Текст книги "Империя Греха"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Однако что-то подсказывает мне, что это еще не конец. Я достаточно долго жила в опасном мире, чтобы знать: то, что скрывается под поверхностью, часто гораздо более мерзко, чем то, что видно.

– Мы ставим двадцать баксов на то, что Нокс откажет ей или нет, – отвечает брюнетка, не глядя на него. – Я ставлю сто. Он ее отвергнет. Видишь, как слегка подрагивают его пальцы? Это значит, что ему скучно, и он выгонит ее через двадцать секунд.

Все поворачиваются к Дэниелу, и он ухмыляется, показывая свои ямочки.

На секунду, всего на секунду, они смущаются, но потом он запрыгивает на один из столов и подзывает их к себе.

– У кого-нибудь есть попкорн?

Раздается негромкий смех, а затем они все окружают его, смотрят шоу и болтают между собой.

Я остаюсь на задворках, чувствуя, что по какой-то причине мне нужно быть там.

– Три, два... – Дэниел считает пальцами. – И вперед.

В этот самый момент Нокс встает, открывает дверь в свой кабинет и направляет девушку к выходу.

Она не двигается, фыркает и дергается на месте, потом подходит к нему.

– Пожалуйста... мне некого просить о помощи.

– Да, есть. Тысяча других адвокатов, на самом деле. Я попрошу своего секретаря прислать вам список рекомендаций. – он говорит спокойно, хотя и без эмоций, как тогда, когда обещал найти то, что я скрываю. – Кроме того, я адвокат по уголовным делам. Обращайтесь, когда вам нужно будет не загреметь в тюрьму.

– Мне все равно. Я провела свое исследование и знаю, что вы не боитесь трудностей и можете взяться за гражданское дело, если захотите.

– Я только что сказал, что у меня нет желания. Желаю удачи в поисках другого адвоката.

– Никто не похож на вас. Пожалуйста. Они боятся идти против него.

– Меня это не касается. Хорошего дня.

И с этим он возвращается в свой кабинет, закрывает дверь и опускает жалюзи. Девушка едва не падает и вынуждена схватиться за стену, чтобы удержать равновесие.

– Я же говорил. – Дэниел ухмыляется. – Ты заплатишь мне позже. А теперь за работу.

Они расходятся по своим столам, а он направляется в свой кабинет, напевая какую-то мелодию.

Сцена, произошедшая минуту назад, исчезает, как будто ее и не было.

Кажется, все забыли о девушке, которая медленно направляется к лифту, все еще опираясь на стену.

Я иду за ней и нажимаю на кнопку вызова, когда ее рука дрожит, не в силах нажать на нее.

– Спасибо.

Она фыркает, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Потом она снова трогает свой локоть, и там появляется пятно, намек на что-то фиолетовое, которое, кажется, было скрыто тональным кремом.

Моя грудь сжимается, и все, что я вижу, это то, как мама делала то же самое, скрывая синяки, особенно от меня.

– Не принимайте это близко к сердцу, – шепчу я. – Он не берет много дел.

– Знаю, но он был моей последней надеждой. Я слышала, что ему все равно, против кого выступать, но, может, ему не все равно. Может, все правы. Возможно, мне не стоило начинать это.

– Нет, – говорю я ей, не думая. – Не говорите так, пожалуйста. Вы поступаете правильно.

Она смотрит на меня, ее темные глаза наполнены влагой, но она больше не плачет, потому что там есть маленькая улыбка.

– Спасибо вам за эти слова. Вы не представляете, как много это для меня значит.

Лифт открывается, и она снова улыбается, прежде чем шагнуть внутрь.

Но мне не нравится, как она исчезает, как только она оказывается внутри, как ссутуливаются ее плечи и возвращаются слезы.

Может, я могу что-то сделать?

В моей голове зарождается безумная идея.

Нокс сказал мне, что он последует за мной, но он не узнает, что его ударит, когда ситуация изменится.

Глава 8

Нокс

Я сжимаю и разжимаю пальцы, но продолжать печатать невозможно.

Ураган, зарождающийся внутри меня, невозможно ни подавить, ни остановить. Он не только пожирает все на своем пути, но и разрушает любое подобие спокойствия, которое я сохранял десятилетиями.

Тени нависают над моими плечами, шепчут, бормочут, тошнотворно близко подбираясь к ушам.

Они начались, когда мне было пять лет, и до сих пор не прекратились.

И никогда не остановятся.

– Черт, черт, черт!

Я отталкиваюсь от стола и несколько раз резко вдыхаю, но я словно дышу дымом, густым, туманным и чертовски удушливым.

Уже не слова Сандры Белл звучат в моей голове, как искаженная пластинка, уже не ее голос я слышу.

А мой и моей сестры-близнеца.

И они более призрачны, чем ее, более чертовски безумны и сыры. Я все еще чувствую гнилую вонь нашей адской дыры. Резкий запах алкоголя, сигарет и отвратительного мужского мускуса.

Это было двадцать лет назад, но кажется, что прошло всего двадцать минут.

Эти двадцать минут Сандра потратила на рассказ своей истории.

Я могу слушать истории об убийствах целыми днями и не моргнуть глазом. Я уже должен был отвыкнуть от насилия над детьми.

Я прошёл долгий путь с того момента, когда все это произошло. Я не стоял там, ожидая удара.

Я ударил в ответ и поднялся над тенями и их кроваво-гнилостным запахом. Схватив сестру за руку, я убежал без оглядки, так какого хрена эти тени снова тянут меня под себя?

Мой телефон вибрирует, и я собираюсь нажать «игнорировать». Последнее, что я должен делать в своем состоянии, это разговаривать с людьми. Они не узнают меня, когда я в таком состоянии. Я не тот очаровательный, веселый Нокс, которого они знают, я Нокс из той дыры.

Ребенок в теле взрослого.

Мужчина, который все еще видит своих демонов.

Картинка, мелькнувшая на экране, заставила меня остановиться.

Тил. Моя сестра-близнец.

На фото она в центре, а ее муж и сын целуют каждую из ее щек. Но это еще не все, она улыбается.

Нет, смеется.

Когда мы росли, у нее никогда не было таких радостных выражений. Она также почти не говорила в течение многих лет и только в случае крайней необходимости.

Но посмотрите на нее сейчас. Жена, мать и успешная бизнесвумен.

Мой палец зависает над кнопкой «игнорировать», но я не нажимаю ее. Если бы это был кто-то другой, я бы не ответил, но Тил другое дело. Тил моя вторая половина.

Падая обратно на кресло, я принимаю видеозвонок, наклеивая на лицо улыбку.

– Привет, Ти.

Мы с сестрой явно не однояйцевые близнецы, поэтому она не очень похожа на меня. Ее глаза темнее, больше, и раньше они были более грустными. Но не сейчас. В них есть свет, искра.

Жизнь.

Именно этого ей не хватало, пока она не встретила своего мужа во время нашего выпускного класса средней школы.

Однако она не улыбается в ответ, между ее бровями пролегла глубокая хмурая складка.

– Где мой племянник? – я ищу у нее за спиной. – Как ты смеешь звонить по видеосвязи и не показывать мне Реми?

– Он принимает ванну со своим отцом. – она наклоняется вперед к экрану, и ее черные волосы следуют за движением, обрамляя ее лицо. – Ты в порядке?

– Почему я не должен?

– У меня просто странное предчувствие. Знаешь, интуиция близнецов.

– Не существует такого понятия, как интуиция близнецов, Ти. Особенно для братских близнецов, так что ты просто выдумываешь, ради получения информации.

– Прекрати адвокатские разговоры, Нокс, и да, есть такая вещь, как интуиция близнецов. Именно так мы нашли друг друга, когда я потерялась на рынке, когда мы были детьми, не забыл?

Я ворчу.

– Ну? – настаивает она, расправляя плечи и скрещивая руки на груди. – Что происходит?

– Работа.

– И?

– И секс. – я ухмыляюсь. – Хочешь услышать подробности?

– Фу, нет, и ты не сменишь тему.

– Ты заноза в заднице, Ти.

– И я рада этому. Так ты расскажешь мне, что происходит, или мне разбить твою коллекцию группы Metallica?

– Ты, блядь, не посмеешь.

– Да, я посмею, если ты не расскажешь.

– Я подкуплю отца, чтобы он присмотрел за ними ради меня, так что пошла ты, Ти.

– Я тоже просто подкуплю папу еще больше и попрошу его заснять меня на видео, пока я буду разносить все к чертям, а потом сяду на ближайший самолет до Нью-Йорка, чтобы самой выяснить, что происходит.

– Я позвоню Ронану и скажу ему, что его жена на свободе.

– Ты шутишь, потому что я просто возьму его с собой, и он будет раздражать тебя до смерти.

Я издаю стон.

– Так я и думала. Теперь выкладывай, Нокс.

Я вздыхаю. Я могу выиграть миллион сражений в суде, но не одно против настойчивости Тил. Особенно когда она чувствует, что что-то не так.

– Это действительно просто дело, Ти.

– Что за дело?

– Тебе не о чем беспокоиться.

– Очевидно, стоит. – она смягчает свой тон. – Пожалуйста, Нокс, расскажи мне. Я не смогу спать, если буду волноваться за тебя. Разве недостаточно того, что я не могу видеть тебя так часто, как мне хочется? Мне кажется, что ты ускользаешь.

– Я рядом, Ти. Я всегда буду рядом.

Я глубоко вдыхаю, думая о том, как это преподнести.

Лучший вариант солгать, но она увидит насквозь. Неважно, насколько я совершенствую свой фасад, она единственная, кто распознает мою ложь и обличит меня в ней.

Она ждет меня, ее лицо безучастно, но она ничего не говорит.

Слова никогда не были и не будут ее сильной стороной. А еще она настоящая заноза в заднице, потому что знает, что может добраться до меня одним только взглядом.

Именно так она выражала мне свой дискомфорт, когда мы были детьми и она не говорила.

После минутного бесплодного раздумья я говорю:

– Одна девушка хотела, чтобы я представлял ее интересы, потому что она подала в суд на своего отца за сексуальное насилие и требует денежной компенсации.

Тот взгляд возвращается, тусклый, который убивает весь свет в ее глазах. Глаза, которые так долго были мертвы и наконец начали оживать десять лет назад. Теперь это исчезло, будто, как и я, она вернулась в ту адскую дыру в Бирмингеме. В дыру, наполненную вонью алкоголя, наркотиков и мужчин.

И мне хочется застрелиться. Вот почему у меня нет желания говорить ей, вот почему я держу все это в себе.

Я гребаный ублюдок, но у меня одна цель – защитить свою младшую сестру. И я только что с блеском ее провалил.

– Послушай, Ти, это не...

– Я так и знала, – говорит она спокойным тоном.

– Знала что?

– Ты от меня что-то скрываешь.

– Я ничего не скрываю. Это просто работа. Тебе не о чем беспокоиться.

– Но работа влияет на тебя. Я вижу, как на твоем лице появляется твердость, Нокс.

– Я в порядке.

– Я тоже так говорила, и мы оба знаем, чем это закончилось.

– Я адвокат по уголовным делам, Ти. Я справлялся и с худшим, чем это.

– Худшим, да, но не в этом случае.

– Разве ты не говорила мне защищать тех, кто так же беззащитен, как и мы?

– Нет, если это тебя задевает, если это лишает тебя человечности и забирает тебя у меня.

– Кто кого забирает? – раздается мужской голос с ее стороны, прежде чем Ронан, ее муж, появляется рядом с ней.

Он без рубашки и несет полуголого Ремингтона на руках. На них обоих полотенца, а волосы мокрые. Это шампунь на голове Реми?

– Папа... – мой племянник хлопает в ладоши, затем показывает на меня. – Дядя Нокт...

Вот кто я для своего трехлетнего племянника – тарабарщина из согласных и гласных.

– Привет, дружище.

Я улыбаюсь ему, благодарный за то, что они прервали меня. Если бы они не появились, разговор с Тил мог бы перейти в катастрофическое русло.

– Привет, дядя Нокт! – он снова хлопает в ладоши. – Папа сделал мне ванну.

– Верно. Кто твой любимчик?

Ронан протягивает ему кулак, и он ударяет по нему, неудержимо хихикая.

– Папочка!

– Хорошо, иди переоденься и дай мне поговорить с твоим дядей Ноксом. – Тил целует сына в щеку.

– Нет, пока мы все не проясним. – Ронан наклоняется вперед. Он передал Реми почти все свои гены, от цвета карих глаз до прямого аристократического носа, который он сам унаследовал от своего отца-графа. – Ты собираешься украсть мою жену, Нокс? Потому что мы с Реми этого не допустим.

– Не допустим, – повторил Реми, подражая хмурому взгляду отца.

– Ни за что на свете. На самом деле, у меня есть работа, так что ты можешь забрать ее обратно.

– Нокс, не смей! – возражает Тил.

– Пока, Реми.

– Пока, дядя Нокт!!!

Моя улыбка исчезает, как только я отсоединяюсь.

Я пытаюсь занять голову работой, но после часа или около того чтения досье невозможно отогнать напряжение, нарастающее в плечах.

Поэтому я решаю выйти и сменить обстановку.

Предпочтительно трахнув кого-нибудь.

Это лучший способ избавиться от накопившегося напряжения, но есть одна маленькая проблемка.

С тех пор как я трахнул Анастасию три недели назад, у меня нет аппетита ни к кому другому.

Дело не в том, что я не хочу трахаться. Дело в том, что я хочу трахать ее. Никого другого, кроме лживой, коварной воровки, которую я уже должен был разоблачить.

Проверка, которую Дэниел провел на нее, оказалась безупречно чистой, что чертовски подозрительно. Как она сама.

И я разберусь с этим.

Просто еще не придумал, как. Потому что каждый раз, когда я вижу ее, я представляю свой член у нее во рту или в ее тугой киске.

И это не очень продуктивно. А может, и продуктивно, смотря с какой стороны на это посмотреть.

Я оставляю портфель в кабинете и поднимаюсь на лифте на парковку. Кто-то останавливает его этажом ниже, одна из ассистенток. Она улыбается, и я притворно улыбаюсь в ответ.

Теперь легко притворяться, что я нормальный, что я могу автоматически улыбаться при виде другого человека, а не вынашивать гнусные мысли о том, чтобы сбросить его с самого верхнего этажа.

Я могу вести себя дружелюбно, но я не доверяю людям. Не после того, как самые добрые из них превратили мою жизнь и жизнь моей сестры в ад.

Гнилые люди выглядели шикарно, элегантно, имели все нужные связи и деньги, скрывая свои поганые наклонности. Они использовали свою власть, охотясь на уязвимых и подпитывая свои отвратительные животные желания.

Именно поэтому я сделал своей миссией заставить их заплатить при любой возможности. Пресса и все в юридической среде говорят, что я разборчив, но они не знают истинной причины этого.

Я отказываюсь представлять интересы человека, если сомневаюсь, что он гнилой.

От них воняет – от гнилых – и я чувствую это за километры. Шестое чувство, зародившееся у меня с детства.

Не поймите меня неправильно. Это не значит, что мне наплевать на справедливость. По крайней мере, не в традиционном смысле.

Если женщина приходит ко мне, потому что убила своего жестокого мужа, хорошо для нее. Я вытащу ее из тюрьмы в мгновение ока.

Если мужчина убил свою золотоискательницу, эмоционально жестокую жену, тоже хорошо. Я открою ему новую страницу, чтобы он мог начать все сначала.

Да, я вытаскиваю убийц из тюрьмы, но не любых убийц.

И не насильников.

Только тех, от кого я не чувствую этой гнилостной вони.

Когда лифт уже закрывается, я замечаю очень маленькую и очень знакомую девушку, идущую бодрым шагом в противоположном направлении.

Я даже не думаю об этом, поскольку нажимаю на кнопку, открывающую двери перед закрытием. Это не отдел информационных технологий, так что она здесь делает?

Эта девушка чертовски сомнительна, и сегодня я этого так не оставлю.

Я следую за ней, держась на безопасном расстоянии. Но она меня не замечает, потому что у нее такая ботаническая манера быть сосредоточенной либо на ноутбуке, либо на своих ногах, как сейчас.

Она несет свою сумку с ноутбуком и опускает голову, сокращая расстояние за рекордное время. Она быстрая, но не сильная, почти как пролетающий ветерок.

Ее место назначения, по-видимому, комната снабжения персонала, которая редко используется. Она останавливается перед ней и проверяет обстановку, как вор перед тем, как проникнуть внутрь. Я прячусь за углом, пока она не входит в комнату.

Интересно, что эта маленькая сорвиголова делает на этаже, который не должен ее волновать, и в комнате снабжения. Сомневаюсь, что это потому, что здесь необходим техник.

Вместо того чтобы последовать сразу за ней, я жду пять минут. Мне нужно, чтобы она была поглощена своим делом, чтобы у нее не было возможности спрятаться.

Я терпелив. На охоте не бывает только скорости. Преследование перед нападением – лучший способ оставить добычу без выхода.

Когда пять минут истекают, я подхожу к двери и медленно открываю ее. Конечно, она сидит, скрестив ноги, на полу среди стопок бумаг и печатает на ноутбуке.

Голубой свет отражается в ее очках, а ее пальцы двигаются с молниеносной скоростью. Она сидит лицом ко мне, поэтому я не могу видеть, над чем она работает, но она не замечает меня, даже когда я закрываю дверь, заперев нас обоих внутри.

Щелчок.

Звук эхом отдается в воздухе, и она поднимает голову, ее губы складываются в букву О.

С закрытой дверью единственный свет в кромешной тьме комнаты снабжения исходит из-под двери и ее ноутбука. Здесь проведён свет, но я им не пользуюсь.

Тьма хорошо для меня знакома. Но не свет.

Благодаря голубому свечению я могу разглядеть изгиб ее полных губ. Губ, которые не должны покидать мой член с того первого раза.

– Что ты здесь делаешь?

– Это должен быть мой вопрос. – я подхожу к ней. – Что ты сейчас замышляешь? Другую личность? Другое имя?

Она следит за моими движениями, будто я действительно хищник, который идет за ней. Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть в ноутбук.

– Что у тебя там, Анастасия? Зачем тебе нужно приходить сюда, чтобы заниматься этим?

Словно только что поняв, что мне нужно, она захлопывает ноутбук, наполняя наше окружение темными тенями.

– Думаешь, это меня остановит?

Я тянусь к ней, и она пытается свернуться вокруг техники.

Я скольжу рукой по ее животу, и она вынуждена лечь на спину, держа ноутбук над головой, чтобы я не мог до него дотянуться.

Я забираюсь на нее сверху, прижимаюсь грудью к ее груди, и это не даёт ей извиваться.

Она напрягается, ее пальцы сжимают ноутбук в смертельной хватке.

– Что ты делаешь?

Она задыхается, наполовину мучаясь, наполовину напрягаясь.

– Я же сказал, что раскрою тебя, и сейчас самое подходящее время.

– Здесь нечего раскрывать, отпусти меня.

– Хм. Я бы поверил в это, если бы ты не прилагала столько усилий, защищая свое орудие преступления.

– Ноутбук – это личное, придурок.

– Нет, если он находится на месте преступления.

– Ух... ты меня раздавишь.

– Тогда отдай мне его.

В последней попытке она пытается ударить меня коленом по яйцам. Я обхватываю ее колено одной рукой и глажу бедро. Улыбка растягивает мои губы, настоящая улыбка, хотя в темноте она, наверное, выглядит как злая ухмылка.

– Тебе действительно не стоило играть так грязно. Теперь у меня искушение сделать кое-что.

– Сделать что?

– Заставить тебя извиваться.

Мои пальцы приближаются к ее бедрам, и хотя я прикасаюсь к ней через одежду, я чувствую ее тепло и дрожь, проходящую по телу.

– Ты же сказал, что не будешь ко мне прикасаться.

– Я передумал.

– Почему?

– Потому что твое тело становится таким податливым подо мной, и мне это может понравиться.

– Нет.

– Хм. Мне доказать это?

– Н-не надо.

– Вызов принят, моя маленькая бабочка.

В конце концов, именно из-за нее я потерял свой сексуальный аппетит, и будет справедливо, если я верну его через нее.

Да, она обманщица, но она может быть лучшей формой отвлечения, которая у меня когда-либо была.

Глава 9

Анастасия

Моя маленькая бабочка.

Так он только что назвал меня, верно?

Моя грудь напрягается, а глаза увеличиваются в размерах, отчаянно пытаясь разглядеть его. В темноте я не могу его рассмотреть, но резкие черты его лица видны, как и блеск в его напряженных глазах.

Я зажата под тяжестью его тела и его огромных размеров. Я раздавлена и не могу дышать. А одеколон, который я искала в универмагах? Он душит меня сейчас, лишает мыслительного процесса и не дает думать дальше этого момента.

– Ты... у тебя моя подвеска с бабочкой?

– Почему ты так думаешь?

– Ты только что назвал меня маленькой бабочкой.

– Мог сделать это по любой причине.

– Но это было достаточно конкретно.

– Хм. Что ты собираешься предпринять, чтобы выяснить, у меня она или нет?

Его голос глубокий, темный бархат, который обвивается вокруг моей шеи.

– Я... – мои слова обрываются, когда его рука, лежавшая на моем бедре, скользит к внутренней стороне.

Я крепко сжимаю ноги, несмотря на покалывание, несмотря на то, что каждая нелогичная мысль в голове побуждает меня отпустить.

Но я не могу.

Не тогда, когда я чувствую пульсации тьмы, исходящей от него. Той самой тьмы, с которой я боролась до последнего, чтобы оставить все позади.

Думаю, я всегда чувствовала это в нем, даже в ту ночь в Джерси, но тогда это было нормально, потому что это было на одну ночь, и я по глупости размышляла, что больше его не увижу.

Я глупо думала, что просто сохраню его в своих воспоминаниях и все.

Но он здесь, и следует за мной, и это нехорошо.

Это очень страшно для судьбы Бабушки и моей судьбы.

Его пальцы зависают на вершине моих бедер, и, хотя он не пытается войти, он задерживается там, выжидая время.

– Что происходит? – в его тоне чувствуется легкая забава, граничащая с садизмом. – Вдруг почувствовала себя застенчивой?

– Это не... о...

Мои слова заканчиваются стоном, потому что он прижимает палец к моему клитору, и, хотя это происходит через брюки и нижнее белье, я чувствую, как пульсируют вены в моем сердцевине.

– Ты не должна этого делать. – он говорит напротив моего уха, его голос горячее и сексуальнее в низком диапазоне.

На секунду я так сосредотачиваюсь на этом, на его голосе и диапазоне, что на мгновение забываю, что здесь поставлено на карту. Мой мозг отключил все элементы окружающей среды, поэтому все, что я могу чувствовать, это его стройное тело, под чопорным костюмом которого скрыта татуировка воина.

Много мышц, которые я видела в тот день и сейчас ощущаю на фоне мягкости моего живота и груди.

Все во мне такое мягкое, а он такой твердый и большой, что заставляет меня чувствовать себя маленькой. Такой маленькой и ломающейся, но вместо того, чтобы испугаться, моя кожа загорается, и странный вид возбуждения распространяется внутри.

Но это неправильно, не так ли? Меня не должна возбуждать наша разница в размерах. Если уж на то пошло, я должна опасаться этого, должна думать о том, что поставлено на карту.

Как мой ноутбук.

Нокс должен был подойти так близко, чтобы нацелиться на мой ноутбук, который я держу обеими руками и в недосягаемости над головой.

Но он этого не делает.

Вместо этого он проводит языком по раковине моего уха, и я не могу сдержать вспышки удовольствия, которые волнами пробегают по моей чувствительной плоти.

Когда за этим следует его глубокий шепот, я нахожусь на грани чего-то настолько резкого, что у меня перехватывает дыхание.

– Ты не должна стесняться. В конце концов... – он двигает пальцами по моей киске, и я прикусываю язык, подавляя стон. – Я заставил эту киску кровоточить в первый раз.

Черт.

Почему он заставляет акт лишения меня девственности звучать так горячо? Так не должно быть, не тогда, когда я всегда считала это бременем, которое может быть использовано, чтобы выдать меня замуж за первого подходящего мужчину, которого найдет для меня моя семья. Не тогда, когда все, о чем я заботилась, это избавиться от нее. Но когда он произносит эти слова, все звучит еще более извращенно и совершенно ненормально.

– Раздвинь ноги.

Твердый, не подлежащий обсуждению приказ посылает взрыв искр внутри меня.

Ему не нужно раздвигать мои ноги пальцами, потому что они раздвигаются сами собой. Мой разум настроен на всю ту восхитительную авторитарность, которую я почувствовала той ночью, на ту капитуляцию, которую я испытала впервые в жизни.

И это не принудительный тип, когда у меня не было выбора, потому что у меня имелся выбор, у меня была возможность уйти, но я решила этого не делать.

Я решила остаться.

Потому что впервые я не была дочерью опасной семьи или фальшивой Джейн. Была просто я.

Словно он думает о том же, Нокс тянется к моим очкам. Я хочу остановить его, но не могу отпустить ноутбук, и вот он уже снимает их. Не думаю, что он способен увидеть мои глаза в темноте, а если и увидит, то только через контактные линзы. Однако, когда он смотрит на меня, ощущение другое, будто мы вернулись в тот момент.

Где мы были анонимны.

– Раздвинь ноги шире, – приказывает он, и на этот раз мне не приходится сильно раздвигать ноги, поскольку его рука уже на молнии моих брюк.

Он легко стягивает их, а затем просовывает пальцы в мои трусики.

Это толчок, шоковая реакция, от которой моя спина отрывается от пола, а руки становятся потными на ноутбуке. Это не первый раз, когда он прикасается ко мне так интимно, но кажется, что впервые.

– Хм. Кого-то возбудила борьба.

Это снова садизм, но смешанный с туманной похотью.

Или, может, это я.

Он трется своей массивной эрекцией о мой живот, и я замираю, дыхание сбивается.

– Твое маленькое покачивание заставило меня стать чертовски твердым, красавица. Ты позаботишься об этом, не так ли?

Я не понимаю, о чем он говорит, отчасти потому, что его пальцы продолжают касаться моих намокших складок, а отчасти потому, что его эрекция увеличивается с каждой секундой.

Звук его молнии эхом отдается в воздухе, и я задерживаю дыхание, хотя меня переполняют всевозможные ощущения. Даже несмотря на то, что мое сердце вот-вот выпрыгнет туда, где его пальцы на моей киске.

То, как он прикасается ко мне, медленно и твердо, будто он точно знает, что делает и куда ведет. И я беспомощна перед этим, полностью и окончательно поймана в ловушку, из которой не могу выбраться.

Затем что-то происходит.

Его эрекция, которую я чувствовала на своем животе всего несколько секунд назад, сменяется его пальцами, трущимися о мою киску, прикрытую трусиками.

Искры удовольствия превращаются в полноценные вспышки, но это еще не все, потому что он надвигается на мой вход, пока он все еще прикрыт, и по какой-то причине это кажется извращением и вызывает еще большее возбуждение у нас обоих.

– Я хочу трахнуть тебя, – ворчит он, двигаясь, потирая и скользя членом вверх и вниз по моим трусикам. – Я хочу стянуть с тебя одежду твоей поддельной личности и погружаться в твою тугую киску, пока ты не закричишь.

Сделайэто, хочу сказать я.

Просто сделай это уже. С тех пор, как он впервые прикоснулся ко мне, у меня началась ломка, о которой я и не думала.

С тех пор, как я узнала, что такое секс.

И не просто секс с кем-то. Секс с ним и его восхитительно интенсивным доминированием. Обычно я убегала от этого, но с Ноксом я врезалась в это.

Сознательно и подсознательно.

– Видишь, как твоя киска принимает меня, моя обманщица? Хочешь, чтобы мой член оказался внутри тебя, не так ли? Хочешь, чтобы я трахал тебя жестко и быстро, не сдерживаясь.

Я на грани и не могу отвести взгляд. Я прямо там, и это не только из-за темпа его члена. Это комбинация всего.

Из-за его грязных разговоров и глубокого тембра голоса.

Из-за его твердых прикосновений, когда он берет то, что хочет, без малейших извинений.

Это связано с воздухом, который пульсирует и переполнен напряжением, сочится сексом и его пьянящим одеколоном.

Но самый важный элемент из всех это он. Мужчина, который должен был быть на один раз, но превращается в нечто большее.

И это, как ни странно, заводит. Кнопка, о которой я даже не думала, что она есть внутри меня.

– Хочешь, чтобы я трахнул тебя, Анастасия?

Звук моего имени должен был бы утолить мое желание, но он только усиливает его до дикого огня.

Он знает меня – ну, не совсем – но он, по крайней мере, не считает меня фальшивкой, над созданием которой я так усердно работала. И хотя обычно это настораживает, но не сейчас.

Потому что это я.

– Ты хочешь? – настаивает он, и я так близка к тому, чтобы крикнуть, сказать ему, чтобы он трахнул меня.

Все равно это только на один раз.

Именно так я сказала в тот раз и оказалась явно не права.

Но я все равно киваю, едва заметно, но он замечает это и ускоряется. Если бы не его грудь на моей, я бы подпрыгнула от жара ощущений.

– Я не начну, пока ты не расскажешь мне правду о себе.

– Ах...

Разочарование, которое выплескивается из моего горла, вырывается спонтанно, и это заставляет его усмехнулся. Но звук не похож на светлый. Он темный и несколько обеспокоенный.

– Думала, что я позволю тебе играть со мной, моя маленькая обманщица?

– Нет... Я не...

– Ты не что?

– Я не играю с тобой.

Если уж на то пошло, то он играет – играет со мной до тех пор, пока я вот-вот не лопну.

– Тогда расскажи что-нибудь.

– Анастасия это... мое настоящее имя.

Это небольшая информация, то, о чем он подозревал все это время, но произнесение этого вслух выбивает тяжесть из груди.

– Я уже это знал.

– Ты... не знал наверняка.

– Хм. Но я все равно не могу тебя трахнуть.

– Почему?

– У меня нет с собой презерватива. Обычно я не прихожу на работу с планами трахнуть сотрудницу.

Мои ногти впиваются в ноутбук, и я почти кричу от разочарования. Вместо этого я прикусываю язык, не желая, чтобы он почувствовал, как сильно он на меня влияет.

Насколько его слова наполнили меня необъяснимым разочарованием.

– Но я изменю это в будущем.

Он вводит свой член в меня несколько раз с нарастающей силой. Крошечные толчки настолько приятны, что я подсознательно отпускаю свой язык.

Оргазм обрушивается на меня с ослепляющей силой, и я падаю, разбиваясь вдребезги, но приземления не видно. Даже когда я быстро моргаю, пытаясь сдержать свою реакцию. Сила наслаждения оказывается сильнее моих попыток самоконтроля, и я просто кричу.

Он закрывает мне рот рукой.

– Тсс, люди услышат.

Проклятье.

Я совсем забыла об этом, о том, что мы в фирме и что я защищаю от него свои планы в ноутбуке, даже несмотря на то, что мои руки все еще находятся над головой.

Когда волна медленно спадает, я лежу, переводя дыхание и собираясь с мыслями. Мне немного хочется спать.

Это проблема, если мне постоянно хочется заснуть после мощного оргазма. Разве это не противоречит всей его цели?

В тумане, я вижу, как Нокс поднимается по моему телу, пока его колени не оказываются по обе стороны от моей головы. Его темная тень падает на меня, как гибель, причем захватывающая. На которую я не могу перестать смотреть.

И тут я чувствую вкус чего-то соленого – его спермы. В своем оцепенении я не заметила, что он подносит кончик своего члена к моему рту.

– Я нуждаюсь в этих губах на моем члене.

Я медленно открываюсь, принимая его. Это отличается от того раза, потому что сейчас я даже не пытаюсь контролировать ситуацию. Все в его власти.

Он просовывает руку под мою голову, хватает меня за волосы и с грубой силой входит в мой рот. Ег член задевает заднюю стенку горла, и я давлюсь, задыхаясь.

– Расслабь горло, – уговаривает он, почти приказывая, а затем снова двигается. – Вот так, красавица.

Мое сердцебиение учащается, и киска сжимается от новой потребности в его словах. Тот факт, что он все еще называет меня красавицей, что ему это нравится.

Я действительно возбуждаюсь от его удовольствия. От того, что являюсь причиной этого, причиной того, что он стонет глубоко в горле.

И я хочу больше этого.