Текст книги "За короля и отечество"
Автор книги: Роберт Линн Асприн
Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
– Я, король Энлоу ап Догфель, отдам треть войска Догфейлинга.
– И я, король Гврин Фардьюч ап Гадваладр из Мейрионидла, – тоже.
Следующий король говорил негромким, усталым голосом:
– Я, король Оуэйн Белый Зуб, и мой сын, принц Кунегласус, говорим от имени королевства Рос, вассала Гвинедда. Королевство наше постигла беда – неурожай поразил наши поля, должно быть, те же напасти, что и на юге. Голод ослабил нашу оборону. Я пошлю Кунегласуса с теми воинами, что мы сможем выделить, но, боюсь, их будет меньше, чем хотелось бы.
Арториус, давно уже убравший свой меч в ножны, понимающе кивнул Оуэйну.
– Я не вправе просить у королевств больше того, что они могут дать. Пошли сколько можешь, и мы удовольствуемся этим.
– Я, король Эйдон ап Мор из Руфониуса, могу оказать помощь братскому Росу. У нас в достатке младших сыновей, охочих до работы на земле, и слишком мало земли, чтоб разделить между всеми, как того требует обычай. Так что, если тебе нужны руки для уборки урожая или строительства крепостных стен, Руфониус может поделиться с тобой, и все равно у него хватит еще войска, чтобы послать дукс беллоруму.
Оуэйн благодарно стиснул руку соседа.
– А у нас много осиротевших наследниц, которые обрадуются молодым мужчинам из Руфониуса. Оба наших королевства останутся в выигрыше.
– Отлично сказано! – одобрительно кивнул Эмрис Мёрддин.
Король Линдсея тоже пообещал треть своих людей для укрепления южных границ; точно так же поступил и король Артвис Пеннинский, назначивший главой своего отправляемого на юг войска сына, принца Пабия. Следующий же выступавший, несмотря на преклонный возраст, сильно напоминал чертами короля. Иднерта, правнука Фортигерна.
– Я, король Консеннус ап Фортимер, и мой сын, принц Брокфейл Айсгитрог, говорим от имени Поуиса и срединных королевств. Границам Поуиса ничего не угрожает, поэтому мы не намерены посылать цвет своей молодежи убирать чей-то там урожай или ловить рыбу, чтобы изгнать захватчиков с чьих-то там земель.
Зал взорвался возмущенными криками, под которые пожилой король и его так же сильно смахивавший на хорька сын невозмутимо сели на свои места.
– Разве можно ожидать от отродья Фортигерна чего-нибудь, кроме предательства? – кипятился Мерхион Рейгедский.
– Предательства? – огрызнулся Консеннус. – С каких это пор защита собственных интересов называется предательством? Поуису ничего не угрожает. Зачем тогда ему страдать и умирать из-за ошибок, совершенных болванами в Глестеннинге или Стрэтклайде?
Юный Клинох побледнел как снег и схватился за рукоять кинжала.
– Со смерти моего отца не миновало еще и недели, а ты, Консеннус, уже смеешь оскорблять его память? Изволь же встретиться со мной в поединке, как подобает мужчине, если ты так смел на язык!
В зале снова воцарился невообразимый шум. Арториус стучал по столу эфесом меча, трясущийся от ярости Клинох испепелял Консеннуса взглядом, а тот сохранял лениво-равнодушный вид. Сын же его ухмылялся, чистя ногти собственным кинжалом: похоже, этим он оскорблял уже не только Клиноха, но и всех остальных в зале. Эмрис Мёрддин вскочил со своего места, в вихре развевающихся белых одежд обогнул центральный очаг и с грохотом ударил своим здоровенным дубовым посохом в пол между Клинохом и Мерхионом с одной стороны и Консеннусом и Брокфейлом – с другой.
– Это совет королей, – холодно прошипел Мёрддин, – а не потасовка молокососов! Брокфейл, своим поведением ты позоришь не только себя, но и своего отца. Убери нож или убирайся вон с совета – и тогда ты до конца дней своих будешь изгоем повсюду в Британии.
Молодой принц злобно покосился на Мёрддина, но понял, что тот говорит совершенно серьезно, и нехотя убрал нож.
– Что же до тебя, Консеннус, никто не оспаривает твоего законного права отказывать братским королевствам в помощи. Но только не забывай, что, воспользовавшись этим правом, ты не сможешь ожидать ничьей помощи, приключись какое несчастье с твоим Поуисом – будь то голод, потоп, поветрие или вторжение врагов. Тот, кто из самолюбия и скупости кричит о своих правах, тогда как братья его истекают кровью, сам может оказаться на их месте.
Консеннус, старше Эмриса Мёрддина на два, если не на три десятка лет, смерил советника-друида холодным взглядом.
– Поуис – большое королевство, наставник, и под его властью лежат Кэр-Гурикан, Кэр-Магнис и Кэр-Луткойт, который один не уступает размером Рейгеду. Голод или поветрие в одной части моего королевства едва ли смогут угрожать всему ему. Твои угрозы меня не пугают.
– Только болван, – негромко произнес Эмрис Мёрддин, – позволит волкам резать одно стадо только оттого, что до других те пока не добрались. Твое правление – срам для всех бриттов. Изволь же покинуть зал нашего совета и не оскверняй гостеприимного Рейгеда своими непочтительностью и нежеланием проникнуться вопросами, угрожающими жизни любого бритта на этом острове, будь то мужчина, женщина или неразумное дитя.
– И да надругаются над тобой саксы так, как ты этого заслуживаешь, – негромко буркнул Клинох.
Консеннус в бешенстве вскочил на ноги. Мёрддин властным взмахом руки предупредил дальнейшие высказывания юного короля Стрэтклайда. С минуту Консеннус и Мёрддин стояли, глядя в упор друг на друга – один весь перекошенный от злости, другой неподвижный, как каменный дольмен (и почти такой же высокий). Первым опустил взгляд Консеннус.
– Поуис пошлет дукс беллоруму сотню лучников, – буркнул он, так и не поднимая глаз.
– Благодарим, – язвительно произнес Мёрддин, перехватил свой дубовый посох удобнее и вернулся на место.
Только сейчас Бренна заметила, что вся дрожит. Даже Моргану эта стычка потрясла до глубины души. Мерхион Рейгедский небрежным жестом оправил платье.
– Рейгед пошлет половину своего войска на помощь Глестеннингу и Думнонии.
Клинох, чья очередь оказалась следующей, судорожно сглотнул, прежде чем обрести дар речи.
– Стрэтклайд и сам находится под угрозой с севера и запада, ибо северные наши границы то и дело нарушаются пиктами и ирландцами из Далриады, а западные – морские – пиратами из-за Ирландского моря. Однако Стрэтклайд – большое королевство, больше даже Гододдина. Стрэтклайд поможет Гододдину укрепить пограничные крепости на севере, вдоль Антониевой стены, и удвоит дозоры на границе с Далриадой. В дополнение к этому Стрэтклайд пошлет пять сотен ратников на юг, сняв их с относительно безопасных границ с Гэлуидделом, Кэр-Гвендолью и Брайнехом, так что тамошним жителям можно не опасаться врагов даже в отсутствие охраны.
Бренна поймала себя на том, что одобрительно кричит что-то. Забота совсем еще юного короля о своем народе являла собой такой разительный контраст циничному безразличию Консеннуса, что разила не хуже пощечины. Во всяком случае, Консеннус покраснел и нахмурился еще сильнее. Поскольку Моргана уже высказалась от имени Айнис-Меноу, она не взяла слова еще раз. Поэтому со своего места поднялся Арториус.
– От имени Айнис-Уэйт говорить некому, – негромко произнес он, – ибо саксы и их уэссекские пешки захватили остров и убили всю королевскую семью.
– Поскольку все прочие королевства Британии уже высказались, я выступлю как дукс беллорум. Как вы слышали, смертельная опасность нависла над нами со всех сторон, и мы потеряли уже двоих из нашего числа от рук тех, кого большинство нас считают угрозой наименее опасной. Со всеми извинениями перед Стрэтклайдом и Гододдином, в наибольшей степени страдающих от враждебных пиктов, я не могу не согласиться с тем, что наибольшая угроза бриттам исходит от королей Эйлле Сассекского и Седрика Уэссекского. Кута явился к нам, ища повода для войны, и он его получил. Мерхион, береги своих людей как можешь лучше, ибо, боюсь, Кута будет вымещать свою злость на своем пути на юг.
Король Мерхион Рейгедский угрюмо кивнул.
– Я разослал уже гонцов во все края королевства предостеречь фермеров и горожан; молю только Бога, что я с этим не опоздал – Кута уже два часа как выехал в обратный путь.
Арториус взял со стола длинный тонкий жезл и, используя его как указку, шагнул к растянутой на стене карте.
– Наибольшая опасность грозит нам вот здесь, – он ткнул указкой в место, где сходились границы Глестеннинга, Кэр-Дарнака и Уэссекса, – и на север вдоль Кэр-Баддана, Кэр-Селемиона, Кэр-Минсипа и Кэр-Лундейна. – Острие указки скользнуло от Бристольского пролива по кривой через Сомерсет, Дорсет и равнину Солсбери, потом через Уилтшир и Беркшир на восток к Суррею и Лондону.
– Самозваный король Уэссекса Седрик послал своего сына Креоду с Кутой, дабы тот потребовал места в совете Рейгеда. Если бы это ему удалось, саксы получили бы плацдарм для своих действий прямо здесь, в Кэрлойле. Отсюда, с границ Рейгеда, – острие указки очертило широкую полосу, начинавшуюся от современной южной границы Шотландии и тянувшуюся на юг до самого Уэльса, а на восток – до Йоркшира, едва ли не половину севера Англии, – саксы могут нанести удар в любом направлении по своему выбору. Вот с чем мы имеем дело: с не имеющей границ алчностью саксов.
По залу пронесся негромкий встревоженный шепот. Даже Консеннус выказал некоторое беспокойство.
– Горные крепости по всей этой черте необходимо укрепить – и как можно быстрее. Эмрис Мёрддин, я прошу тебя скакать на юг, в Кэр-Бадоникус, дабы присмотреть за работами. Опыт, что ты приобрел в Константинополе, может оказать нам хорошую услугу.
– Как можем мы быть уверены, что саксы нанесут удар именно туда? – поинтересовался Консеннус.
Арториус ответил ему вежливее, чем ожидала Бренна в подобных обстоятельствах.
– Мы сами поможем ему в этом, нападая на его фланги, перерезая линии снабжения. Мы заставим его идти на восток вдоль его нынешней северной границы, тогда как сам он предпочел бы двигаться на север. Мы переправим на север сколько сможем скота и зерна с его дороги, а что не сможем – сожжем, дабы британские припасы не попали в руки саксонских захватчиков. Срединным и северным королевствам придется возместить эти потери, дабы народ не голодал.
Перерезав их линии снабжения здесь и здесь, – острие указки дважды ткнуло в карту, – мы заставим их разорять земли, но поскольку там, куда они желают двигаться, брать будет нечего, земли им придется разорять собственные. И да простит меня Кэр-Лундейн, – добавил он, – в Кэр-Лундейне мало что может заинтересовать Эйлле, во всяком случае, пока у них как кость в горле будет торчать Кэр-Бадоникус, угрожающий Уэссексу, мешающий Седрику урвать то, что хочет он и его саксонские господа. Им нужны богатые районы Думнонии и Кэрнью. Им нужны не просто земли – им нужны еще и порты для торговли с Константинополем и Африкой, ведь они хотят итальянских вин для себя и восточных шелков для своих женщин.
Большинство мужчин в зале невольно покосились на разряженную в шелка Ганхумару. Та улыбнулась, польщенная их вниманием. Арториус нахмурился и кашлянул.
– Так вот, саксам нужны шелка с востока, а янтарь и меха – с севера. Они уже пытались нанести удар по портам на восточном побережье, что помогло бы им взять в свои руки всю торговлю с севером. Им нужны рудники Кэрнью, чтобы взять в свои руки выплавку бронзы, которую мы продаем даже самому Константинополю. И уж все силы они приложат к тому, чтобы захватить железные рудники Рейгеда, Гэлуиддела и Данотинга – не сомневаюсь, это один из поводов, по которым они рвутся заполучить место в совете Рейгеда. Железо нужно саксам, чтобы ковать оружие, и богатые железные месторождения наших северных королевств для них – что мед для мухи.
Он покосился на сидевшую в углу Ковианну Ним – не являясь формально членом совета, она представляла здесь свой влиятельный клан.
– Меня беспокоит также безопасность наших мастеров кузнечного дела – не только на севере, но в первую очередь тех, кто ближе всего к захваченным саксами землям. Глестеннинг-Тор, чьи кузнецы выковывают такие мечи, как мой Калиберн, лакомая добыча для людей вроде Эйлле. – Он достал меч из ножен, позволив лучам солнца поиграть на клинке. – Мечей у саксов вообще мало, а таких, как носят даже простые наши солдаты, – и вовсе нет. Для этого у них нет ни умелых кузнецов, ни денег, чтобы купить.
Он со звоном вдвинул Калиберн обратно в ножны.
– Нам известны их главные цели и причины, побуждающие их к захвату этих целей. Все, что нам осталось, – это запереть их у себя на юге, а для этого мы должны остановить их у Кэр-Бадоникуса. Вы обещали людей, сыновей своих и себя самих. Возвращайтесь по домам как можно скорее и присылайте мне обещанных солдат. Я подготовлю план сбора и пошлю его с каждым из вас, дабы мы не теряли времени с выступлением на юг. Эмрис Мёрддин, ты выедешь с королями Глестеннинга и Думнонии, дабы помочь со строительством в Кэр-Бадоникусе?
– С радостью.
– Раз так, если у нашего совета нет больше вопросов для обсуждения, я предлагаю немедленно приступить к делу. Кута наверняка уже приступил.
Священник, открывавший совет, наскоро благословил его участников, и те разбились на группы, обсуждая конкретные вопросы: как и где пропускать по своей земле войска соседей, и все тому подобное. Засуетились, собирая поклажу, слуги, а конюхи бросились готовить лошадей к скорому отъезду.
Моргана осталась сидеть на своем месте, обдумывая собственные действия в Айнис-Меноу и Гэлуидделе. Бренна же молча смотрела на то, как бритты готовятся к войне, и в душе ее боролись противоречивые чувства.
Глава одиннадцатая
Первые известия о случившейся беде пришли, не успел еще Гилрой собрать вещи для обратной поездки в Гододдин. Ощущавший себя совершенно беспомощным в политической и военной ситуации шестого века Стирлинг вздрогнул от неожиданности, услышав набатный звон.
В дверях зала показался задыхающийся от бега солдат, сопровождавший мальчика лет двенадцати-тринадцати, по всей видимости, гонца – того шатало из стороны в сторону. Одежда его была сплошь заляпана грязью, да и волосы слиплись бесформенным комом.
– Набег! – прохрипел паренек. – Враги напали на селения у Лонг-Мег! Они пожгли все фермы на пять миль от Стоячих Камней!
– В самом сердце Пенрита! – прорычал Мерхион. – Жаль, мы не повесили этого саксонского ублюдка на первом же попавшемся дубу! А еще больше жаль, что ты, Анцелотис, не перерезал ему глотку, пока он лежал у твоих ног, – и черт с ними, с законами гостеприимства. Уж кто-кто, а саксы ими себя никак не связывают. – Он вскочил с места и поспешил из зала, на ходу отдавая распоряжения. А колокол все не смолкал, заполняя все пространство тревожным звоном.
Арториус встретился взглядом с Анцелотисом.
– Я должен оставаться здесь и готовить военную кампанию на юге. А твои суждения и опыт могут сильно помочь Мерхиону.
Стирлингу совершенно не хотелось оставлять Арториуса без охраны – если исходить, конечно, из того, что главной целью ИРА являлся дукс беллорум.
– Еду, – кивнул Анцелотис. – Первым делом пошлю верховых в Гододдин, чтобы там готовились укреплять крепости и собирали войско для отправки на юг. А с собой возьму большую часть катафрактов, что сопровождали меня из Гододдина, и попытаюсь отловить этого саксонского ублюдка, покуда он не натворил чего-нибудь еще. Прав Мерхион: мне надо было убить его.
В общем, через несколько минут Стирлинг уже сидел в седле, выкрикивая команды угрюмым кавалеристам-сарматам, прискакавшим с ним из Кэр-Удея. Сводный кавалерийский отряд Гододдина, Стрэтклайда и Рейгеда прогрохотал сквозь ворота римской цитадели и, разбрызгивая грязь копытами, оставил Карлайл позади. И даже Стирлинг, нервничавший из-за необходимости оставить Арториуса в такой критический момент, невольно ощутил прилив адреналина, оказавшись в гуще сияющих на солнце доспехов, и колышущегося леса копий.
Они неслись по римскому тракту на юг, в направлении Пенрита – городка в самой центре Кумбрии. Стирлингу часто доводилось бывать здесь на каникулах. Иззубренные вершины Кумбрийских гор барьером возвышались над окружавшими Карлайл равнинами, уходя на юг сквозь озерный край. От стен Кэрлойла до Пенрита было не больше двадцати миль, и, идя галопом, они одолели это расстояние за несколько часов.
По мере приближения к Пенриту по обе стороны дороги виднелось все больше разрушений. Догорали дома крестьян, а огонь продолжал бушевать, перекинувшись на окрестные леса. От некоторых деревень не осталось уже ничего, кроме груд дымящейся золы. Повсюду валялся зарезанный скот – коровы, козы, овцы, лошади и домашняя птица, – и на их трупы уже начало тучами слетаться воронье. Впрочем, куда страшнее было иное зрелище: разбросанные там и здесь человеческие тела. Крестьяне, кто безоружный, а кто успевший схватить косу или вилы. Женщины, убитые прямо в садах или огородах, с разодранными юбками – перед смертью их еще и насиловали. Дети – розовощекие мальчики и девочки с длинными косичками, изрубленные на части в лужах крови…
Чем дальше они ехали, тем крепче стискивал Стирлинг зубы в бессильном гневе. Подобно викингам, которым только еще предстояло пройтись огнем и мечом по этим краям несколько столетий спустя, саксы развлекались, вскрывая своим жертвам грудную клетку так, что легкие вываливались на спину наподобие жутких крыльев – у викингов это называлось кровавым орлом. Даже видавшим виды катафрактам становилось не по себе. В воздухе стоял густой, медный запах крови. Единственными звуками в этом царстве смерти были стук подков по каменной дороге да крики воронов, вспугнутых от их страшного пиршества.
Сам Пенрит тоже лежал в углях, и здесь к запаху крови добавилась еще и тошнотворная вонь горелой плоти. Возглавлявший колонну Мерхион остановил коня и долгую минуту молча смотрел на эту жуткую картину, стиснув зубы и до боли в пальцах сжав поводья. Анцелотис подъехал к нему.
– Ты знаешь эти края лучше меня. Куда этот ублюдок может двинуться дальше?
Мерхион сплюнул на землю, словно пытаясь избавиться от привкуса смерти во рту.
– Он может, конечно, продолжать свой путь по древней римской дороге на юг от Пенрита, но я сомневаюсь в этом – он уже сжег все, что мог, отсюда и до большого каменного круга на реке Иден. Если он срежет на восток, между стремнинами Лонг-Мег и Колдрон-Сноу, он может ударить на север, где-нибудь у окончания Стены, а потом двинуться на юг, в Сассекс, вдоль побережья. Но раз он сжег сперва деревни у Лонг-Мег, а Пенрит разрушил уже потом, значит, он уже повернул на юг, в направлении залива Мерекамб и дороги, что проходит по южному Рейгеду в Пеннины, через Кэлхриннед и Кэр-Лундейн и дальше, в Сассекс.
Стирлинг сопоставил географические познания Анцелотиса и ту, начертанную на бычьей шкуре карту из залы королевского совета с картой современной Англии, какой запечатлелась она в его мозгу.
– Какую бы дорогу он ни выбрал, он должен двигаться быстро, ибо он не может не понимать, что мы поспешим ему вдогонку. Границы Уэссекса ближе, чем Сассекса, к тому же с ним едет Креода. Ну и еще он может добраться до Деуира, что лежит к югу от Эбройга, и из этой принадлежащей саксам гавани он без труда доберется на юг морем, избежав долгой и опасной поездки через земли бриттов.
– Раз так, нам надо разделиться, – решил Мерхион. – Я поведу свою кавалерию на юг. Ты же веди своих и стрэтклайдских катафрактов на восток, к Лонг-Мег. Если он едет в том направлении, ты быстро увидишь оставленные им следы. Если же он направился в Деуир, тебе придется здорово поспешить – но как знать, может, тебе и удастся его догнать.
В этом и Стирлинг, и Анцелотис были с ним совершенно согласны.
Отряд разделился. Мерхион поскакал от дымящихся руин Пенрита на юг, а Анцелотис и ведущий свою кавалерию юный Клинох – на восток. Кута и Креода явно проходили уже здесь, ибо на пути им то и дело встречались оставленные теми разрушения, от варварской жестокости которых становилось дурно. Почти стемнело, когда они наконец доскакали до берегов Идена и круга огромных камней-мегалитов, известных как Длинная Мег и Ее Дочери. В воздухе висел дым, окрасивший закатное солнце за их спинами в кроваво-красный цвет. Огромные, поставленные вертикально камни высились над разоренной местностью безмолвными стражами, а над ними кружили тучей угольной пыли бесчисленные вороны. Вдалеке грохотали на порогах воды текущего к морю Идена и пробивавшего свой путь на юг Колдрон-Сноу.
А за ревущими стремнинами виднелись на фоне темнеющего неба столбы дыма – наглядное свидетельство того, что Кута и впрямь гонит своих коней во весь опор на восток, к Деуиру. Деревни и хутора, оказавшиеся на его пути, не успевали опомниться, когда в них на всем скаку врывалась смерть. Такой бессильной злости Стирлинг еще не испытывал – даже в Ольстере. И все соображения насчет недопустимости изменения истории отступали на второй план перед мыслью о том, что это он и никто другой, не убив Куту, когда тот, безоружный, валялся в грязи у его ног, обрек всех этих ни в чем не повинных людей на жуткую смерть. Мысль эта преследовала Стирлинга еще долго после того, как солнце зашло, а они продолжали скакать навстречу невидимым в ночи пожарищам.
Выждав, пока первое потрясение в зале пройдет, Моргана отослала детей с Медройтом собирать вещи в дорогу, а сама тихонько отвела юного гонца в сторону, налила ему кубок вина, усадила у огня и махнула слугам, чтобы те принесли еды. Парень почти машинально опустошил кубок; в глазах его застыло выражение, слишком хорошо знакомое Бренне МакИген по Белфасту: так смотрят выжившие при взрыве бомбы или обстреле. Обе – и она, и Моргана – терпеливо ждали, пока паренек не успокоится настолько, чтобы хотя бы начать есть наваристую похлебку из оленины. Подождав еще немного, Моргана как можно мягче заговорила с ним.
– Когда сможешь, сынок, расскажи мне, что ты видел. Я должна знать это.
Он вздрогнул как от удара и встретился с ней затравленным взглядом.
– Негоже леди слушать такие вещи, – выдавил он из себя.
– Я хорошо тебя понимаю, и спасибо за заботу. Но я ведь королева Моргана из Гэлуиддела и Айнис-Меноу, и моим землям и людям тоже грозит опасность. Я должна знать, что позволяют себе саксы, прежде чем принимать решения, как мне лучше защитить свой народ.
Мальчик подумал с минуту, потом кивнул.
– Гадко это, королева Моргана. Просто жуть. Они даже цыпленка желторотого ни одного в живых не оставили. Пожгли все поля да леса, а мертвых на куски порубили. Всех – мужчин, женщин, младенцев грудных. Как звери какие, даже хуже зверей. Я на болоте был – ивняк резал для мамаши, когда они нагрянули. Пожгли дом, а ее убили, и сестер всех моих тоже убили, а я… что я супротив них со своим трехдюймовым ножиком на поясе…
Слезы снова покатились из его глаз, и он раздраженно смахнул их рукой.
– Я хотел было убить хоть кого из них, но ведь коли они поубивали всех в округе так быстро, как мамашу с сестрами, кто бы тогда дал знать в Кэрлойл? Вот я и схоронился в траве болотной, покуда они не ушли, а потом побежал из Лонг-Мег в Пенрит, к тракту римскому, и во всю дорогу никого живого не встретил, окромя ворон. – Он осекся и поднял на нее полные слез глаза. – Я все неправильно сделал, что лежал, схоронившись, покуда мои все помирали?
Моргана отвела покрытые коркой запекшейся грязи волосы паренька в сторону и осторожно поцеловала его в лоб.
– Нет, сынок. Спрятавшись на болоте, чтобы предупредить Кэрлойл, ты, возможно, спас не одну сотню душ. А может, даже тысячи душ, ибо катафракты из северных королевств начали охоту, и Куте нет другого пути, кроме как удирать от погони, и теперь ему уже не до убийств мирных бриттов. Сам Господь, не иначе, направил тебя на верный путь там, на болоте, и он же придал сил твоим ногам, чтобы весть пришла раньше. А теперь ешь, пей, а я скажу слугам, чтоб они показали тебе, где умыться и выспаться. Твоя семья была из фригольдеров?
Паренек кивнул.
– Вот и хорошо. Я попрошу короля Мерхиона, чтобы он позаботился о тебе. А если ты когда решишь начать все на новом месте, вспомни только мое имя и ступай в Кэр-Бирренсуорк, что в Гэлуидделе. Я прослежу, чтобы тебе дали хороший фригольд.
Слезы покатились по щекам паренька еще сильнее, но взгляд у него сделался уже не таким затравленным.
– Я… Спасибо, госпожа.
– И тебе спасибо. – Моргана оставила его доедать, а сама подошла к королеве Тейни, которая командовала целой армией слуг, помогавших королям и королевам готовиться к отъезду. Моргана повторила ей свою просьбу не оставить отвагу и сообразительность паренька без награды. Взгляд ее падчерицы затуманился.
– Ну конечно же, мы позаботимся о мальчике, тетя. Спасибо, что напомнила.
Тейни торопливо обняла ее, Моргана чмокнула ее в щеку и ушла, чтобы не мешать. У нее ушло всего несколько минут на то, чтобы уложить остаток своих вещей, найти Медройта и сыновей, укладывавших одежду в кожаные сумы, и приказать охране готовить лошадей к отъезду на север. Пока она искала свободного слугу, чтобы тот помог ей донести поклажу до конюшни, мимо проскользнул менестрель Лайлокен.
– В получасе езды по дороге на Кэр-Гретну? – шепнул он.
Она кивнула и прошла мимо, не задерживаясь.
Кто-то за спиной у нее принялся насвистывать нехитрый мотивчик, и Бренна вдруг резко обернулась, узнав его. Пока застигнутая этой неожиданной реакцией Моргана приходила в себя, Бренна вглядывалась в заполнивших зал мужчин и женщин, но так и не увидела, кто же насвистывал эту так поразившую ее песню.
В чем дело?Моргана не привыкла еще, чтобы тело ее использовали против ее воли, да еще на людях, и требовала объяснений.
Сообразив, что своей реакцией она запросто могла выдать себя, Бренна поспешно отвернулась и поспешила к выходу, отчаянно стараясь не выдать охватившего ее волнения. Что-что, а эту песню она не спутала бы ни с какой другой: ее горланили оранжисты на своих ежегодных июльских маршах в честь проклятой битвы семнадцатого века. Проклятой и кровавой: ирландских католиков резали как свиней, травили собаками в полях; английские протестанты назначили даже призы за головы ирландцев на манер тех, что выдавались охотникам, предъявлявшим хвосты убитых волков…
И спустя четыре сотни лет оранжисты продолжали отмечать свою победу маршами по католическим кварталам – подобно американскому ку-клукс-клану они, ссылаясь на гарантированную законом свободу слова и собраний, щедро сыпали соль на раны своих излюбленных жертв. Каждый июль отмечался взрывом насилия и настоящими боевыми действиями между возмущенными католиками и неутомимыми в своем глумлении протестантами.
Нет, этупесню Бренна МакИген помнила даже слишком хорошо.
Тут и до Морганы дошел весь ужас, что испытала Бренна при звуках излюбленной мелодии Седрика Беннинга. Она не только постаралась успокоить ее, но и остановила первую же пробегавшую мимо служанку.
– Не скажешь ли ты, – негромко спросила она ее, – не пел ли при тебе кто-нибудь вот это? – И она едва слышно, чтобы их не слышал больше никто, напела мелодию.
Женщина удивленно покосилась на нее, но кивнула.
– Ну… да, поют, королева. Все менестрели поют ее последние пару дней. Ведь славная мелодия, разве нет? Я и сама несколько раз ловила себя на том, что напевала ее за работой. С нею вроде как и время быстрей летит.
– Да, конечно. Мне, видишь ли, просто любопытно стало: ведь я ее ни разу до этой недели не слыхала. Хорошо бы мои менестрели в Кэр-Бирренсуорк выучили ее. Спасибо. Пойду спрошу про нее рейгедских придворных музыкантов.
Один из менестрелей…
Неужели сам Лайлокен?
Возможно, и так,задумчиво согласилась Моргана. Однако при таком наплыве гостей в Кэрлойл как знать, кто, где и от кого впервые услышал это? Менестрели схватывают мелодии на лету, а потом их уже и не выкинешь из головы.
Что верно, то верно,невесело согласилась Бренна.
Моргана в задумчивости прикусила губу.
Скажи, твой безумец Беннинг тоже вселился в кого-то из окрестностей Кэр-Удея, как ты в меня?
Об этом Бренна еще не думала.
Вполне возможно. Да, наверное. Только я не знаю, на каком расстоянии это действовало. У нас не было возможности проверить это на опыте до того, как Беннинг убил бедного доктора Беккета.
Любопытно было бы,предположила Моргана, выяснить, кто находился тогда в Кэр-Удее, и сравнить этот список с теми, кто побывал в Кэрлойле на этой неделе.
Бренна с трудом удержалась от стона.
Да все, начиная с Арториуса, твоего свояка Анцелотиса и Медройта. И Ковианны Ним. И потом, мы не имеем никаких доказательств того, что пол хозяина обязательно совпадает с полом путешественника во времени. Беннинг мог вселиться в любого мужчину или женщину на несколько миль от Кэр-Удея. Господи, да ведь надо тогда учесть и всех слуг, что приехали с нами на юг, не говоря уже о катафрактах…Список рос с угрожающей быстротой.
Верно,согласилась Моргана, возвращаясь на конюшню. Однако нам нужно искать другие улики. Вот, например, мне кажется, стоит обратить особое внимание на обморок Анцелотиса. Если кто-то вдруг появился в его голове как ты в моей – словно гром среди ясного неба, – стоит ли удивляться, что он без чувств полетел с лошади?
В одно короткое мгновение потрясенная Бренна свела воедино все мелкие странности в поведении Анцелотиса за последнюю неделю. Внезапно находящие на него приступы рассеянности, словно он разговаривал в уме сам с собой. Неловкость в седле – это у Анцелотиса-то, который ездил верхом разве что не с младенчества. И, наконец, эта демонстрация боевых искусств на арене, когда он одолел Куту голыми руками. Черт, это ведь был прием из арсенала двадцать первого века!
Но ведь это наверняка умеет и твой… как его… террорист, Беннинг? Или это другой путешественник, тот воин, что по заблуждению охотится за тобой?
Этого Бренна наверняка сказать не могла.
Не знаю, чему Беннинг обучался, а чему – нет. Боевые единоборства популярны в наше время у самых разных людей – даже женщин, если уж на то пошло. Но С.А.С. уж наверняка обучает своих бойцов технике рукопашного боя. Как раз тому, что использовал Анцелотис.
Моргана нахмурилась.
Кого бы ты предположила вселившимся в Анцелотиса, если бы от этого зависела твоя жизнь? Террориста или заблуждающегося врага?
Гм,поморщилась Бренна. Выбор тревожил ее хотя бы тем, что ошибка могла стоить ей жизни – и не только ей, но и миллиардам других невинных людей. Внимательно взвесив все обстоятельства, она решилась. Заблуждающийся враг, мне кажется. В поведении Анцелотиса проскальзывают порой замешательство и даже смятение, но оно всегда остается достойным. А если я что-то и узнала про Беннинга, проработав с ним некоторое время, – так это то, что он обожает игру. Обожает скрывать свою истинную натуру, но все время подкидывает мелкие намеки на нее. Вроде его шарфа. У Анцелотиса я ничего подобного не видела.
