Текст книги "За короля и отечество"
Автор книги: Роберт Линн Асприн
Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
Глава третья
Бренна МакИген покинула шумное тепло «Фолкленд-армз» и окунулась в холодную, сырую ночь. Дождь, и ветер, и нависшие тучи – все было полно ожиданием беды. Как и она сама. Не самое приятное ощущение в ее положении. Ее легенде не выдержать пристального взгляда капитана Стирлинга… и ждать этого осталось совсем недолго. Боже мой, С.А.С… Отпирая дверь машины, она была близка к полному, безоглядному ужасу как никогда со времени отъезда из Лондондерри. Даже телефонный звонок, прозвеневший в ее дублинской квартире, в ее новой жизни, не так напугал ее – только наполнил тревогой, с которой она очень скоро сроднилась.
Оранжистский террор. Опять…
А чего она ожидала?
Только из-за этого она покинула Лондондерри, из-за этого не вышла замуж, из-за этого всю жизнь боялась рожать – не хотела, чтобы ее ребенок жил во всем этом безумии, унаследовал все эти ненависть, убийства… До сих пор она просыпалась иногда по ночам в холодном поту, когда ей снились старшая сестра и племянник, разорванные взрывом на клочки в каком-то десятке шагов от нее, когда выходили из магазинчика, в котором договорились встретиться с ней, чтобы вместе перекусить… После этого она вступила в ИРА – и вышла из нее пять лет спустя по той же самой причине. Женщина-протестантка с ребенком погибли от взрыва бомбы республиканцев на глазах у маленькой девочки…
– Я давно завязала с этим, – ответила она тогда телефонному собеседнику. – Я не работаю с вами, и вы, черт подери, это прекрасно знаете. И причины этого тоже.
– Нам больше не к кому обратиться.
– Не вешайте мне…
– Бренна… Да выслушай нас хотя бы. Эрлин едет в Дублин поговорить с тобой.
Гром и молния! Родная бабка…
Час от часу не легче.
И легче не стало. Никогда еще, наверное, члену Cumann Na Mbann– боевой организации ИРА – не сообщали вестей страшнее. Если те, кто говорил это, не ошибались, под угрозой оказалось будущее всего человечества. И она – как ни настаивала она на том, что давно вышла из организации, – единственная из всех могла проникнуть на объект, выявить там агента оранжистов и остановить его.
– Бренна. – Бабка обняла ее и баюкала, как маленькую. – Я знаю, детка, что ты вышла из организации, и с уважением отношусь к твоему решению – ты ведь сама знаешь. Но ты нужна нам, детка, и это не просто просьба Cumann Na Mbannили временного крыла… Руководство оранжистов само обратилось к нам – к Провос, я хочу сказать. Один из их людей съехал с катушек и скрылся, угрожая уничтожить Британию.
Она потрясенно уставилась на бабушку.
– Да, милая моя, это настолько серьезно. Он пытается предотвратить выборы – он понимает, что на этот раз у католиков большинство, и он обещает геноцид – не только ирландцам-католикам, но всем ирландцам. За предательство. Оранжисты напуганы, милая моя, и они не могут найти его.
– А вы нашли? – пробормотала она перепуганным детским шепотом.
– Нашли. И если только, детка, правда то, что рассказывают о той лаборатории, куда он устроился, он сможет уничтожить всех нас – всех на этой проклятой планете. Миллиарды невинных душ.
Она так и продолжала, дрожа, сидеть в бабкиных объятиях, пока та объясняла ей, почему они не могут просто ликвидировать его, послав боевую группу. Ничего, ни малейшего слуха – вообще ничего, что не выглядело бы как заурядный несчастный случай. Но прежде они должны удостовериться. Реальна ли угроза? Имеет ли разработка шансы на успех? И если имеет, далеки ли разработчики от цели? И буквально единственным человеком в Ирландии, способным проникнуть в лабораторию так, как это уже сделал этот оранжист, была Бренна МакИген.
– Они делают все, что могут, детка, – и наши, и оранжисты. Они боятся его, Бренна, – боятся человека, которого сами породили, а теперь должны остановить. Но они не могут сделать это сами. У них нет никого с подходящей для этого научной квалификацией. А если бы и был, тот тип запросто узнает его и спихнет невзначай с какой-нибудь скалы. Тебя мы туда устроим, Бренна. Только ты и никто другой может выявить правду и остановить его.
Надо же, какая ирония: впервые в истории отношений протестантов и католиков в Ирландии оранжисты добровольно пошли на сотрудничество с «временными» из ИРА. И потребовалось для этого осознание того факта, что они спустили с поводка существо, готовое уничтожить весь мир – включая оранжистов, превративших его в орудие уничтожения, – только бы отомстить католикам и британцам, которые «предали» его.
Седрик Беннинг – разумеется, его звали совсем по-другому, но так звалась его тщательнейшим образом продуманная легенда, – был хладнокровен, гениален – и совершенно безумен. Отказаться от этого задания она не могла. Его необходимо было остановить. Поэтому она приехала в Шотландию (она даже не пыталась представить себе, какие связи пришлось пустить в ход, чтобы устроить ее сюда), и опознала Беннинга, и подтвердила степень угрозы – смертельной! – а теперь появился этот капитан С.А.С., который ничего этого не знает, и каждый его взгляд в ее сторону не оставлял ни малейших сомнений в том, что первое место в списке подозреваемых уготовано ей.
А как же иначе? Она ирландка, не так ли? Этого более чем достаточно, чтобы каждый уважающий себя британец ненавидел ее или по крайней мере не доверял – с учетом обстоятельств. Да что там, к концу импровизированной лекции Милонаса все до одного ее коллеги начали тревожно коситься на нее. ИРА,говорили эти их взгляды, ИРА угрожает нам и нашим близким, а ты, видит Бог, ирландка…И ведь не могла же она встать и заявить: «Да, друзья мои, вы абсолютно правы, я самая что ни на есть ИРА, и я единственная, кто стоит между вами и катастрофой такой чудовищной, что вам и не снилось…»
Признание не дало бы ей ничего, кроме билета в один конец – в тюрьму, а тот, которого она должна была остановить, остался бы на свободе, вольный делать все, что ему заблагорассудится. Интуиция – а с интуицией у Бренны всегда все было в порядке – твердила… нет, визжала, что теперь, когда за дело взялась С.А.С., нельзя терять ни минуты. Правда, тут интуиция вступала в спор с логикой. Логика говорила, что ей лучше не дергаться, держаться своей не очень-то убедительной легенды и отвечать на все подозрительные взгляды С.А.С. милой улыбкой. Однако она больше верила интуиции. Он сделает ход сейчас и сделает все так, чтобы подозрение пало на тебя. И что ты, Бренна, с этим поделаешь, а?
Она повернула ключ в замке зажигания, задним ходом вывела машину со стоянки и направила ее в сторону лаборатории. Что бы он ни задумал, он совершит это сегодня ночью. Конечно, останься она в пабе на глазах у кучи свидетелей, она получила бы стопроцентное алиби… но что смысла для нее в этом алиби, если он тем временем взорвет к чертовой матери будущее? Она подумала о Теренсе Беккете, сидевшем в одиночестве в лаборатории, работающем как каторжник над подготовкой нового путешествия во времени, и ее пробрала дрожь.
У нее в коттедже лежал спрятанный пистолет – самая противозаконная штуковина из всех ее пожитков. Захватить с собой пистолет ее уговорила бабка – ради личной безопасности, сказала она, в операции такого рода. Но не для убийства, нет. В ее обязанности входило только опознание агента оранжистов, чтобы его ликвидировали затем совсем другие люди – так, чтобы ни при каких обстоятельствах и тени подозрения не упало на ИРА. Такой сложной, можно сказать, деликатной задачи перед Ирландской Республиканской Армией не стояло еще ни разу, как почти не имелось прежде прецедентов, при которых меньше всего ей нужна была огласка. Только физический результат.
И тут появление этого чертова САСовца сорвало все предварительные планы.
Бренна разрывалась между желанием заехать в коттедж и сунуть в карман пистолет и столь же сильным желанием вышвырнуть эту чертову железяку в Фирт-ов-Форт. Совершенно невозможная ситуация. Невозможная с самого начала. И главное, ломать голову над ней совершенно бесполезно. Действуй же, черт подери,приказала она себе, пытаясь унять мерзкую дрожь в руках.
Она вела машину осторожно. Притормозив, свернула с шоссе на подъездную дорогу. «Дворники» едва справлялись с хлеставшим по стеклу дождем. Наконец она затормозила перед своим временным пристанищем – угрюмым, уродливым коттеджем, который выделил ей Теренс Беккет. Никто еще не возвращался из паба. Только машина Беккета маячила в темноте перед его домом, ближним к главному лабораторному корпусу. Она так и не смогла определить, лег он спать или продолжает работать: свет в коттедже был погашен, а в лаборатории и вовсе нет окон.
Она заглушила мотор и, взбежав на крыльцо, принялась возиться с замком; вода струилась по ее лицу, и даже козырек над дверью не мог защитить ее от разгулявшейся стихии. Войдя, она щелкнула выключателем и некоторое время стояла, в растерянности глядя в свете единственной лампочки на разбросанные по комнате пожитки. Помещение казалось ей чужим – даже комната университетского общежития была ей роднее. Старые привычки, от которых она сознательно отказалась, переехав в Дублин после разрыва с ИРА, и в новой жизни словно преследовали ее. Лицо ее болезненно скривилось. Cumann Na Mbann…Раз связавшись с ними, тебе от них уже не отделаться, хочешь ты этого или нет. Так что, стоя здесь и жалея, что безмозглой девчонкой пошла не по тому пути, ты немногого добьешься…
Гордость и ненависть. С их помощью проблемы не разрешить. Увы, бездействием – тоже. Бог свидетель, она изо всех сил старалась устраниться. Ну и чего она добилась, если противная сторона отказалась сложить оружие и вести себя разумно? Если противная сторона, загнанная в угол, огрызается, как злобный пес, и даже самый факт твоего существования расценивает как угрозу своему существованию? Можно ли вообще победить в такой войне? Этот капитан из С.А.С. не сказал ничего, кроме самой что ни есть, черт подери, правды: в Северной Ирландии победителей нет.Дрожащими руками Бренна выдвинула ящик казенной тумбочки и посмотрела на лежащий там пистолет.
Девятимиллиметровый «Макаров» русского производства. Полуавтоматический пистолет длиной сантиметров шестнадцать. Достаточно мал, чтобы сунуть его в карман плаща; достаточно велик, чтобы убить человека. Ввезенный контрабандой бог знает откуда и доставленный через границу в Дублин ее же, Бренны, родной бабкой. А из Дублина в Шотландию – в ее багаже, напоминанием о том, зачем она здесь. Напоминанием о гадости, добравшейся и до этих тихих мест, гадости, угрожавшей и Бренне, и всему миру. «Это не выход!»– буквально визжала ее негодующая душа. Но разве у нее оставался другой выбор? Врага надо было остановить.
По окну скользнули лучи фар, и она едва не подпрыгнула от неожиданности. Сердце на мгновение застыло в груди, прежде чем заколотиться еще чаще. Уж не капитан ли это спешит обыскать ее жилище? Затаив дыхание, Бренна выключила свет и осторожно, пригнувшись к самому подоконнику, выглянула наружу, пытаясь разглядеть что-то в дождливой ночи. Она узнала машину, остановившуюся у соседнего дома, узнала мужчину, выбравшегося из нее и оглянувшегося на ее темные окна, прежде чем повернуться и неспешной трусцой направиться в сторону лаборатории. Черт, черт, ЧЕРТ!!! Он сделал свои ход, а она пока даже не тронулась – не готова к этому оказалась, вот и все… И времени звонить боевой группе, которой полагалось нанести удар, тоже не осталось…
Дрожащими руками она сунула в карман пистолет, проверила, на месте ли карточка-пропуск (надо же ей, в конце концов, попасть в лабораторию), выбежала из дома и, скользя по грязи, разбрызгивая лужи, бросилась к главному корпусу. Бежать ей было дольше, чем ему, – коттедж располагался дальше от лаборатории. У входа она пошарила в кармане, но ей пришлось вытереть мокрую карточку о юбку, чтобы сканер считал код. Щелкнул замок, и она рывком распахнула дверь и скользнула внутрь и вбок от дверного проема, выхватывая одновременно пистолет. Большой палец заученным движением сдвинул рычажок предохранителя вниз; затвор она передернула еще дома – теперь достаточно только нажать на спусковой крючок. Черт, он опережал ее на пять минут…
Резкий, с медным привкусом запах смерти она ощутила за мгновение до того, как его кулак врезался ей в висок. Даже не успев испугаться, поняв только, что потерпела поражение, Бренна провалилась в черноту.
Пронзительное верещание телефона где-то над самым ухом вырвало Стирлинга из объятий сна. Было абсолютно темно. С непривычки он попытался снять трубку загипсованной рукой и сшиб ее на пол. Шаря здоровой рукой вдоль провода, он одновременно щурил глаза, пытаясь прочесть цифры на табло часов… Черт подери! Полтретьего ночи?
– А… алло?
– Капитан Стирлинг? – Он не сразу узнал голос.
– Я, а кто говорит? – Сон слетел с него, как только до него дошло, насколько перепуган собеседник.
– Марк Бланделл. Господи, вам нужно срочно приехать! Мы сейчас пришлем за вами машину… в лаборатории несчастье.
Это окончательно разбудило его.
– Что за несчастье?
Бланделл судорожно сглотнул; голос его заметно дрожал.
– Это… Доктор Беккет. Его убили. Ох, Господи Иисусе…
– Эта чертова машина… она нужна мне здесь вчера! – Стирлинг уже одевался. – И Бога ради, чтобы все до одного оставались в здании! Никого ни впускать, ни выпускать – только меня.
– Но…
– Но что? – Он застегнул последние пуговицы форменной куртки и привычным движением надел пояс с кобурой.
– А констебли?.. – пролепетал Бланделл. – Мы же обязаны сообщить полиции!..
– Черта с два обязаны! Ни единой душе! Ясно?Ни даже местному констеблю – никому, пока я сам сначала не осмотрю все!
Даже на этом конце линии было слышно, как поперхнулся Бланделл.
– Хорошо, сэр. Только ради Бога, приезжайте побыстрей! Тут еще… не могу говорить об этом по открытой линии.
Стирлинг зарычал про себя. Если все еще хуже,чем он себе представлял по первым словам Бланделла…
– Машина на подходе, – буркнул он в трубку, увидев, как скользнул луч фар по занавешенному окну. – Буду через пять минут.
Он схватил сумку с набором самых необходимых вещей, заблаговременно приготовленную еще в Лондоне, и выбежал из дома, прихрамывая на больную ногу. Машина затормозила, и он рывком распахнул водительскую дверь.
– Подвиньтесь. Я поведу.
С раненным коленом или без, по части вождения он дал бы фору любому аспиранту в Британии или за ее пределами, даже если бы его не трясло так, как сидевшую за рулем мисс Дирборн. Она поспешно переползла на левое сиденье. Не тратя время на то, чтобы пристегнуться, Стирлинг дал газ, и машина, взвизгнув покрышками, вылетела на дорогу. Дождь хлестал по капоту и ветровому стеклу; силуэты деревьев возникали по сторонам дороги темными призраками.
Не отрывая взгляда от дороги, он пытался вспомнить, кто, в каком порядке и во сколько уходил из паба. Что характерно, первой-то ушла, сославшись на усталость, Бренна МакИген. Почти сразу же за ней уехал и Седрик Беннинг, оставив Стирлинга прикидывать, кто и с кем может спать. Довольно рано отчалили и двое программистов, а еще четверть часа спустя и Зенон Милонас. В общем, целый чертов список подозреваемых.
На двух колесах он свернул с шоссе к лаборатории – мисс Дирборн только ахнула, когда машина, расшвыряв гравий, снова стала на четыре колеса. В окнах почти всех коттеджей горел свет. Исключение составлял дом Беккета, темный как сама ночь. Бедному ублюдку свет уже больше не понадобится?
Машина застыла перед входом в лабораторию – вся поездка заняла ровно три минуты. Белый как мел Бланделл стоял у открытой двери. В помещении стоял невообразимый шум. Научные руководители сбились в кучку и переговаривались визгливыми от потрясения голосами. Кто-то из аспиранток плакал. Индрани Бхаскар – тоже. Бренны МакИген не было видно. Равно как и Седрика Беннинга.
– Где? – хрипло спросил Стирлинг.
Отчаянно трясущейся рукой Бланделл махнул в направлении кабинета Беккета.
Для такого тесного помещения смерти в нем было многовато. Теренс Беккет боролся за жизнь. Разлетевшиеся во все стороны приборы, рассыпанные по полу листки с записями – все говорило об отчаянной борьбе. Кровь натекла лужей под его телом, алела брызгами на бумагах, на рабочем столе, на стене. Судя по расположению предметов, Беккета сначала выманили из-за стола; нападение застигло его врасплох во время разговора. Его ударили ножом – не один, а несколько раз, а потом размозжили для верности череп. Стирлингу не пришлось гадать, каким именно ножом убили Беккета. Нож лежал на полу рядом с телом, двадцать два сантиметра лезвия и рукоятки. Нож коммандос,автоматически идентифицировал он оружие. Американского производства, отменного качества, и провезти его нелегально через границу на порядок проще, чем огнестрельное оружие.
Не женское оружие.
Ой ли? Чтобы нанести таким ножом смертельную рану, не требуется особой силы. Женский же пол нападавшей мог объяснить следы длительной борьбы. Беккет наверняка мог метаться от стены к стене, будь его убийца женщиной. Более слабые руки, да и рост: все работавшие в лаборатории женщины отличались достаточно хрупким сложением. Этим, возможно, объяснялся и пробитый череп. Женская исступленная ярость…
– Вы сказали, это еще не все, – резко повернулся он к Бланделлу, едва не сбив того с ног.
– Д-да. – Тому пришлось дважды сглотнуть, чтобы издать более-менее внятные звуки. – Там… как бы это…
– Это все Бренна, чертова Бренна МакИген, вот что! – не выдержав, вмешался в разговор Ферфакс Демпси, аспирант Беккета. – Она включила оборудование, перенастроила его и сбежала в прошлое!
Ох, Боже праведный!
– Покажите.
Его проводили в шлюзовую, как они называли это помещение. Вдоль одной из стен выстроился ряд накрытых простынями столов – на вид самых обычных столов для медицинского осмотра. Два из пяти были заняты. Два?Бренна МакИген лежала в дальнем углу – возможно, такой выбор стола объяснялся подсознательным страхом быть пойманной. На щеке темнела ссадина – свидетельство схватки с бедолагой Беккетом. Вторым путешественником оказался Седрик Беннинг. Его стол располагался ближе других к двери – это могло означать, что он преследовал МакИген, а может, просто спешил. Одежда МакИген была сплошь заляпана кровью – равно как одежда Беннинга. Должно быть, он вошел и обнаружил Беккета, попытался поднять бедолагу, поскользнулся и упал в кровь…
– Беннинг оставил записку, – сообщил Демпси; глаза его покраснели, но он мужественно сдерживал слезы. – Она убила Беккета перед его появлением, настроила оборудование и переместилась. Беккет вычислил координаты и отправился в погоню – в надежде остановить ее… – Демпси комкал в руке блокнотный листок в клеточку.
Стирлинг расправил его и прищурился, пытаясь разобрать торопливые каракули.
МакИген, сучка проклятая, все-таки успела первая,гласила написанная второпях записка. Наверное, она знала, что я слежу за ней, а прибытие САСовца подстегнуло ее к действиям. Неделю назад я узнал, что она из Cumann Na Mbann, хотя доказать этого не мог. Я пришел предостеречь беднягу Беккета, но опоздал. Поскользнулся и упал в кровь. Я должен остановить ее, пока она не перекорежила историю Британии и не уничтожила весь этот чертов мир. Ради Бога, пришлите ко мне кого-нибудь в подкрепление!
Стирлинг поднял взгляд и обнаружил себя стоящим в центре невидимого, но от этого не менее реального шара, наполненного ужасом. Ужас накатывал на него волнами жара, отражаясь от тесных стен лабораторного бокса.
– Почему бы нам просто не повернуть рубильник? – спросил он, сам удивляясь тому, как спокойно звучит его голос.
– Ни в коем случае! – взвыл Милонас, выкатив глаза.
– Это почему?
– Они оба мгновенно погибнут! Системный шок, нарушение линий передачи энергии и бог знает что еще может случиться с фрактуральными плоскостями; вся система подключена к таймеру, плавно регулирующему подачу энергии, – только так можно избежать энергетической эмболии! Она установила таймер на год,и если мы попытаемся изменить настройку, за последствия я не отвечаю! Все, что мы можем, – это включить в систему еще кого-нибудь, послать еще одного путешественника с тем же энергетическим импульсом, что установила она – именно это, собственно говоря, сделал бедный доктор Беннинг, – но просто отключить энергию мы не можем. В противном случае это сделал бы уже Седрик Беннинг!
– Ладно, ладно, понял, – буркнул Стирлинг, вытирая рукой мокрое от дождя и пота лицо. Господи, с такой бодягой лучше справляться, выспавшись… Меньше всего на свете ему хотелось бы слышать о Cumann Na Mbann.Женская организация ИРА, наиболее засекреченная во всей этой террористической организации, к тому же едва ли не самое эффективная, проникнуть в которую спецслужбам так и не удалось. Члены Cumann Na Mbannзанимались всем – от курьерских обязанностей и до взрывов протестантских клубов и убийств британских официальных лиц. Более дерзкого и расчетливого соперника Стирлинг себе представить не мог.
Надо же, свезло как…
– Ладно. Раз так, я должен отправиться за ними.
– Вы? – поперхнулась Индрани Бхаскар. – Но подготовка! Вы же ничего не знаете о том периоде истории…
– А эти двое знали? – огрызнулся Стирлинг. Неподвижные тела МакИген и Беннинга лежали на столах, только головы были опутаны паутиной проводов. – Они ведь не профессиональные историки. Хотя не уверен, что требуются глубокие познания в истории, чтобы убить Генриха II до начала вторжения в Ирландию.
Ответом на его слова было неловкое молчание. А потом д-р Бхаскар добила его, выложив остаток плохих новостей на эту ночь.
– Они отправились не в ту эпоху, в которой побывал доктор Беккет. Они находятся не в эпохе правления Генриха II. Совсем не в той эпохе. И не в том месте.
– Ладно, – выдавил из себя Стирлинг. – Так где же они тогда?
В глазах ее, все еще красных от слез, отчетливо читался страх того, что он ей не поверит.
– Ну, капитан… Видите ли, они настроили оборудование на перемещение в эти места. В Шотландию.
– В эти места? – переспросил Стирлинг. Все вокруг снова молчали, от чего в животе у него образовалась неприятная пустота. – Ну конечно, Шотландия послужила полем многих исторических сражений… но ведь не настолько исторических, чтобы изменить историю? Кого же надеется устранить МакИген здесь,чтобы это как-то повлияло на проблемы Северной Ирландии?
Губы Индрани шевелились, но она не смогла издать ни звука. Только со второй или третьей попытки ей удалось ответить:
– Короля Артура.
Нереальность происходящего с трудом укладывалась в тупой от недосыпа, смены обстановки, недавних смертей голове Стирлинга. Вот уж такого ответа он ожидал меньше всего.
– Король Артур? – не веря своим ушам, переспросил он. – Дукс беллорум Арториус? Военачальника бриттов шестого века? Того, который бился с саксами?
– И с пиктами, – шепотом добавила Индрани. – И с ирландцами. Последних было более чем достаточно. Она отправилась в пятисотый год от Рождества Христова. Год наивысшей власти Арториуса. Если бы ирландцам удалось убить его до решающей его победы над саксами при Маунт-Бедоне, их кланы без труда сбросили бы в море и бриттов, и саксов.
Слабый поток свежего воздуха из кондиционера пробрал Стирлинга ледяным холодом. Отправиться к истокам ирландских вторжений на западные побережья Англии и Шотландии, переписать историю так, чтобы островом овладели не саксы, а ирландцы… чтобы англосаксонских королевских династий не было вовсе, чтобы Вильгельм Нормандский не окреп настолько, что смог бы отбить Англию у ослабших саксонских монархов… А это значит, что Генрих II не родится, чтобы вторгнуться в Ирландию, покончить с ее культурой, что Елизавета I не начнет кошмар столетней колонизации Северной Ирландии в качестве протестантской колонии… И что Бренна МакИген уничтожит миллиарды жизней в своем будущем, пытаясь подарить ирландцам победу над Арториусом и его саксонскими противниками.
Абсолютно то, чего можно было бы ожидать от агента Cumann Na Mbann.Тонко. Замысловато. Катастрофически разрушительно.
У Седрика Беннинга, плейбоя-ученого из Австралии, было не больше шансов остановить фанатку-террористку вроде МакИген, чем у уличной девицы из бедных кварталов Белфаста – остановить взрывы.
– Ясно. – Голос его звучал хрипло. – Яснее не бывает. Из этого следует абсолютно непреложная истина: переместиться за ними должен именно я и никто другой.
– Но…
– Я говорю по-валлийски и по-гэльски, доктор Бхаскар.
– А на латыни? На бритонском?
– На латыни не говорю. Бритонский… это же древний валлийский, верно?
– Да. И так же похож на современный валлийский, как древнеанглийский времен Беовульфа похож на тот язык, на котором говорим мы с вами!
– И тем не менее. Пока что я – наиболее квалифицированный агент из тех, что имеются в вашем распоряжении. Я изучал военную историю в Эдинбургском университете. Я, можно сказать, вырос на дедовских рассказах о славном короле Артуре, и я знаком со всеми легендарными местами Шотландии, Англии и Уэльса. Я специалист по контртеррористическим операциям. Одним словом, в Британии вам не найти никого лучше меня для того, чтобы послать за ними.
Он старательно отметал все мысли обо всех последствиях возможных ошибок там, в далеком прошлом. Он ведь запросто может уничтожить то самое будущее, которое пытается защитить, – стоит ему хоть раз сделать что-нибудь не так. Ему не хотелось даже думать об этом – тем более что он говорил абсолютную, неоспоримую правду. Не было никого, кто бы лучше его годился для этого. Господи, помоги им всем…
И целый год на то, чтобы пустить все псу под хвост…
– Мне нужен междугородный телефон, – процедил он сквозь зубы.
– Позвонить в полицию?
– Нет. Моему командованию. – Полковник Огилви будет кипятком от ярости писаться, когда услышит все это, что вряд ли поможет карьерному продвижению Стирлинга. О том, что будет делать министерство, когда Огилви доложит ему ситуацию, он, право же, не хотел даже догадываться. Жаль, конечно, ученых, когда им придется объясняться с властями…
Его разговор с Огилви вышел решительно недолгим.
– Это Стирлинг. Разрешите доложить… стопроцентная инфильтрация. Имеются жертвы. В течение четверти часа организую преследование.
– В географическом плане? – осторожно спросил Огилви; голос его, искаженный телефонными помехами, звучал в трубке хрипло.
– Нет, сэр.
– Ясно.
– Вам стоит организовать тщательную проверку Бренны МакИген, полковник… и заодно Седрика Беннинга. Я хочу знать, как Беннинг узнал, что МакИген из Cumann Na Mbann.
– Дьявол подери. Министерству это вряд ли понравится.
– Сомневаюсь, сэр. То, что им сообщит доктор Милонас, понравится им еще меньше. Сюда стоит прислать полноценную группу, сэр. Большего по телефону не скажу. Я оставлю вам полный доклад, прежде чем отправиться в погоню. Времени у нас меньше, чем может показаться.
По правде говоря, он опасался, что это сильное преуменьшение.
– Поступайте как считаете разумным, Стирлинг.
– Слушаюсь, сэр.
Ему предоставили свободу действий. Теперь вся история зависела от него.
Сознание возвращалось к Бренне медленно, клочками, неясным, как во сне, смешением звуков, запахов и образов. Определить, как долго она находилась в забытьи, не представлялось возможным. Сама она поняла, что очнулась по меньшей мере наполовину, когда вспомнила, как болели зубы и скула, как липло к телу мокрое платье, а в ноздри бил запах крови. Она вспомнила, какой ужас испытала, когда обнаружила, что ее плащ и пистолет куда-то делись. Она вспомнила, как лежала навзничь на какой-то жесткой поверхности, как при врачебном осмотре. И еще вспомнила его дыхание – где-то над самым ухом, на фоне привычных лабораторных шумов: шороха компьютерных вентиляторов, почти неслышного гудения и попискивания включаемых приборов…
Последнее, что ей запомнилось, – это ощущение опутавших ее голову проводов и расплывчатое пятно его лица, ухмылявшегося ей в глаза, пестрый шарф, залихватски намотанный на шею: деталь, которой остальные ученые не придавали значения, считая в худшем случае дурной шуткой…
– Привет, дорогая, – произнес он с усмешкой, от которой у нее похолодело в груди. – Прими мою искреннюю благодарность за то, что так подыграла мне. Лучшего козла отпущения не найти, как ни старайся. И не переживай, мы еще увидимся, и очень скоро. Ну-ка догони…
Он щелкнул тумблером – и реальность исчезла, разлетевшись на мелкие осколки.
Она оказалась… где? Или – тут она похолодела еще сильнее – когда? Она лежала… по крайней мере лежало тело, в котором она теперь находилась. Когда ей удалось более-менее совладать со своими чувствами, она ощутила где-то в глубине сознания что-то лихорадочно бьющееся – так колотится о стекло залетевшая в комнату птица. Чьи-то мысли молниями вспыхивали и гасли у нее в голове, словно туда вставили чью-то другую, незнакомую ей память. И это чужое сознание мыслило на языке, показавшемся Бренне поначалу незнакомым. Совсем немного он походил на гэльский. Совсем немного… Скорее… на валлийский? Только не на тот валлийский, который она знала. Очень уж архаично он звучал. С чего это вдруг Седрику Беннингу выбирать время и место, в которых говорят на архаичном валлийском?
Поначалу она решила было, что Беннинг сослал ее в эпоху, отличную от той, в которой планировал осуществить свою диверсию, но в следующую же минуту отказалась от этой версии. Стоит компьютерам настроиться на определенную точку в пространстве и времени и выдать команду на перемещение, как система блокируется, не позволяя перенастройки. Тут ограничения накладывали не столько требования безопасности, сколько ограниченные (относительно, конечно) компьютерная память, быстродействие процессора, объем потребляемой энергии. Даже правнук легендарного суперкомпьютера «Крей», невообразимо быстрая и мощная машина, используемая для скачков через время, не справляется с двумя направлениями во времени разом.
Единственное, чего она не знала, – это радоваться по этому поводу или тревожиться.
Постепенно месиво незнакомых слов у нее в голове начало складываться в какое-то подобие смысла – по крайней мере она начала немного разбирать язык. Владелица тела, в котором она оказалась теперь, была напугана почти до паники – но только «почти». Бренна ощущала, как в сознание ее просачивается чужой, острый и живой ум. Правда, в уме этом преобладал сейчас некий религиозный – а может, суеверный – ужас, порожденный каким-то неизвестным пока Бренне недавним событием. Бренна попыталась расслабиться, отдаться этому потоку мыслей, эмоций – и постепенно ей удалось справиться и с собственными страхом и смятением. Тот, второй рассудок – точнее, рассудок, который они теперь делили на двоих, – заметил эту перемену. Возможно, это и помогло тому совладать с паникой.
