Текст книги "Иллюзии «Скорпионов»"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Глава 21

– Боже мой, да ведь это госсекретарь, – сказал Тайрел про себя. Оцепенев, он медленно положил трубку, а в это время на автостоянке завыли полицейские сирены. – Я отказываюсь поверить в это! – прошептал он уже достаточно громко, чтобы его услышали.

– Во что поверить? – спросила Кэти, поворачиваясь от окна. – Там внизу черт-те что творится.

– И здесь наверху тоже.

– Кого-то убили, Тай.

– Это я понял, но к нам это не имеет никакого отношения. Однако мы втянуты в кое-что другое, что может повлечь за собой серьезные аресты в стране.

– Прошу прощения?

– Военный эскорт ван Ностранда в аэропорту Шарлотты был организован по прямому указанию госсекретаря.

– О Боже, – тихо произнес Пул, внимательно глядя на Хоторна и закрывая окно. – Похоже, ты был абсолютно прав, когда говорил о таких людях.

– Этому должно быть какое-то объяснение, – вмешалась Нильсен, – и хотя ты оказался прав, между ним и Бажарат не может быть никакой связи.

– У него были очень тесные связи с ван Нострандом, настолько прочные, что госсекретарь готов был помочь ему улизнуть из страны при чертовски странных обстоятельствах. А ван Ностранд – мистер Нептун – прятал Кровавую девочку в коттедже для гостей всего в нескольких сотнях ярдов от своей библиотеки. Вернемся снова к буквам. Если А равно В, а В равно С, то между А и С существует определенная взаимосвязь.

– Но ты сказал, что видел двух мужчин, садящихся в лимузин, Тай. Один в шляпе...

– И обычно ее надевают, чтобы прикрыть лысую голову, – оборвал Тайрел. – Это я тоже сказал, Джексон, но я ошибся. Это были не двое мужчин: одна из них была женщина, а шляпа может прикрывать не только лысину, но и женские волосы.

– Это действительно была Бажарат, – прошептала Кэти. – Так близко!

– Очень близко, – согласился Тайрел и нахмурился. – У нас нет выбора... у меня нет выбора, и не стоит тратить время. – Он подошел к телефону, и в это время раздался стук в дверь. – Посмотри, кто там, Пул, ладно?

В коридоре стояли двое мужчин в форме офицеров полиции.

– Это комнаты майора Нильсен, лейтенанта Пула и их родственника, дяди из Флориды? – спросил один из них, прочитав записи в своем блокноте.

– Да, сэр, – ответил лейтенант.

– Вы не полностью заполнили регистрационные карточки, сэр, – заявил второй полицейский, внимательно оглядывая комнату. – По законам штата Вирджиния требуется дополнительная информация.

– Извините, парни, – сказал Пул, – это я их заполнял, и мы очень спешили.

– Разрешите взглянуть на ваши документы? – Полицейский с блокнотом прошел в комнату, его коллега отстал на несколько шагов, блокируя дверь. – И, пожалуйста, подумайте о том, где вы находились в течение последних двух часов.

– Мы не покидали наши номера с момента приезда, а это было более двух часов назад, – пояснил Хоторн, кладя на место телефонную трубку. – А так как мы совершеннолетние, вы не имеете права лезть в наши дела, какими бы подозрительными они вам ни казались.

– Что? – Майор Нильсен побледнела, пытаясь вмешаться в разговор.

– Вы, наверное, не понимаете, сэр, – настаивал полицейский с блокнотом. – Внизу застрелили человека, и мы опрашиваем всех присутствующих, а если вам требуется большая ясность, то особенно тех, у кого подозрительно заполнены регистрационные карточки, а вы вполне подходите под эту категорию. Не указано ни имя дяди, ни адрес во Флориде, за исключением города, а также нет номера кредитной карточки.

– Я же говорил вам, что мы спешили, поэтому заплатили наличными.

– При таких ценах вы должны носить с собой кучу наличных. А может быть, и больше.

– Это не ваше дело, – резко возразил Тайрел.

– Послушайте, мистер, у человека, застреленного на стоянке, была назначена встреча, – продолжал полицейский с блокнотом. – Тому, с кем он собирался встретиться, он принес коробку конфет. На карточке было написано «Моему щедрому другу».

– О, это ужасно! – воскликнул Хоторн. – Мы застрелили его, остались посмотреть на представление и даже не забрали конфеты!

– Случались и более странные вещи.

– Это точно, – согласился полицейский, стоящий у двери. Он сунул руку под китель и вытащил рацию. – Сержант, мы обнаружили тут наверху три подозрительные личности, комнаты пятьсот пять я пятьсот шесть. Пришлите людей как можно быстрее... Угадайте, что я здесь обнаружил? Поторопитесь!

Вслед за взглядом полицейского четыре головы повернулись в другой конец комнаты. На крышке бюро там лежали автоматический «вальтер» Пула и револьвер Хоторна 38-го калибра.

Бажарат посмотрела в окно на собравшуюся у отеля толпу. Ее не интересовали ни убитый, ни то, что происходит внизу. Все это она хорошо знала – собралась толпа любопытных зевак, чтобы взглянуть на труп, а полиция старается поддерживать видимость порядка до того, как прибудет начальство и скажет, что делать. До этого момента тело будет оставаться на месте, закрытое окровавленной простыней, что отнюдь не уменьшит любопытство этих дураков зевак.

Бажарат совсем не собиралась бездействовать и бесцельно разглядывать толпу. Она тщательно выглядывала среди присутствующих внизу Николо, которого по возвращении в номер сразу, отослала вниз, строго проинструктировав: «Случилось что-то ужасное, и нам нужно уехать. Найди машину, даже если придется отнять ее у владельца! Возьми чемоданы и спустись по пожарной лестнице!» А вот и он! Стоит в тени столба, на котором укреплен прожектор, поднял правую руку, что-то держит в ней и кивает толовой. Он все сделал как надо!

Бажарат посмотрелась в зеркало, поправила парик из редких белокурых волос. Жидкий клей, нанесенный на лицо, собрал кожу в морщины; бледная пудра, темно-серые круги под глазами с набухшими веками, тонкие белые губы – все это делало ее похожей на старуху, эксцентричную старуху, носящую на голове коричневую мужскую шляпу.

Бажарат открыла дверь в коридор и замерла, удивленная шумом и толпой бегущих полицейских, которые врывались в один из номеров дальше по коридору, вытаскивая на ходу оружие. Согнувшись, словно под тяжестью лет, она двинулась к лифту, обходя полицейских.

– Отстаньте от меня, сукины дети!

– Не подходите ко мне, свиньи, а то вам будет гораздо хуже, чем мне!

– Не смейте прикасаться ко мне!

Внезапно ее словно парализовало, все мускулы, сухожилия и суставы перестали двигаться. «Отстаньте от меня, сукины дети!» Этот голос мог принадлежать единственному человеку. Хоторн! Машинально Бажарат повернула сгорбленное тело вправо, шум внутри номера привлек ее внимание.

Тайрел стоял у стены, прижатый к ней полицейскими. Их глаза встретились: ее прищурились в ужасе, его широко раскрылись от удивления, неверия в происходящее, страха.

Говард Давенпорт, известный политический воротила и столп промышленности, и к тому же несостоявшийся, потерпевший поражение глава ненасытного министерства обороны, подошел к отделанному медью бару в своем кабинете, налил себе коньяку и медленно вернулся назад к столу. Теперь он вздохнул свободно, и это облегчение пришло к нему почти два часа назад, когда машина службы безопасности министерства обороны подтвердила по радио ночному дежурному, что лимузин ван Ностранда выехал из поместья с пассажиром или пассажирами на заднем сиденье.

«Если Хоторн выедет из поместья на моем лимузине, ты будешь знать, что моя информация оказалась ошибочной, и не будешь никогда упоминать о ней».

Давенпорт и не собирался делать этого. И так слишком большой ажиотаж развернулся вокруг охоты на Кровавую девочку. Обременять охотников дополнительными, явно ложными слухами не следовало – это могло только вызвать усиление паники: фанатики от разведки запустят эти слухи в свои сложные компьютеры, а другие фанатики еще больше запаникуют, когда обнаружат эту информацию. Ван Ностранд это хорошо понимал, поэтому и дал последние указания на тот случай, если этот коммандер Хоторн вовсе и не окажется членом тайного синдиката «Альфа»... "Боже мой, что же я за министр обороны? – подумал Давенпорт. – Ведь я даже никогда не слышал об этом синдикате «Альфа»

Он решил, что пришло его время. Сейчас ему захотелось, чтобы жена была дома, а не в Колорадо, где она гостила у их дочери, только что родившей третьего ребенка, но сейчас невозможно было разделить мать, дочь и внуков. Он на самом деле очень хотел, чтобы жена была рядом, потому что он уже напечатал прошение об отставке на стареньком «ремингтоне», много лет назад доставшемся ему от родителей. Газеты часто подшучивали над ним за то, что при ведении записей он пользуется древней пишущей машинкой, когда вполне может иметь лучшее компьютерное оборудование, не говоря уж об армии секретарш. Но старенький «рем» был его давним другом, и Давенпорт не видел причин отказываться от него.

Он опустился в кресло, повернулся вправо, посмотрел на пишущую машинку и перечитал свое короткое письмо президенту. Да, жена должна была бы быть сейчас рядом с ним, потому что она ненавидит Вашингтон, скучает по их конеферме в Нью-Джерси и рада, что у них есть общая тайна. Особенно ее порадовал тот факт, что доктора из клиники Майо, где они вдвоем проходили летом ежегодную диспансеризацию, объявили, что ее здоровье в полном порядке. Давенпорт, улыбаясь, отхлебнул коньяку.

"Дорогой господин президент.

Очень сожалею, что вынужден немедленно подать в отставку, так как недавно обнаружилось, что у меня в семье возникли проблемы в плане здоровья.

Могу сказать, что для меня было большой честью служить под Вашим руководством, будучи твердо уверенным, что, следуя Вашим указаниям, министерство обороны всегда остается на высоте. И наконец, я хотел бы поблагодарить Вас за честь быть частью Вашей команды.

Моя жена Элизабет, да храни ее Бог, передает Вам наилучшие пожелания, к которым я, естественно, присоединяюсь.

Искренне Ваш

Говард В. Давенпорт".

Министр снова отхлебнул коньяку, усмехнулся фразе, привлекшей его внимание, и задержал на ней взгляд на несколько секунд. Если уж быть последовательным и честным, то в эту фразу следовало бы добавить слова «должно быть», и тогда фраза бы читалась так: «следуя Вашим указаниям, министерство обороны должно быть всегда на высоте...» Нет, не будет никаких обвинений, книг со сплетнями и руганью в адрес других. Возможно, серия статей и помогла бы его преемнику – они наверняка бы привлекли его внимание, – но все-таки человек, взявшийся за эту работу, должен сам вынести окончательную оценку. Если кандидатура будет выбрана правильно, то он сам заметит ошибки в системе поставок и исправит их железной рукой. А если он не будет обладать железной рукой, то никакие предостережения ему не помогут. А Говард Водсворт Давенпорт понимал, что перешел уже в категорию «бывших».

Он поставил стакан с коньяком на стол, но стакан соскользнул и разбился, упав на паркетный пол. Давенпорт подумал, что это странно, ведь он поставил стакан на промокательную бумагу... или нет? Зрачки его затуманились, дыхание внезапно стало громким и тяжелым – где же воздух? Пошатываясь, он встал, думая, что просто испортился кондиционер, а ночь такая душная, влажная, и дышать становится все труднее. Но в кабинете не было воздуха! Острая боль возникла в груди и быстро разлилась по всей верхней части тела. Руки задрожали и моментально перестали слушаться, ноги уже не выдерживали веса тела. Давенпорт упал лицом на жесткий пол, разбив при этом нос; уже в агонии он дернулся, судорожно извиваясь, и наконец снова скорчился. Его широко раскрытые глаза смотрели в потолок, но он ничего не видел.

Темнота. Говард В. Давенпорт был мертв.

Дверь кабинета открылась, и в проеме возникла фигура человека в черном. Его лицо закрывал противогаз, а руки были затянуты в черные шелковые перчатки. Он повернулся и присел рядом с металлическим цилиндром, наполненным смертоносным газом. Цилиндр был высотой примерно два фута, от него отходил резиновый шланг с краном, заканчивавшийся узкой и плоской насадкой, просунутой под дверь. Мужчина повернул, рычаг сверху цилиндра и дважды сильно потряс его, убеждаясь, что подача газа перекрыта. Затем он встал, подошел к высокому окну, выходящему во внутренний дворик, и распахнул его. Влажный и теплый воздух летней ночи медленно заполнил кабинет, принося с собой запахи сада. Мужчина подошел к пишущей машинке и прочитал письмо Давенпорта с просьбой об отставке. Вытащив письмо из машинки, он скомкал его и сунул в карман брюк. Затем он вставил в машинку чистый личный бланк Давенпорта и напечатал следующее:

"Дорогой господин президент.

Очень сожалею, что вынужден немедленно подать в отставку, так как я очень болен, что тщательно скрываю от моей дорогой жены. Проще говоря, я не могу больше выполнять свои обязанности, что, без сомнения, могут подтвердить мои коллеги.

Меня обследовал доктор из Швейцарии, которому я поклялся все сохранить втайне, ион сообщил мне, что теперь это просто вопрос дней..."

Письмо резко обрывалось. Скорпион-24й, выполнив приказ, полученный утром от «Скорпиона-1», собрал свое смертоносное оборудование и ушел через окно и внутренний дворик.

Полиция Фэрфакса покинула номер отеля «Шенандо Лодж», и теперь вместо полицейских в номере стоял одетый в форму капитан Генри Стивенс.

– Ради Бога, Тай, не бросайся словами!

– Не буду, Генри, не буду, – откликнулся все еще бледный Хоторн, сидевший на краешке кровати. При этих словах Нильсен и Пул тревожно подались вперед в своих креслах, – Это просто какое-то сумасшествие! Я узнал ее, узнал эти глаза, и она узнала меня! Это была старуха, еле передвигавшая ноги, но я узнал ее!

– Я повторяю. – Стивенс остановился напротив Тайрела. – Женщина, которую ты видел, – итальянская графиня по фамилии Кабарини или что-то в этом роде, и довольно тщеславная, по словам портье. Она даже не заполнила внизу регистрационную карточку, потому что – заметь – не была одета «подобающим образом». Она попросила принести карточку наверх. Я проверил ее документы в службе иммиграции. Богатая аристократка, владеет миллионами и все такое.

– Но она уехала... почему она уехала?

– Точно так же поступили еще двадцать два других постояльца, и в отеле осталось всего тридцать пять. На стоянке было совершено убийство, Тай, а эта туристы явно не бойцы из отряда «Дельта».

– Ну хорошо, хорошо... Я могу согласиться с этим. Просто я не в силах забыть это лицо! – Хоторн медленно покачал головой. – Возраст... Она выглядела очень старой, но я узнал эти глаза, я узнал их!

– Генетики утверждают, что существует ровно сто тридцать два варианта формы и цвета глаз, ни больше ни меньше, – заявил Пул. – Приходится решать небольшое уравнение, когда пытаешься узнать человека. «Мы не встречались с вами раньше?» – это один из самых частых вопросов, задаваемых людьми.

– Спасибо за пустую информацию. – Хоторн повернулся к Генри Стивенсу. – Перед тем как началось все это сумасшествие, я как раз звонил тебе. Не знаю, как ты собираешься это сделать, но сделать надо.

– О чем ты?

– Сначала ответь мне абсолютно честно: кто-нибудь знает... мог ли кто-нибудь узнать о смерти ван Ностранда?

– Нет, информация засекречена, дом приведен в порядок и охраняется. Дежурный в полиции, и оба патрульных профессионалы, они все поняли. Чтобы их не выследили и не произошло утечки информации, все трое уехали из этого района.

– Хорошо. Тогда пусти в ход все связи, какие у тебя есть, и устрой мне свидание с госсекретарем. Сегодня же ночью... или утром. Нельзя терять ни минуты.

– Ты просто лунатик. Сейчас глубокая ночь!

– Да, я знаю, а еще я знаю, что ван Ностранд собирался тайно покинуть страну и в этом ему помогал госсекретарь. Совершенно официально.

– Я тебе не верю!

– Придется поверить. Элегантный, в костюме в тонкую полоску, Брюс Палиссер лично все устроил, включая военный эскорт и тайный вылет из Шарлотты, Северная Каролина. Я хочу знать почему.

– Господи, и мне этого хочется!

– Узнать это будет нетрудно. Расскажи ему всю правду – возможно, он уже знает ее. Расскажи, что меня наняла МИ-6, а не ты или другая служба из Вашингтона, потому что я мало кому доверяю в этом городе. Скажи ему, что у меня есть информация о Кровавой девочке, которую я сообщу только ему, поскольку мой начальник из МИ-6 убит. Он не откажет во встрече, у него тесные связи с Великобританией... Можешь даже несколько преувеличить и сказать ему, что, несмотря на то что мы с тобой не сотрудничаем, я успешно справляюсь с заданием и действительно могу располагать важной информацией. Вот телефон, Генри. Звони.

Глава военно-морской разведки так и сделал. В ходе разговора с госсекретарем в голосе Стивенса звучали тревога, озабоченность и уважение. Когда он закончил разговор, Хоторн отвел его в сторону и протянул листок бумаги.

– Это номер телефона в Париже, – тихо пояснил Тайрел. – Свяжись со Вторым бюро, пусть они возьмут его под постоянное наблюдение.

– Что это за номер?

– Это номер, по которому звонила Бажарат. Это все, что тебе следует знать. Все, что я могу тебе сказать.

Такси остановилось у тротуара в Джорджтауне, этом престижном районе, где располагались дома вашингтонской элиты. Внушительный четырехэтажный дом из коричневого камня стоял посреди ухоженной лужайки: входная дверь, покрытая отполированной черной эмалью, блестящая медная ручка. Крутые цементные ступеньки сверкали чистотой, кованые перила были покрыты белой эмалью, наверняка для того, чтобы их мог увидеть ночью человек, поднимающийся по лестнице. Хоторн расплатился с водителем и вылез из такси.

– Не хотите ли, чтобы я подождал вас, мистер? – спросил водитель, оглядывая куртку-сафари Хоторна.

– Я не знаю, как долго пробуду там, – ответил Хоторн, нахмурившись, – но в ваших словах есть определенный ссмысл. Если вы свободны, то почему бы вам не вернуться сюда, скажем, через сорок пять минут? – Хоторн сунул руку в карман, вытащил десятидолларовую бумажку и через открытое окно протянул водителю. – Возьмите задаток. Если меня не будет к тому времени, то уезжайте.

– Сейчас очень поздно, так что я подожду вас немного.

– Спасибо.

Хоторн начал подниматься по ступенькам, удивляясь, как человек в возрасте за пятьдесят мог жить здесь, ведь, чтобы добраться до входной двери, нужно было обладать способностями горного козла. Вскоре он получил ответ на свой вопрос: на кирпичном крыльце стояло большое электрическое кресло-лифт, а внизу у перил находилось еще одно. Госсекретарь Палиссер был отнюдь не дурак, когда дело касалось комфорта, да и вообще он не был дураком. Хоторн мало знал о нем, но, судя по тому, что он читал в газетах и видел на телевизионных прессконференциях, госсекретарь обладал быстрым мышлением, отличался остроумием и чувством юмора. Тайрел с подозрением относился к политическим деятелям, не обладавшим этими качествами. Везде, в любой стране. Но в данный момент Хоторн настороженно и с большим подозрением относился к госсекретарю. Почему он помог Нильсу ван Ностранду, другу и укрывателю террористки Бажарат?

Сверкающий медный молоток на двери служил, скорее всего, просто украшением, поэтому Хоторн нажал на блестящую кнопку электрического звонка. Через несколько секунд тяжелая дверь открылась, на пороге стоял Палиссер в рубашке с короткими рукавами. Под копной волнистых седых волос угадывались знакомые черты. Однако брюки его никак не вязались с, репутацией человека, одевающегося с иголочки, – на нем были потертые голубые джинсы, обрезанные до колен.

– Должен сказать, коммандер, что вы упрямы, – заявил госсекретарь. – Входите и, пока мы будем идти на кухнню, начните рассказывать мне, почему вы не обратились в ЦРУ, в его директору, в отдел G-2, или к этому вашему чертову начальнику капитану Стивенсу из военно-морской разведки?

– Он не является моим начальником, господин секретарь.

– О да, – сказал Палиссер, останавливаясь в вестибюле и разглядывая Тайрела. – Он что-то упоминал об англичанах, по-моему, о МИ-6. Тогда почему, черт побери, вы не связались с ними?

– Я им не доверяю.

– Вы не доверяете...

– Я также не доверяю военно-морской разведке, ЦРУ и его директору, господин секретарь, потому что у них явная утечка информации.

– Вы это серьезно?

– Я пришел сюда не для того, чтобы высказывать свои предположения, Палиссер.

– Уже Палиссер?.. Ладно, думаю, надо чем-то подкрепиться. Пойдемте, у меня как раз варится кофе. – Они прошли мимо дубовой двери в большую белоснежную кухню с громадным столом посредине, на краю которого стоял старомодный электрический кофейник, включенный в розетку. Кофе кипел. – Сейчас у всех есть эти пластмассовые штуки, в которых устанавливается время приготовления, количество чашек и еще Бог знает что, но ни одна из этих штук не наполняет комнату старым добрым ароматом настоящего кофе. Какой вы пьете?

– Черный, сэр.

– Первые приличные слова, которые вы произнесли. – Госсекретарь разлил кофе по чашкам и продолжил:

– А теперь скажите мне, зачем вы пришли сюда, молодой человек. Я допускаю утечку информации, но вы могли вернуться в Лондон и встретиться с самым главным начальником, насколько я понимаю. У вас бы не было никаких проблем с этим человеком.

– У меня есть проблемы с любыми средствами связи, которые могут прослушиваться, а разговор записываться.

– Я понимаю. Значит, то, что вы узнали о Кровавой девочке, вы можете сообщить только мне... лично?

– Она здесь...

– Я это знаю, мы все это знаем. Президента охраняют очень тщательно.

– Но я не поэтому настаивал на... личной встрече с вами.

– Вы просто самоуверенный негодяй, коммандер, и надоедливый к тому же. Говорите, в чем дело.

– Почему вы организовали ван Ностранду отъезд из страны, который можно оценить только как совершенно секретный?

– Да вы с ума сошли, Хоторн! – Госсекретарь стукнул кулаком по столу. – Как вы осмеливаетесь вмешиваться в секретные дела госдепартамента?

– Менее семи часов назад ван Ностранд пытался убить меня, и я думаю, что это дает мне право...

– О чем вы говорите?

– Я только начал. Вы знаете, где сейчас ван Ностранд?

Палиссер внимательно посмотрел на Тайрела, его озабоченность быстро перешла в страх, а страх почти в панику. Он вскочил, расплескав кофе, быстро подошел к телефону, висевшему на стене, на панели которого было расположено несколько кнопок. Он в ярости несколько раз нажал одну из кнопок.

– Жанет! – крикнул госсекретарь в трубку. – Мне звонила ночью?.. Какого черта вы не сообщили мне?.. Хорошо, хорошо... Он что? Боже мой!.. – Палиссер медленно повесил трубку, Глядя на Тайрела испуганными глазами. – Он так и не прибыл в Шарлотту, – прошептал он, словно задавая вопрос. – Меня не было... я находился в клубе... звонили из службы безопасности Пентагона... Что случилось?

– Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой.

– Вы не имеете права!

– Тогда я ухожу. – Тайрел поднялся из-за стола.

– Садитесь! – Палиссер вернулся к столу, схватился за стул и смахнул рукой на пол пролитый кофе. – Отвечайте! – приказал он, садясь на стул.

– Ответьте сначала вы, – сказал Хоторн, продолжая стоять.

– Ну хорошо... садитесь... пожалуйста. – Тайрел сел, заметив внезапно появившееся на лице госсекретаря болезненное выражение. – Я воспользовался преимуществами своего положения по личным мотивам, что никоим образом не скомпрометировало госдепартамент.

– Этого вы не можете знать, господин секретарь.

– И все-таки я знаю! А вот вы не знаете, кем долгие годы был этот человек и что он сделал для нашей страны!

– Если вы этим объясняете свой поступок, то я думаю, что вам лучше все рассказать мне.

– Да кто вы такой, черт побери?

– Просто человек, который может ответить на ваш вопрос... Вы хотите узнать, что произошло? Почему он так и не прибыл в Шарлотту?

– Я это и так узнаю, черт возьми! Есть такой сердитый армейский бригадный генерал в подразделении G-2, который с радостью сообщает мне о провалах службы безопасности... Хорошо, коммандер, я расскажу об этом, но вам следует понимать, что все услышанное вами должно остаться строго между нами. Я не хочу приносить в жертву прекрасного человека и женщину, которую он любит, ради всяких сомнительных шпионских забав. Это вам ясно?

– Продолжайте.

– Много лет назад, когда Нильс жил в Европе, он был женат, и этот брак распался... Не имеет значения, по чьей вине, но он распался. Он познакомился с женой известного политика и влюбился в нее... Должен сказать, что это была несчастная женщина... И у них родился ребенок, девочка, которая теперь, спустя двадцать лет, умирает...

Хоторн сидел, откинувшись на спинку стула, и с безучастным видом слушал, пока госсекретарь заканчивал свою сказку о любви, предательстве и мести. Потом он улыбнулся.

– Мой брат Марк, возможно, назвал бы это типичной историей из жизни России девятнадцатого века в стиле Толстого или Чехова. А я называю все это чепухой. Вы когда-нибудь проверяли, был ли ван Ностранд женат в Европе?

– Ну конечно, нет! Ван Ностранд – один из наиболее уважаемых и даже почитаемых людей, которых я когда-либо знал. Он был советником при многих агентствах, департаментах и даже президентах!

– Если я была подобная женитьба, то исключительно в фиктивных целях, а если был и ребенок, то ему пришлось для этого чертовски потрудиться. Ван Ностранд был не из тех, кто имел дело с женщинами. Он обманул вас, господин секретарь, и прямо сейчас мне хотелось бы выяснить, кого еще он провел подобным образом.

– Объясните! Вы ведь еще ничего не объяснили!

– Я все объясню позже, но сейчас вы заслужили ответ на ваш вопрос... Ван Ностранд мертв, господин секретарь, застрелен в тот момент, когда отдавал приказ убить меня.

– Я не верю вам!

– Придется поверить, потому что это правда... а Кровавая девочка в это время пряталась в двух шагах от его дома в одном из коттеджей для гостей.

– Что случилось, синьора? Почему убили этого человека на стоянке? – Николо замолчал, оторвал взгляд от дороги и внимательно посмотрел на Бажарат. – О Боже, это сделала ты?

– Ты с ума сошел? Я писала письма, пока ты смотрел телевизор в спальне, звук был таков сильный, что я с трудом могла сосредоточиться... Я слышала, как полиция говорила, что это был ревнивый муж. У убитого были любовные дела с его женой.

– У тебя так много слов, так много объяснений, графиня Кабрини. Каким из них я должен верить?

– Ты должен верить моим словам или возвращайся в Портичи, где будешь убит в порту вместе с матерью, братом и сестрами! Понял?

Николо молчал, по его застывшему лицу проносились тени.

– Что мы теперь будем делать? – спросил он наконец.

– Сворачивай куда-нибудь в лес, где потемнее и где нас не смогут увидеть. Отдохнем несколько часов, а рано утром ты заберешь оставшийся багаж из отеля. Затем мы снова превратимся в Данте Паоло и его тетушку графиню... Посмотри! Вон поляна с высокой травой, как в предгорьях Пиренеев. Езжай туда.

Николо резко вывернул руль, и Бажарат отбросило к дверце. Она нахмурилась и внимательно посмотрела на него.

Госсекретарь Брюс Палиссер резко вскочил и отшвырнул стул.

– Нильс не может быть мертв!

– Капитан Стивенс все еще находится в своем кабинете в управлений военно-морской разведки. Позвоните своему ночному секретарю, попросите связать вас со Стивенсом, я он вам все подтвердит.

– Вы не могли бы сделать такое ужасное, невероятное заявление... если бы кто-то не стоял у вас за спиной... если бы не чувствовали поддержки.

– Это будет, напрасной тратой времени, господин секретарь, а я считаю, что нам нельзя терять его.

– Я... я не знаю, что сказать. – Палиссер с трудом нагнулся и поднял с пола стул. Сейчас он выглядел гораздо старше своих лет. – Все это настолько невероятно...

– Поэтому и является правдой, – сказал Хоторн. – Они все невероятны. Здесь и в Лондоне, Париже и Иерусалиме. Они не собираются подкладывать громадную бомбу, ядерный заряд или что-то в этом роде, им это не нужно, потому что не принесет желаемого эффекта. Они выплеснут свою ярость, организовав панику и хаос. И хотим ли мы верить в это или нет, но они могут сделать это.

– Они не смогут, она не сможет!

– Время играет ей на руку, господин секретарь. Президент не может жить в полнейшей изоляции. Когда-нибудь, где-нибудь он покажется на людях. Вот тогда-то она сможет подобраться к нему и убить, а пока длится это ожидание, будут проведены все приготовления в Лондоне, Париже и Иерусалиме. Они не дураки, твердо запомните это!

– Но и я не дурак, коммандер. Что дальше? Что у вас есть еще?

– Ван Ностранд не смог бы в одиночку сделать то, что намеревался сделать с вашей помощью. Должны быть еще другие люди.

– Что вы имеете в виду?

– Вы говорите, что он собирался покинуть страну и больше не возвращаться.

– Совершенно верно. Во всяком случае, он так сказал.

– И вы подразумеваете, что все это случилось очень быстро, буквально в считанные дни.

– Он так заявил, и разговор шел буквально о часах. Он должен был немедленно вылететь в Европу, пока этот сукин сын муж не узнал, что он там. Вот такую он мне рассказал историю. Ему любой ценой надо было застать в живых ребенка и забрать ее мать, чтобы прожить остаток жизни с любимой женщиной.

– Вот это-то меня и беспокоит, – произнес Хоторн. – Любая цена. Давайте начнем с его поместья, оно ведь стоит миллионы.

– По-моему, он говорил, что продал его...

– За несколько дней? Не будем уж говорить о часах.

– Он как-то не совсем ясно рассказал об этом, да я и не от него подробностей.

– А остальное его имущество? Это ведь многие миллионы. Человек, подобный ван Ностранду, не может бросить все это, не сделав предварительных распоряжений. А подобные распоряжения требуют времени и уж никак не могут быть сделаны в течение нескольких часов.

– У вас поверхностный взгляд на вещи, коммандер. – Мы живем в век компьютеров, в деловые документы сегодня моментально долетают в любую точку земного шара. Адвокаты и финансовые органы каждый день сталкиваются с подобными делами, каждую минуту миллионные суммы пересекают океан туда и обратно.

– Но их путь можно проследить?

– Безусловно, в подавляющем большинстве случаев, коммандер. Правительства не любят, когда уплывают принадлежащие им налоги.

– Но вы сказали, что ван Ностранд собирался исчезнуть, вынужден был исчезнуть. И возможность проследить его денежные переводы ему совеем не к чему, не так ли?

– Черт побери, похоже, что так. Значит?..

– Значит, ему нужна была чья-то помощь, чтобы скрыть переводы денежных средств, которые могли привести к нему и месту его нахождения... В своей прошлой жизни я уяснил для себя, господин секретарь, что умные люди, как правило, не прибегают к помощи уголовных элементов, которые с легкостью могут оказать ее. И совсем не по моральным соображениям, а чтобы в дальнейшем избежать шантажа. Напротив, умные люди находят уважаемых, высокопоставленных людей и подкупают их, чтобы они оказали необходимую помощь.