Текст книги "Тайные убийцы"

Автор книги: Роберт Чарльз Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

43

Севилья

11 июня 2006 года, воскресенье, 08.00

Отель «Альфонс Тринадцатый» был, если говорить о размерах, величайшей гостиницей в Севилье. Он был построен к выставке «Экспо-29», чтобы произвести впечатление, и его интерьер вокруг центрального патио имитировал стиль mudejar,[93]93
  Мудехар – стиль испанского зодчества, в котором композиционные приемы готики (а позднее ренессанса) сочетались с чертами мавританского искусства.


[Закрыть] с плитками правильной геометрической формы и арабскими арками. У столика портье было темно; острый запах лилий из громадной цветочной композиции вносил какую-то похоронную ноту.

Управляющий явился в восемь с минутами: Фалькон поднял его с постели. Фалькона провели в контору. Управляющий посмотрел на полицейское удостоверение с таким видом, словно лицезрел их каждый день.

– Я думал, у кого-то сердечный приступ, – заметил он. – У нас тут их много бывает.

– Нет, ничего такого, – ответил Фалькон.

– Я вас знаю. Вы расследуете взрыв, – заявил управляющий. – Я вас видел в новостях. Чем я могу вам помочь? У нас тут нет марокканских постояльцев.

Люди смотрят новости, подумал Фалькон, но слышат лишь то, что хотят услышать.

– Я точно не знаю, что именно ищу. Кто-то мог комплексно забронировать у вас как минимум четыре номера: какие-то иностранные туристы, может быть, из Франции, не исключено, что из Парижа. Забронировали, возможно, на время Росио, – сказал Фалькон. – Возможно, номеров было больше, но важнее всего то, что у них были полноприводные машины, причем скорее их пригнали из Северной Европы, чем взяли напрокат здесь.

Управляющий посидел за клавиатурой, покачивая головой, по мере того как вводил разные варианты данных, предложенных Фальконом.

– На Росио приезжали большие группы на междугородных автобусах, – сообщил он. – Но более мелкого комплексного бронирования, от четырех до восьми номеров, я не вижу.

Рядом с отелем «Альфонс Тринадцатый» велись дорожные работы: здесь прокладывали метро, – и Фалькон решил, что в таком месте они останавливаться не стали бы. Он успел почитать про «порше-кайенн» в Интернете и пришел к выводу, что владелец такого автомобиля стал бы искать для себя что-нибудь эксклюзивное. В роскоши «Альфонса Тринадцатого» было нечто старомодное. Это был отель для консерваторов.

Он попытал счастья в отеле «Империал». Тот таился на тихой улочке и был обращен окнами на сады Каса-Пилатос. Но ему не повезло и здесь. Прозрение, которое произошло у него этой ночью, понемногу оттесняло мрачную идею, явившуюся ему рано утром: в трезвом свете дня она казалась абсурдной.

Первое свидетельство того, что он не совсем утратил интуицию, он получил в изящной гостинице, портье которой вспомнил женщину из Лондона: она звонила в марте, хотела заказать четыре номера на период до и после Росио с парковкой для четырех машин. Парковки в гостинице не было, и на нужные ей дни оставались свободными лишь два номера. Женщина попросила придержать эти номера на двадцать четыре часа, на случай, если ей удастся найти где-нибудь еще два. Портье показал электронное письмо от британской компании, пришедшее после звонка от некой Моуны Чедади, делавшей бронирование на имя Аманды Тернер. Фалькон был уверен, что нашел именно то, что искал.

Он начал двигаться по списку местных гостиниц, спрашивая, не бронировала ли в них номера Аманда Тернер. Спустя тридцать пять минут он сидел в кабинете управляющего отелем «Лас-Касас-де-ла-Худерия».

– Ей повезло, – заметил тот. – Буквально за десять минут до того, как она позвонила, одна группа аннулировала бронирование, и она получила свои четыре «люкса», расположенные рядом.

– А как насчет их машин? – спросил Фалькон и дал ему имя Моуны Чедади, чтобы тот проверил ее по базе электронных писем отеля.

– У них были четыре машины, – ответил управляющий. – И, тут отмечено, она спрашивала, можно ли им оставить их в отеле, пока они будут совершать паломничество в Росио.

– Вы им разрешили?

– У нас не такой большой гараж, чтобы в это время года держать в нем четыре машины, владельцы которых не являются нашими постоянными клиентами. Мы ответили, что в Севилье есть много парковок, где их можно оставить.

– Есть предположения, как они поступили со своими машинами?

Управляющий позвал портье и попросил ее принести регистрационные анкеты для этих четырех номеров. Она подтвердила, что восемь человек прибыли на такси из какого-то места, где они оставили свои машины.

– Они остановились здесь тридцать первого мая, – сообщил управляющий, – а на следующий день отправились в свое паломничество. Пятого июня они вернулись и восьмого июня отбыли снова.

– Помню, они собирались переночевать в Гранаде, – сказала портье.

– Они возвратились девятого и уехали… когда они уехали?

– Вчера вечером они заплатили по счету и съехали сегодня утром в половине восьмого, когда открылся гараж.

– Значит, они все-таки оставляли здесь свои машины, когда вернулись из Гранады? – уточнил Фалькон. – Вы знаете, каких они были марок?

– Только номера.

– Как они указали свои профессии?

– Фондовые менеджеры, все четверо мужчин.

– Они не оставили номеров мобильных?

Фалькон попросил фотокопии анкет. Он вышел на улицу, позвонил Грегорио, продиктовал ему четыре британских номера машин и попросил выяснить, автомобилям каких моделей они принадлежат. Вернувшись в отель, он сказал, что хотел бы поговорить с персоналом бара, дежурившим накануне вечером. Он знал, что такое англичане.

Обслуга бара запомнила эту компанию. Они очень щедро раздавали чаевые, скорее как американцы, а не как англичане. Мужчины пили пиво, женщины пили мансанилью, а потом – джин с тоником. Никто из персонала не знал английский настолько хорошо, чтобы понять что-либо из их разговоров. Они помнили мужчину, который немного поговорил с этой компанией и вскоре ушел, а еще была пара, тоже иностранцы, они подсели к группе, чтобы вместе выпить. Потом они все вместе пошли куда-то поужинать.

Удалось определить, что эта пара – голландцы; их вызвали к стойке портье. Фалькон пытался узнать личность мужчины, который пообщался с группой и ушел. Персонал бара сообщил, что он был похож на испанца и говорил скорее с кастильским, чем с андалузским акцентом. Портье запомнила его и сказала, что он тоже вчера вечером оплатил счет. Она вытащила его анкету. Он назвал испанское имя и предъявил испанскую карточку-удостоверение. Он прибыл шестого июня и тоже оставил свою машину в гараже отеля. Фалькон попросил их отсканировать анкету и копию удостоверения и отослал файл Грегорио.

Появился голландец, явно с похмелья. Ночью они славно погуляли с англичанами, с которыми познакомились во время паломничества в Росио. Все улеглись спать в два ночи или даже позже, тем не менее англичане заявили, что уезжают рано.

– Они говорили, куда направляются?

– Они просто сказали, что возвращаются в Англию.

– А маршрут?

– По пути они собирались останавливаться в парадорах,[94]94
  Дорогие гостиницы, размещаемые в специально переоборудованных крепостях, замках, монастырях и дворцах.


[Закрыть] а потом через Биарриц и Луару двинуться к туннелю под Ла-Маншем. Им всем на будущей неделе на работу.

Фалькон мерил шагами патио, страстно желая, чтобы его мобильный начал вибрировать. Грегорио перезвонил незадолго до десяти утра.

– Прежде всего: это испанское удостоверение украли в прошлом году, и по нашим досье не проходит человек с таким лицом. Он ехал на «мерседесе», который был взят напрокат в Херес-де-ла-Фронтере пятого июня, в понедельник, днем, и был возвращен сегодня утром, в девять пятнадцать. Я попросил прокатчиков не прикасаться к машине, пока мы им не разрешим. Вы не собираетесь рассказать мне, что все это значит?

– Как насчет британских номеров, какие там модели машин?

– Как раз сейчас поступают данные, – ответил Грегорио и прочел: – «Фольксваген-туарег», «порше-кайенн», «мерседес М270» и «рейндж-ровер».

– Помните автомобильные руководства, которые видел Якоб?

– Давайте прямо сейчас встретимся у вас в кабинете. Я смогу подключиться оттуда к защищенным телефонным линиям.

Сорок пять минут спустя Фалькон все еще дожидался в своем кабинете, делая заметки по мере того, как в его голове появлялись возможные усложнения сценария. Грегорио позвонил из кабинета Эльвиры и сказал, что он организовал конференц-связь с Хуаном и Пабло, которые были сейчас в Мадриде.

– Первым делом я бы хотел увидеть во всем этом логическую линию, – заявил Хуан. – Грегорио уже рассказал нам, но я хочу услышать это от вас, Хавьер.

Фалькон заколебался; ему казалось, что они могли бы обсудить вещи поважнее, чем механизм работы его мозга.

– Дело срочное, – продолжал Хуан, – но мы не паникуем. Эти люди возвращаются домой не спеша, и благодаря этому у нас будет время понять, с чем мы боремся. Я послал ребят из отдела взрывотехников в Херес, чтобы они взглянули в прокатной компании на этот «мерседес». Давайте сначала получим информацию, а потом будет планировать наши действия. Рассказывайте, Хавьер.

Фалькон посвятил его в свои мыслительные процессы прошедшей ночи, сообщил о диалогах с Якобом, об автомобильных руководствах, о заметках насчет Росио, о которых он чуть не забыл, о высокой бризантности гексогена, об идее расшатывания мощи Евросоюза с помощью атак на курорты и финансовые центры. Хуан то и дело раздраженно перебивал его. Когда Фалькон случайно упомянул, что видел себя по телевизору, Хуан саркастически заметил:

– Мы здесь тоже это видели. Очень мило, Хавьер. Мы в СНИ не позволяем себе впадать в излишнюю сентиментальность.

– Людям нужна надежда, Хуан, – возразил Пабло.

– Политики и без того льют им в мозги достаточно всякой чуши, людям незачем еще и выслушивать версию полиции.

– Пусть говорит дальше, – сказал Грегорио, взглянув на Фалькона.

– Я лег в постель и через несколько часов проснулся. Я смотрел фильм «Троя», – произнес Фалькон и подпустил шпильку Хуану: – Вы ведь знаете историю про Трою, Хуан?

Грегорио потряс рукой в воздухе, словно чувствуя, что обстановка накаляется.

– Греки набили воинов в деревянного коня, оставили его у ворот Трои и сделали вид, что отступили. Троянцы затащили коня внутрь и таким образом предрешили свою участь, – отбарабанил Хуан.

– Первая мысль у меня была такая: как в наш век развитых систем безопасности исламские террористы могли бы поместить бомбу в важное здание в финансовом центре крупного города?

– А! – отозвался Пабло. – Вы обращаетесь к людям, которые работают в центре города, и они ее туда доставляют.

– И как именно это сделать? – осведомился Хуан.

– Вы набиваете чей-нибудь автомобиль высокоэффективной взрывчаткой, пока хозяин машины этого не видит, – ответил Фалькон. – Туристы, которые направляются на Росио, останавливаются в Севилье до и после праздника. Главная паломническая церемония завершается пятого июня. Хаммад и Сауди привезли гексоген в Севилью шестого июня, они планировали упаковать его в «тару» и поместить в автомобили этих людей, чтобы те отвезли их обратно в Британию, в самое сердце Лондона.

– Первое и, вероятно, самое важное обстоятельство касательно этой версии, – проговорил Хуан, вновь обретая контроль над беседой. – У террористов есть своя разведка. Четыре человека, которые владеют этими машинами, все работают в одной компании – «Краус, Мейтленд и Пауэрс». Они управляют одним из крупнейших в Сити хеджированных фондов,[95]95
  Фонды, получающие прибыль в результате высокорискованных и сложных операций на рынках ценных бумаг, валюты, золота и др., позволяющих быстро продавать акции или валюту, в т. ч. взятые взаймы, с возможностью вновь купить их по более низкой цене, если произойдет падение рынка. Одна из крайне рискованных, но прибыльных сфер в современных финансах.


[Закрыть] который специализируется на Японии, Китае и Юго-Восточной Азии. Это означает, что все они – люди богатые. Все они живут в больших домах под Лондоном, а значит, им приходится каждый день ездить на работу на машине; и они не попадают в пробки, потому что рабочий день у них начинается в три утра и заканчивается к обеду. Поэтому есть гарантия, что их машины будут в сердце Сити в час пик. Их офис – очень приметное здание, его прозвали «Огурец».

– Откуда у вас вся эта информация? – поинтересовался Фалькон.

– К делу уже подключились «МИ-5» и «МИ-6», – ответил Хуан. – Теперь они перебирают различные кандидатуры, ищут, кто мог предоставлять террористам разведданные.

– Как насчет этой женщины, Моуны Чедади, той, что бронировала номера для Аманды Тернер? – спросил Фалькон.

– Они как раз сейчас изучают материалы по ней. Она не входит в число подозреваемых в терроризме. Живет в Эссексе, в Брейнтри, это совсем рядом с Лондоном. Она мусульманка, но не очень ревностная и уж точно не радикальная, – сказал Хуан. – Она работает в рекламном агентстве Аманды Тернер всего лишь с начала марта. Конечно, она могла бы все знать об их планах на отпуск.

– Но вряд ли она много знала о дружке Аманды Тернер и его коллегах по фонду, – заметил Пабло. – А значит, у террористов, скорее всего, было два или больше источников.

– Но мы не знаем, кто эти источники, поэтому не можем говорить ни с кем из компаний, как-то связанных с этими восемью людьми, – произнес Хуан.

– Мы проконсультировались с британцами, и они согласились, что нам нельзя говорить и с теми, кто сейчас едет в этих автомобилях, – добавил Пабло. – Только хорошо тренированный солдат может адекватно себя вести за рулем машины, зная, что она набита взрывчаткой.

– Что подводит нас к финальной проблеме, – заявил Хуан. – Поскольку «тару» постоянно держат отдельно от взрывчатки и она, скорее всего, доставляется из какого-то иного места, британцы беспокоятся, что внутри этой «тары» может содержаться что-то токсичное, например ядерные отходы. Кроме того, они предполагают, что машины будут сопровождать при их движении к пункту назначения. А значит, мы вряд ли сможем убрать людей подальше от этих автомобилей.

– Вас вызывают по четвертой линии, Хуан, – сказал Пабло в Мадриде.

– Подождите минуту, – попросил их Хуан. – Не разговаривайте, пока буду на другой линии. Нам всем надо знать все, что будет говориться.

Грегорио поискал глазами пепельницу, но в этом кабинете курить было запрещено. Он вышел в коридор. Фалькон стал смотреть вниз, на ковер. Одно из преимуществ подпольного мира – в том, что для тебя нет ничего реального. Если бы они действительно увидели Аманду Тернер, как она сидит в пассажирском кресле «порше-кайенна», несущегося мимо испанских деревень, все было бы по-другому. Она бы стала для них элементом видеоигры.

Хуан вернулся в общий разговор. Грегорио смял сигарету.

– Взрывотехники звонили из Херес-де-ла-Фронтеры, – сообщил Хуан. – Они нашли в багажнике прокатного «мерседеса» следы гексогена, смешанного с пластмассой. Кроме того, они обнаружили два воздушных отверстия, просверленных в заднем сиденье, и свидетельства того, что в багажнике ели и пили. Похоже, он въехал на парковку отеля, а в багажнике у него были бомбы и один-два механика. Механиков оставили там на ночь, чтобы те поставили бомбы в автомобили британских туристов.

– Не думаю, что нам нужны еще какие-то подтверждения, – сказал Пабло.

– Но теперь мы должны найти этих туристов, – проговорил Хуан, – не объявляя общенациональный полицейский розыск.

– Сколько они уже времени в пути?

– Они выехали из Севильи вскоре после половины восьмого утра, – ответил Фалькон. – Сейчас десять сорок пять. Голландская пара сообщила, что британцы направляются на север и планируют провести несколько ночей в парадорах.

– Долгий маршрут – через Мериду и Саламанку, – сказал Пабло. – Быстрый – через Кордову, Вальдепеньяс и Мадрид.

– Мы позвоним в главный офис испанских парадоров и узнаем, в каких гостиницах они заказали номера, – сказал Пабло. – И вышлем взрывотехников, чтобы уже ждали их на месте. Можно будет обезвредить бомбы ночью, и туристы продолжат путь, ни о чем не подозревая.

– Кроме того, так мы узнаем и их маршрут, – добавил Грегорио.

– Хорошо, с этого и начнем, – сказал Хуан. – Есть новости от Якоба?

– Пока нет, – ответил Грегорио.

– Я вам для этого нужен? – спросил Фалькон.

– В севильском аэропорту вас двоих ждет военный самолет, он доставит вас в Мадрид, – сообщил Хуан. – Встречаемся в Баррахасе[96]96
  Баррахас – аэропорт в Мадриде.


[Закрыть] через два часа.

– У меня еще здесь много дел, – возразил Фалькон.

– Я уже поговорил с комиссаром Эльвирой.

– Вы прикрепили кого-нибудь к Якобу в Париже? – спросил Грегорио.

– Мы решили этого не делать, – ответил Хуан.

– А как насчет этих трех ячеек, которые активизировались и направились к Парижу? – спросил Фалькон.

– Сейчас нам кажется, что это скорее отвлекающий маневр, – сказал Пабло. – ДГСЕ, французская разведка, предупреждена и следит за их передвижениями.

На этом телефонный разговор завершился. Грегорио и Фалькон поехали прямо в аэропорт.

– Не понимаю, зачем вы меня в это вовлекаете, – заметил Фалькон.

– Хуан всегда так работает. Идея была ваша. Значит, вы следите за ее развитием до самого конца, – объяснил Грегорио. – Он разозлился, что никто из нас не сумел правильно оценить информацию, которая стала бы ключом к этой версии, но он всегда действует эффективнее, когда стремится что-то кому-то доказать.

– Но это было чистое везение – то, что я правильно оценил ни с чем не связанную информацию.

– В этом суть разведработы, – сказал Грегорио. – Помещаете в опасную ситуацию кого-нибудь вроде Якоба. Никто и понятия не имеет, что он, собственно, должен искать. У нас есть представление о каком-то развивающемся сценарии, но он этого не видит. Он рассказывает нам то, что может. Это уже наша задача – оформить это во что-то осмысленное. Вам это удалось. Хуан разозлился, потому что ему пришлось всего лишь наблюдать за отвлекающим маневром, но, опять же, он не мог себе позволить его игнорировать.

– Вас не беспокоит то, что Якоба отправили в Париж? – спросил Фалькон. – Если это тоже была часть отвлекающего маневра, тогда ГИКМ теперь знает или, по крайней мере, подозревает, что он шпионит на нас.

– Вот почему Хуан оставил его в одиночестве. Он даже не сообщил о нем в ДГСЕ, – ответил Грегорио. – Если ГИКМ следит за ним, она увидит, что он совершенно чист. В этом есть свое изящество. Они сами поставили Якоба в такое положение, что он получил определенную информацию, хотя и не понимал, что означают эти автомобильные руководства. Следовательно, ему не пришлось никак себя раскрывать. Когда их операция провалится, они не смогут указать на него пальцем. Якоб – в отличной позиции для следующего раза.

– Может быть, это глупо, но я все-таки спрошу: если вы столько знаете о ГИКМ, почему бы вам просто ее не взять? – поинтересовался Фалькон.

– Потому что нам нужно взять вместе с ней всю сеть, – ответил Грегорио.

Они приземлились в мадридском аэропорту днем, в час пятнадцать; было жарко, и над бетоном дрожал воздух. Самолет встретила машина, которая отвезла их к терминалу: там, в одной из комнат в боковой части здания, их ожидали Хуан и Пабло.

– Есть новости, – сообщил Хуан. – В центральном офисе парадоров нам сообщили, что у них есть бронирование в Заморе на сегодня и в Сантильяне-дель-Мар – на завтра. Пабло позвонил в обе гостиницы и узнал, что четыре часа назад британцы отменили бронирование.

– «МИ-5» сейчас пытается понять, почему они изменили планы, – сказал Пабло. – Возможно, какие-то семейные обстоятельства. Две из женщин – сестры. Или это связано с работой. Единственная проблема в том, что у них нет в этой фондовой компании проверенных людей. На дальневосточных рынках не отмечено никаких сейсмических колебаний. Сейчас они беседуют с людьми в Сити, чтобы узнать, не идут ли разговоры о каком-то крупном выкупе акций или поглощении.

– Вы еще не нашли сами машины? – спросил Фалькон.

– Если они отказались от номеров четыре часа назад, они успели уехать далеко, и мы по-прежнему не знаем, как они едут на север – через Мадрид или через Саламанку.

– А паромы? – спросил Грегорио.

– Мы проверили паромные линии Бильбао – Портсмут и Сантандер – Плимут. Они не бронировали там места. Бронирование билетов в туннель под Ла-Маншем остается, дата не изменена, – сообщил Пабло. – Вас вызывает линия министра внутренних дел, Хуан.

Хуан принял звонок, делая заметки. Потом бросил трубку.

– Британская разведка вступила в контакт с французской, – сказал он. – Аманда Тернер только что поменяла бронирование билетов в туннель на понедельник, то есть на завтра, на дневное время, так что, похоже, они собираются ехать на север Франции без остановок. Ни французское, ни британское министерство внутренних дел не желают, чтобы эти машины шли по туннелю. Французы заявили, что вообще не хотят, чтобы эти автомобили ехали по Франции. Их путь на север будет проходить рядом с ядерными реакторами и через густонаселенные районы. Машины – на испанской земле. У нас есть территории с низкой плотностью населения. Мы должны справиться с ними здесь. Министр дал нам прямой доступ к спецподразделениям.

– От Севильи до Мадрида около пятисот пятидесяти километров, – произнес Грегорио. – От Севильи до Мериды – двести. Если они изменили планы четыре часа назад, они, видимо, по-прежнему движутся по более быстрому пути, ведущему на север, – через Мадрид.

– Значит, если они направились прямо на Мадрид, они уже проехали мимо нас, но, если они изменили маршрут, они должны огибать Мадрид именно сейчас.

Пабло связался с Гражданской гвардией, чтобы те установили наблюдение за шоссе HI – Е5, ведущим на север, в Бургос, и за шоссе Н2 – Е90, идущим на северо-восток, в Сарагосу, подчеркивая, что от них требуется лишь сообщение о машинах, что не должно быть никакого преследования и ни в коем случае – никакого общего объявления тревоги.

Хуан и Грегорио подошли к карте Испании и стали изучать два возможных маршрута. Пабло связался со спецвойсками и попросил их подготовить две гражданские машины с водителем и двумя вооруженными бойцами в каждой.

В 14.00 из Гражданской гвардии передали, что засекли искомую группу машин на дороге Мадрид – Сарагоса, рядом с Гвадалахарой. Пабло распорядился отправить полицейских на мотоциклах на все бензозаправочные станции на их пути и дать знать, если машины свернут с дороги. Потом он сообщил спецвойскам о маршруте и предупредил их, что у машин может быть «пастух». Два автомобиля спецвойск выехали из Мадрида в 14.05.

В 14.25 Гражданская гвардия сообщила, что машины свернули с дороги возле бензозаправки на сто третьем километре. Был замечен также серебристый «фольксваген-гольф ГТИ», который, судя по номеру, взяли напрокат в Севилье; он свернул одновременно с группой. Из него вышли двое мужчин. Никто из них не пошел на бензозаправку. Они прислонились к задней части «гольфа», и один из них стал звонить по мобильному.

Пока Пабло передавал эту информацию автомобилям спецподразделений, Грегорио позвонил в севильскую компанию проката машин. Там было закрыто. Фалькон связался с Рамиресом и велел ему сделать так, чтобы прокатная контора как можно скорее открылась. Хуан приказал подготовить вертолет, чтобы в случае необходимости немедленно вылететь. Он сообщил последние новости министру внутренних дел и сказал, что по некоторым причинам придется заблокировать мобильную телефонную связь в районе дороги Мадрид – Сарагоса между Калатаюдом и Сарагосой.

– Спецподразделения собираются взять машину-«пастуха» на одном из горных перевалов, – сказал он. – Тогда, если они применяют для детонации бомб мобильную связь, сеть окажется отключена, а если они дают прямой сигнал, то снижается вероятность хорошего приема.

В 15.00 Рамирес позвонил из прокатной компании. Грегорио дал ему номер серебристого «гольфа ГТИ». В компании сообщили данные с удостоверения водителя. Грегорио проверил по базе данных: документ был украден на прошлой неделе в Гранаде.

Вертолет чуть наклонился и взлетел в безоблачное небо над аэропортом Баррахас. Фалькон не пожелал занять почетное место рядом с пилотом. Он десять лет не был внутри вертолета. Он чувствовал себя открытым всем стихиям, и у него было тревожное ощущение чрезмерной легкости бытия.

Они шли над автострадой Н2 – Е90, ведущей из Мадрида в Сарагосу, и меньше чем через час были над горами, окружающими Калатаюд.

– Нам не так уж часто приходится такое видеть воочию, – раздался в наушниках голос Хуана. – Я имею в виду – финал разведоперации.

Даже сейчас, когда они мчались к кульминации нескольких месяцев работы и нескольких дней, полных огромного напряжения, трудно было поверить в реальность происходящего. Под их ногами проносилась Испания, где-то внизу кто-то совершал последние приготовления, пока кортеж полноприводных машин, полных настоящих, живых людей, быстро ехал на север, и никто в этих машинах не подозревал о том гигантском сложнейшем механизме, который ради них приведен в действие.

Пилот дал им бинокли и указал на участок дороги внизу: он увидел, как серебристый «гольф» был остановлен темно-синим «БМВ». «БМВ» затормозил так резко, что из-под крыльев у него повалили клубы дыма. «Гольф» врезался в него сзади, но солдаты уже успели выскочить с автоматами наготове, руки у них подергивались от отдачи. Вертолет снизился. Двух мужчин волоком оттаскивали от машины; ее ветровое стекло было разбито, передняя часть смята, из-под капота вырывался пар.

Вертолет перелетел на другую сторону перевала: внизу передняя машина спецподразделений заставила кортеж автомобилей туристов остановиться на краю склона. Вертолет совершил поворот и завис; было видно, как четыре пары выбираются из своих машин и отбегают.

Нереальности происходящему добавляло то, что все это разворачивалось без звука – вернее, на фоне слишком громкого звука, который производили стучащие лопасти винта, вспарывающие воздух. Фалькон ощутил мгновенную слабость, когда подумал, что вся эта финальная операция происходит на основе его догадки. Что, если на самом деле окажется, что в машинах не было бомб, а в «гольфе» ехали двое ни в чем не повинных людей, которые теперь получили травмы? Наверное, у него был озадаченный и растерянный вид, потому что у него в голове зазвучал голос Хуана.

– Мы частенько так думаем, – сказал он. – Неужели все это происходит на самом деле?

Вертолет полетел прочь от Сарагосы, поблескивавшей вдалеке под жаркой дымкой и застоявшимся смогом. Пилот пробормотал в микрофон свои координаты и направление полета, и перед ними вновь появились коричневые, пропеченные солнцем предвечерние горы.