Текст книги "Старая ратуша"

Автор книги: Роберт Ротенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 63

– Давайте за мной, – басовито раздалось позади. Это оказался все тот же здоровяк полисмен со стройки. Кенникот даже не подозревал, что он все время следовал за ним. Полисмен вклинился в толпу, и Кенникот нырнул следом. Они проталкивались на другую сторону Куин-стрит под вступительную мелодию часов на башне.

«Бом», – прозвучало сверху.

«И еще так же девять раз, – думал Кенникот. – Не успеть мне».

На площади перед старой городской ратушей царило столпотворение. Полисмен разгребал людей в стороны, двигаясь точно бульдозер по заснеженной целине.

«Бом. Бом. Бом».

Они добрались до широкой лестницы, ведущей к центральной двери. Кенникот стал подниматься, прыгая через две ступеньки. Окутанная клубами сигаретного дыма, перед кенотафом стояла кучка вульгарных девиц. Когда Кенникот проскользнул мимо них, часы пробили восьмой раз.

Он не останавливался. Теперь предстояло прорваться сквозь стоящую на вход очередь. Он заметил парочку растерянных бизнесменов в деловых костюмах.

«Видимо, по поводу уклонения от налогов», – решил Кенникот, устремляясь к ним.

До него донесся очередной удар часов.

– Полиция. Разрешите пройти.

В удивлении вскинув головы, мужчины инстинктивно расступились.

«Бом», – часы пробили в десятый и последний раз.

«Черт», – мелькнуло у Кенникота. В этот момент он уже схватился за тяжелую дубовую дверь и дернул ее на себя. Оказавшись внутри, сразу бросился к началу очереди, выхватил свой жетон и сунул его в лицо ошарашенному охраннику.

– Полиция. Срочное дело! – крикнул Кенникот, прорываясь сквозь контроль службы безопасности и оказываясь в главной ротонде. Она была запружена полицейскими, адвокатами и их клиентами, судьями и секретарями, разбредающимися по залам судебных заседаний. Казалось, будто все говорили одновременно, создавая всеобщий гул.

Он бросился вверх по лестнице, свернул за угол налево и побежал к залу 121. Старый констебль с колокольчиком еще стоял снаружи. Размахивая жетоном, Кенникот подбежал к нему.

– Еще не начали?

– Его честь немного задержался – важный телефонный звонок: семейные обстоятельства.

– Вот повезло! – воскликнул Кенникот, врываясь в зал. Он резко остановился. Сердце колотилось как сумасшедшее. Лоб покрылся испариной.

Заседание должно было вот-вот начаться. Кевин Брэйс находился на скамье подсудимых. Фернандес и Пэриш стояли на своих местах. Судья Саммерс снимал колпачок со старой перьевой ручки. Рядом с ним на трибуне свидетелей детектив Хоу раскрывал полицейский блокнот.

Зал казался полупустым. Фил Каттер и Барб Гилд сидели в первом ряду вместе с шефом полиции Чарлтоном. И, если не считать темнокожего мужчины в старой кожаной куртке, в зале, кроме кучки репортеров, больше никого не было.

Кенникот взглянул на Фила Каттера. Тот сидел с самодовольной улыбкой на лице. Он подумал о Джо Саммерс и о подслушанном ею разговоре Каттера и Гилд. Прокуратура такое место, где карьерные взлеты и падения частенько целиком и полностью зависят от тех, кто там заправляет. Подобно заключенным, не желающим выдавать своих собратьев, или врачам, скрывающим ошибки коллег, или полицейским, прибегающим к круговой поруке, прокуроры редко высовывались, чтобы покритиковать «своих».

Кенникот вспомнил последние минуты, проведенные в домике Джо Саммерс. Закончив телефонный разговор с Грином, он посмотрел на нее:

– Мне надо бежать. Ты же знаешь своего отца. Он никогда не опаздывает в суд.

– Да уж, это мне известно.

Дэниел взглянул на полную еды тарелку.

– Прости, – сказал он и машинально понес ее на кухню.

– Ничего, ступай, – ответила Джо, подходя к нему и забирая из его рук тарелку.

На мгновение они замерли, ощущая близость друг друга. Он взял ее за локоть, она положила руку ему на плечо. Он поцеловал ее, а она не отпрянула. Это продолжалось одну-две секунды, но казалось – гораздо дольше.

Джо была единственным человеком, знавшим о том, как отчаянно он пытался успеть на заседание суда. Суда, где в роли судьи выступал ее отец. И констебль только что сказал, что Саммерса задержал телефонный звонок кого-то из близких.

– Спасибо тебе, Джо, – еле слышно прошептал Кенникот.

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – возвестил секретарь, поправляя на плечах мантию и начиная традиционное вступление.

Появления Кенникота словно никто и не заметил.

Стоило секретарю сесть, как тут же поднялась Нэнси Пэриш.

– Ваша честь, я хочу немедленно обратиться к суду по безотлагательному делу. Я получила новые указания от своего клиента. Я намерена просить о своем отстранении от дела как адвоката, и, насколько мне известно, мой клиент хочет обратиться к суду с заявлением.

Сердце Кенникота заколотилось уже не от бега, а от волнения. После всей этой сумасшедшей гонки оставалось сделать несколько самых тяжелых шагов. С трудом сглотнув слюну, он толкнул деревянную дверцу-калитку и вышел на место, где обычно выступал адвокат.

Саммерс уставился на неожиданно вышедшего на первый план Кенникота. Пэриш тоже не отрываясь следовала за ним взглядом. Наблюдал за ним и Фернандес.

– Офицер Кенникот, – рявкнул Саммерс, – вы что себе позволяете?

– В данный момент я пришел сюда не как офицер полиции, – начал Кенникот, машинально поправляя галстук, – а как юрист. И в этом качестве я бы хотел обратиться к суду по срочному делу.

Саммерс пришел в замешательство.

«Вот и хорошо», – решил Кенникот.

Ему нужны эти секунды, чтобы поговорить с Фернандесом и убедить в необходимости отложить слушание дела, прежде чем Пэриш возьмет слово.

– Но у вас нет такой правоспособности в этом деле! – воскликнул Саммерс.

– Ваша честь, – твердо заметил Кенникот, – я могу возразить, так как фактически являюсь участником со стороны обвинения. Однако, и это более важно, я по-прежнему являюсь действующим членом Юридического общества Верхней Канады и, как таковой, считаю себя обязанным участвовать в представлении судебной власти. Я выступаю с заявлением, имеющим целью предотвратить то, что, на мой взгляд, может считаться серьезным злоупотреблением отправления правосудия.

– Впервые сталкиваюсь с подобным за тридцать лет работы, – пробормотал Саммерс.

Кенникот приблизился к Фернандесу.

– Вы должны попросить отложить слушание минут на десять, – прошептал он.

– Ваша честь, – Пэриш повысила голос, – ситуация не просто необычная, а предосудительная. Я должна немедленно сделать заявление.

– Грин только что встречался с матерью Кэтрин Торн. Вы обязаны это знать, – шептал Кенникот.

Фернандес посмотрел на Кенникота своими темными, широко раскрытыми от удивления глазами. Однако по его взгляду трудно было понять, о чем он думает.

– Что скажете, мистер Фернандес? – громогласно поинтересовался Саммерс.

– Одну минуту, ваша честь, – ответил Фернандес. Он казался необычно спокойным.

– Два года назад Кэтрин чуть до смерти не задушила свою мать, – тихо продолжал Кенникот. – Эллисон Торн, как и Брэйс, больше не может говорить.

– Мистер Фернандес! – гаркнул Саммерс.

По взгляду Фернандеса Кенникот пытался понять, о чем тот думает. Однако его глаза казались отрешенными.

– Грин просил меня передать вам, что именно поэтому миссис Торн не сказала ни слова, когда вы встречались с ней в декабре, – продолжал шептать Кенникот. – Поэтому она всегда носит на шее шарф. И поэтому доктор Торн всячески старался оградить ее от разговоров.

Кенникот надеялся, что тот в знак понимания ответит хоть кивком, но Фернандес не шелохнулся. Он будто стал еще спокойнее.

– Мистер Фернандес! – рявкнул Саммерс, побагровев от злости. – Мистер Кенникот!

– Прошу вас, ваша честь! – воскликнула Пэриш.

– Послушайте, Фернандес, – шипел Кенникот, – вы только что слышали, что Пэриш намерена оставить это дело. Брэйс собирается обратиться к суду. Он решил признать себя виновным в том, чего не совершал, ради своей жены, Сары Макгил. Она находилась в квартире, скрываясь за дверью. А их сын, тот, что страдает аутизмом, живет на том же этаже. Вы обязаны остановить слушание.

– Я попрошу судебных приставов вывести мистера Кенникота из зала суда за неуважение! – заорал Саммерс. – Мистер Фернандес?

Фернандес отвел глаза в сторону. Он посмотрел туда, где сидели Каттер, Гилд и Чарлтон. Фернандес кивнул, и Кенникот почувствовал, как по спине пробежал холодок.

«Нет, – подумал Кенникот. Его сердце заныло. – Что же я натворил?! Сам рассказал Фернандесу, как ему выиграть свое первое дело об убийстве. Все, что ему осталось сделать, – это дать Брэйсу признать себя виновным, и он – герой. А затем он переключится на Сару Макгил».

«Ну вот сейчас…» – решил Кенникот, ожидая, что Фернандес развернется к суду.

Однако вместо этого Фернандес перевел взгляд на одиноко сидящего в зале рабочего. Кенникот еще раз повнимательнее посмотрел на темнокожего мужчину и затем – вновь на Фернандеса. Сходство было очевидным.

Каменное лицо Фернандеса осветила мимолетная улыбка. Он вытащил из нагрудного кармана внушительных размеров ручку и, словно подавая какой-то знак этому человеку, который не мог быть никем иным, кроме как его отцом, повернулся к судье Саммерсу.

– Ваша честь, – Фернандес демонстративно положил ручку на стол, – сторона обвинения весьма обеспокоена продолжением слушания этого дела. К великому сожалению, определенные сотрудники прокуратуры предприняли действия, компрометирующие процессуальные действия не только в отношении этого дела, но и в отношении отправления правосудия в целом. Более того, мистер Кенникот только что подтвердил информацию, которая целиком и полностью обеспечивает защиту мистера Брэйса. На данный момент целесообразность дальнейшего рассмотрения дела с целью вынесения обвинительного приговора отсутствует, как и отсутствует с точки зрения отправления правосудия необходимость в дальнейшем уголовном преследовании. Хотелось бы напомнить уважаемому суду и всем присутствующим в этом зале, что роль государственного обвинителя не заканчивается победой или поражением в конкретном деле, а заключается в обеспечении работоспособности системы с точки зрения моральных принципов и добропорядочности. В связи с этим, ваша честь, я как государственный обвинитель снимаю с Кевина Брэйса обвинение в убийстве первой степени.

На какое-то мгновение в зале воцарилась полная тишина. Точно короткая пауза между вспышкой молнии и ударом грома во время грозы. У Саммерса отвисла челюсть. Пэриш, повернувшись в сторону Фернандеса, невольно громко выдохнула.

Кенникот услышал, как зашевелились, выходя из ступора, репортеры.

Неожиданно, перекрывая нарастающий шум, из зала прогремел голос. Это вскочил Фил Каттер.

– Минуту, ваша честь! – крикнул он. Его голос отчетливо прозвучал на фоне уже нарушенной тишины.

– Это противоречит принципам прокуратуры. – Барб Гилд тоже вскочила на ноги.

Одергивая мантию, поднялся секретарь.

– Тишина в зале суда!

– Благодарю, – произнес Саммерс, постепенно приходя в себя.

Кенникот посмотрел на Фернандеса. Тот методично расправлял уголки своих бумаг. Затем, не торопясь, убрал ручку в карман. Развернувшись, Кенникот взглянул на скамью подсудимых.

Брэйс был на ногах, в его глазах царило смятение. Он поднял голову. Кенникоту было видно, что он напрягался, пытаясь говорить.

– Не… я… я… – словно выдавливал он.

– Тишина! – раздался голос Саммерса. – Офицер, – обратился он к молодому полицейскому, дежурящему возле скамьи подсудимых, – существуют ли другие основания для задержания мистера Брэйса?

Тот полез в нагрудный карман, вытащил оттуда маленький клочок бумаги и взглянул в него.

– Нет, ваша честь.

– Обвинения в преступлении, не учтенном при предании суду?

– Нет, ваша честь.

– Другие ордеры на арест?

– Нет, ваша честь.

– Имеются ли какие-то причины для дальнейшего содержания этого человека под стражей?

Полисмен вновь взглянул в свою бумажку.

– Нет, ваша честь.

– Освободите заключенного. Мистер Брэйс, вы свободны. Объявляю заседание закрытым. «Боже, спаси королеву».

Брэйс выглядел ошарашенным. Когда дежурный полицейский открыл дверь, за которой тот находился на скамье подсудимых, Брэйс даже не понял, что делать. Вместо того чтобы выйти, он повернулся к нему спиной, отводя руки назад в ожидании наручников.

Краем глаза Кенникот видел, как репортеры шумно поднимались с мест. Он взглянул на невозмутимо собирающего свой портфель Фернандеса. Они на мгновение встретились взглядами, и Фернандес кивнул. Кенникот повернулся к Нэнси Пэриш. Та, обхватив голову руками, сидела за своим столом, чуть не рыдая от счастья. Он бросил взгляд на Саммерса. Едва заметно улыбнувшись ему, тот быстро покинул свое место.

И вдруг Кенникот почувствовал, будто его окатило волной очищения. Казалось, он ощутил мощный приток свежей крови в жилах вместе с чувством, которое ему так хотелось испытать и сохранить хотя бы на короткий момент в связи с потерей брата. То, что Майкл заслуживал больше чего-либо другого – справедливости.

Часть IV
ИЮНЬ

Глава 64

– Я приготовила тебе чай, – открывая дверь в спальню, сказала Дженнифер Рэглан.

Она вновь скользнула в постель рядом с ним.

Грин сел, подложив под спину подушку.

– И не кипятила, чтобы кислород не исчез, – засмеявшись, добавила она, пристраивая между ними поднос, на котором стояли чайник, кружка и тарелочка с красиво уложенными дольками апельсинов.

– Спасибо, – ответил он и потянулся к чайнику.

– Я налью, – возразила Дженнифер.

Грин подождал, пока она наполнит и передаст ему чашку.

– А ты не будешь? – удивился он.

Рэглан покачала головой. На ней была одна из его черных маек, и ее рукава свисали почти до локтей.

– Вчера написала заявление. – Она смотрела куда-то перед собой. – Ухожу в отпуск на все лето. А когда вернусь, больше на этой должности не останусь. Хочу опять заняться обычной прокурорской работой, вести судебные дела.

Стенки кружки были довольно толстыми. Он крепко сжал ее в руках, но тепла так и не ощутил.

– С детьми черт знает что творится, – продолжала она, качая головой. – Саймон поговаривает, что бросит хоккей. Уильям оставил свою научную работу у меня, когда поехал на очередную неделю к отцу. Я уезжала на конференцию, а Дана терпеть не может…

Грин взял ее за руку. Она наконец повернулась к нему. Ее нижняя губа подрагивала.

– Ничего, – успокаивал он.

– Это… я… просто… – Рэглан разрыдалась. – Дети это ненавидят. Боюсь, они и меня возненавидят. – Она вновь потрясла головой. – Он неплохой человек.

– Ну и слава Богу, – отозвался Грин.

– Я должна попробовать начать заново. Прости. – Она уткнулась головой ему в плечо.

– Все в порядке, нечего извиняться. – Он помог ей усесться.

Рэглан вытерла слезы рукавом его майки.

– Не волнуйся, – уже с улыбкой ответила она, – я не Ингрид Бергман, которая собирается сесть в самолет.

Он рассмеялся в ответ.

– А я не уходящий в туман Хамфри Богарт. [32]32
  Ингрид Бергман, Хамфри Богарт – звезды мирового кино; речь идет об их совместной работе в фильме «Касабланка».


[Закрыть]

– И что же ты будешь делать?

Грин пожал плечами. Ответ казался ему очевиден. Но не хотелось говорить, чтобы не обижать ее.

– Будет очередное убийство… – неуверенно произнес он вместо этого.

– И очередная женщина, – продолжила она, в шутку толкая его локтем.

– Ну-ну… Все сразу не бывает.

Тяжело вздохнув, она погладила его по щеке.

– Мне за детьми еще только через полтора часа.

Он отвел ее руку.

– А я еду в Хэлибертон на завтрак. Путь неблизкий.

Сжав его руку, она кивнула.

– Не можешь успокоиться, да?

– Всегда что-то упускаешь, – ответил он.

Подавшись к нему, она нежно поцеловала его.

– Я обманула тебя. Я все-таки Ингрид Бергман. Обними меня, Ари.

Глава 65

«Ари Грин – детектив по жизни», – подумал Дэниел Кенникот, наблюдая в окно своей квартиры, как большой «олдсмобил» проехал мимо его дома. Даже несмотря на то, что перед зданием было полно места, Грин припарковался дальше по улице и вернулся пешком.

Это было в стиле настоящего полицейского и, вероятно, происходило на подсознательном уровне, – проехать мимо и, бросив взгляд, оценить обстановку перед своим непосредственным появлением. К тому же он прибыл на десять минут раньше, что тоже выдавало профессионала.

Кенникот застегнул на сумке «молнию». Несколько минут ушло на то, чтобы проверить, все ли в квартире выключено и закрыто. Он оставил мистеру Федерико записку, чтобы тот в течение двух недель, пока его не будет, поливал растения.

Когда спустился вниз, Грин уже беседовал с домовладельцем. Тема разговора, естественно, помидоры мистера Федерико, которые уже вовсю цвели благодаря необычно жаркой весне.

– Сегодня полнолуние. – Мистер Федерико указал на горизонт, где над крышами домов маячила круглая утренняя луна. – Лучший день для садовых посадок.

Поймав взгляд Кенникота, Грин с улыбкой кивнул.

– Домовладелец очень горд своим садом, – сказал Кенникот, садясь в машину к Грину. – Сегодня в 19:30 у меня рейс.

– Полно времени. Нам нужно-то всего несколько часов, – ответил Грин, заводя машину.

Дороги были почти свободны. Промчавшись через город в северном направлении, они выехали на живописное шоссе, где фермерские усадьбы чередовались с кукурузными полями.

Грин позвонил ему накануне поздно вечером и предложил отвезти в аэропорт, предварительно совершив эту шестичасовую поездку. Кенникот с готовностью согласился. Ему, как и Грину, было любопытно узнать, что они увидят в конечном пункте. К тому же рейс только вечером.

Оба понимали, что предстоящая поездка Кенникота в Италию была сейчас лучшей зацепкой в деле его брата. А в машине он мог бы без помех все обсудить с детективом. Однако вместо этого Кенникот просто смотрел в окно и думал.

Ллойд Грэнуэл, наставник Кенникота с его прежней работы на Бей-стрит, частенько говорил, что люди разучились думать и этот забытый процесс уже превратился в искусство. У лично принимавшего его на работу Грэнуэла была своя система. Прежде чем новые юристы получали возможность работать в суде, он просил их прийти к нему в офис со всеми своими конспектами, как всегда, вежливо приветствовал и затем так же вежливо забирал у нервничающих молодых адвокатов все, что у них было с собой, включая ноутбуки и вездесущие блэкбери.

– А теперь, – говорил он, подводя очередного юриста к боковой двери, – прошу вас занять место в этой комнате. – Он открывал дверь в маленькое уютное помещение, где из мебели стоял всего один стул, а на стенах было написано всего одно слово: «думай».

– Проведите здесь час без сотового телефона, ноутбука, ваших тетрадей и бумаг, – говорил он, – наедине с мозгами, которыми наделил вас Господь. Займитесь тем, что большинство людей разучилось делать, – подумайте.

Адвокаты всегда заходили в «камеру Грэнуэла» с ужасом. И неизменно выходили оттуда раскованными и уверенными в себе. С чувством благодарности.

По мере их удаления на север пейзаж за окном становился более диким и суровым – лиственные деревья и цветущие фермы постепенно уступали место хвойным лесам и скалам Канадского щита.

– Девять часов, – сказал Грин, когда они миновали заброшенную ферму. – Послушайте. – Он включил в машине радио.

«Доброе утро, – раздался знакомый голос. – Я Ховард Пил, владелец „Параллел бродкастинг“. Сегодня я с удовольствием представляю вам нашу новую утреннюю программу и ее ведущего».

Кенникот встрепенулся. Грин кивнул в ответ с ехидной усмешкой.

«Привет. Я Доналд Дандас, и я с радостью присоединяюсь к команде „Параллел бродкастинг“. Добро пожаловать на наше новое утреннее шоу „Солнечная сторона“».

Грин с Кенникотом дружно рассмеялись.

– Ну вот все и становится на свои места, – сказал Грин. – Послушаем, кто будет его первым гостем.

«Этим утром мы поговорим с шефом полиции Торонто Хэпом Чарлтоном. Он расскажет нам о новом внутреннем полицейском формировании, которое только что…»

Грин выключил радио.

– Plus çа change, [33]33
  Зд.: сплошные перемены (фр.).


[Закрыть]– сказал он.

– У Чарлтона девять жизней, – заметил Кенникот.

– Уж не меньше. Собираясь на встречу с Каттером, Гилд и Чарлтоном в «Веста ленч», Фернандес прихватил с собой ручку, которую дал ему отец. В нее вмонтировано микрозаписывающее устройство. Его отец возглавляет местный профсоюз и берет ее с собой всякий раз на встречи с руководством. Я прослушал запись дюжину раз. И Каттер, и Гилд там отметились по полной программе, а Чарлтон – стреляный воробей.

– Никаких улик?

– Нет. Сболтнул только, как владелец «Веста ленч» прикрывал его во время дежурств еще в бытность простым полисменом десятки лет назад. Но по сути он не сказал ничего.

Через пару часов дорога нырнула под горку и глазам открылась необыкновенная синева большого озера со старинной деревянной постройкой на берегу, широким песочным пляжем и уходящим в водную гладь деревянным пирсом. Дети играли в песке, плавали и ныряли в озеро с вышки. Картина напоминала открытку идеального летнего отдыха.

Дорога повернула, устремляясь в большую скалистую расселину. Две ровных гранитных плиты с обеих сторон сжимали двухполосное шоссе точно сандвич, моментально вытесняя безмятежный летний пейзаж.

В свое время Кенникот пытался узнать побольше об этом «загадочном» детективе, но его попытки всякий раз оказывались тщетными. Грин вырос в Торонто, поступил на работу в полицию, когда ему было под тридцать, и быстро продвинулся по службе. Несколько лет назад после какого-то происшествия – Кенникоту так и не удалось выяснить ничего конкретного – Грин уходил в продолжительный отпуск. Его родители пережили холокост. Отец Грина – бывший владелец городской мастерской по ремонту обуви – помогал сыну в расследовании убийства брата Дэниела – единственном не раскрытом Грином преступлении. Холост Грин ли, женат, разведен? Есть ли у него дети? Близкие родственники? Все это покрыто тайной.

– Родители как-то отправляли меня сюда в летний лагерь, – сказал Грин.

Он редко о себе что-то рассказывал.

– Понравилось? – спросил Кенникот.

Грин пожал плечами.

– Взгляните-ка на это. – Он протянул вынутые из портфеля бумаги.

Первый листок оказался распечаткой нарушений дорожных правил неким Джаредом Коуди, проживающим на Пайн-стрит, 55, в Хэлибертоне, Онтарио: никаких преступлений, серьезных нарушений – лишь пара штрафов за превышение скорости.

– Кто это?

– Парень, которого я всякий раз видел в кафе, когда туда приезжал. У меня есть еще одна дурная привычка: записываю номера машин. Когда в последний раз приезжал, записал номер его машины на обратной стороне какого-то чека. Вчера проверил его и получил распечатку. Посмотрите другие страницы.

Кенникот взглянул на следующий листок. Там было два отчета о правонарушениях с участием полиции. Первый датирован 15 марта 1988 года. В нем говорилось:

«Перед офисом общества „Помощь детям“ в Торонто собралась группа людей с плакатами и мегафонами. Люди кричали: „Верните нам наших детей“. Группой руководил Джаред Коуди (дата рождения: 1 мая 1950), представившийся адвокатом по делам о защите детских прав. Ему и демонстрантам было сделано соответствующее предупреждение в связи с нарушением общественного порядка. Арестов не производилось».

Второй был датирован 1989 годом.

«Группа людей собралась на главной улице города Хэлибертон. У демонстрантов были плакаты и мегафоны. Люди кричали: „Верните нам наших детей“. Группой руководил Джаред Коуди (дата рождения: 1 мая 1950), представившийся адвокатом по делам о защите детских прав. Произошла стычка демонстрантов с полицией. Один из полицейских, получив толчок в спину, разбил своим телом витрину магазина под названием „Стэдмэнз“. В связи с инцидентом была задержана и затем отпущена миссис Сара Брэйс. Все обвинения были сняты».

– Похоже, она здорово толкнула полицейского, – заметил Кенникот.

– Сзади, – добавил Грин.

Какое-то время они ехали молча.

– Ремонт дороги здорово мешал, когда я приезжал сюда первые два раза, – сказал Грин. Они поднимались в гору и вскоре увидели на шоссе традиционный плакат: «Нагорье Хэлибертон. Добро пожаловать!» – Дополнительная полоса на шоссе совершенно новая.

– Макгил жаловалась, что строительство погубит ее бизнес, – вспомнил Кенникот.

– Наверное, так оно и было. Дорожные работы растянулись на несколько километров. Моя очередная дурная привычка заключается в том, что по окончании дела мне хочется вернуться и напоследок все вновь окинуть взглядом. Всегда что-то упускаешь. И, как правило, нечто очевидное.

Минут через двадцать они уже подъезжали к «Кафе в глубинке». Время близилось к полудню, и стоянка была заставлена машинами, в основном небольшими грузовичками.

Зайдя внутрь и вдохнув аромат свежего хлеба, Кенникот сразу почувствовал голод. В ресторане было многолюдно. На потолке довольно энергично вращался вентилятор, но в помещении все равно было жарко. Над каждым столом висели красивые цветы. Они сели за единственный свободный стол возле окна, и через несколько минут к ним подошла худенькая официантка.

– Извините за ожидание, – сказала она, вынимая желтый блокнот.

– Привет, Шарлин, – ответил Грин. – Что у вас сегодня из свежих овощей?

Шарлин взглянула на Грина, явно не узнав его.

– Салат из помидоров и огурцов, – она читала на обратной стороне обложки своего блокнота, – все местное, выращено здесь.

Грин заказал салат, Кенникот – домашнюю лазанью. Когда Шарлин уже собиралась уходить, Грин с заговорщическим видом подался к ней.

– Могу попросить вас об одолжении? – спросил он, вытаскивая пластиковый пакет с ложкой. – Передайте миссис Макгил, что пришел мистер Грин и хочет вернуть ей столовый прибор.

Официантка удивленно проследила за тем, как Грин положил пластиковый пакет возле своей тарелки.

Они не спеша поели. Грин был прав насчет вкусной еды. На десерт он заказал им обоим малиновый пирог. Когда они уже заканчивали, из дверей кухни появился Кевин Брэйс. Кенникот взглянул на Грина, но тот, похоже, не удивился.

Брэйс с прямоугольным пластиковым контейнером не торопясь продвигался от стола к столу, собирая грязную посуду и столовые приборы. В его движениях была некая размеренность и осмысленность. Полное отсутствие суеты.

«Словно отбывающий срок заключенный», – подумал Кенникот, глядя, как Брэйс приближается к их столу.

С более близкого расстояния Кенникот рассмотрел, что Брэйс подстрижен. Незамысловатая дешевая стрижка. Несмотря на жару, он был в белом пуловере с высоким горлом. Когда заметил Кенникота с Грином, на его сосредоточенном лице появилась удивленная улыбка. Он неторопливо собрал у них посуду.

Когда потянулся за пластиковым пакетом с ложкой, Грин неожиданно прикрыл его рукой.

– Благодаря отпечаткам пальцев на этой ложке вы сегодня свободный человек, – сказал Грин. Его тон не был ни сердитым, ни примирительным – просто уведомительным.

Брэйс посмотрел Грину в глаза и кивнул. Улыбка по-прежнему оставалась на его лице. В ней не было ни тени ликования.

Кенникот вспомнил, что сказал Ховард Пил по поводу Брэйса: «…из этого парня усилиями всей страны высосали все живые соки». Ему, возможно, и неплохо сиделось в тюрьме.

Широко улыбаясь, из кухни с полотенцем на плече появилась Сара Макгил, подошла и села на стул рядом с Грином.

– Здравствуйте, мистер Грин, – сказала она, шутливо акцентируя слово «мистер». Брэйс продолжал складывать тарелки, словно рядовой служащий.

– Должен вам кое-что вернуть. – Грин подвинул к ней пластиковый пакет.

– Может, вызвать полицию и заявить о краже? – рассмеялась Макгил.

Грин рассмеялся в ответ.

Кенникот наблюдал за Брэйсом. Его глаза не выдавали эмоций. Он просто вынул ложку из пакета и бросил ее в пластиковый контейнер, на дне которого была мыльная пена. Кенникот смотрел, как ложка постепенно скрылась в мыльной жидкости.

– Как в этом году поживает ваш сад? – поинтересовался Грин у Макгил.

– Хорошо. Стоят жаркие дни.

– У вас все очень вкусно.

– Спасибо. – Макгил положила руку Грину на плечо.

Брэйс на мгновение прервал уборку посуды, и за столом воцарилась тишина. Никто не проронил ни слова. Макгил явно благодарила Грина не только за комплименты в адрес ее еды и возвращенную ложку.

– Извините, миссис Макгил, – раздался голос позади Кенникота. Повернувшись, он увидел молодую официантку Шарлин. – У нас там небольшая авария на четвертом столе.

Макгил еще раз перед уходом взглянула на Грина. Кенникот заметил, как она сжала его плечо.

– Иду.

– Что-то я не вижу здесь сегодня мистера Коуди, – заметил Грин. – Того, что постоянно сетовал, что вы закрыты по понедельникам.

Взглянув на Грина, Макгил рассмеялась.

– Джаред на рыбалке. Кстати, теперь мы открыты все семь дней в неделю.

Быстро поднявшись, Грин протянул руку Макгил.

– Удачи вам с мужем и всего наилучшего.

Выйдя на улицу, Грин кивнул Кенникоту:

– Пойдем взглянем на огород. Это там, сзади.

Они обошли вокруг дома. Огороженный проволочным забором прямоугольный участок земли выглядел агротехнической зоной. Многочисленные растения располагались рядами по горизонтали и по вертикали в строгом порядке и с подвешенными к ним бирками.

– Мой домовладелец наверняка позавидовал бы таким просторам, – сказал Кенникот.

Из открывшейся задней двери ресторанчика вышел неуклюжий человек в хоккейной фуфайке «Торонто мэпл лифс» с желтым ведром и ножницами в руках. Взглянув на Грина с Кенникотом, он отпер калитку и зашел на огород.

Грин молча наблюдал, стоя возле Кенникота. Мужчина как две капли воды был похож на своего отца. Те же темно-карие глаза. Такой же высокий, только сутулый.

Кевин-младший осторожно пробирался между посадками и аккуратно срезал пучки салата и зелень, что-то невпопад мурлыча себе под нос. Затем, поставив ведро на деревянный столик, склонился над свежевскопанной грядкой и вытащил из заднего кармана пакетик с семенами помидоров. Он покачал головой, словно его что-то расстроило.

Он вновь рассеянно посмотрел в их направлении, затем поднял глаза к небу и пожал плечами, словно покоряясь неумолимой судьбе. Кенникот взглянул вверх и увидел хорошо заметную над горизонтом полную луну. Опустив голову, он увидел, как Кевин-младший заботливо посадил семена в рыхлую землю, достал маркер и медленно подписал соответствующую бирку.

«Мистер Федерико наверняка бы это оценил», – подумал Кенникот, глядя, как Кевин-младший умело управляется с растениями.

Вернувшись в машину, они какое-то время молчали. Дорога была практически пустой, и они поехали с ветерком. На спуске между гранитными скалами Грин посмотрел на Кенникота.

– Какие мысли?

– Вкусно, как вы и говорили. И свежие овощи. Помню, в детстве у мамы тоже был огород… – Кенникот чуть не подпрыгнул. – Так вот оно что.

– Что? – Грин мельком взглянул на Кенникота и вновь переключил внимание на узкую дорогу. – Что такое?

– «Листья», – наконец отозвался Кенникот. – «Торонто мэпл лифс».