Текст книги "Тайные убийцы"

Автор книги: Роберт Чарльз Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

– Тебе надо было уйти от нее.

– К тому времени было уже слишком поздно, – ответил Кальдерон. – Мы уже сплелись в роковом объятии. Нам невыносимо было оставаться вместе, но мы не могли расцепиться.

В двери заскрежетал ключ. Охранник просунул голову внутрь.

– Комиссар Эльвира хочет видеть вас у себя в кабинете. Он говорит, что-то срочное.

Фалькон встал. Кальдерон поднялся на ноги с большим трудом, словно его тело утратило гибкость или на него давила огромная тяжесть.

– И еще, последнее, Хавьер. Я знаю, это может показаться невероятным после всего, что я тебе рассказал, – проговорил Кальдерон, – и я уже, в общем, приготовился понести наказание за ее убийство, потому что я этого наказания заслуживаю. Но мне нужно, чтобы ты знал: я ее не убивал. Может быть, ты говорил с этим старшим инспектором из Мадрида, и, может быть, он тебе сказал, что я очень путано излагал то, что произошло в ту ночь. Я действительно был в совершенно безумном состоянии…

– И кто же ее убил?

– Я не знаю. Я не знаю, какой тут мог быть мотив. Я ничего не знаю, кроме того, что я не убивал Инес.

Комиссар был в своем кабинете не один. Его секретарша кивком пригласила Фалькона войти. В кабинете были Пабло и Грегорио, а также главный эксперт-патолог. Все расселись где могли, кроме патолога, который остался стоять у окна. Эльвира познакомил с ним присутствующих и попросил его представить отчет.

– Мечеть в настоящее время очищена от мусора, обломков, клочков одежды и фрагментов тел. Мы провели анализ ДНК всех фрагментов тел, а также крови и других биологических жидкостей, которые мы смогли найти. Это означает, что мы проверили каждый квадратный сантиметр всей доступной площади мечети. У нас есть результаты всех этих анализов, за исключением данных по двум квадратным метрам вблизи выхода: пробы с этого участка были отправлены в лабораторию последними. Мы сумели найти ДНК, соответствующие всем образцам, предоставленным нам родственниками тех мужчин, которые, как полагают, находились в мечети. Кроме того, мы нашли в мечети материал с теми же ДНК, что и в образцах из квартиры имама. Однако мы не смогли найти в мечети материал, который бы отвечал образцам ДНК из мадридской квартиры, принадлежащей Джамелю Хаммаду и Смаилу Сауди. Наш вывод таков: ни тот ни другой не находился в мечети в момент взрыва.

41

Севилья

10 июня 2006 года, суббота, 07.00

Фалькон проснулся рано, с обновленной решимостью. Как только накануне вечером патологоанатом ушел, обнародовав свое ошеломляющее сообщение, они стали обсуждать, что могло случиться с Хаммадом и Сауди. Пабло поделился с Эльвирой свежими разведданными, полученными от Якоба, чья группа считала, что в Испанию было переправлено в общей сложности триста килограммов гексогена. Офицер-взрывотехник считал, что, «по осторожным оценкам», шестого июня в Сересо взорвалось сто килограммов гексогена, а значит, где-то еще могло оставаться от 150 до 200 килограммов. Все сошлись на том, что, поместив в безопасное место оставшийся гексоген, Хаммад и Сауди либо легли на дно, либо покинули страну.

Эльвира связался с Гражданской гвардией и спросил о маршруте «пежо-партнера»: в последний раз машину видели на бензозаправке возле Вальдепеньяса четвертого июня, в воскресенье, в четыре часа дня. Все еще не удалось найти свидетелей, которые заметили бы этот фургон на больших дорогах в треугольнике Севилья – Кордова – Гранада. Сейчас проходила колоссальная по масштабам операция по поиску свидетелей, которые видели бы машину на других, не таких крупных дорогах, но это была почти невыполнимая задача с учетом того, что таких фургонов в этих местах много и что сама поездка имела место почти неделю назад. Фалькон отправил Переса и Ферреру обратно в район Сересо, чтобы те уточнили у местных жителей, действительно ли «пежо-партнер» не видели до утра понедельника, пятого июня.

По окончании собрания Эльвира составил черновик пресс-релиза, где сообщалось о Хаммаде и Сауди и объявлялось о возобновлении выборочных проверок транспортных средств, въезжающих в город. Сообщение планировалось передать по ТВЕ в десятичасовых новостях, а также по «Канал Сур». Грегорио вернулся вместе с Фальконом в дом старшего инспектора на улице Байлен, где они предприняли очередную безуспешную попытку связаться с Якобом. Они набросали отчет о Хаммаде и Сауди, включив в него фотографии, которые Грегорио скопировал с сайта СНИ для того, чтобы потом переслать их Якобу в надежде, что тот сможет обнаружить их местонахождение в Марокко.

По разным причинам Фалькон так до сих пор и не допросил Агустина Карденаса, и было решено, что утром он начнет с него, в то время как Рамирес будет по второму разу беседовать с Зарриасом. Остальные сотрудники отдела должны были встать пораньше и выйти на улицы Сересо, чтобы попытаться найти свидетелей, которые видели бы Хаммада и Сауди в воскресенье вечером, в ночь на понедельник, в понедельник утром или во вторник после взрыва.

К половине восьмого утра Фалькон уже успел позвонить в управление, чтобы убедиться, что Агустин Карденас будет ожидать его в комнате для допросов, когда он приедет. По пути он остановился выпить кофе и съесть тост; в 7.50 он уже сидел перед еще сонным Агустином Карденасом.

Судя по снимку, Агустину Карденасу было лет тридцать пять, хотя из его биографии Фалькон узнал, что ему сорок шесть. Но к этому субботнему утру он дошел лет до пятидесяти с лишним: отметка, которой он никогда раньше не достигал.

– Вы не очень хорошо выглядите, Агустин, – заметил Фалькон. – Сегодня утром вам бы не мешало еще чуть-чуть уютненько поспать.

– Я не из числа «жаворонков», – ответил тот.

– Вы давно знаете Сезара Бенито?

– Около восьми лет.

– Как вы с ним познакомились?

– Я выполнял кое-какую работу для его жены, а потом он захотел увидеться со мной сам.

– Тоже для работы?

– Я убрал у него мешки под глазами и сделал подтяжку шеи и щек.

– И он был доволен?

– Настолько доволен, что завел себе любовницу.

– В тот момент ваша клиника входила в группу «Горизонт»?

– Нет, это Сезар Бенито решил, что «Горизонту» следует купить мой бизнес.

– Что принесло вам много денег, – вставил Фалькон. – Они дали вам долю акций в «Горизонте»?

Карденас кивнул.

– Вы стали частью их группы, а значит, у вас был капитал, – произнес Фалькон.

– Я расширил бизнес, число моих клиник увеличилось до девяти – в Барселоне, Мадриде, Севилье, Нерхе. И еще одна скоро должна открыться в Валенсии.

– Как жаль, что вы выстроили такой успешный бизнес, но не увидите плодов своего труда, – сказал Фалькон. – Вы ведь защищаете Сезара Бенито не только потому, что он принес вам богатство, которым вы все равно никогда не сможете насладиться?

Карденас глубоко вздохнул и посмотрел в стол, о чем-то задумавшись.

– Нет, – сам себе ответил Фалькон. – Видимо, тут было что-то еще, верно? Все дело в клятве Гиппократа, которую вы давали. Сезар должен был иметь возможность надавить на вас, чтобы заставить вас не только отравить Хассани во время его последней трапезы, но и применить ваш опыт хирурга для того, чтобы отсечь ему кисти рук, сжечь ему лицо и оскальпировать его. Вы ведь сделали все это для Сезара не потому, что благодаря ему вы стали богаты?

Карденас снова промолчал. Его словно что-то разъедало изнутри. Перед Фальконом сидел человек, который в эту ночь много думал и мало спал.

– Что вы можете мне предложить? – спросил Карденас спустя несколько долгих минут.

– Вы о сделке со следствием? – уточнил Фалькон. – Ничего.

Карденас кивнул, покачиваясь в кресле. Фалькон знал, что рвется из Карденаса наружу: обида.

– Я могу сдать вам только Сезара Бенито, – проговорил Карденас. – Он – единственный, с кем я контактировал.

– Мы будем этому очень рады, – ответил Фалькон. – Что вы можете мне рассказать?

– Одной из причин, по которым я в момент знакомства с Сезаром был не так богат, как мог бы, стало то, что я почти десять лет был патологически азартным игроком, – признался Карденас.

– Сезар Бенито знал об этом, когда он организовывал покупку «Горизонтом» вашей клиники пластической хирургии?

– Нет, но вскоре он это выяснил, – ответил Карденас. – Именно благодаря ему мне удалось поставить это увлечение под контроль.

– А как оно снова вышло из-под контроля?

– В марте я отправился с Сезаром в деловую поездку на Коста-дель-Соль. Он повел меня в казино.

– Он повел?

Карденас кивнул, невозмутимо глядя на Фалькона.

– И я снова сорвался. Но на этот раз было даже еще хуже. Я был гораздо более обеспеченным человеком, чем раньше. По сравнению с прошлыми временами мои средства казались неисчерпаемыми. К началу мая я задолжал больше миллиона евро и вынужден был продавать свои вещи, чтобы выплачивать проценты по некоторым займам.

– А как об этом узнал Сезар?

– Я рассказал ему, – ответил Карденас. – Перед этим ко мне приходили от одного из моих кредиторов. Меня завели в ванную квартиры, которую я снимаю, и стали пытать мокрым полотенцем. Знаете, когда тебе кажется, что вот-вот утонешь. Они сказали, что вернутся через четыре дня. Я так испугался, что в конце концов пошел к Сезару и попросил о помощи. Мы встретились в его барселонской квартире. Он был поражен моим рассказом, но сказал, что понимает меня. Через три дня полного ужаса я наконец испытал облегчение. И тут он сказал, каким образом он может избавить меня от этой проблемы.

– Вы религиозный человек, сеньор Карденас?

– Да, наши семьи вместе ходят в церковь.

– Как бы вы описали ваши отношения с Сезаром Бенито?

– Он стал моим очень близким другом. Вот почему я тогда обратился к нему.

– Когда Бенито сказал, что вы должны совершить убийство и жестокое расчленение, вы, конечно, спросили у него обо всех подробностях заговора?

– Я спросил, но не в тот раз, – проговорил Карденас. – Когда я осознал, о чем он меня просит, я придумал стратегию самозащиты. В следующий раз мы встретились у меня, в квартире, которую я снимаю в Мадриде, и я тайком записал весь наш разговор.

– И где сейчас эта запись?

– По-прежнему в квартире, – сказал Карденас и написал адрес и телефон. – Я прикрепил ее клейкой лентой к задней стенке одного из ящиков кухонного шкафа.

Когда Лукрецио Аренас жил на своей вилле в Марбелье, он любил вставать рано, до появления слуг, а по субботам они приходили в девять утра или позже. Аренас надел плавки, залез в громадный белый купальный халат и сунул ноги в сандалии. По пути из дома он прихватил большое толстое белое полотенце и очки для плавания. Он терпеть не мог, когда в глаза ему попадала хлорка, и всегда любил видеть четко и ясно, даже под водой. Он спустился по отлогому склону сада, в глубину теплого утра, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться великолепным видом на зеленые холмы и средиземноморскую синеву, которая в это время дня, до того как поднялась жаркая дымка, была настолько яркой, что даже его непроницаемое сердце слегка защемило.

Бассейн был оборудован у подножия садового склона и окружен плотными зарослями олеандров, бугенвиллеи и жасмина. Его жена настояла, чтобы бассейн разместили именно там, потому что Лукрецио хотел, чтобы это было чудовище двадцатиметровой длины. Пришлось вырвать динамитом из склона триста тонн скальной породы, чтобы он мог проплывать свою ежедневную километровую дистанцию за пятьдесят заплывов, вместо того чтобы нудно разворачиваться всякий раз, как он начинал набирать скорость. Он дошел до бассейна, кинул полотенце на шезлонг и уронил халат сверху. Потом вылез из сандалий и направился к краю бассейна. Приладил очки к лицу, поместил глаза в резиновые гнезда.

Он поднял руки и сквозь розоватые затемненные линзы очков увидел что-то похожее на открытку, лежащую в конце трамплина. Он уронил руки, ощутив два чудовищных удара в спину, словно его били кузнечным молотом, но только этот молот проникал вглубь. Третий удар пришелся по шее и сразил его, как тяжелый мясницкий топор. Ноги больше не держали его, и он неуклюже рухнул в воду. Плотные заросли за его спиной снова сомкнулись. Было слышно, как рядом заводят небольшой мотороллер. Сияющий день продолжался. В морозно-голубой воде бассейна появилось красное облако, окружившее тело. В синее утро вырвался катер, за ним неслась белая пенная волна.

«Холидей-инн» на мадридской площади Карлос-Триана-Бертран не принадлежал к числу любимых отелей Сезара Бенито, но у него имелись свои преимущества: он располагался вблизи делового центра, где Бенито накануне вечером выступил с речью перед руководством ведущих строительных компаний Испании. Кроме того, отель был недалеко от стадиона Бернабо, и, даже когда «Реал-Мадрид» не играл, Сезару нравилось находиться рядом с бьющимся сердцем испанского футбола. В эту субботу отель обладал для него еще одним достоинством: отсюда было всего двадцать минут до аэропорта, а он должен был успеть на лиссабонский рейс, самолет вылетал в одиннадцать утра. Он заказал завтрак в номер, потому что ненавидел созерцать ранним утром лица других людей, если они не были его родственниками. Мальчик вкатил тележку и ушел; Бенито пролистывал субботнюю «АВС» и жевал круассан, когда снова раздался стук в дверь. Это было сразу же после ухода мальчика, и Бенито подумал, что тот по какой-то причине вернулся. Он не стал смотреть в глазок. Впрочем, если бы он посмотрел, он бы никого не увидел.

Он открыл дверь; коридор был пуст. Его голова только еще выдвигалась вперед, как вдруг в него с мгновенной и смертоносной силой врезалось чье-то ребро ладони, с громким треском сминая его адамово яблоко и трахею. Он опрокинулся назад, в номер, рассыпая крошки круассана по халату. Его пятки прорывали борозды в ковре, пока он пытался втянуть воздух в легкие. Дверь закрылась. Через минуту движение его ног замедлилось; потом они перестали действовать. Из его сжавшегося горла донесся хриплый шорох, и его руки полностью утратили хватку. Он не ощутил, как чьи-то пальцы щупают ему пульс на шее, как ему на грудь кладут карточку

Дверь номера снова открылась и закрылась; на ручке закачалась табличка «Не беспокоить». В тишине пустого коридора легко дышали кондиционеры, и невостребованные газеты в пластиковых пакетах висели на других, безразличных дверях.

В половине десятого утра Фалькон сделал перерыв после беседы с Карденасом и вызвал Рамиреса, чтобы рассказать о записи, которую сделал Карденас: была надежда, что ее удастся использовать для давления на Анхела Зарриаса. Карденаса отвели обратно в камеру, а Фалькон прошел к себе в кабинет, чтобы позвонить Эльвире: надо было попросить мадридскую полицию забрать запись из квартиры, которую снимал Карденас, и одновременно арестовать Сезара Бенито в «Холидей-инн».

Это Феррера, позвонив ему из кафе на улице Сен-Ласаро, предложила посмотреть последние новости на «Канал Сур». Фалькон пробежал по управлению и ворвался в коммуникационный центр, как раз когда Марбелья исчезла с экрана и появился ведущий, повторивший срочное сообщение: Лукрецио Аренас был найден плавающим лицом вниз в своем бассейне, тело обнаружила его горничная сегодня утром, в девять ноль пять. Ему трижды выстрелили в спину.

Завибрировал мобильный: ему звонил Эльвира.

– Я только что видел, – сказал Фалькон, – Лукрецио Аренас у себя в бассейне.

– Они добрались и до Сезара Бенито в гостинице, – произнес Эльвира. – Новость должны передать через несколько минут.

Срочное сообщение о Бенито прошло в эфир через пять минут. Съемочная группа ТВЕ добралась до «Холидей-инн» еще до того, как их коллеги с «Канал Сур» попали на виллу Аренаса в Марбелье. Ушло еще полчаса, прежде чем оператор наставил камеру в лицо горничной, которая только-только оправилась от истерики после того, как нашла своего хозяина мертвым в бассейне. Ведущие новостей быстро переключались с одной трагедии на другую. Фалькон вызвал Рамиреса из комнаты для допросов, чтобы передать ему новости, вернулся к себе в кабинет и обрушился в кресло. Весь утренний энтузиазм улетучился.

Первой мыслью было: это конец. И уже неважно, что им удастся вытрясти из Карденаса и Зарриаса: все это теперь несущественно. Он посмотрел на свое отражение в мертвом сером экране компьютера, и это побудило его начать думать о случившемся не так прямолинейно. Он провел несколько неприятных ассоциаций, которые вызвали у него ярость, и потом ему в голову пришла еще одна идея и испугала его настолько, что он вдруг даже успокоился. Он связался с коммуникационным центром и велел отправить патрульную машину к дому Аларкона в квартале Порвенир. Потом он позвонил Хесусу Аларкону. Трубку взяла его жена Моника.

– Вы слышали новости, – сказал он.

– Он сейчас не может с вами говорить, – произнесла Моника. – Он слишком расстроен. Вы же знаете, Лукрецио был для него как отец.

– Первое: никому из вас не выходить из дома, – распорядился Фалькон. – Заприте все двери и окна и поднимитесь наверх. Никому не открывайте дверь. Я выслал к вам патрульную машину.

Моника ничего не ответила.

– Я расскажу вам, в чем дело, когда приеду, – продолжал Фалькон. – Хесус говорил вчера с Лукрецио Аренасом?

– Да, они встречались.

– Я сейчас приеду. Заприте все двери. Никого не впускайте.

По пути в Порвенир Фалькон позвонил Эльвире и попросил предоставить вооруженную охрану Аларкону и его семье. Просьба была немедленно удовлетворена.

– Все время поступает что-то новое, – сообщил Эльвира. – Но об этом – не по телефону. Я сейчас буду.

– Я еду к Аларкону, – сказал Фалькон.

– Нам известно, где был Аларкон в ночь убийства Татеба Хассани?

– На свадьбе в Мадриде.

– Значит, вы думаете, что он чист?

– Я знаю, что он чист, – ответил Фалькон. – У меня особые сведения.

– Особые сведения, даже ваши особые сведения, не всегда хорошо смотрятся в полицейском рапорте, – заметил Эльвира.

Людей на улице не было; Фалькон припарковался позади патрульной машины, которая уже стояла у металлических ворот дома Аларкона. Моника нажала кнопку и впустила его. Фалькон внимательно огляделся по сторонам, прежде чем войти в дверь дома; он закрыл ее за собой и запер на три оборота. Затем он прошел в заднюю часть дома и проверил все двери и окна.

– Мы просто принимаем меры предосторожности, – сказал Фалькон. – Мы пока не знаем, с кем имеем дело и входит ли Хесус в их список. Пока мы этого не узнаем, мы помещаем вас под вооруженную охрану.

– Он на кухне, – проговорила она, болезненно-бледная от страха.

Она пошла наверх, чтобы посидеть с детьми.

Аларкон сидел за кухонным столом, перед ним был нетронутый эспрессо. Он протянул руки по столу, сжал кулаки и смотрел в пространство. Он вышел из транса, лишь когда Фалькон появился в его поле зрения и принес свои соболезнования.

– Я знаю, как он был для вас важен, – проговорил Фалькон.

Аларкон кивнул. Судя по его виду, спал он мало. Он негромко постукивал кулаками по столешнице.

– Вы вчера говорили с Аренасом? – спросил Фалькон.

Аларкон кивнул.

– Как он отреагировал на ту информацию, которую я вам дал?

– Лукрецио достиг такого положения в жизни и бизнесе, что ему больше не нужно беспокоиться о подробностях, – сказал Аларкон. – У него были специальные люди, которые занимались подробностями. Не думаю, чтобы за последние двадцать пять лет он лично видел какой-нибудь счет, или читал контракт, или даже осознавал, какие тонны бумаг теперь изводят при слияниях-поглощениях. Его рабочий стол всегда пуст и чист. На нем даже нет телефона, с тех пор как он понял, что все люди, с кем он хочет разговаривать, есть у него в мобильном. Он так и не научился пользоваться компьютером.

– Что вы хотите мне сказать, Хесус? – проговорил Фалькон, теряя терпение. – Что услуги Татеба Хассани и его последующее убийство были «подробностями», которые не заботили Лукрецио Аренаса?

– Я хочу вам сказать, что он – из тех, кто будет со смехом слушать деловые новости, со всеми их потрясающими «деталями, о которых стало известно в последнюю минуту», или смотреть канал вроде «Блумберга», пусть тот и отлично разбирается в своей тематике, – пояснил Аларкон. – А потом он расскажет вам о том, что происходит на самом деле, потому что он общается с людьми, которые действительно делают так, чтобы это произошло, и вы поймете, что эти так называемые новости – просто некоторые детали, которые добыл журналист или которые этому журналисту дали.

– Так о чем вы говорили?

– Мы говорили о власти.

– Вряд ли мне это чем-то поможет.

– Да. Но мне это оказало гигантскую помощь, – заявил Аларкон. – Я откажусь от лидерства в «Фуэрса Андалусия» и вернусь в бизнес. Я сделаю заявление для прессы сегодня утром, в одиннадцать часов. Ничего больше не осталось, Хавьер. С «Фуэрса Андалусия» покончено.

– Что же он говорил вам о власти?

– Что все, что имеет отношение к политике и так для меня значимо: люди, здоровье, образование, религия… что все это – частности, и ничто из этого невозможно без власти.

– Думаю, я могу это понять.

– У бизнесменов есть поговорка: то, что происходит в США, лишь лет через пять начинает происходить у нас, – продолжал Аларкон. – Лукрецио сказал мне: посмотри на администрацию Буша, и ты поймешь, что при демократии можно достичь власти, лишь обладая ярко выраженным ощущением, что вы никому ничего не задолжали.

– Вы должны всем тем людям, которые сделали возможным ваш приход на высокий пост, – заметил Фалькон.

– И вы должны им так много, что начинаете чувствовать: их потребности формируют вашу политику.

Фалькон уходил, когда прибыли трое вооруженных полицейских. Фалькон поехал обратно в управление, удивляясь собственной наивности: как он мог подумать, что Хесусу Аларкону удастся получить что-нибудь хоть отдаленно напоминающее признание от такого существа, как Лукрецио Аренас?

Эльвира был один в своем кабинете, он стоял у окна и всматривался в улицу сквозь жалюзи, словно ожидал увидеть каких-то захватчиков. Не оборачиваясь, он сказал Фалькону, чтобы тот готовился к большой телевизионной пресс-конференции, время которой пока не назначено.

– Вот-вот приедет СНИ, – сообщил он. – Вам удалось что-нибудь вытрясти из Аларкона?

– Ничего. Сегодня утром он уходит в отставку, – сказал Фалькон. – Он получил от своего старого хозяина урок власти, который отбивает всякую охоту заниматься политикой.

– Похоже, его старого хозяина настигло возмездие, – заметил Эльвира. – На трамплине в бассейне нашли карточку. Такую же, как на трупе Сезара Бенито в номере отеля. Арабский текст. Цитата из Корана насчет врагов Аллаха.

Эльвира повернулся, лишь когда почувствовал, что за его спиной вот-вот разразится буря.

– С вами все в порядке, Хавьер?

– Нет, – ответил тот сквозь стиснутые зубы. – Не все в порядке.

– Вы рассердились? – удивился Эльвира. – Конечно, новость очень тревожная, но…

– Меня предали, – сказал он. – Эти сволочи из СНИ предали меня, и из-за этого мы лишились возможности раскрыть все дело.

В открытую дверь постучали. Вошли Пабло и Грегорио. Фалькон не стал пожимать им руки, поднялся и подошел к окну.

– Что здесь происходит? – осведомился Эльвира.

Пабло пожал плечами.

– Я завербовал своего друга-марокканца… – начал Фалькон.

Грегорио попытался перебить его, заявив, что это сверхсекретная операция СНИ, не подлежащая разглашению. Пабло велел ему сесть и заткнуться.

– Мой марокканский друг внедрился в группу, которая отправила Хаммада и Сауди с гексогеном в Севилью. Группа потребовала, чтобы он показал свою преданность, пройдя обряд посвящения. В ходе этого ритуала они велели ему узнать у меня, кто стоял за заговором «Фуэрса Андалусия». Я отказался это делать. И как раз в этот момент очень вовремя произошел разрыв связи – из-за «проблем с новой программой шифрования». С тех пор я так и не смог установить контакт со своим другом. Не думаю, что смерть Сезара Бенито и Лукрецио Аренаса не имеет отношения к случившемуся. Полагаю, мой отказ помочь был перехвачен и заменен той информацией, которую просил мой друг. Тот факт, что оба этих человека были найдены мертвыми и рядом с ними лежали цитаты из Корана, видимо, указывает на то, что им успешно отомстили.

Эльвира взглянул на людей из СНИ.

– Это не так, – заявил Пабло. – Эти факты ничего не доказывают, но мы можем показать вам протоколы передачи данных. Ваш отказ помочь действительно не дошел до адресата до того, как отказала система, но мы не заменяли это сообщение никаким другим. Проблемы с программой шифрования так и не удалось решить, и мы сейчас думаем вернуться к прежней программе, чтобы, по крайней мере, суметь выйти на связь с вашим другом. Что касается смерти Аренаса и Бенито: группы детективов и экспертов, работающие на месте преступления в Марбелье и Мадриде, независимо друг от друга сообщили нам, что, на их взгляд, оба случая – работа профессиональных наемных убийц. У них нет свидетельств о том, чтобы исламские воины джихада проводили индивидуальные акции подобного рода, но у них есть много примеров того, как такими методами пользовались киллеры.

– Агустин Карденас только что выдал мне Сезара Бенито, – медленно проговорил Фалькон.

– Мы знаем, – ответил Пабло. – Мы говорили с Мадридом. Они забрали запись, о которой он рассказал, когда вы его допрашивали.

– Вы приперли его к стенке, – заметил Грегорио.

– По убийству Татеба Хассани, – уточнил Фалькон. – Вам не кажется, что родные погибших в Сересо заслуживают немного большего?

– Возможно, им поможет суд, – проговорил Эльвира.

– Вы же сами сказали во вторник вечером, – напомнил Пабло, – теракты – вещь сложная. У вас есть лишь возможность раскрыть дело. Во всяком случае, в нынешнем деле пострадали все виновники.

– Кроме электрика, который принес «Гома-2 ЭКО», – уточнил Фалькон. – И, конечно, кроме тех людей, которые настолько презирают закон и порядок, что уничтожают всех, кто может сделать их уязвимыми.

– Вы должны быть довольны тем, чего вы достигли, – проговорил Пабло. – Вы предотвратили укрепление в андалузской политике влиятельной группы опасных католических фанатиков. Кроме того, в ходе расследования мы благодаря анализу действий Хаммада и Сауди раскрыли заговор исламских экстремистов. Хуан считает, что это не такой уж чудовищно плохой результат.

– Что подводит нас к текущим задачам, – вставил Эльвира. – Хаммад и Сауди. Их фото активно показывали в новостях, и отклики так и посыпались. К сожалению, их видели по всей Испании. Их встречали в один и тот же день и в одно и то же время в Ла-Корунье, Альмерии, Барселоне и Кадисе.

Эльвире позвонили на мобильный.

– Охота на Хаммада и Сауди – пустая трата времени, – заявил Пабло. – Прошло четыре дня. Они давно сделали то, что им нужно было сделать, и исчезли. Теперь нам может помочь только разведка.

Эльвира снова подключился к разговору:

– Звонили из Гражданской гвардии. Они нашли свидетелей, которые видели Хаммада и Сауди во вторник, пятого июня, рано утром, на участке проселочной дороги около деревни Саусехо, примерно в двадцати пяти километрах к югу от Осуны.

– А как нам убедиться, что это надежное свидетельство? – поинтересовался Пабло.

– Они меняли левую заднюю покрышку белого «пежо-партнера», – ответил Эльвира.