Текст книги "Иллюзии «Скорпионов»"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

– Простите, пожалуйста, – вновь вспомнил свой итальянский репортер из «Майами геральд». – Я тоже говорил с вашим отцом, бароном ди Равелло, и я хотел бы извиниться за свою коллегу. – Он усмехнулся и бросил презрительный взгляд в сторону журналистки. – Она словно завоза в заднице.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Давайте, если можно, снова перейдем на английский, – попросил грузный журналист, сидящий справа в первом ряду. – Я, безусловно, не разделяю столь радикального мнения моей коллеги, но представительница... переводчица молодого барона высказала свою точку зрения по важной проблеме. Как вы знаете, в нашей стране существуют обширные районы безработицы. Будут ли социальные программы семьи ди Равелло распространяться на эти районы?

– Бели для этого будут подходящие условия, сэр, то я уверена, что именно эти районы будут в числе первых. Барон ли Равелло проницательный международный бизнесмен, четко осознающий значение лояльности и благотворительности.

– Черт возьми, у вас будет масса телефонных звонков, – сказал грузный репортер. – Новость не слишком сенсационная, но вполне может стать сенсацией.

– Боюсь, что на этом все, леди и джентльмены. Довольно утомительное утро, да и день предстоит нелегкий. – Улыбаясь и благодарно раскланиваясь с репортерами, Бажарат вывела своего симпатичного подопечного из конференц-зала, удовлетворенная похвальными отзывами в его адрес. Безусловно, телефонных звонков будет много, но это и входило в ее планы.

Новость в Палм-Бич распространилась с пугающей быстротой. К четырем часам дня Бажарат и Николо получили приглашения от двадцати восьми фирм и еще четырнадцать приглашений на завтраки и обеды в честь Данте Паоло, младшего барона ди Равелло.

Бажарат быстро просмотрела свои записи и отобрала одиннадцать самых престижных приглашений, которые следовало принять. Именно в этих домах можно было встретить цвет политиков и промышленников. Потом она позвонила тем, кому была намерена отказать, принесла извинения и сказала, что они могли бы встретиться у таких-то или таких-то, которые первыми пригласили барона к себе. Бажарат считала, что кошки выпускают когти только тогда, когда у них отнимают мышку, так что все эти люди придут в любое место, где они с Николо будут находиться.

Смерть всем властям.

Это было только начало, но план ее будет развиваться стремительно. Пора было проверить, как обстоят дела в Лондоне, Париже и Иерусалиме. Смерть веем виновным в трагедии Ашкелона.

– Ашкелон, – раздался в трубке тихий мужской голос из Лондона.

– Это Бажарат. Как успехи?

– В течение недели наши люди займут позиции на Даунинг-стрит. Отомстим за Ашкелон!

– Вы должны понимать, что мне может понадобиться больше недели.

– Не имеет значения, – ответил Лондон. – У нас будет время, чтобы освоиться. Операция не провалится!

– Да здравствует Ашкелон!

– Ашкелон, – ответил женский голос в Париже.

– Бажарат. Как дела?

– Иногда мне кажется, что все слишком просто. Интересующий нас человек разгуливает в сопровождении таких беспечных телохранителей, которых у нас в долине Бекаа наверняка казнили бы. Французы такие самонадеянные и так беззаботно относятся в опасности, что просто смешно. Мы проверили соседние крыши... они даже не охраняются!

– Будьте осторожны. Помните о Сопротивлении, они были самонадеянными, но действовали очень эффективно.

– Меня тогда не было на свете.

– Меня тоже, но я слышала много рассказов о Сопротивлении. Опасайтесь беспечных французских денди, они могут внезапно ужалить, как кобра.

– Это все дерьмо, как они сами говорят. Если они и знают о нас, то не воспринимают всерьез. Неужели они не понимают, что мы готовы умереть? Отомстим за Ашкелон.

– Да здравствует Ашкелон!

– Ашкелон, – раздался гортанный шепот в Иерусалиме.

– Вы знаете, кто я такая?

– Конечно. Я молился за тебя и твоего мужа под апельсиновыми деревьями. Он будет отомщен, мы отомстим за него, поверь мне.

– Я хотела бы узнать, как у вас идут дела.

– Ох, ты так холодна, Баш, так холодна.

– Мой муж никогда так не считал. Как ваши успехи?

– Черт побери, мы больше похожи на евреев, чем сами эти поганые евреи! Эти черные шляпы, дурацкие белые шарфы. Мы можем взорвать этого ублюдка, когда он выходит из кнессета. Некоторые из нас смогут даже ускользнуть, чтобы снова продолжить борьбу. Мы только ждем новостей и твоего сигнала.

– Это займет какое-то время.

– Сколько понадобится, Баж. По вечерам мы переодеваемся в форму израильской армии и трахаем оголодавших евреек, и каждый из нас молит Аллаха, чтобы в их животах выросли арабы.

– Вам следует заниматься делом, мой друг.

– Мы и занимаемся еврейскими шлюхами!

– Это не должно идти в ущерб вашей главной миссии.

– Никогда. Отомстим за Ашкелон!

– Да здравствует Ашкелон!

Амайя Бажарат вышла из кабины телефона-автомата в вестибюле отеля и положила назад в сумочку различные кредитные карточки, которыми ее снабдили в Бахрейне. Поднявшись на лифте, она прошла по богато убранному коридору к их номеру. Тускло освещенная гостиная была пуста, и Бажарат прошла через нее в темную спальню. Николо, как обычно голый, развалился на большой кровати и спал. Его прекрасное тело притягивало Бажарат, она внимательно смотрела на него, невольно сравнивая с бывшим мужем. Оба мужчины были высокими, стройными, с мускулистым телом. Конечно, один из них был значительно моложе, но сходства между ними было много. Ее тянуло к таким телам, точно так же, как всего два дня назад тянуло к обнаженному телу Хоторна. Внезапно она услышала и почувствовала свое учащенное дыхание, потрогала набухшие соски и ощутила ноющую боль внизу живота, которой никогда не испытывала раньше. Много лет назад доктор в Мадриде сделал ей простую операцию, исключающую возможность иметь детей, – так она сама захотела.

Бажарат подошла к кровати, разделась и была теперь совершенно обнаженной, как и тело, лежащее перед ней на кровати.

– Нико, – тихо позвала она. – Проснись, Нико.

– Что? – пробормотал юноша, хлопая глазами.

– Я пришла к тебе... мой дорогой. – «Возьми меня, – подумала она, – ты один остался у меня!»

– Что за номер телефона в Париже? – спросил Хоторн, стоя рядом с падроне ж обращаясь к Пулу.

– Я проверил, – ответил лейтенант. – Сейчас там около десяти утра, поэтому я подумал, что никого не потревожу... номер в Женеве я оставил для тебя, потому что ты знаешь все эти шпионские штучки.

– Так что с Парижем?

– Какое-то сумасшествие, Тай. Это бюро путешествий на Елисейских полях.

– Ну и что произошло, когда ты позвонил?

– Дураку ясно, что это номер частного телефона. Женщина сказала что-то по-французски, а когда я сказал по-английски, что, надеюсь, не ошибся номером, она уже на английском поинтересовалась, на самом ли деле мне нужно бюро путешествий. Я сказал, что да и что у меня срочное дело... Тогда она спросила, какой мой цвет, я, естественно, ответил, что белый. Она спросила: «И дальше», а я не знал, что ответить, и она повесила трубку.

– Ты просто не знал пароль, Джексон, да и не мог его знать.

– Пожалуй, что так.

– Я поручу это дело Стивенсу, если только не склоню падроне к более тесному сотрудничеству.

– Я ничего не знаю об этом! – закричал инвалид.

– Возможно, что и не знаешь, – согласился Тайрел. – Эти номера не стерты, значит, звонил кто-то другой, кто не знал, как стереть их из памяти компьютера.

– Я ничего не знаю!

– А что насчет Палм-Бич, лейтенант?

– Такое же сумасшествие, коммандер. Это номер телефона шикарного ресторана на Уорт-авеню. Они сказали, что столик я должен заказывать за две недели, если только меня нет в их привилегированном списке.

– Здесь вовсе нет никакого сумасшествия, Джексон, все это части одной мозаики. Привилегированный список означает, что ты должен назвать определенное имя и пароль, которые тебе неизвестны. И это дело я тоже поручу Стивенсу, как и в случае с Парижем. – Тайрел опустил взгляд на старика, с помощью салфетки ему удалось остановить кровотечение на левой щеке. – Тебе предстоит путешествие, дружище, – сказал Хоторн.

– Я не могу покинуть этот дом.

– Придется покинуть...

– Тогда уж лучше прямо сейчас пусти мне пулю в голову.

– Это было бы разумно, но у меня другие планы. Я хочу, чтобы ты встретился с некоторыми моими бывшими коллегами из другой жизни. Ты должен...

– Мою жизнь можно поддерживать только в этом доме! Ты хочешь получить труп?

– Конечно, нет, хотя что касается лично тебя, то это спорный вопрос, – ответил Тайрел. – Поэтому я предлагаю тебе отобрать самые необходимые лекарства и медицинское оборудование для небольшого перелета. Через несколько часов ты будешь в больнице на материке, и готов поспорить, что тебе будет предоставлена отдельная палата.

– Меня нельзя увозить отсюда!

– Не хочешь ли заключить пари по этому поводу? – спросил Хоторн и сунул руку в сумку, услышав треск заработавшей рации.

Голос Нильсен звучал ровно и спокойно, но было понятно, что она с трудом сдерживает тревогу.

– У нас возникла проблема, – сообщила она.

– Что случилось? – крикнул Пул. – Ты в опасности?

– В чем дело? – спросил Тайрел.

– Пилот гидроплана передал по радио английскому патрульному ватеру, что сломался левый руль и он терпит аварию. Авария произошла примерно в ста двадцати километрах от берега. Катер двинулся к нему на помощь, если только бедный парень еще жив.

– Кэти, скажи мне совершенно откровенно: исходя из того, что ты знаешь о самолетах, это могла быть диверсия?

– Я и сама об этом думаю. Такой возможности я не учитывала, а надо бы! Ведь взорвали же наш самолет... Чарли...

– Успокойся, майор, и не отклоняйся от темы.

– Дерьмо!

– Ладно, ладно, успокойся. Каким образом это можно было подстроить?

– Тросы! – Кэти быстро объяснила, что все подвижные детали самолета управлялись с помощью двойных стальных тросов. Представлялось невероятным, чтобы оба троса могли оборваться одновременно.

– Диверсия, – подвел итог Тайрел.

– Были подпилены оба троса, поэтому они и оборвались одновременно, – сказала Нильсен, уже взяв себя в руки. – Я даже не предполагала, что такое возможно. Проклятье!

– Может быть, ты прекратишь самобичевание, майор? Я тоже такого не предполагал. Кто-то на Сен-Мартене сумел перехитрить Второе бюро, и если ему или ей удалось сделать это, то мы все просто дураки.

– Черт побери, пригласи специалистов на этот остров, и пусть они поджарят пятки этому дьяволу. Он один из них!

– Поверь мне, Кэти, кто бы он ни был, с ним уже покончено. Вот так обстоят дела.

– Я этого не вынесу! Что, если этот пилот-англичанин уже мертв?

– Вот так обстоят дела, – повторил Хоторн. – Может, теперь ты поймешь, почему многие люди в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Иерусалиме боятся покидать свои кресла и телефоны. Мы имеем дело не с психопаткой, не с террористкой-одиночкой, ас одержимой злодейкой, которая руководит злобными фанатиками, стремящимися убивать в готовыми ради этого жертвовать своими жизнями.

– Что же нам делать?

– Прямо сейчас подгони субмарину к берегу бухты я приходи сюда в дом. Камуфляж мы уберем, так что ты легко нас найдешь.

– Но я должна поддерживать связь с катером.

– Ничего не случится, – резко оборвал ее Тайрел. – Я хочу, чтобы ты пришла сюда.

– А где Пул?

– Как раз сейчас он выкатывает нашего пациента в холл. Высаживайся на берег, майор, здесь все спокойно. Это приказ!

И вдруг это спокойствие рухнуло. Повсюду гремели взрывы, рушились стены, мраморные колонн падала на каменный пол. Позади арки, где располагалась средства связи, оборудование разлеталось на части, провода замыкали и искрились. Тайрел выскочил в холл, упал и стал перекатываться по полу, стараясь избежать падающих обломков. Взгляд его упал на Пула, которому придавило ногу стеллажом. Хоторн вскочил на ноги, подбежал к лейтенанту, вытащил его из-под стеллажа и потащил в направлении арки. Арка рухнула, тяжелые куски мрамора посыпались на пол. Хоторн рванул Пула назад, выждал момент и ринулся вместе с лейтенантом в пролом. Секунду спустя позади них упала мраморная глыба, которая наверняка могла раздавить обоих. Тайрел обернулся на звук упавшей глыбы, но внимание его было обращено только на падроне, который истерически смеялся в своей коляске, а все вокруг него рушилось и падало. Из последних сил Тайрел обхватил правой рукой туловище лейтенанта, закинул его руку себе на плечо и выскочил через массивные стеклянные двери наружу. Они врезались в ствол фальшивой пальмы, и лейтенант застонал:

– Стой! Нога! Я не могу двигаться!

– Черт побери, поднимайся! Следующими взлетят на воздух эти пальмы! – С этими словами Хоторн волоком потащил лейтенанта через настоящие и фальшивые пальмы, пока они не достигли поляны с сухой травой.

– Оставь меня, ради Бога! Я не могу идти, очень больно!

– Скоро ты узнаешь, как тебе на самом деле могло бы быть больно, – крикнул Тайрел, наблюдая за вспышками огня и пожаром в доме. Его опасения подтвердились буквально через тридцать секунд. Все опоясывающее дом кольцо фальшивых деревьев взлетело на воздух, как будто под них было заложено двадцать тонн динамита.

– Не могу поверить в это, – прошептал Пул в оцепенении. Они с Тайрелом лежали рядом на темной, выжженной солнцем поляне. – Он взорвал всю эту чертовщину!

– У него не было выбора, лейтенант, – угрюмо отозвался Тайрел.

Но Пул, однако, не слушал его.

– Кэти! – закричал лейтенант. – Где Кэти?

В пламени огня на краю поляны показалась кричащая что-то фигура в черном. Хоторн вскочил и побежал к ней, крича во весь голос:

– Кэти, мы здесь! Все о'кэй!

Майор Кэтрин Нильсен рванулась в сторону темной поляны и попала в объятия коммандера (в отставке) Тайрела Хоторна.

– Слава Богу, с тобой все в порядке! А где Джексон?

– Я здесь, Кэти! – раздался голос Пула. – Мы с этим сукиным сыном выбрались оттуда. Это он меня вытащил!

– О, дорогой мой! – воскликнула майор очень уж как-то совсем не повоенному, вырвалась из объятий коммандера, подбежала к лейтенанту, опустилась на колени и обняла его.

– Я на самом деле что-то недопонимаю, – тихо сказал себе Хоторн и направился в сторону темных фигур, сидящих на земле.

Глава 12

Тихая музыка в исполнении струнного квартета доносилась с балкона над террасой, выходящей на плавательный бассейн, вода в котором, подсвечиваемая изнутри, искрилась голубым светом. Так выглядел ранним вечером «Золотой берег» в Палм-Бич. Вокруг большой ухоженной лужайки располагались три бара и как минимум шесть буфетных стоек, освещаемых факелами. Прием обслуживали официанты в желтых куртках, они разносили еду в напитки среди курортной элиты, разодетой в шикарные летние наряды. Это была великолепная картина роскошной жизни, которую вели богатые люди. Все внимание присутствующих было приковано к высокому, смущенному, очень симпатичному юноше, одетому в смокинг с алым кушаком. Он не совсем понимал, что происходит с ним, но, во всяком случае, подобное отношение к нему было гораздо лучше любого, с которым он сталкивался в родном Портичи.

Юноша обходил собравшихся на прием в сопровождении своей тетушкиграфини, выступавшей в роли переводчицы, и хозяйки дома – блондинки с белоснежными зубами, слишком крупными для ее ротика. Амайя Бажарат ни на шаг не отходила от хозяйки и «племянника»

– Человек, к которому она ведет нас, очень влиятельный сенатор, ты уже встречал его среди гостей, – прошептала Бажарат Николо, когда хозяйка направилась вместе с ними к невысокому полному мужчине. – Сейчас можешь трещать что угодно по-итальянски, а когда он будет говорить, ты поворачивайся ко мне. Вот и все.

– Хорошо, хорошо, синьора.

Восторженная хозяйка дома представила их друг другу.

– Сенатор Несбит, барон ди Равелло...

– Простите, синьора, – мягко поправил ее Николо, – но я младший барон ди Равелло.

– О да, конечно, я изрядно подзабыла итальянский.

– Если когда-то и знала его, Сильвия. – Сенатор искренне улыбнулся Николо и поклонился графине. – Очень приятно, молодой человек, – продолжил он, пожимая руку Николо. – Вы еще не унаследовали титул своего отца, и я надеюсь, что это случится не скоро.

– Что? – спросил самозваный барон, поворачиваясь к Бажарат, которая перевела ему слова сенатора на итальянский. Николо ответил, в Бажарат снова перевела:

– Он надеется, что это произойдет не раньше, чем через сто лет. Он очень любящий сын.

– Рад слышать такие слова в наши дни, – сказал Несбит, переводя взгляд на графиню. – Не могли бы вы спросить барона... простите, может быть, это не слишком корректно...

– Младшего барона, – с улыбкой прервала его Бажарат. – Это просто означает, что он наследник титула, но это не так важно. Данте Паоло только пояснил, что означает его титул, который гораздо менее важен для него, чем возможность набраться опыта у такого знающего человека, как вы, сенатор... Вы хотели, чтобы я задала ему вопрос?

– Я читал в газете отчет о его вчерашней пресс-конференции... Если честно, то на это обратил мое внимание секретарь, так как я небольшой любитель светской хроники... Так вот, меня заинтересовало его заявление о лояльности и благотворительности. О том, что его семья ценит социальную лояльность так же высоко, как и благотворительность.

– Совершенно верно, сенатор Несбит. И то и другое служит на пользу этой семье.

– Я не из этого штата, мадам... о, простите, графиня...

– Не обращайте внимания, прощу вас.

– Спасибо... Думаю, вы имеете право назвать меня просто провинциальным адвокатом, который взлетел так высоко, как и сам никогда не ожидал...

– Провинция, как вы ее назвали, является стержнем любого государства, сенатор.

– Хорошо сказано, на самом деле очень хорошо! Я сенатор от штата Мичиган, где, честно говоря, много различных проблем, но, по моему мнению, в этом штате также существует много возможностей для инвестиций, особенно в плане сегодняшних цен. Будущее штата связано с ростом образованной, квалифицированной рабочей силы, и мы возлагаем на это большие надежды.

– Пожалуйста, сенатор, позвоните нам завтра. Я предупрежу портье о вашем звонке и расскажу Данте Паоло, какое большое впечатление произвели на меня ваше высокое положение и ваши суждения.

– Вообще-то я на отдыхе, – сказал седовласый мужчина, уже третий раз за четыре минуты взглянув на своз часы, демонстрируя как символ благополучия «Роллекс», инкрустированный бриллиантами. – Но обязательно должен находиться рядом с телефоном, вот-вот позвонят эти сонные гиены из Женевы. Вы меня понимаете?

– Безусловно, синьор, – ответила Бажарат. – На младшего барона я меня большое впечатление произвели ваши предложения. Замечательное поле деятельности для инвестиций!

– Должен сказать вам, графиня, что семья ди Равелло сможет получить ощутимые доходы. На долю моих компаний в Калифорнии, без преувеличения, приходится семь, процентов ассигнований Пентагона, я эта цифра может только увеличиваться. У нас более современная техника и технология по сравнению с остальными компаниями, они могут потерпеть неудачу, а мы нет. У нас в штате двенадцать бывших генералов и восемь адмиралов.

– Пожалуйста, позвоните вам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.

– Вы понимаете, мадам, что я не имею права раскрыть вам или вашему молодому титулованному спутнику все детали, но дело касается космоса, я мы работаем в этой области. На нашей стороне все перспективно мыслящие члены конгресса и многие из них приобрели на крупные суммы акции нашего Центра исследования и развития в Техасе, Оклахоме и Миссури... и выплаты будут грандиозными! Я могу связать вас, естественно не афишируя этого, с рядом конгрессменов и сенаторов.

– Пожалуйста, позвоните нам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.

– Вечеринки с участием политиков – это просто национальная игра, – усмехнулся рыжеволосый мужчина лет тридцати, поздоровавшись за руку с младшим бароном и поклонившись – ниже, чем того требует этикет, – графине. – Вы сразу поймете это, если походите среди гостей без сопровождения нашей хозяйки.

– Уже поздно, и я думаю, что ей это надоело, – ответила, смеясь, Бажарат. – Она оставила нас недавно, решив, что Данте Паоло уже познакомился со всеми заслуживающими внимания гостями.

– О, тогда она забыла обо мне, – возразил рыжеволосый. – Ей бы следовало знать, что я получил срочное приглашение на этот прием.

– А кто вы?

– Один из самых ярких организаторов политических кампаний в этой стране, но, к сожалению, моя репутация не выходит за рамки штата... ну, скажем, нескольких штатов.

– Тогда вы на самом деле не такая уж важная фигура, – подытожила графиня. – Непонятно, каким образом вы получили приглашение.

– Меня пригласили потому, что мои уникальные таланты убедили «Нью-Йорк Таймс» привлечь меня к регулярному сотрудничеству, чтобы я высказывал им свою точку зрения. Платят мало, но это мой бизнес. Бели мое имя будет достаточно часто появляться в таком солидном издании, то со временем придут и деньги. Так что все очень просто.

– Да, очень приятно было побеседовать с вами, но боюсь, что мы с бароном уже устали и должны попрощаться с вами, синьор.

– Подождите, пожалуйста, графиня. Вы можете не поверить мне, но я на вашей стороне, если вы действительно являетесь теми, за кого себя выдаете.

– Откуда это у вас такие мысли?

– Видите вон того человека? – спросил рыжеволосый журналист, кивнув в сторону стоящего в толпе человека среднего роста с загорелым лицом, который наблюдал за ними. Это был репортер «Майами геральд», говорящий по-итальянски. – Он считает, что вы дурачите всех.

Тело Хоторна ныло от всей этой бешеной кутерьмы, происходившей там, на дымящемся холме. Они с Пулом, сбросив черные костюмы, сидели в одних рубашках на тускло освещенном луной пляже. Они ждали, когда из субмарины, стоявшей на мелководье, появится Кэтрин Нильсен.

– Как нога? – усталым голосом спросил Тайрел.

– Переломов нет, просто несколько чертовски болезненных ушибов, – ответил лейтенант. – А как твое плечо? Кровь до сих пор течет из-под повязки, которую наложила Кэти.

– Кровь уже останавливается. Кэти просто плохо затянула повязку, вот и все.

– Ты критикуешь мое начальство? – улыбнулся Пул.

– Мне бы не хотелось делать этого в твоем присутствии... мой дорогой.

– Тебя на самом деле задевает эта фраза, да?

– Нет, Джексон, она меня нисколько не задевает. Просто я нахожу ее несколько загадочной в свете нашего предыдущего разговора, где ты говорил об отсутствии взаимности.

– Мне кажется, что я тогда говорил о «настоящей страсти», а не просто об обычных человеческих отношениях.

– А сейчас я слышу голос другого Пула?

– Нет, сейчас ты слышишь голос несостоявшегося мужа из Луизианы, чья невеста так и не явилась в церковь.

– Не понял, о чем ты? – спросил Хоторн, поднимая отяжелевшие ресницы и вглядываясь в усмехающегося офицера ВВС.

– Ох, мне в своей жизни приходилось столько извиняться... Это даже превратилось в своего рода шутку вроде «мой дорогой».

– Ты не мог бы объяснить мне, в чем здесь дело?

– Конечно. – Пул улыбнулся и задумался. – Меня обманули, – и я тронулся умом – вот что произошло. Я вместе со своей суженой отыскал лучшую баптистскую церковь в Майами, и в назначенное время наши семьи собрались там. Мы прождали два часа, а потом с криком прибежала ее горничная... Оказалось, что моя невеста сбежала с гитаристом.

– Прости...

– Не извиняйся. Лучше уж тогда, чем когда у нас появились бы дети... Но у меня помутился рассудок.

– Помутился рассудок? – Несмотря на огромное желание поспать, Тайрел не мог оторвать взгляд от лейтенанта.

– Я выскочил из церкви как угорелый, купил несколько бутылок виски, сел в свадебную машину с лентами и разукрашенными стеклами и поехал в самый грязный притон со стриптизом, который только смог отыскать. Чем больше я пил, тем больше склонялся к мысли о самоубийстве...

– Ну и что было дальше?

– Ладно. Кэти, Сал и Чарли поняли, что я не в себе, и отправились разыскивать меня. Не такими уж они оказались ловкими, как считали, просто моя машина была слишком приметной. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Да. И что произошло потом?

– Потом, коммандер, была буйная сцена. Они нашли меня в притоне, где я вел себя слегка по-хулигански, приставая к любимой девочке владельца заведения. Сал и Чарли довольно уверенно чувствовали себя в драке... Конечно, до меня им далеко, но все же... Поэтому они сумели убедить моих противников оставить меня в покое, но возникла проблема с тем, чтобы увести меня оттуда. – Почему?

– Потому что я все еще хотел покончить жизнь самоубийством.

– Ну и ну, – Хоторн опустил голову на грудь – и огорошенный рассказом Пула, и от усталости.

– Поэтому Кэти обхватила мою голову руками и все время громко шептала мне в ухо: «Мой дорогой, мой дорогой, мой дорогой». И ей удалось вытащить меня оттуда. Вот так все и было.

– Так все дело в этом?

– Да, в этом.

Наступило молчание! потом Тайрел тихо произнес:

– А знаешь, ты и на самом деле слегка не в себе.

– Эй, коммандер, а кто отыскал это место?

– Ладно, ты не совсем потерянный псих...

– Послушайте! – крикнула майор Нильсен, выбравшись из субмарины и спрыгнув в воду. – Получен приказ с британского патрульного катера, подтвержденный Вашингтоном в Парижем. К счастью, пилот гидроплана остался жив. Сломана нога, нахлебался воды, но выкарабкается. К рассвету здесь будет гидроплан с базы Патрик, часа через три-четыре. Он нас и заберет.

– Куда? – спросил Хоторн.

– Они мне не сказали. Просто заберет отсюда.

– А как насчет собачек? – поинтересовался Пул. Вдалеке еще раздавался лай сторожевых собак, – Я себя неуютно чувствую в их присутствии.

– С гидропланом прилетит кинолог, который позаботится и о животных, и о стороже. Он будет в составе следственной группы.

– Я повторяю вопрос: куда отвезет нас гидроплан с базы Патрик?

– Не знаю. Возможно, на базу.

– Ни в коем случае! Я высажусь на Горде, даже если мне для этого придется прыгать с парашютом, – запротестовал Тайрел. – Раньше мне приходилось прыгать.

– Но почему?

– Потому что там убили двух моих друзей, и я хочу знать, кто это сделал и почему! Там можно найти след, по которому я собираюсь пойти, и его единственное разумное решение. Эта сучка-психопатка действует где-то на островах.

– Когда сядем в самолет, ты сможешь связаться с кем угодно. Как ты уже доказал, ты на самом деле контактируешь с людьми, принимающими решения.

– Ты права, – согласился Хоторн, понижая голос. – Прости, я не имею права кричать на тебя.

– Да, не имеешь. Ты потерял двух друзей, но и мы потеряли друга. Я считаю, что мы действуем заодно, и несколько часов назад ты прекрасно понял это.

– Майор, наверное, просто пытается втолковать тебе, что если ты собираешься высадиться на Верджин-Горде, то и мы последуем за тобой, – сказал Пул. – Мы четко помним приказ находиться в твоем распоряжении и хотим помочь, – добавил он и, приподнявшись, поморщился от боли.

– В твоем состоянии от тебя будет мало толку, лейтенант.

– Через день все пройдет, нужно только несколько горячих ванн и, может быть, мазь кортизон, – заверил его Джексон. – Я разбираюсь в физическом состоянии, тем более в своем.

– Хорошо, – устало кивнул Тайрел, не в силах больше сопротивляться. – Но если я отменю свой приказ, вы согласитесь, что всем руководить буду я? Будете меня слушаться?

– Конечно, – ответила майор. – Ты командир.

– Когда-то ты не была такой покладистой.

– Она имеет в виду, коммандер...

– Не надо говорить за меня, – оборвала Пула майор, садясь, скрестив ноги, на песок и внимательно глядя на лейтенанта.

– Хорошо, я беру вас в свою команду, но, правда, один Бог знает для чего.

– Если уж зашла речь о команде, – сказала Нильсен, глядя на Тайрела. – Ты не ладишь с капитаном Стивенсом, так ведь?

– Это не имеет значения. Я ему не подчиняюсь.

– Но он же твое начальство...

– Черта с два. Меня наняли англичане, МИ-6.

– Наняли? – воскликнул Пул.

– Совершенно верно. Их устроила моя цена, лейтенант. – Хоторн устало опустил голову.

– Но ведь ты говорил об этой невероятной террористке, об армии фанатиков, стоящих за ней и поддерживающих ее, о том, что они готовят массовые убийства в Лондоне, Париже и Иерусалиме... И ты взялся за это из-за денег?

– Да, именно так оно и было.

– Странный ты парень, коммандер Хоторн. Я совсем не уверена, что понимаю тебя.

– А это и необязательно для этой операции, майор.

– Конечно, нет... сэр.

– Это необязательно, Кэти, потому что ты задеваешь его больные места, – сказал Пул.

– Черт побери, о чем ты говоришь? – спросил Хоторн. Глаза его почти закрылась, он отчаянно боролся со сном.

– Я тоже слышал твой разговор со Стивенсом по телефону. Главное, что я понял, так это то, что ты не можешь простить убийство твоей жены и не вернешься на старую службу, даже если тебе предложат за это пол Вашингтона.

– Ты очень наблюдателен, – тихо произнес Хоторн, уронив голову на грудь. – Если даже не знаешь того, о чем говоришь.

– Случилось еще кое-что, – продолжил Пул. – Когда мы забрали тебя с Сабы, ты сделал вид, что не будешь лезть в наши дела, а сам все-таки влез. Ты сидел как на сковородке, когда мое оборудование начало выдавать данные, ты увидел то, о чем раньше не имел представления, и страшно разозлился. Ты даже на Сала Манчини набросился как удав на кролика.

– К чему ты клонишь, Джексон? – вмешалась в разговор Кэти.

– Он что-то знает, но не говорит нам, – ответил Пул.

– Ублюдки, – прошептал Тайрел, уронив голову и закрыв глаза.

– Как долго ты не спал? – спросила Кэтрин, подвигаясь к Хоторну.

– Я в порядке.

– Как бы не так, – возразила Кэтрин, обнимая Тайрела за плечи. – Ты совсем разбит, коммандер.

– Доминик? – внезапно пробормотал Хоторн. Он начал медленно валиться назад, но Кэтрин поддержала его.

– Обожди, Кэти, – продолжал допытываться Пул. – Доминик, это твоя жена?

– Нет, – сонно промямлил Тайрел. – Ингрид...

– Это ее убили?

– Лжецы! Они сказали... что она была платным агентом Советов.

– А это не так? – спросила Нильсен, держа его на руках, как сонного младенца.

– Не знаю. – Тайрела почти не было слышно. – Она хотела все остановить.

– Что все? – настойчиво допытывался лейтенант.

– Я не знаю... все.

– Поспи, Тай, – посоветовала Кэтрин.

– Нет! – возразил Пул. – Кто такая Доминик? – Но Хоторн уже не услышал его. – У этого человека какие-то проблемы.

– Заткнись и разведи костер, – приказала майор.

Через восемнадцать минут пламя костра уже отбрасывало тени на песчаный пляж. Успокоившийся Пул сел на песок и бросил взгляд на Кэти, которая внимательно рассматривала спящего Тайрела.

– У него на самом деле есть проблемы, так ведь? – сказала майор.

– Больше, чем когда-либо было у нас, включая Пенсаколу и Майами.

– Он хороший парень, Джексон.

– Не надо говорить мне то, что я знаю, Кэти. Я следил за тобой, а ты слышала, что коммандер назвал меня очень наблюдательным. Вы с ним могли бы составить чертовски хорошую пару.