Текст книги "Судьба Убийцы"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Не умирай. Пожалуйста, не умирай и не оставляй меня одного, – шепнула мне мысль Винделиара.

Ах, вот что. Когда я вылила на него свою боль, то открыла путь его мыслям. Опасно. Собрав остатки воли в кулак, я отрезала его от своего разума. Слезы обожгли мне глаза. Это были слезы ярости. Икра Двалии оказалась в пределах досягаемости моих зубов. Интересно, смогла бы я откусить кусок мяса от ее ноги.

Не стоит, волчонок. Палка все еще при ней. Отползай. Незаметно. Она из тех, на кого не стоит нападать, если не уверен, что сможешь убить.

Я попыталась отползти ужом, но рука не слушалась меня. Она бесполезно повисла. Я была сломлена. Я зажмурилась от боли, и маленькие черные точки поплыли перед глазами. Двалия сначала встала на четвереньки, а потом с кряхтением поднялась и пошла прочь, не взглянув на меня. С другой стороны костра она села на свой мешок и снова начала рассматривать свои скомканные бумаги и маленький свиток, который нашла в костяной трубке. Она медленно поворачивала листы, потом внезапно наклонилась ниже, разложила их рядом у себя на коленях, переводя взгляд с одного на другой.

Калсидиец медленно сел. Он дотронулся до затылка, посмотрел на руку и потер друг о друга влажные пальцы. Он наблюдал, как я приподнялась, и, глядя на мою обвисшую руку, покачал головой.

– Она сломана, – прошептала я. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы кому-нибудь было не все равно, что мне очень больно.

– Страшнее смерти, – спокойно сказал он, подобрался ближе, положил пальцы мне на плечо и надавил. Я вскрикнула и отдернулась.

– Не сломана, – констатировал он. – Но я не знаю, как это называется по-вашему.

Он сжал одну руку в кулак и стиснул его другой рукой, а потом выдернул кулак.

– Выскочило, – сказал он и потянулся ко мне, отчего я сжалась, но он лишь помахал в сторону плеча: – Выскочило.

– Рука не двигается, – меня охватила паника, я не могла вдохнуть.

– Ложись. Не двигайся. Расслабься. Иногда оно встает на место само.

Он посмотрел на Двалию.

– Она – оса, – сказал калсидиец. Я уставилась на него, он болезненно улыбнулся. – Калсидийская поговорка. Если пчела жалит, то умирает. Она расплачивается за то, что причинила тебе боль. А оса может жалить снова и снова. Боль, которую она приносит, ей ничего не стоит.

Он пожал плечами:

– Вот они и жалят. Ничего другого они не знают.

Двалия неожиданно вскочила на ноги.

– Я знаю, где мы находимся! – она снова посмотрела на маленький свиток. – Руны сходятся. В этом нет никакого смысла, но должно сходиться!

Она уставилась вдаль, потом ее глаза сузились, а выражение лица изменилось, когда она что-то поняла.

– Он соврал нам. Он соврал мне! – взревела Двалия. Она пугала меня, когда злилась, но в гневе была еще страшнее. – Он соврал мне! Рыночная площадь, сказал Прилкоп, на людной дороге. Он считал себя очень умным. Он обманом заставил меня привести нас сюда. Он обманул меня!

Последние слова она прокричала, лицо изменилось до неузнаваемости, превратившись в застывшую маску.

– Прилкоп! – у нее изо рта брызнула слюна. – Вечно снисходительный. Такой спокойный и гордый. И Любимый, он был такой тихий, а потом болтал и болтал! Болтал свое вранье! Ну что ж, он у меня поорал. Разве я не вырвала правду из них обоих?

– Очевидно, нет, – пробормотала Алария, уставившись между огнем и своими ногами. Сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме меня, мог ее расслышать, однако Реппин, словно услышала ее слова, резко вздернула голову и попыталась сесть прямо.

– Ты так только думала. Ты решила, что вырвала правду из его плоти. Но разве он не оказался сильнее тебя? Прилкоп умнее. Он обманул тебя, чтобы ты завела нас сюда. И вот мы здесь, посреди дикого леса. Голодаем. Умираем!

Двалия бесстрастно и пристально посмотрела на нее, потом скомкала пожелтевшую карту в руках, встала и швырнула ее в мешок, на котором сидела. Небольшой найденный ею свиток она свернула, вложила обратно в костяную трубку и махнула ею в сторону Реппин.

– Не все, Реппин. Не все мы умрем здесь, – она гордо улыбнулась. – Я разгадала его. Прилкоп соврал мне, но не сбил с истинного Пути!

Она порылась в своих пожитках, вытащила маленький мешочек, развязала его и достала изящную перчатку. Волк-Отец зарычал внутри меня. Я глядела на нее и чувствовала тошноту, но не понимала почему. Двалия медленно и аккуратно надела перчатку, расправив ее на каждом пальце. Она уже использовала ее раньше, когда втянула нас в Скилл-колонну.

– Принесите вещи и приведите пленницу. За мной, – сказала она, вставая.

Пленница. Мое новое прозвище словно окатило меня волной грязи. Двалия даже не обернулась проверить, подчинились ли ей остальные. Она с видом полного превосходства прошагала к колоннам и принялась изучать нанесенные на них отметки.

– Куда они ведут? – неуверенно поинтересовалась Алария.

– Тебе не стоит об этом волноваться.

Калсидиец последовал за Двалией, он единственный послушался ее. Я отодвинулась от огня. Мои руки были свободны, а ноги развязаны. Их слегка покалывало от онемения, в то время как боль в плече казалась нестерпимой. Могла ли я встать и убежать? Я оттолкнулась здоровой рукой от земли и подвинула ноющее от боли тело чуть ближе к спасительной темноте. Если бы мне удалось медленно отползти во мрак, я могла бы улизнуть.

Реппин, пошатываясь, поднялась на ноги и пыталась одной рукой поднять с земли мой плащ.

– Не уверена, что смогу нести мешок, – сказала она, словно оправдывалась. Никто не ответил.

Калсидиец, не обращая внимания на хмурый вид Двалии, встал рядом с ней, рассматривая колонну. Он протянул руку и коснулся вырезанных рун.

– Я ее узнаю, – сказал он и странно улыбнулся. – Я стоял над ней на коленях, смотреть больше было не на что. Мне было шесть, и мы дежурили над телом моего деда в Палате Опрокинутых Дверей в крепости герцога Калсиды. То, что тело моего деда выставили там, было большой честью. На следующий день его сожгли на костре рядом с гаванью.

Двалия метнула на него взгляд и улыбнулась:

– Это было в Калсиде, да?

Он кивнул.

– В полудне езды от поместья моей семьи. Говорят, что крепость герцога построена на месте древней битвы. Там было четыре колонны, их все повалили и сравняли с полом покоев. Говорят, тебе повезет, если сможешь отколоть от нее осколок и носить его как талисман. Я попытался, но камень был твердый, как железо.

Ее улыбка стала шире. Она похлопала маленькой трубкой по ладони.

– Так я и думала! Мы все еще на истинном Пути, лурики мои. Как сомневаться, когда нам улыбнулась такая удача. Судьба вручила мне в руки карту. Хоть она и нарисована необычно, а надписи на ней сделаны на неизвестном языке, но я смогла прочитать ее. Я поняла, где мы на карте, и теперь знаю, что эта колонна может доставить нас в Калсиду. Керф проводит нас в свое семейное поместье и представит своим друзьям, а его семья снабдит нас всем необходимым для путешествия домой. – Она перевела взгляд на Винделиара. – Не так ли, Винделиар?

Керф выглядел изумленным, а Винделиар, который нес один мешок на плече, а другой тащил за собой, – усталым и неуверенным. В пляшущих отсветах костра он казался то подобострастным слугой, то побитой собакой.

– Моя семья сделает это? – удивленно спросил Керф.

– Ты замолвишь за нас слово, – успокоила его Двалия.

Я еще чуть дальше отодвинулась от костра, едва вынося боль, которая простреливала плечо при любом движении. Я поддерживала поврежденную руку здоровой, размышляя, насколько сильной станет боль, если я вскочу на ноги и побегу.

– Я не могу поднять плащ, – прохныкала Реппин, обращаясь в никуда.

– Нет, – Керф покачал головой. – Я не могу замолвить за вас слово перед своей семьей. Даже за себя не могу. Они захотят узнать, почему я выжил и вернулся, а остальные мои товарищи пропали, и подумают, что я сбежал с поля боя и оставил своих братьев по оружию умирать. Они станут презирать меня.

Двалия снова надела улыбку, положила голую руку ему на плечо и искоса глянула на Винделиара.

– Уверена, что твои родные с радостью примут нас, когда ты замолвишь за нас слово, и они будут гордиться тобой.

Я не сводила с них глаз, потихоньку отодвигаясь в темноту. Плечо так болело, что меня чуть не вырвало. Я видела, как лицо Винделиара обмякло, когда его разум направился в другое место. Я ощутила, как он отчаянно подталкивает свои мысли Керфу, как будто услышала эхо отдаленного крика. Я видела, как хмурое выражение сошло с лица калсидийца, когда он взглянул на Двалию. Реппин бросила попытки поднять с земли мой плащ и с пустыми руками поковыляла туда, где собрались остальные. Она хитро улыбалась и кивала сама себе, пока Винделиар наводил свои чары, но никто не обращал на нее внимания. Я подобрала колени и оттолкнулась еще дальше в темноту.

– Моя семья будет рада вам. Все наши средства будут предоставлены в ваше распоряжение, – сказал Керф, открыто и благодарно улыбаясь Двалии.

– Алария, веди ее сюда! – Двалия посмотрела не на меня, а за мою спину. Я обернулась. От злобной радости на лице Аларии меня пробрал озноб. Пока я следила за Двалией и старалась отползти от костра, она стояла у меня за спиной. Теперь или никогда. Я с силой оттолкнулась здоровой рукой и умудрилась встать на ноги, прижимая больную руку к животу. И побежала.

Я успела сделать три шага, прежде чем Алария поймала меня. Она схватила меня за волосы и пнула по ногам так, будто ждала этого всю жизнь. Я вскрикнула. Она потрясла меня, как лисица кролика, и отбросила в сторону. Я упала на больное плечо, отчего перед глазами вспыхнули красные искры, и все погрузилось в темноту. Я не могла вздохнуть и ничего не могла поделать, когда она схватила меня за шиворот и силой поставила на ноги.

– Шагай! – крикнула она. – Двигайся или получишь еще!

Было тяжело подчиниться и невозможно сопротивляться. Она была крупнее, сильнее, и накануне ее не избивали. Она не отпускала мой воротник и держала слишком высоко. Мы уже были на полпути, когда я, пытаясь держаться на ногах, сообразила, что мое плечо, хоть невыносимо болит, но снова подчиняется мне. Хотя бы так.

У колонн Двалия выстраивала свой выводок по своему усмотрению.

– Я пойду первой, – объявила она так, словно это мог сделать кто-то другой. – И буду держать Винделиара за руку, он возьмет Керфа.

Она тепло улыбнулась кивающему калсидийцу, и тут я все поняла. Эти двое были залогом ее выживания. Она не хотела сомневаться, что ее маг и воин из Калсиды пройдут вместе с ней.

– Потом эта тварь. Керф, держи ее крепко, но не за руку, помни: она кусается. Держи ее за загривок, да, вот так. Алария, ты последняя. Возьми ее за предплечье и держи сильнее.

Алария с удовольствием схватила меня, а мне оставалось только слабо радоваться, что не за больное плечо. Керф сжал мою шею, и вся доброта, которую он раньше демонстрировал, исчезла. Он снова стал куклой Винделиара.

– Постойте, я что последняя? – спросила Реппин.

Двалия окинула ее холодным взглядом.

– Ты не последняя. Ты не нужна. Ты не могла собирать хворост. Ты выбрала быть бесполезной. Алария, пойди подними плащ, может быть за него можно что-то выручить в Калсиде. И мешок Реппин.

Глаза округлись на болезненном лице Реппин, когда Алария отпустила меня и кинулась выполнять приказание. Калсидиец держал меня уверенно. Алария не мешкала. Хотела ли она показать свою полезность? Через мгновение она вернулась с мешком Реппин, перекинутым через плечо, и тяжелым плащом в руке, который был когда-то белым и принадлежал мне, и больно сжала мое предплечье.

– Вы не можете бросить меня здесь. Мне нужны мои вещи! Не оставляйте меня! – в свете огня белое лицо Реппин казалось мертвенно бледным. Прижав укушенную руку к груди, она протянула к Аларии здоровую, пытаясь зацепиться за ее свободную ладонь. Алария отвернулась и прижала мой бывший плащ к груди, чтобы оказаться вне пределов досягаемости Реппин. Ее хватка на моем плече усилилась. Мне было интересно, оставляла ли она Реппин, скрепя сердце, или, наоборот, с облегчением. Может быть, она была просто рада, что это не ее бросают на произвол судьбы. Теперь мне стали ясны методы Двалии. Когда она проявляла жестокость к одному из своих последователей, другие на миг могли перевести дыхание. Лурики не знали верности, они лишь боялись Двалию и жаждали того, чем она могла их вознаградить.

– Прошу вас! – крикнула Реппин в ночь.

Винделиар издал слабый звук, на минуту он потерял контроль, и хватка Керфа на моей шее ослабла.

– Она бесполезна, – рявкнула Двалия. – Она умирает, ноет и тратит наши запасы, которых и так мало. Не сомневайся в моих решениях, Винделиар. Посмотри, что с нами всеми стало, когда ты в последний раз ослушался моего приказа. Посмотри, сколько погибло – это все твоя вина! Слушай меня и делай, что велено, иначе и ты останешься здесь!

Керф снова сжал меня, а пальцы Аларии вдавились чуть ли не до кости.

Я вдруг почувствовала опасность.

– Мы не должны этого делать! Нам надо пойти по дороге, она ведь куда-то должна вести! Камни-Свидетели опасны. Мы можем не выйти из них или сойти с ума, как Керф!

Мое предупреждение осталось без внимания. Двалия прижала руку к покрытой резьбой поверхности камня. Он втянул ее, словно мед поглотил стружку имбиря. Оставленный нами костер осветил ее плавное исчезновение в колонне. Винделиар последовал за ней, тяжело дыша от страха, его запястье и локоть исчезли в камне, и с жалобным всхлипом он пропал.

– Мы плывем с мертвецами! – выкрикнул Керф с улыбкой сумасшедшего на лице. – К павшему дворцу мертвого герцога!

Мне показалось, что он вошел в колонну медленнее, чем Винделиар, как будто камень сопротивлялся ему. Я осталась позади, но его хватка не ослабла, даже когда весь он исчез в камне. Когда колонна начала затягивать меня, я посмотрела наверх, и от увиденного у меня перехватило дыхание. Дополнительная метка на камне была не новой. Она была вырезана не так глубоко, как сама руна, но ее значение не оставляло сомнения. Кто-то намеренно оставил глубокую прямую царапину на руне, словно предупреждая человека, который решит воспользоваться этой стороной портала.

– Папа! – закричала я в отчаянии, хотя никто не мог меня услышать. – Папа! Помоги мне!

В следующий миг щека коснулась холодной поверхности камня, и меня втянуло в вязкую темноту.

 

Глава четвертая. Калсида.

Благодаря изучению многих старинных свитков, в том числе и тех, которые мы перевели, я убежден, что легендарные Элдерлинги из наших мифов и легенд были реальными людьми, которые населяли огромную территорию в течение многих поколений, но их города и культура пришли в упадок задолго до основания замка Баккип. Дополнительные сведения, полученные из библиотеки, которую мы называем «камнями памяти», только больше убедили нас в том, что мы правы.

Почему же Элдерлинги, владеющие невероятной мудростью и могущественной магией, пропали из нашего мира? Можем ли мы связать их падение с исчезновением драконов, еще одним событием, которому у нас нет объяснения? Теперь, когда драконы и, возможно, Элдерлинги, вернулись в мир, как это отразится на будущем человечества?

Что означает легенда о древнем союзе между Видящими и Элдерлингами, том самом, который хотел возродить Верити, когда возглавил экспедицию в Дождевые Чащобы? Столкнулся ли он с живыми Элдерлингами или лишь с запечатанными в камень воспоминаниями о том, кем они когда-то были? Вот вопросы, на которые мы можем найти ответы, если продолжим изучать камни памяти.

Чейд Фаллстар, Исчезновение Элдерлингов.

Моя мать раньше так делала со мной. Когда хотела перенести.

Смутное воспоминание: логово, мать, которая держит меня за загривок. Это не моя мысль -просто первое, что пришло мне в голову. Кто-то схватил меня за волосы, кожу и воротник рубашки. Воротник душил меня. Кто-то запротестовал, когда меня потянуло вверх из трясины:

– Тут нет места. Брось ее. Нет места.

Абсолютная чернота. Дуновение воздуха на лице. Я моргнула, чтобы проверить, правда ли глаза открыты. Да, открыты. Нет звезд. Нет отдаленных огней. Нет ничего. Только темнота. И нечто очень густое, пытающееся затянуть меня обратно.

Я внезапно обрадовалась удушающей хватке на моем воротнике. Запаниковав, я схватилась рукой за чью-то рубашку и заползла на Керфа, который распростерся подо мной, лежа на боку. Я подняла голову и обо что-то ударилась. Хуже того, кто-то держал меня за руку и тянул за нее, выползая наверх вслед за мной. Мужчина подо мной перевернулся на спину. Я свалилась с него и оказалась зажата между ним и каменной стеной. Было очень тесно, и я инстинктивно попыталась оттолкнуть калсидийца, чтобы освободить больше места, но не справилась с его весом; я услышала, как Алария тяжело дышит и со стонами карабкается наверх, чтобы занять мое место сверху Керфа.

Стоны превратились в прерывающиеся всхлипы.

– Отпусти меня! Отпусти! – барахталась она на Керфе.

– Ты меня пинаешь, – возмутился Винделиар.

– Отпусти меня, – закричала Алария.

– Я тебя и не трогаю. Прекрати пинаться, – приказала ей Двалия. – Винделиар, слезь с меня!

– Я не могу. Я застрял! Тут нет места! – он задыхался от ужаса.

Где мы? Что с нами случилось?

Двалия попыталась говорить командным тоном, но у нее не получилось. Ей не хватало воздуха.

– Замолчите все!

– Меня тошнит, – я услышала, как Винделиар давится. – Это было ужасно. Они все цеплялись за меня. Я хочу домой. Я больше не могу. Ненавижу все это. Мне нужно домой, – всхлипывал он, как маленький ребенок.

– Отпусти меня! – пронзительно закричала Алария.

– Помогите! Я вязну! Пожалуйста, подвиньтесь! Я не могу пролезть через вас, – я не только услышала, но и почуяла Реппин: зараженная рука пахла отвратительно. Похоже, что рана открылась, пока она пыталась выбраться. – Моя рука... Я не могу вылезти. Вытяните меня, кто-нибудь! Не оставляйте меня здесь! Не оставляйте меня с ними!

Где мы?

Успокойся. Пойми, что случилось, прежде чем искать выход.

Я почувствовала, как меня наполняет спокойствие Волка-Отца. Дыхание было хриплым, подобно кузнечным мехам, но его голос в моей голове звучал умиротворяюще.

Слушай. Ощущай. Нюхай. Что ты можешь понять?

Сохранять спокойствие, когда рядом кто-то возился, пыхтел и толкался, было тяжело. Алария взмолилась:

– Отпусти! Нет места! Не тяни меня обратно! Ай!

Реппин не вскрикнула, а лишь протяжно застонала. Внезапно ее стон поглотил хлюпающий звук, как будто тяжелый камень вытащили из лужи жидкой грязи. Теперь только тяжелое дыхание Аларии нарушало тишину.

– Ее затянуло обратно в камень, – сказала Двалия, скорее утверждая, чем спрашивая. И с этими словами я вспомнила, что это она затащила нас в Скилл-колонну.

– Мне пришлось! Я должна была оттолкнуть ее. Тут больше нет места! Ты сказала бросить ее. Я не виновата! – Алария скорее отпиралась, чем сожалела.

– Замолчите! – голос Двалии стал сиплым из-за недостатка воздуха. – Я говорю. Винделиар, слезь с меня!

– Простите, я застрял. Керф толкнул меня на вас, когда вылезал. Я не могу пошевелиться. На меня давит камень, – он был на грани истерики. – Меня так тошнит. Я ничего не вижу! Я ослеп? Лингстра Двалия, я ослеп?

– Нет, тут просто темно, тупица. Не смей блевать на меня. Ты меня раздавишь. Подвинься, – до меня донесся шорох их возни.

Винделиар захныкал.

– Тут нет места, куда я мог бы подвинуться. Я тоже зажат.

– Если не можешь ничего сделать, то не шевелись. Калсидиец? – Двалия судорожно глотала воздух, поскольку Винделиар не был худощавым юношей, она оказалась под ним в ловушке. – Керф?

Он захихикал. В темноте этот звук, исходивший из его широкой груди, прозвучал жутко.

– Прекрати! Двалия, он меня лапает! – Алария была разгневана и одновременно напугана.

Керф захихикал снова. Я почувствовала, как он выдернул из-под меня руку и просунул ее наверх, освободив для меня крошечное пространство, и догадалась, что он обнял Аларию.

– Приятно, – сказал он охрипшим голосом, и я почувствовала, как он прижал к ней бедра.

– Прекрати, – взмолилась она, но ответом послужило рычание, за которым последовал глухой смешок. Плечи Керфа были прижаты ко мне, и я почувствовала, как напряглись его мышцы, когда он притянул Аларию ближе к себе. Его дыхание стало глубже, он начал ритмичные движения, из-за которых я оказалась крепко вжата в стену. Алария зарыдала.

– Игнорируй его, – холодно приказала Двалия.

– Он пытается меня изнасиловать! – пронзительно крикнула она. – Он…

– Ему не хватит места, игнорируй его. Он не может снять свои штаны, не говоря уж о твоих. Представь, что он мелкая собачонка, которой вскружила голову твоя нога, – прозвучало ли в голосе Двалии жестокое удовлетворение? Упивалась ли она унижением Аларии? – Мы в ловушке, а ты голосишь из-за того, что тебя лапает какой-то мужчина? Едва ли это настоящая опасность.

Алария ответила испуганными причитаниями, которые вторили звукам возни Керфа.

– Эта девчонка, Пчелка. Она смогла пройти? Она жива? – потребовала ответа Двалия.

Я хранила молчание. Я освободила больную руку и, хотя раненое плечо протестовало, попыталась нащупать границы нашей тюрьмы. Камень подо мной. Слева – тело Керфа. Справа, так далеко, насколько я могла достать – каменная стена. Я потянулась дальше и скользнула пальцами по стене. Камень был обработанный и гладкий, как отполированный пол. Я вытянула ноги: снова камень. Даже если бы я оказалась в этом месте одна, то не смогла бы сесть. Где мы?

Темп толчков калсидийца ускорился, как и его судорожное дыхание.

– Алария, пощупай вокруг. Девчонка смогла пройти?

– Она… должна была… Ой. Я вылезла... держась за… нее, – голос Аларии звучал все тише и тоньше.

Калсидиец продолжал свое дело.

– Это мерзко! – взвыла она. – Он обслюнявил мое лицо. Он воняет! Прекрати! – вскрикнула она, но калсидиец начал кряхтеть под ней.

– Ты можешь ее нащупать? Она жива? – настойчиво спросила Двалия.

Я лежала, не шевелясь. Несмотря на страстную возню Керфа, я ощутила, что Алария пытается нащупать меня рукой, и задержала дыхание. Алария коснулась моего лица, затем груди.

– Она здесь. Она не двигается, но ее тело теплое. Винделиар! Заставь его прекратить!

– Я не могу. Меня тошнит. Меня так тошнит.

– Винделиар, тебе бы лучше вспомнить, что я, и только я, отдаю тебе приказы. Алария, замолчи!

– Их было так много, – простонал Винделиар. – Они все хватали меня. Меня так тошнит.

– Терпи молча, – рявкнула Двалия.

Алария задыхалась от ужаса. Она больше не говорила, но я слышала ее тихие всхлипы и низкий стон калсидийца, когда он, наконец, достиг удовлетворения. Она попыталась вывернуться, но я почувствовала, как мускулы на его руках напряглись, и поняла, что он удержал ее на месте. Меня это устраивало. Я не хотела, чтобы она скатилась с него на меня.

– Проверьте все, до чего можете дотянуться, – скомандовала Двалия. – Кто-нибудь нащупал выход из этой гробницы?

Выбор слов оказался неудачным.

– Гробница, – повторил Винделиар и издал продолжительный стон отчаяния.

– Тихо! – хрипло скомандовала ему Двалия. – Ощупай камень над головой. Там есть какое-нибудь отверстие?

Я слышала, как они возились в темноте, скребли ногтями стены и шаркали сапогами о камень. Я оставалась неподвижной.

– Что-нибудь нашли? – из темноты потребовала ответа Двалия.

– Нет, – угрюмо ответила Алария. – Везде, куда я могу дотянуться, только камень. Я едва могу приподнять голову. Рядом с тобой есть место?

Тело калсидийца расслабилось, и по его шумному дыханию я поняла, что он заснул. Возможно, безумие было милосердием в подобной ситуации.

– Позволила бы я Винделиару лежать на мне, если бы могла сдвинуться? – спросила Двалия.

Тишина. Затем Алария предложила:

– Может тебе следует переместить нас обратно?

– К сожалению, когда калсидиец вышел, он прижал меня к стене и затолкал на меня Винделиара. Он лежит на портале, до которого я не могу дотянуться.

– Мы набились тут, как селедка в бочке, – грустно заметил Винделиар и чуть тише добавил: – Я думаю, мы все здесь умрем.

– Что? – Алария чуть ли не кричала. – Умрем здесь? Голодной смертью в темноте?

– Ну, ведь выбраться мы не можем, – угрюмо ответил Винделиар.

– Молчать! – приказала им Двалия, но было слишком поздно. Алария сломалась. Она начала прерывисто рыдать, а через пару мгновений я услышала приглушенные всхлипы Винделиара.

Умереть здесь? И кто же умрет первым? Мне захотелось закричать.

Эти мысли не принесут пользы, – упрекнул меня Волк-Отец. – Дыши. Успокойся.

Я ощутила, как его твердость подавила панику, которая чуть не захлестнула меня.

Подумай о том, как спастись. Как думаешь, сможешь ли ты пройти сквозь камень одна? Сможешь дотянуться до выхода под калсидийцем и вернуть нас в лес?

Я не уверена.

Попробуй.

Я боюсь пробовать. Что, если я застряну в камне? Что, если я выйду одна непонятно где?

А что будет, если ты останешься здесь и умрешь от голода? Конечно, после того, как остальные сойдут с ума и начнут нападать друг на друга. А теперь пробуй.

Когда я свалилась с Керфа, то оказалась на спине. Теперь я перевернулась на бок, хотя для этого пришлось лечь на больное плечо. Эту же руку я должна была просунуть под совместный вес Керфа и Аларии. Я попыталась медленно протиснуть ладонь под его поясницей, где спина прижималась к камню не так плотно, и тихонько вскрикнула от боли. Сопение Аларии прекратилось.

– Что это? – выкрикнула она и потянулась ко мне. – Она шевелится! Она жива и очнулась.

– А еще я кусаюсь, – напомнила я, и она отдернула руку.

Теперь, когда они знали, что я в сознании, скрываться не было смысла. Я пропихнула руку под Керфа так далеко, как только смогла. Он пошевелился, придавив ее, рыгнул и снова захрапел. Плечо горело от боли, но я продолжала проталкивать руку, обдирая ее о камень. Услышав собственное испуганное дыхание, я закрыла рот, чтобы дышать через нос – стало тише, но я была все также напугана. Что, если я коснусь руны, и меня внезапно затянет внутрь? Может ли меня протащить мимо Керфа? Или они с Аларией упадут вместе со мной, как если бы я открыла под нами дверь? Ужас начал давить на мой мочевой пузырь, но я не обращала внимание. Я не обращала внимание ни на что, кроме руки, которой шарила по камню. На поверхности плиты под моими пальцами внезапно обнаружилась маленькая выемка. Я осторожно изучила ее – это оказалась руна.

Что-нибудь чувствуешь? Можешь заставить ее работать?

Я пыталась. Нехотя я надавила пальцами на руну и погладила ее выгравированную поверхность.

Ничего. Ничего не происходит, Волк-Отец.

Хорошо. Значит нужно придумать что-то еще.

Хотя слова его были спокойными, я почувствовала, что в нем зарождается страх.

Вытащить руку из-под Керфа оказалось больнее, чем протиснуть под него. Когда я, наконец, высвободила ладонь, меня накрыла внезапная волна паники. Все вокруг давило на меня: теплое тело Керфа, жесткий камень подо мной и такой же камень сзади. Я отчаянно хотела встать, потянуться, вдохнуть прохладного воздуха.

Не нужно сопротивляться, – убеждал Волк-Отец. – Это лишь затягивает силки. Не двигайся и думай. Думай.

Я попыталась, но все давило на меня. Алария снова рыдала. Керф храпел. Я чувствовала движение его ребер при каждом его вдохе. Моя рубашка перекрутилась и пережимала одну руку. Мне было жарко. Хотелось пить. Я всхлипнула помимо воли и почувствовала, что в горле застрял крик, готовый вот-вот вырваться наружу.

Нет. Не делай этого. Закрой глаза, щенок. Будь со мной. Мы в лесу. Вспомни прохладную ночь, пахнущую лесом. Лежи спокойно. Будь со мной.

Волк-Отец втянул меня в свои воспоминания. Я оказалась в лесу. Брезжил рассвет, и мы уютно устроились в логове.

Пора спать, – убеждал он. – Спи.

Должно быть, я заснула. Придя в себя, я постаралась сохранить спокойствие, которое подарил Волк-Отец – больше мне не за что было цепляться. Во тьме я измеряла течение времени по поведению моих товарищей по несчастью. Керф проснулся, когда Алария начала метаться в истерике. Он обнял ее и начал напевать калсидийскую колыбельную. Через некоторое время она успокоилась. Потом Двалия разразилась криками беспомощной ярости, когда Винделиар описал ее.

– Я терпел, сколько мог, – запричитал он, и запах мочи заставил меня вспомнить о собственном мочевом пузыре.

Двалия прошептала ему что-то, голосом мягким и страшным, как змеиное шипение, и он начал всхлипывать. Потом затих, и я решила, что он уснул. Алария молчала, Керф начал петь, уже не колыбельную, а какую-то походную солдатскую песню. Внезапно он остановился на середине куплета.

– Девочка. Пчелка. Ты жива?

– Да, – ответила я, обрадовавшись, что он прекратил петь.

– Я запутался. Когда мы входили в камень, я был уверен, что мы мертвы. Но если мы все же живы, то нехорошо тебе умирать вот так. Я думаю, что смогу дотянуться до твоей шеи. Хочешь, я тебя задушу? Это не быстро, но всяко быстрее, чем голодная смерть.

Как заботливо.

– Нет, спасибо. Пока нет.

– Тебе не стоит тянуть. Я ослабну. И скоро тут станет очень неприятно. Моча. Дерьмо. Сходящие с ума люди.

– Нет, – я что-то услышала. – Тсс!

– Я знаю, что мои слова тебя расстраивают, но я лишь хотел тебя предупредить. Мне может не хватить сил, чтобы свернуть тебе шею. Так было бы быстрее.

– Нет. Пока нет.

Пока нет? Что же я говорю? Затем, совсем издалека, снова донесся какой-то звук.

– Слушайте. Вы это слышите?

После моих слов Алария зашевелилась:

– Слышим что? – напряженно спросила она.

– Ты что-то слышишь? – рявкнула Двалия.

– Замолчите! – зарычала на них я, подражая сердитому голосу отца, и они подчинились. Мы все прислушивались. Звуки были слабыми: медленное цоканье копыт по брусчатке, женский голос, напевающий монотонную мелодию.

– Это молитва? – предположила Алария.

– Это уличная торговка. Она поет: хлеб, свежий, сегодня утром испеченный, хлеб еще теплый, прямо из печи, – растроганным голосом сказал Керф.

– Помогите нам! – отчаянный крик Аларии прозвучал настолько пронзительно, что у меня зазвенело в ушах.

– Помогите! Помогите! Мы в ловушке!

Когда у нее, наконец, сбилось дыхание и она перестала вопить, у меня в ушах все еще продолжало звенеть. Я напряглась в надежде услышать песню женщины, продававшей хлеб, или цокот копыт, но не услышала ничего.

– Она ушла, – грустно сказал Винделиар.

– Мы в городе, – объявил Керф. – Только в городах лавочники продают хлеб на улице по утрам.

Он прервался на мгновение, а затем сказал:

– Я думал, что мы мертвы. Я думал, что ты хочешь попасть в разрушенный дворец мертвого герцога, чтобы быть погребенной там. Разве продавцы хлеба продолжают петь, когда умирают? Нет, я так не думаю. Какая у мертвых нужда в свежем хлебе? – его вопрос приветствовала тишина. Я не знала, о чем думали остальные, но я размышляла о его предыдущих словах. Разрушенный дворец. Как же много камня над нашей гробницей?