Текст книги "Перелом"
Автор книги: Робин Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
– Я знаю, что сейчас не самое удачное время, – сказал Джек. – Но мы эксгумировали тело, и я только что закончил аутопсию. Думаю, вам будет интересно узнать, что мы обнаружили.
– Чрезвычайно интересно, – ответил Матт. – А время не такое уж и неудачное. Дела, конечно, есть, но ничего такого, что требовало бы неотложного вмешательства. Посидите в комнате ожидания, а я поищу Джорджину.
Оставшись один, Джек стал быстро просматривать две страницы записей о пребывании Пейшенс Стэнхоуп в отделении неотложной помощи. Он взял этот документ из общего файла во время разговора с Алексис.
– Рада вас видеть, – бросила Джорджина, вбегая в комнату. Следом за ней вошел Матт. Оба были в белых куртках, наброшенных поверх зеленой рабочей одежды.
– Матт сказал, что вы провели вскрытие. Круто! И что же вы нашли? Раньше мы никогда не сталкивались с этим.
– Самое интересное, что ее сердце оказалось совершенно нормальным. Никаких дегенеративных изменений.
Джорджина подбоченилась, выставив локти вперед, и на ее лице появилась кривоватая улыбка. Девушка была явно разочарована.
– А я-то думала, что вы выдадите нечто потрясающее.
– То, что я сказал, по-своему потрясающий факт. Смерть от сердечного заболевания без какой-либо патологии – явление крайне редкое.
– И вы приехали сюда только для того, чтобы сообщить нам, что ничего не нашли? – изумленно спросила Джорджина и посмотрела на Матта, словно ожидая от того такого же удивления.
– Вообще-то я приехал для того, чтобы спросить не было ли случайной передозировки лекарств или применения не того лекарства, какое нужно.
– Какие лекарства вы имеете в виду? – спросила Джорджина, ее улыбка исчезла – вопрос Джека привел девушку в замешательство.
– Любые, – ответил Джек, – и в первую очередь антитромботические или фибринолитические субстанции. Может быть, вы здесь проводите опыты, связанные с лечением инфаркта? Мне хотелось бы знать. Во всяком случае, в записях об этом нет никаких упоминаний.
Джек передал ей листки, и Джорджина стала читать. Матт сделал то же самое, заглядывая через ее плечо.
– Все, что мы ей давали, здесь отмечено, – сказала Джорджина.
Она передала Джеку один из листков и посмотрела на Матта, ожидая поддержки.
– Верно, – согласился Матт. – Пейшенс Стэнхоуп находилась в критическом состоянии. Линия на мониторе была практически ровной, и мы старались вернуть ее к жизни. А в чем все-таки дело?
– Она не получала чего-нибудь похожего на дигиталис?
– Нет, – ответил Матт. – Мы не могли восстановить сердцебиение даже при помощи последовательной двухкамерной электростимуляции. Ее сердце совершенно не реагировало.
Джек посмотрел на Матта, а затем, переведя взгляд на Джорджину, сказал:
– Судя по записям, единственным лабораторным исследованием было исследование газов крови. Какие-либо другие тесты проводились?
Версия о передозировке с лекарством, видимо, оказалась несостоятельной.
– Производя забор крови для анализа газов, мы обязательно делаем общий и электролитический анализы. Кроме того, в случае подозрения на инфаркт миокарда мы заказываем анализ биомаркеров.
– Если вы хотели получить анализ биомаркеров, то где формы заказа и результаты? Результаты газового анализа присутствуют.
Матт взял из рук Джека листки, бегло их просмотрел и пожал плечами:
– Не знаю. Возможно, их нет в записях, потому что данные сразу идут в общую историю болезни. Поскольку она умерла очень быстро, историю болезни завести не успели. Сохранились лишь записи отделения неотложной помощи, то есть наши. Что же касается формы заказов на анализ, – снова пожал он плечами, – в моих записях есть упоминание о том, что натрий и калий в норме. Это означает, что кто-то позвонил в отделение неотложной помощи и сообщил некоторые результаты. Наше отделение существенно отличается от подобных отделений большого города. Смертельные случаи у нас бывают крайне редко. Обычно больных просто госпитализируют. Включая самых тяжелых.
– Не могли бы вы связаться с лабораторией и попросить найти результаты? – спросил Джек.
Он не знал, пригодятся ли ему эти данные, но считал, что должен пройти путь до конца.
– Конечно, можем, – ответил Матт. – Мы попросим регистратора вам помочь. Нам же надо вернуться к работе. Спасибо, что зашли. Странно, что вы не обнаружили патологии, но в то же время мы рады узнать, что, борясь за ее жизнь, ничего не упустили.
Спустя пять минут Джек уже находился в тесном кабинете ночного дежурного по лаборатории. На его нагрудной визитке значилось: «Привет. Меня зовут Уэйн Марш».
– Карточки с именем Пейшенс Стэнхоуп я не нахожу, – сказал Уэйн Марш.
– А если просмотреть чеки? – предположил Джек. – Ведь кто-то должен был платить за исследование.
– В такой поздний час никто не платит, – ответил Уэйн. – Но вы сказали, что у вас есть записи отделения неотложной помощи. Там должен быть номер запроса. Можно попытаться.
Джек передал требуемый документ, и Уэйн набрал на клавиатуре какой-то номер.
– Вот оно! – сказал он, когда на экране появился текст. – Доктор Матт прав – мы провели анализ. Тромбоциты… кардиомаркеры…
– У нее все было в норме?
– Это зависит от того, что считать нормой, – сказал Уэйн и развернул монитор так, чтобы Джек мог видеть экран. – Наблюдается увеличение числа лейкоцитов – от слабого до умеренного. Чего и следует ожидать при инфаркте миокарда. – Он перевел палец на раздел электролитов и продолжил: – Калий находится на верхнем пределе нормы. Если бы она осталась жить, мы, по очевидным для вас причинам, через некоторое время еще раз проверили бы его уровень.
При упоминании о калии Джек внутренне напрягся. Зловещая история с калием во время внематочной беременности Лори все еще оставалась в его памяти, несмотря на то что с того времени прошло более года. Джек сосредоточил внимание на результатах анализа биомаркеров и, к своему удивлению, увидел, что все показатели были в норме. Его пульс участился. Неужели он все-таки наткнулся на что-то важное? Указав на экран, Джек спросил:
– А что вы скажете об этом?
– Это вряд ли можно считать чем-то необычным, – ответил Уэйн. – Нам часто доставляют больных с инфарктом до того, как поднялись показатели маркеров. Разрыв во времени может составить три-четыре часа. Вот почему мы проводим повторное исследование через шесть часов после поступления больного. Во всяком случае, это одна из причин.
Джек кивнул, пытаясь разобраться в полученной информации. Он либо забыл, либо никогда не знал, сколько проходит времени, прежде чем анализ биомаркеров окажется позитивным. Чтобы не показывать свое невежество, он сформулировал следующий вопрос очень тщательно.
– А вас не удивляет тот факт, что более ранний анализ, проведенный у постели больной, оказался положительным?
– Вообще-то нет, – ответил Уэйн.
– Но почему?
– Во-первых, примерно четыре процента отрицательных результатов и три процента положительных оказываются ложными. Тесты базируются на весьма специфических моноклональных антителах, и они не безгрешны. Во-вторых, все переносные наборы для анализа на дому ориентированы на тропонин 1, а не на тропонин Т. Таких наборов на рынке множество. Скажите, тот набор был ориентирован только на тропонин 1 или и на миоглобин?
– Не знаю, – честно признался Джек, безуспешно пытаясь вспомнить, чтобы было написано на футляре набора.
– Последнее весьма важно. Миоглобин дает позитивный результат быстрее – как правило, в течение двух часов. Интересно, каковы временные рамки данного случая?
Он взял записи и прочитал вслух:
– «Муж пациентки утверждает, что боль и иные симптомы возникли между пятью и шестью часами вечера, возможно, ближе к шести». – Уэйн поднял глаза на Джека. – Ее доставили в отделение около восьми, поэтому временные рамки, если говорить о нашем исследовании, составляют менее четырех часов. Вы не знаете, когда была взята домашняя проба?
– Точно не знаю, – ответил Джек. – Но по моей весьма приблизительной оценке, это произошло около семи тридцати.
– Разрыв минимальный, но, как я сказал, переносные наборы производятся различными фирмами и их чувствительность существенно различается. Кроме того, переносные наборы требуют тщательного хранения, и, как мне кажется, срок их применения ограничен. Поэтому, если быть до конца честным, мы их и не используем. Мы предпочитаем те, которые ориентированы на тропонин Т, поскольку их выпускает только одна фирма. Мы получаем результаты очень быстро. Вы не хотите познакомиться с нашим анализатором? Настоящий красавец! Спектрофотометр работает на уровне четырехсот пятидесяти нанометров. Он в другой лаборатории, если вас это интересует.
– Простите, но я спешу, – сказал Джек. Его визит в больницу уже занял в два раза больше времени, чем он рассчитывал, и заставлять Латашу ждать ему не хотелось.
Джек поблагодарил Уэйна за помощь и быстро вернулся к лифту. Спускаясь на первый этаж, он думал о том, что Крэг мог получить ошибочный позитивный результат, потому что его анализатор вышел из строя из-за неправильного хранения или истечения срока действия. А что, если у Пейшенс Стэнхоуп вообще не было инфаркта? Правильность этой версии могли подтвердить или опровергнуть результаты токсикологического анализа. Существует множество лекарств, способных нанести вред сердцу.
Джек быстро залез в машину и набрал номер Латаши.
– Где вы? – спросила она. – Я в своем кабинете. Мне удалось раздобыть две горячие пиццы и кока-колу на двоих. Итак, где же вы?
– Я только что выехал из больницы. Простите, что это заняло много времени, но мне удалось выяснить нечто такое, что может оказаться важным. Когда в больнице сделали анализ биомаркеров Пейшенс Стэнхоуп, результат оказался негативным.
– Но вы сказали, что он был позитивным.
– Позитивный результат был получен на переносном анализаторе, – ответил Джек и подробно рассказал обо всем, что узнал от ночного дежурного.
– И с чем же мы остаемся? – приуныла Латаша, когда Джек закончил рассказ. – Мы теперь не знаем, был ли у нее инфаркт. И об этом, кстати, говорят результаты аутопсии.
– Совершенно верно, и токсикологический анализ становится для нас ключевым фактором.
– Я уже отвезла образцы в лабораторию и оставила Алану записку с просьбой немедленно сообщить результаты.
– Отлично, – ответил Джек, понимая, как ему повезло, что Латаша предложила свою помощь. Он не переставал восхищаться настоящим профессионализмом девушки. Если бы не она, он бы прекратил работу, не обнаружив болезни сердца.
– Теперь, насколько я понимаю, под прицелом оказался наш скорбящий супруг, – добавила Латаша.
– Здесь есть кое-какие несообразности, – ответил Джек, припомнив слова Алексис о том, что Джордан вряд ли окажется «плохим парнем», – но в целом я согласен – за этим может стоять банальная жадность.
– Когда вы появитесь здесь?
– Как только смогу. А вы приступайте к пицце, пока она не остыла.
– Я подожду вас, – ответила Латаша, – и пока я замораживаю образцы сердечной мышцы.
– У меня, по правде говоря, аппетит пропал, – сказал Джек. – Я сейчас просто взвинчен. У меня такое состояние, будто я выпил десять чашек кофе.
Джек закрыл телефон и посмотрел на часы. Они показывали почти одиннадцать тридцать, и это означало, что приятель Латаши вот-вот появится в лаборатории. Джек надеялся, что у парня будет достаточно свободного времени, поскольку анализ образцов должен занять у него часть ночи. Он не питал особых иллюзий по поводу обнаружения яда. Лишь в кино и в массовой прессе это выглядело легким делом. Определить наличие обычных лекарств, имеющих, как правило, высокую степень концентрации, было несложно, но обнаружить следы токсичных соединений, крошечные дозы которых способны убить человека, все равно что искать легендарную иголку в стоге сена.
Джек остановился перед светофором и нетерпеливо забарабанил пальцами по баранке, ожидая, когда сменится свет. Из окна тянуло теплым влажным воздухом июня. Джек был рад, что заехал в больницу, хотя сейчас, вспоминая о своем предположении, испытывал смущение. Персонал больницы вовсе не старался скрыть воображаемую ошибку.
Загорелся зеленый свет, и он поехал дальше. Итак, Уэйн признал, что даже у хваленых анализаторов процент ошибочных положительных анализов был выше, чем процент отрицательных. Джек вздохнул.
Джек вдруг вспомнил о своем обещании присматривать за Крэгом. Доктор Бауман, наверное, уже находился в объятиях накачавшегося алкоголем Морфея. Джек злился, что дал сестре такое обещание. Присматривать за Крэгом не имело смысла. Джек считал, что у Крэга нет склонности к суициду и, как опытный врач, он прекрасно знает силу средств, которые принимает на ночь. Но с другой стороны, возвращение в дом позволит еще раз заглянуть в саквояж и проверить, не устарел ли анализатор. Не зная этого, он не сможет понять, был ли позитивный результат ложным.
ГЛАВА 21
Бостон, штат Массачусетс
9 июня 2006 года, 01.30
Почти пять минут Джек наблюдал, как стрелки настенных часов, перескакивая с деления наделение, подбирались к половине второго. Когда минутная стрелка совершила последний скачок, Джек глубоко вздохнул. Он не сразу понял, что несколько последних секунд вообще не дышал. Ровно через двенадцать часов свершится то, чего он избегал столько лет. Это казалось невероятным. Ведь он возвел свое одиночество в культ. Способен ли он, вступив в брак, заботиться о двух человеческих существах? Пока он этого не знал.
– Джек, вы где? – спросила Латаша, вернув Джека к реальности.
– Все прекрасно, – улыбнулся Джек – вопрос девушки застал его врасплох.
– А мне показалось, что у вас приступ синдрома отсутствия. Вот уже несколько минут вы не пошевелили ни единым мускулом. Кто вас так загипнотизировал?
Несмотря на то что Джек считал себя скрытным человеком, он едва не рассказал Латаше о своих мыслях. Подобная реакция его удивила, хотя он был вынужден признать, что за время совместной работы у него к этой женщине появилась большая симпатия. Если не считать поездки в Мемориальную больницу Ньютона, то они стояли у стола шесть часов. Когда Джек приехал в городское управление судебно-медицинской экспертизы, Латаша провела его в помещение, которому со временем предстояло стать библиотекой. Большинство полок пустовало, а главным достоинством помещения был огромный библиотечный стол, на котором Джек разложил содержимое файла. Он сделал это так, чтобы можно было сразу найти нужный документ. На дальнем конце стола стояли коробки с пиццей, бумажные тарелки и стаканы. Но ели они мало – работа опять захватила их. На противоположном конце стола находился стереоскопический микроскоп, с помощью которого они несколько часов изучали коронарные сосуды. Все периферические сосуды были чисты и здоровы. Особое внимание Джек и Латаша уделяли тем ответвлениям, которые обслуживали проводящую систему сердца.
Микроскопический анализ был завершающим этапом исследования. Они взяли образцы из всех частей органа, но и здесь сосредоточились на проводящей системе. Еще до приезда Джека Латаша заморозила несколько срезов, и когда Джек приехал, они окрасили срезы и поставили их сушиться.
Вскоре позвонил Алан Смитхэм. Он был явно рад общению с девушкой. По крайней мере так показалось Джеку – он не мог не слышать их беседу, как ни старался. Ему было неловко от того, что он вторгается в чужую жизнь, но его обрадовало согласие Алана немедленно начать токсикологический анализ.
– У меня не появилось никаких новых идей, – ответил он на вопрос Латаши о том, что у него на уме.
Вместо того чтобы наблюдать за движением стрелок и думать со страхом о своем скором и неизбежном бракосочетании, ему следовало бы обмозговать новые версии о смерти Пейшенс. Он уже поделился с Латашей своими гипотезами, которые изложил Алексис по телефону, – о предполагаемой передозировке или применении препарата, который не подошел пациентке.
И Латаша ответила ему соответственно:
– Я, как и вы, не готова воскликнуть «эврика!», – сказала девушка. – Над некоторыми вашими идеями можно было бы и посмеяться, но делать этого не буду, отдавая дань вашему воображению. Что касается меня, то мне явно не хватает фантазии. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Может быть, увязав то, что я вам сказал, с документами, которые мы имеем, вы что-то и смогли бы придумать, – с улыбкой произнес Джек, показывая на разложенные на столе бумаги. – Я имею в виду предварительные показания участников процесса.
– Я была бы рада ознакомиться с теми из них, которые смогли бы расшевелить мое воображение.
– Тогда почитайте показания доктора Баумана и мистера Стэнхоупа, – сказал он, вглядываясь в бумаги. – Ага, вот они.
Сложив нужные документы в отдельную довольно солидную стопку, он передал ее Латаше.
– Ну и ну! – воскликнула девушка, почувствовав вес бумаг. – Что это? «Война и мир»?
– Предварительный допрос Крэга Баумана продолжался четыре дня. Судебный протоколист обязан записывать каждое слово.
– Боюсь, что сейчас, в два часа ночи, я к подобному подвигу не готова, – сказала Латаша, почти уронив документы на стол.
– В основном это диалог. Его можно просмотреть на одном дыхании.
– А почему здесь репринты научных статей? – спросила девушка, поднимая со стола тонкую пачку журнальных публикаций.
– Большинство статей написано доктором Бауманом, а в остальных он выступал в соавторстве. Адвокат Крэга решил представить их в качестве доказательства преданности своего клиента медицине.
– Я читала эту статью, – сказала Латаша, показывая Джеку репринт «Медицинского журнал Новой Англии».
– Неужели у вас хватает времени на подобную эзотерику? – изумился Джек.
– Это не эзотерика, – ответила девушка с неодобрительным смешком. – Мембранная физиология является ключевым моментом практически во всех областях современной медицины. Не только в фармакологии и иммунологии, но и в инфекционных болезнях и раковых опухолях.
– Хорошо, хорошо! – воскликнул Джек и поднял руки, сдаваясь. – Беру свои слова назад. Беда в том, что я учился медицине еще в прошлом веке.
– Это не оправдание, – сказала Латаша, просматривая статью. – Функционирование натриевых каналов служит основой деятельности мышц и нервов. Если каналы не работают – ничего не работает.
– Ясно, – ответил Джек. – Вы все убедительно доказали. Теперь я это вызубрю.
Сотовый телефон Латаши вдруг подал сигнал. Они вздрогнули от неожиданности.
Девушка взяла аппарат, посмотрела на экран и без вступления спросила:
– Что случилось?
Джек напряг слух, чтобы услышать голос из аппарата, но из этого ничего не получилось. Оставалось надеяться, что это Алан.
Разговор оказался весьма кратким.
– Будем, – сказала Латаша, закрыла телефон и встала.
– Кто это? – спросил Джек.
– Алан, – ответила девушка. – Он хочет, чтобы мы пришли в лабораторию, которая, кстати, находится за углом. Полагаю, что нам стоит затратить некоторые усилия ради того, чтобы он продолжил работу с нашим материалом. Вы как?
– Шутите? – бросил Джек, отодвигаясь от стола вместе со стулом.
Джек не знал, что офис городской судебно-медицинской экспертизы находится на территории Бостонского медицинского центра. Несмотря на поздний час, по пути они встречали сотрудников центра и студентов-медиков.
Лаборатория размещалась в восьмиэтажном здании из стекла и стали всего в двух кварталах от офиса.
Поднимаясь в лифте на шестой этаж, Джек внимательно смотрел на Латашу. Девушка следила за указателем этажей, и по ее лицу было видно, насколько она устала.
– Заранее извиняюсь за вторжение в личную жизнь, – сказал Джек, – но мне показалось, что Алан предпринял эти титанические усилия только ради безответных чувств, которые он к вам питает.
– Возможно, – уклончиво ответила Латаша.
– Надеюсь, что согласие принять его помощь не ставит вас в неловкое положение.
– Думаю, что сумею справиться, – сказала Латаша тоном, означавшим прекращение дискуссии на эту тему.
Лаборатория была почти безлюдна. Помимо Алана, там работали еще два лаборанта. В лаборатории между тем стояли три ряда столов, загруженных разнообразным оборудованием.
Алан производил впечатление. Узкие усики и козлиная бородка придавали ему сходство с Мефистофелем. Мощная мускулатура, которую не мог скрыть даже лабораторный халат, добавляла ему импозантности. Его кожа напоминала полированное черное дерево и была на несколько тонов темнее кожи Латаши. Алан не сводил с нее блестящих глаз.
Латаша представила Джека, и мужчины обменялись рукопожатиями. Алан коротко, оценивающе взглянул на Джека и тут же перевел взгляд на Латашу, одарив ее широчайшей улыбкой. У него оказались на удивление белые зубы.
– Чувствуй себя здесь как дома, девочка, – сказал Алан, жестом приглашая их в небольшой кабинет. Он уселся за стол, а Джек и Латаша заняли два стула с прямыми спинками.
– У вас весьма впечатляющая лаборатория, – сказал Джек. – Но с персоналом дело, похоже, обстоит неважно.
– Только на эту смену, – ответил Алан – он все еще улыбался девушке. – По числу работников дневная и ночная смены отличаются друг от друга как день от ночи, – сказал он и первым рассмеялся собственной шутке.
Джек подумал, что комплексом неполноценности Алан явно не страдает.
– Что ты обнаружил в наших образцах? – деловито спросила Латаша.
– Ах да, – сказал Алан, поставив локти на стол и сцепив пальцы. – Твоя записка очень лаконична, поэтому мне надо проверить, правильно ли я все понял. Итак, пациент умер от инфаркта миокарда восемь месяцев назад. Тело было забальзамировано, предано земле и недавно эксгумировано.
– Попробую изложить все как можно более кратко. Считается, что она умерла естественной смертью, но мы хотим убедиться, что это не убийство.
– Хорошо, – произнес Алан таким тоном, словно продумывал очередной вопрос.
– Каковы результаты скрининга? – спросила Латаша. – Почему ты тянешь?
Девушка задала вопрос таким резким тоном, что Джек внутренне съежился. Ему было неловко из-за того, что Латаша, мягко говоря, не очень вежливо обращалась с Аланом, хотя тот оказывал им неоценимую услугу. Джек понимал, что между Аланом и Латашей было нечто такое, о чем он не знал и не хотел знать.
– Я хочу лишь, чтобы вы правильно истолковали полученные мной результаты! – бросил Алан.
– Мы оба патологоанатомы, – ответила девушка, – и имеем кое-какие представления об ограниченных возможностях токсикологического скрининга.
– Выходит, вы знаете, что прогностическая ценность отрицательного результата составляет примерно сорок процентов? – вкинув брови, спросил Алан. – И эта цифра относится к недавно умершим, а не к подвергнутому бальзамированию трупу восьмимесячной давности.
– Итак, ты хочешь нам сказать, что результат был отрицательным.
– Именно, – сказал Алан. – Совершенно отрицательным.
– Какие лекарства охватывает ваш скрининг? – спросил Джек. – Включает ли он дигиталис?
– Дигиталис включает, – ответил Алан и, чуть привстав, передал Джеку листок со списком лекарств.
Джек пробежал глазами перечень препаратов, и их число произвело на него сильное впечатление.
– Какие методы вы используете?
– Мы используем хроматографию в сочетании с иммуноферментным анализом.
– Используете ли вы газовые хроматографы и масс-спектрометры? – спросил Джек.
– У нас первоклассный масс-спектр, – с гордостью ответил Алан. – Но если хотите, чтобы я задействовал тяжелую артиллерию, вы должны сказать, что мне искать. Хотя бы приблизительно.
– Мы можем поделиться с вами лишь самыми общими соображениями на этот счет, – ответил Джек. – Если исходить из симптомов, которые были у больной, мы ищем лекарства или яды, способные вызвать существенное замедление ритма сердца, блокирующие попытки повысить ритм и влияющие на дыхание. Нам известно, что у больной был сильный цианоз.
– То, о чем вы говорите, может вызвать масса лекарств, – сказал Алан. – Вы требуете от меня чуда!
– Знаю, – согласился Джек. – Но мы попробуем сократить список.
– Хорошо, если вы это сделаете, – сказал Алан. – В противном случае это будет пустой тратой времени. Учитывая наличие всех этих бальзамических снадобий.
– Вы правы, – повторил Джек.
– Но почему вы предполагаете убийство? – спросил Алан. – Если мне, конечно, позволено задавать вопросы.
Латаша и Джек обменялись взглядами, не зная, о чем можно ему рассказать.
– Несколько часов назад мы провели вскрытие, – ответила Латаша. – И ничего не нашли! Никакой патологии сердца. Но ведь это же полная бессмыслица, учитывая историю болезни.
– Любопытно, – задумчиво произнес Алан и, глядя в глаза Латаше, отрезал: – Давай напрямую. Выходит, я всю ночь должен искать неизвестно что? Ты это хочешь сказать?
– Конечно, именно этого мы и хотим! – выпалила Латаша. – Что с тобой? Как ты думаешь, почему мы здесь торчим?!
– Я ничего не имею против дока, – показал он на Джека, – но хочу знать, ты лично тоже этого хочешь?
– Да, я хочу, чтобы ты это сделал. Теперь ты доволен? – сказала она, вставая со стула.
– Доволен, – произнес Алан с едва заметной улыбкой.
Латаша вышла из кабинета.
Немного удивившись ее неожиданному уходу, Джек встал, достал из кармана визитку, положил ее на стол перед Аланом и сказал:
– Это на тот случай, если у вас возникнут ко мне вопросы. – Взяв из пластмассовой коробки визитную карточку Алана, он добавил: – Благодарю вас. Я высоко ценю вашу помощь.
– Никаких проблем, – ответил, самодовольно ухмыляясь, Алан.
Джек, догнав Латашу у лифта, не проронил ни слова, пока они не вошли в кабину.
– Весьма оригинальное завершение встречи, – сказал Джек.
Девушка уперлась взглядом в пол кабины.
– Этот самоуверенный мерзавец действует мне на нервы!
– Да, я заметил, что недооценкой собственной личности он не страдает.
Латаша рассмеялась и немного расслабилась.
Шел третий час ночи, но на улице еще были прохожие. Когда они подходили к зданию судмедэкспертизы, Латаша спросила:
– Вы были удивлены моей грубостью?
– Да, подобная мысль меня посетила, – улыбнулся Джек.
– На последнем курсе колледжа мы с Аланом сблизились. Но вскоре расстались. – Латаша открыла ключом дверь и приветственно помахала охраннику. Когда они поднялись по лестнице на один пролет, девушка продолжила: – Мне показалось, что я беременна, и я страшно испугалась. Когда я ему об этом сказала, он меня бросил. Он даже перестал отвечать на звонки. И я вычеркнула его из своей жизни. Но по иронии судьбы тревога оказалась ложной. Никакой беременности не было. Вот уже год, после того как Алан узнал, где я работаю, он пытается возобновить отношения. Но теперь этот человек меня совершенно не интересует. Простите, если из-за моего поведения вам неловко.
– Извинений не требуется. Остается надеяться, что его помощь не доставит вам новых проблем.
– С тех пор прошло много лет, и я считала, что смогу держать себя в руках. Но, увидев его, я вспомнила то время и страшно разозлилась. Мне казалось, что я давно переступила через этот эпизод своей жизни.
Они вошли в библиотеку.
– Может быть, посмотрим наши слайды? – спросила Латаша.
– Может быть, вам стоит поехать домой, чтобы хоть чуть-чуть вздремнуть? – возразил Джек. – Оставаться здесь нет никакой необходимости. Мне очень нравится ваше общество и ваша помощь, но боюсь, что я слишком злоупотребляю вашей добротой.
– Ну уж нет. Так просто вам от меня не избавиться, – ответила Латаша с застенчивой улыбкой. – Еще студенткой я поняла, что если уж засиделась допоздна, то лучше вообще не ложиться. Кроме того, мне очень хочется найти ответ на эту загадку.
– Хорошо. Но сначала мне надо съездить в Ньютон.
– Опять в больницу?
– Нет. В дом Бауманов. Я обещал сестре присмотреть за ее супругом. Чтобы снять стресс, он принимает алкоголь и какие-то снотворные таблетки.
– Ничего себе! Ко мне на стол попадали подобные типы.
– Честно говоря, я не думаю, что в данном случае есть повод для тревоги, – сказал Джек. – Он слишком высоко себя ценит. Я, может быть, и не поехал бы, но мне надо взглянуть на его переносной анализатор биомаркеров, чтобы установить, есть ли у нас основание сомневаться в правильности позитивной реакции. Если позитивная реакция окажется ложной, значит, смерть Пейшенс не была естественной.
– А самоубийство? – спросила Латаша. – Вы не упоминали о самоубийстве как о возможной причине смерти. Пусть эта версия и кажется притянутой, но разве такая мысль не приходила вам в голову?
Джек задумчиво поскреб затылок. Действительно, почему он ни разу не подумал о самоубийстве? Почему? Джек вспомнил, сколько раз при вскрытии устанавливал совершенно иную причину смерти, чем она была заявлена первоначально. Последний такой случай – смерть жены иранского дипломата. Все считали, что это было самоубийство, а на самом деле – банальное убийство.
– Не знаю почему, но у меня не возникало даже мимолетной мысли об этом, – сказал Джек. – И это на фоне моих невероятных версий.
– То немногое, что вы рассказали мне об этой женщине, говорит, что ее жизнь вряд ли можно было назвать счастливой.
– Да, видимо, так, – согласился Джек. – Это единственная причина, из-за которой мы можем говорить о возможном самоубийстве. Ну а теперь мне надо отправляться в Ньютон. Я буду рад, если мы еще поработаем вместе, но, честно говоря, не обижусь, если не застану вас.
– Я остаюсь, – заявила Латаша и уселась за стол. – Пока вы будете отсутствовать, я познакомлюсь с некоторыми материалами. Да, кстати, а где медицинские записи?
Джек нашел пачку нужных листков и положил рядом с показаниями Крэга и Джордана.
Латаша вытащила из стопки ленту с ЭКГ.
– Что это такое?
– Это кардиограмма, которую доктор Бауман сделал в доме Стэнхоупов. К сожалению, она практически бесполезна. Он даже не успел с ней толком ознакомиться. Крэг оставил кардиограмму, потому что больная находилась в критическом состоянии и оно продолжало ухудшаться.
– Ее кто-нибудь видел?
– Ее видели все эксперты, но ничего определенного сказать не смогли.
– Жаль, что не проводилась другая ЭКГ, – сказала Латаша.
– Я уезжаю, но постараюсь вернуться как можно скорее. У вас есть номер моего сотового, и если на вас накатит озарение или Алан совершит чудо, звоните, не стесняйтесь.
– Все обсудим, когда вы вернетесь, – рассеянно ответила девушка. Она уже начала просматривать показания Крэга.
В три часа ночи дорога на Бостон была относительно свободной. У него несколько раз даже возникало желание проехать на красный, но он ни разу этого не сделал, хотя никакого движения на улице не было. Джек без всяких колебаний нарушал запреты, которые считал нелепыми, но светофоры в эту категорию не попадали.
На скоростной дороге штата дело обстояло по-иному. Нельзя сказать, что движение было очень напряженным, но машин было гораздо больше, чем можно было ожидать. И не все грузовые. Джек немного расслабился и теперь мог обдумывать ситуацию более взвешенно. Джек уже представлял, чем скорее всего закончится дело. Во-первых, он сделает заключение, что Пейшенс Стэнхоуп скончалась от обширного инфаркта миокарда, несмотря на отсутствие сердечной патологии. Во всяком случае, доказательств обратного не имелось. Во-вторых, нападение на детей организовал Тони Фазано – об этом он недвусмысленно заявил, когда угрожал Джеку. Настроение Джека опять упало. Джек знал, что торчит в Бостоне, изобретая нелепые версии, не из-за страстного желания помочь сестре и ее мужу, а потому, что подсознательно боится предстоящего бракосочетания.
