Текст книги "Право на выбор (СИ)"
Автор книги: Рина Михеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 50. В логове Отступника
Каменная плита встала на место со слабым скрежетом. Тайра, Райяна и Тьер остановились, осматриваясь в том месте, для которого название «логово Отступника» подходило, наверное, более всего. Странная смесь мастерской и ритуального зала для отправления темного культа – вот что было перед ними.
Световые кристаллы загорелись теплым желтым светом, реагируя на появление живых существ, и тут же полыхнули тревожным красным. Тайра сдавленно выругалась сквозь зубы и, тряхнув головой, осенила себя защитным знаком.
– Вот же поганец… Прости и сохрани нас Милостивая Тена. Научила я паразита… Теперь узнал он, что кто-то в его нору забрался, – пояснила она для Райяны и Тьера. – Хорошо, если сам сюда не заявится… Муфра считала – вряд ли решится. Опасается он нас. А ну как решим все же законы нарушить да свернуть шею тварюге. И ведь правда… доведет до греха, – Тайра едва удержалась, чтобы не сплюнуть. – Ты погляди, чего он тут навертел… Ну, я так и думала… – она прошла мимо удобного кресла и изящного столика, дальше – между рабочими столами, на которых чего только не было наложено и навалено, в том числе и весьма неприятного и подозрительного на вид, напоминающего кровавые ошметки кого-то, прежде живого, бросила презрительный взгляд на стоящую у стены широченную кровать под балдахином из расшитого шелка.
В самой глубине этого вытянутого помещения, действительно напоминавшего широкую нору или, скорее, логово опасного зверя, высилась статуя змея. Но это был не Шере-Лоа-Ри, разумеется. Тускло-желтое толстое тело не замыкалось в символ вечности, змей поднимался на хвосте, вздыбливался зловеще и враждебно, глядя на приближающихся сверху алыми глазами с вертикальными щелями черных зрачков. Из приоткрытой пасти высовывался длинный раздвоенный язык и виднелись бритвенно острые длинные клыки.
– Полюбуйтесь, – подбоченилась Тайра. – Такого вы не видели еще. И, даст Светан, не увидите. Шешхат – собственной персоной. Видно, норенги для него делали…
Тайра остановилась около подставки, где в каменной чаше плясало темное пламя.
– Все серьезно… Прям целое святилище, куда там.
Пока Тьер и Райяна потрясенно взирали на темное пламя и статую, Тайра достала из поясной сумки довольно объемный флакон с прозрачной жидкостью.
– Живая вода со слезами единорога, – сообщила она. – У Хранительницы нашей разжилась для такого случая. Отойдите-ка от беды.
Волчица и росомаха покорно попятились.
Шаманка снова осенила себя защитным знаком, прошептала молитву Всетворцу и выплеснула содержимое флакона в чашу с огнем. Темное пламя зло зашипело, словно змея, которой наступили на хвост, выплюнуло несколько жгучих искр, одна из которых, попав на каменный пол, укрытый дорогим ковром, прожгла не только ковер, но и камень, оставив немалую выбоину, другая угодила в статую Шешхата, третья едва не попала Тайре в глаз, но шаманка снова зашептала молитву, взмахнула рукой в защитном знаке, и искра угасла, не долетев. Через несколько мгновений мертвый огонь угас, и вместе с ним потускнели огни глаз змея.
– Теперь и подлечить вас можно, – удовлетворенно кивнула шаманка. Под ее руками раны Райяны и Тьера – несерьезные впрочем, скорее царапины, – моментально перестали кровоточить и затянулись – только запекшиеся следы остались.
– Хоть это можем… – пробормотала Тайра. – А то и силушку девать некуда. Знай – в сторонке стой. Хоть с вами я размяла косточки, – проворчала она и отошла в другой конец "логова".
Тайра покружила на месте и уверенно направилась к той его части, которую они еще не видели, – она была отгорожена занавесью из редкого и дорогого бархата. Отступник явно любил роскошные вещи.
Занавес шаманка просто оборвала, таким образом дав хотя бы небольшой выход ярости, клокотавшей внутри нее, подобно лаве внутри вулкана. Здесь, на широком столе, укрепленная в резной каменной подставке, напоминавшей перевернутого на спину паука, стояла сфера из чего-то, похожего на тонкий хрусталь. Подставка-паук охватывала ее цепкими черными лапами. В верхней части сферы имелось небольшое круглое отверстие. Внутри лениво плескалась густая жидкость цвета запекшейся крови.
– Вот. Сфера Власти. Этим он мраков в повиновении держит… Магия крови, чтоб ему подавиться, – выдала Тайра, обходя стол по кругу, посматривая на лежавшие на нем непонятные предметы.
Видимо, ни один из них не показался ей нужным или важным, и она просто смахнула их со стола, оперлась на него обеими руками и в молчании уставилась на сферу.
Райяна и Тьер смотрели на нее, ожидали продолжения, думали, что шаманка разделается со страшной вещью, как до этого с темным пламенем, но Тайра постояла, посмотрела, вздохнула тяжко и отвернулась.
– Вот куда кровь княжеская пошла, – покивала она головой. – Там кровь от всех сынов мрака – по капле, а более всего – кровь Рамиена и Дарины. Кровь от тех, кто не только магией силен, но и духом, волей.
Тайра снова вздохнула и вдруг опустилась прямо на пол, на пушистый заморский ковер – такие за большие деньги привозили с островов купцы – подогнула ноги и прикрыла глаза.
Райяна и Тьер недоумевающе переглянулись. Волчица кашлянула, не зная, как привлечь внимание шаманки и вдруг озаботившись вопросом, как к ней обращаться. Тайра приоткрыла один глаз, смотрел он хоть и устало, но хитро и добродушно.
– Ну, чего кашляешь? Никак простыла, по подземельям бегая? – с необидной издевкой спросила Тайра.
– На здоровье не жалуюсь, – усмехнулась Райяна. – Прости, уважаемая, – волчица наморщила лоб, пытаясь вспомнить, как там Тайра себя назвала… Дальнозрящая, что ли? Но интуиция подсказывала, что попытка подобным образом наименовать шаманку вызовет только новые насмешки.
– Может, стоит разбить эту гадость, Шешхату ее в пасть? – она указала на сферу, в которой, казалось, продолжалась какая-то странная и зловещая жизнь, жидкость то покачивалась, то булькала, словно стояла на огне и уже закипала.
– Нельзя пока, – устало ответила Тайра, опять закрывая глаза. – Сначала надо… – тут она подскочила, как на пружине, а Райяна и Тьер отпрыгнули в сторону, мгновенно принимая боевую стойку и пытаясь понять, откуда нападают.
Но никто не напал, шаманка вытянула руку и в ней что-то сверкнуло – голубым и серебряным.
Тайра улыбнулась – широко, искренне, светло. Райяна даже удивилась, что шаманка вообще так умеет.
– Лунный Свет, – почти нежно прошептала Тайра и любовно огладила пальцами прозрачный флакон, внутри которого мерцало и переливалось нечто, действительно похожее на сгущенный и упрятанный в бутылочку лунный свет. – Может, и исцелит… – улыбка на лице Тайры померкла, она спрятала флакон под одежду, вздохнула и снова опустилась на пол.
– Ждать надо, – сказала весомо. – Сначала нужно от подчиняющего амулета избавиться. Он со Сферой связан. Отступник с ним не расстается… – она нахмурилась. – Если Князь-ворон с ним совладает, если отправит его черную душу к Шешхату, тогда можно будет и мраков исцелить… Тогда эта сфера нам вот как нужна будет, – она резко взмахнула рукой, в глазах вспыхнул и погас яростный огонь – невиданная смесь гнева и отчаянной надежды.
– Князь-ворон? – заинтересовался Тьер. Райяна тоже смотрела с любопытством.
– А то, – усмехнулась шаманка. – Волчица-то наша с ним на короткой ноге. Подруга, можно сказать… боевая.
Тут уж у Райяны от удивления глаза полезли на лоб.
– Я его знаю? – не выдержала она.
– Еще как. Верен это. Знакома немного?
Райяна ошарашенно кивнула.
– Вот это я верно сказала, что немного… Хорошо его никто не знал. Даже он сам себя, должно быть… Это, впрочем, не редкость. Себя-то многие не знают, зато для других – все на виду. Взять хоть Леяну… Все, почитай, правильно про нее думают: сумасшедшая да жестокая, дорвалась до власти, от нее одни напасти. А она сама-то про себя… уж наверное, совсем по-другому разумеет… Вот ведь как оно бывает-то… Верен уж так не хотел править… уж так не хотел… да придется. Если жив будет, – она помрачнела.
– Он в опасности? – озабоченно спросила Райяна.
– Еще в какой… Только он может Отступника к Шешхату отправить. Только он… Ну или уж кто-то из нас, из шаманок. Но это совсем на крайний случай. Все тогда дара лишимся. Но и не это самая большая беда. Большая беда может после прийти – кто знает, когда, кто знает – какая… А шаманок не будет. Многие нас ругают, что в сторонке стоим да ничего не делаем, я уж знаю… многие… А только не живали они без шаманок-то. Не знают, каково это. Известное дело: когда чего потеряешь, тогда цену ему понимаешь. Всегда оно так… Хотя бывает и иначе, – Тайра усмехнулась. – По Леяне-то, небось, никто не заплачет. Однако… на князей у нас прямо мор… Неужто и Ярону такой приговор… – она прикрыла глаза и раскачивалась взад-вперед, видимо, находясь в трансе или близко к этому.
– Леяне уж верно не избежать напасти, Муфра видела, как будут рвать ее на части… А если Отступник будет у власти, еще худшие ждут ее страсти…
Слов о Леяне Райяна уже не слышала. "Ярон… приговор", – это оглушило ее, в глазах потемнело, перехватило дыхание и будто ледяная рука сдавила сердце.
– Тетушка… – вырвалось у нее самое простое и теплое обращение, принятое в Теновии, – что с Яроном? – она опустилась на колени рядом с покачивающейся Тайрой, боясь, что та не отреагирует, не ответит, ведь шаманка в трансе может не видеть и не слышать ничего вокруг.
Но Тайра мгновенно открыла глаза и посмотрела остро, как иглой пронзила.
– Умрет. Если ты не спасешь. Жизнь готова отдать?
– Да, – выдохнула волчица без тени сомнения.
Тайра печально покивала.
– Так я и думала. Хочу, чтобы ты жила. А для Теновии он важнее. Да только никто не знает, каким он без любви-то станет… Но если… может… – забормотала она, веки ее снова опустились. – Если… та и другая… если… Может еще…
– Тетушка, – почти выкрикнула Райяна, в отчаянии хватая шаманку за руку, чего никогда не позволила бы себе прежде. – Как спасти его? Скажи.
И снова сверкнул острый взгляд.
– Отправить тебя туда могу. У Муфры от Хранителя кристалл такой, чтобы связь между нами была, чтобы Лунный Свет она мне передала. И человека отправить можно к замку. Одного. Один раз.
– Отправь меня, – вызвался Тьер. – Я воин уж не хуже волчицы. И если что… – он усмехнулся. – Пусть будет у князя княгиня. А то вон как Леяна от одиночества озверела.
– От одиночества только звери звереют, – вздохнула шаманка. – А люди от него страдают. Оно тоже плохо, конечно… А что про девицу свою думаешь? Которой обещался вернуться, а? Неужто забыть успел?
– Нет, конечно, – Тьер отвел взгляд. – Ну так… может, и вернусь.
– Может… может… – проворчала Тайра, поднимаясь на ноги. – Может, не может, а никто, кроме тебя не поможет… Да не Ярону, – она досадливо махнула рукой на возмущенную Райяну и Тьера, решившего, что она согласилась отправить его.
– Росомахам. Главой клана будешь… Порядок наведешь… Знаю, что говорю. Потому как не я это видела. Муфра. Она знает… Да и здесь мне, может, пригодишься. Отступник-то, если сам не припожалует, лань свою бешеную сюда, небось, пригонит… А нам продержаться нужно. Вот, – она достала красный тонкий браслет, хорошо знакомый Райяне, и протянула его Тьеру. – Если придется, будешь на дверях стоять, силой своей Леянку с прихвостнями держать. Вроде Муфра и это видела, но расплывчато… то ли будет, то ли нет. А Райяну видела рядом с Яроном… Если б знать… Если б знать, что будет, если что-то поменять. Да не знаем… Таких бед натворить можно… Пусть будет так. Пусть, как судьба привела, как Всетворец судил. Иди. Спасай. – Тайра опустила голову, но за мгновение до этого Райяне показалось, что она видит слезы на ее глазах.
Однако вот шаманка посмотрела на нее. Нет, показалось. Глаза сухие, горящие огнем, в котором чего только не намешано – и веры, и отчаяния, и мольбы, и уверенности, и страха, и отваги – всего с избытком.
В руке Тайры промелькнул небольшой кристалл, она взяла Райяну за запястье, приложив камень к коже волчицы.
– Храни тебя Тена. Сохрани вас Всетворец, – прошептала Тайра, и Райяна исчезла из подземного логова Отступника, чтобы появиться рядом с замком Ярона.
ГЛАВА 51. Ярон и предательство
Присутствие шаманки настолько нервировало Грона, что он был почти готов отказаться от задуманного. Все давно привыкли, что Муфра живет отшельницей, лишь изредка показываясь на людях, и ни во что не вмешивается. И он сам, и его отец, и Тамила – никто не учитывал шаманку в своих планах. А между тем она мелькает то там, то тут, кружит будто… ворон. Грон сплюнул. Вот только воронов им и недоставало… Впрочем, хорошо, что они заявились. Пусть Отступник и их сотрет в порошок.
Медведь в очередной раз подобрался поближе к князю, сжимая в кулаке маленький одноразовый перемещающий кристалл. Тот был настроен на перемещение в условленное место – неподалеку от замка, но в то же время в стороне от этого дурацкого сражения, в котором никто ни с кем толком не сражается, а лишь пытается истощить магические силы противника.
Кристалл имел важное дополнение, даже два: во-первых, он должен был приклеиться одежде Ярона. С этим было больше всего проблем, потому что липкий кристалл в первую очередь приклеился бы к самому Грону. Но Тамила, хитрющая лиса, даром что полярная, все же что-то там придумала. Ну а во-вторых, он должен был сработать не сразу, а через несколько минут после приклеивания к будущей жертве. Чтобы Грон успел убраться подальше, чтобы никто не связал его с внезапным исчезновением князя, даже если оно привлечет чье-то внимание. А может, им повезет, и никто не придаст этому значения, решив, что Ярон по собственной воле использовал один из кристаллов, которые у него были, и куда-то переместился. Так оно и случилось.
Грон все же решился и, как бы невзначай коснувшись плаща Ярона, приклеил уплощенный бесцветный кристалл размером с ноготь. Никто не заметил. Медведь поспешил прочь, но, отойдя на десяток метров, все же не выдержал – обернулся. Ярон сосредоточенно высматривал что-то, наблюдая за противником, притихшим после появления воронов и других хищных птиц. Когда он исчез с характерным легким хлопком, немногие оборотни, находившиеся рядом, не придали этому значения. Подумали, что князь решил срочно куда-то отправиться и использовал перемещающий кристалл. Очень удачно. Медведь удовлетворенно кивнул, воровато осмотрелся – никому не было до него дела. Тогда он достал другой кристалл и тоже переместился.
* * *
Перемещение застало Ярона врасплох. Он бы не удивился даже удару в спину, но насильственного перемещения никак не ожидал. «Кто и как это сделал?» – метнулась мысль, когда его подхватило и закрутило знакомое ощущение. «Куда его вынесет?» – мысль вторая, куда более важная.
Несмотря на легкую оглушенность и дезориентацию, которые всегда сопровождают перемещение, будь то при помощи кристаллов или даже статичных порталов, Ярон был готов дать отпор, когда его выбросило на небольшую прогалину, залитую лунным светом – тучи разошлись, Таана смотрела на происходящее своим огромным внимательным оком, не желая ничего пропустить из судьбоносных для Лоаниры событий этой ночи.
Да, он был готов, но та, что ждала его в месте прибытия, была готова лучше. Она боялась его, знала, что он опасен, поэтому не оставила ни малейшего шанса. Двойная петля тут же захлестнулась, перехватывая его за горло и поперек груди. Тамила была довольна, что настояла на этой совершенно особой модификации ошейника Рука Смерти, так любимого Отступником. Он не хотел лишней работы, упирался, но она умела быть упрямой.
Еще меньше бывший шаман хотел разбираться с Яроном сам, поэтому все же пошел навстречу. Отступник отлично знал, что Ярон очень популярен в народе. Будет проще прибрать к рукам Теновию, если на его руках не будет крови князя. Да и вообще – чем меньше очевидной и заметной для всех крови будет на его руках, тем лучше.
Это не он, а Леяна развязала войну, это не он, а какой-то неведомый мрак убил князя. И даже не какой-то, а мрак, которого князь пытался подчинить при помощи темного амулета. Ах, не сам ли Ярон виноват в нашествии мраков? Пустить и раздуть эти слухи будет несложно. А потом явится он – уже не Отступник, а сын прежнего князя Светании, любимого в народе. Миротворец. И никто никогда не узнает, как и кем было организовано нашествие мраков на земли Теновии. Подручных – в расход. Черные одежды он сменит на белые, и лица больше прятать не станет.
Тамила об этих планах, конечно, не знала, но догадывалась. Догадывалась она и о том, что в новом мире, который намеревается построить Отступник, для нее не будет места. А медведи… Отступника им не победить… Она отчетливо осознала это в последнее время. Все, что она говорила и обещала Харту, – все пустые мечты. Значит, бежать и скрываться. Не уйти от судьбы… не уйти… Быть изгнанницей – вот ее судьба. Горькая судьба…
Мелькала мысль о том, что стоило попытаться поддержать Ярона – не сейчас, раньше. Посвятить его в планы Леяны и Отступника, играть на его стороне. Ярон вознаградил бы ее, она бы жила, как княгиня до конца своих дней. Не княгиня… но – как княгиня. Почти, но все-таки – не совсем.
Сейчас она понимала, что это был самый лучший вариант, самая лучшая возможность. Жизнь в богатстве и почете, всеобщее уважение, возможность выбрать мужа среди самых достойных и завидных женихов. Не Ярона. Но… в конце концов – свет ведь не сошелся на нем клином. И чего ради она все потеряла… упустила, проиграла.
Она была достаточно умна, чтобы понять это, и злость сжигала ее изнутри, разъедала кислотой, леденила, душила. Она понимала, что это ее собственная ошибка, фатальный просчет, когда проиграна целая жизнь. Но ненавидела за эту ошибку Ярона. И многих других. Но больше всех – его. И пусть она сейчас играет на руку Отступнику, от которого совсем скоро придется бежать, скрываться и молиться всем богам, чтобы не нашел, пусть. Но она позволит себе хотя бы эту малость, подарок, последнее удовольствие перед одинокой жизнью беглянки-изгнанницы, которая ее ждет. Последняя радость. Она уничтожит Ярона. И посмотрит ему в глаза, когда он будет умирать… Пусть она жалеет о многом, но и он должен пожалеть…
И вот минуты ее торжества наконец настали. Она боялась, что не успеет и не сумеет надеть на Ярона ошейник, поэтому Рука Смерти была по ее настоятельной просьбе переработана Отступником в две кожаных петли, которые можно было захлестнуть практически мгновенно, обездвижив жертву. Тамила заранее потренировалась и когда наступил нужный момент сделала все одним молниеносным и отточенным движением.
Ярон еще успел дернуться, и в руке у него уже был кинжал. "Неужели достал прямо во время перемещения?" – с невольным восхищением подумала Тамила. И это восхищение еще больше усилило ее злость, хотя куда уж сильнее… Великолепный мужчина. И не ее. Никогда не принадлежал ей, даже тогда, когда делил с ней постель. Даже на ложе страсти она не сумела его завоевать, покорить… Мерзавец.
Потрясение на его лице, когда он понял, что не может пошевелиться, когда увидел ее и осознал, что попал в смертельную ловушку, устроенную той, кого уже списали со счетов, доставило ей острое наслаждение. Ярон еще держался на ногах, он успел принять устойчивое положение, прежде чем Рука Смерти обездвижила его, и его ладонь продолжала сжимать бесполезный теперь кинжал.
– Не ожидал? – сладко улыбнулась Тамила.
Она потянулась всем телом и даже прижмурилась от удовольствия. Как приятно сознавать, что он полностью в ее власти. Жаль, что так ненадолго… Тамила плавно повела рукой, и из тени выступил сын Мрака. Ей было интересно, узнает ли Ярон в нем того самого мрака, что якобы был ему подчинен при помощи амулета.
Узнал, поняла она через секунду. Странно… Они же все так похожи. Но он узнал – выражение глаз у него изменилось. Выразительный взгляд… Она невольно вздохнула. На миг ей даже стало жаль… Но она тут же напомнила себе о том, что он отверг ее. Унижение тянуло за собой злость и ненависть. Он отверг ее и поэтому он должен умереть. Возможно, после этого ей станет легче.
Она обречена на бегство и скитания, но мысль о том, что он преспокойно живет, правит, а может и любит – кого-то другого, не ее, может, эту гадюку Райяну, – эта мысль не будет отравлять ей остаток жизни. Сейчас Тамила забыла о том, что считала – Ярон и его княжество и так обречены. Ни ему, ни Райяне не уцелеть. Отступник будет единственным победителем. Но сейчас ей казалось: если она не убьет Ярона, никто не убьет. Так пусть в последние мгновения жизни он почувствует ее власть, осознает, насколько она умна и хитра, как глуп он был, что отказался от нее.
– Да, это тот самый мрак, мой дорогой князь, – пропела она. – Напрасно стараешься. Да, если бы у тебя действительно был управляющий им амулет, ты, без сомнения, смог бы приказывать ему мысленно, и Рука Смерти не помешала бы. Но… видишь ли… настоящий амулет у меня, – Она жадно вглядывалась в его лицо, готовясь впитать и на всю оставшуюся жизнь запомнить каждую, самую крохотную частичку его удивления, потрясения, а может быть – и страха.
Как знать. Конечно, Ярон силен и отважен, но все же умирать ему прежде не приходилось. А смерть порой пугает и отважных. Но он уже разгадал ее жажду, и лицо его стало непроницаемым. Похоже, она забыла о том, чтобы скрыть свои эмоции, и сама себе испортила такое пиршество… Теперь он так и сдохнет с лицом, похожим на каменную маску. Что ж… ни к чему медлить. А то мало ли что может случиться.
– Он подчинялся тебе, потому что я ему приказала, – все же сказала она, не в силах отказать себе в удовольствии. – Твой амулет содержал просто кровь мрака, он должен был влиять на тебя так, как того хотел Отступник. Подтачивать самообладание, ослаблять и волю, и разум. Но ты оказался крепче, чем он рассчитывал, следует это признать. Однако… Пора это заканчивать.
– Убей, – она взмахнула рукой, сын Мрака медленно двинулся вперед.
Ярон молча и неотрывно смотрел на него, смотрел в его глаза, пылающие красным огнем. И снова ему показалось, что он видит в них отчаяние и боль.
– Ну же, – Тамила топнула ногой. – Убей. Скорее, – чутье подсказало ей, что что-то идет не совсем так, как нужно, и она занервничала. Все рассчитано и продумано, надо довести дело до конца немедленно.
Сын мрака сделал еще шаг, секунду помедлил. Ярон смотрел ему в глаза. Он понимал, что сейчас умрет. Болью обожгла мысль: дочь. Он так и не нашел ее. Где она и что с ней? Что будет с ней в мире, где победит Отступник… Муфра обещала убить его. Но сделает ли она это? Если шаманка убьет кого бы то ни было – это само по себе станет катастрофой.
Мирна… Он так и не сумел позаботиться о ней. И Райяна… Как жаль… Глаза снова жгло от непролитых слез, от горечи, вины, отчаяния, и Ярон прикрыл их. Он не справился. Не сумел защитить тех, кому нужна защита. Не справился…
Мрак уже в одном шаге. Стоит посмотреть в лицо своей смерти. Ярон взглянул на него. Нет, не показалось. В его глазах боль. Он не хочет его убивать. Почему? Может быть потому, что он первый и единственный увидел в нем эту боль, увидел, что он не до конца умер душой, что он страдает.
Сын мрака взревел, вложив в этот рев неистовую ярость, бездонное отчаяние, тоску, отказ быть тем, кем он стал, ненависть к тем, кто сделал это с ним и… обрушил страшный удар на Тамилу. Она даже закричать не успела, лишь глубокое потрясение отразилось в ее глазах. Одним ударом мрак свернул ей шею.
