собирался. Он всегда предпочитал быть не пассивным наблюдателем, а человеком действия.
Он потянулся за картой. На то, чтобы найти Мемориальную больницу Ньютона, у него ушло несколько минут. И Джек включил зажигание.
Мемориальная больница Ньютона была похожа на все больницы пригородов, в которых довелось побывать Джеку. Самое старое отделение больницы было декорировано разнообразными архитектурными деталями. Остальные части здания были попроще. Последнее отделение строилось уже без излишеств – из кирпича и затененного стекла.
Джек поставил машину на парковке для посетителей неподалеку от небольшого озера. Стая канадских гусей словно застыла на воде, и в этой неподвижности птицы были похожи на подсадных. Джек заглянул в объемную папку с документами, чтобы лучше запомнить имена людей, с которыми собирался поговорить. Это были доктор Матт Гилберт из приемного покоя неотложной помощи, медсестра Джорджина О’Киф и штатный больничный кардиолог доктор Ноэль Эверетт. Они были свидетелями со стороны истца, а защитник уже взял у них предварительные письменные показания. Больше всего Джека беспокоила проблема цианоза.
Минуя центральный вход и обойдя здание, Джек направился к приемному покою отделения неотложной помощи. Карет «скорой помощи» на разгрузке не было. Джек вошел в отделение.
Похоже, время для визита было выбрано удачно. Около регистрационной стойки стояли три человека, но они не выглядели больными. Сидевшая за стойкой медсестра в белой форменной одежде и со стетоскопом на груди посмотрела на Джека.
– Затишье перед бурей? – пошутил Джек.
– Похоже на то. Чем могу вам помочь?
Джек помахал значком и поинтересовался местонахождением Матта и Джорджины. Чтобы показать, что они хорошо знакомы, Джек сознательно опустил их фамилии.
– Они еще не пришли, – ответила дежурная сестра. – Сегодня они работают в вечернюю смену.
– И когда начинается их смена?
– В три.
Джек взглянул на часы. Стрелки приближались к трем часам дня.
– Значит, они скоро появятся?
– Пусть только попробуют опоздать! – с угрозой произнесла сестра. Но при этом она улыбалась, давая понять, что шутит.
– А доктор Ноэль Эверетту себя? – спросил Джек.
– Она где-то здесь. Вы хотите, чтобы я с ней связалась?
– Да, если вам не трудно.
Джек присоединился к сидящей троице. Они почему-то избегали смотреть в его сторону. Джек перевел взгляд на столик со старым номером журнала. Он долго рассматривал обложку, но брать журнал в руки не стал. Он думал о том, как трудно будет убедить Джордана Стэнхоупа дать согласие на эксгумацию. Это было так же невозможно, как штурм Эвереста без кислородного прибора и без одежды. Он на миг улыбнулся, представив, как пара голозадых альпинистов приветственно машет со скалистой вершины. Но в мире нет ничего невозможного – он знал это. Джек услышал, как в давно устаревшем динамике внутренней связи прозвучало имя доктора Эверетт.
Через пять минут дежурная сестра попросила его подойти к стойке и сообщила, что доктор Эверетт находится в отделении радиологии и готова с ним побеседовать.
Джек без труда нашел отделение радиологии и рентгенологии. Доктор Эверетт находилась в небольшой просмотровой комнате и внимательно изучала закрепленные рентгенограммы. Единственный источник освещения находился в стене за снимками, и кардиолог в белом халате при этом бледном свете напоминала привидение. Джек решил действовать прямо. Представившись, он сразу объяснил, зачем явился.
– Я должна выступить в качестве эксперта со стороны истца, – столь же откровенно сказала Ноэль. – Я скажу, что к тому моменту, когда пациентку доставили сюда, у нас уже не было возможности вернуть ее к жизни. Я была возмущена, узнав, что ее могли привезти раньше. Многие из нас, старомодных докторов, лечащих всех, кто к ним обращается, а не только тех, кто заранее им заплатил, очень недовольны врачами, практикующими в так называемой concierge-медицине. Мы убеждены, что они работают ради своей выгоды, а вовсе не в интересах пациента, как они утверждают.
– Значит, вы выступаете на стороне истца потому, что доктор Бауман практикует concierge-медицину? – спросил пораженный ее реакцией Джек.
– Нет, – ответила Эверетт. – Я выступаю потому, что пациент был доставлен в стационар с задержкой, хотя всем известно, что при инфаркте миокарда к лечению важно приступить как можно скорее. Если это каким-то образом совпадает с моим отношением к concierge-медицине, то пусть так и будет!
– Я уважаю вашу позицию, доктор Эверетт, и я, поверьте, здесь вовсе не для того, чтобы убедить вас в обратном. Я всего лишь хочу узнать о степени цианоза Пейшенс Стэнхоуп при поступлении в больницу. Вам тогда ничего не бросилось в глаза?
– Ничего особенного сказать не могу, поскольку цианоз сопутствует очень многим серьезным сердечным расстройствам, – заметно снизив накал, ответила Ноэль.
– Сестра службы неотложной помощи отметила при приеме наличие у пациентки центрального цианоза. Мне представляется важным, что медсестра специально употребила термин «центральный».
– Когда пациентку доставили сюда, она стояла на пороге смерти. Зрачки расширены, тело полностью расслаблено, тотальное отсутствие аудиовизуальных реакций. Сердце не реагировало на внешнее воздействие. Одним словом, она умирала. Цианоз был всего лишь частью общей картины.
– Что ж, спасибо, что согласились со мной поговорить, – сказал Джек, поднимаясь со стула.
– Была рада помочь, – ответила доктор.
После разговора с кардиологом сомнения Джека в благополучном исходе процесса только усилились. Доктор Ноэль Эверетт может основательно помочь истцу не только потому, что красноречива и предана делу, но и потому, что принимала непосредственное участие в событиях.
– Времена меняются, – пробормотал Джек, думая о том, что совсем недавно было почти невозможно найти медика, готового свидетельствовать в суде против собратьев по профессии. Ему казалось, что доктору Эверетт просто не терпится подняться на трибуну, и одним из ее мотивов была, что бы она ни утверждала, органическая неприязнь к concierge-медицине.
Когда Джек добрел до отделения неотложной помощи, к работе уже приступила другая смена. Несмотря на то что там все еще было тихо, Джеку пришлось ждать, пока сестра и врачи говорили с пациентами, ожидавшими результатов анализов.
Лишь в половине четвертого Джек смог уединиться с ними в небольшой ординаторской, расположенной прямо за стойкой регистрации. Оба его собеседника выглядели довольно молодыми – на вид им можно было дать чуть за тридцать.
Он рассказал им примерно то же, что и Эверетт, но персонал отделения воспринял его слова менее эмоционально и без какого-либо осуждения. Более того, Джорджина выразила свое искреннее восхищение Крэгом.
– Скажите, многие доктора приезжают в больницу на «скорой помощи» вместе с пациентом? Не знаете? Так я вам отвечу. В очень редких случаях. А на него подают в суд! Да это же просто насмешка! Представляете, в каком дерьме находится наша система, если таких людей, как доктор Бауман, начинают преследовать вымогатели вроде того адвоката, который участвует в этом деле. Не помню его имени.
– Тони Фазано, – подсказал Джек.
Он был рад человеку, полностью разделяющему его взгляды. Правда, он не знал, известно ли Джорджине о публичной стороне конфликта и знает ли она, что в ту роковую ночь вместе с Крэгом в отделение приезжала Леона.
– Точно. Тони Фазано. Когда он стал здесь вынюхивать, я подумала, что он участник массовки одного из гангстерских фильмов. Нет, правда. Я и представить не могла, что он настоящий адвокат. Неужели он действительно учился на юриста?
Джек в ответ лишь пожал плечами.
– Уверяю вас, что это был не Гарвард. Я сказала ему все, что думаю о докторе Баумане. Сказала, что он великий доктор. У него есть портативный электрокардиограф, и еще до прибытия в наше отделение он провел анализ биомаркеров.
Джек, слушая Джорджину, согласно кивал. Он читал предварительные показания, в которых девушка хвалила доктора Баумана.
Когда она умолкла, Джек сказал:
– Мне хотелось поговорить с вами, ребята, о цианозе.
– А почему вас заинтересовал цианоз? – спросил молчавший до этого момента доктор Матт Гилберт. Будучи человеком меланхоличным, он увял перед напором Джорджины.
– Ты же помнишь ее цианоз, глупенький, – вскинулась Джорджина, прежде чем Джек успел вставить слово. Хлопнув доктора по плечу, она продолжала: – Когда ее сюда привезли, она была синей.
– Думаю, что это выражение не имеет отношения к цвету ее кожи, – сказал Матт.
– Не имеет? Значит, должно иметь.
– Вы помните, что у нее был цианоз? – спросил Джек, обращаясь к Матту.
– Весьма смутно, – ответил врач. – Меня волновало ее общее состояние.
– Вы в своих записях употребили термин «центральный цианоз», – сказал Джек, посмотрев на Джорджину. – Были ли для этого какие-то особые причины?
– Конечно! Она вся была синей, а не только пальцы и ноги. Ее тело оставалось синим до тех пор, пока ей не стали давать кислород и не начали массаж сердца.
– В чем, по вашему мнению, могла быть причина его появления? – спросил Джек. – Не было ли у нее порока артериального клапана или отека легких?
– Насчет клапана не знаю, а отека не было точно, – ответил Матт. – Ее легкие были чистыми.
– А я помню еще нечто странное, – опять вмешалась Джорджина. – Меня удивило, что все мышцы ее тела были абсолютно расслабленными. Когда я ставила ей капельницу, рука была как у тряпичной куклы.
– И это противоречит всему вашему опыту? – спросил Джек.
– Да, – ответила Джорджина и взглянула на Матта так, словно ждала от него подтверждения. – Обычно чувствуется хоть какое-то сопротивление. Сила сопротивления варьируется в зависимости от глубины потери сознания.
– Не заметил ли кто-нибудь из вас следов кровоизлияния или необычных следов на лице или шее?
– Я точно не видела, – покачала головой Джорджина и вопросительно взглянула на Матта.
– Меня тревожило общее состояние больной, и я не вникал в детали.
– Но почему вас это интересует? – спросила Джорджина.
– Я патологоанатом и судмедэксперт. Меня учили смотреть на вещи с некоторой долей цинизма. Смерть при наличии сильного цианоза может быть следствием удушения или удавления. Во всяком случае, эта версия заслуживает внимания.
– Еще один подход, – заметила Джорджина.
– Анализ биомаркеров подтвердил инфаркт миокарда, – сказал Матт.
– В конечном диагнозе я не сомневаюсь, – ответил Джек. – Но меня интересует, не явился ли инфаркт следствием каких-то внешних причин. Позвольте мне привести вам один пример. Как-то мне пришлось вскрывать тело женщины – она была чуть старше миссис Стэнхоуп, – у которой случился инфаркт после ограбления под дулом пистолета. Прямую связь этих событий удалось доказать без труда, и преступник до сих пор находится в камере смертников.
– Боже мой! – воскликнула Джорджина.
Вручив обоим собеседникам визитки, на которых значился номер его сотового телефона, Джек отправился к своей машине. Когда он открыл дверцу и уселся на сиденье, был уже пятый час. Некоторое время он сидел неподвижно, глядя на небольшое озерцо. Он думал о разговоре с персоналом больницы и о расхождениях во взглядах между Ноэль и Джорджиной. Одна из них была целиком на стороне Крэга, другая выступала против него. Проблема состояла в том, что Ноэль выступит в суде, а Джорджина скорее всего нет, так как ее имя отсутствовало в списке свидетелей со стороны защиты. Ничего полезного он больше не услышал, а если и услышал, то уже настолько отупел от усталости, что не распознал пользы. Но как бы то ни было, эти люди произвели на него очень приятное впечатление, и если он попадет в автомобильную аварию и его доставят в эту больницу, то он будет знать, что оказался в хороших руках.
Теперь ему предстояло подумать о следующем шаге. Больше всего ему хотелось отправиться в дом Бауманов, переодеться в спортивный костюм и оказаться в компании Дэвида Томпсона. Но, будучи реалистом, Джек понимал, что, если он хочет изучить останки Пейшенс Стэнхоуп, ему надо заставить себя встретиться с Джорданом Стэнхоупом и попытаться получить согласие на эксгумацию. Как это сделать, не приставив дуло пистолета к его виску, он не знал. Никакой более или менее разумной стратегии он придумать не мог и в конце концов, отказавшись от сложного плана, решил просто воззвать к чувству справедливости этого человека.
Он достал полученную от Гарольда визитную карточку с телефоном и адресом Джордана Стэнхоупа и в очередной раз обратился к своей верной помощнице карте. Для того чтобы найти нужную улицу, ему потребовалось все его терпение. Но дом он все же нашел где-то между озером Чандлер и клубом «Чеснат-Хилл». Джек не знал, сможет ли попасть в дом, но попытаться стоило. Полчаса он петлял по лабиринту кривых улочек пригорода. Вид дома красноречиво говорил о богатстве его владельца. Громадный особняк стоял в центре большого, безукоризненно ухоженного участка земли с тщательно подрезанными деревьями, подстриженными кустами и яркими цветочными клумбами. Напротив входа в дом на полукруглой подъездной аллее сверкал в лучах солнца темно-синий двухдверный «бентли», а справа, за деревьями виднелся гараж на три машины и сооружение, которое когда-то, возможно, было каретным двором.
Джек поставил машину рядом с его непристойно дорогим собратом и выбрался наружу. Он заглянул в открытое окно «бентли», взвалив вину за этот экстравагантный поступок на доселе никак не проявлявший себя ген. Воздух внутри автомобиля был насыщен ароматом дорогой кожи. Машина явно была совсем новой. Убедившись, что за ним никто не следит, Джек сунул голову в окно со стороны водительского места. Приборная доска была образцом элегантности. Дорогой, но в то же время скромной. Затем он увидел, что из замка зажигания торчат ключи. Джек отошел от машины. Он всегда считал, что глупо тратить большие деньги на машину, но сейчас он вдруг живо представил, как катит по живописной дороге на «бентли», а рядом с ним сидит Лори. Это видение напомнило ему юность, когда он мечтал о свободном полете. Но Джек быстро вернулся к реальности, испытывая некоторый стыд за то, что покусился на чужой автомобиль – пусть даже и в мечтах.
Обойдя «бентли», Джек подошел к двери дома. Его реакция на дорогой автомобиль имела, если так можно выразиться, несколько этапов, и одним из них было неожиданно возникшее желание испытать радость от поездки на первоклассной машине. После катастрофы он не мог радоваться даже в мечтах, постоянно испытывая чувство вины – из всей семьи он один остался в живых. Тот факт, что теперь он способен мечтать о радости, говорил о почти полном его выздоровлении.
Нажав на кнопку звонка, Джек снова посмотрел на «бентли». Но теперь он думал о том, что этот дорогой автомобиль многое может рассказать о своем владельце. И прежде всего то, что мистер Стэнхоуп вовсю наслаждается своим недавно обретенным богатством.
Звук открываемой двери вернул Джека к действительности. Хранящийся во внутреннем кармане пиджака неподписанный бланк зашелестел, когда Джек поднес руку, чтобы защитить глаза от яркого света. Лучи предвечернего солнца, отразившись от полированного бронзового дверного молотка, на какой-то миг его ослепили.
– Да? – сказал Джордан.
Несмотря на слепящий блеск, Джек увидел, что хозяин дома смотрит на него с подозрением. На Джеке были его обычные джинсы, синяя хлопчатобумажная рубашка, трикотажный галстук и легкая летняя куртка, явно требовавшая чистки и глажения. Джордан был в куртке из шотландки, а его шею украшал шелковый платок. Из открытой двери тянуло сухой прохладой. В доме работал кондиционер, несмотря на то что день не изнурял жарой.
– Я доктор Стэплтон, – начал Джек и, неожиданно решив придать своему визиту официальность, извлек из кармана бумажник со своим удостоверением. – Я судмедэксперт, и мне хотелось бы с вами поговорить.
– Позвольте взглянуть! – сказал Джордан, прежде чем Джек успел спрятать бумажник.
Джек был удивлен. Обычные люди, как правило, редко изучают такие документы.
– Нью-Йорк? – спросил Джордан, подняв глаза на Джека. – Не кажется ли вам, что вы слишком удалились от своего поля деятельности?
К удивлению Джека, Джордан говорил с легкой насмешкой и едва заметным английским прононсом, ассоциирующимся в сознании Джека с элитарной частной школой в Новой Англии. К еще большему изумлению Джека, Джордан схватил его за руку, чтобы рассмотреть значок. Его ногти были отполированы, а пальцы оказались неприятно холодными.
– Просто я серьезно отношусь к своей работе, – переходя на иронию, ответил Джек.
– И какая же работа привела вас из Нью-Йорка в наш скромный дом?
Джек не смог скрыть улыбку. Вопрос Джордана говорил о его насмешливом складе ума, а манера разговора напоминала манеру Джека. Дом мог быть каким угодно, но только нескромным.
– Кто там, Джорди? – прозвучал в прохладных глубинах дома чей-то звонкий голос.
– Пока точно не знаю, дорогая, – бросил через плечо Джордан. – Какой-то доктор из Нью-Йорка.
– Меня попросили оказать помощь в судебном процессе, в который вы сейчас вовлечены.
– Неужели! – с легким удивлением произнес Джордан. – И как же вы намерены помогать?
Прежде чем Джек успел ответить, из-за спины Джордана показалась миловидная женщина с манящим выражением глаз. На вид она была раза в два моложе хозяина дома. Обняв Джордана одной рукой за шею, а другой за талию, она приятно улыбнулась, показав безупречные белые зубки.
– Но почему вы здесь стоите? Пригласи доктора в дом. Он может присоединиться к нашему чаепитию.
Последовав совету женщины, Джордан отступил в сторону и жестом пригласил Джека войти. Они прошли через главный вестибюль и обширную гостиную в оранжерею, пристроенную к дальнему концу здания. Растущие вокруг застекленных стен деревья и прозрачная крыша создавали впечатление присутствия в самом саду, на воздухе. Джек, услышав слово «чай», решил, что это завуалированная форма приглашения на коктейль. Однако он ошибся. Как только он устроился в огромном плетеном кресле, служанка в униформе французской горничной подала ему чай, взбитые сливки и бисквиты и тут же удалилась. Джордан и его подруга Карлен Маккена уселись напротив него на плетеный диван. Между Джеком и хозяевами оказался невысокий стеклянный стол, в центре которого стояло серебряное блюдо со сладостями. Карлен держала Джордана за руку, но тот, казалось, не замечал столь откровенного проявления чувств. Беседовали вначале на самые общие темы, включая обсуждение планов хозяев дома на лето, – они намеревались совершить круиз вдоль далматинского побережья.
