Текст книги "Другой близнец (СИ)"
Автор книги: Рина Мирт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
Глава двенадцатая
Время словно застыло.
Казалось, что люди, заполнившие их гостиную, находятся здесь уже вечность. Мия нервно щелкала ногтем по тонкой ножке хрустального бокала с недопитым вином. Её щеки горели из-за духоты, а голова просто раскалывалась из-за монотонного жужжания приглушенных голосов.
Больше всего в жизни она ненавидела притворяться, но сейчас была вынуждена это делать, чтобы соблюсти приличия. Буквально каждые несколько минут к ней кто-то подсаживался и выражал свои соболезнования. Мия не вслушивалась в их речи, а лишь участливо кивала и произносила сухие слова благодарности. К ней даже лезла с объятиями Карэн с распухшим от слез лицом. Она постоянно заикалась и громко сморкалась в бумажные салфетки.
Мия не могла решить для себя, играет ли Карэн на публику или действительно так убивается после смерти бывшего, хотя они встречались с Риком лишь несколько месяцев в старшей школе. Но она точно для себя определила, что еще чуть-чуть и потеряет терпение. Слава Богу, что блондинка в итоге оставила её и принялась лить слезы Бену, который не знал куда деть себя, потому что она буквально вешалась на него.
Мия тяжело вздохнула, а затем поднялась с места и принялась убирать уже использованные и пустые пластиковые стаканчики по пути к кухне. Ей хотелось побыть одной. Хотелось, чтобы все посторонние ушли. Хотелось подняться наверх в свою комнату и разрыдаться в подушку.
На кухне хозяйничала какая-то незнакомая женщина возраста Эйлин. Она тепло поприветствовала Мию и продолжила раскладывать закуски по пластиковым тарелочкам. Поняв, что и здесь ей не спрятаться от чужих глаз, Мия направилась в сторону выхода на задний двор, мысленно молясь, чтобы никто за ней не увязался. Но открыв дверь ведущую во двор с бассейном, что сейчас был высушен и накрыт, она увидела того, кого ей меньше всего хотелось бы увидеть.
Эдриан Прайс.
– Мои соболезнования, – произнес тот.
Мия лишь кивнула, но не произнесла ни слова. Она чувствовала, как в ней закипает злость. Ей хотелось побыть одной и подышать свежим воздухом, а тут, как назло оказался этот хлыщ.
– Ты как? – спросил мужчина, и в его словах практически слышалось участие.
«Плохо», – подумала про себя Мия, но вслух ничего не ответила, она надеялась, что Прайс в итоге потеряет интерес и уйдет, оставив её одну.
– У вас очень красивый дом, – продолжал тот, не обращая внимания на игнор. – Вы жили тут всё время?
– Нет, – ответила она, а затем добавила после короткой паузы, – мы переехали сюда спустя несколько лет, как Эйлин и Боб стали моими опекунами.
– Твои родители умерли?
– Да, – ответила она, чувствуя, как от собственных слов внутри нее разверзается пустота.
Все её близкие один за другим уходят в небытие, а теперь ушел и Рик. Мия почувствовала себя страшно одинокой.
– Сочувствую, – произнес Эдриан Прайс после недолгой паузы и вдруг добавил, при этом его голос стал низким и глухим. – Моя мать тоже умерла, когда я был подростком.
Мия посмотрела на мужчину. Его взгляд застыл, и зеленые глаза показались ей безжизненными, словно обломки кварца.
– Сочувствую.
Мужчина кивнул и отпил из своего бокала. Он был одним из немногих, кто получил бокал из набора, а не пластиковый стаканчик.
– Не знал, что у Рика есть брат-близнец, – вдруг вымолвил он. – Я даже сначала подумал, что это Рик, когда увидел его в аэропорту.
От его слов по коже Мия прошлись неприятные мурашки. Потому что она не могла перестать смотреть на лицо Бена – копию лица погибшего любимого, только без шрама. Оно постоянно притягивало её взгляд.
– Да, – ответила она не своим голосом, – только шрам был отличительной чертой. Хотя к тому времени, когда Рик заработал его, их и так можно было легко отличить друг от друга.
Они опять замолчали. Благодаря свежему воздуху головная боль немного притупилась, и кожа лица перестала гореть. Мия уже собралась возвращаться в дом, все-таки было холодно, но Эдриан остановил её.
– Подожди Мия, – окликнул он. – Вот моя визитка. Позвони мне, когда вернешься обратно в Атланту. Нужно проверить в его домашнем кабинете все документы на предмет работы.
– Я здесь минимум на неделю, – ответила девушка, принимая визитку. – Да и Рик не хранил рабочие документы дома.
– Нужно проверить на всякий случай. Заодно и отдам тебе его личные вещи, что остались в офисе.
– Окей, – натянуто вымолвила девушка.
Мысль о том, что придется видеться с ним еще раз, напрягала.
***
Спустя еще пару часов коллеги Рика во главе с Эдрианом Прайсом отбыли обратно в аэропорт, и в доме остались лишь несколько человек.
Пару одноклассников, что говорили с Беном, и несколько женщин, облепивших Эйлин со всех сторон и тихо плачущих. Марк пояснил, что это матери солдат-одноклассников Бена и Рика, с которыми Эйлин поддерживала отношения. У некоторых из них тоже погибли сыновья и теперь они пришли поддержать её.
Сам же Марк, после отбытия основной массы людей, принялся незаметной тенью наводить порядок в доме. На предложение помочь, тот добродушно отказался и отправил её обратно в гостиную, в сосредоточие их скорби.
Мия глянула на часы: было начало восьмого. Её руки и ноги отяжелели. Страшно хотелось лечь. Лечь и уже не вставать. Эйлин, заметив её отрешенный вид, ласково предложила ей пойти наверх и лечь спать. Мия не стала спорить и поднялась, извинившись перед оставшимися гостями и пожелав родным спокойной ночи. Но перешагнув последнюю ступеньку, она не пошла в свою комнату.
Дрожащей рукой девушка надавила на ручку двери, ведущей в бывшую комнату Рика. Дверь легко поддалась, и Мия, быстро перешагнув порог комнаты, закрыла дверь, замирая. Сердце бешено билось, отдаваясь шумом в ушах. Прямо, как тогда, в ту ночь, после её дня рождения.
Девушка оглядела полутемную комнату и пустую кровать с одним лишь матрасом, без постельного белья. Но её воображение тут же дорисовало то, чего не хватало.
Она стояла, прислонившись к двери, рвано дыша через нос, слыша лишь биение своего скачущего сердца. Комната была покрыта мраком, кроме единственного источника – красной лавовой лампы, что стояла на тумбе возле кровати Рика. Колени девушки задрожали, а ладони вспотели, когда в слабом свечении она увидела его силуэт. Он полусидел, облокотившись на изголовье, что упиралось в стену.
«Он тоже не спал», – поняла она и от этого осознания у неё пересохло во рту, а сама она будто приклеилась к двери.
– Тебе нельзя здесь быть, – послышался низкий голос спустя некоторое время абсолютной тишины. – Зачем ты пришла?
Мия сделала над собой усилие и отошла от двери, подойдя к плотно закрытому шторами окну. Все мужество растерялось, её била мелкая дрожь, сердце ушло в желудок, а язык словно прирос к нёбу. Зачем она сюда пришла?
Она услышала, как он встал с постели.
– То, что произошло сегодня, – начал он, медленно приближаясь, – было ошибкой. Я не лгал. Такого не должно больше произойти…
Он встал за ней, и она ощутила на макушке его дыхание. На коже выступили мурашки, а соски бессовестно затвердели, и Мия чувствовала щекотное прикосновение пижамы к сверхчувствительным вершинам.
– Ты моя сестра, – продолжал он, – нам нельзя этого делать.
Она резко отмерла и крутанулась на месте, мазнув его подборок своими прядями, и чуть отшатнулась, так как он стоял ну совсем вплотную к ней.
– Я тебе не сестра, – громко прошептала она.
Она обхватила его за шею и в тот же момент поднялась на цыпочки, пытаясь дотянуться его губ и притягивая его голову ближе. И не встретив никакого сопротивления, ощутила его сухие, но сомкнутые губы своими. Она резко отпрянула от него, чувствуя кожей пальцев собственный пульс и быстро шаря глазами по еле различимым в темноте очертаниям лица. Затем она ощутила его большую и горячую ладонь на своей тонкой шее, а после – нежное прикосновение его губ. Он коснулся её нижней губы языком, и Мия, вздрогнув, разомкнула уста и в тот же момент на неё обрушилось давление его жаждущего большего языка. От его напора у нее закружилась голова, Мия почувствовала, что теряет точку опоры и крепко схватила его за плечи. Этот поцелуй отличался от того, что произошел раньше. В том поцелуе чувствовалось отчаяние и нужда, а в этом – натиск и твердость намерения, что так не вязалось с его словами, произнесенными до этого.
Она еле разорвала поцелуй, потому что кислород в легких кончился. Рик подхватил её, обессилившую от его напора, на руки и через мгновение они оба оказались на его постели, и он снова припал к её губам.
– Останови меня, – шептал он между поцелуями, пытаясь снять с неё пижаму, – останови меня сейчас.
А она лишь задыхалась от охватившей её страсти и жара их тел.
– Назад дороги не будет, – прошептал он возле её уха, крепко обхватив за голые руки, и она чувствовала сосками его горячую кожу груди.
Но она лишь повернулась, и её губы встретили его, а его ладони переместились на её налившиеся от возбуждения груди. После она ощутила себя придавленной к матрасу, а его губы стали исследовать её тело вместо рук. Мия застонала, и в тот же момент его ладонь зажала ей рот.
– Тише, – шикнул он, – иначе мамочка с папочкой услышат, чем их детки занимаются.
Последнее предложение было произнесено таким развратным тоном, что у Мии заалели уши, а между ног запульсировало, как бывало лишь наедине с собой, когда она ласкала себя.
Она накрыла его руку своей, Рик убрал ладонь, и она сама зажала себе рот, извиваясь и постанывая в руку от его действий. Одним рывком он снял с неё пижамные штаны и развел в стороны её испуганные бедра. Не ожидавшая этого Мия попыталась свести ноги, но он уже был между ними. Девушка ощутила его твердость своими трепещущими нижними губами. Её стала бить крупная дрожь, она вцепилась в мужские плечи, побуждая притормозить. Кажется, он понял, потому что дальше лишь наклонился, соприкасаясь с её кожей своей, и нежно поцеловал.
– Я буду нежным, – пообещал Рик, огладив лицо.
Не переставая целовать, он спустил свои трусы – единственную преграду, разделяющую их. Мия застонала ему в рот, ощутив его длинные пальцы у себя между ног.
– Чтоб меня, – тихо выругался Рик. – Ты такая влажная.
Он убрал руку от её промежности, заменив пальцы чем-то твердым и большим. Мия тяжело и часто задышала, а затем ощутила сильное давление. Рик толкнулся, и внутри все загорелось. Она пискнула, а Рик зажал её рот ладонью, не прекращая входить в неё. Стенки влагалища послушно, но болезненно растягивались под напором его плоти. И когда ей показалось, что терпеть это уже нет сил, он замер, полностью войдя в неё, а после стал медленно двигаться уткнувшись ей в шею.
– Черт, я больше не могу, – задыхаясь, вымолвил он в какой-то момент, а затем резко вышел. Мия вздрогнула, сократившись вокруг пустоты, а после ощутила горячие, вязкие капли на своем животе, слушая сдавленные мужские стоны. Он накрыл её собой, удерживая вес на локтях, опаляя её губы своим тяжелым дыханием. А после поднялся над ней и, разведя её ноги еще шире, принялся ласкать пальцами. Мия зажала себе рот обеими руками и спустя несколько минут кончила.
Бен постучал в её комнату, но, не дождавшись ответа, направился к себе. Взгляд упал на дверь, ведущую в комнату Рика. Он почему-то понял, что она там. Открыв дверь он увидел Мию, свернувшуюся калачиком на постели брата. Она спала.
Мужчина подошел ближе, разглядывая её расслабленное лицо. Мия слабо простонала во сне и повернулась на другой бок. Он еще некоторое время смотрел на неё спящую, а затем сняв с себя китель, накрыл её.
Глава тринадцатая
Бен тихо вышел из бывшей комнаты брата, где сейчас мирно спала Мия, и аккуратно прикрыл дверь. Ноги подгибались от свинцовой тяжести тоски и болезненной досады. Сделав пару шагов, он не выдержал и сел на пол, прислонившись к стене, и закрыл лицо руками. На той стороне связи была звенящая тишина. Будто стучишь в дверь пустого дома, слушая резонирующее от стен эхо. Зачем он продолжал прислушиваться к связи? Пытался проверить еще раз в надежде, что произошедшее – не правда? Разве созерцания опускающегося гроба было ему недостаточно? Он так и не решился взглянуть на мертвое тело брата, когда они приехали на кладбище. Так что единственным доказательством того, что Рик мёртв, была лишь тишина на том конце связывающей их невидимой нити.
На самом деле Бен знал, зачем он продолжал делать это, но боялся признаться себе. С того момента, как гроб с телом брата стали закапывать могильщики, ему не было покоя. Он был готов поклясться, что слышал звук стучащей о дерево земли, но по ту сторону гробовой доски. Может, он сходит с ума? Может, внезапно навалившееся горе и напряжение сказались на его рассудке, и он воображает себе то, чего нет? Но чувствовал же он смерть брата. Невыносимая боль, которую он ощутил тогда, теперь отдавалась неприятным покалыванием в мозгу.
Было уже поздно. Дом погрузился в тишину. И все кроме него уже спали. Мужчина сделал несколько глубоких вдохов и, поднявшись на ноги, побрёл в свою комнату. Сев на кровать, Бен взял снимки, лежавшие на тумбе, и тут же вынул то фото, где Мия получает диплом. Их последнее совместное фото с Риком. Он страшно жалел о том, что сделал. Точнее о том, что не сделал. Год назад, когда приезжал на двухнедельный отпуск домой, Рик звал его к себе в Атланту. Даже билет оплатил. Но Бен не полетел. Он был не готов видеть его успешного и счастливого с Мией. Она поступила учиться в университет в Атланте, и Бен был уверен, чтобы быть ближе к нему, а не потому, что хотела учиться именно там. Он правда был счастлив за брата. Но глубоко внутри его разъедала досада. Мия – его тайная любовь, в которой он бы не признался ей даже под дулом пистолета, досталась не кому-то, а именно Рику.
Бен всегда ощущал превосходство брата и никогда не испытывал зависти, ну почти. Но в тот самый миг, когда он понял, что они вместе, что-то в нём надломилось.
«Почему он?» – подумал Бен тогда. – «Почему он, а не я?»
И самое тяжелое – «а что было бы, если?» Что было бы, если бы он объявил Мие о своих чувствах. Ну или хотя бы намекнул. И почему он этого не сделал? Сожаления о том, что не сделано буквально разрывали его на части. После умер отец и чувство совместной утраты притупило внутренний конфликт. В итоге он примирился с прихотью судьбы. Рик был лучше его во всём. Даже, если бы он тоже захотел служить в армии, он стал бы классным пилотом. Асом. Лучшим в эскадрилье. Бен не сомневался, что брат пошел бы в истребители. А лучшим достается всё самое лучшее. Вот и Мия досталась Рику. И Мия бы выбрала его, если бы выпала возможность выбирать между ними двумя. Он это уже понял. Как и то, что это совсем не важно. Жаль, что он не понял этого год назад и не приехал повидаться с братом из-за своего малодушия и ревности. Сожаление об упущенной навсегда возможности жгло душу.
Бен убрал снимок в сторону. Как назло, именно он и служил воспоминанием.
Он приехал домой специально, чтобы увидеть, как Мия заканчивает школу. Отпросился на три дня. Его отпустили, так как Бен окончил летную школу с отличием. В тот вечер после самого мероприятия они отправились с братом в бар и вернулись домой далеко за полночь вдрызг пьяные. Спустя несколько часов он проснулся от страшной сухости во рту и глотке. Он вышел из комнаты в сторону ванной, выпить воды. Он прекрасно ориентировался в темноте, поэтому не стал зажигать свет. И, когда он уже собирался возвращаться назад, дверь, ведущая в комнату Мии, приоткрылась и показался Рик. Бен замер у полуоткрытой двери ванной комнаты, задержав дыхание. Он даже моргнул, чтобы убедиться, что ему это не мерещится. Рик секунду постоял, прислушиваясь, а затем крадучись направился в сторону своей спальни. И даже, когда брат уже скрылся за дверью, он все равно не решался выйти, боясь, что тот услышит его шаги. Спустя какое-то время Бен вернулся к себе в комнату и больше не сомкнул глаз, думая об увиденном. Нужно было быть наивным идиотом, чтобы не понять, что Рик делал в спальне Мии в такой час. Мозг Бена стал лихорадочно работать, ища запоздалые подсказки в их сегодняшнем поведении. И, правда, ему вспомнилась пара коротких взглядов брошенных девушкой Рику.
«Почему он?» – подумал Бен тогда, лёжа на этой самой койке, вдобавок страдая от сильного похмелья. – «Почему он, а не я?»
На следующий день он долго не решался выйти из комнаты. Боялся столкнуться с кем-то из них двоих. Не знал, как теперь смотреть на них обоих, зная их секрет, при этом не выдавая себя. Как вести себя «обычно», зная, что твой брат спит с девушкой, которую ты влюблен столько времени. Он правда думал, что его чувства к Мие угасли и оставили после себя лишь стыдливое воспоминание. Но нет. Все это время они были глубоко внутри, запертые в одном из уголков сердца, подальше от собственной совести. Он сам спрятал их, не в силах нести бремя запретной любви. Они дремали в нём, словно весенние цветы под снегом, ждущие своего часа.
Его одолевала гремучая смесь противоречивых чувств. Он не знал, что преобладает в его эмоциях – боль, ревность или осуждение. Он столько мучился и боролся с собой, а, Рик… Он просто взял её и всё. Как всегда, брал то, что хотел. Мучился ли он так же? Одолевали ли его сомнения и совесть? Бен подозревал, что нет. Ведь ему всё давалось легко. Тем более, что Рик никогда не воспринимал Мию, как сестру, и не стеснялся говорить об этом вслух, из-за чего часто ругался с родителями, особенно с отцом.
Он пролежал в постели всё утро, думая и прокручивая в голове прошлое, пытаясь понять, когда всё изменилось, пока желудок требовательно не заурчал. Телу были безразличны душевные муки. Организм требовал, чтобы его накормили, ему даже не мешало похмелье. Дрожа от напряжения, он спустился на первый этаж, застав там лишь родителей. Он не без труда сдержал вздох облегчения.
– Хорошо повеселились вчера? – спросил отец, окидывая его насмешливым взглядом.
– Мгм, – лишь промычал он, а тот понимающе улыбнулся.
Поев на скорую руку, Бен спрятался на заднем дворе. Хотелось поплавать и успокоить своё разгоряченное бурными чувствами тело, которое ломило от количества выпитого алкоголя. Задержав дыхание, он опустился на самое дно бассейна, а затем, наконец, дал волю своим эмоциям, закричав и выпуская драгоценный воздух из легких крупными пузырями. Но вода поглотила его крик. Как он и хотел.
Они не говорили с Риком о произошедшем. Но Бен знал, что Рик в курсе его осведомленности: в тот же день он дал понять брату, что знает о них с Мией. Он правда изо всех сил старался вести себя нормально. Но с Риком это не прошло. Тот тут же заподозрил неладное. Возможно, из-за связи.
– В чём дело? – спросил Рик, когда они остались наедине, глядя ему прямо в глаза.
Бен долго смотрел в лицо брата, такое же, как и его, отличающееся лишь шрамом и местоположением родинок. Словно смотришь в треснутое зеркало, которое искривляет твое отражение.
– Ты прекрасно знаешь, в чём дело, – лишь произнес он.
Ни один мускул не дрогнул на лице Рика. Он лишь на долю секунды перевел взгляд на лестницу второго этажа, куда ушла Мия, а затем вновь посмотрел на Бена. В его глазах четко читалось понимание. Да и много ли нужно слов, чтобы понять своего брата-близнеца. Ничего не ответив, он поднялся с места и вышел во двор. Больше они не возвращались к этой теме.
Бен тяжело вздохнул и, отложив фото, лег, расстегивая пару верхних пуговиц рубашки. Они уже никогда не поговорят об этом. Интересно, понял ли Рик, что он влюблен в Мию? Скорее всего, иначе тот разговор не ограничился бы двумя предложениями. Но он этого уже никогда не узнает.
А хотел бы?
Если бы Рик был жив, хотел бы он знать его мнение о том, что его брат-близнец влюблен в его девушку? Наверное, это правильно, что он никогда и не узнает.
Мучимый раскаянием Бен ворочался в своей кровати, проигрывая различные варианты исхода того разговора, пока тяжелый сон не сморил его.
Глава четырнадцатая
27 октября, Мэдисон, 9:20
– Дьявол! – воскликнула Мия, выронив нож; большой палец левой руки нестерпимо жгло пульсирующей болью, а на доску с недорезанным луком упало несколько крупных кровавых капель.
– Что случилось? – тут же послышался голос Бена из гостиной.
Мия по-детски прижала руки к груди, обернув раненую ладонь здоровой, не обращая внимания на то, что кровь попала ей на одежду.
В проеме двери показался Бен. Он быстро оценил ситуацию зорким взглядом, мигом подошел к одному из буфетов и достал оттуда аптечку.
– Дай посмотрю, – произнес он мягко, подходя ближе и протягивая ей раскрытую ладонь.
Мия послушно вложила свою левую руку в его порезанным пальцем вверх, и опустила взгляд, ощутив приятную шершавость его кожи.
– Ничего себе, – озабоченно произнес он. – И как ты умудрилась так порезаться?
Она робко подняла на него взгляд. Мужчина сосредоточенно рассматривал её рану, из которой все ещё толчками в такт с её пульсом шла кровь, пачкая ему руки. И на какой-то миг она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которую в ладонь укусила пчела.
Это было в их первое совместное лето. Они отдыхали всей семьей в парке на пикнике, и она играла в кукол в стороне от мальчишек, которые как заводные дрались на палках, пока Роберт и Эйлин занимались приготовлениями.
Что-то неприятно щекотало на груди возле шейной ямки, и она инстинктивно дотронулась того места, а там оказалась пчела. Противное насекомое тут же ужалило её, и Мия заплакала. В тот же миг рядом с ней оказался Бен, опустившись перед ней на корточки, но она не хотела, чтобы он видел её такой, да ещё и с распухшей рукой, и попыталась улизнуть.
– Мия! Мия! Что случилось? – спрашивал он, обхватив её за плечи.
Эйлин и Боб были уже тут как тут, только Рик стоял в стороне, наблюдая за происходящим с кислым лицом.
– М.ме-е… ня-я укус-сила п. пчела! – ответила она, заикаясь.
– Дай посмотрю? – ласково спросил он и нежно утёр ей слезы пальцем, а затем легонько щелкнул по носу.
Она невольно улыбнулась и показала руку.
Бен был единственным, кому она позволяла прикасаться к себе. Она даже Эйлин не давала себя трогать и не брала её лишний раз за руку, а уж тем более Бобу или Рику, хотя последний и не искал с ней физического контакта. Скорбь по маме была ещё очень свежа, и ей не нравились чужие прикосновения. Но Бен. С Беном было всё по-другому.
Между ними с самого первого дня установились доверительные отношения. Мия чувствовала в нём что-то близкое и родное в этой чужой ей семье. Можно было с уверенностью сказать, что Бен стал для неё своего рода мостом, проложившим путь к соединению с семейством Хадсон, как и для них к ней. Мия не сомневалась, что Бен не осудил бы их с Риком связь. Он ведь такой чуткий и заботливый.
Вот сейчас она снова стоит перед ним с вытянутой рукой. Только теперь многое изменилось. Она уже не маленькая девочка, а он – взрослый мужчина, пилот и солдат армии США; Боб умер, а теперь и Рик погиб – её первая и единственная любовь.
Мысли о Рике привычно вызвали слезы, но в этот раз она могла прикрыться обжигающей болью, причиненной йодом, который ей аккуратно нанес Бен.
– Прости, – виновато произнес он, и она подавила всхлип.
Так хотелось ничего не чувствовать. Мия думала, что после смерти Рика она не выдержит и последует за ним. Думала, что не сможет дышать. Но реальность злорадно смеялась над ней. Она по-прежнему нуждалась в кислороде, и вдохи и выдохи получались сами собой. Ей по-прежнему изредка хотелось есть и спать. И она чувствовала боль, которая никакого отношения не имела к смерти Рика! Это было жутко несправедливо! Он уже ничего не чувствует, а она – да! И она страдает! Он ушел, оставив её совсем одну с бременем их общего секрета на плечах, а она жива и мучится!
А самым паршивым было то, что после похорон она не могла перестать сравнивать Рика с Беном. Не могла перестать смотреть на него. Не могла заставить себя прекратить выискивать любимые черты в точно таком же лице, как у покойного. Это ведь Бен, её Бен! Её заботливый и любящий брат, дарящий ощущение дома, что с ней не так?
– Мия? – окликнул её мужчина, а она будто очнулась и посмотрела прямо на него, часто моргая.
Щеки стягивало от уже подсыхающих слез, и она быстро вытерла их, отворачиваясь и не замечая, как размазывает засохшую кровь по лицу.
– Иди сюда, – Бен обнял её, прижимаясь щекой к волосам, а она уткнулась ему в черный, порванный с краю, свитер и обняла его в ответ.
Вот, как так получилось, что из-за какого-то урода у них обоих больше нет близкого человека?
Почему в ту страшную минуту именно машина Рика оказалась в том самом месте? Почему она решила в тот день ночевать в кампусе? Если бы она решила спать у него, этого не случилось бы, и он был бы дома раньше!
Мия разрыдалась в грудь Бена, крепко сжав губы, так как хотелось выть от злости и отчаяния затопивших её.
– Я знаю, – прогудел Бен и сглотнул горький ком подступивший к горлу. – Я знаю.
***
После обеда Эйлин вновь удалилась в свою спальню. Она практически не выходила оттуда, чем вызывала беспокойство у Мии и Бена, который его никак не высказывал. Он вообще всегда был более скрытным и молчаливым. Загадочным. Так бы она описала брата, если бы её попросили охарактеризовать его одним словом. Он всегда был робким, сколько Мия его помнила, в отличие от Рика.
Рядом со звездой-братом он казался лишь блеклой тенью. Наверное, ему было очень тяжело в этот период, да еще, когда тебя постоянно сравнивают и путают с братом или предпочитают его тебе. Мия прекрасно помнила свой переходный возраст, и она не могла представить, каков бы он был, будь у неё сестра – её копия.
Мия смотрела лишь перед собой, занятая своими раздумьями, хотя со стороны могло показаться, что она неотрывно смотрит на Бена, заёрзавшего в кресле, в котором сидел.
Если бы у неё была сестра близнец, как повернулась бы её жизнь?
Были бы они похожи внутренне так же, как и внешне? Или были бы разными, как Бен и Рик? Какой бы она была? Понравилась бы она Рику вместо неё? Или, может, она могла составить пару Бену?
От собственных мыслей у неё взлетели брови, и в этот самый момент она действительно посмотрела на Бена, что читал газету. Он поднял глаза, и их взгляды встретились. Мия растянула губы в улыбке и покраснела от собственных мыслей, представляя точную копию себя рядом с Беном.
Интересно, каково это быть девушкой Бена, не будь он солдатом, конечно. Он такой же робкий в отношениях с девушками или совсем другой? Интересно, какой он в постели?
Мия поджала губы и опустила взгляд, чувствуя, как жар стыда разливается по всему телу, оседая на щеках и на кончиках ушей. Почему она подумала именно об этом?
Она мельком глянула на него, проверяя на всякий случай, не прочел ли он её мыслей.
Она, наверное, совсем умом тронулась от горя, если думает о нём в таком ключе. Но с другой стороны…
Мия вздрогнула от мысли, что мелькнула в её голове.
«Она могла быть девушкой Бена в той же степени, в какой была девушкой Рика».
Да нет. Чепуха!
– У тебя есть девушка? – вслух спросила она и вновь посмотрела на мужчину.
Ну может ведь она поинтересоваться личной жизнью брата, не так ли?
Он часто заморгал, как бы анализируя вопрос, а затем стыдливо отвел взгляд и отрицательно покачал головой.
– А был кто-то?
– Последний раз, когда я с кем-то встречался, был ещё до официального призыва.
– Знаешь, а ведь ты ни разу никого не приводил домой, – вдруг подметила Мия, морща лоб, припоминая, – в отличие от Рика, – тихо добавила она.
– Да, – Бен отвел взгляд и продолжил, уже глядя перед собой, – девчонки его любили.
Тут уже пришла её очередь отворачиваться и прятать взгляд. Слезы вновь подступили к глазам.
– Я, пожалуй, пойду прилягу, – выдавила она из себя, сдерживаясь из последних сил. – Я теперь ночью совсем плохо сплю.
Она поднялась с места, глядя лишь в пол и не замечая сочувствующего взгляда Бена.
– Сладких снов, кроха, – произнес он, провожая её грустным взглядом, а после посмотрел на фотографию брата и тяжело выдохнул.
***
Оставшись, наконец, одна Мия упала на свою кровать вниз лицом и разрыдалась в подушку. Страшное чувство необратимости возвращалось в те самые моменты, когда удавалось немного отвлечься от скорби, как было сейчас. Вроде бы совсем не касающаяся их семейного горя тема все-таки пересеклась с Риком. Было очевидно, что его смерть оставит свой шрам на всей семье, который не исчезнет с годами. И жизнь не станет прежней ни при каких условиях.
Слезы довольно быстро иссякли: организм был истощен частыми за последние несколько дней истериками, и, если уж у неё и случался взрыв эмоций, как сейчас, то продолжался недолго.
Дышать в такой позе было нереально, и она перевернулась на спину с опухшим от слез лицом, и тут же болезненно поморщилась. Внизу живота потянуло. Позавчера у неё начались месячные, которые пришли раньше на несколько дней и были намного обильнее, чем её обычный цикл. Словно её тело решило добить её таким извращенным образом.
Мысль о месячных вернула её в самое унизительное воспоминание, отчего она зажмурилась и покрылась красными пятнами, а после – опять к Рику. Мия еле слышно простонала и закрыла лицо руками.
Пролежав так несколько минут она, поднялась и направилась в ванную комнату, чтобы умыться, а по возвращению в спальню её взгляд упал на выключенный телефон, одиноко лежащий на тумбе рядом с кроватью. Подключив его к розетке вместо ночника, она включила его. Может быть кто-нибудь звонил, да и ей самой не мешало позвонить своей одногруппнице и попросить лекции за последнюю неделю.
Аппарат пришел в себя, и буквально тут же на главном экране появилась иконка запечатанного конверта и иконка пропущенного вызова. Мия решила начать с сообщений. Она не трогала телефон с похорон Рика и спустя почти четыре дня ей пришло три сообщения: два от Роуг и один от профессора химии, который предлагал ей работу в качестве помощницы, проверять работы первокурсников. Оба они интересовались, куда она пропала. Причем в сообщениях Роуг можно было различить явное беспокойство, в отличии от сухого и официального смс профессора. Она ответила лишь последнему, что уехала в другой штат по семейным причинам, и что он может отдать эту вакансию кому-нибудь другому.
Пропущенных вызовов оказалось намного больше, чем сообщений. Несколько раз звонила Роуг, два раза номер с кодом её университета, очевидно, профессор, один раз номер рабочего телефона Рика и ещё один незнакомый номер. Взгляд Мии приковал этот неизвестный номер, который к тому же оставил голосовое сообщение. Но, несмотря на любопытство, Мия начала прослушку с тех, кого знала, то есть с Роуг.
«Мия привет, у тебя всё в порядке?» – голос девушки был полон беспокойства и участия. – «Просто ты уже несколько дней не появлялась на учёбе, и я решила узнать, как у тебя дела. Может, я могу тебе чем-то помочь? Позвони мне сразу же, как прослушаешь это сообщение»
