Текст книги "Маэстро"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Ты будешь путешествовать в виде дроу, – обратился Джарлакс к Энтрери. – Начиная с этого порога, до Мензоберранзана и обратно. Мы не знаем, кто будет наблюдать за нами после того, как мы оставим позади магическую защиту, которой мои друзья окружили Иллуск.

Энтрери взял маску, повертел ее в пальцах и наконец с большой неохотой кивнул.

– Мы не можем позволить себе ни малейшей оплошности, – продолжал Джарлакс. – Поэтому следует все предусмотреть.

– А разве не достаточно будет простого заклинания, создающего иллюзию?

– Как раз в этом и заключается вся прелесть маски Агаты, – объяснил Джарлакс. – Ни ее, ни изменения, которым подвергся тот, кто ее носит, невозможно обнаружить с помощью чар.

Объясняя Энтрери действие маски, Джарлакс повернулся к нему боком и взглянул на Дзирта, давая ему понять, что это предупреждение относится и к нему. Однако Дзирт не смотрел на наемника; взгляд его был прикован к этому загадочному существу, которое он знал под именем Энтрери. Он заметил, что ассасин вытаращил глаза в изумлении, затем нахмурился. Дзирту не нужно было следить за направлением взгляда Энтрери, чтобы понять: тот заметил алый клинок, который Джарлакс носил на поясе.

У Энтрери был такой вид, словно он вот-вот потеряет сознание. Он шевелил губами, как будто пытался что-то сказать, но не смог издать ни звука.

– Он не был уничтожен, – объявил Джарлакс, очевидно, заметив то же, что и Дзирт.

– Брось его обратно в пропасть! – заорал Энтрери.

– Ты по-прежнему не знаешь, связано ли твое долголетие с существованием этого меча.

– Связано, – бросил Энтрери и злобно сплюнул.

– Ну что ж, пусть будет так. – Джарлакс вытащил меч из ножен, положил его на стол, затем снял волшебную перчатку и бросил ее рядом.

Энтрери отодвинулся вместе со стулом.

– Брось его обратно в пропасть, – шепотом повторил он; казалось, он был охвачен ужасом, нет – близок к полному отчаянию.

– Никто больше не сможет управлять тобой при помощи Когтя Шарона, – уверенно произнес Джарлакс. – Я отдаю его тебе. У незересов полно собственных проблем, теперь им некогда охотиться за этим мечом.

– Я не хочу его брать, – презрительно усмехнулся Энтрери. – Уничтожь его.

– Признаюсь, я понятия не имею, как это сделать. А если бы и знал, все равно не стал бы уничтожать этот клинок. Ты давно уже требуешь от меня, чтобы я помог тебе вырвать Далию из лап Верховной Матери Бэнр, и теперь я… мы сделаем это.

– Но только без этого оружия, – настаивал Энтрери, не отрывая полного ненависти взгляда от дьявольского меча с алым клинком и эфесом в виде крошечного скелета. – Это невозможно.

Дзирт услышал в голосе Энтрери невыносимую боль. Когда-то этот меч, Коготь Шарона, поработил его. При помощи этого меча лорд шадоваров по имени Херцго Алегни несколько десятков лет пытал ассасина. И теперь ясно было, что на Энтрери нахлынули воспоминания о том кошмарном времени. Этот человек не привык подчиняться, и теперь его страх тронул Дзирта до глубины души. Энтрери искренне считал, что умрет, если бросит Коготь Шарона в яму Предвечного, но все равно настаивал на том, чтобы уничтожить злобное оружие. Он, Дзирт и Далия преодолели множество препятствий и прошли через множество опасностей в недрах Гаунтлгрима именно с этой целью: уничтожить Коготь Шарона и вместе с ним уничтожить Артемиса Энтрери.

Казалось, ненависть Энтрери к Когтю Шарона была сильнее, чем любовь к жизни. Тогда, несколько лет назад, вопрос заключался еще и в том, была ли ненависть Энтрери к мечу сильнее его любви к Далии; но теперь по лицу Энтрери, на котором отразилось сомнение, Дзирт заподозрил, что все полностью изменилось.

– Ты считаешь, что не сможешь контролировать этот меч? – спросил Джарлакс.

– Я не желаю иметь с ним ничего общего.

– Но он здесь, он не уничтожен, – возразил Дзирт, – и если бы Джарлакс не раздобыл его, это сделал бы кто-нибудь другой. Наверняка такой могущественный магический предмет скоро нашел бы достойного хозяина, а ведь Коготь Шарона знает, что ты связан с ним…

– Заткнись! – перебил его Энтрери.

– Выбор за тобой, – объявил Джарлакс. – Кто теперь хозяин, а кто раб?

Энтрери сердито нахмурился, и стало ясно, что Джарлакс выбрал неверную линию.

– Это отговорка, – вмешался Дзирт довольно бесцеремонным тоном, и собеседники в недоумении уставились на него.

– Что ты хочешь этим сказать? – осведомился Джарлакс.

– Я хочу сказать, что передо мной трус, чего я никак не ожидал увидеть, – заявил Дзирт и, не мигая, взглянул прямо в глаза Энтрери. – Наш друг из народа людей воспользовался появлением этого меча, чтобы оправдать недовольство самим собой.

Энтрери тряхнул головой, и на лице его отразилась некая странная смесь злобы и неуверенности.

– Ты обратил свое презрение и ярость на Коготь Шарона, чтобы тебе не пришлось презирать себя, – сурово продолжал Дзирт. – Ведь ты всю жизнь так поступал, согласись? Ты всякий раз находил какую-нибудь внешнюю причину, чтобы оправдать свой мерзкий характер, но на самом деле… – Он презрительно взмахнул рукой, резко развернулся и направился к двери.

– Да как ты смеешь?! – глухо прорычал Энтрери.

– Если нам так уж необходимо заняться этим делом, Джарлакс, давай приступим скорее, – отозвался Дзирт. – Я уже начал скучать по жене. – Он помолчал, пренебрежительно хохотнул и, не оборачиваясь, бросил Энтрери: – Если ты собираешься напасть на меня, то сейчас самый подходящий момент, потому что я стою к тебе спиной.

– Заткнись! – снова огрызнулся Энтрери.

– Заткнуться потому, что ты не в силах выслушивать мои слова? – На сей раз Дзирт обернулся и взглянул бывшему наемному убийце в лицо.

Энтрери ответил ему долгим тяжелым взглядом, и на какой-то миг темным эльфам показалось, будто сейчас он действительно бросится на Дзирта с мечом. Но ассасин лишь рассмеялся и очень тихо ответил:

– Да.

Затем опустил голову и некоторое время стоял неподвижно, рассматривая зловещий меч, который так долго служил его врагу орудием пытки.

– Так кто же теперь раб, а кто хозяин? – повторил Джарлакс.

– Выбор только за тобой, Артемис Энтрери, – продолжал Дзирт. – Этот меч, каким бы могущественным он ни был, не сможет подчинить тебя, не сможет тебе приказывать, если ты сам себе хозяин.

Энтрери прикусил губу, не отрывая пристального взгляда от проклятого меча. Затем стремительным движением схватил со стола перчатку, надел ее и, издав зловещее рычание, взялся за Коготь Шарона и поднес к глазам кроваво-красный клинок. Дзирту в этот момент показалось, что Энтрери мысленно общается с мечом, что между ними происходит поединок; впрочем, обладай Коготь Шарона какой-нибудь властью над человеком, это проявилось бы только в том случае, если бы Энтрери держал его без магической перчатки.

– Приступим, – заговорил наконец Энтрери и сунул меч в ножны, висевшие у него на поясе. – И покончим с этим поскорее, иначе я наверняка рехнусь, постоянно выслушивая Дзирта До’Урдена, который назначил себя голосом моей совести.

Дзирт ухмыльнулся, услышав это, и даже похлопал Энтрери по плечу, когда тот проходил мимо него вместе с Джарлаксом. Несмотря на все ворчание и враждебность ассасина, Дзирт заметил, что Энтрери даже не поморщился, почувствовав это дружеское прикосновение.

Как будто это было в порядке вещей.

Минолин Фей ахнула и тут же поднесла руку к губам, пытаясь скрыть охвативший ее ужас. В голове у нее пронеслась мысль, что подобная реакция совершенно неуместна в присутствии Ивоннель. Молодая женщина позировала для портрета обнаженной, с притворной скромностью скрестив ноги. Единственным предметом одежды на ней был пояс в виде нитки жемчуга с «кисточкой» из драгоценных камней, которые живописно располагались на ее правом бедре.

Ужас Минолин был вызван не видом Ивоннель, которая выглядела необыкновенно прекрасной и уже не раз сидела в такой позе неподвижно в течение долгих часов, – хотя в каком-то смысле так оно и было. Причиной подобной реакции послужило изображение на холсте – портрет Ивоннель, который как раз заканчивала мать Минолин, Биртин Фей.

Верховная Мать Биртин была талантливой художницей, и ее работы всегда радовали взор; лучше всего ей удавались портреты.

Но Ивоннель потребовала, чтобы ее не приукрашивали. Она недвусмысленно приказала Верховной Матери Биртин написать ее в точности такой, какой она была в жизни. А потом Ивоннель, эта маленькая тиранка, которая совсем недавно появилась из утробы Минолин Фей, подробно объяснила ей все: если Биртин не оправдает ее ожиданий, Ивоннель превратит ее в драука.

И сейчас, глядя на изображение, вне всяких сомнений, прекрасное, но совершенно не соответствующее облику живой Ивоннель, сидевшей напротив них на тахте, Минолин Фей решила, что ее мать обречена.

Верховная Мать Биртин кивнула, отступила на шаг, посмотрела на Ивоннель, потом снова на полотно, и еще раз кивнула.

– Отлично! – воскликнула Ивоннель и спрыгнула с дивана.

– Нет! – крикнула Минолин Фей; мать взглянула на нее в изумлении, а Ивоннель – многозначительно и зловеще. – Нет, – более спокойно продолжала она. – Картину следует представить официально, после того как она будет доведена до совершенства и прикрыта драгоценной тканью.

Ивоннель промолчала и лишь продолжала улыбаться. Она не потрудилась взять одежды, лежавшие на полу у тахты, и босиком направилась к картине.

Минолин Фей машинально попыталась заслонить портрет своим телом.

– Не трогай его, – предупредила ее Ивоннель. Она приближалась, и улыбка ее стала хищной, дьявольской. Минолин Фей в испуге отпрянула. Супруга Громфа и мать Ивоннель задержала дыхание, когда девушка, нагая, словно младенец, но смертоносная, как богиня, подошла к мольберту.

Верховная Мать Биртин гордо улыбалась, не ведая о судьбе, которая ее ожидает. Минолин Фей закрыла глаза.

– Блестяще! – вскричала Ивоннель, и Минолин Фей подпрыгнула на месте и тупо уставилась на портрет. Да, он был превосходен, безупречно выполнен, но едва ли напоминал обнаженную молодую женщину, стоявшую рядом.

– Мне кажется, будто я смотрю на себя в зеркало, – продолжала Ивоннель. – Действительно, твой талант превосходит все похвалы моей матери.

– Твоей матери? – удивилась Верховная Мать Биртин. – И которая же из Бэнров?..

– Твоя дочь. Минолин Фей Бэнр приходится мне матерью.

Верховная Мать Биртин пристально взглянула на молодую женщину; в глазах ее читалось удивление и даже гнев. Несмотря на то что Ивоннель происходила из Дома Бэнр и хорошо заплатила Верховной Матери Биртин за работу, она не имела никакого права разговаривать с главой одного из правящих Домов в подобном тоне.

Но гневное выражение слетело с лица Биртин, когда она обернулась к Минолин Фей. Жрица с беспомощным видом кивнула.

– Ах, я вижу, что вам нужно о многом поговорить, матушка, – дразнящим тоном произнесла Ивоннель. – И бабушка.

Она щелкнула по краю картины и со смехом удалилась. Девушка даже не взглянула на сброшенные одежды, вышла в коридор совершенно обнаженной и закрыла за собой дверь.

Минолин Фей пристально смотрела на картину, чувствуя на себе суровый взгляд Верховной Матери Биртин. Возможно, ей следовало предупредить мать заранее, чтобы та знала, кем на самом деле является Ивоннель и как с ней нужно разговаривать.

В любом случае, настал момент давать объяснения, но даже эта необходимость не могла заставить женщину оторваться от созерцания картины. За свою жизнь ей приходилось видеть многие работы Верховной Матери Биртин, и разница между портретом и реальной Ивоннель казалась ей разительной. Даже прическа у девушки на портрете была совершенно иной. И груди были другими, не такими тяжелыми, какими их нарисовала Биртин.

Минолин Фей провела руками по лицу, запустила пальцы в белые волосы, будучи не в силах понять, что происходит. Собственно, она не понимала практически ничего из того, что касалось ее странной дочери.

* * *

– А я уже начала опасаться, что ты забыл нанести мне визит вежливости и отправился своей дорогой, – заявила Кэтти-бри, когда Джарлакс наконец нашел ее в палатке рядом с руинами Главной башни тайного знания. В ее голосе легко читалось напряжение: казалось, она намеренно хотела напомнить Джарлаксу, что не очень им довольна, ведь именно он уговорил ее мужа вернуться в родной город.

– Мои помощники собирают припасы в дорогу. Путь нам предстоит неблизкий, а в пещерах небезопасно искать воду и пищу. – Джарлакс подмигнул и улыбнулся, но женщина не обратила на это внимания. Дроу лишь пожал плечами и положил на стол перед Кэтти-бри пачку пергаментов и несколько футляров со свитками. – Громф перевел упоминания о башне, встречающиеся в летописях Иллуска, чтобы ты смогла быстрее их прочесть, – объяснил он.

– Как это великодушно с его стороны, – саркастически заметила женщина. – Видимо, он считает, что мне недоступны такие элементарные заклинания, как перевод текста.

– Я вижу, ты разгневана, и прошу меня извинить. – С этими словами Джарлакс изящно поклонился.

– Ты не имеешь никакого права требовать этого от Дзирта.

Джарлакс отпрянул в некотором смятении, а подобная реакция была необычной для наемника, который всегда предугадывал действия и слова собеседника.

– Оглядись вокруг, – ответил он. – Неужели ты думаешь, что все это получилось лишь благодаря везению? Или какой-то внезапной прихоти богов? Эти пергаменты у тебя на столе – неужели ты не понимаешь, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы отыскать и расшифровать их?

– Да, я понимаю…

– Я привел к тебе архимага Громфа! – перебил ее Джарлакс. – Архимага Мензоберранзана, величайшего мага-дроу на всем Фаэруне! Который может уничтожить меня одним щелчком. Ты ничего не понимаешь, добрая госпожа. О, конечно же, ты в общих чертах представляешь то, что я совершил, но тебе неведомо, на какой риск мне пришлось пойти.

– И моему мужу пришлось пойти на риск!

– Да, и тебе тоже! Ты хочешь обезопасить Гаунтлгрим? Если да, то это единственный путь. И задача эта будет нелегкой для всех нас. Да, я понимаю, в какой ужас приводит тебя мысль о возвращении Дзирта в Мензоберранзан. Но поверь мне, Кэтти-бри, твой путь не менее опасен, да и мой тоже. Победа, которую мы одержали, захватив город дворфов, возможно, окажется самым незначительным из наших достижений.

– Какое отношение к безопасности Гаунтлгрима имеет возвращение Дзирта в Мензоберранзан?

– Никакого. – Джарлакс натужно ухмыльнулся. – Но, с другой стороны, от него зависит многое. Цель нашего похода – не просто спасти его прежнюю спутницу. Его задача – умиротворить архимага и обеспечить ему, мне и всем остальным дроу, находящимся на стороне твоего отца, хотя бы немного доверия и уважения.

Кэтти-бри смотрела на Джарлакса, не веря своим ушам; она не могла понять намеков, содержавшихся в этой речи.

Но Джарлакс даже глазом не моргнул и выдержал этот испепеляющий взгляд. Сохраняя прежний уверенный вид, он кивнул.

– Должна признать, ты собрал здесь внушительную компанию, – промолвила Кэтти-бри. – Я сама, Громф, Гарпеллы, тысяча дворфов и, кроме того, помощники из Лускана.

– Мы обязательно отстроим эту башню заново.

– Зачем? – спросила Кэтти-бри. – Почему она так важна для тебя?

– А почему она важна для тебя?

– Король Бренор – мой отец.

– И мой друг, – добавил Джарлакс, но Кэтти-бри хмуро покачала головой.

– Может быть, ты хочешь укрепить свое влияние здесь, в Лускане? – продолжала она. – Надеешься, что Главная башня тайного знания станет оружием твоей шайки наемников? Или обеспечит вам независимость, возможность игнорировать унизительные приказы верховных матерей Мензоберранзана?

– В общем, да, – признался Джарлакс.

– А архимаг Громф?

– И ради него тоже. У меня здесь множество интересов; некоторые касаются только меня, некоторые имеют отношение к Бреган Д’эрт, Лускану или Громфу. Я ничего не отрицаю. Но я действую также в интересах короля Бренора и в твоих интересах. И, разумеется, в интересах Дзирта, которого люблю, как брата.

– Сильно сказано.

– Я всегда обдумываю каждое свое слово, прежде чем: произнести его вслух.

Кэтти-бри кивнула, и Джарлакс про себя вздохнул с облегчением, когда этот разговор закончился. На самом деле он не был твердо уверен в том, к чему он стремится в конечном итоге, за исключением непосредственной выгоды. В глубине души Джарлакс сознавал, что за всем этим таится что-то еще, хотя не мог заставить себя сформулировать собственные глубинные мотивы или выразить их вслух.

Его планы имели отношение и к Громфу, и к Верховной Матери Зирит, единственной верховной матери, которая, насколько он знал, адекватно оценивала бедственное положение мужчин-дроу в Мензоберранзане. Джарлакс не тешил себя иллюзиями и не думал, что ему удастся коренным образом изменить общественное устройство дроу. Но он, по крайней мере, готов был дать толчок этим изменениям, а в результате получить несколько большую автономию от верховных матерей города, особенно от своей невыносимой сестры, Верховной Матери Квентл.

– Мы собрали здесь внушительный отряд, – в очередной раз напомнила Кэтти-бри, подошла к выходу из палатки, откинула полог и взглянула на дворфов, которые уже трудились вовсю, собирая остатки разрушенной башни. – Но все же я боюсь, что нам окажется не под силу достичь цели. Я просмотрела пергаменты, те, что ты принес раньше. – Она фыркнула и покачала головой. – Я чувствую себя ребенком, который пытается разобраться в трактатах великих философов, или придурковатым гоблином, читающим книгу заклинаний Эльминстера! – Она обернулась и слабо улыбнулась. – Но я не одна, – произнесла волшебница решительно. – Мы это сделаем.

– Не вижу ничего страшного в твоих опасениях, – успокоил ее Джарлакс. – Мы пока не собрали и половины информации, требуемой для того, чтобы решить нашу задачу. Да, у нас есть Избранная жрица Миликки, величайший из магов-дроу, группа других магов и целая армия лучших каменщиков и строителей-дворфов нашей эпохи. Кроме того, что не менее важно, мой друг сейчас общается с ульем иллитидов. Но все же в этой головоломке не хватает нескольких кусочков.

Кэтти-бри внимательно смотрела в лицо дроу.

– А тебе известно, как эти кусочки найти, – произнесла она утвердительным тоном.

Джарлакс рассмеялся.

– Насколько я понимаю, в создании Главной башни тайного знания принимали участие все старшие, великие расы, так что у меня действительно есть кое-какие идеи. Скоро сюда прибудут Тазмикелла и Ильнезара.

– Сестры-драконихи?

– Магия драконов – древняя и могущественная, и мало что может превзойти ее, так сказать, по длительности действия.

Кэтти-бри кивнула, соглашаясь.

– Но мы на этом не остановимся, – продолжил Джарлакс. – Поэтому я прошу тебя сегодня же отправиться в путь. Я уже поговорил с Киппером Гарпеллом, и он согласился отпустить тебя. – Наемник улыбнулся шире и закончил: – Мне нужен посланник.

– Куда же ты хочешь послать меня?

– В место, которое тебе хорошо известно. Или… было известно. – С этими словами Джарлакс прикоснулся к своей шляпе. – Пока что это мое последнее предприятие в Лускане, и, возможно, я еще очень нескоро вернусь сюда. Мои спутники, в том числе твой муж, ожидают моего возвращения, поэтому я прощаюсь с тобой, Кэтти-бри.

Он улыбнулся своей обычной обезоруживающей улыбкой и хотел уйти, но Кэтти-бри взглядом попросила его задержаться. Наклонившись, она взяла с пола мешок, развязала его и извлекла необычный черный кожаный пояс, к которому был подвешен коричневый цилиндрический кошель; пояс украшала замечательная мифриловая пряжка. Джарлакс уже видел эту блестящую пряжку, на которой выделялся рельеф в виде слегка изогнутого лука. Рельеф появился на пряжке после того, как Атрогейт вытащил предмет из кузнечного горна.

– Что это? – спросил он, взял пояс и рассмотрел его внимательнее. – Это изображение напоминает мне Искатель Сердец.

– Это подарок на память, – ответила Кэтти-бри. – Ты передашь его Дзирту?

Наемник кивнул.

– Обещаешь?

Ответом ей послужили очередной кивок и уверенная улыбка.

– Пусть Миликки хранит тебя в эти трудные времена и поможет тебе выбрать путь, который окажется наилучшим для тебя, для твоего отца и…

– И для тебя, – договорила Кэтти-бри.

Джарлакс рассмеялся, шагнул к женщине и поцеловал ее в щеку.

– Вот именно, – подтвердил он. – И разве не чудесно, что наши интересы сейчас совпадают таким удивительным образом? Можно подумать, что мы все стремимся к одной и той же цели!

Он снова прикоснулся к шляпе, вышел из палатки и направился прямиком к мосту, который вел на Охранный остров. Дальше путь его лежал к другому мосту, на материк, к входу в туннели Иллуска и в глубины Подземья, где его ждали Дзирт и Энтрери.

* * *

Прошло несколько часов после этого разговора, а Кэтти-бри уже стояла в знакомом саду, окруженном камнями, доставленными с великой пустынной равнины Незерила.

Она ненадолго задержалась там, прикасаясь к нежным лепесткам растений, провела ладонью по гладкому стволу того самого молодого кипариса, с которого она несколько месяцев назад взяла ветку для своего волшебного посоха. Явившись в это место, она как будто перенеслась в прошлое, в раннюю молодость своей второй жизни. Это был ее тайный сад, ее тайное убежище, место, где юная Рукия поняла, что Миликки по-прежнему с ней, что богиня поможет ей на ее трудном пути.

Повинуясь внезапному порыву, Кэтти-бри вытащила ониксовую фигурку Гвенвивар и вызвала пантеру. Она хотела, чтобы Гвенвивар тоже увидела это место, познакомилась с ним.

Облако серого тумана превратилось в черную пантеру. Гвенвивар почти сразу же успокоилась, и Кэтти-бри воспрянула духом. В этом убежище, в этом прекрасном саду царило спокойствие, которого ничто не могло нарушить – даже кровь, пролитая здесь когда-то. Это ощущение мира было разлито в воздухе, женщина и Гвенвивар буквально вдыхали его.

– Давай я расскажу тебе одну историю, Гвен, – заговорила Кэтти-бри, усаживаясь среди цветов. – О маленькой девочке по имени Рукия и замечательных друзьях, которые у нее когда-то были.

Гвенвивар, казалось, поняла ее слова – конечно же, поняла! – легла перед женщиной и вытянулась, не отрывая от Кэтти-бри внимательного взгляда огромных глаз.

Некоторое время спустя Кэтти-бри вышла из-за камней и взобралась на большой валун, чтобы осмотреться.

Анклава Теней, огромного парящего города, который она когда-то называла своим домом, больше не было в небе на севере – нет, его не было вообще нигде в небе. Магия, поддерживавшая его в воздухе, была уничтожена во время Раскола, а плоский камень, на котором располагался город, рухнул на землю и разлетелся на мелкие куски.

В этой катастрофе погибли тысячи жителей, так рассказывал ей Киппер – очевидно, Джарлакс все ему объяснил. Падение города уничтожило не только тех, кто жил в нем, но и тех, кто обитал на земле в его тени.

Но погибли не все, и на равнине, среди обломков камня и рухнувших башен, возникло и теперь процветало небольшое поселение незересов.

– Лорд Пэрайс Ульфбиндер, – тихо произнесла Кэтти-бри, и уже не в первый раз. Она постаралась запомнить это имя, порылась в собственных воспоминаниях и попыталась вспомнить все, что слышала об этом могущественном волшебнике в дни, проведенные в Анклаве Теней.

Он был жив, так передал ей Джарлакс через Киппера, и перед Кэтти-бри стояла задача уговорить мага отправиться вместе с ней в Лускан.

Сильный ветер подул с севера, швыряя ей в лицо колючие песчинки. Кэтти-бри закуталась в свой черный плащ – настолько плотно, что магия его начала действовать и она стала единым целым с плащом.

Женщина-ворона спрыгнула с камня, расправила крылья, и могучий ветер подхватил ее и унес высоко в небо.

Она захлопала крыльями, поймала ветер и направилась к остаткам Анклава Теней, но одновременно она искала взглядом кое-что еще.

Свой дорогой дом.