Текст книги "Другой близнец (СИ)"

Автор книги: Рина Мирт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Глава седьмая

Бен захлопнул дверь такси, предварительно ещё раз поблагодарив водителя, и в ту же секунду машина тронулась с места, оставляя после себя отчетливый запах бензина и выхлопных газов.

Час назад он приземлился в Мэдисоне, проспав весь недолгий полет, но всё равно чувствовал себя смертельно уставшим. Три перелета за сутки, один из которых через океан, – задача не из легких. Выйдя в зал прилетов, он ощутил неприятный укол в сердце от того факта, что его впервые никто не встречает Дома. Даже, когда умер отец, его встречала Мия, так как Рик остался дома с убитой горем мамой.

Два года назад он только начал свою службу в Персидском Заливе. Тогда как и сейчас был вечер. Он только вошёл в зал встречающих, как тут же услышал её голос:

– Бен!

Она выбежала из толпы ему навстречу, и бросилась обнимать, вжимаясь в него. И хотя его сердце подпрыгнуло от этой внезапной близости, он тогда еле сдержался, чтобы не заплакать самому. Отец был для него образцом уверенности, храбрости и доброго нрава. Примером, каким нужно быть солдатом, пилотом и товарищем. Он был единственным из всей семьи, кто одобрил его решение связать жизнь с Армией США и всячески его поддерживал в этом решении, ругаясь с дядей Марком и мамой, ограждая его от их манипуляций. Отец всегда уважал его личное пространство и никогда не лез к нему с расспросами, ведь он знал, что его сын всегда придет за советом, когда сам захочет. С ним всегда было легко, и даже молчать было комфортно. Когда Бен во время учебы приезжал на каникулы и праздники, тот всегда брал выходной, чтобы встретить его в аэропорту. И теперь вместо отца его встречала она.

И тогда, два года назад, стоя посреди зала ожидания, они оба поняли, что все произошло на самом деле, что отца больше нет. Тогда же он понял, что между ними не может ничего быть. Ибо он как никогда чувствовал пропасть, разделяющую их, как влюбленных, и близость, как родственников, пусть и неродных. А теперь и Рик умер и забрал с собой часть его души.

Тени вокруг него сгустились, обволакивая. Он чувствовал легкий мороз на своей коже, будто это был черный туман. Мужчина сделал вдох, и его глотку словно обожгло ледяной водой, как было однажды, когда он мальчиком провалился под лед. Бен вдруг вздрогнул и огляделся по сторонам, очнувшись. Он стоял в полумраке на дороге напротив их дома, только свет фонарей рассеивал темноту вокруг него.

«Я что, уснул стоя?»

Внезапно на него накатил такой всепоглощающий, сковывающий страх, что Бен в панике подхватил с мокрого асфальта свою сумку и чуть ли не побежал к крыльцу. Дрожащими руками он еле открыл дверь своим ключом. Войдя во внутрь, он быстро захлопнул дверь, заперевшись, и прижался к ней лбом, тяжело дыша.

Что это на него нашло?

У него не было объяснения своему странному поведению. Да еще этот странный то ли сон, то ли не сон. Галлюцинация? Он никогда не галлюцинировал, даже когда атмосферное давление грозилось раздавить его во время разного рода упражнений в учебке. Да, он устал, разбит и шокирован смертью брата, но вряд ли этот тяжелый микс может объяснить непонятное ощущение ужаса.

«Надо поспать», – подумал он и расстегнул верхнюю пуговку ворота формы.

Спустя полминуты Бен втянул носом воздух и отстранился от входной двери. Страх так внезапно накативший на него, так же внезапно исчез, оставив после себя лишь неровное биение сердца и мокрые ладони. Включив свет, он прошел в гостиную. В воздухе ощущался слабый запах жасмина – любимый аромат мамы. В глаза сразу бросились фотографии, стоящие на «почетной полке», и хоть Бен страшно устал, он все равно подошел к ней, чтобы рассмотреть их поближе.

Вот он в его, тогда еще новой, парадной форме офицера ВВС после окончания курса подготовки летчиков. Фото родителей с Мией в шапочке выпускников, затем её выпускное фото в альбом. Фото Рика, сделанное, похоже, на его рабочем месте и, скорее всего, для какого-нибудь бизнес-журнала. Поза его брата была такой непринужденной, но при этом давала понять, что с этим человеком шутки плохи. На фотографии почти не было видно шрама, наверное, из-за грима. Дальше стояла фотография молодого отца в парадной форме, под стеклом которой была черная лента. Помимо этих фото тут были еще их детские запечатленные на камеру достижения и общие семейные фото, некоторые из которых были и у него.

Взгляд мужчины сам по себе вернулся на фото Рика. Ему всегда было странно смотреть на фотографии, где они не были вместе. Кажется, будто смотришь на себя самого, но другая одежда, прическа и шрам говорят об обратном.

Он взял рамку в руки и тяжело вздохнул.

– Прости, – вымолвил он, глядя в глаза изображению.

И почему люди всегда стараются смотреть всем в глаза, даже портретам?

– Прости, что не приехал тогда… Я сожалею.

Одинокая слеза скатилась по его щеке. Бен поспешил её вытереть, будто Рик с фото мог его осудить, а затем поставил рамку на место.

Забрав сумку, он поднялся на второй этаж, включая везде свет. Но оказавшись на верху, он не прошел в свою комнату, а остановился, вспоминая их первый день в новом доме.

Они переехали в этот дом, когда им с Риком было по пятнадцать лет. В тот же год, через несколько месяцев после переезда, тот заработал свой шрам.

То лето в Мэдисоне было особенно жарким. Он хорошо помнил, как они с братом и отцом, все без рубашек, таскали наверх вещи, обливаясь потом и страдая от духоты. Родители купили этот дом спустя почти пять лет, как Мия появилась в их семье. Эйлин внезапно поняла, что их старый дом немного тесноват для троих детей. А в новом жилище же каждый из близнецов вновь получил себе отдельную комнату, чему Рик был несказанно рад. Бен часто видел его недовольство от того факта, что им обоим приходится делить одну комнату на двоих, учитывая, что они оба проходили стадию полового созревания.

– Чур, эта комната моя! – провозгласил Рик, указывая на ближайшую к лестнице и самую дальнюю от спальни родителей дверь.

– Чего еще? – Бен вытер пот со лба, усаживаясь на один из картонов.

– Потому что я так сказал, и точка, – Рик хищно улыбнулся. – Хочешь возразить?

– Ну, во-первых, я старше тебя на несколько минут, – начал Бен, поднимаясь, чтобы быть с братом на одном уровне, – а, во-вторых, Мия тоже может захочет эту комнату…

– Ой, ну не начинай, – Рик закатил глаза. – Опять эта Мия, будто мир вертится вокруг нее…

– Ну уж точно не вокруг тебя, – огрызнулся Бен, напрягшись.

Ему всегда было неприятно от того, как брат отзывается о ней, когда они одни и никто их не слышит. Это была единственная тема, которая неизменно приводила к ссоре. Рик даже иногда специально выводил его из себя, зная, как трепетно Бен относится к ней. А пару раз даже чуть не дошло до драки. Но Бен всегда умел сдержаться, чтобы не врезать родному брату-близнецу за его поганый язык, который тот распускал только при нем. При родителях тот ходил, как шелковый, и лично Мие не грубил, боясь что та пожалуется отцу. Хотя Бен знал, что нет.

Она редко обращалась к родителям с просьбами, многое не договаривала, хоть и чувствовала, что Боб и Эйлин относятся к ней, как к собственной дочери, но не могла, к сожалению, относится к ним также. Она скучала по матери, скорбь по ней была ещё сильна. И Бен был уверен, что она променяла бы всю его любовь и любовь его родителей на то, чтобы её мама была жива. Тысячу раз променяла бы, и глазом не моргнув. Он не мог её осуждать.

– Я приметил эту комнату ещё тогда, когда мы приходили смотреть дом! – прошипел Рик и его глаза засверкали от злобы.

Он напрягся, чувствуя враждебность брата и понимая, что если Рик хочет эту комнату, он пойдет на всё, чтобы получить её. То, что ему было нужно, он брал. Любой ценой. Бен это уяснил ещё в детстве, прекрасно помня, как брат в первом классе сильно толкнул мальчика, который занял его место, отчего тот неудачно упал и вывихнул запястье.

Но он не успел ответить ему тогда, так как их позвали вниз выпить чего-то прохладительного. В итоге вопрос с разделением комнат решился довольно легко, так как Мия выбрала комнату поближе к родительской спальне. Бену досталась комната между ними, окна которой выходили на дорогу и дом напротив, из-за чего всегда приходилось закрывать шторы, зато было ближе к ванной. На самом деле ему тоже приглянулась комната, которую в итоге забрал себе брат, но он готов был уступить ему. Он всё мог отдать брату, ведь он привык делиться.

Бен тяжело выдохнул, возвращаясь в действительность. Теперь все эти ссоры и недомолвки казались такими ничтожными и недостойными времени и сил, потраченных на них. И он ещё тысячу раз уступил бы Рику эту комнату, лишь бы произошедшее оказалось неправдой. Он отдал бы всё, даже свою жизнь, лишь бы Рик сейчас был жив.

Бен медленно, будто его ноги вязли в невидимом болоте, подошел к двери, ведущей в бывшую комнату брата. Дверь противно скрипнула. Оцепеневшей рукой мужчина щелкнул по выключателю, оглядывая помещение, когда загорелся свет.

Ничего не изменилось со времен колледжа.

Хоть Рик и приезжал домой уже будучи сотрудником серьезной корпорации, он ничего здесь не изменил, оставив убранство, которое больше бы подошло юнцу, а не солидному мужчине.

Ощущение, будто попадаешь в прошлое. Будто не было этих лет, и он снова молодой парень, студент колледжа, приехавший к родителям на День Благодарения и вот сейчас войдет его брат-близнец и начнет выгонять со своей территории.

Бен тряхнул головой, прогоняя наваждение, и поспешно вышел.

Совершенно убитый, он постелил постель в своей комнате и, дождавшись, когда вода в бойлере нагреется, пошел в душ. Горячая вода приятно расслабляла, и он чуть не заснул там.

Выбравшись из душа, Бен плюхнулся на кровать и тут же провалился в небытие.

Глава восьмая

Атланта, 22 октября, 03:24 утра.

Мия лежала на диване отеля и просматривала немногочисленные фото, что были в телефоне Рика, читала и перечитывала всю их переписку, вплоть до её последних сообщений, что она отправила ему. Уже после его смерти. Но слез не было… В глазах то и дело чувствовалась режущая боль, но слезы не текли. Видимо, запас жидкости в организме достиг критической точки.

Она проснулась полчаса назад. Просто в один момент открыла глаза и села на месте, совсем не чувствуя усталости. Только колючую боль где-то в районе солнечного сплетения.

Вернувшись в отель, предварительно купив успокоительное, она застала остолбеневшую Эйлин, неотрывно смотрящую на вещи Рика, которые им выдали в морге. Глаза приемной матери были покрасневшими и припухшими от слез, но в тот момент она не плакала, а просто смотрела на его вещи. Когда Эйлин, наконец, почувствовала на себе её взгляд, она будто очнулась и поспешно сложила вещи обратно в пакет с виноватым видом, будто её поймали на чем-то запрещенном. А после, спустя где-то час, когда она наливала себе воды, – разрыдалась, уронив стакан на мягкий ковер и разлив всю воду. И тогда Мия не смогла больше сдерживаться и тоже заплакала удушающим плачем, крепко прижавшись к ней.

Успокоительное не подействовало. Но это не помешало ей всё равно дать Эйлин таблетку. Спустя ещё полчаса она сказала, что хочет прилечь и, когда позвонил Бен, та уже спала. Услышав голос брата, очень похожий на голос Рика, Мия вновь не смогла сдержать себя. Мозг упорно отказывался принимать тот факт, что Рик умер, несмотря на все прямые доказательства обратного.

Не думая, она приняла ещё две таблетки успокоительного, которое наконец-то подействовало, и её сморил тяжелый сон.

Она проснулась практически в десять вечера на диване гостиной – там, где её вырубило. Приемная мать заботливо укрыла её одеялом. Сквозь дверной проём Мия увидела, что та читает что-то в спальне. У Эйлин снова было каменное выражение лица, как в кафе за завтраком, и, когда Мия застала её, глядящей на вещи сына.

– Я позвонила мистеру Прайсу, – сказала она, спустя некоторое время беседы на отвлеченные темы, которая была ничем иным, как попыткой эскапизма. – Он сказал, что все разрешения готовы. Завтра нужно поехать в квартиру Рика и выбрать один из его костюмов…

– Конечно, – потерянным голосом произнесла Мия. – Завтра съездим.

В комнате повисла тяжелая пауза.

– Пойду в душ, – вымолвила она, поднимаясь. – Хочу смыть с себя этот страшный день.

Искупавшись, она взяла дополнительный комплект белья и постелила его на кушетке, хотя приемная мать настаивала, чтобы Мия легла с ней в спальне, но девушке хотелось побыть одной, несмотря на всю скорбь и боль.

Она поставила телефон Рика на зарядку. Но после горячего душа её потянуло в сон, и вот она вновь проснулась полчаса назад. В номере было тихо. У гостиничных окон была отличная шумоизоляция, и Мия могла судить о том, что на улице сильный ветер, только по теням колышущихся ветвей. В соседней комнате спит приемная мать, а она бодрствует. Всё это напоминало ту самую ночь.

Тогда, как и сейчас, было очень тихо вокруг, в соседней комнате спали Эйлин и Роберт, а Мия, разгоряченная с пылающими щеками, ворочалась с боку на бок, пытаясь заставить себя не думать о том, что произошло предыдущим вечером в восемнадцатый день рождения.

В этот раз, седьмое февраля выпало на вторник, и было решено устроить скромное празднество, чтобы в уикэнд, когда приедут близнецы и дядя Марк, отпраздновать на полную катушку всей семьёй. Но Рик сделал сюрприз: в тот же день встретил её после школы, приехав прямо из аэропорта. Вчетвером они устроили небольшой обед с маленьким тортом и свечами. Эйлин сказала, что подарки она получит выходной, когда вся семья будет в сборе. Весь обед Мия краснела, встречаясь, как ей казалось, слишком часто взглядами с Риком. Теперь, когда Мия была уже взрослой девушкой, она прекрасно понимала природу своих чувств к нему, из-за которой её бросало в трепетный жар каждый раз, когда она видела его.

Мысль о том, что Рик пробудет дома дольше обычного, заставляла сердце биться чаще и без конца улыбаться. Лучший подарок на день рождения. Хотя у Мии уже несколько месяцев был парень, её чувства к нему были ничем по сравнению с тем, что она чувствовала, находясь рядом с Риком.

После обеда, когда Мия удалилась к себе, чтобы переодеться для тусовки с друзьями, к ней постучал Рик.

– Как дела с этим твоим парнем?.. – спросил он как бы между прочим, пока Мия пыталась краситься: уши горели из-за его близости, и ей было стыдно наводить красоту перед ним.

Но, несмотря на волнение, она уловила нотки презрения в его голосе.

– Все нормально, – она попыталась придать своему голосу непринуждённости, – скоро будет четыре месяца, как мы встречаемся.

– М-мм, – промычал Рик. – Все серьёзно, значит?

– Э-э. Ну да, – Мия растерялась от его странного тона, он был наставническим и в тоже время саркастичным; она не знала, как реагировать.

Мия смотрела на него через отражение в зеркале, чувствуя как сердце потихоньку ускоряет ритм, но уже не от любовного трепета, а от предвкушения неприятной беседы. Его выражение лица было таким же, как и его тон, неоднозначным.

В комнате повисла неловкая пауза. Мия некоторое время смотрела ему в глаза через отражение, а затем продолжила наносить тональный крем.

– Вы с ним уже трахаетесь? – вдруг спросил он.

Мия от неожиданного вопроса аж выронила из рук тюбик. Хорошо хоть рот не открыла. Бессовестность этого вопроса возмутила её. Краска прилила к лицу, окрашивая щеки в багровый цвет, но её язык словно к нёбу присох – она не могла вымолвить и слова, чувствуя, как возмущение смешивается с неловкостью, поглощая его. Она смогла только отрицательно покачать головой. Мия опустила глаза и принялась лихорадочно поправлять свою косметику на туалетном столике. Её трясло от стыда.

– Я хочу, чтобы ты была осторожна, – продолжал Рик, спустя пару секунд после её ответа, но уже мягче. – Парни в твоем возрасте только о сексе и думают.

Тут она не выдержала и съязвила, обращая вновь на него свой взор:

– Прям как ты?

Лицо Рика потемнело, и Мие стало не по себе. По спине прошелся неприятный холодок, но её это не остановило:

– Немного лицемерно с твоей стороны, говорить такое, когда я тебя помню приводящим в этот дом новую девушку каждый месяц. А теперь ты говоришь мне быть осторожнее?

– Я хотел сказать, – его тон был резким, – что, если ты не хочешь пока начинать заниматься сексом, то тебе стоит быть осторожной в окружении парней. Они могут пойти на всё, чтобы затащить тебя в койку.

– А, кто сказал, что я не хочу?

Глаза Рика вспыхнули на миг и так же резко потухли. И тут Мия наконец-то разобрала его выражение лица. Это была… ревность?

– Что, будешь отговаривать меня? – с вызовом спросила, повернувшись. – Хочешь поиграть в заботливого старшего брата?

– Нет, – ответил он ледяным тоном. – Ты мне не сестра.

От его слов и тона, которым они были произнесены, Мия почувствовала укол в сердце.

– Я не имею права указывать тебе, что и как делать. Никто не имеет права указывать тебе. Только предохраняйся. Я не хочу, чтобы мои родители помогали растить ублюдка от неродной дочери, – последние слова он выплюнул.

Мия вскочила с места:

– Какой же ты урод, Рик! – прошипела она, не замечая текущих по щекам слез. – Ты всегда презирал меня! Ты никогда не давал мне забыть, что я тут чужая! Из-за тебя я боялась, что Эйлин и Боб откажутся от меня при малейшем проступке! За что ты так ненавидишь меня? Что я тебе такого сделала?!

Она не обратила внимания, что повысила голос, и её скорее всего было слышно на первом этаже, где находились приемные родители.

Рик опустил глаза, но остался всё так же стоять, облокотившись о косяк закрытой двери.

– Ты за этим сюда приехал?! – продолжала зареванная Мия. – Чтобы испортить мой день рождения?!

Молчание.

– Отвечай мне, ты, козел! – Мия в несколько быстрых шагов сократила расстояние между ними и принялась колотить его по груди и плечам. – Что я тебе такого сделала, что ты ненавидишь меня?!

Послышался стук в дверь и тревожный голос Боба:

– Мия?

Но Мия не обратила внимания, а продолжила выплескивать на Рика свои гнев и обиду.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появились испуганные ни на шутку Боб и Эйлин. Увернувшись от очередного удара, Рик проскользнул между шокированными родителями и скрылся. Лицо Боба побагровело от злостм, и он последовал за сыном, что-то гневно ему крича вслед, когда Эйлин с выражением крайней тревоги попыталась обнять её, но Мия крикнула на неё не своим голосом:

– Нет! Оставьте меня!

Обычно довольно властная женщина, Эйлин была настолько шокирована ситуацией и поведением приемной дочери, что тут же подчинилась, сделав шаг назад за порог комнаты. Всё еще не контролируя себя, Мия с треском захлопнула дверь и заперла её изнутри, а затем упала на свою постель и заревела в подушку.

Ничего не изменилось в его отношении к ней, всё те же неприязнь и ненависть. Он доказал это. Это она такая идиотка навыдумывала себе всякого, потому что он когда-то пришел ей на помощь в самый унизительный момент её жизни. Да, как можно быть такой дурой?

Мия ревела в подушку, чувствуя, как острое разочарование растекается в груди жгучим ядом. Хотелось сбежать отсюда и больше никогда не возвращаться в этот дом, зная, что человек которого ты любишь, презирает тебя. Всегда презирал. Мию съедали стыд и ненависть к себе от её чувств к Рику.

Эйлин и Боб постучали в дверь спустя некоторое время, но Мия потребовала оставить её в покое. Меньше всего ей хотелось утешений от приемных родителей, которые хоть и любили её, всё равно были чужими людьми. Тогда, впервые за долгое время, Мия вспомнила маму и то, как ей на самом деле её не хватает. Будь мама жива, этого бы не произошло. И почему мы вспоминаем близких только тогда, когда нам эгоистично их не хватает? В тот момент Мия, как никогда, чувствовала свое одиночество.

Когда девушка, наконец, успокоилась, полная решимости она собрала в свой школьный рюкзак некоторые вещи и улизнула через окно по сточной трубе на задний двор. Тогда она была уверена, что покидает этот дом навсегда. Придя на место, где она договорилась встретиться с друзьями и со своим парнем Скоттом, она вновь расплакалась, но не решилась сообщить им, что ушла из дома. Она решила сказать это после одному только Скотту. Но ей недолго пришлось грустить в компании друзей. Они поехали на один из берегов озера Мендота, который был довольно безлюден, чем был любим местной молодежью. Кое-кто принес алкоголь, который они распили по кругу. Помимо них на берегу было ещё несколько компаний; периодически к ним подходили другие старшеклассники и студенты стрелять курево, одна компания даже поделилась своей выпивкой, услышав, что у Мии сегодня день рождения.

Алкоголь быстро ударил ей в голову, учитывая, что она напивалась впервые в жизни. Перед глазами всё плыло. Разведённые тут и там костры превратились в размытые огоньки, но на сердце было легко, алкоголь будто утопил горе. Теперь произошедшее не казалось такой уж трагедией. Подумаешь, что Рик нагрубил ей в день рождения, он всегда был таким. Он всё равно скоро уедет обратно к себе и она не увидит его до еврейской Пасхи, а, может, и до лета, но ведь Боб и Эйлин любят её. Они дали ей всё, будто она была им родной дочерью. Теперь побег казался ей обыкновенным ребячеством. Приемные родители уже, наверное, обнаружили её исчезновение и страшно волнуются, а они не заслужили. Нужно было возвращаться домой. Но определенно не в таком состоянии.

Скотт прижимал её к себе, крепко держа за талию.

– Пойдем отсюда? – прошептал он ей на ухо, отчего по её телу пробежала стая мурашек.

Мия улыбнулась ему и кивнула.

Он усадил её к себе в машину, и они уехали, никем не замеченные во всеобщем веселье. На город уже давно опустились сумерки, алкоголь приятно кружил голову, и Мия наслаждалась поездкой, совершенно не имея понятия, куда они едут.

Вдруг машина Скотта остановилась. Вокруг были деревья и ни одной живой души. Она хотела спросить, куда он привез её, но парень закрыл ей рот поцелуем, запуская руки под куртку. Мия занервничала. Его прикосновения были настойчивыми, а она не была готова к чему-то подобному. Потому что нужно было быть совсем идиоткой, чтобы не понять, зачем он привез её в такое темное место.

– Скотт, погоди, – Мия отстранилась. – Я не хочу.

– Почему? – он все также продолжал целовать её щеки, придвинувшись к ней и ища губы.

– Мы уже давно вместе, – говорил он между поцелуями, – тебе сегодня восемнадцать.

Его рука легла на её бедро и сжала его:

– Зачем тянуть?

Сердце Мии забилось быстрее от того факта, что его рука завозилась с молнией её джинсов. Но её тело будто одеревенело. Ремень безопасности пригвоздил её к месту, отчего ей казалось, что она связана. Мия понимала, что если сейчас не остановит его, то он возьмет её прямо тут, в машине посреди какого-то леса, а она не хочет! Она слабо уперлась ладошкой ему в грудь, не понимая куда делись её силы.

– Ну же, давай, детка, – продолжал он, не обращая внимания на её состояние. – Я знаю, что ты тоже этого хочешь.

– Нет, – пискнула Мия.

Скотт замер и взглянул ей в глаза, а затем снова продолжил возится с молнией джинсов, только в этот раз интенсивнее, произнеся:

– Тебе просто страшно, потому что ты девственница. – он силой разжал её челюсти большим пальцем и проник языком в рот, принимаясь развратно исследовать его.

Такого отвращения Мия ещё не приходилось испытывать. Она крепко зажмурилась. Почувствовав, как пуговица джинсов поддалась, а затем его холодные пальцы на своем лобке, она замычала ему в рот.

Вдруг раздался оглушительный треск. Миг, и рука Скотта исчезла из её трусов, как и его язык из её рта. Мия распахнула глаза и увидела такую картину: Рик выволок Скотта через выбитое окно и принялся вышибать из него дух, пригвоздив к машине, отчего та качалась от каждого удара. Рик что-то говорил, но шокированная и дезориентированная Мия не могла разобрать слов. Спустя несколько долгих секунд она будто очнулась и, быстро застегнув штаны, вылезла из машины, наконец, освободившись от ремня безопасности.

Увидев её, Рик прекратил свое занятие и прорычал:

– Будь мы одни, я бы тебе руки сломал, – а затем обратился к ней. – Ты в порядке?

Она только и смогла, что кивнуть.

– Вали отсюда, гнида! – Рик насильно впихнул еле живого Скотта обратно в машину. – И, не дай Бог я увижу тебя рядом с ней!

Рик подбежал к ней и прижал к себе. Секунда, и он, подхватив её на руки, понес в сторону света фар другой тачки, что стояла в трехстах футах от них. Как только они оказались у авто, в котором Мия узнала машину Эйлин, Скотт, наконец, завел свою колымагу и уехал.

Рик заботливо открыл заднюю дверь, посадил Мию на сидение, и спросил, взяв её лицо в свои огромные ладони:

– Он сделал с тобой что-то?

– Нет, – прошептала она.

В следующее мгновение она сама поцеловала его. Наверное, во всем был виноват алкоголь и пережитый ужас, потому что она вообще не отдавала отчета своим действиям. Мия обхватила его шею руками, притягивая ближе и впуская его язык к себе в рот. Неистовые движения его языка творили что-то невообразимое с её телом, заставляя его гореть изнутри. Он был напорист, но не как Скотт. Тот пробовал её по-другому, так как заранее решил, что будет делать с ней. Рик же целовал её так, будто он в этом нуждался, как в воздухе. Но спустя несколько минут бешеного танца языков и губ, он резко отстранился. Глаза Мии привыкли к темноте, и она увидела выражение страха и смятения на его лице.

– Мы не должны, – выдавил он из себя. – Я не должен был…

Но она не дала ему договорить и вновь притянула его к себе. Ведь она так долго мечтала об этом моменте.

– Ты сам сказал, что мы не родственники.

Но Рик отвернулся, и поцелуй пришелся в щеку, а не в губы.

– Нам нельзя, – отрывисто произнес он, снимая её руки со своих плеч. – Прости.

Домой они ехали в полной тишине. Хмель потихоньку начал отпускать её, но лицо и уши всё ещё горели от пережитого ощущения. Через зеркало заднего вида она видела, что лицо Рика тоже красное.

Дом их встретил испуганными Бобом и Эйлин, и офицером полиции. Увидев её, Эйлин кинулась обнимать Мию, но почувствовав запах алкоголя, тут же изменилась в лице, однако ничего не сказала. Девушка приняла горячий душ и легла в постель, но так и не смогла заснуть, слушая голоса, доносящиеся с первого этажа, затем, как все поднимаются и расходятся по своим комнатам, ни на секунду не переставая думать об этом поцелуе и о том, как бережно Рик нёс её к машине.

Он, определенно, испытывает к ней то же, что и она к нему, иначе не ответил бы на её поцелуй. Да ещё так отчаянно. Теперь до Мии дошло, почему он начал разговор, который привел к скандалу. Да он просто ревновал её к Скотту! А она, идиотка, не поняла. Но, что теперь? Они нравятся друг другу – это очевидно. Но они вроде как родственники! Эйлин и Боба точно инфаркт хватит, узнай они об их чувствах. Как теперь быть дальше? Забыть, что между ними сегодня было? Да, пожалуй, это будет правильней всего.

Так она и пролежала полночи взбудораженная, ворочаясь с боку на бок, но мозг упорно подкидывал образы их целующихся с продолжением. Мия поняла внезапно, что ей не будет покоя, если она не сделает хоть что-то. Она выбралась из постели и очень тихо вышла из комнаты. Буквально по стеночке прокралась к спальне Рика. Мия сделала несколько глубоких вдохов и нажала на дверную ручку…

Голос Эйлин вырвал её из воспоминаний:

– Ты уже не спишь?