Текст книги "Бестиарий"

Автор книги: Роберт Маселло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Но сравнивать было не с кем, ведь Джо был их первенцем.

– Ты когда-нибудь спишь или нет? – нежно прошептал Картер.

Джо весело задрыгал ножками, давая понять, что хочет на руки.

Картер наклонился, поднял его.

– Как прошел день, сынок? – спросил он, словно младенец мог ответить. – Наверное, шалил и веселился с Робин, верно?

Малыш сосредоточенно изучал его физиономию.

– Небось думаешь, что твой папа красавчик, да? Погоди, скоро покажу тебе свою коллекцию маек с динозаврами.

Он подбросил и поймал сына. На Джо была белая хлопчатобумажная пижама в мелких красных петушках.

Картер понес малыша вниз, в кухню, усадил на высокий стульчик, доел остатки китайской трапезы. Сна по-прежнему ни в одном глазу. Может, короткая прогулка и сигара помогут?

Бет запрещала Картеру курить в доме, хотя к самому факту курения относилась лояльно. А начал он совсем недавно: Гандерсон сунул ему в карман чудесную кубинскую сигару, когда Картер сообщил о находке в колодце № 91.

– Хочешь погуляем? – спросил Картер Джо, в этот момент пустившего пузырь изо рта. – Что ж, принимается за знак согласия.

В другом месте он еще два раза подумал бы, прежде чем выходить на ночную прогулку с малышом и сигарой. Где угодно, но только не в Саммит-Вью – здесь-то кто его увидит? Даже днем на улицах ни души. А уж в этот поздний час, жаркой душной ночью – тем более.

Они вышли на Виа Виста, последнюю улицу в поселке, упирающуюся в склон горы. Довольно широкая и извилистая, она была слабо освещена – фонарные столбы стояли далеко друг от друга. Один из соседей как-то сказал им, что на собрании ассоциации домовладельцев было решено оставить улицу именно в таком виде. Хотели сохранить ощущение проживания за городом, и до определенной степени им это удалось. Несмотря на то что федеральная автотрасса 405 находилась отсюда всего в нескольких минутах езды, здесь царили тьма и тишина, в воздухе пахло засохшим кустарником из каньона. Еще одно обстоятельство, которое Картер находил удивительным.

Да, они жили теперь в Лос-Анджелесе, слышали шум движения, ощущали запах выхлопных газов, но здесь неким чудесным образом природа тесно переплеталась с тканью городской жизни. В Нью-Йорке был Центральный парк, сады и скверы, а здесь, в Лос-Анджелесе, куда ни пойдешь, видишь горы и каньоны, пляжи и овраги. Глянешь влево – там теннисный корт, в Саммит-Вью их было несколько, но стоит устремить взгляд за проволочную изгородь, и перед тобой простирается луг, а за ним долина, густо поросшая лесом. Теперь в свете луны Картер видел лишь глубокую темную расселину да смутные очертания отвесного склона Санта-Моники вдали. Единственным признаком цивилизации были высоковольтные линии электропередач, их башни вздымались над верхушками деревьев. На каждой то зажигался, то гас маленький красный маячок.

Картер шел медленно, стараясь не дымить на ребенка. Джо прислонился головкой к плечу отца, и Картер был готов поклясться, что глаза малыша по-прежнему открыты. Интересно, о чем думают такие маленькие дети? Могут ли они вообще думать? Без достаточно развитой коры головного мозга это в принципе невозможно, вернее, неясно, как это может у них происходить, способны ли они запоминать. Когда он, отец, сможет рассказать сыну о человеке, в честь которого ему дали имя? О Джузеппе (или Джо) Руссо, близком друге и сподвижнике Картера. Так звали итальянского палеонтолога, который помог ему сделать величайшее открытие и поплатился за это жизнью.

Картер еще раз затянулся сигарой и оглядел окна соседних домов. Свет горел только при въездах в гаражи. Живет кто-нибудь в этих домах? Непонятно.

Джо шевельнулся, потом снова затих.

Понимает ли его сын, какой он замечательный ребенок? Что уже одно его появление на свет есть чудо? Врачи говорили Картеру, что он никогда не сможет иметь детей, что перенесенная в детстве болезнь сделала его бесплодным. А потом вдруг, несмотря ни на что, Бет забеременела. Картер помнил, с каким изумлением взирал на него врач в клинике.

Виа Виста кончилась, резко оборвавшись к югу от дома, и перед ним стеной поднимался поросший кустарником холм. Картер развернулся и зашагал назад, причем шел теперь не по тротуару, а прямо посреди проезжей части. Вряд ли ему встретятся машины. Он оглядел широкую извилистую дорогу и вдруг заметил какое-то движение. Сперва ему показалось, что это просто тень.

Но она двинулась снова, и Картер понял: это не тень. С того места, где он стоял, было видно животное, похожее на собаку средних размеров, возможно колли. Первое, что пришло в голову: это бродячий пес, о котором рассказывала Бет. Он вышел со стороны каньона, очевидно, там, в кустах, и обитал.

Картер продолжал шагать по дороге, вьетнамки звучно шлепали по асфальту, сигара дымилась… Собака вдруг остановилась и посмотрела через улицу прямо на него.

И он увидел, что никакая это не собака: слишком узкая морда, пушистый хвост отходит от тела палкой. Это был койот, первый, которого довелось увидеть Картеру со времени полевых работ в Юте, он стоял прямо посреди улицы.

Потом он увидел, что койот не один. Еще несколько безмолвных теней отделились от темного склона холма. Они бежали, словно стлались по земле, на кончиках лап – отличительная манера передвижения этого вида.

Картер остановился, крепко прижав к себе Джо.

Один из стаи двинулся наперерез – прямо к лужайке перед домом Картера.

Миска с водой! Они пришли попить…

Как-то раз в Юте ученый видел, как койот перемахнул через ограду высотой в восемь футов, чтобы добраться до овец в загоне. Видел, как этот зверь одним движением свалил овечку, ухватив ее за горло.

Картер быстро огляделся по сторонам. Ближайший дом слева был погружен во тьму, к тому же изгородь перед ним низкая, искать за ней защиты бессмысленно.

Справа находился теннисный корт, обнесенный высоченной изгородью из металлической сетки – через такую не перемахнуть даже самому прыгучему койоту.

Картер с по-прежнему дымящейся сигарой в зубах медленно двинулся к корту.

Первый койот, не сдвинувшись с места, наблюдал за ним. Обычно они трусливы и, завидев человека, тут же пускаются наутек. Но эти, очевидно, ассимилировались или же просто обнаглели. Засуха и жажда заставляют их искать новые способы выживания.

Картер осторожно ступил на тротуар и двинулся к теннисному корту, не сводя со зверя глаз, койот-наблюдатель сделал шаг в том же направлении. Ученый знал: койоты упрямы и настойчивы, они могут часами преследовать жертву, пока бедная жертва не обессилит и не сдастся, и тогда на нее набрасывается вся стая.

Картер протянул руку к воротам теннисного корта, нащупал задвижку. Подергал, но она почему-то не поддавалась.

Попробовал снова и на секунду отвернулся от койота. Вокруг ручки была обмотана цепь, на ней висел замок. По ночам корт держали запертым, чтобы какие-нибудь запоздалые игроки не мешали соседям спать.

Койот, забежавший к ним на лужайку, появился снова, он трусил по дороге и облизывался. За ним показались еще двое, они тоже учуяли, а потом и увидели Картера. Звери образовали полукруг и стали надвигаться на него. Очень медленно. Картера они боялись, но не могли устоять, почуяв запах младенца. Хвосты, заметил он, теперь горизонтально отходили от туловища – верный признак агрессии.

Можно, конечно, попробовать бежать, но к входной двери ему не успеть, догонят. Мало того, вид ударившегося в бегство человека может спровоцировать их на нападение.

Он оглядел улицу в надежде увидеть патрульную машину. Ее не было.

«Страх – твой друг, – внезапно вспомнил Картер. – Учись у него».

Но как? Чему учиться?..

Огонь. Огонь тоже твой друг. И враг койотов.

Он лихорадочно озирался по сторонам. Кустарник каньона с засохшими тонкими веточками находился всего в нескольких футах. Картер подошел поближе, сильно затягиваясь сигарой. Кончик ее осветился красным в полутьме, Картер поднес сигару к засохшему скрученному листку. Листик тотчас вспыхнул, язычок пламени перекинулся на ветку.

Картер наклонился и резким движением оторвал запылавшую ярким огнем ветку. Гореть она будет недолго, так что медлить нельзя.

Держа перед собой пылающую ветвь, он размахивал ею, гоня дым в сторону стаи, и двинулся прямо на койотов. Но звери даже с места не тронулись. Картер подошел ближе к самому крупному из них, приняв его за вожака. Вид у хищника был грозный – с впалых боков свисают клочья серой шерсти, глаза горят, острые уши торчком. Зажатая в руке ветка трещала и сыпала искрами, но Картер видел: пламя подбирается уже к кончикам пальцев, еще несколько секунд – и ее не удержать.

Джо повернул головку и смотрел на койотов. Он, судя по всему, ничуть не испугался, просто не понимал, что происходит.

Серый вожак ощерился, показав острые клыки, и издал тихий рык. Остальные придвинулись к нему, их тела стлались низко, хвосты с черными кончиками горизонтально отходили от тела.

Язычок пламени опалил Картеру большой палец, он размахнулся и швырнул обугленную дымящуюся ветку прямо в вожака. Тот отпрянул.

Картер побежал к входной двери в свой дом. Он мчался, зажав Джо под мышкой, точно мяч во время игры в бейсбол, резиновые вьетнамки шлепали по асфальту.

Он прорвался через выстроившихся в линию койотов и продолжал бежать дальше. Не оборачиваясь, услышал, как один из койотов отделился от стаи и пустился вдогонку, за спиной – хриплое дыхание. Потом он почувствовал, как по ноге скользнула шерсть. Это койот настиг его и подпрыгнул, пытаясь вырвать младенца из рук.

Картер мчался дальше, не останавливаясь, один шлепанец слетел, затем и другой тоже. Двигаться сразу стало легче, но все равно он бежал недостаточно быстро. Второй койот нагнал и почти поравнялся с ним с другой стороны. Они всегда охотятся стаей.

Он успел добежать до ворот и ворвался на лужайку перед домом. Тут стоял «вольво» Бет, но Картер знал: машина заперта. За спиной послышался яростный рык, шею обдало жарким дыханием зверя. Что-то вдруг ударило его между лопатками, но он даже не обернулся. Слышал только злобный рык и возню – звери начали яростно рвать друг друга.

Картер подбежал к двери, распахнул ее, влетел в дом и захлопнул за собой пинком ноги. Снаружи доносились скребущие звуки, кто-то царапал дверь, и все это сопровождалось громким лаем и рычанием. Битва продолжалась, только теперь уже за дверью. Картер, по-прежнему прижимая к себе сына, подошел к окну – за стеклами мелькали клочья шерсти, ощеренные клыки. С чего это койоты передрались между собой?

Он стоял, тяжело дыша, и вдруг увидел: одно из дерущихся животных – собака. Желтая. Та самая, бродячая.

Три койота сдались и выбежали на улицу, серый вожак в самом разгаре схватки вдруг тоже сдался и, поджав хвост и скуля, бросился к воротам.

Желтый пес продолжал яростно лаять. Он стоял на крыльце, задом к двери, точно верный страж.

Один из койотов обернулся, взглянул на него с таким видом, точно хотел сказать: «Мы еще вернемся». А затем вся стая вместе со своим раненым вожаком затрусила к каньону и растворилась в темноте.

Пес же продолжал грозно лаять снова и снова, давая понять, кто вышел победителем.

Картер замер и не знал, что делать дальше.

В доме через улицу вспыхнул свет, Картер увидел это впервые за все время, что жил здесь.

На лестничной площадке второго этажа стояла встревоженная Бет.

– Что происходит? Картер, ты меня слышишь? Что случилось?

– Все в порядке, – ответил он. – С нами все в порядке.

И щелкнул выключателем – яркий электрический свет затопил лужайку перед домом.

Бет поспешно сбежала по ступенькам, запахивая синий шелковый халат.

– Ты с Джо? – изумленно спросила она.

– Возьми его, – ответил Картер, протягивая ей малыша.

Тот сохранял полную невозмутимость. «Наверняка, – подумал Картер, – Джо счел все это большим и увлекательным приключением».

Он подошел к двери. Желтый пес больше не лаял, лишь жалобно скулил.

Картер осторожно приоткрыл дверь и увидел на голове у собаки кровь. Пес поднял голову, заглянул ему прямо в глаза.

– Ну как ты, дружище? – спросил Картер.

Пес был полукровкой, но наполовину точно лабрадор. Собака выждала секунду, затем вильнула хвостом. Картер вышел, притворил за собой дверь и присел рядом на корточки.

– Ты спас мою задницу, – тихо произнес он. – Ты хоть это понимаешь, а, чемпион?

Пес вывалил язык и тяжело дышал, продолжая смотреть прямо ему в глаза. Ни ошейника, ни поводка; ему здорово досталось от койотов.

– Сомневаюсь, чтобы ты смог назвать мне свое имя, – пробормотал Картер и вытянул руку ладонью вниз.

Пес обнюхал руку и ждал.

– А как тебе Чемп? Вроде бы ничего имечко, а? Ты не возражаешь?

Пес, похоже, не возражал. Начал облизывать потные пальцы Картера.

Тот осторожно почесал собаку за ухом, там, где мех был особенно густой. Потом провел ладонью по спине. Рана на голове была глубокая, придется зашивать.

– Долгая нынче выдалась ночка, – заметил Картер, поднимаясь. – Может, зайдешь? Ты как, не против? – Он пошире распахнул дверь и ждал.

В прихожей стояла Бет с малышом на руках и смотрела на них с недоуменным видом. Собака нерешительно переступила порог, еще до конца не веря, что ее пустили.

– Знакомься, дорогая, – весело сказал Картер. – Это Чемп!

ГЛАВА 10

«Дорогой мистер аль-Калли!» Нет, так не пойдет.

«Мой дорогой мистер аль-Калли». Еще хуже, не дай бог, подумает, что Грир над ним издевается.

«Уважаемый сэр»… Черт! Это вообще ни в какие ворота.

Грир сидел перед монитором компьютера, с нижней губы свисала сигарета. Если не удается преодолеть вступительную часть, простое обращение, как же он собирается написать все письмо? Какими словами объяснит, что хотел сказать?

С тех самых пор, как Садовский сказал ему, что аль-Калли поселился в Лос-Анджелесе, Грир непрестанно соображал и прикидывал, какую пользу из этого можно извлечь, составлял различные планы и схемы. Он нутром чуял: тут можно срубить нешуточные бабки, только пока еще не знал, каким образом к этому делу нужно подступиться.

С одной стороны, можно начать с просьбы. Воззвать к совести: ведь он, капитан Грир, привел свой маленький отряд на опасную территорию исключительно с одной целью – исполнить задание аль-Калли. Во время исполнения этого сложного задания получил ранение и остался инвалидом на всю жизнь. Разумеется, это необходимо как-то компенсировать, дать вдобавок к пятидесяти тысячам долларов, которые Грир тогда получил на расходы, еще какую-то сумму. (Причем двадцать тысяч он должен был поделить между солдатами, которые пошли с ним, но поскольку Лопес не вернулся, Грир забрал его долю себе).

Но оправдается ли его расчет на щедрость и благородство аль-Калли? Грир подозревал, что нет, не той породы был этот тип, благородством от него и не пахло. Начать с того, что он был арабом, к тому же Грир был не знаком с ним лично. Все переговоры велись через Якоба. Уже тогда и ослу было понятно, что этот Якоб (большой спец по части артефактов) принадлежит к одной из спецслужб: Ми-1, Савак, МОССАД, выбирай что хочешь. Когда Грир добрался до лагеря, за ним тут же выслали самолет, чтобы доставить в военный госпиталь в Германии. Но прямо перед отправкой к нему явился Якоб и забрал загадочный сундук. У Грира не было шанса даже заглянуть в него.

Или же, размышлял далее Грир, откинувшись на спинку кресла и глубоко затягиваясь сигаретой (мать терпеть не могла, когда он курил в квартире, жаловалась, что у нее аллергия на табачный дым, но Грир не верил ей ни на грош), можно попробовать припугнуть. «Вот что, уважаемый мистер аль-Калли, я изъял вашу собственность, находившуюся на территории страны под контролем вооруженных сил США, и если вы не выдадите мне дополнительную сумму в размере…» Сколько же просить? Грир призадумался. Сто тысяч долларов? Пятьсот? Может, даже миллион? Знать бы, что находилось в том сундуке. Ну а дальше? «…Тогда я буду вынужден доложить о вас…» Кому? Иммиграционным властям? Госдепу? Городскому совету города Лос-Анджелеса?

Черт побери! Грир не представлял, чем можно пригрозить такому, как аль-Калли. У этих людей весь мир в кармане, власти пляшут под их дудку. Что, если он сам спустит на Грира всех собак? Ведь то задание не было санкционировано армейским командованием. Еще, чего доброго, начнется расследование, связанное с загадочным исчезновением Лопеса. Ведь официально считалось, что тот ушел в самоволку, а потом, когда не вернулся в часть, был зарегистрирован погибшим во время боевых действий. В свое время Грир очень постарался, чтобы покойному присвоили именно этот почетный статус, ведь тогда вдова его будет получать за мужа пенсию до конца жизни. Он очень гордился этим своим поступком: сделал доброе дело для семьи одного из сослуживцев.

Экран компьютера погас, ожидая, когда он наконец соберется с мыслями. Но вместо того, чтобы вернуться к письму, Грир зашел в Интернет. Посетил пару любимых порносайтов, потом вдруг решил прогуляться. Это поможет прояснить мысли. Даром, что ли, все писатели в один голос твердят, что лучшие идеи приходили к ним в голову из ниоткуда, когда они меньше всего об этом думали?

– Дерек, я же просила тебя не делать этого! – раздался из-за двери голос матери.

– Не делать чего? – откликнулся он и замахал ладонью, отгоняя дым к окну.

– Я чувствую запах! Ты же прекрасно знаешь – у меня аллергия!

Он затушил сигарету и поднялся. В любом случае, выходить придется, в Уэствуде у него назначено свидание со своим физиотерапевтом.

Он долго не решался, и до последнего сеанса терапии просто духу не хватало пригласить ее. По лицу Индиры не было понятно, обрадовалась ли она предложению встретиться или согласилась просто из вежливости. Сказала лишь, что будет ждать его в «Калифорния пицца китчен». В этом заведении он никогда не бывал, Грира куда как больше привлекали пивные типа «Карл Джуниор». Но он не ходил на свидания уже целую вечность. Так что, кто его знает, может, теперь принято встречаться именно в таких местах.

Добравшись до Уэствуда, Грир покружил до тех пор, пока не освободилось место у тротуара, он не собирался платить бешеные деньги за парковку. Так что ко времени, когда добрался до ресторана, Индира уже ждала его у дверей. Впервые он увидел ее без привычного белого халата. Она пришла в черных брюках и полосатой блузке, бедра у нее оказались куда шире, чем он ожидал, – белый халат оказался прекрасным камуфляжем. Но в целом женщина выглядела очень даже ничего. Грир направился к ней нарочито медленно, чтобы скрыть хромоту.

– Выглядишь зажигающе, – заметил он.

Индира заметно смутилась, дотронулась до щеки, проверить, не вспотела ли.

– Ну уж… вы скажете.

– Да нет, правда. Очень… сексуально.

– О, спасибо, – ответила она, и Гриру показалось, судя по голосу, что его комплимент не прошел.

Может быть, не стоит говорить ей такие вещи?

– Ну что, зайдем? – спросил он и распахнул перед ней дверь.

Индира вошла, он окинул ее зад оценивающим взглядом. Великоват, но его устраивает.

Они заняли ближайший к двери столик. Подошел официант и принял заказ – пиво для Грира, белое вино с водой для Индиры, – быстро отошел, давая им возможность поговорить спокойно. Но беседа почему-то не клеилась. Индира сидела молча, притворяясь, будто изучает меню, Грир судорожно искал тему для разговора. В клинике он не испытывал затруднений с этим. Впрочем, можно поговорить о том, что он видел вчера по телевизору, или же о последней игре клуба «Лейкерс», или же о том, как достала его мамаша. Он заговорил, а Индира лишь слушала и улыбалась, да еще время от времени кивала. Грир вовсе не был уверен, что ее это интересует и она готова слушать его дальше. Он выдохся и умолк.

– Припарковаться было сложно, – заметил он после паузы.

– Да, в Уэствуде с этим всегда проблемы, – кивнула Индира.

– А сама где припарковалась?

– Нигде. Я приехала на автобусе.

Так. Стало быть, физиотерапевты зарабатывают еще меньше, чем он думал.

– Здесь, в Л. А., очень удобное автобусное сообщение.

– Вот уж не знал, – буркнул он.

Официант принес напитки, и Грир тут же отпил глоток, а потом подумал: «Может, стоило чокнуться с ней?» Индире, похоже, было все равно.

Снова подошел официант, чтобы принять заказ, но Грир отослал его, сказав, что еще не успел посмотреть меню.

– Тайский салат здесь очень вкусный, – заметила Индира.

Грир твердо знал одно: салат – это последнее, что он себе закажет. В названии заведения есть слово «пицца», стало быть, здесь должны подавать пиццу или какие-нибудь жареные колбаски с сыром. Он покосился на соседний столик, там сидела молодая пара. Девушка ковыряла вилкой в куче зелени с брюссельской капустой, парень ел то, что, по всей видимости, здесь называлось пиццей, – тоненький блин, посыпанный сверху огрызками непонятно чего, причем ни намека на зеленый или красный перец не наблюдалось. Ел он этот блинчик ножом и вилкой.

Вернулся официант. Индира заказала салат, а Грир – сэндвич с жареным цыпленком, латуком и томатами. Вряд ли можно испортить сэндвич с цыпленком, даже здесь.

– Как ваша нога? – осведомилась Индира.

Этот вопрос огорчил Грира. Весь смысл сегодняшней встречи заключался в том, что у них свидание, и она не должна вести себя как врач-физиотерапевт на приеме, а он – как ее пациент.

– Хорошо, – ответил Грир и почти выпрямил больную ногу под столом.

– Домашние упражнения делаете?

– А как же!

Снова неловкое молчание. Индира оглядела зал ресторана, Грир проследил за направлением ее взгляда. Здесь было полно студентов из Лос-Анджелесского университета, многие столики заняты молодыми женщинами, которые смеялись и болтали. Грир знал: он ненамного старше их, но чувствовал – между ним и этими людьми лежит глубокая пропасть. Они все так чертовски веселы, счастливы и молоды и пусть не шибко богаты, но деньги для них явно не проблема. И выглядят, словно никогда в этой жизни не видели ничего плохого… Хоть Грир и понимал, что подобные мысли могут привести его прямиком на прием к психиатру, ему вдруг захотелось показать им нечто. Что-то такое, чего он насмотрелся «По дороге в ад» – так на войне называли шоссе от Багдада до главного аэропорта.

– Ну а вы чем занимались все это время? – спросила Индира и расправила салфетку на коленях.

– Да так, всем понемногу, – ответил Грир. – Накануне ходил на стрельбы.

Он немного рассказал ей о том, как стрелял по мишени, и о своем приятеле Садовском. А сам мысленно вернулся к письму, которое хотел написать. Чем бы прижать этого типа аль-Калли, заставить его раскошелиться? Нет, ему определенно нужен чей-то толковый совет, но по вполне очевидным причинам он не стал говорить об этом Индире. По крайней мере, не сейчас. Но возможно, если появится некий план, позже…

Они принялись за еду, и настроение у Грира немного улучшилось. Индира рассказала, что родилась и выросла в Бомбее, что ездит туда каждый год навестить бабушку и дедушку. Грир заказал еще два пива, и настроение еще улучшилось. Ветеран стал испытывать даже некоторую симпатию к заполонившим зал посетителям – возможно, раньше он судил их слишком строго. И вдруг какая-то курица на высоченных шпильках споткнулась о его раненую ногу.

– Прошу прощения, – сказала она, но как-то преувеличенно вежливо, словно давала понять, что ничуть не виновата.

Нога Грира судорожно дернулась. Он ударился коленом о край стола, отчего стало еще больнее, а в ступне возникло такое ощущение, точно острый каблук проделал в ней дырку.

Он промолчал, но по выражению его лица Индира сразу поняла, как ему больно.

– Вы в порядке? – с опаской спросила она.

– И нечего выставлять ноги в проход, – проворчала «курица». – Я могла упасть и разбиться.

– Если сию секунду не уберешься отсюда, – сказал Грир, не поднимая глаз, – убью, сучка поганая, ясно?

Женщина была потрясена. Один из ее приятелей, который тоже собирался уходить, взял ее под руку и сказал:

– Идем, Эмили… У мужика явно мозги набекрень, чего от него ждать.

– Ничего не набекрень! – выпалила Индира, гневно сверкая темными глазами. – Он ветеран армии США, и вы должны относиться к нему с уважением.

Женщина лишилась дара речи, все посетители дружно повернули к ним головы и наблюдали за происходящим.

– Вам следовало бы извиниться перед этим человеком, – добавила Индира. – А теперь уходите.

И они ушли. Один из парней обернулся и угрожающе посмотрел в их сторону, но Индира не сводила с него сверлящего взгляда, и он не выдержав, отвернулся.

Грир был поражен: эта женщина защищала его, точно львица-мать своих детенышей!

– Я в порядке, – сказал он столпившимся вокруг официантам. – Ничего страшного не произошло.

Индира опустила глаза и занялась салатом.

Представление было окончено. Публика дружно взялась за ножи и вилки.

Грир осторожно массировал ногу под столом до тех пор, пока не прошло ощущение, что через нее пропустили разряд электрического тока. Бог ты мой, он никогда не ожидал такого взрыва эмоций от Индиры, эта женщина, как ему казалось, всегда контролировала себя. Теперь, как выяснилось, под маской невозмутимости таилось пламя. Он видел это собственными глазами.

Она извинилась и вышла в дамскую комнату. Оставшись один, Грир сунул руку в карман и достал маленький пакетик из фольги с дозой оксиконтина. Их у него осталось всего два, надо будет поднапрячь Зеке из «Голубого рукава», чтобы раздобыл еще. Он быстро проглотил таблетки и запил пивом.

Вернулась Индира; Грир бросил на стол несколько купюр.

– Нет, мы так не договаривались. Я плачу за себя, – сказала Индира.

– Перестань, – возразил Грир. – Это меньшее, что я могу сделать для своего общественного защитника.

– Нет, вы не должны за меня платить, – настойчиво твердила она.

Но Грир поднялся из-за стола и направился к двери. Индире ничего не оставалось, как последовать за ним. На улице было оживленно: в «Бруин» и «Фокс», двух старых широкоэкранных кинотеатрах, шли новые фильмы, к кассам выстроились длинные очереди.

– Хочешь в кино? – спросил Грир, начиная ощущать отупляющее воздействие наркотиков.

– Нет, спасибо. Мне еще надо успеть на автобус.

– Какой еще автобус? – возразил Грир. – Я тебя довезу до самого дома.

Индира вновь стала возражать, но Грир развернулся и зашагал к машине. Оставалось лишь надеяться, что он не оставил ничего компрометирующего на сиденье. Впрочем, забравшись в салон, он нашел там лишь обертку от гамбургера да несколько рекламок стриптиз-клуба, которые быстро сгреб и бросил на заднее сиденье.

Индира вместе с семьей проживала в западной части Лос-Анджелеса, в бунгало в испанском стиле на узеньком клочке земли, как вскоре выяснилось. Рядом красовался белый фургон с надписью «ЭЛЕКТРИКА. ПОЧИНКА И ПРОВОДКА» на борту. Фургон был припаркован на забетонированной площадке, где некогда, по всей видимости, была лужайка.

– Твой отец электрик?

– В Бомбее он был инженером по гражданскому строительству.

Все окна дома были освещены, где-то играло радио.

Интересно, что теперь он должен делать? Грир никогда не был мастаком по части ухаживаний. Еще подростком встречался с девчонками на пляже и по ночам трахался с ними возле будки спасателей. С тех пор он по большей части предпочитал профессионалок. Будь сейчас на месте Индиры одна из них, он бы уже давно приступил к делу.

Грир остановил машину в парке и перегнулся через сиденье, но Индира догадалась о его намерениях, отпрянула и ухватилась за ручку дверцы.

– Большое спасибо за ужин, капитан…

Капитан? Скверный признак.

– Но мне пора.

Грир отдернул руку. К счастью, оксиконтин сделал его мягче и сговорчивее.

– Так ты не хочешь… э-э? – Он даже не закончил предложения, потом, не дожидаясь ответа, пожал плечами с самым небрежным видом. – Ладно, как скажешь.

– Но я надеюсь увидеть вас на следующей неделе. На процедурах.

Внезапно Индира показалась Гриру страшно деловой, точно на ней снова был белый медицинский халат. Она вышла из машины, он наблюдал за тем, как она отворила дверь в дом. Звуки радио стали громче. «Какого черта?» – подумал Грир. Может, все это было не чем иным, как стремлением врача-физиотерапевта проявить любезность к пациенту-калеке? Помочь ему в социальной адаптации?

Что ж, прекрасно! Без проблем. Ему есть куда пойти.

Он повернул ключ зажигания, выжал педаль газа, заставив мотор взреветь на всю округу пару раз, сигнализируя о своем отъезде. Выехав на дорогу, он направился в клуб «Голубой рукав».

К тому времени, когда он подъехал к заведению, все места на стоянке перед входом были заняты. Тогда Грир достал из бардачка табличку со знаком «За рулем инвалид», сунул ее под ветровое стекло и припарковался в специально отведенном для таких машин месте. Вообще-то ему не слишком нравилось разъезжать с этим знаком, как бы объявляя на весь мир о своем состоянии, но иногда он мог пригодиться.

В зале дорожка к сцене была высвечена маленькими фонариками в виде полукруга с шестом в центре. Вокруг шеста извивалась женщина с прямыми черными коротко подстриженными волосами и в стрингах. Секунду-другую глаза Грира привыкали к темноте, затем он узнал в стриптизерше Джинджер Ли, подружку Садовского. Джинджер была наполовину китаянка или кореянка, что-то в этом роде, и Грир постоянно удивлялся: что могло привлечь к ней Садовского, ненавидевшего и презиравшего всех, у кого не белый цвет кожи?

За стойкой бара Зеке разливал пиво. Заметив Грира, кивнул и сделал знак подойти.

– Чем могу помочь? – спросил он.

– Сооруди-ка мне «Джек Дэниелс», двойной, – ответил Грир. – И еще чуток того, чем угостил прошлый раз.

– Насколько большой чуток?

Грир заглянул в бумажник.

– Пусть будет сто.

Зеке налил ему виски, сунул пакетик из фольги в подставленную ладонь Грира и сказал:

– На прошлой неделе моя команда выиграла полуфинал.

– Поздравляю.

Зеке был высоченным белокурым парнем. Он подрабатывал за барной стойкой и играл в волейбол, а также приторговывал «колесами» в ожидании, когда на него и его команду прольется денежный дождь в награду за спортивные достижения.

– Ты обязательно должен прийти на финал. Играем на пляже в Санта-Монике.

– Непременно буду, – кивнул Грир.

– Нет, серьезно, ты должен прийти. Обязательно. Тебе полезно побыть на солнышке. В его лучах есть витамин D, а витамин D очень полезен для костей, точно тебе говорю.

«Ну и вечерок выдался», – мрачно подумал Грир. Всяк, кому не лень, заботится о его здоровье.

– Садовский здесь?

– Пока не видел.

Тут кто-то крикнул, чтобы подали водки, и Зеке вернулся к работе. Грир развернулся на табурете, чтобы видеть сцену. Теперь Джинджер висела вниз головой, обвив шест длинными ногами в черных туфлях на шпильке. Как только умудряется? Музыка играла опус Принса «1999», сцена была забросана, как мусором, туго свернутыми купюрами. Грир знал, в чем тут фокус: ты не хотел выглядеть скупердяем, но и особенно тратиться тоже, так что удобнее всего было скомкать купюру – поди разбери, пятерка там, десятка или доллар – и бросить девушке в надежде, что она сразу не заметит и уделит тебе особое внимание.