Текст книги "Жизненная сила"

Автор книги: Роберт Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

– Мой кабинет… занят, – упавшим голосом горько сказала Миоцен.

И перед глазами Уошен возникло имя человека, занимавшего теперь кресло Миоцен. При виде таблички с этим именем у нее подкосились ноги.

Памир.

– Кто?! – пророкотала Миоцен, но в следующее мгновение уже вспомнила это имя. Преступник. – Это не наш Корабль. Это не может быть наш Корабль, – прошептала она со слабым возмущением.

Уошен тотчас заказала связь с Памиром. По аудиосвязи она сразу же предупредила, кто его вызывает. Повисла пауза, в которую Миоцен еще успела попросить Уошен повторить попытку, но тут же в темноте отчетливо вырисовалось лицо Памира. Знакомое и мужественное, как всегда, лицо улыбалось в неописуемом удивлении. Восстановленный в правах капитан стоял в своей старой квартире, окруженный лугом поющих илано.

– Тихо, – остановил он своих любимцев.

Памир был все так же высок, широк в плечах и груди, но дышал сейчас, как загнанный бегун, перехватывая воздух после каждого слова.

– Но вы мертвы, – выдавил он. – Трагическая неудача, как говорили.

– Но как ты? – не выдержала Уошен.

– Была всеобщая амнистия… – раздраженно пожал плечами Памир.

– Мне неинтересна твоя история, – оборвала Миоцен.– Послушай, ты… Объясни же. То есть это мы тебе объясним, что произошло!

Но луг под ногами у Памира вдруг начал бледнеть, и его красивое лицо исчезло с экрана.

– Что случилось?

В будке опять стало темно, и вопрос Миоцен повис в этой темноте.

Уошен смотрела на Вице-премьера и ощущала, что желудок ее сводит от голода. Дверь будки оказалась наглухо закрытой. Применив систему механической безопасности, а потом и собственные плечи, женщины все-таки вырвались наружу и, не сговариваясь, бросились прочь из зала ожидания.

На выходе прямо перед ними возникла знакомая фигура, спокойно и методично наводившая на дежурного робота свой солдатский лазер.

Но и это был робот в белой, как кость, робе, и ничего больше. Правда, если бы он был одет в зеркальную форму с эполетами на плечах, владел соответствующим голосом, словарем и манерами, его было бы трудно отличить от самого Премьера.

Мозги робота уже плавали в луже у двери, кипя и плавясь, а в нос Уошен ударил резкий кислотный запах. Она закашлялась.

Миоцен тоже.

Тогда робот в белой робе тоже как-то странно прокашлялся. Капитаны одновременно обернулись и увидели перед собой мертвеца, глядевшего прямо на них. На нем была одежда туриста и простейшая маска, и… Уошен не видела этого мертвеца уже столетия. Но то, как он стоял, как вздрагивали его плечи от сдерживаемого смеха, как прямо в сердце ударяла улыбка веселых серых глаз… снимало все сомнения.

– Дью! – прошептала Уошен.

Ее любовник и отец ее сына поднял маленький кинетический станнер.

Уошен побежала слишком поздно и слишком медленно.

Потом она очутилась неизвестно где со сломанной шеей, лицо Дью закрывало собой все небо, серое, как и его глаза, которые смеялись все время, пока он произносил какие-то совершенно непонятные слова.

Глава двадцать шестая

Уошен прикрыла глаза, и тогда к ней возвратился слух.

– Как ты нашел Медулла оссиум? – раздался чей-то голос.

Это был голос Миоцен.

– Вспомните брифинг перед началом миссии, – заметил Дью. – Ведь слухи о столкновении начались еще на ранней стадии космического путешествия. Была собрана некая любопытная информация. Но нашлись более простые объяснения, и ваша дорогая Премьер упустила идею о полом ядре. Информация только и ждала, чтобы я ее подхватил. Если вы помните, я ведь начинал просто богатым пассажиром. Имея и время, и возможности, я мог позволить себе пренебречь оригинальностью и даже сумасбродностью этой идеи.

– И как давно это произошло?

– Когда я нашел Медулла оссиум? Вскоре после начала вояжа.

– И вы открыли эти туннели?

– Не лично, конечно. Но у меня было налажено производство дронов, и они копали в мою, так сказать, пользу, воспроизводили сами себя и так постепенно добрались до ядра. За ними вниз последовал и я. – Раздался смех, и установилось задумчивое молчание. – Я назвал его Медулла оссиум. Это был мой мир, я хотел изучать его, и я действительно наблюдал за ним боле двадцати тысячелетий. Когда я разгадал его циклы, то нанял Корабль, который мог проходить через удерживающие планету силовые поля в то время, когда они ослаблены и тонки. Я попал туда и первым ступил на железо. Задолго до того, как это сделали вы, мадам Миоцен.

Уошен снова открыла глаза, стараясь сфокусировать их.

– Мадам, – снова запел Дью. – Я прожил на этой замечательной планете вдвое больше, чем вы. И в отличие от вас, я все знал, у меня были роботы в качестве помощников, словом, все, что может позволить себе богатый человек в качестве авантюрного приключения.

То, что казалось Уошен серым небом, оказалось вдруг серым потолком, ровным и бесконечным. Медленно, очень медленно Уошен начинала понимать, что она снова находится внутри обиталища пиявок – в их двухмерной пустоте или бог еще знает в чем. С трудом повернув голову, она увидела лицо Дью и его тело в нимбе рассеянного серого света. В руке его по-прежнему было кинетическое оружие.

– В отличие от вас я не выдумывал цивилизацию заново.

Миоцен стояла рядом с Уошен, ее усталое лицо оставалось напряженным, но широко раскрытые глаза не упускали ничего вокруг.

– Как ты? – спросила она, бросив взгляд вниз.

– Ужасно, – призналась Уошен, но голос ее был сух и чист, гортань и спинной хребет восстановились. Она чувствовала себя уже достаточно хорошо, чтобы видеть теперь все вокруг. Вздохнув, она приподнялась и села.

Еще один глоток воздуха позволил ей спросить:

– Как долго уже мы здесь?

– Пару секунд, – ответил Дью.

– Ты нес меня?

– Это сделал мой помощник.

Рядом стояла фальшивый Премьер, ее белые волосы задевали низкий потолок по мере того, как она разворачивалась туда-сюда, следя за всем. Мертвое выражение застыло в ее стеклянных глазах, а к одной из толстых рук был прикреплен украшенный изумрудами и тиковым деревом лазер.

А вокруг далеко, насколько могла видеть Уошен, уходили в ничто или в бесконечность серые плоскости.

Она повернула зажившую шею. За ней была стена обиталища и его длинное окно, а по полу разбросаны старые подушки. И уже зная ответ, она все-таки спросила Дью:

– Но почему здесь?

– Я и сам бы хотел это себе объяснить, – рассмеялся он. – Но здесь такое уединенное место, а к тому же – как-то символично.

И вернулись былые воспоминания. Уошен увидела себя стоящей перед этим же окном и разглядывающей капитанов, пока Миоцен громко говорит об амбициях и об их сладком опьяняющем запахе.

– Кто знает, что ты жив? – тихо, но сердито уточнила Миоцен.

– Кроме вас двоих, никто.

Уошен смотрела на этого человека и пыталась понять, за что же она когда-то его любила.

– Бродяги видели, как ты умер, – сказала Вице-премьер.

– Они видели мое тело, поглощенное расплавленным железом. Или им так показалось. – Он хвастливо рассмеялся.– Когда я попал на Медулла оссиум в первый раз, то привез с собой огромные запасы всяческого сырья и аппаратуры. Все это я спрятал в гиперфибровые сосуды, которые пустил плавать в расплавленном железе. Когда они были мне нужны, они всплывали. И потому, когда мне потребовалось исчезнуть, я смог просто жить в одном из них. Под поверхностью.

Миоцен смотрела на Дью не отрываясь, и когда Уошен мельком глянула на нее, то заметила, что в ее ореховых глазах, за их непроницаемостью и напряженностью все же скрывается какая-то жалкая надежда.

– Амбиции, – сказала Уошен.

– Что? – переспросил он.

– Вот что это такое. Я не права?

Дью покачал головой, глядя на них с сожалением, как на убогих.

– Капитаны не понимают, что такое амбиции. Я имею в виду настоящую амбицию. Очередной ранг и жалкие почести – вот все, на что они способны. Они даже не представляют себе иных возможностей.

– Каких возможностей? – насторожилась Миоцен.

– Корабля, – тихо сказала Уошен, сказала тихо, но уверенно.

Дью на этот раз промолчал.

На неверных ногах Уошен попыталась встать, колени все еще подгибались, и дышать было трудновато. Миоцен подала ей руку, рванула вверх, и обе женщины оказались на мгновение тесно сплетенными, как танцовщицы, пытающиеся удержать равновесие.

– Дью нужен весь Корабль, – пробормотала Уошен. – Он собрал всех самых талантливых капитанов, он уверил их, что они заперты на Медулле, когда случилось Событие. Он знал, что мы окажемся там отрезанными от мира, как на необитаемом острове. Он предвидел, что мы будем вынуждены создавать заново цивилизацию, чтобы выбраться оттуда. И с тех пор все плясали под его дудку.

– Бродяги! – прохрипела Миоцен. – Ты создал их, Дью?

– Естественно, – широко улыбаясь, признался он.

– Нацию фанатиков, готовых к священной войне? – Уошен взглянула на Миоцен. – С твоим сыном во главе?

Все тело Миоцен напряглось, и она выпустила Уошен из объятий.

– Ты забил ему голову этими дикими баснями? – проговорила она, вперяя глаза в бесконечность. – И все ты, и везде ты, да?

– Но ведь, если говорить честно, хорошенько подумав, разве вам до сих пор не стыдно за то, что вы попытались убрать его со своего пути?

Наступила душная и одновременно ледяная тишина.

Уошен нашла в себе силы сделать шаг и обеими руками стала разминать новые кости и мышцы на шеи. Миоцен молчала.

– А Строители? Что они? Они тоже были? И сражались с Унылыми?

Дью снова заулыбался.

– Да откуда, черт побери, мне знать!?

– А артефакты? – начала Миоцен.

– Возраст шесть тысяч лет! – опять похвастался Дью. – Спроектированы и выполнены одним из наших пассажиров… из чужих. Творческая душа; он верил, что создает загадку, предназначенную для промышленного производства…

– Ложь, везде только ложь… – прошептала Уошен. Дью через плечо посмотрел на фальшивого Премьера,

потом снова на женщин, и улыбка его несколько потускнела.

– Отличная голография, а? Ну, битва Унылых со Строителями? Это началось как сон. Я был тогда единственным человеком на Медулле и увидел это сражение во сне. Этакая борьба Добра со Злом. А почему бы и нет? – подумал я. Простая вера может стать опьяняющей для грядущих детей.

– Так почему же ты предпочел умереть? – не выдержала Уошен.

– Смерть предполагает свободу. – И прошлый мальчик снова мелькнул в его улыбке. – Будучи душой, не связанной никаким телом, я могу увидеть гораздо больше. Перестав существовать, я могу представиться кем угодно и гулять там, где захочу. И спать, где заблагорассудится. И делать детей с тысячами женщин, включая и некоторых Преданных.

Молчание.

И шепот, почти неслышный, как дуновение ветра.

– Мы все расскажем Премьеру, – неожиданно подступила к нему Миоцен.

– Она все знает, – подхватила Уошен. – Мы уже сказали…

– Ничего она не знает, – фыркнул Дью. – Я слышал, что вы ей сказали.

– А ты уверен? – уточнила Уошен.

– Абсолютно.

– Но сейчас она знает, что мы на станции, – пригрозила Миоцен. – И охотится за нами. Со всей своей энергией.

– Она занимается этой охотой вот уже больше четырех тысячелетий, – продолжал улыбаться Дью. Он почти пританцовывал и с намеком на особую откровенность добавил: – И все-таки определенным образом вы меня удивили, Миоцен. Ах, дорогая! Я знал, что вы строите этот Корабль в виде пушечного ядра, но не думал, что рискнете им воспользоваться так быстро. Если б я знал, что это произойдет сегодня, я непременно приготовил бы какое-нибудь происшествие, которое оставило бы вас на Медулле еще надолго.– Он пожал плечами. – Я совсем не намеревался гоняться за вами. А пришлось. Ха-ха.

И снова молчание.

– Но Премьер не нашла нас. Пока не нашла. А ведь это только начало. Кто-нибудь когда-нибудь все равно забредет сюда случайно, и кто знает, что обнаружит…

– Откровенно говоря, тут ничего не добавишь. Благодарю. – Дью перебросил оружие из руки в руку и воскликнул: – Из-за вас мне придется перекрыть туннели вниз. И возможно, оставить их в таком состоянии навеки. А серия из нескольких залпов антивеществом сотрет любые следы их существования. И даже если Премьер доберется до правды, что сомнительно, чтобы докопаться до Медулла оссиум снова, потребуются века.

– И снова с тобой, якобы оказавшимся в той же ловушке? – горько уточнила Уошен.

– Зачем снова играть в одну и ту же игру? Ведь лучше править в одной империи, чем служить в другой, а?

Раздался короткий мягкий скрип.

Фальшивый Премьер прекратила свое движение, глаза ее вперились в центр обиталища, словно что-то увидели, и аппарат повторил свой странный звук. На этот раз громче и более целенаправленно.

Если бы это было эхо, его было бы невозможно услышать.

– Что такое? – раздраженно обернулся Дью. И медленно направился к роботу, спрашивая: – Что-то не так?

– Движение, – голосом Премьера ответил робот.

– У входа?

– По той линии.

– А сейчас?

– Ничего.

– Следи, – распорядился он, снова вернулся к собеседницам и обратился к Миоцен: – Но вы сделали и еще одну удивительную вещь. Не догадываетесь? Вы одурачили меня еще раз. Ну, вспоминайте же, дорогая!

– Я построила не одну спасательную лодку, – призналась, наконец, Вице-премьер.– Их две. И обе годны к употреблению.

– Вот.как,– голос его стал низким и недовольным. – Значит, за вами последовали еще пара капитанов. Это так?

Он обернулся к фальшивому Премьеру.

– Стреляй! – раздался приказ.

– Нет! – остановила его Миоцен и, шагнув к нему вплотную, подняла руки. – Я не приглашала больше никаких капитанов. И, поверь мне, открывать по ним огонь нет необходимости.

Фальшивый Премьер целился во что-то, слишком далекое для человеческого глаза.

– Подожди,– проворчал Дью.

Выражение его лица внезапно снова изменилось, он был уже не рассержен, а всего лишь слегка недоволен. Пальцы его легли на затвор, и он снова потребовал:

– Так кто же? Говорите.

– Мой сын, – выдавила Миоцен.

Премьер застыла как статуя, ожидая дальнейших приказаний.

– Тилл, – прошептала Миоцен. – Я наделась, что он окажется достаточно любопытным. Через его шпионов я передала письмо. Доблестному был отдан приказ привести Тилла на мост. Я оставила ему коды для второго судна. Я просто хотела дать ему шанс увидеть Великий Корабль собственными глазами.

– Хорошо, – решительно ответил Дью, посмотрел вдаль и после нескольких мгновений тяжелых раздумий сказал своему роботу: – Убей их.

Лазер издал пронзительный острый звук.

Миоцен рванулась, визжа, пытаясь добраться до Дью, но он развернулся и спокойно выстрелил ей в грудь. Мощный взрыв взломал плоть, вывернул кости и отчаянно колотившееся сердце, затем, издав влажный хлюпающий звук, умолк.

Она рухнула в алую кровавую лужу.

Готовый защитить своего хозяина, робот повернулся, как ему предписывала программа, и Уошен знала, что обречена. Она инстинктивно нырнула вниз, видя, как дуло лазера снова находит ее, прицеливается и готово превратить ее плоть и кровь в аморфный безжизненный газ. Но когда раздался новый выстрел, случилась осечка. Или промах. Она почувствовала, как луч пронесся над ее головой, и с изумлением увидела, что Премьер лупит и лупит, целясь в никуда, а золотистое лицо становится все ярче, словно поглощает неиспользованную энергию выстрелов.

Потом тихо, с какой-то жутковатой грацией лицо сморщилось в клейкую массу.

Лазер упал и откатился в сторону, снова выстрелил сам по себе, пробив дыру в стене позади Уошен, стоявшую неподвижно до тех пор, пока пустое тело не превратилось в густую жидкость, а роба, сгорев, не прожгла еще одну дыру в сером полу.

Дью закричал и дважды выстрелил не глядя.

Уошен бросилась на него сзади.

Они сцепились, и она ударила его прямо в незащищенное горло, что на какие-то жалкие мгновения дало ей надежду на победу. Но тело ее еще не восстановилось полностью, у нее была тысяча слабых мест, и Дью, опрокинув ее навзничь, ударил. И не успела она прийти в себя, как он направил оружие прямо в ее потную, вздымавшуюся грудь.

– Но Тилл уже услышал тебя, – прохрипела она. – При такой акустике…

– Ну, – усмехнулся он.

– Он все знает, все…

Дью снова ударил ее, распластывая по полу.

– Ну и что это меняет? Да ничего не меняет! – взревел он и выстрелил два раза подряд.

Как из запредельного далека, Уошен услышала его голос: – У меня миллион сыновей! – и снова глухой, уже почти не слышимый ею выстрел, проделавший очередную дыру в ее теле, и без того вполне готовом превратиться в ничто.

– Дерьмо, – прошептала Уошен залитым кровью ртом. Дью снова прицелился, на этот раз прямо в голову.

Уошен прикрыла глаза, глядя на него с каким-то безразличием и даже нетерпением, думая только о том, что почему-то все произошло совсем не так, как должно было.

Все произошло неправильно.

Но тут за Дью показалась чья-то бегущая фигура с до боли знакомыми руками и ногами, знакомое лицо быстро приближалось из серой пустоты, в руке сверкал лазер.

Но это был совсем не тот, кого она ожидала увидеть – вместо Тилла перед ней оказался ее собственый сын.

– Отец! – позвал Локи.

Изумленный Дью обернулся. И тогда Локи стал разряжать в это подвижное тело всю энергию своего лазера, и старая метафора тела, готового закипеть, воплотилась воочию.

В одно мгновение Дью превратился в пар. Исчез.

И только тогда Локи шагнул к Уошен, и лицо его исказилось состраданием и страхом.

– Мама, – прошептал он и выронил лазер. Но она уже не слышала. Его слова заглушало нечто более громкое, приближавшееся с каждой секундой. Потом пришло ощущение движения, настолько неожиданное, что ему было невозможно сопротивляться, и Уошен почувствовала, что ее втягивает в какую-то узкую дыру, что ее истерзанное тело вытягивается, замерзает и падает в бездонную черноту, а тоненький голос внутри все шепчет:

– Не так.

– Не сейчас.

– Нет.

Глава двадцать седьмая

Пронзительно свистел ветер, и где-то поблизости мучительно выл одинокий человек.

Миоцен открыла глаза и обнаружила, что каким-то таинственным образом сидит прямо, с открытой грудью, в залитой кровью, усыпанной осколками костей и кусками мертвого сердца разодранной форме. Дью и фальшивый Премьер куда-то исчезли. Но к ней бежал кто-то другой, и ветер свистел вокруг него…. Это явно был Бродяга, полуобнаженный и босиком, кричавший тоскливо и отчаянно:

– Мама! Нет! Нет!

Был ли это ее сын?

Миоцен не могла увидеть его лица, но все же попыталась схватить его за ногу и тут же, потеряв равновесие, упала на бок, а Бродяга перешагнул через ее беспомощное тело и снова закричал «Нет! Нет!» И в голосе его звучала та же скорбь потери, которая душила сейчас и Миоцен.

На мгновение, а может быть, навек старая женщина прикрыла глаза.

Ветер стих до нежного шепотка. Обиталище заделывало свои раны, и она поняла, что ее ничтожное тело, его останки пойманы им. Кричавший человек стоял где-то неподалеку, но теперь он уже не кричал, а рыдал.

– Мне надо было двигаться быстрей… быстрей…. бить раньше… – жаловался кому-то страдающий голос. – Но он мой отец, и рука моя застыла, – вдруг с отвращением признался он.

– Но, Локи,– заметил другой голос, – разве ты не догадался, что он приходился отцом и мне.

И Миоцен узнала этот второй голос.

– А был ли? Откуда ты знаешь? – снова зарыдав, спросил Локи.

Вице-премьер снова заставила себя открыть глаза. Над ней на коленях стоял ее сын, глядя глаза в глаза, и его симпатичное узкое лицо улыбалось.

– Я прав, мама? Мой отец именно Дью?

А ведь это была одна из наиболее тщательно скрываемых ею тайн. Среди всего банка спермы она выбрала донора с талантами, но не имеющего большого веса и положения. Отца, который никогда не сможет претендовать ни на что и оставит ее в роли единственного родителя…

Миоцен кивнула.

Плач прекратился.

– Как давно… ты знаешь? – едва шевеля окровавленным языком, просипела она.

– Я всегда это знал, – рассмеялся Тилл.

Над головой у нее оказался Локи, шокированный этим признанием, пожалуй, не меньше Миоцен.

– Так мы братья, и ты всегда это знал! – пробормотал он, заново оценивая ситуацию. – А что еще ты знал? – спокойно и бесстрашно поинтересовался он.

Миоцен сплюнула кровь.

– Это все Дью. Везде и всегда.

Глаза ее сына стали на миг холодными и узкими.

– Ведь ты и это знал, да? – прошептал Локи, подходя ближе и не отрываая глаз от Тилла. – Я видел тебя. Когда Дью тут во всем признавался, я следил за твоим лицом. Ты все знал, давно уже все знал про этот обман!

Тилл посмотрел на мать с выражением, напоминающим любовь.

Потом на единокровного брата и сказал спокойным, почти равнодушным голосом:

– Наш отец был простым агентом. Средством. Способом. Великим орудием Строителей. Но теперь его работа закончена, и ты сделал именно то, что требовалось. И ничего не изменилось. Ты слышишь меня, Локи? Ты должен был убить его или же он уничтожил бы того, в ком сосредоточились все великие, все славные надежды Строителей…

Локи посмотрел на новые затянувшиеся стены и потолок обиталища, и по лицу его снова поползли слезы.

– Мама, – решительно произнес Тилл.

– Я была не права, – прошептала потрясенная женщина. – Не права и глупа.

– Но ведь это было в прошлом.

– Я виновата. Ты даже не знаешь, как я виновата!

Тилл промолчал.

– Прости меня. Прости, если сможешь, – еле слышно прошептала Миоцен.

И она прочла ответ на его лице, которое на мгновение тронула теплая улыбка. Потом он обратился к Локи:

– Наше присутствие необходимо скрыть. И чем надежней, тем лучше. Тогда мы сможем использовать этот забавный аппарат Дью для возвращения на Медуллу – и тогда мы закроем туннель, как собирался это сделать он.

– А что будет с моей матерью? – тихо спросил Локи.

– Пусть она спит. Сейчас это единственное, что мы можем сделать.

Локи вытер слезы, и в движениях его появилась уверенность человека, который знает, что делает и что ждет его впереди.

«А ведь у них действительно могут быть замечательные последователи», – неожиданно пришло в голову Миоцен и, закашлявшись, она предложила:

– Вы можете выбраться наверх… и осмотреть Корабль сами. Но только быстро.

– А что ты увидела там на этот раз?

При этих словах почти забытый гнев Миоцен закипел в ней с новой силой. Этот гнев даже помог ей кое-как снова сесть и дрожащей рукой схватить кусок мертвой сердечной мышцы. Безжалостно терзая ее, она зло проговорила:

– Премьер – идиотка, недостойная своего места! Это очевидно… очевидно!

Тилл кивнул на это со знанием дела.

– А что ты намерена мне дать в обмен на мое прощение? – вдруг огорошил ее Тилл.

– Все, что хочешь. Только скажи мне, что…

Но ее сын задумчиво покачал головой и печальным суровым голосом обратился к брату:

– Твой лазер. – И, держа оружие обеими руками, тихо сказал матери: – Ты не права. Опять не права. Разве ты не видишь? Я никогда не хотел, чтобы ты стала моей последовательницей.

– Не хотел? – вскрикнула она.

– Нет. Это не моя судьба. И не твоя.

И тогда она поняла – поняла все внезапно и до конца – и глаза ее дико распахнулись.

Тилл навел лазер на изуродованное тело, вспыхнул бело-синий свет, и сын разрушил все, кроме ее старого мозга, некоторого количества кости и волос, достаточных для того, чтобы сделать себе вполне пристойную рукоять.