Текст книги "Империя Греха"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Мой поцелуй становится скорее страстным, чем неистовым, язык играет с ее языком, а член размеренными движениями приникает в ее маленькую узкую киску. Она раздвигает ноги шире, немного приподнимая одну, давая мне больше доступа, и я беру ее, доходя до таких пределов, которые я никогда не мог себе представить.
И когда она начинает дрожать, ее стенки сжимаются вокруг меня, и она громко стонет, я оказываюсь рядом с ней. Мой позвоночник покалывает, и я изливаюсь внутрь нее длинными струями.
Я собираюсь раздавить ее своим весом, поэтому маневрирую так, чтобы она оказалась сверху, ее ледяные светлые волосы оказываются у моего подбородка. Но я остаюсь глубоко внутри нее. Мой член дергается, медленно, но, верно, готовясь к новому раунду.
Мы остаемся в таком положении некоторое время, пока ее дыхание не выравнивается, и я думаю, что она заснула. Это ее привычка после секса.
Все еще обвивая рукой ее спину, я лезу в карман брюк и достаю кулон с бабочкой. Я хранил его с тех пор, как она забыла его в гостиничном номере в ту ночь.
Каждый раз, смотря на него, я вспоминал, как черные крылья приплюснулись к ее бледной спине, когда я впервые увидел ее той ночью.
Это воспоминание кажется далеким, но я никогда не смогу его забыть. Если уж на то пошло, то с тех пор я, возможно, стал одержим ею.
Я осторожно застегиваю цепочку на ее горле. Старая была испорчена, поэтому я купил ей золотую цепочку в придачу к этой.
Она вздрагивает, когда вес подвески – или его холод – прижимается к ее коже. Сначала ее взгляд смущен, но, когда она смотрит вниз, ее глаза расширяются.
– Моя бабочка.
– Ты упомянула, что она драгоценна для тебя, поэтому я решил захватить ее. Я повесил ее на цепочку, чтобы она всегда была при тебе.
– Спасибо. – мягкая улыбка приподнимает ее губы. – Это единственное, что у меня осталось от мамы, и это так много для меня значит.
– Я рад, что именно я нашел ее тогда.
– Я тоже. – она проводит пальцами по черным крыльям. – Знаешь, тогда я считала себя феей леса и использовала это как волшебную палочку, приказывая деревьям и мелким животным.
Улыбка разбивается на моих губах.
– Я ясно представляю тебя в роли шаловливой феи.
– Я... не была шаловливой.
– Ага. Ты также носила скупую одежду?
– Остановись, извращенец!
– Что? Если у тебя имеются ролевые игры, я буду рад помочь.
– Нет. – она прочищает горло. – В любом случае, как ты сюда попал?
– Знакомая Нейта, очевидно, является сотрудником Братвы, и она привела меня сюда в качестве своего помощника.
Она поднимает голову, опираясь локтями на мою грудь, смотря мне в глаза.
– Женщина?
– Да. – между ее бровей появляется хмурый взгляд. – И близко ты ее знаешь?
– Хм. Возможно.
– Это вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».
– Моя, моя, красавица, ты ревнуешь?
– Нет.
Она смотрит в пространство.
– Ты чертовски очаровательна, если думаешь, что я стану смотреть на любую другую женщину после того, как был с тобой.
Она икает, и это явно происходит непроизвольно, потому что ее лицо и шея приобретают глубокий оттенок красного.
– Я... тоже не могу смотреть на других мужчин.
Мои глаза сужаются.
– Поэтому у тебя есть жених?
– Папа выбрал его, потому что он Русский и часть Братвы. Я не имела права голоса.
– Это изменится.
Я медленно выхожу из нее, затем встаю.
Несмотря на то, что мой член жаждет еще одного раунда, мне нужно разобраться с ублюдком, стоящим, между нами.
Лицо Анастасии, однако, теряет непринужденность и возвращается к той испуганной стадии.
– Что ты собираешься делать?
Я направляюсь в ее ванную и вытираю свой член, затем возвращаюсь с влажными полотенцами, но она уже вытерлась салфетками и поправила одежду, и смотрит на меня с тем возмущенным взглядом, который я сотру с ее лица раз и навсегда.
– Тебе нужно уйти, Нокс. Я покажу тебе черный вход, где нет большого количества камер...
Я хватаю ее за руку и переплетаю наши пальцы.
– Я никуда не уйду. Пора мне познакомиться с твоей семьей.
Затем я вывожу ее из комнаты посреди ее непрерывных протестов. Как только мы выходим, она задыхается, ее рука дрожит в моей, и я понимаю, что это потому, что мы оказались лицом к лицу с пожилым седовласым мужчиной, у которого точно такие же глаза, как у Анастасии, но в них нет невинности.
Ее отношение к нему подтверждается, когда она шепчет в ужасе:
– Папа.
Глава 39
Анастасия
Тремор пробегает по моим конечностям, и я замираю.
С тех пор как я увидела Нокса на балконе, я знала, что это произойдёт.
Я знала, что его кто-нибудь поймает. Кто угодно. Я просто не думал, что это будет сам отец.
Нельзя проникнуть в дом Пахана, когда он окружен своими вождями и охранниками, и надеяться выйти невредимым.
Но я думала, что у нас будет больше времени, поскольку все они были заняты делами Якудзы. Я думала, что смогу заставить Нокса уйти до того, как они его найдут.
Я могла позволить своей уязвимости овладеть мной на некоторое время. Возможно, я скучала по нему так сильно, что просто хотела прикоснуться к нему, убедиться, что это не один из моих жестоких снов, от которых я скоро проснусь.
На этот раз я не проснулась от толчка. Все было реально, будь то, как он целовал меня, держал за горло или трахал.
Нет, это был не только трах. В какой-то момент он занимался со мной любовью, глядя мне в глаза.
В какой-то момент он опустил свои стены и позволил мне увидеть его. Всего. Не нарядного адвоката, который может ослепить любого своей харизмой, а мальчика, которым он когда-то был. Сломанного, израненного мальчика, которого он отказывается видеть.
Но он позволил мне. Только мне.
Клянусь, что-то внутри меня расплавилось и слилось с ним в тот момент. Не знаю, что, но он держит это даже сейчас, когда мы смотрим на папу, Владимира и Адриана.
Самые могущественные люди в Братве.
Но они не смотрят на меня. Их внимание, как у ястребов, приковано к Ноксу и его хватке на моей руке. Я пытаюсь отпустить его, но он только крепче сжимает мои пальцы, отказываясь двигаться.
– Что это?
Папа спрашивает своим твердым тоном, который пробирает меня до костей.
У меня пересохло в горле, и слова застряли, но суровый взгляд отца заставляет меня подбирать слова.
– Я... я могу объяснить, папа... он... он...
– Я человек, который любит вашу дочь, и я отказываюсь уезжать без нее.
– Нокс! – низко шиплю я, мой дикий взгляд летит к отцу.
– Тогда ты не уедешь. По крайней мере, не живым, – говорит он, затем двумя пальцами показывает своим охранникам, которые бросаются вперед на Нокса.
Худший сценарий материализуется передо мной, когда буйный папин охранник тянется к нему. Я даже не задумываюсь об этом, встаю перед Ноксом, пытаюсь отразить их злобные намерения.
– Отец... пожалуйста, не делай этого.
– Я говорил тебе оборвать с ним все связи, Анастасия, но ты этого не сделала. Поэтому мы сделаем это по-моему.
Охранники толкают меня в сторону, и я спотыкаюсь, но Нокс хватает меня за руку, удерживая на ногах.
Я хватаюсь за него, как за спасательный круг. Если он собирается причинить вред Ноксу, ему придется причинить вред нам обоим.
Нокс, однако, шагает впереди меня, частично заслоняя меня от отца. Его широкие плечи единственное, что я вижу, и в этом я нахожу утешение. Безопасность посреди хаоса, который кружится вокруг меня.
– Не трогайте ее, – говорит Нокс охранникам, его поза становится жесткой, а голос смертоносным.
– Или что? – Влад спрашивает со своим густым, страшным акцентом. – Думаешь, что можешь что-то сделать? Здесь, в любом месте? Я могу пустить тебе пулю в голову в следующую секунду за одну только твою дерзость.
Нокс остается в своей прямой позе, ничуть не смущенный угрозами Владимира.
– Так вы так обращаетесь с возможными деловыми партнерами?
– Партнерами? – спрашивает Адриан с ноткой любопытства.
Нокс пристально смотрит на отца.
– У меня есть к вам предложение, но я не сделаю его, пока не получу от вас слово, что Анастасия будет в безопасности и свободна от любых обязательств, которые вы ей навязали.
– Ты не предъявляешь требований в моем собственном доме.
Голос папы твердеет, и я знаю, что он начинает злиться. Я чувствую его сильный запах в воздухе.
Поэтому я смягчаю свой голос.
– Просто... выслушай его, папа.
Я понятия не имею, какой план придумал Нокс, но любой план сейчас лучше, чем ничего.
– Что ты предлагаешь? – спрашивает Адриан.
– Я ничего не скажу, пока мне не дадут слово.
– Говори, или я всажу тебе пулю между глаз.
Влад не тянется к поясу, но мне не нужно видеть его, чтобы понять, что там пистолет.
Я испускаю прерывистый вздох и крепко сжимаю потную руку Нокса, затем шепчу:
– Просто скажи все, что ты пришел сказать... пожалуйста..
Если он не скажет, папа без колебаний отдаст приказ убить его. И если я стану свидетелем этого, я не смогу выжить.
Я вижу, что Нокс не хочет уступать, но играть в горячность с лидерами братства последнее, что он хочет делать. Это люди, привыкшие к насилию и без колебаний, применят его к нему.
Когда я сжимаю его руку еще раз, он говорит:
– Я слышал, что вы хотите узаконить больше своих доходов через свою юридическую фирму V Corp, и я могу помочь в этом.
– Как? – спрашивает Адриан.
– Мне принадлежит треть многомиллиардной империи, которой в настоящее время управляют мой отец и моя сестра. Вот как.
– Значит, ты будешь инвестировать в V Corp.
Это не вопрос. Адриан перебирает детали и строит свои собственные теории.
– О какой сумме идет речь?
– Каждый пенни на мою фамилию.
Я задыхаюсь, прижимая руку ко рту, скрывая звук. Он только что сказал, что отдаст все свои деньги моей семье?
Мне?
Папа смотрит на Нокса, не меняя выражения лица, а у Владимира на лице по-прежнему написано подозрение.
Только Адриан сохраняет спокойствие и продолжает свой допрос.
– Разве твой отец не был бы против такого шага? Думаю, что такой успешный бизнесмен, как он, не захочет иметь с нами никаких связей.
– Я уже говорил с ним, и он не станет вмешиваться в любые решения, которые я приму относительно моего наследства.
В зале воцаряется недолгая тишина, и я ерзаю, мои руки крепче сжимают руки Нокса, и я жду с затаенным дыханием. Теоретически, они должны согласиться. Адриан, как никто другой, согласится, потому что прибыль его первая цель, но Влад и папа гораздо более традиционны и не станут смотреть на это с такой точки зрения.
Он все еще чужак и определенно не русский.
– Уходи, – говорит папа Ноксу.
– Я сказал, что не уйду, пока вы не дадите мне слово...
– Уходи, – обрывает его отец, но не угрожает ему снова.
Он не говорит ему, что если он не уйдет, то убьет его.
Это значит, что он о чем-то передумал, или, возможно, рассматривает другой вариант.
Я не могу побороть надежду, которая расцветает у меня под грудной клеткой и распространяется по всему телу.
Нокс собирается что-то сказать, но я хватаю его за руку и качаю головой. Поднимаясь на цыпочки, я шепчу ему на ухо:
– Это самое близкое к перемирию, которое он может предложить, так что просто уходи... Я позвоню тебе.
– Нет.
– Нокс, пожалуйста... у тебя не будет другого шанса выйти из этого дома живым.
– Я не хочу этого, если это означает разлуку с тобой.
На нас падает тень, и это Влад, смотрящий на нас обоих.
– Ты собираешься уйти с головой на месте или мне сначала отрубить ее?
– Он сделает это, – твердо говорю я, а затем подталкиваю Нокса, умоляя его глазами сделать разумный выбор.
Его челюсть напрягается, а прекрасные золотые глаза темнеют. На секунду я думаю, что он откажется и попадет в неприятности, но он медленно расслабляет челюсть.
– Если она не позвонит мне через день, – говорит он моему отцу, – Я вернусь, и на этот раз вы не сможете меня выгнать.
Влад делает шаг вперед, вероятно, чтобы ударить его за дерзость говорить с Паханом таким тоном, но папа качает головой.
Нокс притягивает меня к себе, проводит губами по моей макушке, затем говорит:
– Я вернусь, красавица.
И с этими словами он медленно отпускает меня и уверенно идет между папой и Адрианом.
Я делаю большой глоток воздуха, когда никто из охранников не следует за ним.
Он должен быть в безопасности.
Пока что.
– Адриан, Владимир, – начинает отец. – Ждите меня в моем кабинете.
Они послушно кивают, хотя Влад колеблется. Адриан бросает на меня знающий взгляд, который я не очень понимаю, но почему-то хочу верить, что это хороший знак.
Папа заходит в мою комнату, и я следую за ним, мое тело тяжелое и измученное, что не имеет ничего общего с тем, как Нокс брал меня то безжалостно, то нежно, поклоняясь моему телу так, как я никогда не чувствовала раньше.
Как бы мне ни хотелось думать о нем, я заставляю себя отогнать эти мысли. Я не должна представлять себе Нокса и секс, когда папины плечи напряжены. Он стоит у моего стола и смотрит на мониторы, будто видит их впервые.
Ну, он редко заходит в мою комнату, но именно он купил мне установку, когда я только начала увлекаться кодами и компьютерами.
Он также тот, кто забрал это все, когда я вернулась, перерезав кабели питания в моей комнате.
– Может, мне не следовало позволять тебе заниматься компьютерной техникой, – говорит он без всякой враждебности, проводя своими длинными мясистыми пальцами по коврику для мышки.
Папа, может быть, и постарел, но ничто, абсолютно ничто не может стереть излучаемую им силу. Мой дядя был более безжалостным, громким и человеком, с которым не стоит связываться. Мой папа казался более доступным, этаким стратегом, но все знают, что он обладает силой, которая скрывается под поверхностью и проявляется только тогда, когда это необходимо.
То, что все в Братве уважают его, не просто удача. Такие мужчины, как Адриан, Влад, Кирилл и даже Дэмиен, видят в нем своего Пахана, а эти люди не преклоняют колено перед кем попало.
Даже Кайл, муж Рай, безжалостный киллер, не верный никому, кроме себя, считает отца лидером. Любовь и обожание Рай к моему отцу играют свою роль, но все же.
– Если бы ты этим не занималась, возможно, ты бы не ушла, – продолжает он.
– Я бы нашла способ защитить Бабушку после того, как ты отправил ее обратно в Россию.
– Она тебе не ровня. Эта женщина лишь наполняет твою голову цветистыми мечтами, которым нет места в нашем мире.
– Папа, пожалуйста, не делай ей больно...
– Думаешь, я настолько бессердечен, чтобы обидеть умирающую женщину?
– Я не знаю. Ты действительно не причинишь ей вреда?
– Нет.
– С-спасибо, отец.
– Если ты действительно хочешь поблагодарить меня, тогда делай, что тебе говорят, и забудь о британском адвокате.
Моя грудь сдувается.
– Это не зависит от меня. Я... не могу. Он заставляет меня чувствовать себя особенной, будто мое существование имеет смысл. Он не видит во мне твою дочь или защищенную принцессу Братвы, он видит во мне меня. Просто меня. И я хочу этого, папа. Я хочу выйти из твоей тени и тени братства. Я хочу быть собой. – я глотаю воздух после словесной рвоты.
Я бы не смогла произнести эти слова, если бы он стоял передо мной. Хотя я уже выросла, он все еще остается тем богоподобным человеком, который в мгновение ока покончил с жизнью моего отчима.
Отец медленно поворачивается, и я ожидаю гнева, но выражение его лица остается невозмутимым.
Я жду, что он что-то скажет, но тут дверь распахивается, и я вздрагиваю. Внутрь вальсирует Дэмиен со своей черной кошачьей повадкой.
– Простите, босс. – заглядывает старший охранник моего отца. – Я выпровожу его.
Дэмиен наклоняет голову в сторону охранника.
– Во-первых, пошел ты. Во-вторых, отвали, пока я тебя не зарезал.
Папа жестом велит старшему охраннику уйти, а сам рычит на Дэмиена.
– Подожди в моем кабинете с остальными, Орлов.
– Я просто хочу кое-что сказать, а потом уйду от тебя.
– Что? – спрашивает мой отец с ноткой нетерпения.
– Как бы я ни ценил Настюшу за то, что она любит водку, я не могу на ней жениться.
Мои губы размыкаются, и я смотрю на Дэмиана широко раскрытыми глазами. Никогда в своих самых смелых мечтах я не ожидала, что он отступит. Не после того, как он сказал, что не будет нарываться на плохое отношение моего отца из-за того, что он считает пустяком женитьбы.
– Почему не станешь? – голос папы ожесточился.
– Помнишь слово, которое я дал Эйбу о женитьбе на его дочери? В конце концов, я его сдержу.
– Не так давно ты был не против его нарушить.
Темная улыбка приподнимает губы Дэмиена, и он становится похож на падшего ангела.
– Это было до того, как я узнал, кто моя будущая жена.
– Это ничего не меняет, Орлов.
– Нет, меняет, Пахан.
— Ты выбираешь Японку, а не Русскую?
– Я выбираю для нас Японку. Поверь, тебе понравится то, что я сделаю с этим. Кроме того, Настюша любит того адвоката, а я бы не хотел убивать гражданина, и чтобы она перерезала мне горло во сне. – он ухмыляется. – С тебя причитается.
И с этими словами он разворачивается и уходит, напевая какую-то мелодию.
Я смотрю ему в спину, но это длится всего секунду, пока папин охранник не закрывает дверь.
Прежде чем я успеваю обдумать, сказанное Дэмиеном, до меня доносится отрывистый голос папы.
– Ты выйдешь замуж за Кирилла или Владимира.
– Папа!
– Выбирай.
– Влад мне как старший брат.
– Тогда Кирилл.
– Папа, пожалуйста, нет. Он еще хуже, чем Дэмиен. Он не только хитрый и манипулирующий, но и использует меня только для того, чтобы стать Паханом.
— Да, будет так.
Слезы скатываются по моему лицу.
– Это все, чем я когда-либо была для тебя? Пешкой на шахматной доске? Призом для самого подходящего?
Он молчит некоторое время, прежде чем выпустить длинный выдох.
– У меня рак легких, Настюша.
– Ч-что?
– У меня ремиссия, но врачи говорят, что рецидив может случиться в любой момент, и мне, возможно, придется начать считать дни.
Комната качается, но я понимаю, что это я, хватаюсь за ближайший стул и использую его как опору. Информация, которую он только что сообщил, снова и снова пронзает мою кожу.
У папы рак – или раньше был.
– О, Боже, так вот почему ты хотел выдать меня замуж в тот раз, но Рай вызвалась это сделать? Ты также хотел выбрать нового Пахана.
– Да. Только Рай и Владимир знают о моей болезни, и мы специально держали это в секрете от всех остальных. Я хотел выбрать кого-то подходящего для тебя, пока мое время не истекло.
Я не думаю об этом, приближаясь к нему, пока не оказываюсь так близко, что вижу, насколько бледна его кожа. Теперь, думая об этом, прямо перед моим бегством, были моменты, когда он отстранялся от меня и даже отказывался видеть меня. И это причиняло мне больше боли, чем я признавала. Мне было больно быть просто дурочкой в его доме.
– Почему ты не сказал мне, папа?
– Потому что я не хочу причинять тебе боль.
– Но я твоя дочь. Я должна заботиться о тебе.
– Ты всегда видела меня сильным и могущественным. В тот день, когда я застрелил этого ничтожества, ты смотрела на меня как на бога, и я эгоистично хотел, чтобы ты продолжала смотреть на меня так же. Я не хочу, чтобы ты видела меня слабым и кашляющим кровью.
– Мне все равно... Я просто хочу быть рядом с тобой, как ты был рядом со мной, когда я была маленькой.
Он протягивает мне руку, и я беру ее, сдерживая слезы.
– Настюша... послушай меня. Ты должна выйти замуж в братстве, чтобы оставаться под защитой.
– Нет, папа, я не могу. Я просто не могу выйти замуж за Кирилла или кого-то другого, когда я влюблена в Нокса. Это медленно убьёт меня.
– Настюша...
– Пожалуйста, дай ему шанс, отец. Пожалуйста. Ты удивишься, увидев, на что он готов пойти, чтобы защитить меня и быть рядом.
– А если у него не получится?
– Получится.
Я не сомневаюсь.
Потому что сегодня я кое-что поняла.
Мы с Ноксом можем относиться к разным мирам, но мы принадлежим друг другу, и, если мы оба приложим к этому все усилия, ничто не сможет нас остановить.
Глава 40
Нокс
Я имел в виду то, что сказал Анастасии. Если она не позвонит мне сегодня, я вернусь, к людям, которых она боится и которым не хочет бросать вызов.
Ее отцу придется либо отдать ее мне, либо пристрелить меня. Только так я смогу отказаться от нее.
Чертовой смертью.
Я пытаюсь работать нормально, притворяться, что я действующее человеческое существо, хотя каждый нейрон призывает меня пойти и найти ее.
Еще десять часов, говорю я себе.
Еще десять часов, и я найду ее.
Мой стол завален делами с тех пор, как судебные процессы над Белл сделали меня знаменитым – больше, чем раньше, – поэтому у меня еще больше людей, желающих, чтобы я представлял их интересы. Мне нужно просмотреть все детали и выбрать, за какие из них я возьмусь.
Я точно знаю, что это будут дела таких людей, как я – обиженных, сломленных, с тенями, заполняющими их жизнь двадцать четыре не семь. Я всегда считал, что подобные дела мне не подходят, они могут спровоцировать меня, поэтому я и отказывался от них.
Я привык ставить себя на первое место, не заботясь о судьбе других. Но благодаря случаю с Сандрой я понял, насколько это неправильно. Да, мне позволено ощущать боль, но не за счет игнорирования их боли. У меня могут быть тени, но я не должен быть ослеплен их тенью.
Возможно, мне потребовалось время, чтобы прийти к этому выводу, но лучше поздно, чем никогда.
И все это благодаря ей, девушке, которая сказала мне, что я могу стать голосом для тех, у кого этого голоса нет. Немного как она, немного как ее мать.
Она не сдалась, хотя вначале едва знала меня. Она настаивала на своем, пока я не уступил.
Она такая стойкая, моя Анастасия.
И сейчас я снова думаю о ней, о том, как она умоляла меня уехать, как умоляла и настаивала с этими глазами, которые я не могу перестать представлять.
Не отсутствие работы заставляет меня сидеть в кресле, скрестив руки за головой, и смотреть в потолок.
Наверное, мне следовало бы взять выходной и преследовать ее дом, надеясь, что вооруженная охрана не прострелит мне голову.
И честно? Это, черт возьми, того стоило.
Когда я рассказал Дэниелу о своем плане на прошлую ночь, он назвал меня сумасшедшим, так что я вполне могу оправдать ожидания.
Дверь открывается, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза.
Поговорим о гребаном дьяволе.
Он захлопывает ее ногой и врывается в мою сторону, держа в руках телефон и ухмыляясь, как чертов дурак.
Он снимает свои AirPods и подходит ко мне, затем поднимает телефон. На экране все из дома. Ну, не буквально, но большинство из них.
Они собрались за огромным обеденным столом в доме Джонатана Кинга. Свекор Эльзы и отец Эйдена, который еще хуже, чем эта жалкая дрянь.
Джонатан сидит со своей гораздо более молодой женой. Тут и Эльза, и ее тень – простите, муж – Эйден, и их сын Илай, который, к сожалению, все больше и больше становится похож на своего отца, а не на мать. Это те самые разрушительные гены Кингов, клянусь.
Ронан и Тил улыбаются мне, держа на руках хихикающего Реми, который продолжает скандировать:
– Нокт... Нокт...
Собрались также остальные мои друзья из средней школы, Ксандер и его жена Ким, и их дочь, которая прячет лицо в рубашке отца.
Молчаливый ублюдок с флюидами серийного убийцы, Коул, и девушка, которая укротила его разрушительную сторону, Сильвер.
И последнее, но не менее важное: причина этого звонка и та, кто держит трубку, Астрид. Она лучшая подруга Дэниела и всегда включает его во все, что происходит дома, с помощью видеозвонков.
Ее муж, Леви, еще один из «разрушительных Кингов», следит за ней, одновременно держа на руках своих мальчиков-близнецов. У них сегодня день рождения, понимаю я по огромному торту с надписями «Лэндон» и «Брэндон».
– Передай привет моему жучку, Нокс! – говорит Дэниел своим веселым тоном.
– Ты мой жучок, Дэн! – протестует Астрид.
– Согласен. Если кто и является жуком, так это он.
Я улыбаюсь, машу Ти и Рону, и они машут в ответ. Мой шурин делает из этого шоу, как нахальный ублюдок, и даже заставляет своего сына присоединиться.
– Это твой дядя, Реми. И хотя ты можешь любить его, тебе не позволено становиться таким же отчаянным, как он, ясно?
– Это говорит тот, кто отправлял тысячу приставучих смс своей жене еще в средней школе, – поддразнивает Ксан.
Рон бросает на него взгляд.
– Эй! Заткнись, пока я тебя не разоблачил.
– У меня все еще сохранены скриншоты, – продолжает издеваться Ксан.
– У меня тоже.
Эйден ухмыляется, одной рукой играя с волосами сына, а другой поглаживая руку Эльзы на столе. Он всегда должен каким-то образом прикасаться к ней.
– Я третий, – говорит Коул с абсолютно прямым выражением лица, обхватывая рукой плечо Сильвер. – А еще я мог бы заснять недавний навязчивый разговор.
–Ты, черт...
– Следи за языком за моим столом, Астор, – говорит Джонатан своим обычным строгим тоном.
– Просто оставь их в покое. – Аврора смеется, переплетая свои пальцы с его. – Это весело.
– Дорогая Аврора, – начинает Рон своим фальшивым драматическим тоном. – Я покажу тебе, что такое веселье, когда сожгу следующую книгу Коула.
– Нет, если ты все еще нуждаешься в жизни, – холодно говорит Коул.
– Эй. – Тил смотрит на Коула. – Хватит на него наезжать, а то придется отвечать мне.
– То, что она сказала. Я также подам на тебя в суд за эмоциональное расстройство, и мой любимый шурин выиграет дело.
Я поднимаю бровь.
– Тот самый шурин, на которого не должен ровняться твой сын, по твоим словам?
Он смеется, но немного принужденно.
– Я просто пошутил... Послушай, Реми, твой дядя Нокс лучший из всех. Ты определенно можешь стать таким же, как он. – затем он шепчет: – Нет.
– Я слышал. – я сверкаю глазами. – И я могу подумать о том, чтобы представлять Коула в этом деле.
– Нееет, – резко говорит Рон. – И не ты, Нокс.
По всему столу раздается смех, и мы с Дэном тоже смеемся, прежде чем Рон кричит:
– С днем рождения, Лэн и Брэн. Ваш любимый дядя шлет вам наилучшие пожелания.
Астрид опускает телефон так, что она занимает большую часть кадра.
– Ты мог бы быть здесь.
– У меня работа.
– Скорее, он не хочет столкнуться с одной блондинкой.
– Заткнись, блядь.
Он выхватывает телефон и продолжает разговаривать с Астрид по пути к выходу, тонко меняя тему.
Но я следую за ним. Что? Лучший способ убить время – подействовать Дэну на нервы.
Я обхватываю его плечо и присоединяюсь к разговору.
– Он настолько травмирован, что у него случаются приступы посттравматического стрессового расстройства всякий раз, когда я присылаю к нему блондинку-проститутку.
С другого конца раздается смех, и Леви оказывается рядом с женой, все еще держа на руках своих мальчиков.
– Я говорил тебе, что это еще не все, принцесса, но ты отказывалась мне верить.
На ее лбу появляется хмурый взгляд.
– Это правда, жук?
– Они все чертовы мудаки, обожающие провоцировать хаос. Не слушай их.
Он пытается оттолкнуть меня от себя, но я крепко держу его, пока мы с Леви подбадриваем его, а Астрид пытается и не может встать на его сторону.
Он отключает звонок, как только мы оказываемся у двери, и бросает на меня зловещий взгляд.
– Ты не можешь прекратить?
– Что? – я ухмыляюсь. – Говорить о травме от какой-то блонди?
– Если ты не прекратишь вести себя как онанист, то я и тебя поимею.
– Скажи на милость, как ты это сделаешь?
– Не знаю точно, но мы с Анастасией близки. Я что-нибудь придумаю.
– Как будто, блядь, придумаешь.
– Тогда перестань быть мудаком. – он отталкивает меня. – И не присылай больше ко мне проституток.
– Я решу это в зависимости от того, как ты себя ведешь. – я открываю дверь в свой кабинет. – А теперь пойдем досаждать Себастьяну или Нейту, потому что мне скучно.
– Вот об этом я и говорю..., – он прерывается, и все его слова и движения обрываются.
Я слежу за его взглядом и улыбаюсь, когда нахожу причину его состояния, затем сжимаю его плечо.
– Боже, Боже, Дэн. Разве это не та блондинка, которая заставила тебя ненавидеть всех блондинок?
Вместо гнева, которого я ожидал, его губы растягиваются в мрачной ухмылке.
– Единственная и неповторимая.
***
К тому времени, когда я добираюсь до парковки У&Ш, я уже готов отправиться в дом Пахана и похитить Анастасию, если придется.
Да, до крайнего срока еще несколько часов, но от нее нет никаких новостей. Даже писка.
И у меня не хватает терпения ждать дальше.
Мои ноги подкашиваются, когда я подхожу к своей машине. Передо мной стоят двое высоких, мускулистых мужчин в черных костюмах.
Один из них приподнимает пиджак, незаметно показывая мне пистолет, и указывает на черную машину с тонированными стеклами, припаркованную рядом с моей.
Мне не нужно гадать, кто это. Это, должно быть, отец Анастасии или кто-то из его близких.
Один из охранников допрашивает меня, забирает портфель, затем не очень мягко толкает меня в направлении машины и открывает дверь. Конечно, отец Анастасии сидит на заднем сиденье с прямой осанкой и устремленным вперед взглядом.
– Если бы вы сказали мне, что приедете, я бы заказал столик в хорошем ресторане, – спокойно говорю я.
– Брось сарказм. У меня уже есть английский ублюдок, который отлично с этим справляется. Мне не нужен еще один.
Я выпрямляюсь, уставившись на него. Значит ли это, что он собирается принять меня как члена своей семьи? По какой-то причине я думал, что мне придется еще долго доказывать ему свою правоту.
– Почему ты хочешь быть с моей дочерью? Подумай хорошенько, прежде чем ответить.
– Мне это не нужно. Ваша дочь девушка, которая добавила смысла в мою жизнь, и я уже не могу представить ее без нее...
– Это очень эгоистичная причина.
– Потому, что вы не дали мне закончить. Ваша дочь девушка, которая делает меня полноценным человеком, с недостатками и всем остальным, и я буду защищать ее своей жизнью, если придется.
– А если ты не сможешь?
– Смогу.
В моих мыслях и в моем тоне нет сомнений.
– Я Пахан Русской Братвы. Знаешь, что это значит?
– Что вы пытаетесь меня запугать.
– Что она находится под постоянной угрозой, являясь моей дочерью. Вот почему я хочу, чтобы она вышла замуж за кого-то из братства, за того, кто без колебаний нажмет на курок, чтобы обеспечить ее безопасность.
– И вы думаете, я бы так поступил, если бы ее жизнь находилась под угрозой?
Он приподнимает бровь.
– Ты на стороне закона, а не против него.
– Не позволяйте стереотипам обмануть вас. Большинству из нас наплевать на закон. Мы просто используем его.
– Что, если я скажу тебе, что единственный способ быть с ней это полностью стать вне закона.
– Я бы с радостью, но это просто удержит Анастасию в жизни, которую она ненавидит, поэтому я не могу этого сделать.
Он берет паузу, поднимая бровь.
– Ты уверен, что хочешь говорить мне это?
– Да, и вы тоже это чувствуете. В глубине души вы знаете, что она должна покинуть ваш мир, хотя бы частично.
– А если я откажусь?
Я поднимаю плечо.
– Тогда я просто буду продолжать убеждать вас, пока вы либо не дадите согласие, либо... не дадите согласие.
Его губы содрогаются в улыбке. Она маленькая и почти незаметная, но я знаю, что добился с ним чего-то.
