Текст книги "Маэстро"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– Но у тебя есть одно преимущество, жрица, – произнесла девушка. – Я знаю, что могу тебе доверять. Докажи мне, что твоя служба принесет мне пользу, и тебя ждет замечательная жизнь в Доме Бэнр. Жизнь, полная роскоши и удовольствий.

Минолин Фей подобралась, ожидая очередной пощечины, очередного жестокого напоминания о том, что эту жизнь у нее могут мгновенно отнять.

Но ничего не произошло. Вместо этого Ивоннель мягко провела кончиками пальцев по щеке Минолин Фей, и это прикосновение, такое невозможно нежное, такое чудесное, снова привело жрицу в экстаз. Оно странным образом затронуло все нервы в теле женщины, словно обнажило их, разожгло в крови чистое, первобытное желание.

– Идем, – приказала Ивоннель. – Мне кажется, для Квентл настал час узнать всю правду о племяннице.

– Ты желаешь получить аудиенцию у верховной матери?

– Ты устроишь мне встречу с ней немедленно, – заявила девушка. – Таково мое поручение. Не подведи меня.

Минолин Фей едва не задохнулась; она почувствовала себя в западне. Тон Ивоннель ясно говорил о том, что это было лишь первое поручение, что впереди ее ждет бесконечная череда самых разнообразных заданий. К тому же последнее замечание, приказ «не подведи меня» вместо простого «постарайся выполнить приказ», ясно сказало верховной жрице: этот ребенок, смертельно опасное существо, и слышать не захочет о неудаче.

Эта странная маленькая девочка, которую она произвела на свет, обещала великую награду и одновременно бесконечные мучения, терзала ее и наводила на нее ужас.

Минолин Фей уже довольно было сознания того, что в отсутствие Громфа она остается в живых исключительно по прихоти Верховной Матери Квентл. Но что еще хуже – ее единственный шанс на лучшую жизнь связан с этой безжалостной девчонкой. Кем бы она ни являлась – вторым воплощением Ивоннель Вечной, аватаром самой Госпожи Ллос или же какой-то чудовищной смесью их обеих.

Она была опасна. Смертельно опасна.

* * *

– Кого это ты привела в мои личные покои? – осведомилась Квентл, когда Минолин Фей без предупреждения появилась на пороге одной из ее комнат во дворце Бэнров.

– Взгляни внимательнее, – презрительно бросила молодая женщина-дроу, жестом приказав верховной жрице молчать. И именно этот жест, а не ее ослепительная красота, подсказал Квентл ответ. Ивоннель с наслаждением прочла мысли верховной матери по ее изменившемуся лицу.

– Как… как это возможно? – заикаясь, выговорила Квентл.

– Тебя убил в бою дроу-отступник, который до сих пор жив, и все же ты, несмотря на это, тоже жива, – напомнила молодая женщина. – И после этого ты спрашиваешь меня, как я сумела за минуту повзрослеть на несколько лет? Неужели ты думаешь, что это невозможно, тетя?

При этих дерзких словах в глазах Квентл вспыхнул гнев; она не привыкла, чтобы племянники или племянницы называли ее тетей. Она была Верховной Матерью Мензоберранзана!

– Разве ты настолько слабо разбираешься в магии, божественной и темной, что такая мелочь кажется тебе невозможной? – продолжала дразнить ее Ивоннель; заметив, что Минолин Фей открыла рот и ужаснулась неслыханному оскорблению, девушка не сумела скрыть коварной усмешки, а верховной жрице бросила: – Оставь нас!

– Останься! – рявкнула Верховная Мать Квентл, только лишь для того, чтобы продемонстрировать молодой выскочке свою власть.

Ивоннель взглянула на Минолин Фей, которая тряслась от неуверенности и физически ощутимого страха.

– Иди, – мягко произнесла она. – Сегодня я одержу верх, и, уверяю тебя, если ты останешься, я не забуду твоих колебаний.

– Ты останешься здесь, – твердо заявила Квентл, – иначе отведаешь плетки верховной матери!

Минолин Фей, продолжавшая трястись всем телом, заплакала; она не знала, как себя вести, и, казалось, готова была упасть в обморок.

– Ах да, плетка с пятью змеями, эта плеть Квентл Бэнр, – усмехнулась Ивоннель. – Отличное оружие для верховной жрицы, но убогое – для верховной матери. Уверена, у меня получится лучше.

Глаза Квентл вспыхнули, ноздри начали раздуваться, она потянулась к рукояти плетки и выхватила ее; на пяти ремнях ожили, зашевелились и издали голодное шипение пять змеиных голов, в которых жили духи дьяволов.

Ивоннель рассмеялась, глядя на верховную мать, и снова велела Минолин Фей уходить.

Квентл, которая находилась примерно в дюжине шагов от противницы, схватилась за второе оружие, магический молот, висевший у нее на поясе, и с рычанием начала вращать им.

В воздухе за спиной Минолин Фей возник образ этого молота; оружие ударило жертву по плечу, и она распростерлась на полу. Поднявшись на четвереньки, жрица взглянула на Квентл, и Ивоннель тоже уставилась на верховную мать.

– Я не давала тебе разрешения бить ее, – ровным голосом произнесла девушка.

Квентл злобно зарычала и снова взмахнула молотом, на сей раз с большей силой. Ивоннель скрестила на груди руки, затем резко развела их в стороны. И снова магический молот появился в воздухе; на этот раз он летел прямо в лицо Ивоннель. Однако призрачное оружие, падая, угодило в мерцающее поле, созданное девушкой. Молот пробил поле, но вместо того, чтобы ударить Ивоннель, неожиданно возник перед самой Квентл, и та взвизгнула, когда собственный молот с силой ударил ее по лицу. Затем она пошатнулась, отлетела назад и рухнула на пол.

Минолин Фей даже не попыталась подняться и кое-как поползла прочь, к выходу, издавая по дороге странные мяукающие звуки. Очутившись снаружи, она захлопнула за собой дверь.

– Как ты смеешь! – воскликнула Квентл, неуверенно поднимаясь; кровь струилась у нее из носа и из ссадины на лице.

– Смею? Ты думаешь, это простой фокус?

– Это какое-то искажение пространства! – злобно выкрикнула Квентл, и изо рта у нее потекла кровь.

– Против оружия, подобного призрачному молоту? – презрительно усмехнулась девушка. – Неужели ты не понимаешь, кто я такая?

Квентл в этот момент твердо встала на ноги и, сунув молот обратно в петлю на поясе, замахнулась змееголовой плеткой. С грозным рычанием она начала наступать на соперницу.

Ивоннель подбоченилась, всеми силами изображая раздражение, покачала головой и вздохнула:

– Подумай, неужели обязательно доводить дело до этого?

– Ты кощунствуешь! – прошипела Квентл.

– Ты так быстро забыла день Праздника основания в Доме Биртин Фей?

Услышав эти слова, верховная мать замерла на месте; внезапно ее охватила неуверенность, и она начала беспокойно озираться по сторонам.

– Ждешь йоклол? – издевательским тоном осведомилась Ивоннель.

Теперь правду знали они обе.

– Разве не ты сама приказала своему брату жениться на Минолин Фей, чтобы я могла родиться в Доме Бэнр, от его аристократов? – продолжала Ивоннель. – Ты даже придумала мне имя, помнишь? Ах да, тебе, разумеется, дали такой приказ. Ивоннель Вечная, рожденная второй раз, чтобы стать твоей преемницей, верно?

Теперь уже сама Квентл оглядывалась в поисках выхода.

– И вот я здесь.

– Ты еще ребенок!

– Молодо лишь мое тело.

– Нет! – упрямо возражала Квентл. – Не сейчас, еще рано! Ты недостаточно взрослая – несмотря на то, что ты при помощи магии прибавила себе несколько лет, ты еще столько же времени должна прожить на свете, чтобы начать обучение в Арак-Тинилит.

– Обучение? – недоверчиво переспросила Ивоннель и рассмеялась. – Дорогая Квентл, кому же в этом городе под силу обучать меня?

– Ты слишком спесива! – с укором произнесла Квентл, но в тоне ее было мало убежденности.

– Ингот – самая мудрая змея на твоей плетке. Давай же, верховная жрица, спроси ее.

– Верховная жрица?! – возмущенно заорала Квентл. Она сделала несколько шагов, приблизилась вплотную к девушке и занесла над головой плетку.

– Верховная жрица Квентл, – последовал ответ, но ответила не Ивоннель. Эти слова произнесла одна из змеиных голов по имени Ингот.

Квентл в ужасе уставилась на змею.

– Она считает себя верховной матерью, – обратилась Ивоннель к змее. – Открой ей истину.

И тогда Ингот вонзила зубы в щеку Квентл.

Женщина отпрянула, пошатнулась, пытаясь сообразить, что происходит, но не сразу поняла, какая ужасная опасность ей угрожает. Ингот снова ужалила ее, и на сей раз остальные четыре змеи тоже вонзили зубы в нежную плоть Квентл. Она почувствовала жжение яда. Разумеется, ей следовало бы отшвырнуть плетку, но она растерялась и не сразу сообразила сделать это.

Змеи кусали снова и снова и при каждом укусе впрыскивали в кровь жертвы количество яда, достаточное для того, чтобы прикончить двадцать дроу.

Квентл пошатнулась, но по-прежнему сжимала в руке плеть, а змеи все жалили ее.

Женщина повалилась на спину, оружие упало рядом, и, пока она извивалась на полу в страшных мучениях, змеи продолжали кусать ее.

Снова и снова.

Квентл никогда в жизни не испытывала подобной боли. Она кричала, умоляя о смерти.

Сквозь кровавую пелену она видела эту девчонку, Ивоннель, которая стояла над ней, с усмешкой глядя сверху вниз.

Тьма постепенно застилала Квентл зрение. Она успела увидеть, как Ивоннель наклоняется; она успела почувствовать, как Ивоннель хватает ее за платье. Она ощутила легкость, когда тьма сомкнулась над ней. И подумала, что действительно стала легкой, потому что Ивоннель подняла ее одной рукой, без труда оторвала ее от пола.

В темноте появилась крошечная светлая точка – возможно, это был туннель, ведущий на Дно Дьявольской Паутины и в вечность.

Но затем светлая точка стала больше, и Квентл почувствовала себя так, словно холодная вода хлынула на ее тело, пылавшее от яда. Это было невозможно! Никакое заклинание не могло так быстро справиться со смертельным ядом.

Но свет становился ярче, и Квентл поняла, что она снова сидит в своем кресле, на своем троне, на троне верховной матери. Молодая женщина, Ивоннель, тоже была здесь, она пристально смотрела на нее и усмехалась.

– Теперь понимаешь? – спросила Ивоннель.

У Квентл все смешалось в голове – она испугалась, что Ивоннель читает ее мысли. Она должна была умереть. Яд любой из ее змей убил бы темного эльфа. Несколько укусов всех пяти должны были прикончить темного эльфа за несколько мгновений.

– Ты жива, – ответила Ивоннель на молчаливый вопрос соперницы. – Однако ни одна жрица не сумела бы тебя спасти; ни заклинания, ни лекарства не смогли бы вытащить тебя с того света после такого отравления.

Взгляд Квентл скользнул вниз, и она вытаращила глаза, потому что обнаружила свою плетку в руке Ивоннель. Пять змей с любовью обвивали изящные темные запястья девушки.

– Не бойся, я создам себе собственную плеть, – пояснила Ивоннель. – На самом деле, я даже желаю этого.

– Кто ты?

– Ты знаешь.

Квентл беспомощно покачала головой.

– Ты удивляешься, почему ты еще жива, – продолжала Ивоннель. – Это естественно! Почему бы тебе не удивляться? Разве для меня не было бы удобнее позволить тебе умереть? О, я понимаю! – Она зловеще усмехнулась. – Ты боишься, что я спасла тебя от змеиного яда, чтобы сделать твою смерть еще более страшной!

Квентл невольно задрожала и начала хватать ртом воздух.

– Возможно, этим дело когда-нибудь и кончится, но сейчас в этом нет необходимости, – продолжала Ивоннель. – Тебе повезло, я пока не желаю открывать правду Правящему Совету и жителям города, поэтому мне нужны твои услуги. Понимаешь ли, для всех посторонних ты останешься верховной матерью. Истину будем знать только я и ты. – Она немного помолчала и снова усмехнулась, глядя на Квентл: – Ты уже знаешь истину.

Квентл почувствовала, что у нее пересохло в горле.

– Кто я такая? – спросила Ивоннель, и пять змей, украшавших плетку Квентл, покинули руку девушки, начали раскачиваться и зловеще шипеть, а затем потянулись к Квентл.

– Дочь… – начала Квентл, но смолкла, заметив, что Кворра, третья и самая ядовитая гадюка, нацелилась, чтобы ужалить ее.

– Подумай как следует, – предупредила Ивоннель. – Докажи, что ты не слишком глупа и сможешь должным образом служить мне.

Квентл заставила себя закрыть глаза, чтобы воззвать к воспоминаниям и мудрости Ивоннель Вечной.

– Не торопись, моя тетка, моя сестра, моя дочь. Так кто же я?

Квентл открыла глаза:

– Ты Верховная Мать Мензоберранзана.

Девушка улыбнулась, и тысяча теплых волн захлестнула Квентл, а змеи отпрянули и снова любовно обвили руку Ивоннель.

– Этого не узнает никто, кроме меня и тебя, – пообещала Ивоннель. – Докажи свою полезность. Мне, разумеется, понадобятся могущественные верховные жрицы, а возможно, и новая руководительница Арак-Тинилит. Ты достойна такого статуса?

Квентл хотела негодующе ответить, что она – верховная мать. Как она может быть недостойной?

Но ничего не сказала. Она покорно кивнула и приняла плетку, когда эта молодая женщина, девчонка, протянула ее.

– Другие Дома презирают тебя, – заговорила Ивоннель, подойдя ближе, когда Квентл собралась с силами и выпрямилась на своем троне. – Они произносят имя Бэнров с негодованием. Разумеется, так дальше продолжаться не может. Другие матери начнут строить заговоры, и, если они успешно приведут в исполнение эти заговоры, ты станешь их мишенью. – Она грациозно развернулась на каблуках, продолжая улыбаться. – Возможно, они тебя убьют, – оживленно продолжала она. – А может быть, и нет. И в этом случае, если ты будешь хорошо служить мне в предстоящие несколько декад, ты останешься в живых. Ты станешь моей правой рукой в моем Доме Бэнр, в моей Академии, и тебя ждут почет, слава и огромная власть. Ты видишь: я тебя не боюсь, потому что теперь ты все знаешь, верно?

Квентл кивнула.

– Ты никогда не пойдешь против меня. Они не могут сделать с тобой ничего такого, что было бы ужаснее пыток, которым я тебя с радостью подвергну.

Ивоннель наклонилась и поцеловала Квентл в щеку, и, когда она выпрямилась, пять змей возникли у другой ее щеки; трепетавшие язычки лизали ее кожу.

– Возвращайся к своим обязанностям верховной матери, – велела Ивоннель, удаляясь. – Я сообщу тебе, когда ты мне понадобишься, и скажу, что мне от тебя требуется.

С этими словами она скрылась.

Часть первая
Кукловод

В хорошо прожитой жизни наступает момент, когда взгляд устремляется за горизонт, к тому неизбежному дню, когда смертная оболочка закончит свое существование и отправится кормить червей. Жизнь – это путешествие, прекрасная прогулка среди безграничного времени и пространства, которых мы не можем по-настоящему, до конца понять, и поэтому мы пытаемся осмыслить окружающее как умеем. Каждый из нас упорядочивает свой уголок мира; те, кому повезет, обеспечивают себе безопасное существование, заводят семью, становятся частью общества.

Удовлетворение житейских потребностей поглощает большую часть нашего времени, и изо дня в день мы сталкиваемся с трудностями и испытаниями, которые требуется преодолеть. Каждая небольшая победа приносит радость, как и каждый заслуженный обед, домашний уют и тепло очага в холодную зимнюю ночь.

Таково жизненное путешествие, подъем в гору. Те, кому повезет, достигают вершины горы, где все нужды удовлетворены, откуда открывается более общий вид. Происходит небольшой сдвиг от вечного вопроса: «Что я могу построить?» – к вопросу: «Что я оставлю после себя?»

Что останется в этом мире после ухода Дзирта До’Урдена, останется тем, кто будет помнить мое имя, когда меня не станет? Что они будут думать обо мне?

Насколько сильно изменятся к лучшему жизни тех, кто придет вслед за мной, – моего потомства, например, если я и Кэтти-бри обзаведемся потомством, – в результате моих поступков на этой земле? Я наблюдал за тем, как Бренор устанавливал саркофаги короля Коннерада и короля Эмеруса, точнее, их тела, заключенные в оболочки из застывшей лавы, справа и слева от трона Гаунтлгрима. Этих королей еще много столетий будут помнить в Мифрил Халле и твердыне Фелбарр – нет, во всех поселениях Серебристых Болот.

Неужели мне уготовано судьбой тоже превратиться в такую статую?

В буквальном смысле – вряд ли, поскольку я предполагаю, что большую часть оставшихся мне лет проведу за пределами владений Бренора. Я уверен, что никогда не забуду его, и он меня тоже не забудет, но я чувствую, что мое время рядом с ним подходит к концу. Несмотря на всю мою любовь и уважение к королю Бренору, я не собираюсь растить своих детей в дворфском руднике. И я знаю, что Кэтти-бри согласна со мной.

Дорога перед нами открыта – разумеется, она ведет в Широкую Скамью, но это ненадолго. За двести лет, прожитых мною на свете, я усвоил одну вещь: несколько лет пролетают быстро, хотя они часто бывают полны событий, непредсказуемых поворотов судьбы. Однако теперь, шагая по извилистой дороге, я понимаю, что все реже и реже делаю то, что должен, и все чаще – то, что я хочу делать.

Передо мной открывается столько возможностей, теперь я не скован кандалами, которые носят столь многие из живущих. Мне повезло в жизни – этого я не отрицаю! Сейчас я вполне обеспечен материально, нахожусь в мире с собой и другими. Меня окружает любовь, я ни перед кем не отвечаю, кроме самого себя и своей жены, но последнее – это исключительно мое решение.

Итак, что же мне делать дальше? Какую дорогу выбрать? Какое наследство мне оставить после себя?

Это хорошие вопросы, они обещают высшую награду, и я могу лишь надеяться, что все мужчины и женщины добрых рас рано или поздно достигнут подобного момента, обретут многообразие возможностей, право выбора. То, что я очутился в этом положении, получил роскошь выбора – это чудесно и удивительно. Я не знаю, каковы шансы на подобную жизнь у бездомного дроу, отступника, блуждающего в дебрях Подземья, но готов поклясться – они ничтожно малы. Во время моего путешествия меня ждало столько счастливых поворотов и неожиданностей, встреч с добрыми друзьями и замечательными наставниками, с моим отцом Закнафейном и Монтолио Де Бруши! И с Кэтти-бри, которая помогла мне услышать голос собственного сердца и найти смелость иного рода – смелость упрямо существовать в местах, где ненавидят мою расу.

И еще я встретил Бренора, да, Бренора – возможно, эта встреча была самой важной из всех. Никто не мог бы поверить, что король дворфов станет другом дроу, примет этого дроу как брата. Да, наши дружеские чувства взаимны. Я помог Бренору вернуть трон, я отправился с ним в другой, более важный поход, с целью сплотить его народ в Гаунтлгриме – древней, великой отчизне дворфов. Кажется, что взаимоотношения между нами – это само определение дружбы.

Итак, все осталось позади. Я участвовал в стольких сражениях, преодолел столько препятствий, и все же я не могу отрицать, что везение и удача сыграли огромную роль в моей жизни и привели меня к тому положению, в котором я нахожусь. Всех живущих, мужчин и женщин, ждут в жизни битвы, враги, с которыми надо справиться, будь то гоблины, или недомогания, или болезнь ребенка, или незаживающие раны, голод, холод, безответная любовь или одиночество. Жизнь – это дорога от испытания к испытанию, от любви к ненависти, от дружбы к страданиям. Каждый из нас сталкивается с тревогами и неуверенностью, но каждый из нас движется дальше, вперед и вперед, следует дорогой, которая в конце концов приведет нас к могиле.

Какие великие дела мы можем совершить на своем пути? Какие улицы мы прокладываем сами, чтобы по ним шагали наши дети?

Итак, я добрался до вершины горы и взираю на жизнь, так сказать, в перспективе. С этой вершины передо мной открывается величественная панорама. Я могу теперь поблагодарить женщину, в чьих теплых объятиях обрел покой. Я могу поблагодарить замечательных друзей, о которых любой может только мечтать. Я могу поблагодарить короля дворфов, который нашел изгнанника на склоне одинокой горы в стране, забытой всеми богами, назвал его своим другом и принял его в свой дом.

Но все же я – эльф и вижу перед собою очертания другой горы. Я часто думаю об Инновиндиль. Она советовала мне делить жизнь на короткие отрезки, сравнимые с продолжительностью жизни представителей других рас, которые меня окружают. Если у нас с Кэтти-бри появятся дети, я, скорее всего, переживу их и почти наверняка переживу саму Кэтти-бри.

Эта мысль приводит меня в смятение, и этот парадокс превращает самую великую радость в неизбывное отчаяние.

Стоя здесь, на вершине горы, любуясь открывающимся видом, я в то же время осознаю, что могу просуществовать на этом свете еще несколько сотен лет. По меркам эльфов, я еще молод и прожил лишь небольшую часть своей жизни, но все же сейчас, когда я еще не достиг ее середины, она кажется такой полной!

Мне исключительно повезло.

Если я увижу эти далекие рассветы, то впереди меня наверняка ждут и темные долины. Смогу ли я пережить горе, боль потери, найти в себе силы подняться на следующую вершину, а после нее – на другую и на третью?

Я знаю, что смогу, потому что, испытав это горе в первый раз после потери друзей, любимой и смысла жизни, я понял истину. Жизненный путь ведет вперед независимо от того, ступаешь ли ты на него легко, с надеждой, быстро и решительно или же бредешь подавленный, волоча по грязи ноги, обутые в тяжелые сапоги.

Потому что жизнь – это выбор, и я выбираю счастье, выбираю путь, ведущий на следующую вершину.

Дзирт До’Урден