Текст книги "Другой близнец (СИ)"

Автор книги: Рина Мирт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Роуг была очень доброй и компанейской девушкой. Она была в хороших отношениях со всеми на их потоке и знала всех в лицо. Помимо всего прочего она была очень деятельной и принимала активное участие в Студенческом Союзе и в жизни кампуса. Один раз они с Мией должны были делать небольшую работу по одному курсу, которую распределяли на пары, так они и познакомились. Роуг звала её в свою компанию, которая была огромна, ведь она общалась практически со всеми, но Мия отказывалась от общих сборищ в неурочные часы, предпочитая проводить как можно больше времени с Риком.

Следующее голосовое сообщение было ещё более тревожным, чем первое, датированное вчерашним днём, когда телефон уже был выключен. Мия сначала решила дослушать все голосовые до конца, а уже потом звонить Роуг. Ведь она знала, что не удержится и снова заплачет во время разговора.

Голосовое с места работы Рика принадлежало его секретарше, которая глухим голосом сообщила, что забрала рубашки мистера Хадсона из химчистки, которые пока оставила у себя дома до того момента, когда Мия сможет забрать их, и продиктовала номер своего мобильного.

Слушая это сообщение, Мия крепко стиснула челюсти. Рубашки Рика в доме у этой выдры. Утомленное воображение девушки тут же нарисовало ей картину, как секретарша Рика ложится спать в одной из его сорочек на голое тело, и дьявол ревности вновь ожил в её душе, а с ними и подозрения. Опять перед глазами встал номер, написанный на салфетке. Мия всё ещё помнила его наизусть.

Она убрала телефон в сторону, сжимая и разжимая пальцы. Нестерпимо хотелось позвонить по нему и всё выяснить. Но она боялась правды.

Немного успокоившись, она добралась до последней записи на автоответчике от неизвестного номера, которая расстроила её окончательно, вызвав новую порцию слез.

Сообщение было от мужчины, того самого детектива, прибывшего на место происшествия, с которым она столкнулась, когда забирала вещи Рика. Он сообщил, что виновника аварии осудили всего на два года колонии общего режима с лишением прав на пять лет. Мужчина выразил соболезнования их утрате и предлагал связаться с ним в случае, если ей и её семье захочется узнать подробности случившегося и судебного разбирательства.

Всего два года?

Рик погиб, а этого человека осудили всего-то на два года? И то неизвестно не скостят ли ему срок за хорошее поведение.

Неужели это справедливо?

Мия всхлипнула. К горлу подступил горький ком. Её душил гнев бессилия, затмевающий здравый смысл, кричащий, что она не знает всей информации. Но раненой душе было всё равно.

Тот будет жить, возможно, ещё много лет, а Рик лежит в холодной земле! Она больше никогда не увидит его улыбки, не ощутит прикосновения губ, не услышит его бархатистого голоса!

Мия зажмурилась и вновь расплакалась, отбросив ненавистный телефон. Ей было ужасно больно и обидно. И она не представляла, как будет объявлять эту новость Бену и Эйлин, для которой это сообщение точно станет ударом.

Лицо девушки ожесточилось и, сморгнув слезы обиды и несправедливости, она поклялась себе, что выяснит все подробности аварии, как только вернется в Атланту, каких бы душевных мук это ей не стоило.

Глава пятнадцатая

28 октября, Мэдисон, 6:30

Бен медленно расслабил руки и втянул воздух через нос, а затем подтянулся, резко выдыхая через рот. Мышцы подрагивали от напряжения.

В юности он подтягивался каждый день, а во время учебы на курсах ROTC и подавно. Правда за годы службы он, если можно так выразиться, разленился: стал реже посещать спортзал, находящийся на территории базы, а уж тем более турники.

Вообще его армейская служба была не пыльной, если сравнивать с другими видами войск, правда пилотов-заправщиков жутко не хватало, в отличие от боевых, и работы у Бена было хоть отбавляй, истребители жрали топливо будь здоров. После окончания срочной службы он хотел немного сменить специальность и повысить квалификацию до пилота вертолёта, чтобы иметь возможность участвовать в учениях и боевых операциях по эвакуации и высадке солдат, но, к сожалению, уже не судьба. Ему бы дослужить спокойно этот год и уйти в запас.

Бен сделал долгий и протяжный выдох, а затем расслабил руки и соскользнул на пол. Он отошел от турника, чувствуя частое биение сердца в висках, и глубоко дыша. Он весь вспотел, так что обнаженная кожа торса блестела, а мышцы подергивало и покалывало от недавней физической нагрузки.

Он посмотрел в окно сквозь открытые шторы. Уже было светло. Квартал, в котором они жили, потихоньку просыпался. На город наваливался еще один день. Земной шар продолжал вращение и, несмотря на смерть его брата, жизнь других шла своим чередом.

Рик.

Как такое могло произойти? Почему именно с ним? Почему именно он должен был уйти?

Бог забрал Рика в расцвете его лет и на пике успеха. Мия и мать без конца говорили о нём, а затем плакали. По очереди. Бен не знал, как их утешить, кроме того, чтобы банально быть рядом и впитывать боль, когда самому было невыносимо. Он изо всех сил сдерживался перед матерью и сестрой, чтобы не расплакаться самому. Иногда ему даже казалось, что именно он является причиной их слез, ведь глядя на него они, естественно, видели Рика, и это было самым паршивым.

После похорон прошло четыре долгих дня. Их дом погрузился оцепенение. Не слышно было обычных житейских звуков – работающего телевизора или журчания воды на кухне. Ему казалось, что время словно остановилось, и каждый день был похож на предыдущий. Буквально вчера он спустился рано утром вниз и застал Марка смотревшим новости на минимальном звуке, но увидев Бена, дядя тут же их выключил. Бен хотел спросить, зачем он это сделал, ведь ему самому хотелось знать, что творится в окружающем мире, но промолчал, так как на лестнице появилась мать.

Она выглядела ужасно. Похудела так, что на лице отчетливо проступила паутинка морщин, и серебристые волосы прорезали белые нити. Бену даже казалось, что с каждым днем их становится всё больше. Она мало ела, мало разговаривала, а, если и говорила, то только о Рике и в основном проводила время в спальне. Накануне он рискнул проверить как она и застал её спящей.

Марк сказал, что она практически всё время спит. И что ночью он периодически встаёт, чтобы проверить её дыхание.

Эта новость встревожила его, отодвинув на задний план собственные переживания. Нужно было что-то делать. Показать мать врачу или вызвать его на дом. Она увядает буквально на глазах. Да и, наконец, пойти в супермаркет и купить еды в этот дом, потому что за четыре дня холодильник опустел, и никто ничего не делал по этому поводу. Все словно застыли в одной временной точке, не обращая внимания ни на что.

Мия замкнулась в себе и вообще ничего не замечала вокруг, кроме состояния мамы, конечно. Бен обратил внимание, что она не плачет рядом с ней, что сдерживается изо всех сил, и, только когда её нет рядом дает выход эмоциям. Будто Эйлин могла её осудить за слезы. Судя по их поведению, мама не знала о них с Риком. Ну этого стоило ожидать.

Мия тоже в основном пряталась ото всех в своей комнате. А если и нет, то странно себя вела. Он заметил её частые и долгие взгляды, что она бросала на него. Они мало разговаривали между собой за эти дни, в основном о Рике, вспоминали детство, её вчерашний вопрос, который по правде сказать, застал его врасплох, был первой темой никак не связанной с братом.

Его сердце все также подпрыгивало и ускоряло ритм при виде Мии, несмотря на всю боль утраты. Несмотря на то, что она – девушка брата и любит его, он ничего не мог с этим поделать. Он навсегда влюблен в неё, и уже ничто не сможет заглушить эту любовь, и никакая женщина не затмит собой её образ.

Теперь Рика нет и может… А вдруг? Бен тут же оборвал себя на середине мысли.

“Как он вообще мог подумать такое? Он нужен Мие, как брат, чтобы утешить её и успокоить. Могила Рика еще не остыла, а он уже…” – Мужчина скрипнул зубами, разозлившись на себя самого.

Кожа уже остыла и стала противно липкой. Бен поспешил в душ, чтобы смыть с себя свои грязные мысли, но, выходя из своей комнаты, наткнулся на Мию, которая уже проснулась и шла в сторону лестницы.

Они оба замерли. И Бен заметил, как её глаза чуть блеснули при виде его обнаженного торса. Она быстро отвела взгляд, смутившись, а он ощутил, как кровь приливает к его щекам и шее.

– Доброе утро, – пробормотала она. – Ты уже проснулся.

– Угум, – только и смог выдавить из себя Бен; сердце упало куда-то в желудок и болезненно стукнуло там.

Он не мог понять, что привело его тело в такой трепет: её очевидное смущение или тот странный, мгновенно потухший огонек в глазах.

– Ну я пойду, приготовлю завтрак, – тихо произнесла Мия, глядя куда то в пол, а затем быстро исчезла.

А он пулей влетел в ванную комнату.

***

Спустя несколько часов он за рулём старой отцовской машины возвращался из супермаркета. Это был первый раз, когда он вышел из дома после похорон. Было странно смотреть на окружающий мир сквозь призму скорби. Жизнь шла своим чередом: уставшие и недовольные лица кассиров, дерганность людей в очереди, хотя было ещё только утро. Но он не мог не признаться себе, что эта вылазка в город стала для него глотком свежего воздуха.

После душа, где он пробыл дольше, чем обычно, размышляя о только что произошедшей сцене, он практически сразу поехал за покупками. Даже кофе не выпил. Хотелось проветрить голову, а находиться рядом с Мией было, мягко говоря, неуютно.

Как в старые добрые времена.

Мужчина поморщился, вспоминая давящее чувство стыда и отвращения к себе, неотступно преследовавшее его. Да и теперь было не лучше: он всё еще любил её, никогда не переставал, только теперь стало, пожалуй, намного хуже. И если и раньше он знал, что между ними ничего не может быть по причине их неофициального родства, то теперь их разделяла и память о Рике.

Ему показалось или действительно он разглядел в её мгновенно вспыхнувших глазах желание? Если нет, то чем же тогда вызвано её откровенное смущение? Он и до этого появлялся в её присутствии без футболки, и точно помнил, что у Мии никогда не было подобной реакции.

– Я, наверное, вижу то, что хочу видеть, – сказал он вслух, трогаясь с места, так как светофор переключился на зеленый.

«Черт, Бен, да ты тот еще мерзавец», – подумал он. – «Мы оба только что похоронили близкого человека, а ты в своей больной голове надумал всякого».

Он решил, что ему нужно чаще бывать на свежем воздухе, чтобы добиваться ясности мыслей.

***

Шальная и желанная, сколько бы он не открещивался от неё, мысль тут же пустила корни в его многострадальной голове. Вернувшись из супермаркета, весь последующий день он не мог отвести от Мии взгляда. Бен сам не знал, что он пытается высмотреть – подтверждение или опровержение своей догадки.

Он обратил внимание, что нечто изменилось в её взгляде и выражении лица со вчерашнего дня. Мия не была печальна или отчуждена, но была расстроена, и её глаза блестели болезненным блеском еле сдерживаемых слез. Он бы списал её состояние на скорбь по Рику, но тут было что-то другое. Ему ли не знать расстроенную Мию. Когда она ходит с таким взглядом, обидчиво выпятив нижнюю губу. Она делала так всегда, будучи ребенком, а после уже и девушкой. Видимо, привычка никуда не исчезла.

Мия судорожно выдохнула, глядя в окно, где небо затянуло холодной серостью, и обхватила себя руками.

И хотя Бен совсем недавно и решил держаться от девушки подальше, он понял, что нужен ей сейчас. Что она нуждается в утешении и, что на её душу что-то давит. Нечто такое, в чём она не может или боится признаться. Он подошел ближе, протягивая руку, и аккуратно положил ей её на плечо, погладив спину большим пальцем.

– Эй, всё в порядке?

Мия повернулась и одарила его горьким взглядом. Её губы задрожали, и он, недолго думая, обнял, позволив спрятать лицо на своей груди, гладя хрупкие плечи. Мия тихонько тряслась в его объятиях, смачивая толстовку слезами. Но, несмотря на то, что его сердце разрывалось на части от их общего горя, да и больше от вида её душевных терзаний, Бен всё равно не мог отделаться от ядовитой мысли: а плакала бы она по нему так же, если бы он умер вместо Рика?

– Я рядом, – вымолвил он, ощутив, что она больше не плачет, а только стоит, уткнувшись в его грудь и глубоко дыша. – Я рядом.

– Господи, Бен, – прогудела она прямо рядом с его сердцем. – Почему я постоянно теряю близких?

Он посмотрел на неё, наклонив голову и практически впечатав подбородок в шею. И в этот самый миг она подняла лицо так, что её нос коснулся на миг его гладко выбритой кожи, отчего по телу мужчины прошелся электрический ток.

– О чём ты говоришь? – спросил он, оглядывая её бледное от пережитого горя лицо. Лицо, которое сейчас было чрезвычайно близко к его лицу.

– Думаешь, я проклята? – она шмыгнула носом. – Раз все близкие мне люди умирают такими внезапными смертями.

– Не болтай, пожалуйста, ерунды, – серьёзно, но не сурово, произнес он, нахмурившись: не хватало ещё, чтобы она поверила в это. – Это был несчастный случай. Никто от этого не застрахован.

Но она упрямо покачала головой, сглатывая. Она всё ещё была в его объятьях и даже не отстранилась ни на миллиметр.

– Даже слушать не хочу такие глупости, – он убрал одну руку и накрыл её щеку, тем самым заставляя глядеть на себя и буквально сходя с ума от бархатистой и горячей от рыданий кожи. В миг стало нестерпимо жарко.

Мия замерла, и он заметил, как на долю секунды она посмотрела на его губы, а затем снова в глаза. Он тут же убрал руку, получилось резковато, но он постарался скрыть это, мягко взяв её за плечо и все-таки отстраняясь.

– С тобой всё в порядке. Никто не мог предвидеть, что так будет, – произнес он, но его мысли были уже заняты другим – прикосновением, её взглядом и жаром тела.

“Угомонись!”

– Если бы я не осталась ночевать в кампусе, этого бы не случилось, – пробормотала она.

– Что? – он силой заставил себя вернуться к происходящему.

– Ничего, – спохватилась она и стыдливо отвела взгляд. – Я вчера узнала новость, по поводу аварии.

Он ничего не ответил, давая ей закончить. Мия тем временем сделала шаг в сторону, заламывая руки, и он отпустил её, чувствуя, как покалывает кожу ладоней.

– Тот человек… Он… – она запнулась, но довольно быстро овладела собой. – Его осудили всего на два года.

Некоторое время они молчали. Она вновь посмотрела на него, и в её глазах он прочел разочарование.

– Всего два года, Бен, – повторила она, уже громче, будто он не расслышал в первый раз. – Ты представляешь?

Мужчина понял, что она ждет от него определенной реакции, скорее всего, возмущения или даже гнева, но он не чувствовал ни того, ни другого. Разве это всё теперь важно? Рик это не вернёт и не заполнит пустоту, оставленную в душе после его смерти.

– Эм… – только и смог вымолвить он, чем ещё больше разозлил Мию.

В миг исчезло печальное выражение, а в её ореховых глазах вспыхнули боевые искры.

– Два года за то, что он лишил нас Рика! – горячо прошептала она. – Он будет жить и радоваться, возможно, даже выйдет раньше, а мы больше никогда не увидим нашего брата.

– Что ты предлагаешь? Чтобы его приговорили к электрическому стулу? – вырвалось у Бена.

– Нет, – она немного опешила, – но я ожидала более тяжелого наказания. Нужно подать апелляцию.

– Зачем? Разве это вернет нам Рика? Тем более ты не знаешь, что там было. Может, это – действительно несчастный случай.

– Тем более, я не знаю, – простонала она с таким видом, будто пыталась вдолбить ему простую истину, которую он не хотел принимать. – И хочу узнать! Я не успокоюсь, пока не узнаю, что произошло!

– Мия, – он сделал шаг навстречу, взяв её за обе руки, – успокойся, пожалуйста. Не горячись. Сейчас время не для мести и поиска крайних. Время для скорби.

– Неужели тебе не хочется знать, почему погиб твой родной брат? – её глаза округлились, и вот тут настал черед Бена злиться.

– Почему ты так говоришь? – он выпустил её руки из своих.

Мия лишь поджала губы, наконец, осознав свою ошибку.

– Он был мне родным братом, – продолжал Бен. – Мы были связаны, и пустоту на том конце я ощущаю так, будто я потерял часть себя вместе с ним.

Мия сочувствующе посмотрела на него, а затем стыдливо отвела взгляд.

– Мне тоже плохо, Мия, – продолжал он. – Нам всем сейчас плохо, и поэтому я говорю, что не время для этого.

Он перевел дух:

– И на твой вопрос: да, мне очень хочется знать, как погиб мой брат, хотя мне страшно узнать правду. Не могу объяснить тебе почему, но даже, если бы я и попытался, ты бы всё равно не поняла.

– Потому что я приёмная? – спросила она в ответ на его тираду и посмотрела на него; в её глазах читалась горькая обида.

– Что? Нет!

– Я не ожидала этого от тебя, – лишь вымолвила она, прошмыгнув мимо Бена, и побежала вверх по лестнице, оставив его ошеломленного и злого посреди гостиной.

Глава шестнадцатая

28 октября, Мэдисон, 22:15

Он сидел в том самом баре, где они были вместе с Риком два года назад, в день когда Мия закончила школу, и потягивал пиво, глядя на полки за барной стойкой, заставленные различным алкоголем.

Слова, произнесенные Мией, глубоко засели в голове, не давая покоя. Как она пришла к этому выводу? Зачем сказала это?

На его исповедь она ответила вообще ненужной репликой и сама же оскорбилась. Или это было сделано, чтобы последнее слово осталось за ней, а его можно было выставить крайним? Он ведь тоже не железный. Все это время со дня похорон он старался быть сильным, утешать её и маму, и никто ни разу не пришел утешить его, да и просто выслушать. Даже тот же Марк перед похоронами посоветовал выплеснуть все эмоции, чтобы быть, как скала рядом с женщинами, но всему есть предел!

Но с другой стороны состояние Мии было намного хуже, она все-таки – сирота. Попала в чужую семью, любящую, но все равно чужую. Может, он действительно сболтнул что-то не то, что запустило в уставшей голове Мии какую-то программу воспоминаний, которые она пережила из-за Рика и его к ней отношения в детстве.

Бен чувствовал себя оскорбленным и виноватым одновременно. Но вот как так может быть? Сбитый с толку этой нелепой ссорой на пустом месте, он вышел из дома, захватив лишь куртку с бумажником, и поехал прямо в этот бар. Хотелось утопить горе и злость и хоть ненадолго забыться, ведь, как бы не было стыдно признавать, траур и скорбь порядочно утомляли.

Он глянул на то место, где они сидели в тот раз и выпивали, наслаждаясь общением друг с другом в последний раз. После того, как Бен узнал их тайну, в отношениях с Риком появилась трещина, а в общении – натянутость. Сейчас Бен понимал, что ему не стоило быть таким эгоистом тогда и дать брату возможность объясниться и, возможно, признаться в своих чувствах. Закрыть счет. Потом случилась смерть отца, и было не до этого. Момент был безвозвратно упущен.

Черт, как же он скучал по нему всё это время, и бреясь каждое утро напротив зеркала, говорил со своим отражением, как бы обращаясь к близнецу. С Риком было легко и комфортно, он понимал его с полуслова, внимательно выслушивал, делился опытом, давал советы. Он был не просто братом, а еще и лучшим другом, прекрасно понимающим и готовым вступиться за тебя даже в неравном бою.

Рик всегда был готов прийти на помощь и начать бить за брата, не вникая в ситуацию, как было в начальной школе и пару раз в средней.

Первый раз это случилось в начальный классах, когда парочка ребят, оставленных на второй год, пыталась забрать у Бена деньги силой. Он тогда не думая ударил одного из них, за что получил хорошенько под дых от другого и несколько пинков ногами от обоих, пока не подоспел разъяренный Рик, а с ним несколько его одноклассников. Они учились в разных классах специально.

Второй раз, в средней школе, была похожая ситуация с местным хулиганьём, а в третий раз, когда Бена подкараулил его одноклассник, решивший избить его за то, что он якобы написал записку девочке, которая тому тоже нравилась. На самом деле Бен не писал. То был Рик, знающий о его тайной любви и решивший подсобить. Ну в итоге пришлось подсобить и в драке против соперника.

Мама всегда их потом отчитывала за эти драки, хотя Бен был уверен, она гордилась тем, что её сыновья стоят друг за другом горой. Отец точно гордился. Жаль, что его не было рядом, когда Рик получил свой шрам. Если бы он там был, этого можно было бы избежать.

Бен тяжело вздохнул и сделал очередной глоток. Это была уже его вторая бутылка и, если он и правда решил напиться сегодня, то стоило перейти на более крепкий алкоголь.

Внезапно на его плечо легла чья-то рука. Бен удивленно обернулся и увидел перед собой Ливая Джонса, старого друга родителей, пока те с отцом не повздорили. Бен до сих пор не знал причину их ссоры.

– Здорово, солдат! – Ливай похлопал его по плечу, а в душе у Бена посветлело.

Ему было приятно видеть этого вечно улыбающегося искренней улыбкой мужчину. Годы тоже оставили свой отпечаток на нем, борода стала пепельного цвета, в отличии от волос на голове. Их седина словно бы обошла.

– Ливай, – Бен поднялся и заключил немного растерявшегося мужчину в объятья, – рад тебя видеть.

– Ого, – шутливо произнес тот, хлопая его по спине. – Какой всплеск эмоций, сколько ты уже выпил?

– Давно приехал в отпуск? – спросил Ливай, усаживаясь рядом и делая бармену жест. – За мой счет.

– Около недели назад, – ответил Бен, чувствуя, как к сердцу подступает горечь. Ведь Ливай не знает о смерти Рика. И придется сейчас сообщить ему об этом.

Господи, как же ему хотелось сохранить хоть на миг эту атмосферу случайной встречи со старым другом.

– Да? Отлично, – он чокнулся с ним. – Как служба?

– Нормально, – он был рад немного оттянуть тяжелую весть.

– Много талибов поубивал уже? – шутливо спросил Ливай, делая бармену жест «повторить».

– Я в ВВС, Ливай, – Бен улыбнулся одними уголками губ. – Заправщик.

– Тоже важное дело. Ваш отец тоже пилотом был. Боевым. Чудом живой вернулся с Войны в заливе. Его этот его товарищ боевой спас. Ценой своей жизни, ну… – он силился вспомнить, – Отец девчушки, которую твои родители взяли к себе.

– Чарльз О’Нилл? – уточнил Бен, часто моргая.

Он не помнил этой истории. Точнее, никогда не слышал подобной истории. Отец всегда рассказывал, что они были в одной эскадрилье, и после смерти боевого товарища, он помогал матери Мии. Если бы он умер, О’Нилл также помогал бы их матери, разве нет?

– Да, да. Он, – Ливай закивал и чокнулся с ним еще раз.

Вмиг охватившее его любопытство отодвинуло на задний план скорбные мысли и тоску.

– Я не припомню такой истории.

– Ну мне её сам Боб рассказывал, будучи хорошо выпившим. Что по нему выпустили ракету, и вот тут появился сорви голова О’Нилл, который своим манёвром пытался перехватить её и увильнуть. Но его манёвр полностью не удался.

Бен выслушал рассказ с широко раскрытыми от удивления глазами. Он точно ничего подобного не слышал. Хотя версия Ливая вполне объясняет причину, почему отец поддерживал материально Мию и её маму и, почему после смерти последней было решено взять дочь О’Нилла в их дом. Он тем самым пытался возместить отчаянный поступок товарища, помогая его семье. Но почему отец никогда не рассказывал всей правды?

– Мда, – продолжал мужчина, и поднял вверх третью стопку. – За Бобби Хадсона и Чарли О’Нилла. Светлая им память.

Выпили, не чокаясь.

– Ты ждешь кого-то? – спросил тот, меняя тему после короткой паузы. – А то я тут внезапно свалился к тебе на голову.

– Нет, – признался уже захмелевший Бен, – просто зашел выпить.

– Тоже дело хорошее. Все-таки отпуск как-никак.

– А ты?

– Я тут со друзьями собираюсь иногда, – он указал на двоих мужчин, что подняли свои бокалы в приветствии. – Вот увидел тебя, решил спросить, как дела у молодого Хадсона. Не хочешь к нам присоединиться, кстати?

– Нет, – он покачал головой. – Я, пожалуй, уже пойду.

– У-у-у, – сказал мужчина, делая осуждающее лицо, – так быстро сдулся?

Бен ничего не ответил на это. Он никогда не был силен в распитии алкоголя.

– Ну. Рад был тебя видеть, – Ливай поднялся, а затем произнес с заискивающей улыбкой. – Передай Эйлин мой пламенный привет.

А Бен лишь молча положил свою руку на плечо. От его несчастного вида улыбку Ливая тут же сдуло.

– Рик погиб, Ливай, – тихо проговорил он. – Мы похоронили его несколько дней назад.