Текст книги "Первый элемент (СИ)"

Автор книги: Рина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Перебинтовываю рану, но, видимо, с очень серъёзным лицом, потому как проректор смотрит на меня через плечо, мешая своим мельтешанием, и спрашивает:

– О чем ты думаешь?

– О вашем лечении, магистр Эшфорд. Больше мне думать не о чем. – Отвечаю сосредоточенно, завязывая бинт в узел.

– Ты же знаешь, что можешь мне рассказать.

Застываю на мгновенье, пораженная искренностью и желанием мне помочь. Он правда хочет знать, что меня так беспокоит?

– Я подумала о том, как живут без меня родители. – Говорю спустя некоторого времени молчания. – Вспомнят ли они меня, если я появлюсь в их жизнь снова?

– Не вспомнят. – Коротко отвечает проректор, так и не повернув ко мне головы, несмотря на то, что перевязывать я уже закончила. – Ты для них не существуешь и никогда не существовала.

Я сжимаю челюсть до боли в висках. Знала это и до его слов, но сейчас стало просто ужасно неприятно. Словно, мне последнюю надежду перекрыли. Лица проректора я не видела, не знала, что он думает, но его голос меня не порадовал – говорил он серъёзно, понимая, сколько боли мне это принесет. И я знала. Но всё равно спросила.

Беру проректора за подбородок, поворачиваю его лицо ко мне, внимательно рассматриваю, игнорируя шокированный взгляд. Беру ватку, прикладываю её к ранам. Проректор неожиданно шипит, словно я не ранки ему обрабатываю, а ножом режу. Пугаюсь подобной реакции, начинаю активно дуть.

– Что такое? Неужели так больно? – Сокрушаюсь я, не переставая дуть на лицо мага. Зрелище не из приятных, да.

– Неожиданно просто. Не думал, что ты и за эту мелочь возьмешься.

Что за камень в мой огород? Я вообще-то очень ответственный врач!

Хмурюсь и отодвигаюсь назад, чтобы обработать чистые раны специальной мазью на целебных травах.

– А зачем ещё мне хватать вас за лицо? – Меланхолично спрашиваю.

И натыкаюсь на очень выразительный взгляд изумрудных глаз.

– Это был риторический вопрос, отвечать не обязательно. – Отмахиваюсь моментально.

Проректор улыбается не повреждённым уголком губы и подставляет лицо так, чтобы мне было удобно. Вот сразу бы так.

– Ты всё ещё хочешь вернуться? – Спрашивает тихо через некоторое количество времени, внимательно разглядывая моё лицо.

Я уже думала, что он забыл, о чём мы говорили.

Убираю все уже ненужные предметы, чтобы занять собственные руки.

– Почему не должна? – Отвечаю моментально, не задумываясь над вопросом.

– Здесь у тебя, вроде, всё налаживается… и попытки отчислиться больше не предпринимаешь.

– То, что я устаю и чисто физически не могу больше крушить академию, не значит, что я не хочу домой. Здесь мне делать точно нечего.

– Почему же нечего? Ты – целитель, тебе в любое место двери будут открыты. Найдешь работу, выйдешь замуж, родишь детей и все такое по списку.

У меня вырывается какая-то странная усмешка:

– У нас список точно такой же. Так какой смысл оставаться тут, если на Земле меня ждет тоже самое?

– Возможно… но окружение будет совсем другим.

Почему он так печётся об этом? Какая ему разница, останусь я или нет? Но тема знатно раздражает, поэтому я отвлекаюсь на работу – кладу ладонь на плечо, предупреждая:

– Передам вам немного магии, не брыкайтесь.

Послушно не дёргается. Я сосредотачиваюсь на своем магическом фоне, пускаю магию. По рукам ползут лианы, под ладонями образовывается круг с рунами, волосы взметаются. Я передаю магу половину своего резерва. Этого должно хватить, чтобы не задерживать его лечение на долго. Это все жутко не выгодно. Когда заканчиваю, проректор почему-то говорит:

– Я бы и сам восстановился.

– Это ваше «спасибо»? – Скептически приподнимаю бровь, отпив кофе. Жить становится в разы легче и приятнее. – Без этого, вы бы ещё месяц восстанавливались, а так за две неделе будете, как огурчик.

– Мое «спасибо» – это кофе. – Поясняет он, натягивая рубашку на место. В смысле, снова на тело.

Я лишь улыбаюсь. Как угодно.

Убираю все свои вещи, всё думаю над тем, сколько же у семьи Мейла может быть амулетов и артефактов. И где они их берут? А тот амулет, который скрывает мысли Мейла от тех, кто может их прочесть… Думала, это очень редкая и сильная вещь. Впрочем, чего я удивляюсь, видимо, Кафферы действительно очень влиятельная семья.

– А теперь, о чем думаешь? – Улыбается проректор, рассматривая то, как я убираю предметы в сумку.

– М? – Переспрашиваю по инерции и поднимаю на мага глаза. Его взгляд чуть усмехающийся, но вопросительный и несколько обеспокоенный. – С чего вы взяли, что это касается чего-то другого?

– Выражение лица другое. – Поясняет всё с той же улыбкой. Какая удивительная внимательность!

– Я просто думала про то, откуда Кафферы берут амулеты и артефакты. Сами их создают?

Проректор вздыхает так, словно я показала ему противных червяков или ещё кого похуже. Отводит на несколько секунд взгляд, а потом снова смотрит на меня, словно хочет спросить, надо ли мне вообще это знать. Но любопытство перевешивает разум – хочется.

Я присаживаюсь на стул, обхватываю пальцами горячую кружку, отпиваю вкусный напиток. Приятно вдвойне от того, что его магистр сделал специально для меня.

– Они имеют в подчинении магов, которые занимаются созданием амулетов. Также закупают их в соседних странах. Потом продают в своих магазинах и ювелирны. Это просто бизнес, не думай так много.

– Получается, и это вы купили у них. – Я поднимаю левую руку и показываю кольцо. – Но зачем оно вам?

Магистр Эшфорд слегка улыбается и отрицательно качает головой.

– Это кольцо я сделал сам.

Я давлюсь кофе. Вполне натурально, от шока. Небеса, есть хоть что-нибудь, чего этот маг не может??

– Вы сами?? – Поясняю свою выходку вслух, пытаясь откашляться. – Но зачем?

Проректор всё улыбается, словно я была маленьким ребёнком, который элементарных вещей не знает. Затем берёт салфетку, тянется ко мне достаточно близко. Медленно вытирает мои губы.

Я замираю, скованная ещё большим шоком. Буквально несколько секунд рассматриваю невозмутимое мужское лицо, а потом словно просыпаюсь. Смущаюсь, отодвигаю красивую руку подальше от своего лица (в частности, от рта), беру другую салфетку и говорю:

– Я сама могу.

И демонстративно вытираю, наверное, уже чистое лицо.

Проректор только улыбается, и снова садится на своё место, лишь размыто ответив:

– Да… Я знаю.

Так раз знает, то зачем это делает?.. Хмурюсь, решив, что сейчас об этом думать мне совершенно не нужно, поэтому сразу перевожу тему:

– Так что там относительно ваших способностей ювелира?

Улыбается и качает головой, словно ему не очень приятно об этом говорить.

– Ты, видимо, не совсем понимаешь, как создаются артефакты?

– А что там понимать? В ювелирное украшение, орудие или камень вкладываешь свою магию, или магию, находящееся в сфере.

Нам об этом поверхностно рассказывал профессор Виртель. На самом деле, он много, о чём рассказывает, жаль, что большинство из этих тем затрагиваются не основательно.

– Да, примерно так это и происходит. Но, понимаешь, амулеты с силами Эфира тоже нужны в этом мире, они очень дорогие и ценные. И так как Эфир не поддаётся никому, кроме магов, собственно, Эфира, поэтому, помимо всего остального, нас обучают и ювелирному делу, чтобы мы создавали такие амулеты. Это кольцо было первым, которое я сделал, поэтому оно максимально простое.

– То есть, тот амулет, который скрывает мысли Мейла?..

– Нет, Камелия. – Мягко улыбается проректор. – Его сделал не я. Но точно маг Эфира… и, кстати, листочек, который он нацепил на тебя, тоже сделал маг Эфира. Кажется, это был Рональд… но точно не скажу, не присматривался особо.

– Рональд продавал сделанные амулеты Кафферам?

Да, я всё пытаюсь понять эту систему.

– Нет. – Качает головой маг и чему-то смеётся. – Он их терял.

Хмурюсь, окончательно запутавшись в этом всем.

– В смысле, он их терял?

Кристофер смеётся и откидывается на спинку стула.

– Да абсолютно в прямом. Он был гением, а гениев, как известно привлекает только то, над чем они работают. Очень много амулетов он терял, будучи на различных экспедициях, на самом деле, почти что всё. А если говорить совсем откровенно, то это кольцо, которое сделал я, он тоже потерял. Я отдал его ему, как только закончил, а он почти сразу собрался в очередной поход, и, конечно же, там и оставил.

– Но как тогда?.. – Спрашиваю, но недоговариваю, потому что взгляд проректора резко меняется. Становится серъёзнее, даже как-то печальнее.

– Ты никогда не спрашивала, где был Оникс в ту ночь. – Почему-то говорит он, подняв на меня глаза.

Замираю, оцепенев от вопроса на эту тему. Мы оба, после того утра, не говорили об Ониксе, зная, сколько боли это может принести. Но почему он спрашивает о таком сейчас?

– Вы вернулись целыми, я подумала, что ничего не узнали, и… не хотела спрашивать. – Отвечаю тихо. Делаю глоток кофе, пытаясь скрыть лицо.

Проректор медленно кивает, словно по тем жалким словам, что я сказала, понял меня.

– После смерти Рональда, Оникс посвятил всю свою жизнь поиску предметов, которые он потерял. А их было очень много. Кот путешествовал по всему миру, обыскивал каждый уголок, проходил там, где бывал хозяин, и контактировал с теми, кто был близок магу… в ту самую ночь, Оникс нашел это кольцо, но на него также наткнулись и охотники за первым элементом.

– Охотники за первым элементом? – Эхом переспрашиваю я, погрузившись в магию рассказа.

Эта история казалось такой захватывающей, магической, старой, словно я листала пожелтевшие страницы книги про приключения бесстрашного кота и пила теплый чай с медом.

– Их так называют в народе, по сути же, это те же охотники за сокровищами, которые ищут или воруют у других амулеты, сделанные исключительно магами Эфира. Стоят они, как правило, очень дорого.

– Значит, в народе, Эфир называют «первым элементом»?

– Только необразованные его так называют. – Проректор несколько раздраженно повел здоровым плечом. – Остальные, имеющие представление о мире и магии, не ставят ни одну из стихий выше других.

– Почему же? Разве в Эфире не создались другие стихии?

– Да, но разве не благодаря другим стихиям появилась жизнь? Разве не благодаря им, мы можем жить в комфорте и красоте? Эфир просто начал эстафету, это не значит, что нужно ставить его во главе мира, или называть «первым». Не настолько он «первый», если подумать.

Ничего себе. Имею в руках такую власть, проректор всё ещё отрицает её «первость». Удивительный чело… в смысле, маг.

– Возвращаясь к рассказу… – Напоминаю я.

– Да. – Кивает коротко маг, а потом снова продолжает: – Оникс опередил их буквально на пару шагов и спрятал кольцо в укромном месте. Их ожесточенные войны стали постоянными, однако, в этот раз охотники зашли слишком далеко – использовали магию, данную им амулетом. Им, кажется, очень нужно было кольцо… Оникс успел только открыть портал и вернуться к тебе. Он словно знал, что ты обратишься за помощью именно ко мне, поэтому, пока ты его лечила, тратил остатки своего магического резерва на то, чтобы рассказать мне о том, где находится кольцо… когда мы появились на месте, там уже никого не было. Зато кольцо я нашел быстро.

Казалось, мне потребуется минимум тысячелетие, чтобы понять и принять данные слова. Наверное, я никогда не смогу понять мужчин, а особенно – магов. Их, как маленьких мальчишек, привлекали битвы, мощные артефакты, магия, опасность. Единственное – в этом мире всё это по-настоящему, куда страшнее, и умереть можно было вполне реально.

– Почему Оникс не мог подождать своего выздоровления и сразу рассказал вам о кольце? – Глухо спрашиваю, рассматривая ровную поверхность стола. Кот буквально сгубил сам себя. Зачем?..

– У него не было времени. – Отвечает быстро.

И я хотела задать еще вопросы, понять, что проректор имеет в виду, что произошло на самом деле, и почему я всё ещё ничего не понимаю, но магистр Эшфорд поднимается со своего места, гладит меня по голове и заглядывает в глаза:

– Не думай о том, что уже произошло. Оникса, к сожалению, не вернуть. Но он бы очень возмутился, узнай о том, что ты сейчас переживаешь о таких пустяках.

– Но это не пустяки! – Возмущаюсь я, искренне недоумевая, почему Эшфорд так ко мне не справедлив.

– Уже пустяки. Кольцо у правильного владельца, те бандиты его не заполучили – Оникс сделал всё, что хотел и мог. Рано или поздно это должно было случиться. Лучшие друзья снова вместе, как они того и хотели.

На это мне уже нечего ответить, я только обессиленно опускаю голову под тяжестью ладони проректора и замедленно киваю. Маг улыбается, опускает руку и собирается отойти, но я его останавливаю:

– Магистр Эшфорд.

– Да? – Отзывается, остановившись и посмотрев на меня. И почему-то добавляет очень нежно: – Камелия.

– Я… – Мнусь в нерешительности, боясь признаться даже самой себе. – Я хочу, чтобы вы знали.

Вопросительно вскидывает брови, поворачивается ко мне всем корпусом, показывая, что внимательно слушает.

– Я очень сильно злюсь на Мейла. Думаю, что даже сильнее, чем вы… он поступил ужасно. Я, даже после всех объяснений магистра Хильдеса, не понимаю, как можно было так поступить. Но меня учили, что всегда нужно верить в добро. А он совсем не плохой, и я не хочу злиться или обижаться. Как говорится: враг – это друг, которого ты ещё не обнял.

– То есть, ты его обнимать собираешься? – Возмущается ни с того, ни с сего проректор.

– А что такого? В вашем мире это считается чем-то неприличным? – Спрашиваю неуверенно. Почему он снова недоволен? Суть моих слов была совсем другой!

Магистр Эшфорд резко выдыхает, на секунду прикрыв глаза.

– Да, считается! – Говорит с вредностью ребёнка.

– Правда? – Меня это сильно удивляет. И совсем неуверенное: – Но ведь тогда я вас обняла… вы вообще без рубашки были! И ничего же не сказали…

Шипит какое-то ругательство, машет на меня рукой и уходя, ворчит:

– В могилу меня скоро сведешь!

– Эй, я только недавно вас оттуда вытащила! Не смейте туда возвращаться! – Отвечаю, улыбаясь.

И с некой грустью отмечаю, что мне нравится даже его упрямство и ворчливость.

***

Через несколько дней, я шла по коридору в комнату проректора, чтобы проверить его состояние. Несмотря на то, что в мою повседневную рутину добавился пункт о посещении магистра Эшфорда, теперь у меня больше времени на себя: проректор шел на поправку очень быстро, я уже сняла швы, теперь оставалось только обрабатывать и перебинтовывать рану, микстуры и отвары маг принимал самостоятельно строго по времени. Он даже вернулся к своей работе, не смотря на всё моё возмущение и негодование. Его счастье, что вышел не на полный рабочий день, а так – по мелочи разобраться с документами, обсудить что-нибудь с ректором и всё в таком духе. Большую часть времени, он всё равно сидел в комнате и отдыхал. Отдыхала и я: больше гуляла с Виолеттой, чаще переписывалась с Женевьевой. Теперь мы обсуждали абсолютно всё – начиная от любимого блюда и заканчивая политикой. Приятная девушка, даже очень.

Закатное солнце заливало небо яркими, оранжевыми цветами, на академию медленно наступали сумерки.

В воздухе пахло весной: свежая листва, влажность, приятные запахи щекотали нос. Я только хотела подняться по лестнице ко входу в главную башню (бежала с пар), как заметила спускающегося Мейла.

Увидеть его здесь было неожиданно, после того случая мы так и не пересекались, поэтому я вздрагиваю и застываю на месте, чувствуя странное волнение внутри. Видимо, это были те чувства, которые я так старательно подавляла – злость, недоумение, жалость и дружеская теплота. Всё-таки с ним мы проводили много времени вместе, нельзя же забыть всё это за несколько дней.

Мейл сначала меня не заметил, видимо, был погружён в свои мысли. В левой руке он держал какой-то свиток, а правую, как обычно, засунул в карман брюк. Когда он, наконец, заметил меня, то между нами было буквально три ступеньки. Маг Воды также растерялся, как и я, поджал губы и отвёл взгляд в сторону, взъерошив синие волосы пятернёй.

– Привет. – Тихо здороваюсь, прислушиваясь к себе. Нет, злости, а уж тем более ненависти я к нему не испытываю. Скорее, к его отцу (хоть и никогда с ним не виделась).

– Привет… – Отвечает с небольшой запинкой так, словно вообще не ожидал, что я с ним заговорю. Снова убрал руку в карман, смотря на меня внимательно и серьёзно.

– Как ты? – Спрашиваю, не давая вставить ему что-то ещё.

В ответ – смешок и красивая улыбка.

– Отчислен по всем статьям. – Поднимает на уровне лица свиток.

Так вот как выглядит документ об отчислении в АС.

– Ну, хоть кто-то исполнил мою мечту. – Смеюсь я.

Мейл тоже коротко смеётся, но потом мягко улыбается и спрашивает:

– А ты сама как?.. после того дня.

Он явно намекает на тот самый день, о котором уже вспоминать не хотелось.

Но я вытягиваю руки, демонстрируя уже заживающие, но всё ещё красные полосы от верёвки вокруг запястьев. Мейл шумно выдыхает и сжимает зубы.

– Уже скоро пройдёт. И шрамов не останется. Всё хорошо. – Улыбаюсь я подбадривающе.

– Прости. – Голос его падает до шёпота.

Я только киваю и убираю руки:

– Прощаю.

– Как у вас всё просто. – Усмехается маг себе под нос, спускаясь ко мне, чтобы хотя бы не быть выше на две головы. Облокачивается, как и я, на перила спиной. Мы оба смотрим вдаль, рассматривая, как попеременно из столовой кучками выходят адепты и расходятся в разные стороны.

Я долго молчу, поэтому Мейл выдыхает и говорит чуть громче:

– Я заходил к магистру Эшфорду.

Поворачиваю голову к парню и вскидываю на него глаза. Но он всё также смотрит куда-то в горизонт, слегка улыбаясь уголками губ.

– Он не выгнал тебя мокрым веником? – Приподнимаю бровь.

Тот смеется:

– Удивительно, но нет. Только почти слушать не стал, отмахнулся и сказал, что всё в прошлом.

Зная проректора, ещё добавил какой-то мотивирующей, мудрой фразы по типу: «Путь родителей – не равно твой путь, ищи его сам», или что-то в таком духе. Но я только улыбнулась, не стала это озвучивать.

– И что ты будешь делать дальше?

Я понятия не имела, чем же можно заниматься дальше в этом мире, особенно после отчисления из Акакдемии Стихий. По словам окружающих оставалось только вешаться. Ну, или топиться.

– Поеду домой.

Он сказал это с такой тёплой улыбкой, таким мягким, слегка мечтательным взглядом, что мне оставалось только порадоваться за него. Добрая зависть растеклась теплом в груди, я не могла перестать улыбаться.

Мейл вытянул шею, внимательно разглядев обстановку и убедившись, что никого поблизости нет, продолжил:

– Так как отца посадили, а маму признали невиновной (а она вообще ни о чём не знала), теперь мы будем жить втроём: мама, я и сестрёнка. На юге страны, там тепло, в двух шагах огромное озеро, противоположный берег которого даже и не видно. И мы выращиваем невероятно вкусные фрукты! Это просто сказка. Будешь в наших краях – обязательно заезжай, я сорву всё самое спелое специально для тебя.

– О-о, я так тронута! – Умилилась я. Видимо, он действительно очень любит свою семью. Слушая, как он рассказывает о доме, я теперь окончательно убедилась в том, что он правда хороший, я не обманывала себя всё это время, и он не обманывал меня, втираясь в доверие. – Спасибо.

И тут Мейл глубоко вздыхает.

– Это я должен благодарить тебя, цветочек. Ректор мне всё рассказал. Если бы не ты, то меня посадили бы вместе с отцом.

Я улыбаюсь.

– Все мы совершаем ошибки – это нормально. Главное правильные выводы сделать и набраться опыта. Ты с этим справился. И даже я чему-то научилась. Поэтому мы оба молодцы.

– Ты не просто научилась, а сильно изменилась. И я. – И Мейл почему-то добавляет так, словно знает какой-то секрет: – И магистр Эшфорд.

Я закатываю глаза:

– А он-то тут причём?

Мейл смеется и пожимает плечами:

– Да так… Раньше он таким не был. Уж поверь мне, я всё о нём знаю.

Я пожимаю плечами.

– Людям свойственно меняться. Взрослеть, в конце концов.

– Да. Только просто так никто не изменится. Что-то должно произойти такое, что заставит самого тебя захотеть перемен.

Делаю наигранно удивленное лицо.

– О-о, да ты умные вещи изрекаешь.

И фыркаю от смеха. Мейл тоже смеётся.

Но он действительно прав. Меняться, выходить из зоны комфортно – очень тяжело. Но, если ты правда этого хочешь, если есть тот, кто верит в тебя, то перемены не заставят себя долго ждать. Главное – оставаться верным себе, бороться изо всех сил и никогда не сдаваться.

– Ну, что ж. – Вздыхает маг, после недолгой паузы. Отталкивается от перил, отходит на несколько шагов и поворачивается ко мне уже лицом. – Мне пора, цветочек.

Я вдруг поняла, что он отчислен, и мы больше не увидимся в академии. А если я еще и вернусь на Землю, то не увидимся больше никогда.

Видимо, на моём лице было написано слишком много, потому что Мейл сразу же перепугался и попытался подбодрить:

– Только не плачь! Мы обязательно ещё увидимся. Особенно если останешься здесь, потом как-нибудь приедешь на каникулы к нам в гости. Можешь даже не одна…

– О, можно с Виолеттой! – Вдохновляюсь я.

Мейл на секунду опешил, словно это было совсем не то, чего он ждал. Но потом он улыбается, обречённо покачав головой.

– Да, Лия, можно с Виолеттой. Или с кем-нибудь другим…

Я тупо похлопала глазками:

– Не понимаю о ком ты.

Ну, уж нет. Так просто вы не заставите меня случайно признаться в любви проректору.

Мейл коротко смеётся и кивает:

– Как скажешь… Мне пора. Не люблю прощаться. Ещё раз спасибо, цветочек. До встречи.

Он мило улыбается, как умеет только он, машет мне рукой, разворачивается и уходит.

А я стою у перил, долго смотрю ему вслед, чувствуя, как щиплет в носу от желания расплакаться. Маг, повернувшись ко мне во второй раз не выдерживает и машет рукой в направлении башни. Всю картину испортил, честное слово. Я машу ему на прощание и тоже ухожу, не переставая улыбаться.

***

В воздухе пахло весной: свежая листва, влажность, приятные запахи щекотали нос. Я торопливо бежала по лестнице, в покои проректора, чтобы перебинтовать ему рану. Легко взбираюсь на третий этаж по винтовой лестнице, стучу костяшками пальцев по двери из благородного тёмного дерева. Не дожидаясь ответа, открываю, потому что магистр Эшфорд отвечать и не будет.

– Магистр Эшфорд, это я. – Оповещаю задорно. Поднимаю глаза на диван и удивлённо застываю.

На низком диване восседало нечто в чёрном плаще. Наверное, я слишком грубо сказала – «нечто» было мужского пола, но с таким каменным лицом холодной красоты. Полы плаща спадали до пола, особо не прикрывая голого торса, опять-таки, словно высеченного из камня. Смущаюсь и отворачиваюсь, заметив лишь блеск в чёрных глазах. В смысле, абсолютно чёрных. Без белка.

– З-здравствуйте, – здороваюсь, прикрывая лицо ладонью. А вдруг это сам магистр Эшфорд от моих экспериментных зелий стал таким? Судорожно соображаю, что же делать в таком случае, как возвращать проректора, и жить дальше, потому что никто в академии мне после такого жития точно не даст.

– Здравствуй, дитя. – Усмехаясь отвечает «нечто». Голос его низкий, обволакивающий, очень красивый. Наверное, таким голосом нужно читать сказки, именно под такой голос хочется засыпать.

– Камелия, – вдруг раздается со стороны кухни, – думал, ты уже не придёшь.

Я аккуратно поворачиваюсь на голос, немного отодвигаю ладонь и открываю один глаз. На меня смотрит проректор, с кружкой в руке, но без рубашки, только с перебинтованным плечом… Моментально закрываю глаз ладонью.

– Может, хоть кто-нибудь из вас оденется?? – Вырывается возмущенное.

– Скучно. Лучше ты раздевайся. – Урчаще смеётся «нечто».

– Танатос! – Призывает его совесть магистр Эшфорд.

– Ладно-ладно, ты прав. – Сдаётся незнакомец. А потом задумчиво добавляет: – Смотреть-то не на что. (Я при этих словах выглядываю из-за ладоней и возмущенно смотрю в наглые чёрные глаза). Слишком худая, маленького роста, и…

Благо, в комнате был проректор, потому что дальше он слушать не стал, телепортнулся к дивану, и отвернул голову Танатоса в другую сторону. Каменный мужчина недоуменно похлопал большими глазами, усмехнулся и чему-то своему кивнул.

Магистр Эшфорд также небрежно захлопнул полы его плаща. Я почувствовала себя несколько увереннее, всё-таки вид проректора без рубашки был как-то привычнее из-за необходимости перебинтовывать плечо, а этого мужчину я не знала, было несколько страшно. Да и сам он внушает какой-то подсознательный страх. Кто он вообще такой?

– Прости. Боги Смерти не умеют шутить. – Извинился магистр.

– Извольте, однако с чувством юмора у меня всё прекрасно. – Возразил моментально…

– В каком смысле Бог Смерти?.. – Мой голос как-то сам упал до шёпота.

Танатос повернул голову, снова посмотрел на меня бездонными глазами и как-то очень нехорошо усмехнулся, продемонстрировав идеальные белые зубы.

– Доброе утро, дитя! – Смеётся он. – Очень приятно, Танатос, Бог Смерти. Про тебя я много чего знаю, можешь не представляться.

Мои глаза, наверно, были больше, чем блюдца в этот момент. В голове просто на просто никак не укладывалась информация о том, что боги реально существуют. И ведь мало того, что существуют, так ещё и напрямую взаимодействуют с жителями. Или магистр Эшфорд сам по себе такой невероятный, что даже Боги сходят с Небес, чтобы побеседовать с ним?

– А… за кем Вы пришли? – Задаю более логичный вопрос. Мельком смотрю на проректора. – Я Вам его просто так не отдам! Столько сил вложила, он идет на поправку!

Танатос снова урчаще смеется.

– Признаю, такой риск был… но ты его спасла, поэтому я пришел к другу отпраздновать то, что он практически заново родился. Вот вино. – И Бог Смерти кивает на столик напротив дивана, на котором красовалась открытая бутылка алкогольного напитка.

Моментально вспоминаются слова магистра Эшфорда про Смерть: «Каждые выходные встречаемся и открываем бутылку хорошего вина».

– Сегодня какой день недели? – Спрашиваю непослушными губами.

– Суббота. – Отвечает проректор.

Я нервно хихикаю, откидываюсь спиной на дверь, от которой так и не отошла далеко.

– Да, магистр Эшфорд, удивлять вы умеете… – Лепечу я. – Только не говорите, что вы тоже пили. Вам нельзя.

– Не пил. – Отзывается проректор.

Понятливо киваю. Это уже не так плохо. Хотя, мне кажется, у меня едет крыша.

– Вам нужно перебинтовать плечо. Сегодня последний день.

Последний день, и я больше не буду сюда приходить.

– Главное, пока не пейте. – Задумчиво добавляю, опуская глаза на Танатоса. Нет, всё-таки удивительно. Интересно, как он работает? И как успевает за всеми?

– Да ладно. Если ему нужно будет умереть, то он умрёт и без алкоголя.

Я демонстративно поморщилась. Что, что, а разговор о смерти проректора меня не особо радовал. Про Оникса пыталась вообще не думать.

– Что-то ты совсем кислая какая-то. Может, выпьешь со мной? А то я совсем себя алкоголиком чувствую. – Бог Смерти даже протянул мне второй бокал, стоявший рядом. Наверное, он там стоял как раз-таки, чтобы избавиться от горького чувства одиночества.

– Она не будет с тобой пить. – Отчеканил вдруг проректор, особенно выделяя «с тобой». Нет, я его понимаю. Мало кто решится пить с Богом Смерти.

– Не решай за девочку. – Спокойно отвечает ему Танатос, уже наливая мне вино. Ставит бокал на край стола, глазами приглашая к себе на диван.

Я мягко улыбаюсь и отрицательно качаю головой.

– Простите, но я всё-таки врач при исполнении. На работе пить нельзя.

– Ещё одна! – Танатос от возмущения откидывается на спинку дивана. Смотрит на магистра Эшфорда и добавляет: – Вы прямо два сапога пара!

Тот лишь пожимает плечами, мол, ничего не знаю.

– Но ладно-ладно, настаивать я не собираюсь. – Поднимает Бог руки вверх, в знак того, что напирать не будет. А потом он почему-то становится серьёзнее и добавляет: – Не хотелось бы, но я отложу ваше голубиное воркование и попрошу Камелию переговорить со мной на одну тему.

Что? Со мной? О чем со мной хочет поговорит сам Бог Смерти? Судорожно пытаюсь вспомнить, кому и когда могла насолить настолько сильно, но кроме как, праздника Небес ничего крупнее в голову не приходит. Магистр Эшфорд внимательно смотрит на Танатоса, между ними происходит какой-то немой разговор, после которого проректор переводит взгляд на меня, ободряюще улыбается и… уходит в спальню. Просто уходит!

Прелесть какая. Просто восхитительно!

Я смотрю вслед удаляющейся спине и злобно думаю о том, что жизнь невероятно жестока, а некоторые индивидуумы попросту очень неблагодарны. Так и хотелось бросить в спину проректора подушку, или чего-нибудь покрупнее.

– Камелия, не злись на Кристофера. – Улыбается чему-то Бог. – Он бы не оставил тебя просто так. Он мне доверяет, поэтому и тебе бояться нечего.

– А кто сказал, что я ему доверяю? – Отвечаю ворчливо. Вру, конечно. Доверяю. И уже очень давно.

Ничего не отвечает, только улыбается чему-то своему и внимательно смотрит. Я мнусь на месте, заламывая руки.

– Так о чем Вы хотели со мной поговорить? – Спрашиваю, нервничая.

– О том, что тебя до сих пор волнует.

Вскидываю на мужчину вопросительный взгляд. Что это значит?

– Я хочу поговорить об Ониксе.

Что?.. Зачем ему со мной об этом говорить?

– Не смотри на меня так. – Улыбается Бог Смерти, обнажая белоснежные зубы и слегка выступающие клыки. – Я обычно не говорю на эту тему со смертными, считай, что это благословение, данное Богом.

Прекрасно, мне, значит, ещё и радоваться нужно? Хмурюсь, надеясь, что не заплачу во время разговора.

– Я следовал за Ониксом с начала битвы и всё ждал своего часа. Но вместо того, чтобы погибнуть на поле боя, он открыл портал, потратив кучу сил, и пришел к тебе. Что будет дальше мог предсказать даже мышонок, поэтому я сразу пошел к Кристоферу. Он понимал, что я не в гости чай попить пришел.

– Раз сразу понял, то почему мне ничего не сказал? Зачем поддержал желание помочь Ониксу? – Искренне недоумевала я. А ещё даже несколько злилась. В частности, на проректора – почему же он ничего мне не сказал?

– А как бы ты на это отреагировала? – Отвечает вопросом на вопрос Танатос. Его чёрные глаза посмотрели на меня с усмешкой и еле заметным сожалением. – К тому же вы, смертные, так свято верите в то, что надежда умирает последней.

Откидываю голову на стену. Как же я уже устала от этого всего.

– Зачем вы мне всё это говорите?

– Затем, чтобы ты уже это всё отпустила и перестала винить себя.

В мире есть вещи, на которые ты не сможешь повлиять. Смерть – одна из них. Знаешь, меня многие Боги не возлюбили просто потому что со мной невозможно договорится. А я всего на всего не хочу отступать от правил.

– Вы сказали, что и магистр Эшфорд мог погибнуть. Это правда?

– Вы, смертные, так легко можете умереть. – Бог неопределенно проводит рукой в воздухе. – В жизни Кристофера было столько ситуаций, когда он мог бы погибнуть. В день турнира, я пришел уже после удара, так как его магический резерв был почти опустошен… и на поляне я тоже был. Не думал, что Мейл остановится… За смертными так интересно наблюдать. Некоторые личности порой кардинально меняют ходы историй, даже от Смерти спасают.