Текст книги "Иллюзии «Скорпионов»"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

– А что заставляет их работать?

– Алчность, лейтенант, громадные деньги. Они торгуют имеющейся у них информацией.

– Думаешь, такие люди и стоят за спиной Бажарат? – спросила Кэти.

– Безусловно, нет. Ядро организации слишком хорошо организовано и слишком могущественно. Но это ядро вынуждено для различных целей привлекать других людей, и когда эти люди используются в тайных операциях, тут соблюдается особая осторожность, так что даже если они будут схвачены, то все равно не смогут вывести на главных действующих лиц.

– Как, например, Альфред Саймон в Пуэрто-Рико? – спросил Пул.

– И как авиадиспетчер? Саймон даже не знал, как его зовут, – добавила Нильсен.

– Да, оба они замешаны в делах Кровавой девочки и ее покровителей, – согласился Тайрел. – Обоих держали наа крючке, обоими всегда могли пожертвовать, но вот если взять, к примеру, Саймона, то он ничего толком не знал.

– Но он все-таки назвал тебе два имени, – возразила Кэти.

– Один из них респектабельный адвокат из Вашингтона с безупречной репутацией... А во втором случае просто помогла случайность, майор. Я не шутил, когда ранее упомянул о случайности, мое выдающееся" досье полно подобных случайностей, как, впрочем, и досье моих более удачливых бывших коллег. Любое слово, фраза, замечание, которое ты запомнил, – и что-то может проясниться. Голова моментально срабатывает, но это тоже случайность, потому что мало шансов за то, что ты все-таки вспомнишь нужное слово или фразу.

– Именно так и было в случае с Нептуном, да? – спросил Джексон.

– Да, так и было. Саймон упомянул в разговоре, что его вербовщик Нептун выглядел так, как будто только что сошел со страниц модного журнале. И он был совершенно прав. Ван Ностранд выглядел как картинка из модного журнала даже в тот момент, когда на его глазах должны были убить человека.

– Я не считаю, что ты просто случайно вспомнил слова Саймона, – возразила Кэти, – я бы назвала это результатом тренировки.

– Я не говорил, что я совсем идиот, а просто хотел подчеркнуть ничтожность шанса. Ведь перепуганный владелец публичного дома мог наплести нам всякой чуши или хотя бы просто что-то слегка исказить в своем рассказе. Так что нельзя полагаться на такие вещи. Как я сказал, это просто шанс.

Хоторн лег на кровать и закрыл глаза. Он смертельно устал, ноги горели огнем от боли, руки ломило, голова раскалывалась. Он слышал, как Кэтрин и Пул добродушно спорили по поводу того, что заказать в номер из еды, но мысли его были заняты другим – он думал о случайностях. В его жизни было так много случайностей, начиная с той, которая правела его во флот. Он заканчивал колледж и так часто менял основные предметы специализации, что постоянно сам забывал, на чем специализируется в данный момент. И наконец остановился на астрономии. «А почему бы тебе не попробовать себя в ковроткачестве? – спросил его тогда отец-профессор. – Только держись подальше от моего предмета, сынок. Твоя мать не поймет моего отказа принять тебя на свой курс».

На самом деле курс астрономии оказался не таким уж страшным. Тайрел выходил в море на парусных судах еще с детских лет и настолько поднаторел в астронавигации, что мог без секстанта, а только по звездам положить судно на нужный курс. Он был относительно талантливым спортсменом, благодаря атлетическим данным попал в университетскую команду, но недостаток упорства поставил крест на спортивной карьере. Ему не нравилось терзать свое тело постоянными тренировками. После окончания Орегонского университета (где он бесплатно обучался как отпрыск именитого профессора) Тайрел попал в затруднительное положение. Средний балл у него оказался довольно приличный, так как курсы, которые он выбирал, были ему интересны, но они очень мало интересовали работодателей, которым нужны были менеджеры, экономисты, инженеры или программисты. Вот тогда и произошла первая случайность.

Через два месяца после того, как его мать вставила в рамку его совершенно бесполезный диплом, Тайрел, гуляя по улицам Юджина, прошел мимо пункта вербовки в военно-морской флот. То ли его привлекли красочные плакаты с изображением кораблей в море, то ли просто обуяла жажда деятельности, а может, и то и другое вместе – он никогда не задумывался над этим, – но он взял да и завербовался на службу в ВМФ.

Мать пришла в ужас:

– Но ведь ты абсолютно невоенный человек!

Младший брат, который в то время заканчивал среднюю школу и был президентом общества отличников, добавил:

– Тай, ты понимаешь, что тебе придется подчиняться приказам?

Озадаченный отец предложил ему выпить и выразился более резко:

– Бездельникам, у которых ветер гуляет в голове, обычно очень мало нужно от жизни. Поднимай якоря, сынок, и Господь смилостивится над твоей душой.

К счастью, я военно-морской флот был благосклонен в Тайрелу в плане службы. После проверки способностей новоиспеченного моряка, которые оказались довольно обширными, включая умение управлять парусными судами, он прошел подготовку на военно-морской базе в Сан-Диего, после чего в чине лейтенанта был назначен на эскадренный миноносец, и это привело во второй глазной случайности в его жизни.

После двух лет безрадостной службы на боевом корабле его начала мучить клаустрофобия, я Тайрел стая мечтать о том, чтобы вырваться на свободу. На берегу открылось несколько вакансий, но это была штабная работа, в которой у него не было интереса, но одно место выглядело довольно привлекательно, если ему только удалось бы получить его, – должность офицера протокольного отдела военного атташе в Гааге.

Он получил эту должность, не имея совершенно никакого представления о том, что сотрудники протокольного отдела – это потенциальные кадры военно-морской разведки. В его обязанности входило организовывать развлекательные мероприятия и приемы в посольстве, сопровождать в поездках высокопоставленных лиц, как гражданских, так и военных. Однажды утром, после шести месяцев службы, его пригласил к себе посол и сообщил, что ему присвоено звание старшего лейтенанта.

– Кстати, лейтенант, – заметил посол, – мы хотели бы, чтобы вы оказали нам небольшую услугу. – Случайность номер три. Тайрел согласился.

Коллега Хоторна из французского посольства подозревался в том, что, продавая французскую и американскую разведки, работает на Советы. Не мог бы лейтенант Хоторн во время предстоящего обеда в посольстве хорошенько накачать француза и выяснить у него все, что можно?

– Между прочим, – сказал посол, протягивая Хоторну небольшую пластмассовую бутылочку с глазными каплями, – пара капель в выпивку, и язык развяжется даже у немого.

Случайность номер четыре. Хоторну так и не пришлось воспользоваться этими фальшивыми глазными каплями. Несчастный Пьер, находившийся на грани отчаяния и здорово выпивший, поведал Хоторну свою страшную тайну – он запутался в долгах и связался с Сооветами, которые могут выдать его и уничтожить.

Случайность номер пять. Возможно, под влиянием выпитого Тайрел предложил подавленному французу назвать имена агентов КГБ, с которыми он связан, а за это Тайрел может сообщить начальству, что его патриотически настроенный коллега на самом деле работает на НАТО, потому что подозревает утечку информации из французского посольства. Щеки Хоторна потом еще неделю пылали от благодарных поцелуев француза. Помощь Хоторну сделала его очень ценным агентом-двойником. Это и привело к шестой случайности.

Хоторна пригласил в себе высокопоставленный генерал НАТО. Тайрел искренне уважал этого человека за профессионализм я прямолинейность, он не был каким-нибудь выскочкой-дилетантом.

– У меня на вас особые виды, лейтенант, потому что вы человек высокой квалификации и, что еще важнее, не афишируете ее. Я смертельно устал от карьеристов, сшивающихся вокруг. Настоящие дела делают незаметные, наблюдательные люди. Ну как, согласны?

Согласен с чем? Конечно, генерал, как скажете, сэр. Этот человек внушал Тайрелу такой благоговейный трепет и так искусно расписал специфику будущей службы, что Тайрел с радостью согласился. Случайность номер шесть вернула Хоторна в штат Джорджия, на утомительные трехмесячные курсы офицеров военно-морской разведки.

Вернувшись в Гаагу, Хоторн формально вроде бы продолжал исполнять прежние обязанности, но случайности следовали одна за другой, и каждая случайней предыдущей. Он начал хорошо справляться со своей настоящей работой. В НАТО процветала лицемерие и коррупция, Амстердам превратился в пристанище тайных организаций, и деньги стали превыше всех обязательств. Тайрел работал с агентами в Нидерландах, совершал поездки по всей Европе, выслеживая наемных убийц. Но все эти смерти по заказу, бессмысленные убийства привели в конце концов к тому, что он бросил эту службу.

Внезапно Тайрел понял, что рядом с кроватью стоит Кэти и смотрит на него. Он поднял голову и спросил:

– А где лейтенант?

– Разговаривает по телефону в моем номере. Он вспомнил, что сегодня вечером, четыре часа назад, у него было назначено свидание.

– Интересно было бы послушать, как он объясняет свое отсутствие.

– Ничего интересного. Наверняка врет ей, что испытывает новый самолет, очень сложный, и что чуть не сломал себе шею во время пике с высоты тридцати восьми тысяч футов.

– Забавный парень.

– Безусловно... А ты что делал? Спел с открытыми глазами?

– Нет, просто размышлял, почему я здесь... А может быть, и почему я стал тем, кто я есть.

– На первый вопрос я знаю ответ. Ты здесь потому, что охотишься за Бажарат, и потому, что ты был одним из лучших офицеров военно-морской разведки.

– Это не правда, – возразил Хоторн, садясь и опираясь спиной на подушку, а Кэти опустилась в кресло в нескольких футах от кровати.

– Даже Стивенс согласился с этим, хотя, возможно, я с неохотой.

– Он просто пытался рассеять твой страх, вот и все.

– Я так не считаю. Ведь я видела тебя в деле, коммандер. Зачем отрицать?

– Наверное, когда-то я и был хорош, майор, но за последние годы многое произошло, и осознают это мои начальники или нет, но из меня уже плохой оперативник. Да ты и сама видишь, что меня больше не волнует, кто выиграет или проиграет в этих дурацких играх. Меня тревожит кое-что другое.

– Ты не хочешь рассказать мне – что?

– Не думаю, что тебе приятно было бы услышать об этом. А кроме того, это глубоко личное... Я ни с кем этим не делился.

– Могу обменяться с тобой, Тай, у меня тоже есть кое-что глубоко личное, о чем я никогда никому не говорила, даже Джексону, к уж тем более родителям. Может быть, мы сможем помочь друг другу, так как, наверное, никогда больше не увидимся после того, как наше дело будет закончено. Ты хотел бы услышать мой рассказ?

– Да, – ответил Тайрел, посмотрев на Кэтрин с тревогой и где-то даже с мольбой. – В чем дело, Кэти?

– Пул и все мой близкие считают, что я родилась для военной службы, родилась для того, чтобы стать классным военным летчиком, и всех устраивает эта мысль.

– Прости меня, – сказал Тайрел, мягко улыбнувшись, – но Джексон, по-моему, не просто считает, что ты родилась для этого, но видит в военной службе вообще весь смысл твоего существования.

– Но все это абсолютно не так, – возразила Кэтрин. – До поступления в Вест-Пойнт я всегда мечтала стать антропологом, таким, как Маргарет Мид, путешествовать по всему миру, как она, изучать никому не известные культуры, узнавать что-то новое о первобытных людях, которые во многом лучше нас теперешних. Иногда эти мечты возвращаются ко мне... Я говорю глупости, да?

– Вовсе нет. Но почему бы тебе сейчас не начать воплощать свою мечту? Я всегда мечтал иметь собственный корабль и плавать под своим собственным флагом. Десять лет я был лишен возможности осуществить это свое стремление, ну и что?

– У нас с тобой совершенно разные обстоятельства, Тай. К тому, чем ты сейчас занимаешься, ты начал готовиться еще с детства, а мне придется снова учиться в школе.

– Но что значат несколько лет учебы? Это ведь не нейрохирургия. А потом, ты можешь учиться в ходе работы.

– Каким образом?

– Ты можешь делать то, чего не могут девяносто процентов антропологов. Ты же пилот и сможешь повсюду развозить их экспедиции.

– Какой-то сумасшедший у нас с тобой разговор, – тихо и печально произнесла Кэти. Она выпрямилась в кресле и откашлялась. – Я рассказала тебе свой секрет, Тай. А какой секрет у тебя? Откровенность за откровенность.

– Мы рассуждаем с тобой прямо как дети... Ну ладно, хорошо. Я и тогда и сейчас все время возвращаюсь к этому, что, наверное, как-то поддерживает меня... Однажды ночью я отправился на встречу с агентом КГБ, у нас было много общего с этим советским парнем, он тоже был моряком, но с Черноморского флота. Мы оба понимали, что ситуация выходит из-под контроля, оба знали об этих трупах в каналах. Ради чего? Высшим руководителям до этого не было никакого дела, но мы с ним пытались хоть как-то остановить это сумасшествие. Придя на встречу я нашел его еще живым, но все лицо было изрезано бритвой. Я понял, чего он ждет от меня... и избавил его от боли и страданий. И тогда я понял, что должен делать. Надо было не просто охотиться за коррумпированными чиновниками, делавшими деньги из ничего, не за обманутыми тупоголовыми бюрократами, зараженными чужой идеологией, а за фанатиками, маньяками, которые стоят во главе всего этого. И действуют они под прикрытием непоколебимой, беззаветной преданности высокой идее, до которой нет никакого дела бурлящему котлу истории.

– Как его все сложно, коммандер, – тихо сказала Кэти. – Именно тогда ты и познакомился со Стивенсом, капитаном Стивенсом?

– С Генри Ужасным?

– Он действительно был... он действительно такой?

– Моментами он агрессивен в своей деятельности, скажем так. На самом деле я лучше знаю его жену, чем его самого. Детей у них не было, и она работала в транспортном отделе посольства, организовывала все поездки, и мне приходилось там околачиваться. Хорошая женщина, и я подозреваю, что она сдерживает его гораздо больше, чем сама признается в атом.

– Несколько минут назад ты спросил у него о своей жене... – Тайрел резко повернул голову влево и в упор посмотрел на Кэти. – Извини, – прошептала она, отводя взгляд.

– Ответ я знал, но был обязан задать этот вопрос, – спокойно сказал Тайрел. – Ван Ностранд сделал грязный намек... Хотел спровоцировать меня, оставить без защиты.

– А Стивенс соврал тебе, но ты ему, конечно, веришь.

– У меня нет ни малейшей тени сомнения. – Хоторн усмехнулся, но не своим словам, а просто вспомнив что-то. Он снова уставился в потолок. – Если оставить в стороне агрессивностьь, то Генри очень храбрый человек, обладающий к тому же аналитическим складом ума, но главная причина его отхода от оперативной деятельности и продвижения по служебной лестнице заключается в том, что он совершенно не умеет врать. Начнем с того, что когда смотришь на Генри и слушаешь его, кажется, что он покрывается потом. Поэтому я абсолютно уверен, что он знает гораздо больше о смерти моей жены... о ее убийстве, чем говорит мне. Ты слышала, о чем я спросил его; так что понимаешь, в чем заключался скрытый смысл вопроса. Его ответ был настолько спокойным и четким, а реакция настолько быстрой и решительной, что у меня не возникло сомнения в правдивости его слов. Он сказал, что всего однажды встречался с Ингрид, когда сопровождал жену на скромный прием по поводу нашей женитьбы, устроенный в посольстве.

– Слишком подробный ответ, чтобы быть ложью.

– Я никогда не сомневался в Ингрид, да и ты бы не сомневалась, если бы знала ее.

– Мне бы этого хотелось.

– Ты бы ей наверняка понравилась. – Тайрел медленно повернул голову и снова посмотрел на майора. В его взгляде уже не было враждебности. – Ты сейчас примерно в том же возрасте, в каком была она, и у тебя такое же чувство независимости, даже властности, но ты демонстрируешь его, а у нее оно никогда не проявлялось.

– Черт побери, большое спасибо тебе, коммандер.

– Успокойся, ты же офицер и должна демонстрировать властность. А она была переводчицей с четырех языков, и у нее просто в этом не было необходимости. Я совсем не хотел обидеть тебя.

– Представьте себе, она проглотила эту муру, – закричал Пул, влетая в дверь.

– Что проглотила? – спросил Хоторн.

– Тот факт, что я вызвался испытывать подводную батисферу в условиях невесомости, поэтому мне в легкие пришлось вводить кислород! Вот это да!

– Давайте поедим, – предложила Кэти.

Ужин в номер доставили через сорок пять минут, и все это время Хоторн изучал журнал регистрации, Пул читал газеты, купленные в холле отеля, а Кэти приняла горячую ванну в надежде «смыть все напасти». Телевизор работал, правда, звук был приглушен, но если бы передали какую-нибудь информацию по поводу ван Ностранда, то они бы услышали ее. К счастью, о ван Ностранде не было сказано ни слова. Закончив ужин, Тайрел позвонил в кабинет Генри Стивенса.

– Ты мог бы перехватывать шифрованные телефонные разговоры? – спросил Хоторн.

– Ты продолжаешь считать, что утечка информации происходит у нас? "

– Да я уверен в этом!

– Ладно, если у тебя появятся новые доказательства, то дай мне знать, потому что последние три дня мы переговаривались с тобой с использованием обратного шифратора. А это значит, что утечка информации происходит у тебя.

– Исключено.

– Слушай, я устал от твоего всезнайства.

– Это не всезнайство, Генри, просто я знаю больше, чем ты.

– От этого я тоже устал.

– Все очень просто: уволь меня.

– Но мы тебя и не нанимали!

– Бели ты прекратишь снабжать нас всем необходимым, это будет равносильно моему увольнению. Ты хочешь этого?

– Ох, заткнись... Что у тебя есть? Известно что-нибудь о Кровавой девочке?

– О ней мне известно не больше, чем тебе, – ответил Тайрел. – Она где-то здесь, в нескольких милях от своей цели, но никто не знает, где именно.

– Удар по цели ей нанести не удастся. Президент спрятан надежно, как в сейфе. Так что время на нашей стороне.

– Мне нравится твоя уверенность, но так долго продолжаться не может. Невидимый президент – это уже вовсе не президент.

– А мне не нравится твое настроение. Что еще? Ты говорил, что собираешься назвать мне какие-то имена.

– Тогда слушай и самым тщательным образом проверь каждого. – Хоторн продиктовал имена, выбранные из журнала регистрации, исключив обычных посетителей поместья, таких, как водопроводчик, ветеринар, а также испанских танцовщиков, приглашенных для пикника в аргентинском стиле.

– Ты говоришь о самых высоких чинах администрации! – взорвался Стивенс. – Тебя просто посчитают психом!

– Каждый из этих чинов побывал в поместье в течение последних восемнадцати дней, а так как совершенно ясно, что Кровавая девочка связана с ван Нострандом, то некоторые из них, вполне вероятно, могли помогать этому ублюдку – сознательно или ничего не подозревая.

– Ты соображаешь, о чем просишь меня? Министр обороны, директор ЦРУ, этот сумасшедший начальник отдела тайных операций, госсекретарь! Да ты рехнулся!

– Они были здесь, Генри, и здесь была Бажарат.

– У тебя есть доказательства? Да любой из этих людей президента может уволить меня!

– Доказательства я держу в руках, капитан. Любой из них, кто попытается надавить на тебя, работает на Бажарат, и снова повторю – осознанно или нет. А теперь, черт возьми, приступай к работе! Кстати, в течение примерно двадцати минут я собираюсь дать тебе одну ниточку, которая сделает тебя адмиралом, если, конечно, тебя не убьют до этого.

– Прекрасно. Что это за ниточка и куда она сможет нас привести?

– К человеку, который стоит за ван Нострандом и помогает ему улизнуть из страны.

– Ван Ностранд мертв!

– Там, где его ждут, этого не знают. Повторяю, приступай к работе, Генри. – Тайрел положил трубку и перевел взгляд на Нильсен и Пула, смотревших на него с открытыми ртами. – Вас что-то беспокоит?

– Ты на самом деле берешь больно круто, коммандер, – сказал лейтенант.

– Иначе нельзя, Джексон.

– А если ты ошибаешься? – вмешалась Кэти. – Если никто из этого списка не имеет отношения к Бажарат?

– Не могу этого допустить. И если Стивенсу ничего не удастся сделать, то я постараюсь, чтобы этот список попал в прессу, снабженный намеками, ложью и полуправдой. И тогда властям в любом случае прядется давать объяснения. В Вашингтоне это коснется всех, даже по-настоящему святых людей.

– Но это же просто безответственный цинизм, – резко заметила Нильсен.

– Безусловно, майор, но чтобы отыскать Кровавую девочку, надо заставить паниковать главных лиц, поддерживающих ее. Мы знаем, что их здесь нет, но мы также знаем, что они проникли в верхние эшелоны власти и у нас, и в Лондоне, и в Париже. Малейшая ошибка, малейшая попытка со стороны какого-нибудь человека прикрыть себя, и за него сразу возьмутся специалисты со своими чудодейственными сыворотками.

– Как просто у тебя все получается.

– Мы начнем со списка из журнала регистрации, то есть с людей, близко связанных с ван Нострандом, а затем этот список пополнится в результате тщательной проверки каждой личности. Кто их друзья, помощники, кто их служащие, имеющие доступ к секретным материалам? Кто из них живет явно не по средствам? Есть ли у них какие-нибудь слабости, которые могли стать зацепкой для вербовки? Все надо делать быстро, создавая атмосферу страха и паники. – Зазвонил телефон, и Тайрел снял трубку. – Стивенс? – Хоторн нахмурился, зажал рукой микрофон и сделал знак Пулу:

– Это тебя.

Лейтенант взял трубку.

– Уже приземлились, Мак? Десять минут назад? Хорошо, спасибо... Откуда я, черт побери, знаю? Продай эту чертову штуку! Если бы у них были мозги, то они улетели бы на Кубу. – Пул положил трубку и посмотрел на Тайрела. – Самолет ван Ностранда приземлился, и там, похоже. Был большой переполох. Эскорт из Вашингтона поскандалил с этими Джонсами, которые бросили самолет в аэропорту, заявив, что таково было указание владельца, и смылись оттуда.

– Пора звонить на Сент-Томас, – сказал Тайрел, набирая номер. На лице его было написано нетерпение, пока он ждал соединения. Затем он нажал двойку, чтобы прослушать сообщение автоответчика. "Дорогой мой, это Доминик! Звоню тебе, совершая скучный круга вдоль побережья Италии, сейчас я у Портофино... – Хоторн побледнел, глаза широко раскрылись, все мускулы лица напряглись. Это была ложь, как, впрочем, и все, связанное с Доминик, с этой лживой убийцей, вся жизнь которой была фальшью. И Полин из Парижа была частью этой лжи, но в то же время – еще одной ниточкой, которая могла бы приблизить их к Бажарат.

– Что такое? – спросила Кэти, заметив тревогу на его лице.

– Ничего, – спокойно ответил Тайрел, – просто кого-то не правильно соединили с моим автоответчиком. – Услышав следующее сообщение, Тайрел снова напрягся.

Вдруг за окном раздался душераздирающий крик, он не прекращался, становился все громче, переходя в истерику. Нильсен и Пул подбежали к окну.

– Это внизу, на автостоянке! – воскликнул лейтенант. – Смотри!

Внизу, на большой автостоянке, освещенной по периметру фонарями, стояли белокурая женщина и мужчина средних лет. Женщина в ужасе визжала, цепляясь за своего спутника, а тот отчаянно пытался успокоить ее и увести со стоянки. Пул распахнул окно, и теперь ему были слышны слова, седоволосого мужчины.

– Заткнись! Идем отсюда. Да успокойся ты, идиотка, люди услышат!

– Он мертв, Майрон! Боже, посмотри на его голову... У него же полчерепа снесено! Боже милосердный!

– Заткни свою поганую пасть!

Из задней двери выбежали несколько официантов в белых куртках, в руке у одного из них был фонарик, которым он водил из стороны в сторону. Наконец луч наткнулся на тело мужчины, вывалившееся из открытой дверцы «перше» с откидным верхом. Блеснула темная лужа возле головы мужчины. Голова была разбита, из нее текла кровь.

– Тай, иди сюда! – крикнула Нильсен, но голос ее утонул в криках, доносившихся с улицы.

– Тс-с! – Хоторн зажал ладонью левое ухо, сосредоточенно вслушиваясь в сообщение с Сент-Томаса.

– Кого-то убили внизу, – продолжила Кэти. – Мужчина в спортивном автомобиле. Они послала за полицией!

– Тише, майор, мне нужно все точно запасать. – Тайрел начал что-то писать на обложке меню.

По коридору «Шенандо Лодж» мимо двери номера Хоторна быстро проскочила Амайя Бажарат, стягивая на ходу резиновые медицинские перчатки.