Текст книги "Бестиарий"

Автор книги: Роберт Маселло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Дел, подобно нетерпеливому мальчишке, сорвал с себя майку, бросил ее на спинку шезлонга и нырнул в воду. Выплыв на поверхность, затряс густой гривой, разбрызгивая капли. На взгляд Бет, он походил на грозного Посейдона, поднявшегося из морских глубин.

– Давай залезай! – крикнул он. – Водичка что надо!

– Через минуту, – ответила Бет, откинула голову и закрыла глаза. – Через несколько минут.

Она лежала в цельном купальнике, вытянув ноги, которые приятно овевал легкий бриз, и ей не хотелось двигаться с места. Единственными звуками были шуршание сухих листьев и ветвей кустарника в каньоне да редкие всплески воды: Дел плавал от одной стенки бассейна до другой. Одной рукой Бет покачивала коляску с Джо, другой поправила очки. Все же странно, куда запропастился Картер. Вчера нечто сильно поразило его воображение, и Бет была уверена – его раннее исчезновение именно с этим и связано. Картер пытается в чем-то разобраться. Она сама поступила бы на его месте точно так же, если бы речь, к примеру, шла о тайном письме.

К счастью, сейчас не шла. Перевод был почти закончен. История в письме рассказывалась просто невероятная: художник, переписчик, известный мастер своего дела, прославившийся в Европе и на Британских островах своими работами, отправился в Первый крестовый поход (возможно, с целью избежать наказания за какое-то жестокое преступление) и закончил свою карьеру сначала почетным гостем, а затем пленником богатого арабского султана. Материалов этого письма вполне хватило бы Бет, чтобы написать целую книгу, эта соблазнительная мысль уже не раз приходила ей в голову. В письме описывалось великолепие дворца: бесконечные пышные приемы, которые устраивал его хозяин и которые обслуживали целые легионы рабов; мраморные залы и мозаичные полы просторных гостевых комнат; шелковые шторы и изумительные толстые ковры спальных помещений; потрясающей красоты белые жеребцы, которых здесь же выводили и гоняли по кругу; сады, наполненные сказочно сладостными ароматами; термальные бани; искусные лабиринты. Все это было предназначено для услады и развлечения султана и его гостей, но мало интересовало саму Бет. Во всяком случае, куда меньше, чем комментарии художника о своем ремесле.

Здесь он писал (ни один иллюстратор никогда этого не делал) о своем искусстве, причем не только о технике, которую применял, или о красках и чернилах (она бы предпочла, чтобы о последнем он написал поподробнее), но и о решениях, которые принимал, выстраивая ту или иную композицию, при создании иллюстраций. Временами казалось, что все это пишет художник более поздней эпохи, особенно когда он заявлял – особый нажим почерка свидетельствовал о важности этих заявлений, – что на протяжении всей работы над «Зверями Эдема» «ничего не выдумывал, но черпал вдохновение из чудесных и страшных созданий, которые находились у него перед глазами». Он заявлял, что будто бы писал только то, что видит, что потрясало само по себе, ибо было вовсе не характерно для иллюстратора одиннадцатого столетия и одновременно казалось просто абсурдным. Да стоило взглянуть на сами картинки – огромные птицы, поднимающиеся из языков пламени, львы с крыльями, драконы, изрыгающие огонь и дым, – чтобы понять, что все эти создания нереальны.

Больше всего ее поражала не неправда, а вызывающая абсурдность этих претензий.

– Ух, хорошо! – сказал Дел, выбираясь из бассейна и отряхиваясь, точно большая собака. Бет почувствовала, как на ноги ей полетели капли воды. – Ты непременно должна искупаться.

– Так и сделаю.

Бет сняла солнечные очки, положила их рядом с шезлонгом на раскаленный бетон. Дел подсыхал, стоя на жарком солнце, – шея, руки и ноги у него были темно-коричневыми от загара, а живот и спина белые, как молоко. В отдалении возмущенно лаял Чемп, и винить его было трудно.

– Посмотришь за Джо? – спросила она, выходя к кромке бассейна, и тронула воду пальцами ноги.

Солнце блестело и переливалось в мелкой ряби. Все же здесь, в Саммит-Вью, созданы все условия для комфортного проживания, бассейн в отличном состоянии. Бет надела очки на резинке и нырнула в соблазнительно прохладную воду.

Она оставалась под водой, насколько хватило дыхания, скользила вперед, делая широкие махи руками. Было так хорошо, что хотелось плавать вечно. Наконец вынырнув на поверхность с глубоким вдохом, она увидела, что доплыла до дальнего конца бассейна. Развернулась и неспешно поплыла обратно. Совершенно непонятно, почему раньше ей не приходила в голову мысль бывать здесь, в бассейне, чаще. В десятый раз она дала себе обещание, что будет чуть раньше уходить с работы и каждый день немного плавать вечером в бассейне.

Может, и Картера удастся уговорить делать то же самое. В те дни, когда он работал в колодце, от него всегда пусть и слабо, но попахивало смолой, как бы тщательно он ни отмывался в трейлере. Пусть лучше хлоркой пахнет.

Походы в бассейн надо взять за правило, не пропускать ни дня. Они с Картером слишком много работают, им катастрофически не хватает времени расслабиться, поболтать, побыть вместе. В Нью-Йорке они иногда встречались за ланчем, посещали после работы выставки, ездили в гости к друзьям, в основном к Бену и Эбби, живущим за городом, хотя последний визит к ним оставил у Бет тягостные воспоминания. Она, пытаясь прогнать их, встряхнула головой, оттолкнулась от дальней стенки бассейна и снова неспешно поплыла обратно вольным стилем.

Здесь, в Лос-Анджелесе, размышляла она, их конторы находятся слишком далеко друг от друга – нельзя нырнуть в метро и встретиться уже через пятнадцать минут, – а времени обзавестись новыми друзьями просто не хватало. У нее было несколько приятельниц в Музее Гетти, у Картера был Дел. Но вдвоем, как пара, они не успели влиться в местную светскую жизнь своего круга. Может, потому, что везде пришлось бы ходить с ребенком. Она снова оттолкнулась от стенки и поплыла назад.

Да и познакомиться с кем-либо в Саммит-Вью тоже не представлялось возможности. Когда едешь по улицам этого маленького городка, только и видишь, что аккуратные домики с запертыми гаражными дверьми и зашторенными окнами. Соседи жили только по одну сторону от их дома, но до сегодняшнего дня Бет понятия не имела, кто это такие. Однажды видела «порше», выехавший из их гаража и умчавшийся прочь по склону холма, вот и все. Нет, конечно, можно поговорить с одним из членов совета попечителей Гетти, он точно должен знать, кому сдается этот дом, кто живет с ними по соседству, но Бет не хотелось беспокоить его по пустякам. Он и так сделал для ее семьи слишком много.

Голова понемногу прояснялась (вечеринка далась ей нелегко), и она решила проплыть еще раз, последний. Доплыв до дальнего конца, Бет ухватилась руками за бортик, передохнула немного, закинув голову к солнцу и наслаждаясь теплыми лучами, которые грели ей лицо, шею и плечи. Она прекрасно знала, что загорать ей вредно, но, боже мой, до чего ж приятно погреться на солнышке хотя бы немного.

Она лениво перевернулась, взглянула на другой конец бассейна и различила вдалеке коляску, Дела и еще какого-то человека. Точно не Картер. Это был мужчина в белых теннисных шортах. Он сидел на краю бассейна и болтал в воде ногами. Наверное, тот самый, что раньше читал газету, решила Бет. Сняла очки и надела их на запястье.

Вот так всегда бывает: только что она думала о том, что здесь нельзя ни с кем познакомиться, и вот пожалуйста – Дел сделал это за нее.

Держа голову над водой, она оттолкнулась от стенки ногами, поплыла и была уже довольно близко, когда мужчина вышел из тени зонта; Бет увидела, что он высокий… и очень светловолосый. Она замерла, продолжая наблюдать.

Мелкие волны плескались о борт, и голоса она различала с трудом. Вот мужчина развернулся и зашагал к воротам.

Медленно перебирая ногами под водой, Бет подплывала все ближе.

Но когда оказалась у лестницы, услышала, как за неизвестным захлопнулись ворота. Чемп, привязанный там, не залаял.

Она выбралась из воды и спросила Дела:

– Кто это был?

– Достал меня, – буркнул тот в ответ. – Какой-то иностранец.

– Чего хотел?

– Да просто подружиться. Поздоровался с Джо.

– По имени? – удивилась Бет. – Он знал его имя?

– Хм, не уверен.

– Оставайся здесь, – сказала Бет.

Бросив очки на шезлонг, она схватила саронг и поспешила к воротам – мокрые следы ступней незнакомца были отчетливо видны на бетонных плитах. Чемп радостно метнулся ей навстречу. Бет оглядела улицу – как всегда, ни души. Снова взглянула на следы – с каждой секундой они становились все бледнее, вот уже еле видны очертания, а в двух шагах от ворот, там, где рос особенно высокий кустарник, обрывались вовсе. Ни следов, ни человека.

Она снова оглядела улицу в надежде увидеть удаляющуюся машину, но и ее не было. В Саммит-Вью машины оставляли только во дворах или гаражах.

Бет перевела взгляд на следы, они испарились уже полностью, будто их и не было.

Чемп рвался с поводка, хотел заскочить в ворота, к бассейну.

– Все в порядке? – крикнул Дел.

Бет не знала, как и ответить. В воздухе пахло свежестью.

– Бет?..

– Да, – ответила она через плечо. – Все нормально.

Бет снова вошла в ворота. Две девушки, намазанные лосьоном, проводили ее равнодушными взглядами.

– Вот уж не думал, что тебе позарез надо встретиться с ним. Знал бы, попросил у него визитку.

– На секунду… лицо показалось знакомым.

– Да, такого парня не сразу забудешь, – заметил Дел и откинулся в шезлонге с журналом на коленях. – Может, после бритья он быстрее ходит.

ГЛАВА 31

Три раза по пути к имению аль-Калли Картер заблудился. Он слишком спешил и почти не спал ночью. Да и дорога на самую вершину Бель-Эйр была такая извилистая.

У ворот ему пришлось дважды объяснять охраннику, кто он такой. Тот позвонил в дом, и через минуту или две его наконец пропустили. Потом опять пришлось подождать, пока один царственного вида павлин неспешно переходит дорогу.

Входную дверь отворил Якоб, официально улыбнулся и повел Картера через просторный холл и целую анфиладу комнат в задней части дома. Они прошли по выложенной плитами террасе, приблизились к бассейну. Аль-Калли неспешно плавал от бортика к бортику. Картера усадили за стол со стеклянной поверхностью. Якоб удалился, вместо него вскоре возник слуга и предложил гостю кофе. Картер с благодарностью принял предложение.

Утреннее солнце бросало отблески на ярко-зеленую лужайку, чистую голубую воду бассейна, пурпурные цветы палисандровых деревьев. В ветвях щебетали птички, легкий ветерок шевелил листву, словом – идиллия, просто рай, и Картер вдруг подумал: «Может быть, это не так уж и плохо, быть богатым?»

Потом вдруг пришла другая мысль: «Как в таком райском уголке нашлось место бестиарию?»

Аль-Калли проплыл еще раз, затем ловко и быстро вышел из бассейна, подтянувшись на руках. К удивлению Картера, он оказался совершенно голым, на обнаженном загорелом теле медного оттенка не было ни волоска, как и на голове. И еще он был очень строен, подтянут и мускулист. Вот он взял лежавшее на мостках полосатое полотенце и начал энергично растираться с головы до ног, затем накинул белый халат и подошел к Картеру, завязывая пояс.

– Не ждал вас так рано, – заметил он, усаживаясь рядом за стол. Вскинул подбородок, и тотчас, словно из ниоткуда, возник слуга, на этот раз с серебряным подносом. На нем стояли две хрустальные чаши с фруктами, корзина с хлебом и сладкими булочками, а также прозрачный кувшин с соком гуавы. Слуга расставил угощение. Аль-Калли спросил: – Может, желаете что-то еще? Сосиски, яичницу?

– Нет, спасибо, этого более чем достаточно, – ответил Картер.

– Когда я учился в школе в Англии, никогда не понимал их пристрастия к сосискам, копченой рыбе и прочему, особенно по утрам. – Он подлил себе в кофе сливок, отпил глоток. На сапфировом кольце повисла капелька воды, упала на стол. – Во многом я не приверженец английских вкусов.

У Картера не было определенного мнения на этот счет.

– Но по крайней мере мне не придется спрашивать, зачем вы здесь, – с легкой улыбкой заметил аль-Калли. – Хорошо ли спали?

– Почти не спал.

– Рад слышать это. Стало быть, мне все же удалось произвести на вас впечатление.

– Впечатление – это еще слабо сказано.

– Возможно. Но неужели нет на свете подходящих, выразительных слов для описания моего бестиария?

– Думаю, что нет, – ответил Картер. Впрочем, он пришел сюда сказать очень важную вещь и решил не откладывать в долгий ящик. – Я много размышлял над тем, что вы вчера говорили.

– И?..

– Я не могу согласиться со всеми вашими требованиями, и прежде всего держать это открытие в тайне. Ведь в вашем владении находится самый удивительный, самый потрясающий и чудесный… зоопарк, – Картер еще не решил, как лучше назвать увиденное, «бестиарий» звучало странновато, – в истории человечества. Вы вообще представляете, что это за животные?

– Мы называем их так, как называли члены семьи на протяжении столетий.

– Всю ночь я провел за книгами, пытался понять по иллюстрациям. И понял, что мне нужно больше времени, чтобы изучить их и подтвердить первоначально сложившееся мнение. Но кое-что могу сказать прямо сейчас. Желаете выслушать?

– Ничто не доставит мне большего удовольствия.

– Возьмем, к примеру, вашего василиска, – начал Картер. – Возможно, он – не что иное, как зайсания, так называют его палеонтологи. В переводе с монгольского это означает «красивый». Принадлежит к семейству анкилозавров, покрытых чешуйчатой броней травоядных динозавров, обитавших в позднем меловом периоде.

Аль-Калли был явно заинтригован и, вылавливая из чаши кусок фрукта, заметил:

– Очень любопытно, продолжайте.

– Ну а ваш грифон… Ваш грифон… и тут опять же мне нужно больше времени, чтобы убедиться окончательно. Думаю, это создание мы называем гомотериум. Это кошка, близкий родственник саблезубой кошки, исчезнувшей с лица земли в конце последнего ледникового периода примерно четырнадцать тысяч лет тому назад.

– Или вы так полагаете.

– Или мы так полагаем.

Картера начинал разбирать смех – все это звучало менее безумно, чем он ожидал. Нет, надо взять себя в руки и прежде всего – хоть немного поспать.

– А феникс?

– Еще есть варианты? Аргентавис магнифисенс. Весь скелет пока что так и не найден. Размах крыльев в два раза шире, чем у любой самой крупной из живущих ныне птиц. Входит в семейство грифов, приблизительный возраст – поздний миоцен.

– Но он гораздо красивее любого грифа, которого я когда-либо видел, – заметил аль-Калли. Похоже, его оскорбило само предположение подобного родства.

– Да, верно, – ответил Картер. – Так и есть. Но откуда знать наверняка? Ведь прежде никто не видел этой птицы.

Он слишком быстро говорит, надо помедленнее, надо успокоиться.

– Возьмите булочку, – сказал аль-Калли и придвинул к нему корзинку. – Горячие свежие, испечены утром.

Картер взял булочку, разломил пополам и начал механически жевать. Он не успел упомянуть о самом поразительном своем открытии.

– И потом, этот мантикор, как вы его называете, – пробормотал он с набитым ртом.

– О да, гордость моего бестиария!

Картер запил булочку соком гуавы. Сразу отпил полбокала.

– Это терапсид, вид рептилии, прямой предшественник млекопитающих.

– Вы хотите сказать, еще один динозавр?

– Нет-нет, это совсем другое животное, более раннее. Знаем мы о нем совсем немного, его окаменелые останки, кости найти чрезвычайно трудно, и лучше всего искать их в Южной Африке, в пустыне Кейру, одном из самых негостеприимных мест на земле.

Аль-Калли подлил ему кофе в чашку, потом и себе тоже налил.

– Тогда, наверное, гораздо легче, чем мантикора, будет изучать…

– Горгону, – тут же поправил Картер. – Горгонопсиана.

Аль-Калли кивнул, лицо его приняло задумчивое выражение.

– Подумайте, насколько проще будет изучать горгону во плоти и крови в уютной обстановке Бель-Эйр. Разве не о такой возможности может мечтать человек, подобный вам?

Вот оно. Картер и представить себе не мог ничего подобного. Никто на его месте бы не смог. Весь этот сценарий, от начала до конца, был абсолютно нереален, невозможен! Как могли выжить подобные животные? Где? Каким образом их смогла собрать всех вместе и сохранить до сегодняшнего дня одна семья, пусть даже и обладающая несметным богатством, властью, могуществом, проживающая во дворцах, затерянных где-то в бескрайних просторах пустыни? Как их могли вывезти из столь отдаленных мест, опять же всех вместе, и доставить в Лос-Анджелес, штат Калифорния, и поселить в престижнейшем районе Бель-Эйр, где обитали только звезды кино? Он просто не мог в это поверить. Бет рассказывала ему истории о богатом и таинственном клане аль-Калли – ходили слухи об их варварстве, неукротимой жестокости, увлечении оккультными науками, об их древнем происхождении, следы которого терялись в тумане времен, – но то, что он видел здесь, превосходило самые смелые и невероятные слухи и сплетни.

Мохаммед аль-Калли, сказал бы он ей сейчас, был просто человеком – ну да, очень богатым человеком, это бесспорно, – но человеком. Он не был волшебником, колдуном. Он не был Просперо, не был Мерлином.

Или все же был? Эта мысль не выходила у него из головы вот уже несколько часов.

– Я могу дать вам все, что необходимо для работы, – сказал аль-Калли. – Только назовите, и вам тут же доставят.

– Пока не могу ответить даже на этот вопрос. Все, что мне надо, – это иметь возможность еще раз посетить бестиарий и увидеть животных. Еще хотя бы один раз.

– Вы сомневаетесь в том, что видели вчера собственными глазами? – с сочувствием спросил аль-Калли. – Что ж, это вполне понятно. Но у меня здесь не аттракцион для туристов. Надеюсь, вы оценили тот факт, что никто на свете, кроме членов моей семьи и нескольких самых верных помощников, никогда не видел бестиария.

«Правда, – подумал аль-Калли, – я разрешил этому жалкому человечку, капитану Гриру, увидеть свое сокровище, но ведь от Грира легко избавиться, и скоро это произойдет».

– Если я собираюсь позволить это, мне надо знать, принимаете вы мое предложение или нет. – Он откинулся на спинку кресла, сапфировое кольцо сверкнуло в луче солнца синевато-ледяным блеском. – Мне необходимо знать, собираетесь ли вы помочь спасти и сохранить моих животных.

Мог ли отказаться Картер от такого предложения? Но как он может его принять?

– Я палеонтолог, – ответил он. – Не ветеринар.

– Ветеринар у меня уже есть. Рашид, вы его видели. Он получил профессиональную подготовку, учился в лучшем из колледжей. Но животные болеют, некоторые даже умирают. И он не знает, как это остановить.

– Тогда вам нужен кто-то еще. Какой-то очень хороший специалист, знающий.

– Не станете же вы утверждать, что я могу привезти этих животных в обычную ветеринарную клинику. И даже если бы смог, что они о них знают?.. Ровным счетом ничего. Да врач даже не поймет, кого видит перед собой.

– То же самое относится и ко мне.

– А я почему-то в вас верю, – сказал аль-Калли. – Возможно, даже больше, чем вы сами. Это последние сокровища моего зверинца. Я оставил все, чем владел в Ираке. Одному богу ведомо, что сотворили с моим дворцом Саддам и его подручные. У меня даже не было времени вывезти книгу, которую сейчас реставрирует ваша жена. Пришлось договариваться с людьми позже, они-то и вывезли ее из страны. – Он поставил кофейную чашку на блюдце из драгоценного лиможского фарфора, затем всем телом подался вперед. – Вы лучше, чем кто бы то ни было еще в этом мире, знаете, что представляют собой эти животные. Вы знаете, как они жили, чем питались. Помогите мне спасти их! И тогда, когда это будет сделано, когда им перестанет угрожать смертельная опасность, мы сможем раскрыть наш секрет миру.

Картер внимательно вслушивался в каждое слово аль-Калли, но не слишком ему верил. Возможно, этот господин с ним просто играет. Маловероятно, что он когда-либо выполнит обещание подарить свой бестиарий миру. Может, это просто крючок, на который он пытается подцепить его, Картера, хитростью добиться согласия?..

– Пока что я просто не готов расстаться со своими животными, – убедительным тоном произнес аль-Калли. – И стоит проболтаться хоть словом, будет очень трудно или вообще невозможно удержать над ними контроль. Дайте мне время, и с вашей помощью все у нас образуется.

Черные его глаза так и светились искренностью; выражение лица было преисполнено печали и одновременно – надежды. Картеру хотелось верить этому человеку. Возможно даже, в глубине души он и сам надеялся сохранить все в тайне еще какое-то время. Да, аль-Калли прав: стоит только намекнуть общественности на существование этого невероятного зоопарка – и все очень быстро вырвется из-под контроля. Сама жизнь животных будет поставлена под угрозу. А бестиарий превратят в невиданной популярности аттракцион. В лучшем случае – музей-заповедник. Со всех концов света слетятся толпы ученых. И еще неизвестно, получит ли тогда сам Картер доступ к этим уникальным созданиям. Или о его роли предпочтут забыть? В мире научных интриг он еще кое-как ориентировался, но когда в дело вступали политические и бюрократические интересы, начинали использоваться все безжалостные приемчики для продвижения по карьерной лестнице – тут он совершенно терялся и чувствовал себя беспомощным.

– Но пока животные здесь, вы обещаете мне неограниченный доступ к ним? – спросил Картер.

– Разумеется, – ответил аль-Калли и с торжествующим видом откинулся на спинку кресла. Он понял, что победил. – Вообще-то было бы лучше, если бы вы переехали ко мне в дом.

– И согласны выполнить все мои рекомендации, вплоть до их полного переселения, если потребуется, или же вызова других экспертов?

– Да. – Аль-Калли подтвердил свое согласие легким взмахом руки.

Картер счел, что при подобном раскладе он просто не может, не имеет права отказать аль-Калли. Да и не хотелось ему отказывать.

– Тогда за работу, – сказал он и поднялся из кресла.

Аль-Калли взглянул на него с улыбкой.

– Вот и отлично, – заметил он и хлопнул в ладоши; тут же возник Якоб. – Я искренне рад.

Он понял, что победил, уже в тот момент, когда Картер появился в доме прямо с раннего утра, но всегда приятно, когда сделка подтверждается формальным согласием. Людей, подумал аль-Калли, всегда можно заставить делать то, что ты от них хочешь, потом от них можно легко избавиться.