Текст книги "Возмещение ущерба"

Автор книги: Роберт Дугони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

19

Универсальный магазинчик в городе торговал также мылом, зубной пастой и туалетной бумагой. В витрине были выставлены предметы старины типа тех, что украшали камин в хижине. Логан надеялся, что человек за прилавком, может быть, узнает Джеймса Хилла по фотографии, которая лежала у Даны в бумажнике. Но нет, не случилось. Выйдя из магазинчика, они прошли по дощатому тротуару. Это было похоже на выстроенную в Голливуде декорацию – шахтерский городок, который осматривают туристы. Одетые вполне по-будничному, они с Логаном производили впечатление разряженных в пух и прах. Она почувствовала, что похолодало, и зябко поежилась.

– Хотите мой пиджак? – спросил Логан.

Она отказалась, и он толкнул стеклянную дверь кафе. Висевшие над дверью колокольчики возвестили их приход, заставив посетителей поднять глаза от тарелок, а женщину за стойкой махнуть им рукой в сторону столика у окна. За окном был кусок улицы со столбом для привязывания лошадей. Спустя секунду возобновился гул голосов вместе с позвякиванием и побрякиванием посуды и шипением еды на гриле. Нос Даны учуял запах прожариваемого бекона, и у нее потекли слюнки. Женщина за стойкой вручила им по листку написанного от руки меню и удалилась, сказав, что принесет кофе. Пока они ждали, Дана позвонила домой – удостовериться, что мать заберет Молли из сада. Дело близилось к пяти часам, а учитывая полтора часа обратной дороги, поспеть вовремя она никак не могла. Потом она позвонила на работу – проверила оставленные сообщения. Звонил Грант. Она обратила внимание на то, что позвонил он ей на работу, а не на сотовый. Он как мог постарался сгладить тот факт, что на ее звонок к нему в номер ответила женщина; он лепетал что-то про «идиотку дежурную», соединившую Дану с их «комнатой для дебатов». Еще одна ложь. Когда Грант принялся оправдываться, Дана сразу поняла, что он лжет. Она набирала номер отеля, когда подошла официантка с кофе.

На этот раз ответил Грант:

– Дана. Привет. Мне передали, что ты раньше звонила. Почему же ты не оставила сообщение?

– Не хотела тебя беспокоить. – Она отметила это безличное «передали» вместо «передала».

– Надо было оставить сообщение. Мы тут постоянно перемещаемся из номера в номер. Документов куча и разложены в самых разных номерах.

Она закрыла глаза и представила себе, как эта ложь прорывает тонкую, как папиросная бумага, оболочку ее сердца, оставляя в ней очередную дыру. Когда она была маленькой, ее бабушка изготовила однажды сердце из папиросной бумаги и наглядно показала ей, как легко проделать в нем дырку всяким лживым или обидным словом и как в конце концов такими словами можно его изничтожить. Сейчас Дана подумала, надолго ли еще хватит ее сердца.

– Как процесс? – спросила она.

Вопрос этот усыпил бдительность Гранта. Кажется, он почувствовал облегчение оттого, что можно переменить тему:

– Дела идут. Судья удовлетворил восемьдесят процентов наших ходатайств и в большинстве случаев отказал противоположной стороне. Дважды нам дали под дых, но, в общем-то, ударов мы приняли гораздо меньше, чем нанесли.

– Была речь о полюбовном соглашении?

– Была, но не вышло. Наше предложение было отклонено. Черт их возьми. Я давал им возможность погибнуть достойно. Нет, так пускай пеняют на себя и хлебают по полной. Слушай, мне пора бежать. Наши собираются на ужин. Работать будем допоздна, так что не звони. Я сам позвоню, если смогу.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда и поговорим.

– Ты не пожелаешь мне удачи?

– Не думаю, что это требуется, – сказала она. – Я не сомневаюсь, что удача будет тебе сопутствовать. – Она нажала кнопку отбоя и положила телефон на стол, глядя из окна на отсветы красного и оранжевого на снежных вершинах. С приближением сумерек городок уже погрузился в тускло-коричневую тень.

– Все в порядке?

– Что?

Логан задал свой вопрос из-за чашки, проглядывая меню. Сейчас он глядел на нее.

– С дочкой все в порядке? Торопиться домой не надо?

– Нет. Все отлично, детектив.

– Майк. – Он опустил листок меню и кофейную чашку. – Детектив Логан – это я днем. А после работы я Майк. И не надо меня старить.

Дана отключила телефон и положила его в сумочку. Она взяла меню, когда к ним подошла официантка.

– Ну, как дела, ребята? – На ней была блузка с короткими рукавами, из-под которых виднелись мускулистые руки женщины за пятьдесят, туго обтягивающие бедра джинсы и яркие стеклянные бусы.

– Дела – прекрасно, – ответил Логан.

Она оглянулась на стойку – поглядеть, что еще поджарилось на гриле.

– Чего принести-то?

Дана вертела в руках меню, выискивая в нем что-нибудь попритягательнее.

– А что бы вы рекомендовали?

– Курица на гриле у нас – лучше не бывает. А к ней – картошка с чесночком, а еще салат и рогалик в придачу.

Дана сморщила нос.

– А что-нибудь низкокалорийное у вас есть?

Официантка секунду подумала:

– Могу нарезать вам отличный салат.

Дана кивнула:

– Вот хорошо. И принесите, пожалуйста, на стол масло и уксус.

Женщина перевела взгляд на Логана.

– Ну, а я не намерен упускать жареную курицу, лучшую во всем штате Вашингтон! А можно картофельное пюре с маслом сделать?

Официантка улыбнулась:

– Можно и так.

Он протянул ей меню.

– Это яблочным пирогом так пахнет?

– Только что спекли. У вас тонкий нюх.

– Яблочный пирог тоже – «лучше не бывает»?

– По мне, так да, но я пристрастна.

– Принесите нам под конец два кусочка.

– Мне не надо! – торопливо сказала Дана.

Логан подмигнул официантке:

– Вы принесите. Лишними не будут. – Он похлопал себя по животу. – А может, и будут.

Официантка рассмеялась:

– Пойду за заказом. Я мигом.

Когда женщина отошла от их столика, Дана сказала:

– Вы очаровали ее, детектив.

Он поднял брови:

– Других заведений в городке что-то не видно, мисс Хилл, а судя по кухонным ящикам вашего брата – в его городском доме и в этом, он не слишком увлекался покупками и готовкой. Я надеюсь, что он сюда частенько заезжал поесть. Дайте-ка мне еще раз его фотографию.

Дана протянула ему фотографию Джеймса с Молли на плечах. Логан положил фотографию на стол.

– Так ради чего, вы думаете, ваш брат проделывал такой длинный путь, мисс Хилл?

– Дана, – поправила его она. – После работы я Дана.

– Дана… красивое имя.

– Спасибо. – Она поймала себя на том, что комплимент доставил ей большее удовольствие, чем следовало бы.

– Итак, Дана, чем, по вашему мнению, привлекла вашего брата эта развалюха?

– Уединенностью, наверное.

– Но разве он жил не один?

Дана помешала ложечкой кофе и обеими руками поднесла чашку к губам, подула. Глотнув, она опустила чашку.

– Вы же знаете, что один.

– Он не был геем, а, Дана?

– Джеймс? Нет.

– Так вы знаете, кто была эта женщина? – Дана вскинула на него глаза. – Мало кто из мужчин угрохает полтора часа на поездку в романтическое место, чтобы побыть там одному, Дана. Цветы на столе, книги… Обычно такая любовь к уединению бывает с кем-то связана.

– Нет, – сказала она. – Я не знаю, кто она была такая.

– Но вы знаете, что с кем-то он встречался.

Покачав головой, Дана опять поднесла к губам чашку.

– Нет. И этого я также не знаю. Но когда я разбиралась у него в доме, у меня возникло подозрение.

Логан отхлебнул кофе.

– Один из секретов вашего брата?

Дана поставила на стол чашку, открыла сумочку и передала Логану то, что нашла под кроватью. Логан присвистнул и поднял к свету серьгу. Большой синий камень окружала россыпь бриллиантов, вниз свешивался большой бриллиант в форме слезы. Оба камня были такой величины, что поначалу Дана приняла серьгу за бижутерию, купленную для Молли, любившую всяческие переодевания и украшения. Но, посмотрев внимательнее, она поняла, что это драгоценность.

– Я нашла это под кроватью брата, – сказала она.

– Одну серьгу?

Она кивнула.

– Парной я так и не нашла.

– Ее-то вы и искали под кроватью в хижине?

– Я подумала, чем черт не шутит.

Логан сделал большие глаза:

– Видно, ваш брат был настроен серьезно!

– Я не думаю, что он купил это, Майк. Я ведь изучала его финансовые документы – именно так я и вышла на компанию недвижимости «Монтгомери», но никаких выплат ювелирам или больших снятий со счетов там не было. Если покупка была сделана недавно, я заметила бы снятие большой суммы.

– Стало быть, кто-то мог это просто забыть?

– Не исключено.

– Но вы так не думаете.

– Это же серьга, детектив, и серьга дорогая. Мало кто из женщин забудет такую серьгу, тем более одну.

– Ну может быть, она спешила, не могла ее найти и решила забрать попозже.

– Может быть.

– И при этом вы понятия не имели, что он с кем-то встречается.

– Абсолютно.

– Ну а другие члены семьи, друзья?

– Самый близкий его товарищ, еще со школы, работавший с ним, ничего не знал, соседка тоже никогда его ни с кем не видела. Я поинтересовалась, когда возвращала ключ.

Логан откинулся в кресле.

– А вы планировали рассказать это мне? И когда?

Она пожала плечами и так вцепилась в чашку, словно грела об нее пальцы.

– Простите. Мне надо было рассказать вам.

– Если б имелась в виду случайная встреча, то существует масса отелей и мотелей куда ближе к его дому, и брату вашему вовсе незачем было бы так далеко забираться. Мне кажется, искал он не просто уединения, а атмосферы, сокровенности. Он придавал этому значение. Это не было мимолетной связью.

– Может быть, это местная жительница, – предположила Дана.

– Тогда зачем эта хижина? – Логан закинул руку на спинку кресла. – Разве только если она была замужем.

У Даны защемило в груди. Она взяла ложечку и принялась мешать в чашке. Вернулась официантка, неся курицу для Логана. Картошка так и плавала в масле. Прикрыв серьгу рукой, Логан вступил в разговор с официанткой:

– Вы не солгали. Выглядит прямо-таки шикарно.

Он вел себя мило и по-мальчишески весело, и Дана вынуждена была признать, что вид у курицы и впрямь был очень аппетитный, особенно по сравнению с ее унылым салатом.

– Вас зовут Фэй? – спросил Логан официантку, вспомнив имя на вывеске.

– Фэй – это моя мать. – Женщина подлила Логану еще кофе. – Я назвала заведение в ее честь, потому что рецепты по большей части от нее идут. А меня звать Бонни. Сами-то вы откуда?

– Из Сиэтла, – сказал Логан.

– Хорошо смотритесь вместе, можно сказать – ладная парочка.

Дана рассмеялась:

– Мы вовсе не парочка.

Кофейная струя замерла на полдороге.

– Простите. Вот вечно я что-нибудь ляпну – язык без костей. А так поглядеть – пара и пара.

Логан взял со стола фотографию.

– Вообще-то говоря, я офицер полиции, Бонни, и меня интересует, не можете ли вы мне помочь. – И Логан протянул ей фотографию. Бонни взяла ее и поставила кофейник на стол. – Видели вы когда-нибудь этого человека?

Бонни стала изучать фотографию, то и дело взглядывая на Дану.

– Это мой брат, – сказала Дана. – Он мог быть с бородой, в очках и волосами подлиннее.

– Да, сходство есть, – сказала Бонни. – Он что, пропал или что? Вы его ищете?

Дана покосилась на Логана, и тот кивнул, разрешая ей ответить. Она подняла глаза на Бонни.

– Нет. Он погиб.

– Погиб? Убили?

– Боюсь, да.

– Мы проверяем места, где он бывал, – добавил Логан. – Он снимал хижину, что за кладбищем.

– Ранчо Уилбера? Слыхала, что туда кто-то наезжает. Вообще-то там уж сколько лет никто не живет.

– Оно самое, – сказал Логан.

Бонни опять посмотрела на фотографию, разглядывая ее. Кивнула – сначала еле заметно, потом еще раз, с большей уверенностью.

– Ага. Ага. По-моему, я его припоминаю. В очках, говорите? – Она изобразила кружок у себя перед глазами. – В круглых, в каких вроде как писатели ходят? В тонкой оправе.

– Да, – подтвердила Дана.

– Точно. Он заезжал сюда разок-другой. Это я помню. Приятный паренек. Обходительный. Лицо красивое. Но волос побольше было.

– Я так и знал, что вы вспомните, – с улыбкой сказал Логан. – Мне показалось, что у вас должна быть хорошая память на лица. С ним кто-нибудь был?

Бонни отдала ему фотографию и, приложив палец к губам, задумалась. Секунду спустя она ответила:

– Нет. Сказать, что был с ним кто-то, не могу. Но ведь кто-то мог и в машине оставаться, верно? Он заходил и заказывал еду на вынос. Пока ждал, мы с ним парой слов перекидывались – ничего особенного, «как поживаете?» и всякое такое. Как я и сказала, приятный был человек. Так вы думаете, его кто-то убил?

Логан бросил взгляд через стол на сидевшую напротив Дану.

– Мы не знаем, Бонни. И именно это мы пытаемся выяснить.

20

Маршалл Коул откинулся на подушки. Его ноги были раскинуты, пальцы сжимали простыню. Голова женщины мерно прыгала вверх-вниз между его колен. В ногах стоявшей в номере кровати синел экран телевизора. Коул застонал, но не столько от удовольствия, сколько от досады. С того несчастливого дня в мотеле, убийства Ларри Кинга и прочее, Коул все не мог расслабиться, перестать оглядываться, коситься через плечо, перестать видеть перед собой, стоило только закрыть глаза, человека в темных очках. Даже и минет-то ему был не в радость.

Женщина распрямилась, перевела дух и потерла себе челюсть. Ухватив рукой его член, она грубо потеребила его, попутно потянувшись через кровать за длинной узкогорлой бутылкой «Будвайзера».

– Ну что, долго ты так собираешься, ни то ни сё, а, Маршалл?

Она отпила из бутылки, и по шее у нее к стоявшим торчком грудям потекла струйка пива.

Она загораживала ему экран, и он опять пригнул ее голову к своему члену, пытаясь не отвлекаться. Пиво не притупило ни пульсирующей боли в лодыжке, поврежденной прыжком из окна ванной комнаты, ни назойливого воспоминания о том человеке. Он потянулся к своей бутылке на тумбочке и прикончил ее, слушая новости по телевизору. Этот чертов синоптик болтал, какая погода ожидается по всей стране. Да кому это надо? На кой хрен жителям Вашингтона знать, что в Лос-Анджелесе ожидается 85 градусов по Фаренгейту, а на Гавайях – солнечно и безветренно? Говорят, местные там носами трутся. Коул решил, что неплохо бы сократить прогноз погоды минуты на две-три, а лишнее время отдать спортивным новостям – их всегда дают в конце, когда времени в обрез. Будь он владельцем канала, он бы спорт пустил первым – ведь это единственная часть программы, где не сообщают дурных новостей.

– Ну хватит, – раздраженно сказала женщина. – Кончай, Маршалл, кончай! Не всю же ночь мне с тобой возиться!

Коул опять пригнул ее голову.

Синоптик закончил свою метеосводку, и Коул открыл глаза, но тут опять начались новости. Двое ведущих за столом – мужчина и женщина – никак не могли заткнуться. Коул закрыл глаза – новый сюжет и новая болтовня, тянут время перед спортом. И это когда Коулу позарез требовалось узнать, по-прежнему ли отстает «Маринер» от «Эйнджелс» на три очка в чемпионате «Американской Западной Лиги»! Ребята выиграли шесть матчей, и Коул волновался, как там насчет седьмого. «Маринер» – это единственное, что ему нравилось в штате Вашингтон. А так – дожди беспросветные. Лучше он подастся в Айдахо – там сухо, а зимой снег.

Коул задремал, осовев от спиртного; сквозь дрему до него долетали обрывки новостей. Он сконцентрировался на своей промежности. Если рассчитать хорошенько, то он кончит как раз перед спортивными новостями. Он услыхал приветственные клики и открыл глаза, испугавшись, что проспал. Но нет – это просто какой-то кретин в пиджачной паре прокладывал себе путь в толпе. Коул уже собирался опять закрыть глаза, но вдруг взгляд его поймал это лицо. Голова женщины опять подскочила вверх, загораживая экран. Коул резко сел в постели и с силой вжал ее голову себе в промежность. Его пробрал озноб.

– Сукин сын! – прошептал он.

Женщина что-то буркнула. Коул не обратил внимания. Тогда она укусила его.

– Черт!

Коул ухватил ее за волосы и скинул на пол, сам же, держа член в руках, подался к экрану. Но то лицо в телевизоре пропало, вместо него там торчала голова обозревателя.

Женщина поднялась и набросилась на него с кулаками:

– Черт тебя дери, Маршалл! Мать твою! Сволочь проклятая! Ты что, охренел? Вот и справляйся сам как знаешь!

Коул, отведя ее от себя одной рукой, заломил ей кисть и стал нажимать кнопки, переключая каналы. Комментатор на пятом сказал что-то о спорте, но очень кратко, после чего началась реклама.

21

– Ей-богу, его скоро удар хватит! – с шутливой озабоченностью говорила на следующее утро Линда, докладывая Дане о том, в каком настроении пребывает Марвин Крокет. – И хорошо еще, если не надо будет делать ему искусственное дыхание рот в рот, а прямиком вызывать перевозку из морга.

Дело в том, что Дана, отпросившаяся накануне, в это утро еще и опаздывала, что, на взгляд Крокета, было чистой воды своеволием. Ирония заключалась в том, что, горя желанием уволить Дану, Крокет, вне всякого сомнения, подозревал ее в связях с другими фирмами и хитрых кознях по переманиванию у него клиентов.

– Скажи ему, что не можешь до меня дозвониться. Что я отключила сотовый.

И она улыбнулась, представив себе, как будет рвать и метать Крокет. Затем она нажала кнопку отбоя и действительно отключила телефон.

Выйдя из машины, она под моросящим дождем перешла на противоположную сторону Харрисон-стрит и толкнула массивную дверь здания с лепным фасадом вблизи торгового центра. Внутри, как комариный рой, жужжали сверла и слабо, но отчетливо пахло нагретым металлом; в запахе этом было что-то от стоматологического кабинета. Три корейца в своих отсеках склонились над изделиями, что-то ловко подтачивая, в витринах с драгоценностями горели синие лампочки подсветки. Дана подошла к грубой деревянной конторке, поцарапанной, прожженной сигаретами, запачканной чернилами, и спросила сидевшую там женщину, нельзя ли ей переговорить с Кимом; несмотря на их многолетнее тесное общение, Дана так толком и не знала, что такое «Ким» – имя или фамилия, – просто называла владельца этой ювелирной мастерской так, как называли его все. Ким был ювелиром ее матери – он делал Дане кольца на обручение и на свадьбу. Каждую годовщину она отмечала походом к Киму, который прибавлял к ее кольцу очередной маленький бриллиантик. Все эти годы он ремонтировал для нее серьги, браслеты и часы, чинил замочки, переделывал оправы.

– Миссис Дана. – Ким вынырнул из-под подвешенной в дверном проеме занавески из бус. Одежда его была неизменной – черные синтетические брюки и белая, с короткими рукавами рубашка, из нагрудного кармана которой торчала прицепленная авторучка. Материя над ней была испачкана синей пастой. Хотя Киму не могло быть меньше шестидесяти с хвостиком, на лице его это никак не сказалось – оно было круглым и без морщин. Глаза его, увеличенные стеклами очков в темной оправе, были снабжены еще и лупой – приспособление это свисало с оправы на тонкой, похожей на антенну проволочке, чтобы в любую минуту Ким мог прижать его к своему левому глазу. – Неужто уже пора? – Ким оглянулся на висевший на стене календарь. – Вы за девятым камешком?

– Нет, пока время не пришло. – А может быть, и не придет, подумала она. – Надо еще четыре месяца как-то продержаться.

Ким улыбнулся, решив принять ее слова за шутку.

– Продержитесь, – уверенно сказал он. Приподняв руки, он поболтал ими в воздухе. – За трехлетие перевалило. Вот в первые три года многие женщины приходят переделывать свои венчальные кольца в серьги. А после трех лет уже не страшно – брак крепкий.

– У меня к вам просьба. – Она пошарила у себя в сумочке. – Я нашла украшение, и думаю, дорогое. Я надеюсь, что вы скажете о нем свое мнение.

Ким мгновенно вдел в глаз свою лупу, отчего стал похож на персонаж из комикса – человек с громадным черным глазом. Дана положила серьгу на его мозолистую ладонь. Он нащупал серьгу, покатал ее в кончиках пальцев, легонько подкинул на ладони, словно умел на ощупь определять вес. Затем он взял серьгу за замочек и, покачивая в воздухе, отстранился, чтобы взглянуть на нее издали. Так рыбак оценивает размер выловленной рыбешки. Под конец он включил яркую лампочку и внимательно осмотрел находку в ослепительных лучах дневного света.

– Очень дорогая серьга. Синий камень – это танзанит. Большая редкость. Бриллианты – исключительного качества, работа – авторская.

– Ну и сколько подобная вещь может стоить, а, Ким?

Он воздел глаза к потолку, потом опять склонился к серьге и, опершись локтями на конторку, придвинул драгоценность к лампе. Судя по сосредоточенности, с которой Ким все это проделывал, он все это время крутил в голове цифры – складывал и умножал

– За две? – Он произнес это громко, но раздумчиво. – Да, наверное, тысяч пятьдесят – пятьдесят пять они потянут. Может быть, и больше.

Дана подозревала, что цена будет большой, но все же сумма ошеломила ее.

– Так много?

– И это самое меньшее. – Он поднялся. – Вот посмотрите сюда. Дизайн маркированный. А это увеличивает ценность.

– Никогда не слыхала, чтобы драгоценности имели маркировку.

– И тем не менее. – Ким решительно тряхнул головой. – Я тоже имею собственную марку. – Он взял лежавший возле телефона отрывной блокнот и, вытащив из карманчика ручку и щелкнув ею, начертил знак, похожий на обведенную кружком букву «К». – У меня много маркированных изделий. Вот и вы носите одно из них. – Он сунул ручку обратно в кармашек, не защелкнув ее, отчего на его рубашке образовалось еще одно синее пятнышко. Он отдал Дане серьгу и протянул лупу: – Видите вот этот знак на задней стороне? Это и есть марка.

Дана вертела серьгу, изучая малюсенькую вмятину, которая под лупой оказалась выгравированными буквами: две буквы «W», соединенные общей частью. Знакомая по работе с патентами, она знала, что все торговые марки регистрируются особой службой при правительстве.

– А где ювелиры регистрируют свои марки? Есть такое место? Куда мне пойти, чтобы узнать фамилию художника, продающего изделия с такой маркировкой?

Ким улыбнулся.

– Ко мне пойти. Вам повезло. – Он расхохотался. – Подождите-ка минутку. – И отойдя от прилавка, он скрылся за занавеской из бус.

Оттуда доносилось жужжание сверла, и Дана инстинктивно провела языком по своим пломбам. Ким вернулся с потрепанным гроссбухом. Положив его на конторку, он принялся листать рваные, с загнутыми углами страницы. Почернелый, не раз обожженный палец полз по строчкам. Дойдя до двойного «W», палец переметнулся к номеру страницы, и Ким опять принялся листать гроссбух. Спустя секунду он захлопнул его.

– Уильям Уэллес, – сказал он.

– Это фамилия ювелира? – спросила Дана.

Ким кивнул:

– Вот кто художник.

– Уильям Уэллес. – Она повторила это, словно пробуя фамилию на вкус. Мысль обратиться к Киму дала неожиданно быстрый результат. – Хотелось бы отыскать его. Как это сделать, Ким?

Ким опять кивнул и полез куда-то в середину гроссбуха. Дана стала рыться в сумочке в поисках ручки, но Ким вытащил из карманчика свою и, щелкнув, передал ее Дане, уже не отрываясь от гроссбуха. Она оторвала листок от лежавшего на конторке блокнота.

– Если у него есть телефон, то я могла бы позвонить и заехать к нему прямо сейчас.

Ким покачал головой:

– Позвонить вы, конечно, можете, но насчет того чтобы заехать… Разве что ваша машина имеет крылья.