Текст книги "Другой близнец (СИ)"

Автор книги: Рина Мирт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава тридцать первая

– Мия!

Она открыла глаза, увидев над собой какое-то пятно. Ощущение было такое, что она горит, а тело словно налилось свинцом. Спустя несколько мгновений пятно приняло очертания лица. Знакомого лица.

– Мия! – голос принадлежал Роуг. – Она проснулась!

– У неё сильный жар, – послышался другой голос. Незнакомый. – Нужен врач.

Она пыталась проследить взглядом за голосом, но её глаза закрылись сами собой. Хотелось спать.

– Всё будет хорошо, Мия, – она ощутила прохладное прикосновение к своему раскаленному лбу. – Я рядом. Я позабочусь о тебе. Но ты должна быть сильной.

– Рик… – лишь простонала она в ответ. – Не хочу…

– Бредит. Срочно нужен врач.

– Не хочу быть сильной… Бен, – это было последним, что она произнесла, прежде чем провалиться в небытие.

Она слышала чьи-то голоса, но так слабо, словно сквозь толщу воды.

– Может стоит предупредить её родных? Они, наверное, волнуются.

– Я не знаю, есть ли у неё родные в городе, – ответила Роуг. – Давай посмотрим в списке контактов.

Девушка разблокировала телефон, и защелкала кнопками.

– Странно, нет ничего близкого к «маме» или «папе». Последний звонок был Бену. Но Бен – брат её погибшего парня.

– Позвоним ему? Может, он знает номер кого-то из её родных?

– Мия рассказывала, что он солдат и должен скоро вернуться обратно на службу, – задумчиво произнесла Роуг, взвешивая предложение своей соседки по квартире. – Может, уже вернулся.

– Ну, максимум, – произнесла девушка после короткой паузы, – сами позвонят, а мы ответим, если она к тому времени не проснётся и ей не станет легче.

– Я тоже так думаю.

Затем вновь наступила тишина.

***

9 ноября, Мэдисон, 09:30

– Почему вы поругались с отцом? – Бен рискнул задать мучающий его с момента приезда вопрос.

Ливай метнул на него быстрый взгляд, а затем тяжело вздохнул:

– Я ожидал этого вопроса, – спокойно вымолвил он. – Но думаю, ты уже и сам догадался.

Они сидели на скамейке-качели на крыльце, возле парадного входа. Точнее сначала Бен сидел там один, наблюдая за стекающими под навесом дождевыми каплями, потягивая свой утренний кофе. Ливай пришел навестить мать и просто опустился рядом, закурив очередную сигарету. Идеальный момент для откровенной беседы, которая началась вчера, когда мужчина посоветовал ему «ловить мгновение».

Бен понял, что Ливай догадался о его чувствах к Мие. Иначе он бы не произносил того, что произнес. Теперь пришла его очередь узнавать семейные тайны. Марк сказал, что в молодости тот был влюблен в маму, но ничего не сделал по этому поводу, но продолжал быть другом семьи до определенного момента. Что же произошло тогда между ними? Отец узнал о чувствах лучшего друга? Неужели он не знал об этом раньше? Ему было необходимо знать. Ведь нужно было быть совсем идиотом, чтобы не провести параллель между историей Ливая и мамы и его с Мией.

– Догадался, – ответил Бен, поджав губы. – Но я всё равно хочу знать.

Он замолк на некоторое время, а затем всё же решился спросить:

– Отец узнал о твоих чувствах к ней?

Мужчина грустно усмехнулся. По его взгляду было понятно, что он мысленно переместился в прошлое.

– Роберт всегда знал о моих чувствах, – ответил он, а затем вновь затянулся.

Бен поежился на месте. Ему было неловко от этого ответа. Странно узнать, что отец стал встречаться с девушкой, впоследствии ставшей его женой, в которую влюблен лучший друг. Куда делась «мужская солидарность», которой он учил их с братом?

– Я сам виноват в том, что не выразил протеста, когда он спросил меня, может ли он пригласить Эйлин на свидание, – продолжал мужчина, а у Бена отлегло от сердца. – Да и даже, если бы я его выразил, кто я такой, чтобы запрещать двум понравившимся друг другу людям быть вместе?

Бен молчал, внимательно слушая его.

– Тогда у нас всё равно ничего бы не получилось. Было другое время. Сегрегации уже не было, но расизм и ненависть плотно укоренились в нашей культуре. С обеих сторон, должен сказать. Моя мать, благослови Господь её душу, пришла бы в ярость или её раньше времени хватил бы удар, приведи я домой белую невесту, не христианку. Что уж говорить о родителях Эйлин. Они были против Роберта, а я…

– Мне жаль, Ливай, – вдруг вымолвил Бен.

Он и вправду подразумевал это. Было страшно представить, что тебя и твою любовь разделяют предвзятость общества и расовые предрассудки.

– Не стоит, малец, – тот похлопал его по плечу. – Я вот не жалею ни о чём. Смотри, какой ты. Тебя бы не было на свете, вмешайся я тогда. Всё произошло, как должно было. Да и судьба дала мне второй шанс, – он помолчал немного, а затем продолжил. – Но это не отменяет моего совета тебе. Я, да, не жалею. Но, если бы у меня была возможность повернуть время вспять, я бы поступил по-другому. Тем более у тебя с Мией совсем другая ситуация.

Пришла очередь Бена горько усмехаться.

– Всё слишком сложно, Ливай.

– Не сложнее, чем у меня тогда, – отмахнулся тот пренебрежительно.

– Так, что произошло между тобой и отцом? – Бен вернул его к прежней теме, чтобы увести разговор от себя.

В этот раз мужчина молчал дольше.

– Роберт был моим лучшим другом, каких единицы. Он доверял мне, как и я ему. Делился своими страхами: я до сих пор помню, как его трясло, когда Эйлин рожала вас. Но… – он нервно затянулся, а затем закашлялся, так как в его руке остался лишь фильтр от сигареты.

– Но Эйлин, – продолжил он, как только взял себя в руки, – любовь всей моей жизни.

Бен слушал его, затаив дыхание. Было в голосе мужчины что-то трагичное, отчего каждая клеточка скручивалась от ожидания развязки.

– Я чувствовал себя так, словно он предал меня, а не её, когда он рассказал мне. Да. Это то, что я чувствовал, – Ливай говорил с жаром, жестикулируя, будто заново переживал те события. – Забрал мою любимую, присвоив себе счастье, которое могло бы быть у нас. Я чувствовал… Словно он украл у меня эти годы. Я пришел в ярость, ведь я благословил их союз, видя, как безумно она была счастлива, а он предал её…

Бен побледнел, стиснув кружку в руке. Он медленно повернул голову, прожигая его взглядом:

– Отец никогда не изменял матери, – процедил он сквозь зубы, чувствуя, как гнев поднимается в нём.

Ливай послал ему грустный взгляд и опустил голову.

– Скажи мне, что ты лжешь! – он поднялся с места и, оставив кружку на перилах крыльца, принялся расхаживать, как лев в клетке.

– Успокойся, Бен, – Ливай поднялся следом.

– Скажи, что это – неправда! – он подошел совсем близко к нему.

– Но это – правда, сынок.

Что-то внутри него лопнуло. Грань, которая сдерживала его боль, его ярость – все его чувства, что он держал в себе, накапливая и не давая им особо выхода. Услышанное стало последней каплей, и переполненная чаша под названием «выдержка Бена Хадсона» вылилась в насилие.

– Я не твой сын! – прошипел он, а затем ударил мужчину.

Бен не был агрессивным. Он не любил насилия и применял его лишь в крайних случаях. В основном, чтобы отбиться от тех, кто его задирал. Но чтобы ударить первым, да еще и человека, годящегося ему в отцы, такое было впервые. Но он не думал об этом в тот момент. Самообладание полетело к чертям, и он вслед за ним к самому Сатане.

Из носа Ливая брызнула кровь. Он отступил на несколько шагов, покачнулся, но всё же устоял на ногах.

– Как смеешь ты порочить доброе имя моего отца! – он повысил голос, вновь подскакивая к нему и хватая его за грудки. Ливай в свою очередь крепко вцепился в его плечи.

– Он считал тебя лучшим другом, а ты…

Он не договорил, потому что на крыльцо выбежал не на шутку напуганный Марк и тут же взялся их разнимать. Он крепко схватил Бена за плечо, надавливая изо всей силы, побуждая его отпустить мужчину.

На крыльцо выбежала мать. И двое мужчин, как по команде, отступили друг от друга, расцепляясь.

– Господи, Ливай! – Эйлин подбежала к нему, в ужасе глядя на увечье. – Бен?!

Она перевела на него взгляд, в котором отражалась гамма эмоций: непонимание, злость и боль. Бен тяжело и часто дышал. Его трясло:

– Он оскорбил память отца! – его голос дрогнул. В этот же момент по щекам потекли горячие слезы. – Сказал, что он был не верен тебе! Как он смеет?! – он говорил всё быстрее, боясь, что голос подведет его и сорвётся на позорные рыдания. – Как он смеет ухаживать за тобой и говорить при этом такие вещи! Как смеет приходить в наш дом!

Дядя удерживал его, когда мама в свою очередь стояла рядом с Ливаем. Её лицо помрачнело, но в её взгляде Бен увидел, что произнесенные оскорбительные слова мужчины – правда.

У него случилась истерика.

***

– Зачем ты это сделал? – строго спросила мужчину Эйлин, стоя в гостиной дома и глядя в окно, скрестив руки на груди.

– Он спросил меня, – ответил ей Ливай. – Я не мог ему соврать.

– В самом деле? – в голосе женщины послышалась издевка. – Неужели нельзя было ничего придумать?

– Он уже не ребёнок, Эйлин, – перебил он её. – Тебе больше не нужно скрывать правду и придумывать ложь.

– Дело не в возрасте моих детей, – с нажимом проговорила она, разворачиваясь к нему лицом. – А в наследии их отца! Которое ты осквернил! Я хотела, чтобы мои дети помнили о нём только хорошее. Им совсем не нужно было знать о наших супружеских проблемах и недомолвках, ни тогда, ни сейчас.

Ливай молчал.

– И что ты сделал? Ты вновь появляешься и тревожишь мою семью, думая, что у тебя есть на это право. И всегда берешь себе в оправдание правду. Так вот, я скажу тебе – не всякую правду нужно рассказывать. Не всё тайны должны быть раскрыты. Я, надеюсь, ты не успел рассказать ему о том, кто это был?

– Нет.

– Слава Богу! – она театрально возвела глаза к потолку. – Еще не хватало, чтобы твоя священная правда расколола мою семью!

– Эйлин, – примирительно начал Ливай, – послушай…

Он прервался, так как на ступеньках появился Марк.

– Я дал ему валиум, – объявил он. – Он заснул.

– Спасибо, Марк.

Тот кивнул, а затем поднялся обратно наверх, вновь оставляя их одних.

– Ты переступил черту, Ливай, – она вновь посмотрела на мужчину. – Ты осквернил наследие Роберта Хадсона для его детей и оскорбил его память.

– Эйлин…

– Молчи! – она сделала резкий жест рукой. – Сейчас я говорю! Ты оскорбил память Боба и всё это под крышей его дома! Возможно, я приняла неправильное решение, простив тебя за тот случай и дав нам обоим шанс на совместную старость.

– Эйлин, – он сделал шаг в её сторону. – Прошу, выслушай меня.

– Не желаю ничего больше слышать, – она вновь оборвала его жестом. – Покинь стены моего дома и больше никогда не возвращайся.

Ливай Джонс понял, что это конец. Лицо любимой было неумолимо, и он понимал, что любое дальнейшее слово способно уничтожить мизерный шанс на возможное примирение. Он молча пересек гостиную и взявшись за ручку входной двери произнес:

– Прости меня.

Но не дождавшись ответа покинул дом.

***

9 ноября, 10:30, Атланта

С трудом разлепив тяжелые веки, Мия долго смотрела в потолок, пока он не обрел резкость. Тело ломило, ей было ужасно жарко, и она чувствовала себя связанной. Еще бы: она лежала укрытая несколькими одеялами, что давили на неё, затрудняя дыхание. Девушка заелозила под многочисленным пуховым слоем, пытаясь высвободиться. Она была абсолютно мокрая, лицо и шею покрывал липкий пот.

Освободив руки, она вздрогнула от прикосновения комнатного воздуха к мокрой, остывшей коже. Ощущение передалось, словно ток по всему телу, включая кончики пальцев, отчего её кожа мгновенно покрылась мурашками. Мия осмотрелась, осознавая, что находится в незнакомой ей комнате, точно не в кампусе, где она давеча засыпала в своей кровати.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла темнокожая, явно уставшая девушка атлетического телосложения с копной кудряшек. Увидев её, она замерла и радостно улыбнулась.

– С возвращением! – произнесла та, подходя ближе и становясь рядом с креслом, что стояло возле кровати.

– Где я? – слабым голосом спросила её Мия, пытаясь сесть.

– Не поднимайся, ты еще очень слаба, – темнокожая амазонка предостерегающе вытянула руку. – Тебе нужен отдых.

Мия послушно опустилась обратно, поморщившись, ведь простыни под ней были насквозь мокрыми.

– Отвечу на твой вопрос, – продолжала тем временем та. – Ты у нас дома. Я – Джина, соседка Роуг. Это она нашла тебя еле живую в твоей комнате в университетском общежитии.

Мия недоуменно уставилась на неё.

– Роуг заволновалась, когда ты не появилась на лекции вчера днём. Она стала тебя искать. По сигналу вызова она поняла, что ты в своей комнате, но ты не отзывалась. Роуг сказала, пришлось взламывать замок.

Глаза Мии расширились.

– Да-да, – Джина энергично закивала. – И правильно. Ты ни на что не реагировала. Лежала словно без сознания, у тебя был страшный жар около ста четырёх градусов!

– А где Роуг? Роуг! – попробовала позвать её Мия, но голос не желал подчиняться.

– Она пошла на занятия, – ответила за неё Джина. – Сидела возле тебя первую половину ночи. Вторая была моя.

– И что было дальше?

– Ну она позвонила мне вчера, рассказав о тебе и пояснив ситуацию. Мне жаль твоего парня, – девушка умолкла на некоторое время. – Она решила, что не стоит везти тебя в больницу, где можно подхватить вещи похуже гриппа и, где персонал запускает пациентов и привезла сюда. Кто-то из парней с мужского крыла помог донести тебя до машины.

– Вау, – Мия не знала, что сказать.

Роуг оказалась настоящей Матерью Терезой. А она так плохо думала о ней, после того как та выразила свой интерес к Бену. Мие стало стыдно и неловко от того факта, что за ней ухаживают практически незнакомые ей люди.

– Спасибо, – вымолвила она. – Я… я не знаю.

– Пустяки, – махнула рукой Джина. – Мы все студенты. Нужно ведь помогать друг другу. Тем более, когда речь заходит о здоровье. Роуг в этом плане очень отзывчивая, помогает всем, кому может. Ну ты понимаешь, из-за её сёстры.

– А что с ней?

– Разве ты не знаешь? – на лице девушки отразилась крайняя степень удивления. Мия лишь растерянно покачала головой.

– Её старшая сестра умерла, когда Роуг была в выпускном классе. От рака поджелудочной. Сгорела за несколько месяцев.

– Какой ужас, – прошептала Мия, чувствуя, как краска стыда покрывает её щеки и шею, опускаясь к груди. Ей было стыдно, что она ничего не знает о той, которая так беспокоиться о ней.

– Ага. Я так вообще не могу представить, что кто-то из моих братьев может умереть.

Мия поджала губы, ничего не ответив.

– Ну с тех пор она помогает всем, кому может и как может. Дает деньги на пожертвования больным разными недугами. Она, мне кажется, даже устраивала какую-то кампанию по сбору средств студенту, у которого тоже обнаружили рак.

– Да, что-то было, – Мия утвердительно кивнула, припоминая. – Это было в первый год учёбы.

– Может быть, – пожала плечами девушка. – Ну вот, а теперь ты её проект. Надо, кстати, температуру померить.

– О, уже сотня, – довольно произнесла Джина глядя на электронные цифры градусника. – Рада что тебе лучше… А раз так, то пойду я тогда отосплюсь, с твоего разрешения. Тебе тоже не помешает.

– Но тут мокро, – совсем по-детски произнесла Мия.

– Сейчас все исправим. Давай я помогу тебе сесть в кресло.

Глава тридцать вторая

10 ноября, Мэдисон, 12:00

Мать начала плакать еще в машине по пути в аэропорт. На его заверения, что всё с ним будет хорошо, она не реагировала, продолжая лить молчаливые слёзы.

На душе Бена скребли кошки. Ему не хотелось покидать её, особенно теперь, когда она рассталась с Ливаем. Но долг требовал этого. Оставалось полагаться лишь на Марка, который изо всех сил держался, чтобы не последовать примеру сестры.

По приказу командира он должен был отметиться на базе Форт Худ, которая находилась в Техасе, а затем оттуда его отправят вместе с грузом и отрядом пехотинцев обратно на его базу через Саудовскую Аравию. Они стояли у зоны таможенного контроля, прощаясь. Мать прильнула к нему и вновь разразилась безутешными рыданиями, отчего его горло сдавил горький ком, а глаза стало щипать от подступающих слез. Марк сделал жест рукой, а затем «оторвал» от него Эйлин, которая уткнулась теперь уже ему в грудь.

– Бывай малец, – произнес он. – О, Эйлин, я тебя прошу, перестань ты так убиваться. Своими слезами ты делаешь лишь хуже ему.

Она приложила к носу бумажную салфетку и постаралась взять себя в руки.

– Я позвоню, как прибуду в Техас, – произнес Бен, отступая от них. – Всё будет хорошо.

– Береги себя, дорогой, – произнесла мать, всё еще прижимаясь к дяде.

Эта ситуация напомнила ему его первые проводы. Они проходили на самой базе Форт Худ перед посадкой в автобусы для отбытия в региональный аэропорт.

Огромная парковка военного городка была заполнена семьями солдат, в основном – пехотинцев. Все стояли кучками, прощаясь со своими мужьями, братьями и сыновьями. Они тоже стояли все вместе небольшим кружком. Все приехали в Киллин специально проводить его. Тогда мать была намного сдержаннее, чем в этот раз. Её глаза блестели, и она стыдливо утирала влажные дорожки слёз. Мия стояла, прижавшись к Рику, который обнимал её за плечо одной рукой, закусив губу и пряча от Бена взгляд, который он всё никак не мог поймать. Тут и там слышался детский и женский плач.

Отец пытался шутить, чтобы как-то разрядить обстановку, но ему удалось вызвать лишь несколько вымученных улыбок. В основном молчали: внезапно закончились все слова, что у него, что у них. Только когда объявили посадку в автобусы, все словно очнулись и принялись говорить наперебой, а Мия всхлипнула и расплакалась.

Первой он обнял мать, дав расцеловать себя в обе щеки. Следующим был отец, что сначала протянул ему руку, а затем притянул к себе, хлопая по спине и шепча ему, как он гордится им. Когда тот отстранился, Бен заметил одинокую слезу, которую отец тут же попытался стереть, смотря себе под ноги. Это был последний раз, когда он обнимал родителя. Последний раз, когда он видел его живым.

Далее втиснулся Марк для совсем короткого объятья, сопровождающегося бодрыми хлопками по спине. Затем к нему в объятья бросилась Мия, вжимаясь в него так, словно от этого зависела её жизнь. Прошло всего полтора месяца с момента, как он узнал об их с Риком связи. Всё это время он старался не смотреть на него, но в тот момент, обнимая Мию, чувствовал на себе его взгляд. Поцеловав её в висок, он неохотно выпустил её из рук, поворачиваясь к брату. Их взгляды наконец-то встретились. Глаза Рика были полны невозмутимого спокойствия и уверенности. Он был единственным, кто не плакал на проводах. У Бена дернулся уголок рта от противоречивых эмоций, наполняющих его. Он уезжает, оставляя Мию с Риком.

«Позаботься о ней», – мысленно наказал он брату, протягивая ему руку, которую тот пожал с достоинством, не спуская с него взгляда.

Если что-то и удивило других членов семьи, то никто не выразил этого. Спустя несколько секунд Бен уже садился в автобус, а после из окна наблюдал, как его близкие машут ему, а Мия вновь прижалась к Рику, вызывая в нём горечь.

***

10 ноября, Даллас, 16:02

Бен стоял возле телефонов-автоматов в международном аэропорту Далласа. До посадки на самолёт в Киллин оставалось еще пятнадцать минут, он вполне мог успеть позвонить матери и предупредить её о прибытии в Техас. Разговор вышел довольно коротким, и Бен повесил трубку, уставившись на хромированные кнопки – он не разговаривал с Мией с того самого утра, после совместной ночи.

Достав мелочь из кармана, он позвонил на её мобильный, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. Мия тем временем лежала в постели Роуг, читая конспекты лекций, которые пропустила, и пытаясь наверстать материал. Ей было лучше. Температура почти спала, с утра было лишь девяносто девять градусов. Кризис миновал, но она была все еще слаба, а из носа текло, как при Великом Потопе.

Внезапно зазвонил телефон, вырывая её из формул и расчётов. Номер был незнакомый. Она поколебалась секунду, прежде чем ответить:

– Алло? – прохрипела она в трубку.

– Мия? – это был Бен.

Она замерла, чувствуя, как от её лица отхлынула кровь, а сердце упало куда-то в желудок.

– Да, – она откашлялась.

– Что… – в его голосе слышалась растерянность. – Что случилось? Ты заболела?

Она вновь ощутила жар, но не из-за вируса. Из-за злости. Он довёл её до такого состояния. Стал последней каплей в череде несчастий и гнетущих вестей. Он ведь натурально бросил её, не сказав и слова. Бросил её тут одну, когда обещал всегда быть рядом.

– Да, Капитан Очевидность, – едко произнесла она.

На том конце провода Бен поджал губы, проглатывая колкость и её пренебрежительный тон, ощущая, как внутри него просыпается знакомое чувство самоистязания:

– Что случилось?

«Ты случился», – хотелось ответить ей, но вслух она произнесла:

– Грипп, – девушка помолчала, а затем добавила. – Первые симптомы обнаружились, когда ты уехал.

«Вот тебе. Теперь сиди и думай себе, где бы ты ни был, что произошло со мной из-за твоего поступка».

Её слова возымели желаемый эффект, заставив Бена страдать. Он зажмурился, сжав свободную руку в кулак.

– Мне очень жаль, – произнес он спустя долгую паузу.

«Прости, что меня не было рядом».

– Мне уже лучше, – призналась Мия, смягчившись. – За мной ухаживает Роуг и её соседка по квартире.

– Та, с которой ты меня познакомила? – он попытался немного абстрагироваться от невыносимого чувства вины.

– Да, – Мия вмиг помрачнела, вспомнив реакцию Роуг на Бена.

Он нахмурился, уловив перемену в её голосе, не понимая её природы.

– Откуда ты звонишь? – спросила его Мия, лишь бы не молчать.

– Из Далласа, – последовал незамедлительный ответ. – Я в аэропорту, завтра возвращаюсь на базу.

– Понятно, – она почувствовала, что разговор зашел в тупик.

Так много хотелось сказать, но она понимала, что тем самым сделает только хуже обоим. Тем более, Бен возвращался на службу и сейчас буквально прощался с ней, а ей не хотелось делать это вот так, через ссору и обвинение.

– Хочешь, я приеду? – вдруг спросил он. – Серьёзно. Ты заболела, тебе нужен уход, а я… – он не договорил, но Мия и так поняла, что он хотел сказать.

Она хотела согласиться, только сейчас осознав, как сильно она нуждается в нём. Хотела вновь увидеть его и ощутить его заботливое прикосновение. Мия открыла было рот, но слова застряли в горле.

«Зачем?» – произнес тоненький противный голосок внутри неё. – «Чтобы всё повторилось, и вам потом вновь было больно, потому что ты не можешь дать ему то, что он хочет?»

«Он бросил тебя», – продолжал голос. – «Сбежал. А ты, слегка захворав, уже готова простить его за это? Ты должна быть сильной, для Рика. А для того, чтобы быть сильной, тебе не нужен Бен».

– Мия?

– Да я здесь, – ответила она. – Не надо. Возвращайся на службу. – В её голосе звучал металл. – Со мной всё будет в порядке, девчонки заботятся обо мне, да и, как я уже говорила, мне лучше.

– Ты уверена? – он не мог скрыть своего разочарования.

– Абсолютно. Тебе не о чем волноваться.

«Но я волнуюсь», – подумал Бен. – «А еще виню себя за это. Ты нуждалась в моей помощи, а меня не было рядом, потому что я трус».

– Как скажешь, – потерянно произнес он. – Рад был слышать тебя. Надеюсь, ты скоро поправишься.

– Я тоже.

– Ну, тогда пока?

– До свидания, Бен.

Мия почувствовала, как внутри неё все сжимается. Как бестолково всё вышло:

– Береги себя.

– Ты тоже. Я… – он оборвал себя на полуслове. – До встречи.

И повесил трубку.