Текст книги "За короля и отечество"
Автор книги: Роберт Линн Асприн
Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)
Тот взвизгнул от неожиданности и отпрянул в сторону, избежав столкновения на какую-то пару дюймов и с силой толкнув плечом Куту, как раз садившегося в седло с другой стороны. Сакс покатился по песку, стараясь увернуться от тяжелых копыт и оглашая воздух саксонскими ругательствами. Анцелотис развернул коня маневром, достойным американского ковбоя из вестерна, и выхватил меч. Наскакав на еще не оправившегося от потрясения Кутиного коня, Анцелотис тоже выкликнул замысловатое проклятие и описал мечом угрожающий круг над головой. Несчастная скотина заржала от ужаса, лягнула своего взбешенного хозяина, сделала свечку и ускакала прочь, окончательно оставив сакса пешим. От взгляда, брошенного тем на Анцелотиса, Стирлинг похолодел.
Сакс выхватил меч; топор он уже держал левой рукой. Тем временем его оруженосец схватил последний оставшийся щит и метнул его своему господину на манер пластмассовой тарелки. Кута успел перехватить древко топора зубами и поймал-таки щит в воздухе – попробуй Стирлинг повторить этот фокус, и он наверняка стоил бы ему сломанного запястья. Небо снова раскололо молнией, а Кута молниеносным движением сунул топор за пояс и ударил мечом плашмя по щиту, словно приглашая к смертоубийственной потасовке. По арене прокатился гром, отражаясь эхом от каменных стен, и все это – и сам удар, и эхо – лавиной обрушились на Стирлинга и погребли под собой.
Отголоски грома еще не стихли, когда Анцелотис ринулся в атаку. Он с силой ударил по щиту Куты – тот отбил удар, и Анцелотис проскакал мимо, на мгновение потеряв соперника из вида. Кута крутанулся на месте: пеший он превосходил ловкостью Анцелотисова коня. Ни Стирлинг, ни Анцелотис так и не успели увидеть, что же произошло. Только что король-бритт крепко сидел в седле, а в следующее мгновение Кута оказался почти под брюхом его коня, уперся краем щита ему под колено и резко дернул вверх.
Нога Анцелотиса вылетела из стремени, он потерял равновесие и полетел вниз.
Черт, эта проклятая лошадь в холке была чуть не на голову выше Стирлинга…
Падение показалось ему до невозможности долгим.
Удар о землю выбил из него дух, и несколько критических мгновений Стирлинг даже не мог вздохнуть. Меч, вращаясь, полетел куда-то в сторону, когда он с размаху треснулся локтем о землю. Приставить острие меча к его горлу Куте помешал конь Анцелотиса. Натасканный для боя, он громко заржал и бросился на Куту, угрожая тому зубами и копытами размером со здоровую суповую миску.
Лишенному копья или пики саксу пришлось отступить, и это дало Анцелотису несколько секунд на то, чтобы подняться на ноги. Он пошарил взглядом по песку в поисках меча, покрылся холодным потом при мысли о том, что Кута, может, уже завладел им, и тут увидел его. Меч звякнул о разделяющую арену пополам стену и остался лежать на ней.
Бормоча проклятия, Анцелотис повернулся к саксу, у которого оставались еще щит, меч и топор, тогда как у Анцелотиса – ничего, кроме голых рук. В животе у Анцелотиса похолодело, и словно для усиления эффекта в небе снова блеснула молния. Стирлинг встретился с Кутой взглядом и увидел в ухмыляющихся глазах того смерть. Тяжело дышавший, но не сомневающийся более в победе Кута ринулся в атаку, заставив Анцелотиса пятиться, прижимая его к каменному барьеру. Анцелотис поднырнул под меч Куты и почти на карачках выскользнул на простор, прочь от стены, но и от лежавшего на ней меча.
Следующий выпад Куты оказался обманным и застал Анцелотиса врасплох, но только на долю мгновения: ловкостью король Гододдина не уступал рыси. Он снова перекатился по земле и вскочил на ноги, оказавшись за пределом досягаемости саксонского меча. Однако плечо его все же пронзила острая боль, ибо Кута успел-таки двинуть его краем своего щита. Игры кончились. Кута снова двинулся на него, на этот раз целя мечом прямо ему в горло. Анцелотис замешкался на мгновение…
…и тут сработали боевые рефлексы Стирлинга.
Он рухнул на землю и перекатился не вбок, как прежде, но вперед, под удар. Удар ногой под колени опрокинул Куту навзничь, а сам Стирлинг мгновенно вскочил на ноги. Не ожидавший подвоха сакс перевернулся-таки на четвереньки, дернулся вверх и, раскрасневшись от злости и усилия, замахнулся мечом. Стирлинг не просто уклонился от этого удара; перехватив того за руку, он сообщил замаху дополнительную энергию.
Прием айкидо, отрепетированный сотни раз на занятиях С.А.С., швырнул сакса в воздух, в направлении каменной стенки. На лету Кута выронил меч, потом край его щита зарылся в песок, он грянулся спиной оземь и остался лежать огромным оглушенным жуком. Анцелотис придавил запястье руки, продолжавшей сжимать щит, ногой, поднял меч противника с песка и приставил его острие к горлу Куты.
– Похоже, сакс, у тебя остался только один выбор: сдаться или умереть.
Словно нанося последний штрих в картину позорного поражения Куты, дождь выбрал именно это мгновение, чтобы хлынуть ливнем. Оба мгновенно промокли до нитки. Грязь забрызгала лицо сакса, распластанного под ногой Анцелотиса. Побежденный принц прорычал какое-то полное убийственной ненависти проклятие, но попыток встать благоразумно не делал. Зрители-бритты словно с цепи сорвались, и их восторженные вопли едва не заглушали раскаты грома. В дополнение к ливню на арену обрушился дождь монет, шапок, разноцветных клочков пледа и даже грязных башмаков.
Стирлинг вытащил из-за пояса Куты его боевой топор и отступил на шаг, позволив поверженному противнику встать.
– Пожалуй, это я оставлю себе. – Он с натянутой улыбкой взвесил топор в руке. – На память. А твои меч и щиты мне без надобности. Мне не нужно оружие низкого качества. – Он отшвырнул меч в сторону, и тот с плеском упал в грязь.
И без того пунцовое лицо Куты побагровело еще сильнее; на шее вздулись и пульсировали от бессильной ярости вены.
– Грязный мужлан, – прохрипел сакс, поднимаясь с земли. – Ты смел тронуть меня голыми руками? Клянусь копьем Вотана, это оскорбление так тебе не сойдет. Ты еще пожалеешь об этом дне!
– Право же, не уверен, – с ленивой ухмылкой возразил Стирлинг.
И только тут с запозданием заметил, что Анцелотис совершенно потрясен необъяснимо стремительным поражением Куты, когда тот уже ощущал себя победителем. Черт, да ведь тут у них, в шестом веке, никто наверняка не видел простейших приемов рукопашного боя, которые он только что продемонстрировал…
Как,спросил пребывавший в детском восторге Анцелотис, тебе это удалось, парень? Ты должен поучить меня этим своим приемам, Стирлинг из Кэр-Удея!
Стирлинг застонал: до него слишком поздно дошло, что он снова прокололся. Если где-то в этой насквозь промокшей толпе восторженных зрителей находится Бренна МакИген – а он мало сомневался в том, что это так и есть, – значит, он выдал себя самым идиотским образом, причем прилюдно. Вольно же было ему щеголять приемами двадцать первого века! Правда, в тот момент ему казалось важнее избежать близкого знакомства с острием Кутиного меча…
Но, может, в этом найдется и положительная сторона? Впрочем, все, что он мог найти в этом позитивного, – это если вдруг Седрик Беннинг тоже опознает его, и тогда они будут действовать сообща. Так и так с его стороны это было верхом глупости, хотя его смятение и удивило Анцелотиса. Кута отвесил ему положенный, хотя и весьма неловкий поклон и, заметно прихрамывая, покинул арену, поймав по дороге за узду своего коня и подобрав из грязи меч.
Стирлинг остался стоять, не зная, что ему делать дальше. Поэтому бразды правления вновь принял Анцелотис. Он забрал свой лежавший на стене меч, сунул боевой топор с красивой резной рукояткой за пояс, догнал своего коня и сел верхом – последнее далось ему не очень легко с учетом вовсю уже напоминавших о себе ушибов. Еще труднее оказалось подняться по скользким от дождя ступеням, что вели с арены к королевскому шатру. Ему пришлось приложить все усилия к тому, чтобы не оступиться и не скатиться обратно на мокрый песок. Впрочем, большую часть воды шатер все же задерживал, хотя Ганхумара и сидела мрачнее тучи, прикидывая размеры ущерба, который дождь причинил ее шелковому платью.
Анцелотис почтительно поклонился собравшимся королям и королевам. Дукс беллорум ухмылялся до ушей, да и Медройт смотрел на него как на сказочного героя – с детским восторгом. Глаза Гуалкмая сияли что твои фонари, и он подпрыгивал на месте, не обращая внимания на холодный дождь. Маленький Валгабедиус, не понимавший еще, что же произошло, возбужденно улыбался, глядя на своего дядьку. Даже юный король Стрэтклайда смотрел на него взглядом, полным потрясенного уважения. Правда, Эмрис Мёрддин сидел нахмурившись, а взгляд Морганы холодом не уступал не унимавшемуся дождю.
– Поздравляю тебя с победой, Анцелотис, – ледяным тоном произнесла она. – Это, вне сомнения, еще сильнее подтолкнет Куту к отмщению, и это во время, когда мы еще не готовы отразить вторжение. Носи эту корону с гордостью – не исключено, что это последняя победа, одержанная нами над саксами!
Твердо сжав побелевшие от гнева губы, она увенчала его традиционным венком из дубовых листьев. Стоило венку коснуться его волос, как зрители (большая часть которых, хорошо это или нет, не слышали слов Морганы) взревели с новой силой. Арториус подмигнул ему, словно говоря: «Это она в расстроенных чувствах, парень, – стоило рискнуть, дабы поставить этого громилу на место!»
Так и не решив, какая из двух этих реакций на его победу справедливее (или своевременнее), Стирлинг просто поклонился, отказался от положенного победителю кошелька, разбросав его содержимое в восторженную толпу, и спустился по ступенькам, чтобы снова сесть в седло. Под восторженные крики он сделал еще один круг почета и выехал с арены через стартовые ворота. Теперь он хотел лишь одного: как следует отмокнуть в римском бассейне, по возможности более глубоком.
Анцелотис от всего сердца согласился с ним.
Глава десятая
Ко времени, когда Бренна с Морганой смогли наконец вернуться с арены в крепость, она замерзла до мозга костей.
– Медройт, – окликнула она своего племянника. – Отведи мальчиков в баню, пусть согреются после этого дождя.
Все еще улыбавшийся Медройт махнул рукой ее сыновьям, и те, подпрыгивая от возбуждения, убежали за ним. Моргана молча смотрела им вслед: мальчики просто не понимали, какую цену придется теперь заплатить бриттам за поражение Куты.
Ты бы сама искупалась, Моргана,предложила Бренна. Нам обеим станет легче.
Поэтому они тоже поспешили в баню – и через полчаса, когда вода в калдериумезаметно остыла, да и народу в бане прибавилось, ибо подтянулись с арены остальные женщины, Моргана нарядила сыновей в лучшую одежду, отослала их с Медройтом, а сама достала из сундука любимую льняную сорочку и шерстяное платье замечательного алого цвета с длинным, волокущимся по полу подолом и отделанными горностаевым мехом воротом и рукавами. На талии платье перетягивалось золотой цепочкой. Бренне платье тоже понравилось, тем более что она могла не опасаться здесь, что какой-нибудь совсем уж оголтелый защитник окружающей среды обольет ее краской за ношение мехов. Она надела тяжелые золотые украшения, отделанные мехом башмачки, расчесала волосы костяным гребнем и вышла в главный зал, где уже собирались на совет короли и королевы со всей Британии.
Эмрис Мёрддин с Арториусом уже находились там, а юный король Клинох стоял около жарко пылавшего очага. Сыновья, возбужденно выпучив глаза, бросились Моргане навстречу: им никогда не приходилось еще видеть такого собрания царствующих особ. Ливень на улице кончился, но в большое отверстие в потолке над очагом еще залетали случайные капли моросящего дождя, то и дело шипевшие на раскаленных углях.
Клинох пытался придать себе невозмутимый вид, но сводил все свои старания на нет нервным сглатыванием и потиранием рук, от чего его юный возраст и неопытность становились еще заметнее. Моргана заметила, как внимательно смотрит Гуалкмай на молодого короля Стрэтклайда, и сжала его ручонку. Мальчик прижался к ее ноге и вздохнул. В зале стоял негромкий гул голосов. Группа менестрелей в углу настроила свои арфы и флейты и заиграла какую-то спокойную мелодию, от чего царившее в зале напряжение немного снизилось. Среди них был, само собой, и Лайлокен – он спокойно встретил взгляд Морганы и улыбнулся, словно напоминая об условленной встрече на дороге в Кэр-Гретну по окончании совета.
Двенадцать массивных столов были составлены в неровный круг у центрального очага. Эмрис Мёрддин лично следил за расстановкой, отдавая распоряжения двигавшим столы и скамьи с подушками слугам. Другие слуги ставили на столы кубки, бутыли и кувшины с вином и медом. Еще несколько человек вешали на стену бычью шкуру, на которой были нарисованы очертания всех королевств Британии.
Бренна в восхищении смотрела на нарисованную с неожиданной точностью знакомую береговую линию; правда, очертания и названия королевств были ей непривычны. Только в нескольких из них она угадала будущие английские графства. Три-четыре названия даже дожили, почти не изменившись, до двадцать первого века – в качестве графств современного Уэльса. В детстве Бренне случилось побывать на каникулах в одном из них, Поуисе, и она до сих пор помнила, как ей там понравилось. Земли, захваченные саксами, были закрашены зловещим красным цветом. Бренна еще не оторвалась от изучения карты, когда Эмрис Мёрддин, внимательно следивший за входящими (а может, за большими римскими водяными часами в углу), шепнул что-то Арториусу. Тот кивнул и позвонил в бронзовый колокольчик, требуя внимания.
– Совет королей собрался! – громко объявил Арториус. – Короли и королевы, принцы и принцессы Британии, займите места за столами.
Моргана с сыновьями заняли свои места. Разговоры в зале утихли: стоявший чуть в стороне священник подошел к кругу столов и поднял руку, благословляя собравшихся. Судя по темной рясе и простому деревянному кресту, он принадлежал к древней британской церкви.
– Отче наш, молим Тебя, не оставь милостью Своей этот совет, дабы Британия могла защитить себя и веру Твою от нашествия язычников. Аминь.
По помещению эхом прошелестело ответное «аминь!», после чего священник удалился, а Арториус, сидевший между королями Гододдина и Стрэтклайда, поднялся с места и принял официальный вид.
– Первым делом перечислим собравшихся. Я, Арториус, избран вами, дабы служить в это беспокойное время дукс беллорумом, и я счастлив, что занимал этот пост последние десять лет. Я говорю и действую во благо всех бриттов. – Он сел, а Эмрис Мёрддин в свою очередь склонил голову.
– Я, Эмрис Мёрддин, выступаю как советник дукс беллорума.
Вслед за Эмрисом Мёрддином представились по очереди и остальные собравшиеся. Бренна испытала легкое потрясение, когда до нее дошло, что все они называют себя в алфавитном порядке – при том, что никакого официального списка перед ними не лежало.
– Я, король Ригенью ап Рейн, говорю от имени королевства Брайхениог.
– Я, король Горбейниан, говорю от имени королевства Брайнех, – отозвался глубокий старик, сидевший рядом с Ригенью. Представившись, он сел обратно на длинную, покрытую подушками скамью. Следующему по очереди не исполнилось еще и двадцати; у него было узкое лицо хорька с горящими глазами, дерзко встретившими взгляд Арториуса.
– Я, король Иднерт ап Брайагед ап Песген ап Фортигерн, говорю от имени королевств Бюэльт и Гвертрайнион.
Моргана беззвучно выругалась. Бренна удивилась, и той пришлось пояснить: Он говорит о своей принадлежности к роду Фортигернов с гордостью, а ведь именно поганый пес из рода Фортигернов привел к нам саксов в бытность свою дукс беллорумом. Правда, его же сыновья выступили против него, поддержав Утэра Пендрагона и Амвросия Аврелиана, однако вот он, отпрыск этого рода, сделался королем…
Что ж, значит, за этим типом надо будет последить.
Тем временем представился собравшимся король Кэр-Баддана, за ним – король Эйнион из Кэр-Селемиона.
– Не проходит и недели, – добавил он, – чтобы саксы и их прихвостни из Уэссекса не нарушали наших границ. Я отдал распоряжение укрепить все до одной сторожевые крепости в Кэр-Селемионе.
За ним следовали король Синдиддан из Кэр-Кери, короли Кэр-Колуна, Кэр-Дарнака и Кэр-Глуи, и вид у них у всех был тревожнее некуда. Бренна покосилась на висевшую на стене карту. Да, повода беспокоиться за целостность своих границ у этих имелось в достатке, ибо они ближе других соседствовали с Уэссексом и Сассексом.
Бренна встрепенулась, когда очередь дошла до юной жены Арториуса.
– Я, королева Ганхумара, наследница короля Кармелида и жена дукс беллорума, говорю от имени Кэр-Гвендолью. – Все мужские взгляды мгновенно обратились в ее сторону – так мотыльки обреченно летят на огонь. Молодой человек, которого Моргана опознала как Мелваса из Глестеннинг-Тора, смотрел на Ганхумару с такой страстью, что даже Бренне сделалось не по себе. Ганхумара же отозвалась на этот взгляд обворожительной улыбкой и, одернув юбки, села на свое место.
Королю Элафиусу, правившему целыми тремя королевствами – Кэр-Гуиннтгуиком, Кэр-Лундейном и Кэр-Минципом, – пришлось долго откашливаться, прежде чем ему удалось произнести что-то членораздельное, да и короли Кэр-Лериона, Кейстона и Кэлчфиннеда с большим трудом отвели взгляды от юной рыжеволосой королевы. Арториус сидел мрачнее тучи, время от времени искоса поглядывая на жену.
– Я, король Середиг, говорю от имени Середигиона, – продолжил церемонию следующий по очереди за Ганхумарой правитель и повернулся к сидевшему рядом с ним юноше. – Мой сын принц Сэндди.
Бренне не понравилось, как этот Сэндди смотрит на всех находившихся в поле зрения женщин. Что-то в этом молодом человеке настораживало ее, и Моргана подтвердила ее подозрения. Середиг – неплохой человек, но не выказал должной твердости в воспитании сына. Его – сына – репутация хуже некуда. Он еще доставит нам хлопот – как раз тогда, когда они нужны меньше всего.
Следующий король говорил медленно, с глубоко озабоченным видом.
– Я, король Map, сын Сенея, короля Эбрауга, говорю от имени королевства Дент. – Он подошел к карте и очертил куском угля клочок земли между современным Йоркширом и рекой Хамбер. – В бытность Фортигерна дукс беллорумом он заставил нас принять саксонских федератов. И когда власть на юге захватили саксы, нам в Эбрауге и Денте пришлось пойти на компромисс, дабы не отдать им все наши земли. Вот этот край, весь Деуир, пришлось нам отдать саксам – только этой ценой мы сохранили остальное.
По залу пронесся возмущенный ропот.
– Боже мой! – охнул один из королей. – С таким плацдармом они могут угрожать Данотингу, Элмету, Линдсею… да, что там, даже Пеннинам!
Король Линдсея согласно кивнул.
– Нам приходится держать свою тяжелую кавалерию на северной границе, чтобы сдерживать саксов в Деуире.
Когда шум голосов снова стих, с места поднялся коренастый мужчина, смуглостью не уступавший Арториусу.
– Я, Кадориус, король Думнонии и князь Кэрнью, – Бренна снова покосилась на карту и нашла названные им земли на месте современного Корнуолла, – привез вести, почти столь же тревожные, как эта. Кузен. – Он повернулся к Арториусу. – Уэссекс только и ждет случая расширить свои границы через Кэр-Дарнак и прямо в Глестеннинг, а это угрожает не только Думнонии и Глестеннингу, но и всему юго-западу Британии. Как дочернее Думнонии королевство Глестеннинг – сильнейший союзник, какого имеем мы в противостоянии с саксами.
Кадориус повернулся к сидевшему рядом мужчине помоложе.
– По моей просьбе король Глестеннинга Мелвас, – тот тоже поднялся с места, – начал укреплять Кэр-Бадоникус на границе с Кэр-Дарнаком, ибо случись Уэссексу овладеть Кэр-Бадоникусом, во всей Британии не найдется силы, способной выбить их оттуда. Всякий, кто владеет Кэр-Бадоникусом, способен совершать оттуда разрушительные набеги на много миль вокруг, а также угрожать королевствам к северу и западу от этого места. Работы по укреплению крепости уже начались, но людей они требуют больше, чем мы можем поставить. Вершина одна занимает восемнадцать акров земли и возвышается над равниной Солсбери на пять сотен футов. И в Думнонии, и в Глестеннинге вместе взятых не набрать людей, чтобы укрепить ее так быстро, как это нам необходимо. Я вынужден просить о помощи у других королей Британии.
– И какие такие работы занимают твоих людей, – не без издевки поинтересовался король Иднерт, тот самый похожий на хорька потомок Фортигерна, – что тебе не хватает их на укрепление Кэр-Бадоникуса?
Кадориус вспыхнул.
– Наш урожай до сих пор не убран, ибо погода здесь, на севере, капризнее, чем у вас, на юге, где все зерно уже лежит в закромах. Да и для наших мест погода необычно плоха. Пшеница почти вся полегла и гниет в полях, да и рожь поражена гнилью от дождей. Если мы не уберем остатки овса и ячменя, весь юг может голодать этой зимой – куда уж впроголодь биться с саксами! Если мы хотим, чтобы наши люди могли сражаться, сдерживать саксов всю долгую зиму, нам просто необходимо собрать хоть те жалкие крохи от урожая, что нам удастся спасти, а для этого тоже нужны люди. Много людей. Даже дети сейчас работают в полях.
Мои братья, принцы Юстанус и Соломанус, укрепляют горные крепости Думнонии, сгоняя туда женщин и подростков, а Мейлье, принц Кэрнью, перестраивает стены наших береговых укреплений от Сент-Майкл-Маунт на севере до Тинтагеля на юге, откуда родом наш кузен Арториус. – Он поклонился Арториусу, который сидел нахмурившись: мрачная картина, нарисованная Кадориусом, явно его огорчила. – Мейлье поручено охранять наши берега от ирландцев, – он провел рукой по карте, – пока мы, остальные, заняты саксами.
С учетом обстоятельств это решение представлялось единственно верным. Даже Иднерт не нашелся, что возразить на это и промолчал, бросая мрачные взгляды на окружавших его королей и королев. Тем временем король Дингад ап Эйнион из Данотинга представил себя и своего сына принца Мейринга ап Дингада; за ними последовали король Эйриколь Лоугир и принц Вортепор ап Эйриколь из Дайфеда. Следующим поднялся со своего места король Эбройга – нынешнего Йорка.
– Я, король Гергаст Летлам ап Сеней ап Коэль Хен, и мой сын, принц Элиффер ап Гергаст, с радостью выделим столько людей, сколько можем позволить себе, ибо англы угрожают нашим портам и поговаривают уже о союзе с королем Эйлле Сассекским, дабы ударить по нам с двух сторон. Какие бы там красивые слова ни говорил Кута насчет саксо-британского союза против англов, это остается только красивыми словами, не больше.
Нам удалось перехватить их гонцов, и это дало нам письменные доказательства их сговора против британских королевств восточного побережья. Эбройг откликнется на просьбу Думнонии о помощи в укреплении Кэр-Бадоникуса. И еще Эбройг пошлет сколько сможет отроков, недостаточно взрослых, чтобы сражаться с врагом, дабы помочь с уборкой урожая, ибо наш уже весь в закромах. Эбройг рад помочь соседу, ибо, если мы не сумеем действовать сообща, саксы, англы и юты заклюют нас по одному, как вороны.
– А я, король Элмета, Месгуик Клоп ап Гергаст, – заявил молодой мужчина, сидевший рядом с Гергастом, – тоже пошлю людей впридачу к тем, что пошлет мой отец из Эбройга.
– И я тоже, – добавил король Эргинга.
Взгляды всех присутствующих обратились на Моргану. Бренна нервно поежилась; Моргана собиралась с духом.
– Я, Моргана, дочь короля Горлуаза, говорю здесь как законная правящая королева Гэлуиддела и Айнис-Меноу. Со мной мои сыновья, принц Гуалкмай ап Лот Льюддок и принц Валгабедиус ап Лот Льюддок. Теперь, после смерти моего мужа и избрания Анцелотиса на трон Гододдина до совершеннолетия моего сына Гуалкмая, я отвечаю лишь за Гэлуиддел и Айнис-Меноу.
Со стороны саксов существует серьезная угроза, и это, несомненно, должно быть обсуждено на этом совете. Айнис-Меноу – остров, очень маленький остров, и вследствие этого он почти беззащитен перед лицом ирландского вторжения. Побережье Гэлуиддела отделяет от Эйре каких-то двадцать миль, а от ирландского королевства Далриада – лишь узкая полоска Стрэтклайда, и ведь Далриада тоже рвется расширить свои границы.
Ирландские налетчики уже не оставляют в покое все западное побережье Британии, и это усугубляется военными успехами ирландского клана Скотти на землях пиктов. Вытесняемые на юг пикты всего за одну прошлую неделю убили двух наших королей. А теперь мы к тому же ухитрились нанести оскорбление Куте Сассекскому – пусть неумышленное, – она кивнула, словно извиняясь, Анцелотису, – но все же оскорбление, за которое он будет мстить.
Никто не спорит, нам необходимо укреплять оборону с юга. Однако нам нельзя забывать и об угрозе с севера и запада. Если мы не будем искать союзников, выигрывая время, мы можем оказаться втянутыми в войну на три фронта, против трех врагов, не считая даже пиратов из Ютландии и Фризии. Можно сказать, война грозит нам со всех сторон. Я приношу свои извинения Кадориусу, но ни Гэлуиддел, ни Айнис-Меноу не могут поделиться людьми для укрепления Кэр-Бадоникуса – теперь, когда над нашими собственными городами нависла угроза разрушения. Во всяком случае, пока мы не найдем союзников, чтобы хотя бы отодвинуть угрозу с других направлений на время, необходимое, чтобы разделаться с саксами.
– Я, Мойриг ап Карадог, король Гльюссинга, хорошо знаю цену союзам с чужеземными язычниками, – заявил следующий за Морганой правитель. – Лучше, чем большинство из вас. Я правлю королевством, которым правили некогда Фортигерн, а за ним его сын Фортимер, – королевством, которое они ценили так дешево, что заключили союз с саксонскими свиньями, назвав тех федератами, а не бандитами и убийцами, каковыми они на деле являются. Поэтому я не потерплю никаких разговоров о союзе с безбожниками, что смотрят на наши границы голодными, кровожадными глазами. Гльюссинг стоит перед лицом угрозы со стороны ирландцев, что опустошают наши берега, и саксов, рвущихся к нам мимо наших южных соседей. С каким дьяволом предлагает мне Моргана улечься в постель этим своим «союзом»?
Зал мгновенно взорвался голосами. Все заговорили одновременно: кто соглашаясь с Мойригом, кто упрекая его за грубость. Моргана тоже повернулась в его сторону.
– Уж скорее я соглашусь лечь в постель с безбожником-ирландцем, чем с некоторыми бриттами из тех, что находятся в этом зале!
Тут уже в зале воцарился хаос, причем женские голоса звучали в общем хоре едва ли не громче мужских. Грохот кулаков по дубовым столешницам напоминал удары грома в узком каньоне. Гуалкмай с Валгабедиусом испуганно жались к матери, а младший даже начал всхлипывать, и ей пришлось обнять его. Арториус вскочил с места и громыхнул эфесом меча по столу.
– Тихо! – рявкнул он, перекрывая шум. – Клянусь Господом Богом, я не шучу! Уши отрублю первому же, кто хоть слово скажет!
Крик в зале стих, сменившись шарканьем и скрипом скамей по мере того, как спорщики рассаживались по местам. Арториус переводил свирепый взгляд с одного стола на другой, успокаиваясь.
– Опасения королевы Морганы имеют под собой все основания, – прорычал он. – Это я вам говорю не как ее сводный брат, а как дукс беллорум, которому пришлось везти ей весть о гибели ее мужа от рук разбойников-пиктов! Уж не думаете ли вы, что ей было легко смотреть в глаза малых сыновей с такой новостью? И в этом самом зале сидит парень, едва вышедший из отроческих лет, отца которого зарубила у него на глазах другаяшайка пиктов! Если бы Кута с Эйлле и их уэссекские прихвостни были единственной угрожающей нам опасностью, стал бы я тогда созывать совет всех королей и королев Британии! Моргана права: война грозит нам со всех сторон. И если мы не будем до предела осторожны в своих суждениях, вся Британия может истечь кровью от нашей глупости.
Злость и обиженное упрямство сменились на лицах подавленными, чтобы не сказать – испуганными – выражениями. Ганхумара, наслаждавшаяся скандалом, напоминала сытого котенка, слизывавшего с усиков сметану. Слово в наступившей тишине взял сидевший через два места от нее свояк Морганы.
– Я, Анцелотис, занимающий трон до совершеннолетия принца Гуалкмая, говорю от имени народа Гододдина. Мы слишком хорошо знаем, насколько серьезна угроза нашим северным границам со стороны пиктов и ирландцев. У меня не было намерения распалять гнев саксов без лишней на то нужды, к тому же я не уверен, что вообще возможно помешать им найти любой предлог для открытого нападения. Нам же теперь остается одно: крепить всенаши границы, готовиться отразить всехврагов, когда людей у нас едва хватает на охрану границ, не говоря уже об уборке урожая на юге. Возможно, мысль о переговорах с одним из наших северных врагов разумнее, чем представляется на первый взгляд. Это помогло бы нам выиграть время и свободу маневра, не связывая себя при этом полноценными обязательствами, ибо войны на четыре фронта необходимо избежать любой ценой.
Не похоже было, чтобы речь Анцелотиса пришлась Арториусу слишком уж по душе, но и недовольства он не выказал. Он ограничился кивком.
– Дукс беллорум благодарен Гододдину за понимание всей сложности грозящих нам неприятностей, – только и сказал он.
Следующим выступил седовласый старик с лицом, изборожденным морщинами – следами борьбы и невзгод.
– Я, король Айнуил Гвент, говорю от имени людей Гвента. Мой сын, принц Карадог Фрейхфрас, разделяет мое беспокойство насчет того, что любой союз или хотя бы переговоры ослабят нас в глазах тех, союза с которыми мы ищем, а это только увеличит угрозу нападения. Ирландцы и пикты нападают шайками, тогда как саксы – сильными, хорошо организованными армиями под единым руководством властного короля. Эйлле Сассекский – вот самый опасный для нас в Британии человек, а Седрик Уэссекский послужит ему инструментом для нападения на нас.
Если мы действительно хотим спасти Британию, нам нужно безотлагательно разделаться с саксами, а тревоги насчет ирландцев и пиктов отложить на потом. Конечно, я не ожидаю от тех королевств, что расположены на севере и западе, что они смогут отвлечь часть своего войска от непосредственно грозящей им опасности, но те, над кем такая угроза пока не нависла, должны выделить кто сколько может людей, оружия и доспехов, чтобы остановить саксов, пока те не продвинулись слишком далеко. На эти цели я даю каждого третьего из воинов Гвента.
– А я, король Гадваллон Длиннорук из Гвинедда, – вмешался в разговор сидевший рядом с ним мужчина, – обещаю поступить так же. Мой сын, принц Гвиддно Гаранхир, займется охраной границ Гвинедда и укреплением горных крепостей. А что скажут вассалы Гвинедда?
